Хенли Вирджиния. Порабощенная

   — Дилижанс поедет только в пять. Эти мымры сидят и жрут пирожные, черт бы их побрал!
   — Пожалуй, и нам стоит поесть. Вряд ли потом удастся поужинать.
   — Пинту горького, сэр? Слежка, от нее пить хочется.
   Когда дилижанс отъехал от Бата, солнце уже садилось, и они могли держаться на приличном расстоянии.
   Они пересекли границу Сомерсета и Уилтшира в сумерках, а когда к семи часам добрались до Чиппенема, уже окончательно стемнело.
   Марк Хардвик сидел на облучке рядом с кучером. Они примерно полмили ехали за женщинами от постоялого двора. Сестры явно нервничали, шагая по темной и пустынной дороге, и часто оглядывались, слыша за спиной топот копыт.
   Наконец они свернули к дому, напоминающему особняк времен эпохи короля Георга. Марк тихо сказал кучеру:
   — Когда мы тоже свернем, они побегут. У них сто фунтов, так что они решат, что мы хотим их ограбить. Я хочу поговорить с ними в карете. Ты хватаешь ту, что справа.
   Сестры, решившие было, что они уже в безопасности рядом с домом, внезапно поняли, что это вовсе не так. Женщины сильные, они яростно боролись, но граф Батский скоро утихомирил свою жертву, а потом помог и кучеру втолкнуть в карету ее сестру. Когда Марк зажег фонарь, та, что побывала в Хардвик-Холле, воскликнула:
   — Граф Батский!
   В мерцающем свете фонаря глаза графа угрожающе сверкнули. Угроза прозвучала и в его голосе.
   — Я полагаю, леди, которой принадлежит половинка монеты, находится в этом доме? Я прав?
   Сестры с беспокойством переглянулись.
   — Что это за дом? — настаивал он.
   — Психиатрическая больница «Вудхэвен».
   «Милостивый Боже, эти негодяи поместили ее в сумасшедший дом! Я бы никогда ее не нашел!»
   — Вы хоть понимаете, в какое неприятное положение попали? Леди, о которой идет речь, — похищенная наследница. Вы украли и продали принадлежащую ей драгоценную вещь. Кстати, я — судья штата. — Он надеялся, что они не знают, что его полномочия не распространяются на Сомерсет. Он дал им несколько минут попотеть, потом предложил выход из затруднительного положения: — Если вы поможете мне, я позабочусь, чтобы вас не обвинили в совершенных здесь преступлениях.
   Сестры обменялись взглядами и дружно кивнули.
   Марк передал один из пистолетов кучеру.
   — Вот тебе оружие. Держи ее под прицелом, пока мы не вернемся. — Он повернулся к другой сестре. — Сейчас вы тихонько проведете меня к леди. Здесь есть черный ход?
   Она кивнула.
   — Давайте договоримся на будущее: я никогда не видел вас, а вы не видели меня. Я ясно выражаюсь?
   Женщина покосилась на наставленный на нее пистолет.
   — Да, сэр, — прохрипела она прерывающимся от страха голосом.
   Отперев дверь черного хода своим ключом, она повела его по слабо освещенному коридору между прачечной и кухней. Потом по крутой лестнице они поднялись на третий этаж.
   В коридоре было пусто, но из-за закрытых дверей до них доносились стоны, крики отчаяния, безумный смех. Граф Батский зажал нос от запаха вареной капусты, карболки и застоявшейся мочи. Он с трудом сдерживал ярость и знал, что любому вставшему на его пути он не колеблясь пустит пулю в лоб.
   Диана очнулась от крепкого сна при звуке отпираемой двери. В дверном проеме показалась темная фигура. Милосердный Боже, она знала, что доктор Бонор придет за ней, но не думала, что это произойдет ночью.
   — Нет! — закричала она. — Не трогайте меня!
