Страница:
Рейф тоже сел, и даже в темноте она увидела, как он наморщил свой красивый лоб.
— Кейт? — смушенно произнес он.
— Повтори, что ты сказал, — потребовала она дрожащим голосом. Нельзя сказать, что Кейт не расслышала его слов, просто она не могла поверить в услышанное.
Рейф резко втянул воздух и зарылся пальцами в свои волосы.
— Я сказал: выходи за меня замуж, Кейт. Давай сделаем так, как ты говорила во время охоты, и покончим этим браком с враждой между нашими семьями.
Последние отголоски недавнего наслаждения умерли в Кейт, и на смену пришла холодная пустота.
— Ты с ума сошел! — воскликнула она. — Мой отец убьет меня, если я выйду за тебя замуж.
— Но прежде он должен будет убить меня, — ответил Рейф с надменной уверенностью в голосе.
— Да, и он с радостью сделает это! — заметила Кейт, все еще уязвленная намерением Рейфа тайно жениться на ней и завладеть Глеверином.
Он улыбнулся, и это была крайне самодовольная улыбка, которую не могла скрыть даже темнота.
— Меня не так легко победить. Выходи за меня, Кейт, и я защищу тебя от твоих родственников.
Как мог он настаивать, когда каждое его слово подобно ножу вонзалось в ее сердце?
— Нет! — крикнула она. — Я только что избежала позора от незаконного брака с Уэрином, — начала она и замолчала, переводя дыхание. Бесчестье возникает по разным причинам, одна из которых — прелюбодеяние с врагом отца.
Осознав совершенное как свой грех, Кейт вдруг подумала, что Рейф намеренно воспользовался ее слабостью, чтобы потом склонить к тайному браку.
— Нет, я не выйду за тебя! — снова крикнула она. — И никуда не поеду с тобой, кроме замка Хейдон.
Улыбка сползла с лица Рейфа,
— Значит, ты отказываешь мне после того, что было между нами? — спросил он с оттенком гнева в голосе.
От этих слов сердце Кейт заныло еще болезненнее, и она прижала руки к груди, чтобы унять боль. Значит, все верно — его любовные ласки были лишь средством подчинить ее своей воле.
— Ты не поедешь в Хейдон, — продолжил Рейф. — Мне кажется, мы все-таки направимся в Глеверин, где ты выйдешь замуж за меня, если, конечно, не предпочтешь сэра Уэрина. В таком случае скажи об этом прямо сейчас, и я оставлю вас здесь наедине, чтобы вы могли завершить ваше путешествие. Будет как ты хочешь.
Кейт снова ощутила боль в груди и с укором посмотрела на своего недавнего спасителя. Он не может оставить ее здесь на милость Уэрина! Она, прищурив глаза, смотрела на него. Конечно, не может. Просто теперь, когда одна уловка не сработала, он решил применить другую. В тот же миг все радужные мечты Кейт рухнули, осталась только мрачная действительность. На глаза навернулись слезы. Леди Алела со своими рассказами, конечно, жестоко ошибалась. Несмотря на привлекательную внешность и благородное поведение, на самом деле на свете не существовало бескорыстного рыцаря, которому леди могла бы отдать свое сердце. И тем более нельзя было отдавать ему свое тело. Все мужчины одинаковы, они стремятся использовать женщину только для достижения своих корыстных целей. Все мужчины таковы — и ее отец, и Уэрин. И даже Рейф Годсол.
— Ты явился не для того, чтобы спасти меня от Уэрина, — сказала она наконец упавшим голосом. — Ты просто решил завладеть мною в своих интересах.
Заря застала Кейт едущей верхом на той же норовистой лошадке, только теперь она была окружена полусотней людей Годсола, из которых более сорока ждали Рейфа в укромной долине. Поверх влажных платьев на ней была монашеская сутана, которую дал ей Рейф. Однако эта одежда не спасала ее от холода. К тому же она испытывала усталость, унижение, и отчаянный голод, так как гордо отказалась от овсяных лепешек и конченого мяса, предложенные Рейфом, пока они дожидались рассвета. Но больше всего Кейт страдала от того, что теперь ей неоткуда было ждать спасения. Ее отчаяние было так глубоко, что она безвольно покачивалась в седле. Кейт окончательно убедилась в преднамеренности действий Ре if фа, когда они встретились с его людьми, ожидавшими их в условленном месте. Расположение этих людей вблизи Глеверина свидетельствовало о том, что Рейф плакировал похитить ее задолго до того, как неблаговидный поступок отца вынудил Уэрина сделать то же самое,
— Миледи! — обратился к ней воин с невзрачным округлым лицом, державший поводья ее лошади. В свете раннего утра было видно, что его голубые глаза выражали заботу, хотя он был одним из Годсолов, а она Добни. — Вы хорошо себя чувствуете?
Кейт посмотрела на мужчину из-под капюшона своего монашеского одеяния, который был опущен почти к подбородку. Она опасалась, что ее падение может каким-то образом отразиться на ее лице, а ей не хотелось предоставлять возможность этим отвратительным Годсолам осуждать ее как распутную женщину, хотя теперь она знала, что является таковой.
— Я чувствую себя так, как может чувствовать женщина, которую дважды похищали в течение суток, и за все это время не дали поспать ни минуты, — резко ответила она хрипловатым голосом.
Воин заморгал и молча пожал плечами. — Извините, миледи, — сказал он без тени раздражения, — но я ничем не могу помочь. Сэр Уильям одержим стремлением вернуть Глеверин Годсолам раз и навсегда, и ради того он не гнушается никакими средствами. Если для достижения своей цели оказалось необходимым, чтобы сэр Рейф похитил вас у отца, то этого нельзя было избежать. Эти слова снова разбередили рану в ее сердце — значит, ее Рейф действительно предатель. Кейт охватило глубокое отчаяние. Какой же глупой она была, вообразив, что Рейф влюблен в нее, а он стремился только завладеть Глеверином. И Уэрина она представляла себе благородным рыцарем, хотя в нем не было ни капли благородства. Но Уэрин мстил за нанесенную ему обиду. Она посмотрела на управителя, который ехал слева от нее. Люди Рейфа вставили ему в рот кляп и связали по рукам и ногам, прикрепив веревки к седлу лошади. По приказу Рейфа на Уэрина надели плащ, а его раны были перевязаны. Такое проявление великодушия Рейфа вызвало у Кейт еще большую ненависть к Годсолам. Ей претило подобное проявление жалости. Лучше бы на Уэрина напали разбойники и забрали ее. Тогда по крайней мере она не страдала бы от воспоминаний о своем распутном поведении с Рейфом, преследовавших ее. Кейт посмотрела на человека, которого теперь презирала всем сердцем. Рейф ехал во главе отряда рядом со своим старшим братом сэром Уильямом Годсолом. Теперь, когда он захватил ее, ему было не до нее. Рядом налегке шагал вороной конь Уэрина, который чувствовал себя гораздо лучше, поскольку в седле никого не было, а перед рассветом он отдохнул несколько часов и его хорошо покормили. Глядя на покрытую плащом спину Рейфа, Кейт желала всей душой, чтобы его убили. Боже, как она его ненавидела! Негодяй! Мерзавец! Она скорее умрет, чем выйдет за него замуж. Нет, она сорвет его подлые планы. Может ли она избежать уготованной ей судьбы? Надежда на это не покидала ее. Стены Глеверина были достаточно прочными, и их не так-то легко пробить. К тому же каждая пядь земли вокруг принадлежала ее отцу, и ни один человек, находящийся в зависимости от него, не откроет ворота воинам Годсолов. Кейт прищурилась и поджала губы. Глеверин должен устоять. Боже, с какой радостью она будет плясать на могиле Рейфа Годсола, когда ее отец прикончит его! Рейф, ехавший впереди, поднял руку, давая сигнал остановиться, когда всадники достигли вершины низкого холма. Откинув капюшон, он повернулся к тем, кто следовал за ним. Кейт удивленно приподняла брови. Когда Рейф успел надеть рыцарский шлем? Из груди Уэрина вырвался сдавленный звук, он напрягся, тщетно пытаясь освободиться от пут. Кейт испуганно посмотрела на него. Его глаза бешено сверкали.
