Страница:
Глава 4
У дверей она увидела, что Аллегра уже забрала ее накидку, понимая, что она захочет улизнуть пораньше. Диана быстро закутала плечи.
— Мне не следовало сюда приходить.
— Ради Бога, не надо сейчас о приличиях, хватит на это времени и при холодном свете дня!
Они быстро шли к Гросвенор-сквер; Диана начала смеяться.
— Извините. По правде говоря, я никогда еще так не развлекалась, пока этот ужасный человек не начал ко мне приставать!
— Этот ужасный человек — граф Батский, — протянула Аллегра.
— О Господи, а я выплеснула ему в лицо шампанское!
— Полагаю, это охладило его пыл.
— лава Богу, что я была в маске! — пылко добавила Диана.
Когда они сворачивали на Норт-Одли-стрит, около них остановилась черная карета. Открылась дверца, и сильная рука втянула Диану в полумрак, на плюшевое сиденье кареты.
Девушка взвизгнула.
— Не волнуйся, мы с тобой знакомы, а до конца ночи мы, полагаю, познакомимся еще ближе.
Диана узнала голос, и это только усилило ее испуг.
— Как вы смеете нападать на меня? Какого черта вам нужно?
Я лишь хочу получить то, за что заплатил, cherie. — Он помолчал, потом протянул: — А еще я хочу, чтобы ты извинилась за шампанское.
— Мне извиняться перед вами? — возмутилась Диана. — Это вам следует извиниться за то, что вы посмели дотронуться до моей ноги!
— Мне жаль, что я коснулся лишь твоей ноги… Я с большим удовольствием ласкал бы твою грудь.
Диана задохнулась от возмущения и страха. Она боялась не только его, — она начала бояться себя и своей реакции на этого опасного человека. Ее тянуло к нему как магнитом, и вместе с тем она понимала, что должна отбиться от него во что бы то ни стало. И тут она осознала, что карета движется, и рассердилась не на шутку.
— Куда вы меня везете?
— В мой особняк. Это рядом.
— Сэр, вы не смеете! Вы меня ошибочно приняли за… распутницу. На самом деле я — переодетая леди, — вынуждена была признаться Диана.
Он засмеялся. Смех был низким и завораживающим.
— Я так не думаю.
— Но почему? Почему вы так говорите?
Он чиркнул спичкой и зажег в карете свечу. Его лицо осталось в полумраке, зато ее было ярко освещено.
— Ты достаточно прелестна, чтобы быть леди, и голос у тебя вполне интеллигентный, но тебя вы дало то, что ты появилась с Аллегрой. Она заправ ляет одной из самых лучших школ верховой езды в Лондоне. Поставляет кобылок половине аристократов города.
Она не сразу поняла, о чем это он говорит, но когда до нее дошло, что он хочет сказать, будто Аллегра поставляет девиц, Диана залилась густой краской.
Он заметил, что она покраснела, и ему страстно захотелось увидеть прелестное личико, на которое он едва успел взглянуть. Но карета уже ехала по Джермин-стрит, и он решил оставить ее в маске, пока они не войдут в дом.
Когда он предложил ей руку, она возмущенно произнесла:
— Я не пойду с вами в ваш особняк!
— А, ну вот кое-что и проясняется. Ты знаешь, кто я, и хочешь получить как можно больше.
— Нет! То есть я знаю, кто вы, но…
Он цинично улыбнулся:
— Тогда пойдем и поторгуемся.
Ее охватил бешеный гнев. Никогда еще ей не приходилось встречаться с таким наглецом. Его следует проучить, и сделает это именно она! В голове девушки мгновенно сложился план.
Величественным жестом Диана подала ему руку и разрешила помочь ей выйти из кареты. Он ключом отпер дверь и жестом отослал прочь мажордома, который растворился в полутьме, увидев, что граф вернулся не один. Ее похититель жестом указал на лестницу, и Диана легко, как на Олимп, взлетела на второй этаж, продемонстрировав идущему сзади графу свои стройные ножки.
Когда граф зажег лампы в роскошно обставленной гостиной, Диана медленно обошла ее, обводя все критическим взглядом. Она осмотрела панели, кожаные переплеты книг, картины Ван Дейка и вынесла приговор:
— Типично мужская комната.
Очень на это надеюсь, — сказал он, явно развлекаясь. Он подошел к шератоновскому[8] столику и налил два бокала вина.
— Однако вы человек отважный, — заметила Диана, разглядывая вино.
— Могу поспорить, это вино ты мне в лицо не выплеснешь. — Он уже не скрывал ни своего на смешливого отношения к ней, ни нетерпения.
— Вы можете проспорить, — беспечно протянула она и отпила глоток, глядя на него поверх края бокала. Потом сказала: — Значит, вот как это делается. — Она опустила ресницы. — Можете начинать торговаться.
Он поднял темную бровь.
— Ты хочешь сказать, что это у тебя в первый раз?
— В первый раз мне делают такое предложение или в первый раз я собираюсь завести любовника? — Диана сама поражалась своей дерзости, но ничего не могла поделать с чертенком в своей душе.
Он видел, как блестят ее глаза сквозь прорези маски, и понимал, что она наслаждается ситуацией. Мужчина почувствовал возбуждение при одной только мысли о том, как замечательно с ней будет в постели. Он уже ощущал, как скользят ее длинные ноги по его спине.
— Я оплачу твои счета модистке и служанку, — предложил граф.
Диана поставила бокал.
— Вы напрасно тратите свое и мое время.
Граф взял бокал и снова протянул его ей.
— Я сниму тебе дом и подарю карету, — добавил он, уверенный, что теперь-то она не устоит.
Диана облизала губы. Хардвик почувствовал, как пульсирует его восставшая плоть.
— Ваше предложение, — она сделала эффектную паузу, — просто оскорбительно!
Веселье в его глазах уступило место настойчивому желанию.
— Ты умело играешь в эти игры, маленькая богиня. Ладно, если ты мне угодишь, я куплю тебе дом.
Диана обвела ободок бокала пальцем.
— Я верно вас поняла, милорд, вы даете мне карт-бланш? — Она наслаждалась ощущением своей власти над ним.
— Черт побери, ты умеешь торговаться!
Он смотрел на нее несколько долгих минут, пока его разум боролся с телом. Тело победило.
— Хорошо, пусть будет карт-бланш, — согласился граф, и в его глазах сверкнуло торжество.
— Боюсь, все это ни к чему. — Диана вылила свое вино в вазу с лилиями.
— Что ты этим хочешь сказать, черт побери?
— Мой ответ «нет». Я отказываюсь.
— Но почему? — недоумевал он.
