Хенли Вирджиния. Порабощенная

   Нола приподняла брови:
   — Еще утром ты называл ее рабыней, а вечером уже величаешь леди! Я рада, что ты послушался моего совета выказывать ей больше уважения. Ты многому можешь научиться у тех, кто умнее тебя.
   — Один бритт стоит десятка женщин из Галлии. — Келл вошел в спальню и обратился к Диане: — Ты готова?
   Неожиданно Диана ощутила всепоглощающий, панический ужас. Она почувствовала себя пленницей, которую ведут на казнь. Как она решится такое сделать? Как сможет подчиниться диктатору? Как позволит себя унизить? Внезапно ей припомнились древние сказки Шахерезады. Разве не удалось той женщине сдерживать правителя тысячу и одну ночь?
   «Мне нужно торговаться! Я просто продам невинность за власть. Довольно выгодная сделка». Но в глубине души и каким-то седьмым чувством она понимала, что ей придется не только торговаться. Ей придется очаровывать, завораживать, порабощать!
   Диана слегка улыбнулась и протянула руку Келл:
   — Я более чем готова.
   Он взял протянутую руку и повел ее вниз. Он постарался скрыть улыбку в серых глазах, когда увидел, что Маркус уже в триклинии. Келл провел девушку через колонны.
   — Леди Диана!.. — возвестил он куда более торжественно, чем ее представляли при дворе целую жизнь назад.
   Маркус вышел навстречу ей. Его черные глаза охватили ее всю. Диана откинула в сторону маленький шлейф, затем сделала один шажок к нему и остановилась, гордо подняв голову. Маркус схватил ее маленькую руку и укорил:
   — Ты подчинилась моему приказу по-королевски, снизошла до меня, как богиня.
   — Все потому, что ты отдаешь свои приказы надменно, как хозяин, повелевающий рабу.
   — Так я и есть хозяин! — Он больно сжал ее руку.
   — К сожалению, я не богиня. Я смертная, из плоти и крови. Ты решил раздробить мне кости? — мягко спросила Диана. Она протянула руку, погладила только что выбритый подбородок и тихо сказала: — Я пришла, чтобы тебя развлечь. Если тебе нравится играть в хозяина и рабыню, тебе придется научить меня этой игре.
   Его глаза блеснули.
   — Это не игра.
   Диана остановила взгляд на его губах, потом провела кончиком языка по своей верхней губе.
   — Маркус, то, что происходит между женщиной и мужчиной, всегда игра.
   Его восставший пенис приподнял ткань туники. Хоть Маркус и не давал ей разрешения называть себя по имени, в ее устах оно звучало замечательно. Никто и никогда не называл его Маркусом, и сейчас он понял, как истосковался по душевному теплу.
   — Сегодня днем ты сказала, что вечером мне покоришься.
   Диана взглянула на него из-под опущенных ресниц.
   — Я не говорила ничего подобного, и ты это хорошо помнишь.
   — Ты подразумевала, что уступишь мне.
   Она рассмеялась:
   — Ты обманываешь себя каждый вечер или сегодняшний — особенный?
   Он хищно усмехнулся и прорычал:
   — Ты снова это делаешь!
   — Что делаю? — с невинным видом спросила Диана.
   — Намекаешь, подразумевая, что сегодняшняя ночь будет особенной, а это невозможно, если ты не сдашься и не уступишь мне полностью.
   — Это все часть игры. Мне кажется, именно так играют в эти игры женщины и мужчины — намекают, подразумевают. А сказала я вот что: «Когда мы по ужинаем, я выскажу тебе свои предложения».
   — А я ответил: «Ты сама ляжешь передо мной».
   Диана положила руку на его грудь и раздвинула пальцы. Она чувствовала под туникой золотую монету, нагретую теплом его тела. Она придвинулась чуть ближе.
   — А я что сказала? — дрогнувшим голосом спросила она.
   — «Возможно» — вот что ты сказала, — ответил он, не отводя темных глаз от ее губ.