Рейф не обратил на пленников никакого внимания, обращаясь к своим воинам:
— Как вы все знаете, Глеверин находится по ту сторону холма.
Воины закивали, взволнованно переговариваясь, обнажая мечи и надевая на плечи щиты.
— Слушайте внимательно! — крикнул Рейф. — Никто из вас не должен вынимать свой меч и наносить удары, пока не подвергнется нападению. Я хочу, чтобы никто из вас не произносил ни слова, пока мы не окажемся в стенах Глеверина. Первые шесть человек, проехав сквозь ворота, не должны удаляться от них более чем на ярд или два, ожидая, пока не проедут остальные. При первых же признаках тревоги вы должны завладеть запорным механизмом и следить, чтобы ворота не закрылись. Аделмар, Роб, — обратился он к всадникам, остановившимся рядом с Уэрином, — вам надлежит переместиться с нашим гостем в конец колонны и удерживать его там. Если дела пойдут плохо, нельзя допустить, чтобы на стороне Глеверина против нас выступал еще один хорошо обученный рыцарь. — Замолчав, он протянул старшему брату поводья боевого коня Уэрина, затем обратился к воину рядом с Кейт: — Старина Джон, дай мне поводья лошади моей леди.
— Я никогда не буду твоей леди, — резко возразила Кейт, когда охранник подвел ее лошадь к Рейфу. — И ты безумец, если думаешь, что в Глеверине откроют вам ворота.
Впервые после остановки отряда Рейф взглянул на нее и подмигнул, надевая на плечо щит, который висел на седле.
— Посмотрим, как они не откроют мне ворота. Уэрин задергался и замычал, пытаясь вытащить кляп, а Кейт от изумления открыла рот. Это был щит Уэрина. Только теперь она обратила внимание, что и шлем на голове Рейфа также принадлежал управителю ее отца. Когда Рейф появится в таком одеянии на лошади рядом с черным боевым конем Уэрина без седока, стража на стенах Глеверина вполне может принять его за управителя, решившего нанести неожиданный визит.
— Тише, тише, — сказал воин, отводя разволновавшуюся пританцовывающую лошадь, на которой сидел Уэрин, в конец отряда. — Вы только хуже делаете себе.
— Это нечестно, — запротестовала Кейт, хотя уже хорошо знала, что апеллировать к чести Рейфа бесполезно.
— Нет, это всего лишь средство для достижения цели — ответил Рейф с улыбкой, которая, однако, была скупой и напряженной. Когда-то она восхищалась тем, как он улыбался, но теперь воспоминания об этом жоп ее, словно соль на еще не зажившей ране. — Давай же, Старина Джон. — поторопил он охранника Кейт.
Тот бросил ему поводья ее лошади, Рейф легко пойман их и поднял руку, показывая, что теперь он хозяин положения.
— Глеверин будет моим, как и ты.
— Никогда! — возразила Кейт, всей душой ненавидя его. На лине Рейфа промелькнуло и быстро исчезло разочарование.
— Прости меня, Кейт, но ты не оставила мне выбора, — тихо сказал он, а затем кивнул воину, стоявшему рядом с ней: — Действуй, Старина Джон.
Мужчина бросил на Кейт быстрый взгляд, в котором читалось сожаление, и, сунув руку под кольчугу, достал полоску материи — еще один кляп. Кроме этого, в руках у него оказалась свернутая кольцом тонкая веревка. Значит, ее опять свяжут и заткнут рот.
— Ты не посмеешь! — отчаянно крикнула Кейт Рейфу, а затем, после некоторой паузы, продолжила, не дав ему ответить; — Впрочем, чего еще от тебя ожидать — ты ведь Годсол. Теперь я понимаю, почему мой отец так презирает вашу семейку,
Рейф вздрогнул от ее слов.
— Кейт, ради Бога, между нами не должно быть вражды. Да, я Годсол, но, клянусь перед всеми этими людьми, я никогда не считал тебя врагом только потому, что ты одна из Добни. Я думал, что ты любишь меня. Об этом говорили твои поцелуи и все, что было между нами. Почему же ты теперь отказываешься от меня?
Кейт вскрикнула, когда он обнаружил перед всеми этими людьми ее безнравственное повеление. Щеки ее густо покраснели от стыда, и она еще ниже опустила капюшон, чтобы скрыть свое лицо.
— Как ты смеешь говорить мне такие вещи: — воскликнула она. Он вновь пытался использовать ее слепое увлечение против нее. Кейт повернулась в седле лицом к Старине Джону и протянула ему руки: — Вяжите меня, и покончим с этим, А когда сделаете свое дело, напомните] своему хозяину, что я не испытываю к нему никаких чувств, кроме ненависти, как пленница к захватчику.
— Кейт, — огорченно запротестовал Рейф, но она повернулась к нему спиной.
Воин, стоявший рядом с ней, издал булькающий звук, похожий на сдавленный смех, и Кейт бросила на него осуждающий взгляд. Но на грубоватом лице мужчины не было и тени веселья. Напротив, он озабоченно захмыкал, увидев на ее кистях отметины от пут, и потому связал ее гораздо слабее, чем следовало бы. Когда он начал завязать ей рот, она спрятала руки как можно дальше в широкие рукава монашеской сутаны, чтобы скрыть, что веревка едва держалась на ее руках.