Диана оглядела его с головы до ног.
— Потому что вы чересчур наглы, самоуверенны и лишком… слишком стары для меня, милорд.
Марк Хардвик, граф Батский, потерял дар речи.
— И не надо меня провожать. Я хорошо знаю дорогу.
Сам того не сознавая, Хардвик так сильно сжал руку, что раздавил бокал.
Леди Диана нашла свою карету на углу Гросвенор-сквер. Она постучала в дверцу, но прошло не меньше минуты, пока оттуда выбрался растрепанный Джеймс.
В карете Диана сбросила накидку. Она еле переводила дыхание после совершенно потрясающего столкновения с этим графом. Когда он недвусмысленно дал ей понять, что хочет ее, девушку затопила нечестивая радость.
— Быстро! помоги мне снять костюм! — попросила она Бидди. — Как только я втиснусь в этот проклятый корсет в такой тесноте?
— Придется помучиться, но как-нибудь справимся, — решительно заявила Бидди. — Доверьтесь мне, леди.
На следующее утро Диана пораньше приняла ванну и вымыла голову, чтобы убрать все следы макияжа.
Пруденс, сидевшая с чашкой шоколада в руках, расстроенно взглянула на нее:
— Ты вымыла голову! Как неосмотрительно. Иди и высуши волосы у камина. Я приняла за тебя приглашение покататься сегодня днем по Гайд-парку.
— С кем? — недовольно спросила Диана, раздраженная вмешательством Пруденс в свои дела.
— Разумеется, с Питером Хардвиком. Он регулярно наносит визиты. Я должна заметить, что у него безукоризненные манеры. Чего и следовало ожидать.
Диана несколько успокоилась, услышав имя, и решила, что камин в библиотеке вполне подойдет для того, чтобы подсушить волосы. Она нетерпеливо ходила взад-вперед перед ревущим пламенем, скользя глазами по кожаным корешкам в поисках книги, которая бы унесла ее в другое время и место. Она выбрала «Легенду о короле Артуре» и свернулась калачиком в большом кресле перед камином, чтобы почитать.
Как обычно, воображение Дианы разгулялось. Она перенеслась туда, где клубящиеся туманы скрывали рай на земле, называемый Авалоном[9]. Диана потеряла всякое представление о времени; но внезапно почувствовала, что больше не одна в библиотеке. Она неохотно приподнялась и посмотрела поверх спинки кресла и тут же, как черепаха, втянула голову в плечи; мысли ее разбегались.
В комнате стояла полная тишина, лишь потрескивали дрова в камине. Диана снова подняла голову в надежде, что ее воображение сыграло с ней злую шутку. И уставилась прямо в темные глаза.
Эти глаза расширились от изумления, но потом в них появилась враждебность.
— А вот и Диана! — усмехнулся посетитель.
— Как вы меня нашли? — возмущенно прошипела она.
— Уверяю, я вас не искал. Судьбе угодно, чтобы вы попадались на моем пути.
— Так что же вы здесь делаете? — решительно спросила она, захлопнув книгу и воинственно надвигаясь на него.
— Не знаю, какое это имеет к вам отношение, но я намереваюсь купить библиотеку.
От этих слов она застыла как вкопанная.
— Уж не эту ли?
— Именно эту библиотеку. — Он четко выговаривал слова, не скрывая своего неудовольствия.
— Это невозможно! Эта библиотека не продается. Вас неправильно информировали, лорд Бат.
Он почувствовал раздражение оттого, что эта особа знает его, в то время как он понятия не имеет, кто она.
— Кто вы такая, черт побери?
— Я леди Диана Давенпорт, владелица этой библиотеки.
— Привет, Диана! — сказал Ричард, заходя в библиотеку. — Я и не знал, что ты здесь, моя дорогая. Прости, что побеспокоил.
— Ричард, ты меня не просто побеспокоил. Этот… джентльмен ошибочно полагает, что я продаю мою библиотеку.
— Я полагал, Давенпорт, что вы продаете свою библиотеку! — резко сказал лорд Бат.
— Значит, вы неверно поняли, милорд, — вмешалась Диана. — Собрание книг моего покойного отца бесценно, во всяком случае, для меня. Оно не продается. — Она смело смотрела на графа, ожидая, что он в отместку тут же расскажет дяде о вчерашнем вечере.
Но граф не отличался мелочностью. Он заговорил с ней как с равной.
— Вы, безусловно, правы насчет ценности библииотеки. Я понимаю ваше нежелание с ней расстаться. Я думал, Давенпорт имеет законное право ею распоряжаться.
— Я действительно имею законное право распоряжаться ею, — уверил его Ричард. — Я — душеприказчик покойного брата и законный опекун племянницы, ее советчик по финансовым вопросам до ее совершеннолетия. Брат желал, чтобы леди Диана слушалась меня во всем.
— И как ты мог придумать продать книги отца? — напустилась она на Ричарда. — Я выросла среди них. Они — часть моей жизни! Расстаться с библиотекой — все равно что отрезать себе руку!
— Хватит сцен, Диана! Крайне невоспитанно с твоей стороны обсуждать семейные дела в присутствии его светлости. — Ричард явно растерялся. Диана никогда раньше не возражала ему.
— Какой ужас, вести себя невоспитанно в присутствии графа! — Она все еще чувствовала его невоспитанную руку на своем бедре.
— Выйди из комнаты! — Ричард вышел из себя.
С красными пятнами на щеках и гордо поднятым подбородком Диана подобрала юбки, будто боялась запачкать их о мужчин, и выплыла из библиотеки с величественностью королевы. «Или богини», — подумал граф Батский.
Когда в обеденное время Диана вошла в столовую, она была готова выслушать очередной выговор от Ричарда и Пруденс за шокирующе плохие манеры. Она вся напряглась в ожидании конфликта. Ричард вообще отсутствовал, а Пруденс сидела сжав губы, по-видимому, от боли в бедре.
Диане сразу стало ее жалко:
— У тебя бедро болит, Пруденс?
— Кроме всего прочего, — обиженно ответила та.
«Пропади ты пропадом, граф Батский!» — по думала Диана. При каждой встрече между ними пробегала искра, способная разжечь костер, в котором они оба могли сгореть. Если бы он не обращался с ней вчера как с потаскушкой, ничего бы не случилось. Она все равно не позволила бы Ричарду продать отцовскую библиотеку, но она по крайней мере разговаривала бы с графом вежливо.
Пруденс отказывалась вступать в разговор. Ее лицо напряглось от боли, которую она вознамерилась терпеть молча. Обед был совершенно испорчен для Дианы. Она извинилась и пошла одеваться для прогулки в Гайд-парке. Она не знала, хочется ей ехать или нет, но общество Питера Хардвика обещало хоть какое-то разнообразие.