   При звуке ее голоса у Марка сердце перевернулось в груди. Он наконец нашел ее! Он хотел предупредить ее, успокоить, но, бросившись к постели, смог только вымолвить еле слышно:
   — Любимая…
   — Марк? — прошептала она, не доверяя своим ушам.
   — Да, любовь моя, — тихо сказал он, поднося ее руку к своей груди, туда, где около сердца покоилась половинка монеты. — Постарайся не шуметь.
   Когда он подхватил ее на руки, ей казалось, что стук ее сердца может разбудить мертвых. Она вплотную прижалась к нему, зная, что Господь и святой Иуда подарили ей чудо. Марк спустился по лестнице на первый этаж, потом прошел по коридору к черному ходу. На прощание он предупредил женщину:
   — Я немедленно освобожу вашу сестру. На вашем месте я не стал бы поднимать тревогу, а запер дверь и лег спать.
   По дороге в Бат Марк снова обнял Диану и прижал к себе. Он нежно отвел ее спутанные волосы со лба.
   — Постарайся расслабиться, нам еще два часа ехать.
   — Ты такой умный! Как ты меня нашел?
   — Нет, любимая, это твоя сообразительность привела меня к тебе. Только ты могла заронить в них мысль отнести монету мне.
   — Ох, Марк, они засунули меня в психушку!
   Он закрыл ее полами своего плаща, чтобы согреть теплом собственного тела. Немного погодя она рассказала ему, что случилось с того момента, как она решила все высказать Ричарду и Пруденс. Закончив рассказ, она спросила:
   — Сколько времени они держали меня взаперти?
   — Сорок дней и сорок ночей. Как ты вынесла? — Его голос дрогнул.
   — Я знала, что ты придешь.
   Диана произнесла эти слова так уверенно, что он отдал бы все на свете, чтобы никогда не поколебать эту ее веру в себя. Но следовало смотреть в лицо фактам.
   — Диана, по закону они твои опекуны еще три недели.
   Она задрожала в его объятиях, но он продолжил:
   — Закон на их стороне, и они предъявят свои права, как только узнают, что я тебя похитил.
   — Пожалуйста, не дай им снова запереть меня в этом ужасном доме!
   Ему больно было слышать ее умоляющий голос, и он предложил единственное решение, до которого мог додуматься.
   — Если мы поженимся, ты будешь под моей опекой.
   Сердце Дианы готово было выскочить из груди.
   Об этом можно было только мечтать, но она знала, как дорожит Марк Хардвик своей свободой! Ее переполняла благодарность за то, что ради ее безопасности он готов был пойти на такую огромную жертву.
   — Спасибо, — прошептала она.
   — Не благодари меня, любимая. Это лишь временная мера. Они обратятся в суд и аннулируют брак, потому что не давали своего согласия на него. Нам остается только надеяться, что на это им потребуется не меньше двух недель.

Глава 37

   Был уже одиннадцатый час, когда они приехали в Хардвик-Холл. Диане казалось, что особняк приветствует ее, что она приехала домой. Марк так беспокоился, что хотел на руках отнести ее наверх. Зачем ей выходить, если он не может даже на секунду оторвать ее от себя? Но он понимал, что после такого долгого заточения в тесной комнате ей необходимо двигаться.
   Диана остановилась у роскошной резной лестницы, любуясь ее великолепием. Пока они поднимались, она держала его за руку.
   — Мне нравится держаться с тобой за руки, — застенчиво призналась она.
   Он закрыл за ними дверь и прошел в глубь комнаты, чтобы зажечь лампы. Диана осталась стоять у порога и наблюдала, как постепенно мягкий свет заливает комнату, оживляя ее. Глаза ее остановились на кровати с четырьмя колоннами и зеленым бархатным пологом, вышитым золотыми коронами и львами.
   — Я обожаю эту спальню. Никогда отсюда не уйду!