Благодаря состраданию этого человека перед Кейт замаячила пока еще неясная возможность расстроить планы Рейфа относительно тайного брака с ней. Прежде всего вполне возможно, что защитники Глеверина не поддадутся на его уловку, так как Добни и Годсолы часто встречались в битвах и кто-нибудь на стенах да узнает некоторых воинов из этого отряда. А если это случится, то неизбежно начнется сражение, и никто не будет сторожить ее, Она непременно воспользуется этим и скроется.
Глава 18
— Кейт? — смушенно произнес он.
— Повтори, что ты сказал, — потребовала она дрожащим голосом. Нельзя сказать, что Кейт не расслышала его слов, просто она не могла поверить в услышанное.
Рейф резко втянул воздух и зарылся пальцами в свои волосы.
— Я сказал: выходи за меня замуж, Кейт. Давай сделаем так, как ты говорила во время охоты, и покончим этим браком с враждой между нашими семьями.
Последние отголоски недавнего наслаждения умерли в Кейт, и на смену пришла холодная пустота.
— Ты с ума сошел! — воскликнула она. — Мой отец убьет меня, если я выйду за тебя замуж.
— Но прежде он должен будет убить меня, — ответил Рейф с надменной уверенностью в голосе.
— Да, и он с радостью сделает это! — заметила Кейт, все еще уязвленная намерением Рейфа тайно жениться на ней и завладеть Глеверином.
Он улыбнулся, и это была крайне самодовольная улыбка, которую не могла скрыть даже темнота.
— Меня не так легко победить. Выходи за меня, Кейт, и я защищу тебя от твоих родственников.
Как мог он настаивать, когда каждое его слово подобно ножу вонзалось в ее сердце?
— Нет! — крикнула она. — Я только что избежала позора от незаконного брака с Уэрином, — начала она и замолчала, переводя дыхание. Бесчестье возникает по разным причинам, одна из которых — прелюбодеяние с врагом отца.
Осознав совершенное как свой грех, Кейт вдруг подумала, что Рейф намеренно воспользовался ее слабостью, чтобы потом склонить к тайному браку.
— Нет, я не выйду за тебя! — снова крикнула она. — И никуда не поеду с тобой, кроме замка Хейдон.
Улыбка сползла с лица Рейфа,
— Значит, ты отказываешь мне после того, что было между нами? — спросил он с оттенком гнева в голосе.
От этих слов сердце Кейт заныло еще болезненнее, и она прижала руки к груди, чтобы унять боль. Значит, все верно — его любовные ласки были лишь средством подчинить ее своей воле.
— Ты не поедешь в Хейдон, — продолжил Рейф. — Мне кажется, мы все-таки направимся в Глеверин, где ты выйдешь замуж за меня, если, конечно, не предпочтешь сэра Уэрина. В таком случае скажи об этом прямо сейчас, и я оставлю вас здесь наедине, чтобы вы могли завершить ваше путешествие. Будет как ты хочешь.
Кейт снова ощутила боль в груди и с укором посмотрела на своего недавнего спасителя. Он не может оставить ее здесь на милость Уэрина! Она, прищурив глаза, смотрела на него. Конечно, не может. Просто теперь, когда одна уловка не сработала, он решил применить другую. В тот же миг все радужные мечты Кейт рухнули, осталась только мрачная действительность. На глаза навернулись слезы. Леди Алела со своими рассказами, конечно, жестоко ошибалась. Несмотря на привлекательную внешность и благородное поведение, на самом деле на свете не существовало бескорыстного рыцаря, которому леди могла бы отдать свое сердце. И тем более нельзя было отдавать ему свое тело. Все мужчины одинаковы, они стремятся использовать женщину только для достижения своих корыстных целей. Все мужчины таковы — и ее отец, и Уэрин. И даже Рейф Годсол.
— Ты явился не для того, чтобы спасти меня от Уэрина, — сказала она наконец упавшим голосом. — Ты просто решил завладеть мною в своих интересах.
Заря застала Кейт едущей верхом на той же норовистой лошадке, только теперь она была окружена полусотней людей Годсола, из которых более сорока ждали Рейфа в укромной долине. Поверх влажных платьев на ней была монашеская сутана, которую дал ей Рейф. Однако эта одежда не спасала ее от холода. К тому же она испытывала усталость, унижение, и отчаянный голод, так как гордо отказалась от овсяных лепешек и конченого мяса, предложенные Рейфом, пока они дожидались рассвета. Но больше всего Кейт страдала от того, что теперь ей неоткуда было ждать спасения. Ее отчаяние было так глубоко, что она безвольно покачивалась в седле. Кейт окончательно убедилась в преднамеренности действий Ре if фа, когда они встретились с его людьми, ожидавшими их в условленном месте. Расположение этих людей вблизи Глеверина свидетельствовало о том, что Рейф плакировал похитить ее задолго до того, как неблаговидный поступок отца вынудил Уэрина сделать то же самое,
— Миледи! — обратился к ней воин с невзрачным округлым лицом, державший поводья ее лошади. В свете раннего утра было видно, что его голубые глаза выражали заботу, хотя он был одним из Годсолов, а она Добни. — Вы хорошо себя чувствуете?
Кейт посмотрела на мужчину из-под капюшона своего монашеского одеяния, который был опущен почти к подбородку. Она опасалась, что ее падение может каким-то образом отразиться на ее лице, а ей не хотелось предоставлять возможность этим отвратительным Годсолам осуждать ее как распутную женщину, хотя теперь она знала, что является таковой.
— Я чувствую себя так, как может чувствовать женщина, которую дважды похищали в течение суток, и за все это время не дали поспать ни минуты, — резко ответила она хрипловатым голосом.