Когда Диана спустилась вниз в нежно-зеленом дневном платье и с фисташковым зонтиком в руках, Пруденс поинтересовалась:
— Куда ты собралась, Диана?
— На прогулку по Гайд-парку с Питером Хардвиком. Ты же приняла за меня приглашение.
— Почему ты решила, что он приедет, после того как ты так грубо вела себя с лордом Хардвиком?
— Питер никакой не лорд, — поправила Диана, недоумевая, откуда тетке известно, как она себя с ним вела.
— Я говорю о Марке Хардвике, графе Батском.
Диана поразилась:
— Брат Питера — граф Батский?
— Пожалуйста, не делай вид, что ты ничего не знаешь о Хардвиках, Диана. Ты слишком умна, чтобы изображать из себя дурочку.
— Честное слово, я никак не связывала этих двух джентльменов. Ни малейшего понятия не имела, что Питер — родственник графа.
— И это единственная причина, по которой я считаю молодого Хардвика подходящей партией. Именно он рассказал графу о библиотеке.
Как раз в этот момент Питер Хардвик позвонил у дверей.
— Господи, что же мне делать? — в смятении пробормотала Диана.
— Считай себя одной из самых везучих молодых леди в Лондоне, поскольку он предпочел не обращать внимание на недостатки твоего воспитания и сдержал обещание.
Через полчаса Диана уже сидела в фаэтоне рядом с Питером Хардвиком и наслаждалась свежим воздухом и прекрасным лондонским днем.
Пара чистокровных лошадей, запряженных в фаэтон, производила внушительное впечатление. Диана поддерживала светский разговор, пока Питер вез ее до Гайд-парка. Она все время гадала, о чем он думает и что его брат ему рассказал.
Между прочим, Питер Хардвик думал о том, какой же он везучий прохвост. Диана могла похвастаться не только замечательной красотой, но и двадцатью тысячами фунтов годового дохода. «Стервятники» — как он называл Ричарда и Пруденс — предложили ему лишь половину, но он поторговался и выговорил себе сначала пятнадцать процентов, а потом и вовсе шестьдесят тысяч в год. Как только он наденет кольцо Диане на палец, никто и ничто не помешает ему добраться и до основного капитала. Он бросил довольный взгляд на ее профиль: просто подарок судьбы!
Почувствовав на себе его взгляд, Диана решила, что больше не может выносить напряжения. Она глубоко вздохнула и повернулась к нему:
— Боюсь, мне придется кое в чем признаться.
Он добродушно улыбнулся, как бы говоря, что женщине можно многое простить.
— Вчера вечером я была в «Пантеоне» на маскараде, — сказала она тихо. Поскольку ее спутник не впал в ярость, она продолжила: — И ваш брат принял меня за женщину легкого поведения, потому что у меня не было настоящей дуэньи, и… это ужасно, но я вы плеснула шампанское ему в лицо…
Питер откинул голову и громко расхохотался, представив себе эту картину.
Воодушевленная такой реакцией, Диана перешла к последней части своей исповеди.
— Я хочу быть откровенной, Питер. Мне кажется, что ваш брат меня возненавидел. Утром он приехал, чтобы купить библиотеку, и я на него накричала.
— Представляю себе, насколько вы прекрасны в гневе.
Она недоверчиво смотрела на него:
— Разве вы не рассердились?
— Бывают моменты, когда я сам своего брата на дух не переношу. У нас мало общего. Он страстный археолог. Его интерес к развалинам, очевидно, и привел к тому, что он предпочитает женщин постарше. Я удивляюсь, что вам удалось привлечь его внимание.
«Ну, он-то уж, вне всякого сомнения, привлек мое, — призналась себе Диана. — Почему его молодой брат не вызывает во мне таких же чувств?»
Диана невольно рассмеялась. Странный, однако, у них получался разговор!
— Ну, я отказалась продать отцовское собрание и уверена, что теперь, скорее всего, вызываю у него лишь отвращение.
— Это хорошо. Мне с ним тягаться довольно трудно, он ведь граф.
— Титулы меня не интересуют!
Он поднял одну бровь.
— Что же вас интересует?
Ее страстно интересовали книги. Ей даже хотелось самой написать что-нибудь историческое, чисто женское, но у нее хватило ума не ставить джентльмена в известность о своих эксцентричных мечтах. Диана открыла зонт, гадая, должна ли она снова перебраться на надежную почву и вести себя, как пристало молодой леди, или же сказать правду. Она решила ответить честно.
— Больше всего меня интересует свобода — свобода выбора. Сейчас у меня очень мало свободы — в одежде, разговорах, действиях, даже в мыслях, потому что я молода и потому что я — женщина. Я понимаю: старше-то я стану, но все равно останусь женщиной.
— И слава Богу! — поддразнил он, позволив себе задержать взгляд на ее великолепном бюсте. — Разве вы предпочли бы быть мужчиной?
Конечно, нет! Но я хочу быть свободной женщиной. Только подумайте: в наше время молодую леди передают от отца к опекуну или мужу и не спускают с нее глаз ни на минуту. Пруденс сидела бы с нами в фаэтоне, найдись здесь для нее место, но правила на
столько строги, что я могу проехать с вами лишь вокруг Серпентайна[10], где по меньшей мере тысяча глаз следит за нами и сотни языков готовы разболтать по всему городу, дай только повод.
— А вы не желали бы поехать куда-нибудь, где не так людно? — с надеждой поинтересовался Питер.
— Нет, не желала бы! Вы не понимаете, о чем я говорю. Или делаете вид, что не понимаете, — на смешливо сказала Диана.
— Простите. Я весь внимание.
— Кельтские женщины пользовались большой свободой. Они сами выбирали, за кого выходить замуж, они сохраняли права на свою собственность. Некоторые даже становились вождями племен. В Средневековье женщины управляли замками и землей, пока их мужчины годами воевали или ходили в крестовые походы. Сегодня к женщине относятся так, будто у нее нет никаких желаний, своего мнения и мозгов, и только мужчины могут чего-то добиваться, путешествовать по миру, заниматься спортом и делать все это с завид-ным энтузиазмом.
— Я торжественно, прямо сейчас, клянусь, что когда вы будете со мной, я дам вам полную свободу.
Диана вздохнула. Типичный мужчина, считающий, что свободу можно дать или не дать.
— Вы позволите мне сопровождать вас завтра вечером на бал к Ричмондам?
— Спасибо за предложение, но я не думаю, — спокойно ответила она.