   Он повернулся к ней, собираясь заговорить, но слова замерли на губах. В безобразном коричневом платье и парусиновых туфлях она выглядела, бледнее смерти. Он проглотил комок в горле и молча поклялся: «Если кто-нибудь еще посмеет обидеть ее, я убью этого человека».
   — Я знаю, уже поздно, но мы должны пожениться сегодня, так что, боюсь, тебе все же придется уйти отсюда на время.
   — Мне нужна ванна, — тихо проговорила она.
   — Как насчет ванны у огня, как в елизаветинские времена?
   Через несколько минут спальню наполнили многочисленные слуги, принесшие фарфоровую ванну, а затем ведра горячей воды, от которой шел пар. Прибыли мистер Берк и Нора: первый — чтобы заняться туалетом хозяина, вторая — помочь Диане. Но граф Батский вежливо, но твердо сказал:
   — Мы бы хотели ненадолго остаться одни.
   Диана сняла платье и туфли и опустилась в душистую воду. Марк наклонился, подобрал брошенную одежду и открыл дверь спальни.
   — Сожгите это! — приказал он первому попавшемуся слуге.
   — А что я надену? — забеспокоилась Диана.
   — Какое это имеет значение?
   — Разумеется, это имеет значение, я же выхожу замуж! Даже если это всего на три недели, — с тоской добавила она.
   Марк подошел поближе, лаская ее любящим взглядом.
   — Ты можешь надеть вот это, — сказал он, застегивая на ее шее цепочку с половинкой монеты.
   — Она, верно, обошлась тебе безумно дорого?
   — Почти даром. Я сказал той женщине, что у меня уже есть одна, так что другая без надобности. — Он полез в карман и вынул ее серьги. — И еще это можешь надеть. Я все эти дни носил их с собой. — Единственной причиной, по которой он хотел, чтобы она надела серьги, было нестерпимое желание увидеть, как она их снимает, перед тем как лечь с ним в постель.
   Она взглянула на него, согретая любовью, которой он ее окружил.
   — Ты отослал Нору, придется тебе самому помочь мне.
   Когда она вымылась, Марк поднял ее из воды и завернул в турецкое полотенце. Он знал, что, если сейчас посадит ее к себе на колени, они никогда не оденутся.
   — Может быть, я схожу в твою спальню и выберу тебе что-нибудь из одежды?
   Диана в душе улыбнулась. Когда он был Маркусом, он тоже выбирал для нее одежду. Она вспомнила, как поначалу шокировало ее набедренное платье. Она согласно кивнула и распахнула полотенце, чтобы огонь согрел ее тело. Как чудесно снова делать то, что хочется!..
   Марк вернулся с зеленым бархатным платьем.
   — С этим платьем у меня связаны особые воспоминания и вот с этим тоже, — сказал он, протягивая ей красный полукорсет. Застегивая платье, он заметил, как сильно она похудела. Начиная с завтрашнего дня он проследит за тем, чтобы она ела как следует и много гуляла. Ему было больно видеть, какой она стала бледной и хрупкой. Он хотел, чтобы она была сияющей и смелой, чтобы снова обрела уверенность в себе. Он хотел, чтобы она была ему равной всегда и везде, днем и ночью, в постели и вне ее.
   Диана старалась не смотреть на Марка, пока он брился и менял белье, но она так по нему стосковалась! Его смуглое лицо было таким мужественным, что даже в обычной одежде он выглядел сильным. Он поднял голову и увидел, что она наблюдает за ним. Может ли он надеяться, что стал для нее родным человеком?
   — У меня нет кольца! — вдруг сообразил он.
   — Откуда у закоренелого холостяка обручальное кольцо? — пошутила она.
   Он покрутил на пальце свое любимое кольцо с изумрудной геммой..
   — Придется воспользоваться этим. Мистер Берк и Нора будут свидетелями. — Теперь, когда он полностью оделся, он рискнул дотронуться до нее, ласково взял за подбородок, приподнял голову и нежно прикоснулся губами к ее губам.