Воин заморгал и молча пожал плечами. — Извините, миледи, — сказал он без тени раздражения, — но я ничем не могу помочь. Сэр Уильям одержим стремлением вернуть Глеверин Годсолам раз и навсегда, и ради того он не гнушается никакими средствами. Если для достижения своей цели оказалось необходимым, чтобы сэр Рейф похитил вас у отца, то этого нельзя было избежать. Эти слова снова разбередили рану в ее сердце — значит, ее Рейф действительно предатель. Кейт охватило глубокое отчаяние. Какой же глупой она была, вообразив, что Рейф влюблен в нее, а он стремился только завладеть Глеверином. И Уэрина она представляла себе благородным рыцарем, хотя в нем не было ни капли благородства. Но Уэрин мстил за нанесенную ему обиду. Она посмотрела на управителя, который ехал слева от нее. Люди Рейфа вставили ему в рот кляп и связали по рукам и ногам, прикрепив веревки к седлу лошади. По приказу Рейфа на Уэрина надели плащ, а его раны были перевязаны. Такое проявление великодушия Рейфа вызвало у Кейт еще большую ненависть к Годсолам. Ей претило подобное проявление жалости. Лучше бы на Уэрина напали разбойники и забрали ее. Тогда по крайней мере она не страдала бы от воспоминаний о своем распутном поведении с Рейфом, преследовавших ее. Кейт посмотрела на человека, которого теперь презирала всем сердцем. Рейф ехал во главе отряда рядом со своим старшим братом сэром Уильямом Годсолом. Теперь, когда он захватил ее, ему было не до нее. Рядом налегке шагал вороной конь Уэрина, который чувствовал себя гораздо лучше, поскольку в седле никого не было, а перед рассветом он отдохнул несколько часов и его хорошо покормили. Глядя на покрытую плащом спину Рейфа, Кейт желала всей душой, чтобы его убили. Боже, как она его ненавидела! Негодяй! Мерзавец! Она скорее умрет, чем выйдет за него замуж. Нет, она сорвет его подлые планы. Может ли она избежать уготованной ей судьбы? Надежда на это не покидала ее. Стены Глеверина были достаточно прочными, и их не так-то легко пробить. К тому же каждая пядь земли вокруг принадлежала ее отцу, и ни один человек, находящийся в зависимости от него, не откроет ворота воинам Годсолов. Кейт прищурилась и поджала губы. Глеверин должен устоять. Боже, с какой радостью она будет плясать на могиле Рейфа Годсола, когда ее отец прикончит его! Рейф, ехавший впереди, поднял руку, давая сигнал остановиться, когда всадники достигли вершины низкого холма. Откинув капюшон, он повернулся к тем, кто следовал за ним. Кейт удивленно приподняла брови. Когда Рейф успел надеть рыцарский шлем? Из груди Уэрина вырвался сдавленный звук, он напрягся, тщетно пытаясь освободиться от пут. Кейт испуганно посмотрела на него. Его глаза бешено сверкали.
Рейф не обратил на пленников никакого внимания, обращаясь к своим воинам:
— Как вы все знаете, Глеверин находится по ту сторону холма.
Воины закивали, взволнованно переговариваясь, обнажая мечи и надевая на плечи щиты.
— Слушайте внимательно! — крикнул Рейф. — Никто из вас не должен вынимать свой меч и наносить удары, пока не подвергнется нападению. Я хочу, чтобы никто из вас не произносил ни слова, пока мы не окажемся в стенах Глеверина. Первые шесть человек, проехав сквозь ворота, не должны удаляться от них более чем на ярд или два, ожидая, пока не проедут остальные. При первых же признаках тревоги вы должны завладеть запорным механизмом и следить, чтобы ворота не закрылись. Аделмар, Роб, — обратился он к всадникам, остановившимся рядом с Уэрином, — вам надлежит переместиться с нашим гостем в конец колонны и удерживать его там. Если дела пойдут плохо, нельзя допустить, чтобы на стороне Глеверина против нас выступал еще один хорошо обученный рыцарь. — Замолчав, он протянул старшему брату поводья боевого коня Уэрина, затем обратился к воину рядом с Кейт: — Старина Джон, дай мне поводья лошади моей леди.
— Я никогда не буду твоей леди, — резко возразила Кейт, когда охранник подвел ее лошадь к Рейфу. — И ты безумец, если думаешь, что в Глеверине откроют вам ворота.
Впервые после остановки отряда Рейф взглянул на нее и подмигнул, надевая на плечо щит, который висел на седле.
— Посмотрим, как они не откроют мне ворота. Уэрин задергался и замычал, пытаясь вытащить кляп, а Кейт от изумления открыла рот. Это был щит Уэрина. Только теперь она обратила внимание, что и шлем на голове Рейфа также принадлежал управителю ее отца. Когда Рейф появится в таком одеянии на лошади рядом с черным боевым конем Уэрина без седока, стража на стенах Глеверина вполне может принять его за управителя, решившего нанести неожиданный визит.
— Тише, тише, — сказал воин, отводя разволновавшуюся пританцовывающую лошадь, на которой сидел Уэрин, в конец отряда. — Вы только хуже делаете себе.
— Это нечестно, — запротестовала Кейт, хотя уже хорошо знала, что апеллировать к чести Рейфа бесполезно.
— Нет, это всего лишь средство для достижения цели — ответил Рейф с улыбкой, которая, однако, была скупой и напряженной. Когда-то она восхищалась тем, как он улыбался, но теперь воспоминания об этом жоп ее, словно соль на еще не зажившей ране. — Давай же, Старина Джон. — поторопил он охранника Кейт.
Тот бросил ему поводья ее лошади, Рейф легко пойман их и поднял руку, показывая, что теперь он хозяин положения.
— Глеверин будет моим, как и ты.
— Никогда! — возразила Кейт, всей душой ненавидя его. На лине Рейфа промелькнуло и быстро исчезло разочарование.
— Прости меня, Кейт, но ты не оставила мне выбора, — тихо сказал он, а затем кивнул воину, стоявшему рядом с ней: — Действуй, Старина Джон.
Мужчина бросил на Кейт быстрый взгляд, в котором читалось сожаление, и, сунув руку под кольчугу, достал полоску материи — еще один кляп. Кроме этого, в руках у него оказалась свернутая кольцом тонкая веревка. Значит, ее опять свяжут и заткнут рот.
— Ты не посмеешь! — отчаянно крикнула Кейт Рейфу, а затем, после некоторой паузы, продолжила, не дав ему ответить; — Впрочем, чего еще от тебя ожидать — ты ведь Годсол. Теперь я понимаю, почему мой отец так презирает вашу семейку,
Рейф вздрогнул от ее слов.
— Кейт, ради Бога, между нами не должно быть вражды. Да, я Годсол, но, клянусь перед всеми этими людьми, я никогда не считал тебя врагом только потому, что ты одна из Добни. Я думал, что ты любишь меня. Об этом говорили твои поцелуи и все, что было между нами. Почему же ты теперь отказываешься от меня?
Кейт вскрикнула, когда он обнаружил перед всеми этими людьми ее безнравственное повеление. Щеки ее густо покраснели от стыда, и она еще ниже опустила капюшон, чтобы скрыть свое лицо.
— Как ты смеешь говорить мне такие вещи: — воскликнула она. Он вновь пытался использовать ее слепое увлечение против нее. Кейт повернулась в седле лицом к Старине Джону и протянула ему руки: — Вяжите меня, и покончим с этим, А когда сделаете свое дело, напомните] своему хозяину, что я не испытываю к нему никаких чувств, кроме ненависти, как пленница к захватчику.
— Кейт, — огорченно запротестовал Рейф, но она повернулась к нему спиной.
Воин, стоявший рядом с ней, издал булькающий звук, похожий на сдавленный смех, и Кейт бросила на него осуждающий взгляд. Но на грубоватом лице мужчины не было и тени веселья. Напротив, он озабоченно захмыкал, увидев на ее кистях отметины от пут, и потому связал ее гораздо слабее, чем следовало бы. Когда он начал завязать ей рот, она спрятала руки как можно дальше в широкие рукава монашеской сутаны, чтобы скрыть, что веревка едва держалась на ее руках.