   — Волшебное слово, полное обещаний, не так ли? Если бы я просто сказала «нет», ты бы рассердился и заставил меня подчиниться твоей воле. Если бы я сказала «да», исчез бы весь трепет ожидания и предвкушения. Вот я и сказала «возможно», и это сохранило тайну, усилило тревогу ожидания и подогрело желание.
   Он изнывал от желания попробовать ее на вкус. Ее губы, такие близкие, шепчущие эти завораживающие слова, наполняли его страстью. Он наклонился и завладел ее ртом, наслаждаясь его мягкостью и сочностью, потом языком нашел кончик ее языка.
   Что-то твердое коснулось ее живота, заставив задохнуться. Маркус вздрогнул, когда его плоть коснулась теплого шелка. Она слегка отодвинулась.
   — Ты голоден, Маркус?
   — Безумно!
   Над их головами раздался удар грома.
   В комнату вошел Келл с тяжелым подносом. Диана немедленно воспользовалась его появлением и еще дальше отодвинулась от римлянина. Теперь она испытает свою силу. Посмотрит, сколько времени понадобится, чтобы снова заставить его к ней прикоснуться.
   — Келл велел приготовить все твои любимые блюда. Тебе повезло, что он на тебя работает. Он удивительно расторопен.
   — Благодарю, Келл, — сказал Маркус.
   — М-м-м, запах просто изумительный!..
   Однако Маркус ощущал лишь запах фиалок, пока Келл снимал с блюд крышки.
   — Желаете, чтобы я нарезал?
   — Я сам справлюсь, Келл.
   Когда Келл вышел из триклиния, Диана сказала:
   — Я никогда еще не ужинала в такой обстановке.
   Маркус немедленно оказался рядом и посадил ее на диван напротив себя.
   — Давай я тебя научу. Ложись на бок лицом к моему дивану. Теперь подложи эту маленькую подушку под локоть.
   Уголки ее рта довольно приподнялись. Не прошло и секунды, как Келл вышел из комнаты, а он уже касался ее. Диана перевернулась на живот и оперлась на локти.
   Маркус провел мозолистой рукой по изгибу ее спины, задержавшись на ягодицах.
   — Все-таки как мудра Нола! — прошептала она.
   — Нола? — глухо переспросил он.
   — Она посоветовала мне подушить поясницу. Сказала, что я об этом не пожалею.
   Маркус стал поглаживать пальцами ее спину, пока не нашел нужное место. От запаха фиалок его ноздри затрепетали.
   — Еда остывает, — напомнила она.
   — Но не мое желание, — упрямо заявил он.
   — Чем скорее мы поедим, тем скорее сможем поторговаться, — резонно ответила она.
   Прежде чем убрать руку с ее ягодиц, он сильно надавил вниз, так что ее лобок уперся в подушку и она ощутила первые признаки сексуального возбуждения.
   Снаружи сверкнула ослепительная молния, за которой последовал такой оглушительный удар грома, что, казалось, задрожала крыша.
   Маркус подошел к стоящему между ними столику. Он нарезал бедро дикого кабана, выбрал самые лучшие артишоки, самую нежную зеленую фасоль, самые тонкие стрелки спаржи и поставил тарелку рядом с ней вместе с кувшинчиком подогретого оливкового масла со специями.
   Келл также принес кресс-салат и салат-латук. На огромном блюде в центре стола лежали разные сорта сыров, оливки и орехи. Маркус подвинул поближе к ней чашу с водой для омовения рук и полотенце и лег на диван напротив.
   Они лежали лицом к лицу, телом к телу. Под локтями — маленькие золотистые подушки. Буря за стенами бушевала с такой же силой, как и буря внутри.
   Маркус никогда не страдал отсутствием аппетита, так что он отдал должное всему, что было перед ним поставлено, но если бы он не знал, что подан его любимый дикий кабан, то так бы и не понял, что съел.