   — Ты уверена, что согласна?
   Диана кивнула:
   — Еще как уверена! — Она не хотела его на три недели, он был нужен ей навсегда, но даже если бы судьба подарила ей лишь эту ночь, она считала бы себя самой счастливой женщиной в мире. Судьба уже сделала ей подарок, позволив полюбить этого мужчину дважды.
   Уже после полуночи небольшая группа людей собралась в гостиной батского мирового судьи. Гражданская церемония заняла немного времени, и основным в ней были подписи на брачном свидетельстве, а не произнесенные слова.
   В карете по дороге домой граф пояснил слугам, что брак почти наверняка будет аннулирован опекунами Дианы, но что меньше чем через три недели она станет совершеннолетней и получит свое наследство. Когда они приехали. Нора и мистер Берк молча удалились.
   У парадного входа граф подхватил Диану на руки.
   — Будем следовать правилам, — заявил он, перенося ее через порог.
   — Это римский обычай. Жених переносит невесту через порог, чтобы она не споткнулась, — это считается плохой приметой. Затем ты должен подать мне чашу с водой и горящую головню, чтобы показать, что я имею право на защиту твоих семейных богов.
   Они снова поднялись по резной лестнице, а когда вошли в спальню, то увидели, что мистер Берк и Нора позаботились о вине и сладостях для них. Марк помог ей снять накидку, затем скинул сюртук, жилет и развязал шейный платок.
   — У меня есть подарок, от которого ты, надеюсь, придешь в восторг. — Он принес свинцовую табличку с их именами и отдал ей.
   — Ой, Марк, ты нашел доказательство!
   — Она была на берегу под корнями большого бука, где мы однажды любили друг друга.
   — Ты помнишь! — Ее лицо сияло таким счастьем, что он почувствовал, как у него сжимается горло.
   Он быстро отошел к столику и налил вина.
   — Разреши мне предложить тост за Диану, графиню Батскую.
   — Бог ты мой, это я — графиня? Звучит так строго и напыщенно! У меня есть другой тост. — Диана выскользнула из платья, упала на спину на постель в своем красном корсете и подрыгала ногами в воздухе. — Предлагаю тост за свободу! — весело воскликнула она.
   Марк порадовался ее настроению. Он боялся слез, страхов, дурных снов и приготовился утешать. Больше всего ему хотелось защитить ее. Он не собирался сегодня претендовать на близость.
   — Пей свое вино, и я уложу тебя в постель. Через несколько часов рассветет.
   Она послушно подняла к губам бокал, одновременно подняв ногу.
   — Сними с меня чулок.
   Он послушался и поцеловал ее пальцы. Потом поднял другую ногу и повторил увлекательную процедуру. Она допила вино и расстегнула корсет. Но, взглянув на Марка, она увидела, что он и не начинал раздеваться.
   — Поторопись, — попросила она, лениво потягиваясь на белоснежных простынях.
   Марк проглотил комок в горле, не представляя, как он сможет совладать с собой.
   — Больше всего люблю, когда мы лежим с тобой голые и целуемся, — сообщила она.
   Марк медленно снял рубашку и брюки, стараясь оттянуть ожидающие его терзания.
   — Учти, тебе придется довольствоваться поцелуями, — предупредил он.
   Диана взглянула на него, чтобы убедиться, что он шутит. Но он не шутил. Он твердо решил обречь себя на воздержание ради нее. Он вел себя благородно. Но она заставит его забыть обо всем на свете…
   — Что же, ты господин, и я обещала повиноваться тебе. — Она подняла руки и медленно сняла серьги.
   Марк не мог больше стоять как истукан. Постель жалобно скрипнула под его тяжестью, и Диана, перевернувшись, страстно прижалась к нему.
   — Я и забыла, какая мускулистая у тебя грудь, — прошептала она нежно.
   — Мы подождем, когда ты окрепнешь, любимая. Несколько дней хорошего питания и физической нагрузки, и ты полностью поправишься.