— Я не отпущу вас сегодня, не взяв с вас какого-нибудь обещания.
Меньше всего Диана собиралась давать обещания. Ей нужно было время, и она рассчитывала на пару сезонов без требований и опеки мужа.
— Вероятно, я снова буду в «Алмаке» в среду, впрочем, это зависит от Пруденс. К сожалению, ее слово последнее, — угрюмо сказала она.
Питер тихонько выругался, сохраняя, однако, вежливую маску на лице. Милостивый Боже, на какие только жертвы не приходится ему идти, чтобы расплатиться с долгами и заполучить тугой кошелек! Ну что же, придется пойти в «Алмак». Он не может позволить этому лакомому кусочку ускользнуть. Хотя, глядя на леди Диану Давенпорт, никак не скажешь, что он ей очень нравится, Питер надеялся, что все это игра с ее стороны. Так или иначе, он намерен привести ее к алтарю. Есть ведь старый и проверенный способ заставить леди умолять о замужестве, а сделать именно эту леди беременной будет истинным удовольствием…
Кровь Питера бурлила в предвкушении вечера. Хоть он и терпеть не мог просить денег у брата, выбора у него не было. Решив напасть на льва в его же логове, Питер вошел в библиотеку и остановился, ожидая, когда Марк поднимет голову от стопки деловой корреспонденции на столе перед ним.
Не поднимая головы, Марк Хардвик промолвил:
— В библиотеке, в ящике стола.
Питер рассмеялся:
— Почему ты решил, что мне нужны деньги?
Марк поднял на него глаза.
— А разве я ошибся? — холодно спросил он.
— Нет, но черт меня побери, если бы я с этого начал!
— А, понятно!.. Сначала бы ты посочувствовал мне насчет библиотеки Давенпорта, потом поинтересовался, где я собираюсь обедать, затем спросил, спал ли я с кем-нибудь накануне, как будто тебе все это интересно. И только затем ты попросил бы у меня денег. — Хардвик бросил перо на стол и потянулся. — Видишь, как я облегчил тебе жизнь.
В ящике оказалась всего тысяча. Таким способом брат боролся с его пристрастием к картам. Хотя Питер испытывал лишь злость, он благодарно улыбнулся и быстро удалился, спеша на встречу с друзьями, с которыми собирался пуститься вечером в загул.
— Пит, ты опять опоздал! — укорил его Хелл-гейт. — Мы запланировали потрясающую ночь! Разве ты не хочешь побыстрее начать?
Питер присоединился к своим друзьям в «Вид Уитби», пабе в Уоппинге.
— Я всегда готов! — весело заявил он.
— Я на всякий случай заказал на твою долю, — заметил Джереми Монтегю, когда официантка принесла блюдо с пятьюдесятью сырыми устрицами.
Секунда, и рука графа Барриморского скользнула под юбку девушки, а когда та попыталась шутливо отбиться, он схватил ее за бедро и сильно ущипнул. Друзья захохотали. Ведь недаром все их называли «кровожадными». Эти развратники считали себя бесшабашными удальцами. Вся троица жаждала крови, и все их развлечения отличались жестокостью.
Они направились в самые грязные трущобы Лондона. На улицах было полно шлюх, и друзья бравировали тем, что выбирали самых непристойных, рисовались, предаваясь извращенной nostalgie de la boue[11] и получая удовлетворение в грязной постели немытой шлюхи.
На другом конце Лондона, на модной Парк-лейн, граф Батский проследовал за горничной в роскошную гостиную.
Рядом в опочивальне Вивиан, графиня Белгрейвская, улыбнулась своему отражению в зеркале. Провела унизанными бриллиантами пальцами по огненно-рыжим волосам и потянулась за большим флаконом духов. От этого движения черный атласный пеньюар соскользнул с плеча, и, взглянув в зеркало, она удостоверилась, что никому и в голову не придет, что ей уже за тридцать. Только во второй раз лорд Хардвик принял ее приглашение, но она уже знала, что он ей нужен. Навсегда.
Внезапно она отодвинула флакон с духами, и хитрая улыбка изогнула ее губы. Позволив пеньюару полностью открыться, она опустила руку между ног, смочила палец скопившейся там влагой и провела этим пальцем за ушами, по груди и горлу. Повторив процедуру, она коснулась кожи под коленками, на запястьях и внизу спины — на всякий случай.
Открыв дверь, она сделала вид, что удивилась.
— Марк, дорогой, ты пришел рано, я еще не готова.
Оба понимали, что это — притворство, потому что на самом деле лорд Хардвик опоздал.
— На мой взгляд, ты вполне готова.
— Мы можем никуда не ходить, а поужинать здесь, — сказала она внезапно охрипшим голосом.
— Я уж думал, ты так никогда и не предложишь, — прошептал он, подхватывая ее н» руки и ногой распахивая дверь спальни. Он положил ее на кровать и, любуясь ее белым телом и огненными волосами, рассыпавшимися по черному атласному покрывалу, начал медленно раздеваться, слегка удивленный нетерпеливой жадностью в ее взгляде. Она выгнула спину на подушках и раздвинула колени, призывая его сразу приступить к делу. Он охотно пошел ей навстречу и быстро овладел ею. Еще будет время насладиться всеми нюансами любовной игры.
Следующие два часа Марк Хардвик всячески ублажал Вивиан. Его первым правилом было удовлетворить женщину. Слава Богу, все женщины в постели разные, и он всегда старался узнать потребности и желания новой леди, что ей нравится, а что нет, и показать ей совершенно определенно, что требуется для удовлетворения его самого.
Он не собирался оставаться на ночь — это было его вторым правилом. От ее реакции на его уход зависело, как скоро он вернется и вернется ли вообще. Оказалось, что Вивиан так насытилась, что не стала протестовать, когда он спустил ноги с кровати и потянулся за рубашкой.
— Животное! Я пальцем пошевелить не в состоянии, а ты собираешься еще мотаться по Лондону.
— Есть возражения? — беспечно спросил он, внимательно наблюдая за выражением ее лица.
Она была женщиной умной и слишком много могла потерять, чтобы протестовать. И, честно говоря, ей грех было жаловаться после страстных часов, проведенных вместе.
Он наклонился, поцеловал ее спутанные волосы. Тело Вивиан сладострастно выгнулось, тяжелые веки опустились. Она что-то тихо пробормотала.
Хардвик улыбнулся про себя, довольный, что оставляет ее мурлыкающей от наслаждения.
— Мне не следовало сюда приходить.
— Ради Бога, не надо сейчас о приличиях, хватит на это времени и при холодном свете дня!
Они быстро шли к Гросвенор-сквер; Диана начала смеяться.
— Извините. По правде говоря, я никогда еще так не развлекалась, пока этот ужасный человек не начал ко мне приставать!
— Этот ужасный человек — граф Батский, — протянула Аллегра.
— О Господи, а я выплеснула ему в лицо шампанское!
— Полагаю, это охладило его пыл.
— лава Богу, что я была в маске! — пылко добавила Диана.
Когда они сворачивали на Норт-Одли-стрит, около них остановилась черная карета. Открылась дверца, и сильная рука втянула Диану в полумрак, на плюшевое сиденье кареты.
Девушка взвизгнула.
— Не волнуйся, мы с тобой знакомы, а до конца ночи мы, полагаю, познакомимся еще ближе.
Диана узнала голос, и это только усилило ее испуг.
— Как вы смеете нападать на меня? Какого черта вам нужно?
Я лишь хочу получить то, за что заплатил, cherie. — Он помолчал, потом протянул: — А еще я хочу, чтобы ты извинилась за шампанское.
— Мне извиняться перед вами? — возмутилась Диана. — Это вам следует извиниться за то, что вы посмели дотронуться до моей ноги!
— Мне жаль, что я коснулся лишь твоей ноги… Я с большим удовольствием ласкал бы твою грудь.
Диана задохнулась от возмущения и страха. Она боялась не только его, — она начала бояться себя и своей реакции на этого опасного человека. Ее тянуло к нему как магнитом, и вместе с тем она понимала, что должна отбиться от него во что бы то ни стало. И тут она осознала, что карета движется, и рассердилась не на шутку.
— Куда вы меня везете?
— В мой особняк. Это рядом.
— Сэр, вы не смеете! Вы меня ошибочно приняли за… распутницу. На самом деле я — переодетая леди, — вынуждена была признаться Диана.
Он засмеялся. Смех был низким и завораживающим.
— Я так не думаю.
— Но почему? Почему вы так говорите?
Он чиркнул спичкой и зажег в карете свечу. Его лицо осталось в полумраке, зато ее было ярко освещено.
— Ты достаточно прелестна, чтобы быть леди, и голос у тебя вполне интеллигентный, но тебя вы дало то, что ты появилась с Аллегрой. Она заправ ляет одной из самых лучших школ верховой езды в Лондоне. Поставляет кобылок половине аристократов города.
Она не сразу поняла, о чем это он говорит, но когда до нее дошло, что он хочет сказать, будто Аллегра поставляет девиц, Диана залилась густой краской.
Он заметил, что она покраснела, и ему страстно захотелось увидеть прелестное личико, на которое он едва успел взглянуть. Но карета уже ехала по Джермин-стрит, и он решил оставить ее в маске, пока они не войдут в дом.
Когда он предложил ей руку, она возмущенно произнесла:
— Я не пойду с вами в ваш особняк!
— А, ну вот кое-что и проясняется. Ты знаешь, кто я, и хочешь получить как можно больше.
— Нет! То есть я знаю, кто вы, но…
Он цинично улыбнулся:
— Тогда пойдем и поторгуемся.
Ее охватил бешеный гнев. Никогда еще ей не приходилось встречаться с таким наглецом. Его следует проучить, и сделает это именно она! В голове девушки мгновенно сложился план.
Величественным жестом Диана подала ему руку и разрешила помочь ей выйти из кареты. Он ключом отпер дверь и жестом отослал прочь мажордома, который растворился в полутьме, увидев, что граф вернулся не один. Ее похититель жестом указал на лестницу, и Диана легко, как на Олимп, взлетела на второй этаж, продемонстрировав идущему сзади графу свои стройные ножки.
Когда граф зажег лампы в роскошно обставленной гостиной, Диана медленно обошла ее, обводя все критическим взглядом. Она осмотрела панели, кожаные переплеты книг, картины Ван Дейка и вынесла приговор:
— Типично мужская комната.
Очень на это надеюсь, — сказал он, явно развлекаясь. Он подошел к шератоновскому[8] столику и налил два бокала вина.
— Однако вы человек отважный, — заметила Диана, разглядывая вино.
— Могу поспорить, это вино ты мне в лицо не выплеснешь. — Он уже не скрывал ни своего на смешливого отношения к ней, ни нетерпения.
— Вы можете проспорить, — беспечно протянула она и отпила глоток, глядя на него поверх края бокала. Потом сказала: — Значит, вот как это делается. — Она опустила ресницы. — Можете начинать торговаться.
Он поднял темную бровь.
— Ты хочешь сказать, что это у тебя в первый раз?
— В первый раз мне делают такое предложение или в первый раз я собираюсь завести любовника? — Диана сама поражалась своей дерзости, но ничего не могла поделать с чертенком в своей душе.
Он видел, как блестят ее глаза сквозь прорези маски, и понимал, что она наслаждается ситуацией. Мужчина почувствовал возбуждение при одной только мысли о том, как замечательно с ней будет в постели. Он уже ощущал, как скользят ее длинные ноги по его спине.
— Я оплачу твои счета модистке и служанку, — предложил граф.
Диана поставила бокал.
— Вы напрасно тратите свое и мое время.
Граф взял бокал и снова протянул его ей.
— Я сниму тебе дом и подарю карету, — добавил он, уверенный, что теперь-то она не устоит.
Диана облизала губы. Хардвик почувствовал, как пульсирует его восставшая плоть.
— Ваше предложение, — она сделала эффектную паузу, — просто оскорбительно!
Веселье в его глазах уступило место настойчивому желанию.
— Ты умело играешь в эти игры, маленькая богиня. Ладно, если ты мне угодишь, я куплю тебе дом.
Диана обвела ободок бокала пальцем.
— Я верно вас поняла, милорд, вы даете мне карт-бланш? — Она наслаждалась ощущением своей власти над ним.
— Черт побери, ты умеешь торговаться!
Он смотрел на нее несколько долгих минут, пока его разум боролся с телом. Тело победило.
— Хорошо, пусть будет карт-бланш, — согласился граф, и в его глазах сверкнуло торжество.
— Боюсь, все это ни к чему. — Диана вылила свое вино в вазу с лилиями.
— Что ты этим хочешь сказать, черт побери?
— Мой ответ «нет». Я отказываюсь.
— Но почему? — недоумевал он.
Диана оглядела его с головы до ног.
— Потому что вы чересчур наглы, самоуверенны и лишком… слишком стары для меня, милорд.
Марк Хардвик, граф Батский, потерял дар речи.
— И не надо меня провожать. Я хорошо знаю дорогу.
Сам того не сознавая, Хардвик так сильно сжал руку, что раздавил бокал.
Леди Диана нашла свою карету на углу Гросвенор-сквер. Она постучала в дверцу, но прошло не меньше минуты, пока оттуда выбрался растрепанный Джеймс.
В карете Диана сбросила накидку. Она еле переводила дыхание после совершенно потрясающего столкновения с этим графом. Когда он недвусмысленно дал ей понять, что хочет ее, девушку затопила нечестивая радость.
— Быстро! помоги мне снять костюм! — попросила она Бидди. — Как только я втиснусь в этот проклятый корсет в такой тесноте?
— Придется помучиться, но как-нибудь справимся, — решительно заявила Бидди. — Доверьтесь мне, леди.
На следующее утро Диана пораньше приняла ванну и вымыла голову, чтобы убрать все следы макияжа.
Пруденс, сидевшая с чашкой шоколада в руках, расстроенно взглянула на нее:
— Ты вымыла голову! Как неосмотрительно. Иди и высуши волосы у камина. Я приняла за тебя приглашение покататься сегодня днем по Гайд-парку.
— С кем? — недовольно спросила Диана, раздраженная вмешательством Пруденс в свои дела.
— Разумеется, с Питером Хардвиком. Он регулярно наносит визиты. Я должна заметить, что у него безукоризненные манеры. Чего и следовало ожидать.
Диана несколько успокоилась, услышав имя, и решила, что камин в библиотеке вполне подойдет для того, чтобы подсушить волосы. Она нетерпеливо ходила взад-вперед перед ревущим пламенем, скользя глазами по кожаным корешкам в поисках книги, которая бы унесла ее в другое время и место. Она выбрала «Легенду о короле Артуре» и свернулась калачиком в большом кресле перед камином, чтобы почитать.
Как обычно, воображение Дианы разгулялось. Она перенеслась туда, где клубящиеся туманы скрывали рай на земле, называемый Авалоном[9]. Диана потеряла всякое представление о времени; но внезапно почувствовала, что больше не одна в библиотеке. Она неохотно приподнялась и посмотрела поверх спинки кресла и тут же, как черепаха, втянула голову в плечи; мысли ее разбегались.
В комнате стояла полная тишина, лишь потрескивали дрова в камине. Диана снова подняла голову в надежде, что ее воображение сыграло с ней злую шутку. И уставилась прямо в темные глаза.
Эти глаза расширились от изумления, но потом в них появилась враждебность.
— А вот и Диана! — усмехнулся посетитель.
— Как вы меня нашли? — возмущенно прошипела она.
— Уверяю, я вас не искал. Судьбе угодно, чтобы вы попадались на моем пути.
— Так что же вы здесь делаете? — решительно спросила она, захлопнув книгу и воинственно надвигаясь на него.
— Не знаю, какое это имеет к вам отношение, но я намереваюсь купить библиотеку.
От этих слов она застыла как вкопанная.
— Уж не эту ли?
— Именно эту библиотеку. — Он четко выговаривал слова, не скрывая своего неудовольствия.
— Это невозможно! Эта библиотека не продается. Вас неправильно информировали, лорд Бат.
Он почувствовал раздражение оттого, что эта особа знает его, в то время как он понятия не имеет, кто она.
— Кто вы такая, черт побери?
— Я леди Диана Давенпорт, владелица этой библиотеки.
— Привет, Диана! — сказал Ричард, заходя в библиотеку. — Я и не знал, что ты здесь, моя дорогая. Прости, что побеспокоил.
— Ричард, ты меня не просто побеспокоил. Этот… джентльмен ошибочно полагает, что я продаю мою библиотеку.
— Я полагал, Давенпорт, что вы продаете свою библиотеку! — резко сказал лорд Бат.
— Значит, вы неверно поняли, милорд, — вмешалась Диана. — Собрание книг моего покойного отца бесценно, во всяком случае, для меня. Оно не продается. — Она смело смотрела на графа, ожидая, что он в отместку тут же расскажет дяде о вчерашнем вечере.
Но граф не отличался мелочностью. Он заговорил с ней как с равной.
— Вы, безусловно, правы насчет ценности библииотеки. Я понимаю ваше нежелание с ней расстаться. Я думал, Давенпорт имеет законное право ею распоряжаться.
— Я действительно имею законное право распоряжаться ею, — уверил его Ричард. — Я — душеприказчик покойного брата и законный опекун племянницы, ее советчик по финансовым вопросам до ее совершеннолетия. Брат желал, чтобы леди Диана слушалась меня во всем.
— И как ты мог придумать продать книги отца? — напустилась она на Ричарда. — Я выросла среди них. Они — часть моей жизни! Расстаться с библиотекой — все равно что отрезать себе руку!
— Хватит сцен, Диана! Крайне невоспитанно с твоей стороны обсуждать семейные дела в присутствии его светлости. — Ричард явно растерялся. Диана никогда раньше не возражала ему.
— Какой ужас, вести себя невоспитанно в присутствии графа! — Она все еще чувствовала его невоспитанную руку на своем бедре.
— Выйди из комнаты! — Ричард вышел из себя.
С красными пятнами на щеках и гордо поднятым подбородком Диана подобрала юбки, будто боялась запачкать их о мужчин, и выплыла из библиотеки с величественностью королевы. «Или богини», — подумал граф Батский.
Когда в обеденное время Диана вошла в столовую, она была готова выслушать очередной выговор от Ричарда и Пруденс за шокирующе плохие манеры. Она вся напряглась в ожидании конфликта. Ричард вообще отсутствовал, а Пруденс сидела сжав губы, по-видимому, от боли в бедре.
Диане сразу стало ее жалко:
— У тебя бедро болит, Пруденс?
— Кроме всего прочего, — обиженно ответила та.
«Пропади ты пропадом, граф Батский!» — по думала Диана. При каждой встрече между ними пробегала искра, способная разжечь костер, в котором они оба могли сгореть. Если бы он не обращался с ней вчера как с потаскушкой, ничего бы не случилось. Она все равно не позволила бы Ричарду продать отцовскую библиотеку, но она по крайней мере разговаривала бы с графом вежливо.
Пруденс отказывалась вступать в разговор. Ее лицо напряглось от боли, которую она вознамерилась терпеть молча. Обед был совершенно испорчен для Дианы. Она извинилась и пошла одеваться для прогулки в Гайд-парке. Она не знала, хочется ей ехать или нет, но общество Питера Хардвика обещало хоть какое-то разнообразие.
Когда Диана спустилась вниз в нежно-зеленом дневном платье и с фисташковым зонтиком в руках, Пруденс поинтересовалась:
— Куда ты собралась, Диана?
— На прогулку по Гайд-парку с Питером Хардвиком. Ты же приняла за меня приглашение.
— Почему ты решила, что он приедет, после того как ты так грубо вела себя с лордом Хардвиком?
— Питер никакой не лорд, — поправила Диана, недоумевая, откуда тетке известно, как она себя с ним вела.
— Я говорю о Марке Хардвике, графе Батском.
Диана поразилась:
— Брат Питера — граф Батский?
— Пожалуйста, не делай вид, что ты ничего не знаешь о Хардвиках, Диана. Ты слишком умна, чтобы изображать из себя дурочку.
— Честное слово, я никак не связывала этих двух джентльменов. Ни малейшего понятия не имела, что Питер — родственник графа.
— И это единственная причина, по которой я считаю молодого Хардвика подходящей партией. Именно он рассказал графу о библиотеке.
Как раз в этот момент Питер Хардвик позвонил у дверей.
— Господи, что же мне делать? — в смятении пробормотала Диана.
— Считай себя одной из самых везучих молодых леди в Лондоне, поскольку он предпочел не обращать внимание на недостатки твоего воспитания и сдержал обещание.
Через полчаса Диана уже сидела в фаэтоне рядом с Питером Хардвиком и наслаждалась свежим воздухом и прекрасным лондонским днем.
Пара чистокровных лошадей, запряженных в фаэтон, производила внушительное впечатление. Диана поддерживала светский разговор, пока Питер вез ее до Гайд-парка. Она все время гадала, о чем он думает и что его брат ему рассказал.
Между прочим, Питер Хардвик думал о том, какой же он везучий прохвост. Диана могла похвастаться не только замечательной красотой, но и двадцатью тысячами фунтов годового дохода. «Стервятники» — как он называл Ричарда и Пруденс — предложили ему лишь половину, но он поторговался и выговорил себе сначала пятнадцать процентов, а потом и вовсе шестьдесят тысяч в год. Как только он наденет кольцо Диане на палец, никто и ничто не помешает ему добраться и до основного капитала. Он бросил довольный взгляд на ее профиль: просто подарок судьбы!
Почувствовав на себе его взгляд, Диана решила, что больше не может выносить напряжения. Она глубоко вздохнула и повернулась к нему:
— Боюсь, мне придется кое в чем признаться.
Он добродушно улыбнулся, как бы говоря, что женщине можно многое простить.
— Вчера вечером я была в «Пантеоне» на маскараде, — сказала она тихо. Поскольку ее спутник не впал в ярость, она продолжила: — И ваш брат принял меня за женщину легкого поведения, потому что у меня не было настоящей дуэньи, и… это ужасно, но я вы плеснула шампанское ему в лицо…
Питер откинул голову и громко расхохотался, представив себе эту картину.
Воодушевленная такой реакцией, Диана перешла к последней части своей исповеди.
— Я хочу быть откровенной, Питер. Мне кажется, что ваш брат меня возненавидел. Утром он приехал, чтобы купить библиотеку, и я на него накричала.
— Представляю себе, насколько вы прекрасны в гневе.
Она недоверчиво смотрела на него:
— Разве вы не рассердились?
— Бывают моменты, когда я сам своего брата на дух не переношу. У нас мало общего. Он страстный археолог. Его интерес к развалинам, очевидно, и привел к тому, что он предпочитает женщин постарше. Я удивляюсь, что вам удалось привлечь его внимание.
«Ну, он-то уж, вне всякого сомнения, привлек мое, — призналась себе Диана. — Почему его молодой брат не вызывает во мне таких же чувств?»
Диана невольно рассмеялась. Странный, однако, у них получался разговор!
— Ну, я отказалась продать отцовское собрание и уверена, что теперь, скорее всего, вызываю у него лишь отвращение.
— Это хорошо. Мне с ним тягаться довольно трудно, он ведь граф.
— Титулы меня не интересуют!
Он поднял одну бровь.
— Что же вас интересует?
Ее страстно интересовали книги. Ей даже хотелось самой написать что-нибудь историческое, чисто женское, но у нее хватило ума не ставить джентльмена в известность о своих эксцентричных мечтах. Диана открыла зонт, гадая, должна ли она снова перебраться на надежную почву и вести себя, как пристало молодой леди, или же сказать правду. Она решила ответить честно.
— Больше всего меня интересует свобода — свобода выбора. Сейчас у меня очень мало свободы — в одежде, разговорах, действиях, даже в мыслях, потому что я молода и потому что я — женщина. Я понимаю: старше-то я стану, но все равно останусь женщиной.
— И слава Богу! — поддразнил он, позволив себе задержать взгляд на ее великолепном бюсте. — Разве вы предпочли бы быть мужчиной?
Конечно, нет! Но я хочу быть свободной женщиной. Только подумайте: в наше время молодую леди передают от отца к опекуну или мужу и не спускают с нее глаз ни на минуту. Пруденс сидела бы с нами в фаэтоне, найдись здесь для нее место, но правила на
столько строги, что я могу проехать с вами лишь вокруг Серпентайна[10], где по меньшей мере тысяча глаз следит за нами и сотни языков готовы разболтать по всему городу, дай только повод.
— А вы не желали бы поехать куда-нибудь, где не так людно? — с надеждой поинтересовался Питер.
— Нет, не желала бы! Вы не понимаете, о чем я говорю. Или делаете вид, что не понимаете, — на смешливо сказала Диана.
— Простите. Я весь внимание.
— Кельтские женщины пользовались большой свободой. Они сами выбирали, за кого выходить замуж, они сохраняли права на свою собственность. Некоторые даже становились вождями племен. В Средневековье женщины управляли замками и землей, пока их мужчины годами воевали или ходили в крестовые походы. Сегодня к женщине относятся так, будто у нее нет никаких желаний, своего мнения и мозгов, и только мужчины могут чего-то добиваться, путешествовать по миру, заниматься спортом и делать все это с завид-ным энтузиазмом.
— Я торжественно, прямо сейчас, клянусь, что когда вы будете со мной, я дам вам полную свободу.
Диана вздохнула. Типичный мужчина, считающий, что свободу можно дать или не дать.
— Вы позволите мне сопровождать вас завтра вечером на бал к Ричмондам?
— Спасибо за предложение, но я не думаю, — спокойно ответила она.
— Я не отпущу вас сегодня, не взяв с вас какого-нибудь обещания.
Меньше всего Диана собиралась давать обещания. Ей нужно было время, и она рассчитывала на пару сезонов без требований и опеки мужа.
— Вероятно, я снова буду в «Алмаке» в среду, впрочем, это зависит от Пруденс. К сожалению, ее слово последнее, — угрюмо сказала она.
Питер тихонько выругался, сохраняя, однако, вежливую маску на лице. Милостивый Боже, на какие только жертвы не приходится ему идти, чтобы расплатиться с долгами и заполучить тугой кошелек! Ну что же, придется пойти в «Алмак». Он не может позволить этому лакомому кусочку ускользнуть. Хотя, глядя на леди Диану Давенпорт, никак не скажешь, что он ей очень нравится, Питер надеялся, что все это игра с ее стороны. Так или иначе, он намерен привести ее к алтарю. Есть ведь старый и проверенный способ заставить леди умолять о замужестве, а сделать именно эту леди беременной будет истинным удовольствием…
Кровь Питера бурлила в предвкушении вечера. Хоть он и терпеть не мог просить денег у брата, выбора у него не было. Решив напасть на льва в его же логове, Питер вошел в библиотеку и остановился, ожидая, когда Марк поднимет голову от стопки деловой корреспонденции на столе перед ним.
Не поднимая головы, Марк Хардвик промолвил:
— В библиотеке, в ящике стола.
Питер рассмеялся:
— Почему ты решил, что мне нужны деньги?
Марк поднял на него глаза.
— А разве я ошибся? — холодно спросил он.
— Нет, но черт меня побери, если бы я с этого начал!
— А, понятно!.. Сначала бы ты посочувствовал мне насчет библиотеки Давенпорта, потом поинтересовался, где я собираюсь обедать, затем спросил, спал ли я с кем-нибудь накануне, как будто тебе все это интересно. И только затем ты попросил бы у меня денег. — Хардвик бросил перо на стол и потянулся. — Видишь, как я облегчил тебе жизнь.
В ящике оказалась всего тысяча. Таким способом брат боролся с его пристрастием к картам. Хотя Питер испытывал лишь злость, он благодарно улыбнулся и быстро удалился, спеша на встречу с друзьями, с которыми собирался пуститься вечером в загул.
— Пит, ты опять опоздал! — укорил его Хелл-гейт. — Мы запланировали потрясающую ночь! Разве ты не хочешь побыстрее начать?
Питер присоединился к своим друзьям в «Вид Уитби», пабе в Уоппинге.
— Я всегда готов! — весело заявил он.
— Я на всякий случай заказал на твою долю, — заметил Джереми Монтегю, когда официантка принесла блюдо с пятьюдесятью сырыми устрицами.
Секунда, и рука графа Барриморского скользнула под юбку девушки, а когда та попыталась шутливо отбиться, он схватил ее за бедро и сильно ущипнул. Друзья захохотали. Ведь недаром все их называли «кровожадными». Эти развратники считали себя бесшабашными удальцами. Вся троица жаждала крови, и все их развлечения отличались жестокостью.
Они направились в самые грязные трущобы Лондона. На улицах было полно шлюх, и друзья бравировали тем, что выбирали самых непристойных, рисовались, предаваясь извращенной nostalgie de la boue[11] и получая удовлетворение в грязной постели немытой шлюхи.
На другом конце Лондона, на модной Парк-лейн, граф Батский проследовал за горничной в роскошную гостиную.
Рядом в опочивальне Вивиан, графиня Белгрейвская, улыбнулась своему отражению в зеркале. Провела унизанными бриллиантами пальцами по огненно-рыжим волосам и потянулась за большим флаконом духов. От этого движения черный атласный пеньюар соскользнул с плеча, и, взглянув в зеркало, она удостоверилась, что никому и в голову не придет, что ей уже за тридцать. Только во второй раз лорд Хардвик принял ее приглашение, но она уже знала, что он ей нужен. Навсегда.
Внезапно она отодвинула флакон с духами, и хитрая улыбка изогнула ее губы. Позволив пеньюару полностью открыться, она опустила руку между ног, смочила палец скопившейся там влагой и провела этим пальцем за ушами, по груди и горлу. Повторив процедуру, она коснулась кожи под коленками, на запястьях и внизу спины — на всякий случай.
Открыв дверь, она сделала вид, что удивилась.
— Марк, дорогой, ты пришел рано, я еще не готова.
Оба понимали, что это — притворство, потому что на самом деле лорд Хардвик опоздал.
— На мой взгляд, ты вполне готова.
— Мы можем никуда не ходить, а поужинать здесь, — сказала она внезапно охрипшим голосом.
— Я уж думал, ты так никогда и не предложишь, — прошептал он, подхватывая ее н» руки и ногой распахивая дверь спальни. Он положил ее на кровать и, любуясь ее белым телом и огненными волосами, рассыпавшимися по черному атласному покрывалу, начал медленно раздеваться, слегка удивленный нетерпеливой жадностью в ее взгляде. Она выгнула спину на подушках и раздвинула колени, призывая его сразу приступить к делу. Он охотно пошел ей навстречу и быстро овладел ею. Еще будет время насладиться всеми нюансами любовной игры.
Следующие два часа Марк Хардвик всячески ублажал Вивиан. Его первым правилом было удовлетворить женщину. Слава Богу, все женщины в постели разные, и он всегда старался узнать потребности и желания новой леди, что ей нравится, а что нет, и показать ей совершенно определенно, что требуется для удовлетворения его самого.
Он не собирался оставаться на ночь — это было его вторым правилом. От ее реакции на его уход зависело, как скоро он вернется и вернется ли вообще. Оказалось, что Вивиан так насытилась, что не стала протестовать, когда он спустил ноги с кровати и потянулся за рубашкой.
— Животное! Я пальцем пошевелить не в состоянии, а ты собираешься еще мотаться по Лондону.
— Есть возражения? — беспечно спросил он, внимательно наблюдая за выражением ее лица.
Она была женщиной умной и слишком много могла потерять, чтобы протестовать. И, честно говоря, ей грех было жаловаться после страстных часов, проведенных вместе.
Он наклонился, поцеловал ее спутанные волосы. Тело Вивиан сладострастно выгнулось, тяжелые веки опустились. Она что-то тихо пробормотала.
Хардвик улыбнулся про себя, довольный, что оставляет ее мурлыкающей от наслаждения.
Глава 5
Диана подавила зевок. Они с теткой пили чай в Девоншир-Хаусе. Зал был переполнен и излишне натоплен. Корсет впивался ей в ребра, и она всерьез подумала, как бы не умереть со скуки. Диана ненавидела светскую болтовню в отличие от сидящих вокруг нее людей, которым она казалась главным делом жизни. Она наблюдала, как юные леди таяли под взглядами молодых людей в атласных бриджах, а мамаши тем временем хвастались своим происхождением.