   Его глаза неотрывно смотрели на Диану, не упуская изящных движений ее рук, наблюдая, как она деликатно облизывает пальцы, как делает глоток из кубка. Он видел, как липнет к каждому изгибу ее тела фиолетовый шелк, как он подчеркивает округлость ее груди. Если бы он сам не убедился, что она девственна, он никогда бы этому не поверил. Она была так соблазнительно женственна и так по-женски мудра… Она уже созрела для любви.
   Диана окунула пальцы в ароматную воду и вытерла их полотенцем.
   — Ты закончила? — нетерпеливо спросил он.
   Она взяла сливу и жадно впилась в нее.
   — Закончила? Да я только начала, — промурлыкала она.
   Маркус решил, что он уже достаточно от нее натерпелся.
   — Я готов! — с чувством возвестил он.
   — Я не стану спрашивать у тебя доказательств, верю на слово.
   Он сначала удивился ее намеку, потом откинул голову и рассмеялся. Она не могла не заметить, какой мускулистой была его шея. Удар грома помешал ему заметить, как у нее перехватило дыхание.
   — Значит, я все же тебя забавляю. Я уже потеряла надежду увидеть тебя смеющимся.
   Он рывком спустил ноги на пол.
   — Нет! — воскликнула она, протянув руку. — Я хочу, чтобы, пока мы торгуемся, между нами был стол.
   В его глазах горел вызов, но все же он снова в ожидании облокотился на подушку, стараясь погасить огонь в крови:
   Когда она слизала сок со своей сливы, Маркус прикрыл глаза и сжал зубы, пытаясь унять биение крови в своем фаллосе.
   — Ты хочешь, чтобы я признала себя твоей рабыней, — начала Диана тихо. — Хочешь, чтобы повиновалась тебе беспрекословно. Ты хочешь, чтобы я добровольно подчинилась тебе. Ты хочешь, чтобы я подарила тебе свою девственность.
   Комнату наполнила зловещая тишина. Маркус в ожидании ее решения слышал громкое биение своего сердца.
   — Я готова признать себя твоей рабыней. Я буду повиноваться тебе беспрекословно. Я добровольно подчинюсь твоим приказам, но… — Для пущей драматичности Диана помолчала, и Маркус затаил дыхание. — Но лишь при посторонних. Наедине ты будешь обращаться со мной как с леди, не как с рабыней.
   Он смотрел на нее так, будто она сошла с ума.
   — Иными словами, ты лишь будешь делать вид, что ты моя рабыня? — В голосе звучала с трудом сдерживаемая ярость.
   — По существу, я и буду твоей рабыней. Все легионеры, все жители Аква Сулис, все твои слуги будут знать, что я рабыня, но когда мы будем с тобой лишь вдвоем, наши отношения не должны быть общением хозяина и рабыни. Они будут отношениями между мужчиной и женщиной… между любовниками.
   Маркус не видел разницы. Обязанность женщины подчиняться мужчине, не важно, раба она или любовница. Воля мужчины превыше всего, иначе какой же он мужчина! Он заметил, что она упустила пункт насчет девственности. Осталось неясным, согласится ли она по собственной воле отдаться ему или нет, а ведь это был самый главный вопрос в их сделке.
   — И ты добровольно отдашься мне? — настойчиво спросил он.
   — Только когда ты меня завоюешь. Не по требованию, — мягко сказала Диана.
   — И когда ты мне разрешишь начать тебя завоевывать, моя прекрасная леди? — спросил он с явным сарказмом.
   Она лукаво взглянула на него:
   — Мы оба знаем, что ты уже начал за мной ухаживать… И мне это очень нравится!
   Небеса разорвал новый удар грома, начался ливень. Из атрия донесся какой-то шум, и в триклиний вошел Келл.
   — Ваш брат Петриус, господин. — Келл отступил в сторону, и они увидели между колоннами молодого красавца, центуриона когорты, промокшего до нитки.
   Диана рванулась к дивану Маркуса и опустилась на пол у его коленей.
   — Что-нибудь случилось, Петриус? — спросил Маркус.
   — Я пришел ужинать, брат. Гроза застала меня врасплох.