   Она подвинулась еще ближе, так что ее нежная грудь оказалась на его смуглой, покрытой черными жесткими волосами груди.
   — Я знаю одно замечательное упражнение, но ведь я пообещала тебе повиноваться.
   — Ты меня дразнишь, — прошептал он между поцелуями.
   Она опустила руку ниже.
   — Смотри, уже получается. — Она чуть приподнялась и одним легким движением легла на него. — Когда ты переносил меня через порог, то сказал, что мы должны соблюдать правила. А разве исполнение супружеских обязанностей не основное правило?
   Марк застонал, потом хрипло произнес:
   — Я пытаюсь не быть эгоистом.
   Она чувственно потерлась о него.
   — О, пожалуйста, дорогой, будь эгоистом! Страстность их поцелуев стремительно нарастала. Что бы отвлечь ее, Марк попросил описать римскую свадьбу.
   — Это длинный рассказ, и я с удовольствием все тебе опишу в самых интимных деталях… после.
   — После? — переспросил он глухо, зная, что сдается. У него было странное ощущение, будто все это уже происходило между ними, что когда-то однажды они уже говорили друг другу те же самые слова. Он мягко опрокинул ее на спину, боясь, что если она останется на нем сверху, то быстро устанет, повернулся на бок, притянул ее к себе н положил согнутую в колене ногу Дианы на свое бедро.
   Она поцеловала его грудь, там, где сердце, потом вытянулась и коснулась губами его мощной шеи. «Спасибо тебе, Господи, за то, что наш ребенок в безопасности!» Пока это останется ее тайной.
   Надежды Марка выйти победителем в борьбе с самим собой таяли, как снег. Кровь толчками пульсировала в его фаллосе, и он медленно потерся им о ее шелковистую ложбинку. При каждом его прикосновении Диану пронизывало блаженство. Она закрыла глаза и начала стремительно падать в темную бездну, пронизанную серебряными сполохами. С ростом ее возбуждения сверкающее серебро превратилось в золотое сияние, а потом в алое буйство красок, когда он полностью овладел ею. Этот замечательный алый цвет остался с ней, принося такое же наслаждение, как и его ритмичные движения в такт биению их сердец. Оберегая ее, Марк двигался медленно и чувственно, и Диану сотряс оргазм, который все продолжался и продолжался, пока не растворился в его сокрушительном финале.
   Марк нежно привлек ее к себе, и она удовлетворенно вздохнула, недоумевая, как может чувствовать себя такой довольной, не прилагая никаких усилий. Его руки ласкали ее грудь и живот.
   — У тебя такие любящие руки.
   Он запутался пальцами в золотистых завитках на ее лобке и охватил его ладонью.
   — Расскажи мне о римской свадьбе, — прошептал он.
   Диана описала все приятные приготовления к своей свадьбе с Маркусом и связанные с ними обычаи. Когда она закончила, Марк сжал ее в объятиях и признался:
   — Все эти недели, что тебя не было, я боялся, что ты снова перенеслась во времени… вернулась к Маркусу.
   — Милый, Маркус — это ты.
   — Теперь я знаю.
   — Я никогда не смогу вернуться. С тем временем покончено. Настало наше время, здесь.
   — Я люблю тебя, — тихо произнес он.
   — Я люблю тебя, — прошептала она в ответ.
   Теперь она знала, что любовь важнее, чем брак.
   Брак — это замечательно, но любовь превыше всего. Она всегда надеялась, что и Марк понимает это. И он не разочаровал ее. Это стало для Дианы лучшим свадебным подарком.
 
   Утром они отправились прогуляться верхом под весенним солнцем, миновали парк у Хардвик-Холла и поехали заросшим полевыми цветами полем. Диана показала ему то место у Лэндсдауна, где была дорога для колесниц, а дальше, у холма, они осмотрели остатки виноградников.