Благодаря состраданию этого человека перед Кейт замаячила пока еще неясная возможность расстроить планы Рейфа относительно тайного брака с ней. Прежде всего вполне возможно, что защитники Глеверина не поддадутся на его уловку, так как Добни и Годсолы часто встречались в битвах и кто-нибудь на стенах да узнает некоторых воинов из этого отряда. А если это случится, то неизбежно начнется сражение, и никто не будет сторожить ее, Она непременно воспользуется этим и скроется.
Глава 18
Как только Кейт была связана и ее рот запечатан, Рейф повернулся в седле и двинулся вперед через вершину холма, придерживая поводья лошади своей будущей жены и ведя за собой людей брата. При этом он мысленно представлял себе, какой будет их с Кейт брачная ночь. Однако картины скорого счастья были омрачены воспоминанием о реакции Кейт на его предложение о браке. Нет! Не может быть. После минувшей ночи Рейф не сомневался, что она любит и желает его, как он желает ее. Как могла она отказаться от их близкого счастья, если в Хейдоне ее ожидал ненавистный брак с сэром Гилбертом Дюбуа? Он снова бросил короткий взгляд на свою будущую супругу. Ее рот был завязан и лицо почти полностью скрыто под капюшоном. Ему стало не по себе и он почувствовал мучительное разочарование. Вместо того чтобы гордо подъехать к воротам Глеверина бок о бок со счастливой Кейт и потребовать открыть ворота в свои будущие владения, он вынужден страдать от ее ненависти и маскироваться под другого человека, моля Бога, чтобы ему удалось проникнуть в замок.
— Кажется, она неважно выглядит сейчас, — сказал Уилл. Хотя это прозвучало довольно прозаично, в словах брата явно чувствовалась насмешка.
Рейф выпрямился в седле и гневно посмотрел на Уилла. Сзади послышались сдавленные смешки и покашливания. Уилл с улыбкой похлопал своего младшего брата по спине.
— Ну а чего же ты ожидал? — спросил он, а затем понизил голос, чтобы Кейт не могла слышать: — Неужели ты вообразил, что она будет довольна тобой, узнав, что тебя интересует только Глеверин?
Рейф вздрогнул, словно пронзенный стрелой. Конечно, Кейт не могла быть довольной тем, что происходит. Особенно после того, как ее пленил сначала Уэрин, а потом он. Она отвергает его, думая, что он лишь использует ее в своих корыстных целях. Рейф облегченно вздохнул. Если все дело в этом, то он постарается убедить Кейт, что на возвращении Глеверина настаивает его семья, а ему лично нужна лишь она. Однако он сможет объяснить ей все это только в том случае, если она согласится выслушать его.
Уилл вновь засмеялся.
— О, через несколько минут ты хитростью проложишь нам путь в Глеверин, — сказал он. — А как только мы окажемся за стенами замка, ты можешь сразу же тащить наследницу Добни в часовню для церемонии венчания. Надо побыстрее покончить с этим делом. Правда, думаю, что потом тебе придется раскаиваться в этом шаге многие годы, поскольку она прожужжит тебе все уши бесконечными упреками.
К горлу Рейфа подкатил ком. Уилл был прав. Если он принудит Кейт обвенчаться с ним, их брак ничего, кроме горечи, не принесет, а он не хотел этого. Надо как-то успокоить ее и сделать так, чтобы она вышла за него замуж по доброй воле.
— А вот и Глеверин, — сказал Уилл со жгучим нетерпением в голосе,
Посреди равнины на фоне голубого неба, окрашенного восходящим солнцем в золотисто-розовые тона, возвышались темные стены замка. В отличие от Уилла Рейф не участвовал в сражениях за Глеверин и почти не помнил его, поэтому сейчас он с особым любопытством смотрел на стены замка, который должен стать его новым домом. На западной стороне поместья лепилось несколько сотен маленьких хижин, которые нашли защиту у стен Глеверина, а на северном конце возвышалась башня, крыша которой напоминала шутовской колпак. В южной части поверх сторожевого помещения над воротами торчали похожие на гигантские зубы громадные каменные блоки, между ними пробивались лучи восходящего солнца. С рассветом в окрестных лесах ожили птичьи голоса, гомоном приветствуя наступающий день. Из-за стен Глеверина донесся победный крик петуха, за ним прокукарекал другой. Их поддержал, как изнутри, так и снаружи поместья, дружный хор домашних животных — замычали в ожидании дойки коровы, заблеяли овцы. Там, где к стенам примыкала башня, из-под земли бил родник, из него вытекал ручей, весело журча, он сверкал в лучах восходящего солнца.
Рейф попробовал сосчитать людей, стоящих на стенах крепости, но в ореоле солнечных лучей они двоились, троились — все они смотрели на приближающийся отряд.
— Сколько, по-твоему, воинов может находиться в Глеверине? — спросил он Уилла, обеспокоенный тем, что у них окажется недостаточно сил для захвата замка.
— Не более двух дюжин в мирное время, — ответил Уилл. — Но для них наше появление окажется неожиданностью, хотя сейчас мы у них на виду. — Уилл улыбнулся своему младшему брату. — Не пойму, почему я раньше не догадался переодеть своих людей в другие цвета, когда мы стучались в их ворота. Ты очень мудрый воин, Рейф, — похвалил он брата.
Рейф что-то буркнул в ответ. Не слишком уверенный в «спехе своей затеи, он старался рассмотреть укрепления. В отличие от других поместий, окруженных деревянными стенами, Глеверин за годы вражды между его владельцами был обнесен дорогостоящим камнем и сухим рвом с частоколом. В одной из стен имелись ворота высотой в два человеческих роста, сделанные из толстых дубовых досок с металлической обивкой, которая позволяла выдерживать мощный таран. Единственный изъян, обнаруженный Рейфом, — это отсутствие подъемного моста перед воротами. Вместо него через ров был перекинут деревянный настил, который легко убирался в случае нападения. Впрочем, независимо от наличия или отсутствия подъемного моста ворота замка были достаточно прочны, чтобы выдержать атаку пятидесяти воинов Годсолов. А при отсутствии тарана им. похоже, потребуется целый день, чтобы проникнуть внутрь. Беспокойство Рейфа росло. Если Глеверин устоит, он все-таки будет иметь Кейт с небольшим приданым от Фрейзни, однако они с женой останутся безземельными, пока в суде не будет решен вопрос о ее наследстве. Нет, он не может допустить, чтобы их жизнь зависела от Бэгота, способного затянуть дело на многие годы. Он намерен заполучить дом и жену немедленно. Рейф остановил свою лошадь у края настила перед воротами Глеверина, и его рука инстинктивно потянулась к рукоятке меча. Опомнившись, он быстро опустил ее на колено. Управитель Добни не может выглядеть так, будто он намеревается штурмовать Глеверин. Рейф натянул свой плащ на подбородок, чтобы спрятать бороду, и взглянул на мужчин, стоящих на стенах замка. Однако наблюдатели больше не смотрели в его сторону, устремив свои взгляды на крышу помещения над воротами.
Раздался глухой удар, нарушивший тишину утра: это отскочила крышка люка, прорезанного в крыше. В солнечном свете появился еще один человек. На нем было просторное одеяние из плотной красной ткани, выглядевшее довольно богато и, вероятно, ранее принадлежавшее лорду. Седые волосы мужчины были всклокочены и блестели на солнце, как после купания. Вероятно, прибытие отряда потревожило его во время принятия ванны.
— Это Эрналф, правая рука Бэгота, — прошептал Уилл, надвинувший капюшон на лоб, чтобы скрыть лицо. Годсолы бьши хорошо известны людям за этими стенами,
— Сэр Уэрин, — обратился Эрналф с крыши сторожевого помещения к прибывшему, с недоверчивым видом скрестив руки, — это вы?
— Да, — ответил Рейф, стараясь подражать голосу человека, которого он изображал, но, кажется, не слишком удачно. Чтобы скрыть обман, он закашлялся в руку, а затем, запахнув плотнее плащ, демонстративно передернул плечами. — Извините, всю ночь шел дождь, и, боюсь, я простудился.
Эрналф медленно кивнул.
— Я получил ваше сообщение о прибытии и ожидал вас, сэр, но что вы собираетесь делать здесь, ведь вы должны находиться рядом с нашим милостивым лордом на свадьбе?
Так, значит, Эрналф получил сообщение и ожидал сэра Уэрина? Надежда окрылила Рейфа, и губы его едва не растянулись в улыбке. Боже, значит, сэр Уэрин был уверен, что Кейт будет принадлежать ему. Как же ему досадно теперь сознавать, что он собственноручно проложил дорогу в Глеверин своему врагу.
Однако в следующее мгновение оптимизм Рейфа увял. Ведь он не знал, чем сэр Уэрин в своем сообщении объяснял необходимость приезда. Теперь все зависело от того, что именно он написал, и придуманное Рейфом объяснение, почему такое количество людей сопровождает единственного священника, теряло всякий смысл. Тем не менее ему не оставалось ничего иного, как идти напролом.
— Видите ли, ваш и мой лорд счел необходимым направить меня в распоряжение епископа Роберта, и теперь по его указу мы сопровождаем этого священника, лишенного духовного сана. — Рейф указал большим пальцем назад, на Кейт, облаченную в монашеское одеяние, — в новый монастырь, нечестивец согрешил с племянницей епископа.
Вновь громко покашляв, чтобы скрыть волнение и замаскировать голос, Рейф заставил себя продолжать:
— Мы очень устали в дороге и промокли до костей, а поскольку Глеверин оказался неподалеку, я привел сюда своих людей, чтобы дать им и лошадям отдохнуть часок-другой, прежде чем продолжить путь.
Закончив свой рассказ, Рейф осторожно посмотрел вверх на стену. Рядом с Эрналфом появился новый человек, который предпочел подняться по лестнице сторожевого помещения. Это был толстый и плотный воин, который, как говорится, врос в кольчугу и шлем.
Уилл, узнав его, тихо произнес:
— Этот старый лис очень осторожен, его нелегко обмануть.
Рейф пристально смотрел на воина. Похоже, его уловка не удалась, и он не будет иметь своего дома, потому что ворота Глеверина не откроются перед ними, и все из-за послания сэра Уэрина. Да и Кейт никогда не простит его за то, что он так обошелся с ней, хотя все произошло после того, как она оказалась похищенной сэром Уэрином. Сейчас люди на стенах зарядят свои арбалеты, а вниз полетят камни, едва станет ясно, что они имеют дело с очередной попыткой Годсолов вернуть себе замок.
Наверху шло совещание. Время от времени Эрналф с подчиненным ему толстяком прерывали разговор и посматривали вниз. Чувствуя тщетность своей попытки обмануть людей Глеверина, Рейф наклонился и похлопал по спине боевого коня сэра Уэрина. В отличие от Гейтскейлза, который тоже остался без седока и находился сейчас в конце отряда, потому что не подпускал к себе никого, кроме хозяина, этот конь был менее осторожен. Особенно после щедрого кормления из рук овсяными лепешками. Однако сейчас похлопывание Рейфа вызвало у него нервозность. Наконец толстяк вскинул руки вверх и повернулся спиной к своему начальнику.
Эрналф посмотрел на людей, ожидавших внизу у ворот.
— Значит, этот падший священник, которого вы привезли сюда, действительно уйдет в монахи?
Рейф был настолько ошеломлен дружеским тоном Эрналфа, что на мгновение опешил. Когда же он пришел в себя, то снова закашлялся, чтобы скрыть свое волнение.
— Да, — ответил он. — И мне кажется, он должен радоваться, что епископ не оторвал ему яйца.
Не успел Рейф договорить, как загремели железные цепи и заскрипел поднимающийся деревянный засов. Сердце Рейфа радостно забилось, а Уилл изумленно втянул в себя воздух. Сейчас они окажутся за стенами замка!
Глаза Уилла под капюшоном вспыхнули дьявольским огнем.
— Господь благоволит к тебе, Рейф, Я не думал, что твоя уловка сработает, — тихо сказал он и, улыбнувшись, отдал брату честь. — Теперь веди нас вперед, и мы сделаем то, что не удалось нашим предшественникам, — вернем наши владения.
Не столь уверенный, как Уилл, что Глеверин уже в их руках, Рейф спрятал под плащ бороду и двинулся вперед рядом с Кейт, которая теперь ехала бок о бок с ним. За ними последовали Уилл и конь сэра Уэрина. Под внушительным весом четырех лошадей и трех всадников легкий настил заскрипел. «Да, здесь необходимо будет установить подъемный мост», — подумал Рейф.
Массивные ворота начали медленно открываться под скрежет старого механизма. Взгляд Рейфа устремился во двор за стенами замка. Значительную площадь двора занимал огород, где произрастали различные овощи, а справа находились загоны для скота, где сгрудились овцы, и встревоженные скотницы удивленно смотрели на нежданных гостей. Напротив ворот располагалась небольшая башня, которая могла служить последним укреплением для защиты. Однако она была слишком узкой, и в ней могли разместиться человек двадцать. Рейф сомневался, что спрятавшиеся там люди смогут продержаться более недели в такой мышеловке. К башне примыкал дом с каменным фундаментом высотой в один этаж к деревянной надстройкой с соломенной крышей с отверстием для выхода дыма от внутреннего очага. Стены были аккуратно побелены известью, и крыша хорошо отремонтирована. Ко входу в дом вела крепкая деревянная лестница. В противоположном от дома конце двора стояла маленькая часовня с крестом над дверным проемом, Между домом и часовней под навесом располагалась кухня, у входа в которую стояли мужчина и два юноши — повар и его помощники. Они наблюдали за вновь прибывшими, и в их руках поблескивали ножи. В общем и целом Глеверин будет удобным, уютным домом для человека, который не надеялся когда-либо иметь свою собственность. Проезжая под надстройкой над воротами, Рейф осторожно посмотрел вверх и с облегчением отметил, что над головой нет отверстия, через которое можно вылить кипящее масло. Однако он решил на будущее включить это сооружение в список предполагаемых изменений, поскольку рассчитывал сохранить дом и жену до конца своей жизни. Хозяева ждали их у входа, прижавшись к стене сторожевой постройки, при этом старый воин держал в руке обнаженный меч. Проезжая мимо них, Рейф слегка кивнул, стараясь не поднимать голову.
— Кажется, она неважно выглядит сейчас, — сказал Уилл. Хотя это прозвучало довольно прозаично, в словах брата явно чувствовалась насмешка.
Рейф выпрямился в седле и гневно посмотрел на Уилла. Сзади послышались сдавленные смешки и покашливания. Уилл с улыбкой похлопал своего младшего брата по спине.
— Ну а чего же ты ожидал? — спросил он, а затем понизил голос, чтобы Кейт не могла слышать: — Неужели ты вообразил, что она будет довольна тобой, узнав, что тебя интересует только Глеверин?
Рейф вздрогнул, словно пронзенный стрелой. Конечно, Кейт не могла быть довольной тем, что происходит. Особенно после того, как ее пленил сначала Уэрин, а потом он. Она отвергает его, думая, что он лишь использует ее в своих корыстных целях. Рейф облегченно вздохнул. Если все дело в этом, то он постарается убедить Кейт, что на возвращении Глеверина настаивает его семья, а ему лично нужна лишь она. Однако он сможет объяснить ей все это только в том случае, если она согласится выслушать его.
Уилл вновь засмеялся.
— О, через несколько минут ты хитростью проложишь нам путь в Глеверин, — сказал он. — А как только мы окажемся за стенами замка, ты можешь сразу же тащить наследницу Добни в часовню для церемонии венчания. Надо побыстрее покончить с этим делом. Правда, думаю, что потом тебе придется раскаиваться в этом шаге многие годы, поскольку она прожужжит тебе все уши бесконечными упреками.
К горлу Рейфа подкатил ком. Уилл был прав. Если он принудит Кейт обвенчаться с ним, их брак ничего, кроме горечи, не принесет, а он не хотел этого. Надо как-то успокоить ее и сделать так, чтобы она вышла за него замуж по доброй воле.
— А вот и Глеверин, — сказал Уилл со жгучим нетерпением в голосе,
Посреди равнины на фоне голубого неба, окрашенного восходящим солнцем в золотисто-розовые тона, возвышались темные стены замка. В отличие от Уилла Рейф не участвовал в сражениях за Глеверин и почти не помнил его, поэтому сейчас он с особым любопытством смотрел на стены замка, который должен стать его новым домом. На западной стороне поместья лепилось несколько сотен маленьких хижин, которые нашли защиту у стен Глеверина, а на северном конце возвышалась башня, крыша которой напоминала шутовской колпак. В южной части поверх сторожевого помещения над воротами торчали похожие на гигантские зубы громадные каменные блоки, между ними пробивались лучи восходящего солнца. С рассветом в окрестных лесах ожили птичьи голоса, гомоном приветствуя наступающий день. Из-за стен Глеверина донесся победный крик петуха, за ним прокукарекал другой. Их поддержал, как изнутри, так и снаружи поместья, дружный хор домашних животных — замычали в ожидании дойки коровы, заблеяли овцы. Там, где к стенам примыкала башня, из-под земли бил родник, из него вытекал ручей, весело журча, он сверкал в лучах восходящего солнца.
Рейф попробовал сосчитать людей, стоящих на стенах крепости, но в ореоле солнечных лучей они двоились, троились — все они смотрели на приближающийся отряд.
— Сколько, по-твоему, воинов может находиться в Глеверине? — спросил он Уилла, обеспокоенный тем, что у них окажется недостаточно сил для захвата замка.
— Не более двух дюжин в мирное время, — ответил Уилл. — Но для них наше появление окажется неожиданностью, хотя сейчас мы у них на виду. — Уилл улыбнулся своему младшему брату. — Не пойму, почему я раньше не догадался переодеть своих людей в другие цвета, когда мы стучались в их ворота. Ты очень мудрый воин, Рейф, — похвалил он брата.
Рейф что-то буркнул в ответ. Не слишком уверенный в «спехе своей затеи, он старался рассмотреть укрепления. В отличие от других поместий, окруженных деревянными стенами, Глеверин за годы вражды между его владельцами был обнесен дорогостоящим камнем и сухим рвом с частоколом. В одной из стен имелись ворота высотой в два человеческих роста, сделанные из толстых дубовых досок с металлической обивкой, которая позволяла выдерживать мощный таран. Единственный изъян, обнаруженный Рейфом, — это отсутствие подъемного моста перед воротами. Вместо него через ров был перекинут деревянный настил, который легко убирался в случае нападения. Впрочем, независимо от наличия или отсутствия подъемного моста ворота замка были достаточно прочны, чтобы выдержать атаку пятидесяти воинов Годсолов. А при отсутствии тарана им. похоже, потребуется целый день, чтобы проникнуть внутрь. Беспокойство Рейфа росло. Если Глеверин устоит, он все-таки будет иметь Кейт с небольшим приданым от Фрейзни, однако они с женой останутся безземельными, пока в суде не будет решен вопрос о ее наследстве. Нет, он не может допустить, чтобы их жизнь зависела от Бэгота, способного затянуть дело на многие годы. Он намерен заполучить дом и жену немедленно. Рейф остановил свою лошадь у края настила перед воротами Глеверина, и его рука инстинктивно потянулась к рукоятке меча. Опомнившись, он быстро опустил ее на колено. Управитель Добни не может выглядеть так, будто он намеревается штурмовать Глеверин. Рейф натянул свой плащ на подбородок, чтобы спрятать бороду, и взглянул на мужчин, стоящих на стенах замка. Однако наблюдатели больше не смотрели в его сторону, устремив свои взгляды на крышу помещения над воротами.
Раздался глухой удар, нарушивший тишину утра: это отскочила крышка люка, прорезанного в крыше. В солнечном свете появился еще один человек. На нем было просторное одеяние из плотной красной ткани, выглядевшее довольно богато и, вероятно, ранее принадлежавшее лорду. Седые волосы мужчины были всклокочены и блестели на солнце, как после купания. Вероятно, прибытие отряда потревожило его во время принятия ванны.
— Это Эрналф, правая рука Бэгота, — прошептал Уилл, надвинувший капюшон на лоб, чтобы скрыть лицо. Годсолы бьши хорошо известны людям за этими стенами,
— Сэр Уэрин, — обратился Эрналф с крыши сторожевого помещения к прибывшему, с недоверчивым видом скрестив руки, — это вы?
— Да, — ответил Рейф, стараясь подражать голосу человека, которого он изображал, но, кажется, не слишком удачно. Чтобы скрыть обман, он закашлялся в руку, а затем, запахнув плотнее плащ, демонстративно передернул плечами. — Извините, всю ночь шел дождь, и, боюсь, я простудился.
Эрналф медленно кивнул.
— Я получил ваше сообщение о прибытии и ожидал вас, сэр, но что вы собираетесь делать здесь, ведь вы должны находиться рядом с нашим милостивым лордом на свадьбе?
Так, значит, Эрналф получил сообщение и ожидал сэра Уэрина? Надежда окрылила Рейфа, и губы его едва не растянулись в улыбке. Боже, значит, сэр Уэрин был уверен, что Кейт будет принадлежать ему. Как же ему досадно теперь сознавать, что он собственноручно проложил дорогу в Глеверин своему врагу.
Однако в следующее мгновение оптимизм Рейфа увял. Ведь он не знал, чем сэр Уэрин в своем сообщении объяснял необходимость приезда. Теперь все зависело от того, что именно он написал, и придуманное Рейфом объяснение, почему такое количество людей сопровождает единственного священника, теряло всякий смысл. Тем не менее ему не оставалось ничего иного, как идти напролом.
— Видите ли, ваш и мой лорд счел необходимым направить меня в распоряжение епископа Роберта, и теперь по его указу мы сопровождаем этого священника, лишенного духовного сана. — Рейф указал большим пальцем назад, на Кейт, облаченную в монашеское одеяние, — в новый монастырь, нечестивец согрешил с племянницей епископа.
Вновь громко покашляв, чтобы скрыть волнение и замаскировать голос, Рейф заставил себя продолжать:
— Мы очень устали в дороге и промокли до костей, а поскольку Глеверин оказался неподалеку, я привел сюда своих людей, чтобы дать им и лошадям отдохнуть часок-другой, прежде чем продолжить путь.
Закончив свой рассказ, Рейф осторожно посмотрел вверх на стену. Рядом с Эрналфом появился новый человек, который предпочел подняться по лестнице сторожевого помещения. Это был толстый и плотный воин, который, как говорится, врос в кольчугу и шлем.
Уилл, узнав его, тихо произнес:
— Этот старый лис очень осторожен, его нелегко обмануть.
Рейф пристально смотрел на воина. Похоже, его уловка не удалась, и он не будет иметь своего дома, потому что ворота Глеверина не откроются перед ними, и все из-за послания сэра Уэрина. Да и Кейт никогда не простит его за то, что он так обошелся с ней, хотя все произошло после того, как она оказалась похищенной сэром Уэрином. Сейчас люди на стенах зарядят свои арбалеты, а вниз полетят камни, едва станет ясно, что они имеют дело с очередной попыткой Годсолов вернуть себе замок.
Наверху шло совещание. Время от времени Эрналф с подчиненным ему толстяком прерывали разговор и посматривали вниз. Чувствуя тщетность своей попытки обмануть людей Глеверина, Рейф наклонился и похлопал по спине боевого коня сэра Уэрина. В отличие от Гейтскейлза, который тоже остался без седока и находился сейчас в конце отряда, потому что не подпускал к себе никого, кроме хозяина, этот конь был менее осторожен. Особенно после щедрого кормления из рук овсяными лепешками. Однако сейчас похлопывание Рейфа вызвало у него нервозность. Наконец толстяк вскинул руки вверх и повернулся спиной к своему начальнику.
Эрналф посмотрел на людей, ожидавших внизу у ворот.
— Значит, этот падший священник, которого вы привезли сюда, действительно уйдет в монахи?
Рейф был настолько ошеломлен дружеским тоном Эрналфа, что на мгновение опешил. Когда же он пришел в себя, то снова закашлялся, чтобы скрыть свое волнение.
— Да, — ответил он. — И мне кажется, он должен радоваться, что епископ не оторвал ему яйца.
Не успел Рейф договорить, как загремели железные цепи и заскрипел поднимающийся деревянный засов. Сердце Рейфа радостно забилось, а Уилл изумленно втянул в себя воздух. Сейчас они окажутся за стенами замка!
Глаза Уилла под капюшоном вспыхнули дьявольским огнем.
— Господь благоволит к тебе, Рейф, Я не думал, что твоя уловка сработает, — тихо сказал он и, улыбнувшись, отдал брату честь. — Теперь веди нас вперед, и мы сделаем то, что не удалось нашим предшественникам, — вернем наши владения.
Не столь уверенный, как Уилл, что Глеверин уже в их руках, Рейф спрятал под плащ бороду и двинулся вперед рядом с Кейт, которая теперь ехала бок о бок с ним. За ними последовали Уилл и конь сэра Уэрина. Под внушительным весом четырех лошадей и трех всадников легкий настил заскрипел. «Да, здесь необходимо будет установить подъемный мост», — подумал Рейф.
Массивные ворота начали медленно открываться под скрежет старого механизма. Взгляд Рейфа устремился во двор за стенами замка. Значительную площадь двора занимал огород, где произрастали различные овощи, а справа находились загоны для скота, где сгрудились овцы, и встревоженные скотницы удивленно смотрели на нежданных гостей. Напротив ворот располагалась небольшая башня, которая могла служить последним укреплением для защиты. Однако она была слишком узкой, и в ней могли разместиться человек двадцать. Рейф сомневался, что спрятавшиеся там люди смогут продержаться более недели в такой мышеловке. К башне примыкал дом с каменным фундаментом высотой в один этаж к деревянной надстройкой с соломенной крышей с отверстием для выхода дыма от внутреннего очага. Стены были аккуратно побелены известью, и крыша хорошо отремонтирована. Ко входу в дом вела крепкая деревянная лестница. В противоположном от дома конце двора стояла маленькая часовня с крестом над дверным проемом, Между домом и часовней под навесом располагалась кухня, у входа в которую стояли мужчина и два юноши — повар и его помощники. Они наблюдали за вновь прибывшими, и в их руках поблескивали ножи. В общем и целом Глеверин будет удобным, уютным домом для человека, который не надеялся когда-либо иметь свою собственность. Проезжая под надстройкой над воротами, Рейф осторожно посмотрел вверх и с облегчением отметил, что над головой нет отверстия, через которое можно вылить кипящее масло. Однако он решил на будущее включить это сооружение в список предполагаемых изменений, поскольку рассчитывал сохранить дом и жену до конца своей жизни. Хозяева ждали их у входа, прижавшись к стене сторожевой постройки, при этом старый воин держал в руке обнаженный меч. Проезжая мимо них, Рейф слегка кивнул, стараясь не поднимать голову.