   Хотя его никто не приглашал и его неожиданное появление разрушило все планы Маркуса, он все же проявил себя гостеприимным хозяином.
   — Мы уже поужинали, но тут еще много еды. Вымойся и смени платье, пока тебе все приготовят.
   Петриус слегка пошатнулся, потом вошел в триклиний.
   — Обойдусь без еды, только выпью с вами. — После каждого его шага на полу оставались лужи.
   Маркус нахмурился. Он видел, что брат уже выпил достаточно.
   — Не беспокойся о лужах, брат, у тебя хватает рабов, чтобы все убрать. — Петриус налил себе вина из кувшина, потом долил два наполовину пустых кубка. — Выпей со мной, или примипил Аква Сулис слишком горд и могуществен, чтобы делить свое вино с простым воином?
   Он говорил вызывающим тоном. Маркус положил руку на плечо Диане, чтобы успокоить ее.
   — Мое вино — твое вино, Петриус, моя еда и моя вилла в твоем распоряжении. Садись, отдохни.
   Петриус прилег на белую с золотом кушетку, оставляя везде грязные следы. В руке он держал кубок.
   — За Рим, славный Рим! — Он осушил свой кубок и стал ждать, когда они последуют его примеру. — Может, тебе эта страна и нравится, но, на мой вкус, это самая задница империи. Даже боги на нее мочатся! — Он заметил на пороге Келла. — Раб, еще вина!
   Маркус и Келл обменялись понимающими взглядами, Келл принес еще кувшин вина и наполнил кубок Петриуса. Тот снова выпил все до дна, и его глаза впились в женщину, тихо сидящую у ног брата.
   — А твое гостеприимство не идет так далеко, что бы обеспечить меня рабыней? Или ты поделишься этой?
   Диана вздрогнула, и Маркус погладил ее золотистые волосы.
   — Эта рабыня — моя личная собственность, и только моя, Петриус, сегодня и впредь. Твое пьяное поведение оскорбляет меня и позорит тебя самого. Завтра ты пожалеешь, что так много пил, когда тебе придется учить солдат переплывать реку в полной амуниции.
   Диана повернулась к Маркусу и с обожанием посмотрела на него.
   — Могу я приехать и посмотреть? — Ее рука мягко коснулась его колена, чтобы сделать просьбу более убедительной.
   Она играла рабыню идеально с того самого момента, как появился Петриус. Он взглянул ей в лицо, их взгляды встретились.
   — Я разрешаю тебе приехать. Сделка заключена, — тихо проговорил он.
   Петриус с трудом поднялся на ноги.
   — Я не пьян! — Он вытащил кинжал. — Я буду драться за эту женщину.
   Маркус тяжело вздохнул и поднялся на ноги.
   — Иди в мою опочивальню, — велел он Диане. — Пошли, брат, думаю, тебе надо хорошо попариться, чтобы протрезветь. В таком виде ты не можешь появиться перед своими солдатами. — Он легко разоружил Петриуса и по-братски обнял его за плечи, чтобы удержать на ногах.
   Келл пришел хозяину на помощь. Когда они шли к бане, Петриус окончательно вырубился.
   — Видят боги, он набрался. С чего бы это, черт побери?
   Келл про себя ответил: «С зависти. Зависть к тебе ест его поедом».
   — Придется нам поработать, — смирился Маркус. Сначала он окунул его в холодную воду, чтобы тот очухался. Когда Петриус пришел в себя, он начал сопротивляться, как молодой бычок. Но Маркус не дал ему вырваться. Когда же он наконец выудил брата из холодной воды, то помог Келлу дать ему рвотное и держал его голову, пока Петриуса выворачивало наизнанку. «Теперь он успокоится», — удовлетворенно подумал Келл.
   Маркус привел брата в небольшую парную. Пока тот исходил потом, Маркус заставлял его пить много воды, чтобы не обезводить организм. Маркусу тоже приходилось много пить, чтобы не потерять вес в такой жаре.