   На обратном пути Диана устроила скачки наперегонки. Когда она подъехала к конюшне, он уже ждал ее с поднятыми руками. Она скользнула в них, чтобы получить поцелуй. Волосы ее растрепались, щеки зарумянились.
   — Когда ты выиграешь скачку, я буду знать, что ты окончательно поправилась.
   Он заставил ее как следует пообедать, согласившись отправиться по магазинам, только если она съест добавку.
   — Я все еще сыта после завтрака, — пожаловалась она. — Знай я, что ты Диктатор, не вышла бы за тебя замуж.
   Сначала они зашли в ювелирный магазин и выбрали там широкое обручальное кольцо. Надев его Диане на палец, Марк сказал:
   — Теперь ты можешь вернуть мне мою гемму.
   Ее лицо вытянулось.
   — Бог мой, куда же я ее подевала? Неужели потеряла? — Заметив его огорчение, она сказала: — Одну минуту, пощупай-ка вот здесь. — Она расстегнула три верхние пуговки на платье и обольстительно улыбнулась.
   Марк опустил руку в глубокий вырез и достал свое кольцо с изумрудом. Ювелир стоял с открытым ртом, наблюдая, как граф Батский у всех на виду заигрывает со своей леди. Ему не терпелось распустить новость, что граф наконец нашел себе графиню.
   — Я так и не купил эти диваны для столовой, о которых ты говорила. Однако в магазине у Дирдена есть пара. Хочешь на них взглянуть?
   — Нет, но ты не должен их упустить. А я пойду к мадам Маделене. Помнишь тот костюм Дианы, что был на мне, когда мы впервые встретились?
   Он поднял глаза к небу:
   — Как я могу забыть?
   — Сегодня мы будем ужинать в римском стиле.
   Он засмеялся:
   — Я отказываюсь надевать тогу.
   Она встала на цыпочки и прошептала ему на ухо:
   — Только не забудь плетку.
   Ему не хотелось отпускать ее одну, но он понимал, что должен преодолеть свои опасения. Диане нужна была полная свобода.
 
   Граф Батский купил диваны с условием, что они будут доставлены немедленно. Когда Дирден поздравил его с браком, Марк понял, что пройдет совсем немного времени, и об этом узнает весь город.
   — Леди Диана, как приятно снова вас видеть! — пришла в восторг мадам Маделена, жаждущая узнать хоть что-нибудь об этой девушке, исчезнувшей неизвестно куда и так же странно появившейся.
   — Очень мило, что вы меня помните, — сказала Диана невозмутимо.
   — Разве можно забыть, как вы выиграли то сражение за зеленое бархатное платье?
   Диана улыбнулась:
   — Я получила не только платье, но и самого графа. — Она подняла руку, демонстрируя свое новое обручальное кольцо.
   — О ваша светлость, чем могу быть вам полезна?
   — Ну, у вас прекрасные мастерицы! Не согласились бы вы сшить для меня нечто необычное?
 
   Марк и Диана решили превратить соседнюю со спальней комнату в их личную столовую. Мистер Берк принес небольшой столик и поставил его между двумя диванами, затем среди множества подушек отобрал по всем комнатам подходящие под описание Дианы. Когда Марк не мог их услышать, Диана призналась мистеру Берку:
   — Я собираюсь одеться довольно необычно. Вы не очень рассердитесь, если я попрошу Нору обслужить нас сегодня?
   — Ни в коей мере, ваша светлость! Только не забудьте: нахальства в ней больше, чем грации.
   Диана унесла коробки, полученные у мадам Маде-лены, в персиковую спальню, чтобы Марк не увидел, что она собирается надеть.
   Он ожидал, что она появится в короткой белой тунике римской богини Дианы, и надел черный бархатный халат, поскольку они собирались поужинать в сугубо интимной обстановке. Чтобы позабавить ее, он захватил хлыст, напоминающий плетку. Открыв смежную дверь в соседнюю комнату, он увидел, что Диана уже возлежит на своем диване.