   Через три часа Петриус был абсолютно трезв. Маркус приказал рабу для банных услуг сделать ему массаж, затем проводил его до офицерских казарм. Пока они ехали к крепости под мелким дождем, Петриус уныло молчал. Расставаясь с братом у ворот, он пробормотал:
   — Спасибо.
   — Мы ведь с тобой братья, — ответил Маркус.
 
   Диана стояла в опочивальне Маркуса перед камином, который растопили по случаю сырой погоды. Все ее планы рухнули из-за вторжения Петриуса. Она хмыкнула. Петриус был пьян в стельку. Впрочем, она и сама не совсем трезва. Маркус, верно, из себя выходит, что ему приходится валандаться с пьяным братом. К концу ужина он уже едва сдерживал свое нетерпение. Можно только представить, в каком он сейчас состоянии!
   Диана зевнула. День выдался длинным и полным событий. Девушка слегка улыбнулась. Девушка ни секунды не сомневалась, что Маркус согласится на ее условия. Она заявила, что не будет его рабой с ним наедине. О чем она умолчала, так это о том, что сам он медленно, но верно станет ее рабом.
   Аметистовое ожерелье стало слишком тяжелым. Она расстегнула застежку и положила его на стол около кровати. Села на ведущие к ней ступеньки и сняла сандалии. Снова зевнула.
   Странно, но она совсем перестала бояться римлянина. Он был самым сильным и могущественным из всех знакомых ей мужчин, но эта сила защитит ее, а не принесет вред. Она положила голову на мех и сонно улыбнулась. Маркус полагает, что она принадлежит ему, а ведь на самом деле это он принадлежит ей!
 
   Келл ждал Маркуса в атриуме с парой полотенец. Он отдал Келлу свой мокрый плащ и стянул промокшую тунику. Затем обернул одним полотенцем бедра, а другим энергично и досуха вытер черные волосы.
   Келл взял факел из подставки и освещал путь Маркусу через темную и тихую виллу до опочивальни. Открыв дверь, они увидели спящую Диану. Она сидела на ступеньках, а ее золотистые волосы рассыпались по меху. С тоской глядя на спящую красавицу, Маркус спросил:
   — Сколько полов она сегодня вымыла?
   — Семь, — ответил Келл.
   — Видать, семь для меня несчастливое число, — пробормотал Маркус.

Глава 13

   Диана медленно пробуждалась от глубокого сна. Открыв глаза, она увидела капители римских колонн с витыми бычьими рогами. И сразу поняла, что лежит на кровати Маркуса, стоящей на возвышении.
   Ее окатила волна возбуждения, даже пальцы на ногах онемели; потом она набралась храбрости и осторожно повернула голову. Кроме нее, в постели никого не было. Почувствовала ли она сожаление или облегчение? И то и другое одновременно, хотя ей очень хотелось бы узнать, как это могло получиться.
   Скорее всего, Маркус застал ее спящей и отнес на кровать. Будил ли он ее? Овладел ли ею? Она задумалась, но не могла ничего вспомнить, кроме того, что сидела на ступеньках, положив голову на кровать. Она помнила нежность меха под щекой, запах Маркуса, наполняющий ее, и ничего больше.
   Диана села и обнаружила, что на ней все еще фиолетовое шелковое платье. Она потянулась и легко провела руками по телу. Оно показалось ей таким же, как вчера. Диана точно знала, что он не тронул ее, потому что, если уж Маркус Магнус овладеет женщиной, это наверняка не останется для нее тайной!
   Сидя в постели, она взглянула на то место, где он лежал рядом с ней, — так близко и так далеко. Ничего не произошло, но она сейчас знала о нем много больше, чем раньше. Маркус принял ее предложение, согласился на сделку, и он ее не нарушил. Хотя под началом этого римского примипила находились тысячи солдат и он мог как и когда хотел использовать свою силу и власть, он не разбудил ее и не овладел против ее воли. Судя по всему, Маркус был человеком чести, человеком слова. Его сдержанность сказала ей, что глубоко внутри этот римлянин мягок, добр и благороден. Надо только проникнуть в эти глубины, и Диана поклялась себе сделать это.
   Она торжествовала, потому что знала, что выиграла очко в борьбе за власть. Она должна быть очень осторожной, играя роль рабыни в присутствии других, даже Келла, тогда наедине Маркус позволит ей пользоваться всей полнотой своей женской власти.
   Нола принесла завтрак.
   — Можно посидеть с тобой?
   — О, конечно!
   Нола поставила поднос с хрустящими булочками, медом и фруктами на постель, затем примостилась на ступеньках.
   — Он к тебе относится по-особому.
   Диана опустила ресницы, не совсем представляя, как должна вести себя в этой ситуации рабыня.
   — Откуда ты знаешь? — робко спросила она.
   — Он оставил тебя на всю ночь, Он никогда не поступал так раньше.
   Диана поняла, что в этом доме с одним хозяином и тридцатью рабами ничего не утаишь. Она подняла ресницы:
   — Нола, я понимаю, рабыня не имеет права на собственную жизнь, но Маркус очень бережно относится к своей. Я уверена, что ему не понравится, если о деталях наших с ним отношений начнут болтать на вилле.
   — Скорее прилив удержишь, чем помешаешь рабам сплетничать. Тогда тебе придется попросить Маркуса вырезать им языки.
   — Ты шутишь? — испуганно спросила Диана.
   — Отчасти, — призналась Нола, — хотя в некоторых римских домах именно так и делают. Но я имела в виду, что Маркус пылает такой страстью, что сделает все, что ты ни попросишь.
   Диана слизнула мед с пальцев.
   — В этом случае мне стоит попросить платья. Мне нечего надеть.
   — Перед отъездом сегодня утром он просил меня заняться твоим гардеробом. Я безмерно удивилась, что именно он проявил такой интерес к одежде женщины.
   — Какой интерес?
   — Страстный интерес, очень детальный. Он хочет, чтобы у тебя были одеяния, которые бы доставляли ему удовольствие, туалеты, способные подчеркнуть твою хрупкую красоту.
   Диане захотелось выругаться. Вечно кто-нибудь за нее выбирает одежду. Неужели ей удалось сбежать от Пруденс только затем, чтобы снова не иметь права выбора? Она уже было начала протестовать, но вовремя вспомнила, что она рабыня. Пусть одевает ее так, как ему заблагорассудится!
   Поэтому она ограничилась чисто символическим протестом.
   — Я лучше знаю, какой цвет мне идет.
   — Маркуса больше интересует фасон и качество ткани. Он желает, чтобы для тебя покупали лишь самую дорогую материю. Но ты и сама сможешь выбрать, что тебе понравится.
   — А примерки будут здесь, на вилле?
   — Да, но мы и сами сходим за покупками. На улицах Аква Сулис есть самые разные магазины. Торговцы выкладывают свои товары даже на пешеходных дорожках. Ходить за покупками — одно из величайших удовольствий для женщины. Там есть парфюмерные магазины, ювелирные, цветочные, продуктовые, есть там и цирюльни, где делают замечательные прически…
   — Одна из рабынь уже меня причесывала. Она очень талантлива.
   — Это Силла. Ты можешь взять ее себе как личную рабыню, она будет причесывать тебя и помогать краситься. — Заметив, что Диана колеблется, Нола добавила: — Это даст ей более высокий статус в доме, так что, если ты ее выберешь, она будет счастлива.
   — Тогда я соглашаюсь с удовольствием, — сказала Диана, принимая свою первую рабыню.
   По пути в баню Диана нашла Келла. Не успела она сказать ему, что хочет посмотреть, как Маркус учит солдат переплывать реку, как он сам обратился к ней:
   — Господин велел мне отвезти тебя к нему после обеда.
   — Я повинуюсь, — тихо сказала Диана, ликуя, что он не забыл ее просьбы. Наверное, ему тоже этого хотелось, иначе он бы не вспомнил. Так здорово приехать к нему, когда там все эти легионеры, которыми он командует! Значит, он ценит ее и гордится ею. А еще это доказывает, что ему нужно видеть ее днем, что он не в силах ждать до вечера.
   Она должна надеть что-то очень красивое. Что-то такое, что заставит его желать ее еще сильнее!
   После бани Нола привела ее в солярий. Диана здесь еще не была, и солярий оказался таким же очаровательным, как и все на вилле. Одна стена от пола до потолка была полностью стеклянной. Не удержавшись, она спросила Нолу:
   — Как делают стекло?
   — Оно отливается в плоских формах. Это одно из многого, чему римляне научили бриттов.
   Мозаичный пол был само совершенство. Из кусочков ярко-оранжевого, черного и зеленого мрамора было составлено изображение бенгальской тигрицы в натуральную величину, лежащей в высокой траве. В солярии стояли льняные с золотой нитью диваны, выкрашенные в те же тона, что и мозаика.
   Их уже ждали два торговца, каждый с несколькими рабынями-помощницами: ведь предстояло обслуживать женщину. Они привезли свои товары в огромных сундуках, похожих на плетеные корзины. Первый торговал одеждой, второй — украшениями.
   Один за другим открывались сундуки, полные разноцветных тканей. На диванах были разложены материи всех сортов и оттенков, которые привезли из далекого Египта и Китая. Пока Диана ласкала шелк и поглаживала мягкую шерсть, Нола заказала те платья, о которых говорил с ней Маркус.
   — Мне надо что-то подобрать для сегодняшней поездки. Это возможно?
   — Разумеется, — ответила Нола. — Ведь тога — просто кусок материи, наброшенной особым образом и скрепленной брошью. И для мантии с капюшоном не потребуется большой работы. Опытные рабыни сошьют столу и к ней паллу^[28] за несколько часов.
   — Мне бы хотелось алый плащ, подобный тому, что носит Маркус, — сказала Диана. — Из этого белого шелка получится замечательная классическая тога. Разве не так должна быть одета богиня? — добавила она задумчиво, касаясь пальцами тяжелого шелка. Она замерла, когда открыли следующую крышку, под которой лежала материя такого необычного цвета, что она даже не могла его назвать. — А это что за цвет?
   — Ультрамарин. Его дает порошок лазурита.
   — Можно мне сделать из этого столу? — спросила Диана.
   — Ну разумеется. Торговец записывает все твои пожелания.
   — Ах, Нола, только взгляни! Эта расцветка как шкура у тигрицы, а сама ткань нежнее паутины. — Она раскинула прозрачный материал по полу, и всем показалось, что он исчез.
   — Расцветки экзотических животных — последний крик моды. Они пользуются большим спросом в Риме! — гордо заявил торговец.
   У ювелира Нола и Диана выбрали броши, заколки, украшения для волос и широкий золотой кушак, чтобы подчеркнуть талию и грудь. Когда Диана засмотрелась на пару амулетов в форме змей с рубиновыми глазами, Нола кивнула торговцу. Предложил он им и кольца, соединенные тонкими цепочками с браслетами того же фасона. Здесь были и ножные браслеты, некоторые даже с колокольчиками, и кольца на пальцы ног с драгоценными камнями. Диане все драгоценности казались необыкновенными, и ей хотелось иметь все!
   — Примипил просил оставить ваш товар, чтобы он мог посмотреть и решить, что ему больше нравится. Но нам нужна одна стола и шерстяной плащ через два часа, — сказала Нола торговцу тканями.
   Когда они шли назад через виллу, Диана спросила:
   — Какие обязанности я должна выполнять в доме как рабыня?
   — Твоя единственная обязанность слушаться Магнуса и ублажать его. Днем ты будешь отдыхать или заниматься чем-нибудь приятным, чтобы к вечеру быть в хорошем настроении и развлекать господина. У него тяжелая работа и огромная ответственность, ему необходимо отвлечься. Я попрошу сделать тебе расслабляющий массаж перед обедом. Силла придет к тебе в