   Его темные глаза расширились от изумления при виде ее экзотического наряда, оставляющего обнаженной одну грудь. Она держалась уверенно, как может быть уверена в себе прекрасная женщина. Тело его отреагировало мгновенно и однозначно, но граф усомнился, хочет ли он, чтобы его жена выставляла себя напоказ таким откровенным образом.
   Не колеблясь ни секунды, он направился к ней. Диана подняла руки и лицо для приветственного поцелуя, хотя и прочитала в его глазах явное неодобрение. Он наклонился, не касаясь ее:
   — Я не уверен, что графине стоит…
   Она спокойно подняла голову повыше и сказала, почти касаясь губами его губ:
   — Не думай обо мне как о графине, думай обо мне как о своей рабыне.
   Он застонал и жадно завладел ее губами. Потом отстранился.
   — Ты проделывала это раньше.
   — М-м-м, — чувственно пробормотала она.
   Он снова припал к ее губам и почувствовал, как тает гнев. Пола халата приподнялась, демонстрируя его готовность.
   Диана взяла в руки плетку.
   — Тебе не нужно второе оружие.
   Его глаза горели, и он протянул руку к ее груди.
   — Нет! Веди себя прилично и отправляйся на свой диван. Я присоединюсь к тебе во время десерта.
   В этот момент вошла Нора с ужином, и Марк помог ей снять тарелки с подноса и поставить их на маленький сервировочный столик, стараясь одновременно загородить своей спиной Диану. Он стеснялся, что Нора увидит его даму полуодетой!
   — Мы справимся сами. Это все, спасибо, Нора. — И Марк отправился на свой диван.
   — Иди сюда.
   — Нет! Я же сказала, что присоединюсь к тебе во время десерта.
   — Если ты моя рабыня, то не мешало бы тебе научиться повиноваться приказам! — Он говорил властно. — Иди сюда и покажи мне, что делать с этими подушками.
   Она медленно подошла, не отрывая от него взгляда ни на миг.
   — Ложись на бок. — Она положила большую подушку ему за спину. — Теперь подложи маленькую подушку под локоть.
   Она стояла рядом, нервно проводя пальцами по рукоятке плетки, которую взяла у него. При виде того, как она ласкает плетку, его пронзило желание. Он развязал пояс халата; черный бархат распахнулся, обнажая все его великолепие.
   — Ублажай меня! — скомандовал он.

Глава 38

   В минуты, когда он проявлял такую властность, Диана жалела, что она не его рабыня. Она слабела от желания. Но оба знали, что все это любовная игра.
   Она с наигранной наивностью провела рукой вверх и вниз по его фаллосу.
   — Ты очень требователен, — мягко произнесла она.
   — Я — мужчина. Я отдаю приказания, твое дело повиноваться.
   Они еще не коснулись друг друга, но уже были возбуждены до предела. Под его внешней сдержанностью ощущалась такая властность, что ей хотелось вести себя с ним бесстыдно. Она провела кожаным концом плетки по твердому бронзовому соску, затем по груди и плоскому животу. Когда она легко стукнула по головке его фаллоса, он выдернул у нее из рук плетку.
   Диана виновато опустила ресницы.
   — Прости меня, — пробормотала она, опускаясь на колени у его дивана. Она коснулась поцелуем вершины его воплощенной мужской гордости, услышала, как он прерывисто вздохнул, и нежно провела языком по всей длине.
   Когда он открыл глаза, то увидел, что Диана уже вернулась на свой диван. Она одарила его страстным взглядом, обещающим неземное блаженство.
   — Это все лишь аперитив, к основному блюду мы подойдем позже.
   — Ах ты, проказница! — прорычал он. — Если тебя тянет на такие штучки, я могу преподать тебе несколько уроков.
 
   На следующее утро они снова скакали в поле. Когда Диана опять проиграла, Марк ухмыльнулся и сказал: