Страница:
Сейлсбери нашел эти меры слишком решительными и, желая немного смягчить Джона, засмеялся.
– Придется дать Хьюберту еще несколько замков, иначе не вместить всех пленников!
– У него и так есть Корф, Шерборн, Уоллингфорд, не говоря уже о Дувре и Пяти портах. Я пожаловал ему земли Руме и Костон в Норфолке, еще до того, как стал королем, – перечислил Джон.
– Я пошутил, – сказал Уильям.– Не стоит так хмуриться. Поезжай в Ноттингем и отдохни.
– Не останусь я в Ноттингеме, слишком он далеко на севере, черт возьми! Не успокоюсь, пока не окажусь в своем Глочестере!
Уильям мудро промолчал, но про себя весело хмыкнул, зная, что сводный брат вне себя от ужаса, станет бояться собственной тени.
Глава 21
Глава 22
– Придется дать Хьюберту еще несколько замков, иначе не вместить всех пленников!
– У него и так есть Корф, Шерборн, Уоллингфорд, не говоря уже о Дувре и Пяти портах. Я пожаловал ему земли Руме и Костон в Норфолке, еще до того, как стал королем, – перечислил Джон.
– Я пошутил, – сказал Уильям.– Не стоит так хмуриться. Поезжай в Ноттингем и отдохни.
– Не останусь я в Ноттингеме, слишком он далеко на севере, черт возьми! Не успокоюсь, пока не окажусь в своем Глочестере!
Уильям мудро промолчал, но про себя весело хмыкнул, зная, что сводный брат вне себя от ужаса, станет бояться собственной тени.
Глава 21
Королева Изабелла с каждой минутой становилась все капризнее, требуя, чтобы ее развлекали любой ценой, и поэтому Джезмин и Орион были вынуждены пускать в ход все знания магических и оккультных наук. Сегодня Орион описывал характеры людей, родившихся под разными знаками зодиака. Изабелла, естественно, настояла на том, чтобы начать со Льва, поскольку Лев был ее знаком, а Джезмин пришлось скрыть улыбку, когда она услыхала, как Орион выкручивается, пытаясь быть дипломатичным и не оскорбить королеву. Нелегко пытаться угодить тщеславной инфантильной девушке, обладающей к тому же королевской властью!
– Вы – центр вселенной, – начал астролог, – и привлекаете множество людей, к тому же наделены способностью и силой воздействовать на других и заставлять их выполнять ваши желания. Вы почти не подвержены чувству страха и можете при необходимости стать властной, энергичной и подчинять своей воле. В вас много гордости. Остерегайтесь своей вспыльчивости. Но зато в вас заметна огромная стойкость и стремление к независимости, особенно когда речь идет о воплощении ваших идей и мыслей. Вы все схватываете на лету, и это позволяет вам многое понимать с полуслова.
Но Орион благоразумно умолчал, что Львы достигают успеха в жизни любой ценой, даже идя по трупам. А следовало сказать королеве еще и следующее:
– Вы слишком эгоистичны, самолюбивы, опрометчивы, злы на язык и антипатичны, а кроме того, во всем потакаете себе, упрямы, несговорчивы и бестолковы, нетерпимы, узколобы и полны предрассудков.
Изабелла, однако, осталась очень довольна и попросила рассказать о рожденных под знаком Скорпиона. Орион, которого отнюдь нельзя было назвать дураком, сообразил, что речь идет о короле, и, тщательно выбирая слова, так, чтобы не солгать, но и по сказать всей правды, объяснил:
– Скорпионы могут быть привлекательными, энергичными, обаятельными людьми, но их иногда трудно понять, поскольку они обладают скрытностью характера. Способны сильно влиять на людей, охвачены жаждой богатства и роскоши, и следует предостерегать их от излишеств. Если Скорпион сумеет держать себя в руках, он достигнет больших успехов в жизни. Иногда они могут быть щедрыми и верными, и многие люди, переживающие трудности в жизни, приходят умолять их о помощи. Они проницательны, умны, не слушают советов других, рождаются с сильной волей и крайне решительны.
Орион не сказал, правда, что Скорпионы очень опасны в гневе и не только легко впадают в ярость, но и весьма злопамятны, несдержанны и резки, не считаются с чувствами других. Они, кроме того, циничны, своевольны и эгоистичны, могут испытывать бурные эмоции, заставляющие их терять над собой контроль.
Но Изабелла уже не слушала – ее внимание привлекла обезьянка на цепочке, обученная выделывать различные трюки: просить подаяния с маленькой шляпой в руках и притворяться мертвой.
Повинуясь странному порыву, Джезмин попросила Ориона рассказать о характере тех, кто родился мод знаком Овна. Не успели слова слететь с языка, как девушка удивилась, сама не понимая, почему затворила об этом, – лишь то, что она знает дату рождения Фолкона де Берга, еще не значит, что он ее в какой-то мере интересует. Но, возможно, она сможет узнать что-то полезное, если судьба будет настолько немилостива, что даст ей в мужья этого человека.
– Орион, только не утаивай дурных черт, я хоч знать все, – сказала она.
Орион сильно потер нос, и Джезмин подумала, что, возможно, именно поэтому он почти свернут набок.
– Овен – замечательный знак, – начал астролог, – и рожденные под ним становятся великими вождями и завоевателями, поскольку обладают энергичным и деятельным характером. Им нравится, когда другие взирают на них с почтением. Они храбры до безрассудства, беспокойны по природе и постоянно ищут, чем заняться, поэтому их нужно остерегать от рискованных, опасных предприятий. Они могут быть ласковыми, учтивыми, благородными, но также и вспыльчивыми и, если перейти им дорогу, не успокоятся, пока не отомстят. Овны агрессивны, решительны, и их характеры и темперамент могут быть причиной благоприятного или несчастного поворота в их судьбе. Они очень нетерпеливы и вечно спешат, живут для и ради дела и следуют только собственным суждениям. Умственные способности дают Овнам возможность мгновенно оценивать ситуацию прежде, чем другие успеют задуматься над ней. У них превосходная согласованность между телом и разумом, и обычно они живут деятельной плодотворной жизнью. Однако окружающие часто страдают от того, что Овны постоянно стремятся навязать им свою достаточно сильную волю.
Джезмин показалось, что Орион очень верно описал Фолкона, и неожиданно для себя она спросила:
– Какой знак благоприятен для брака с Овном?
– Существует лишь одна истинно подходящая пара для Овна – это Стрелец. Их совместная жизнь не будет гладкой, но скорее похожей на постоянный поединок, схватку двух незаурядных личностей, иногда ужасающую и опасную, но всегда волнующую. Оба будут стремиться взять верх, так что иногда победитель окажется побежденным и наоборот. Но в конце концов Стрелец покорится более сильному Овну.
На прелестном личике Джезмин было ясно написано изумление – ведь она родилась под знаком Стрельца! Но девушка тут же выругала себя за глупость: всем известно, что астрология сплошная чепуха!
– Спасибо, Орион. Скажи, а какой из двенадцати знаков рождает самый лучший характер?
– Нет ничего легче, дитя мое. Если тебе нужен друг, выбирай появившегося на свет под знаком Рака. Такие люди очень благотворно влияют на других, не бывают тщеславными или эгоистичными, они истинные мыслители, обладающие подлинной глубиной чувств и способностью делать людей счастливыми. Правда, Раки чувствительны и легко обижаются, но хорошо умеют скрывать это от других. Зато они честны, благородны, порядочны и верны друзьям и выбранному делу. Им можно доверять важные секреты, полагаться во всем, зная, что они выполнят любое поручение, просьбу или работу. Раки ненавидят склочность и непорядочность. Они взирают на окружающих с отцовскими или материнскими чувствами, словно те попросту дети, и благородно, без лишних словn помогают им встать на путь истинный. Они способны сочувствовать, понимать, очень практичны, наблюдательны и любят подолгу размышлять об увиденном и услышанном, причем могут направить все мысли на предмет раздумий. Ничто или почти ничто не может ускользнуть от их внимания. Они осторожны, благоразумны, обладают способностью анализировать увиденное и услышанное. Сила их воображения поистине изумительна. Раки часто любят вспоминать о прошлом. Кроме того, они награждены даром совершенствовать все, с чем соприкасаются.
– Ты, наверное, родился под знаком Рака? – улыбнулась Ориону Джезмин.
Тот притворился, что поражен проницательностью девушки.
– Как ты догадалась? – осведомился он, улыбчиво щуря глаза.
На следующий день настала очередь девушки развлекать королеву. Она решила гадать по ладони. Дам, страстно стремившихся узнать судьбу, оказалось так много, что Джезмин пришлось несколько часов разбираться в сплетении символов и линий на протянутых ладонях. Наконец последняя леди отошла. Джезмин, облегченно вздохнув, повернулась, чтобы узнать, довольна ли Изабелла. Однако королева, как и все в зале, с выражением растерянного недоумения уставилась на свою ладонь. Неожиданно перед Джезмин возникла чья-то мужская рука. Вкрадчивый голос произнес:
– Принцесса Джезмин, что вы можете сказать об этой конечности?
Обернувшись, она увидела возвышавшегося над ней Честера.
– Милорд граф, у меня нет такого титула, – запротестовала она, не совсем понимая причины столь необычного поступка.
– Вы внучка Генриха Второго, не так ли? – тихо спросил он.
– Да, милорд, – прошептала Джезмин.
– Тогда вы принцесса. Хотите, расскажу о вашем дедушке? – предложил граф.
– Это очень любезно с вашей стороны, милорд Вы хорошо его знали?
– Не желаете ли прогуляться по саду, пока я буду припоминать самое интересное? – осведомился он, учтиво предлагая ей руку, чтобы девушка могла на нее опереться. – Генрих считал меня одним из своих соратников. Он был из тех монархов, которые живо интересуются судьбами и благоденствием тех, кто им , и старался воспитать из нас достойных помощников в управлении государством. Генрих также щедр и великодушен к тем, кто оставался ему верен. Он назначил меня правителем Бретони, в награду за преданность. Я последний из оставшихся в живых потомков завоевателей, пришедших с Вильгельмом, и чистота крови очень важна для меня.
– Принцесса Джезмин...
– О, пожалуйста, зовите меня просто Джезмин.
– Если вы станете звать меня Ранулф, – попросил он.
– Ах, милорд, как я могу? – запротестовала девушка.
– Сможете, в свое время, – мягко пообещал он, довольный тем, что она, по всей видимости, испытывает к нему робкое почтение.
– Щедрость вашего деда сделала меня самым богатым дворянином королевства, – с гордостью объявил Честер, – однако я остался простым, обыкновенным человеком, не выставляю свои богатства напоказ, как тщеславные придворные павлины, и не ношу роскошные одежды. Я некрасив, но ценю красивые вещи больше, чем любой из тех, кого …
Джезмин недоуменно нахмурилась, не понимая, к чему он все это говорит.
– Все так хорошо отзываются о моем деде, но все будучи женщиной, не могу взять в толк, как он мог держать в заточении собственную жену.
– Генрих был вынужден ограничить огромную власть королевы. Она родила ему четверых сыновей и натравила их, словно молодых волков, на старого льва, чтобы отнять у него трон и славу. Элинор обладала очень сильным и своевольным характером, который со временем становился все суровее. Поэтому Генрих и нашел утешение в вашей бабушке, прекрасной и нежной Розамунд Клиффорд. Это был настоящий союз любви.
– Ах, – намеренно оскорбительно воскликнула Джезмин, – я и не знала, что вы настолько стары, должно быть, даже старше моего отца! – И, с притворной невинностью взглянув на графа, заметила, что в его глазах появилось выражение холодной злобы, и вздрогнула, будто кто-то только сейчас прошел по ее могиле.
– Мне еще сорока нет, мистрисс, – резко сказал граф.– Ваш дед настоял, чтобы я женился на девушке из королевской семьи. Он всегда желал, чтобы у моей жены текла в жилах кровь королей.
Джезмин так и не смогла заставить себя съехидничать, напомнив Честеру о том, как высокородная супруга развелась с ним сразу же после смерти Генриха.
Ранулф де Бландвилл жадно уставился на грудь Джезмин.
– Я однажды говорил с вашим отцом Уильямом о том, что мне нужна молодая жена.
Джезмин поняла, что затронула опасную тему, и снова постаралась намеренно неверно истолковать слова графа:
– Возможно, когда-нибудь мы породнимся через брак, ведь у меня две сестры, которые еще не помолвлены. А сейчас, извините меня, сэр, я должна вернуться к своим обязанностям.
«Ты права, мы станем родственниками... в браке», – подумал Честер, предвкушая удовольствие от перспективы получить это обнаженное изящное тело и полное и безраздельное владение.
– Вы – центр вселенной, – начал астролог, – и привлекаете множество людей, к тому же наделены способностью и силой воздействовать на других и заставлять их выполнять ваши желания. Вы почти не подвержены чувству страха и можете при необходимости стать властной, энергичной и подчинять своей воле. В вас много гордости. Остерегайтесь своей вспыльчивости. Но зато в вас заметна огромная стойкость и стремление к независимости, особенно когда речь идет о воплощении ваших идей и мыслей. Вы все схватываете на лету, и это позволяет вам многое понимать с полуслова.
Но Орион благоразумно умолчал, что Львы достигают успеха в жизни любой ценой, даже идя по трупам. А следовало сказать королеве еще и следующее:
– Вы слишком эгоистичны, самолюбивы, опрометчивы, злы на язык и антипатичны, а кроме того, во всем потакаете себе, упрямы, несговорчивы и бестолковы, нетерпимы, узколобы и полны предрассудков.
Изабелла, однако, осталась очень довольна и попросила рассказать о рожденных под знаком Скорпиона. Орион, которого отнюдь нельзя было назвать дураком, сообразил, что речь идет о короле, и, тщательно выбирая слова, так, чтобы не солгать, но и по сказать всей правды, объяснил:
– Скорпионы могут быть привлекательными, энергичными, обаятельными людьми, но их иногда трудно понять, поскольку они обладают скрытностью характера. Способны сильно влиять на людей, охвачены жаждой богатства и роскоши, и следует предостерегать их от излишеств. Если Скорпион сумеет держать себя в руках, он достигнет больших успехов в жизни. Иногда они могут быть щедрыми и верными, и многие люди, переживающие трудности в жизни, приходят умолять их о помощи. Они проницательны, умны, не слушают советов других, рождаются с сильной волей и крайне решительны.
Орион не сказал, правда, что Скорпионы очень опасны в гневе и не только легко впадают в ярость, но и весьма злопамятны, несдержанны и резки, не считаются с чувствами других. Они, кроме того, циничны, своевольны и эгоистичны, могут испытывать бурные эмоции, заставляющие их терять над собой контроль.
Но Изабелла уже не слушала – ее внимание привлекла обезьянка на цепочке, обученная выделывать различные трюки: просить подаяния с маленькой шляпой в руках и притворяться мертвой.
Повинуясь странному порыву, Джезмин попросила Ориона рассказать о характере тех, кто родился мод знаком Овна. Не успели слова слететь с языка, как девушка удивилась, сама не понимая, почему затворила об этом, – лишь то, что она знает дату рождения Фолкона де Берга, еще не значит, что он ее в какой-то мере интересует. Но, возможно, она сможет узнать что-то полезное, если судьба будет настолько немилостива, что даст ей в мужья этого человека.
– Орион, только не утаивай дурных черт, я хоч знать все, – сказала она.
Орион сильно потер нос, и Джезмин подумала, что, возможно, именно поэтому он почти свернут набок.
– Овен – замечательный знак, – начал астролог, – и рожденные под ним становятся великими вождями и завоевателями, поскольку обладают энергичным и деятельным характером. Им нравится, когда другие взирают на них с почтением. Они храбры до безрассудства, беспокойны по природе и постоянно ищут, чем заняться, поэтому их нужно остерегать от рискованных, опасных предприятий. Они могут быть ласковыми, учтивыми, благородными, но также и вспыльчивыми и, если перейти им дорогу, не успокоятся, пока не отомстят. Овны агрессивны, решительны, и их характеры и темперамент могут быть причиной благоприятного или несчастного поворота в их судьбе. Они очень нетерпеливы и вечно спешат, живут для и ради дела и следуют только собственным суждениям. Умственные способности дают Овнам возможность мгновенно оценивать ситуацию прежде, чем другие успеют задуматься над ней. У них превосходная согласованность между телом и разумом, и обычно они живут деятельной плодотворной жизнью. Однако окружающие часто страдают от того, что Овны постоянно стремятся навязать им свою достаточно сильную волю.
Джезмин показалось, что Орион очень верно описал Фолкона, и неожиданно для себя она спросила:
– Какой знак благоприятен для брака с Овном?
– Существует лишь одна истинно подходящая пара для Овна – это Стрелец. Их совместная жизнь не будет гладкой, но скорее похожей на постоянный поединок, схватку двух незаурядных личностей, иногда ужасающую и опасную, но всегда волнующую. Оба будут стремиться взять верх, так что иногда победитель окажется побежденным и наоборот. Но в конце концов Стрелец покорится более сильному Овну.
На прелестном личике Джезмин было ясно написано изумление – ведь она родилась под знаком Стрельца! Но девушка тут же выругала себя за глупость: всем известно, что астрология сплошная чепуха!
– Спасибо, Орион. Скажи, а какой из двенадцати знаков рождает самый лучший характер?
– Нет ничего легче, дитя мое. Если тебе нужен друг, выбирай появившегося на свет под знаком Рака. Такие люди очень благотворно влияют на других, не бывают тщеславными или эгоистичными, они истинные мыслители, обладающие подлинной глубиной чувств и способностью делать людей счастливыми. Правда, Раки чувствительны и легко обижаются, но хорошо умеют скрывать это от других. Зато они честны, благородны, порядочны и верны друзьям и выбранному делу. Им можно доверять важные секреты, полагаться во всем, зная, что они выполнят любое поручение, просьбу или работу. Раки ненавидят склочность и непорядочность. Они взирают на окружающих с отцовскими или материнскими чувствами, словно те попросту дети, и благородно, без лишних словn помогают им встать на путь истинный. Они способны сочувствовать, понимать, очень практичны, наблюдательны и любят подолгу размышлять об увиденном и услышанном, причем могут направить все мысли на предмет раздумий. Ничто или почти ничто не может ускользнуть от их внимания. Они осторожны, благоразумны, обладают способностью анализировать увиденное и услышанное. Сила их воображения поистине изумительна. Раки часто любят вспоминать о прошлом. Кроме того, они награждены даром совершенствовать все, с чем соприкасаются.
– Ты, наверное, родился под знаком Рака? – улыбнулась Ориону Джезмин.
Тот притворился, что поражен проницательностью девушки.
– Как ты догадалась? – осведомился он, улыбчиво щуря глаза.
На следующий день настала очередь девушки развлекать королеву. Она решила гадать по ладони. Дам, страстно стремившихся узнать судьбу, оказалось так много, что Джезмин пришлось несколько часов разбираться в сплетении символов и линий на протянутых ладонях. Наконец последняя леди отошла. Джезмин, облегченно вздохнув, повернулась, чтобы узнать, довольна ли Изабелла. Однако королева, как и все в зале, с выражением растерянного недоумения уставилась на свою ладонь. Неожиданно перед Джезмин возникла чья-то мужская рука. Вкрадчивый голос произнес:
– Принцесса Джезмин, что вы можете сказать об этой конечности?
Обернувшись, она увидела возвышавшегося над ней Честера.
– Милорд граф, у меня нет такого титула, – запротестовала она, не совсем понимая причины столь необычного поступка.
– Вы внучка Генриха Второго, не так ли? – тихо спросил он.
– Да, милорд, – прошептала Джезмин.
– Тогда вы принцесса. Хотите, расскажу о вашем дедушке? – предложил граф.
– Это очень любезно с вашей стороны, милорд Вы хорошо его знали?
– Не желаете ли прогуляться по саду, пока я буду припоминать самое интересное? – осведомился он, учтиво предлагая ей руку, чтобы девушка могла на нее опереться. – Генрих считал меня одним из своих соратников. Он был из тех монархов, которые живо интересуются судьбами и благоденствием тех, кто им , и старался воспитать из нас достойных помощников в управлении государством. Генрих также щедр и великодушен к тем, кто оставался ему верен. Он назначил меня правителем Бретони, в награду за преданность. Я последний из оставшихся в живых потомков завоевателей, пришедших с Вильгельмом, и чистота крови очень важна для меня.
– Принцесса Джезмин...
– О, пожалуйста, зовите меня просто Джезмин.
– Если вы станете звать меня Ранулф, – попросил он.
– Ах, милорд, как я могу? – запротестовала девушка.
– Сможете, в свое время, – мягко пообещал он, довольный тем, что она, по всей видимости, испытывает к нему робкое почтение.
– Щедрость вашего деда сделала меня самым богатым дворянином королевства, – с гордостью объявил Честер, – однако я остался простым, обыкновенным человеком, не выставляю свои богатства напоказ, как тщеславные придворные павлины, и не ношу роскошные одежды. Я некрасив, но ценю красивые вещи больше, чем любой из тех, кого …
Джезмин недоуменно нахмурилась, не понимая, к чему он все это говорит.
– Все так хорошо отзываются о моем деде, но все будучи женщиной, не могу взять в толк, как он мог держать в заточении собственную жену.
– Генрих был вынужден ограничить огромную власть королевы. Она родила ему четверых сыновей и натравила их, словно молодых волков, на старого льва, чтобы отнять у него трон и славу. Элинор обладала очень сильным и своевольным характером, который со временем становился все суровее. Поэтому Генрих и нашел утешение в вашей бабушке, прекрасной и нежной Розамунд Клиффорд. Это был настоящий союз любви.
– Ах, – намеренно оскорбительно воскликнула Джезмин, – я и не знала, что вы настолько стары, должно быть, даже старше моего отца! – И, с притворной невинностью взглянув на графа, заметила, что в его глазах появилось выражение холодной злобы, и вздрогнула, будто кто-то только сейчас прошел по ее могиле.
– Мне еще сорока нет, мистрисс, – резко сказал граф.– Ваш дед настоял, чтобы я женился на девушке из королевской семьи. Он всегда желал, чтобы у моей жены текла в жилах кровь королей.
Джезмин так и не смогла заставить себя съехидничать, напомнив Честеру о том, как высокородная супруга развелась с ним сразу же после смерти Генриха.
Ранулф де Бландвилл жадно уставился на грудь Джезмин.
– Я однажды говорил с вашим отцом Уильямом о том, что мне нужна молодая жена.
Джезмин поняла, что затронула опасную тему, и снова постаралась намеренно неверно истолковать слова графа:
– Возможно, когда-нибудь мы породнимся через брак, ведь у меня две сестры, которые еще не помолвлены. А сейчас, извините меня, сэр, я должна вернуться к своим обязанностям.
«Ты права, мы станем родственниками... в браке», – подумал Честер, предвкушая удовольствие от перспективы получить это обнаженное изящное тело и полное и безраздельное владение.
Глава 22
По мере того как шли дни, Джезмин обнаружила, что Изабелла старалась под любым, самым неубедительным предлогом оставлять ее наедине с Честером. Как не хватало девушке поддержки и мудрого совета Эстеллы! Джезмин не могла дождаться возвращения бабки. Конечно, это означало также, что приедет и Джон, но присутствие Эстеллы стоило даже такого сомнительного удовольствия, как общество короля. Гнусная репутация Джона была общеизвестна, особенно теперь, когда труп Матильды Фитцуолтер привезли в Данмоу. Сплетни и слухи распространялись с быстротой лесного пожара и были на языках у всех, пока атмосфера мрачного отчаяния не окутала весь Ноттингем. То и дело плелись тайные заговоры, слышались произнесенные шепотом призывы к отмщению; ряды сторонников Джона начали редеть. Становилось попросту опасным находиться в лесу или поблизости – то и дело с придворными или их слугами случались какие-нибудь ужасные несчастья. Жены пилили мужей, требуя немедленно покинуть это проклятое место и вернуться в свои замки и поместья.
Матильда, леди Хей, пришла в ярость и заставила мужа, Уильяма де Бреоза, немедленно возвратиться в фамильные владения, граничившие с землями ее дорогой подруги Эвизы. Будет о чем порассказать! Джон – безжалостный убийца детей! Разве он не избавился от собственного племянника Артура, боясь, что тот займет его место?
Королю хватило всего нескольких часов пребывания в Ноттингеме, чтобы понять, куда ветер дует. Он приказал королеве и придворным складывать вещи и немедленно ехать в Глочестер, дав на сборы невероятно короткий срок – один день, поскольку хотел оказаться там к сентябрю. Джон предупредил супругу, что, если та не будет готова, он отправится в путь один, забрав с собой всю охрану и оставив ей лишь небольшой эскорт. После этого он уединился со своим другом Ранулфом для обсуждения любимого предмета – денег. Честер предложил ему за Джезмин сто тысяч крон. Джон немедленно согласился и пригласил приятеля в Глочестер, где Изабелла сможет развлечься, обдумывая, как лучше устроить тайный брак.
Эстелла сидела в ванне, куда бросила пригоршню эпсомской соли, поскольку других подходящих средств не оказалось. Неожиданно в дверь тихо постучали. Джезмин поспешно бросилась к порогу, чтобы не дать войти нежданному гостю, – Эстелла была совершенно обнажена. Перед ней стоял совсем молоденький паж.
– Король приказал ехать в Глочестер. У вас один день на сборы, – пропищал он.
– Господи Боже! – простонала старуха.– Я готова отравить всех лошадей! Моя несчастная задница!
– Почему бы тебе не ехать в носилках, бабушка? – озабоченно спросила Джезмин.
– Что?! И признаться, что я старуха? Хорошо еще, что моя воля тверже ягодиц!
Джезмин отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Гордость заставляла Эстеллу ехать верхом, та самая гордость, унаследованная Джезмин от бабки, огромная роскошь, за которую приходилось платить дорогую цену, но, о Господи, как же она презирала людей, не обладающих этим качеством!
– Я согрела полотенца у очага. Сейчас вытру тебя и можешь спокойно лечь в постель, – успокаивала она Эстеллу.
– Спасибо, дорогая, но это невозможно. Я должна идти к шатрам, передать Жервезу запечатанное послание от де Берга.
– Разве он не вернулся с королем? – удивилась Джезмин.
– Нет. Повез шотландских принцесс к своему дяде, Хьюберту де Бергу, тому приказано их охранять.
Девушка не знала, радоваться или огорчаться такому известию.
– Вот и прекрасно. Этот мерзкий человечишка вечно угрожает мне женитьбой.
Эстелла начала одеваться.
– Поверь, есть люди гораздо хуже де Берга.
– Знаю, – вздохнула Джезмин.– Надеюсь, Ранулф де Бландвилл вернется в Честер.
– Не рассчитывай на это, – посоветовала Эстелла, – Честер и Джон близки, словно спаривающиеся псы.
– Бабушка, – в ужасе вскрикнула Джезмин, – какие непристойные выражения!
– Ненавижу непристойности, – отрезала старуха.– Запри дверь, пока меня не будет.
Как оказалось, королева Изабелла не успела приготовиться к отъезду за двадцать четыре часа, данные ей Джоном, и тот, как всегда думая лишь о себе, отправился в Глочестер, увозя с собой большую часть рыцарей и солдат. Графу Честеру пришлось задержаться, чтобы проводить королеву и ее дам. Это, однако, позволило ему не спеша обсудить планы тайного венчания. Изабелла была чрезвычано довольна собственной изобретательностью, поскольку нашла прекрасный предлог скрыть заговор от окружающих.
Было официально объявлено о предстоящем браке Фолкса де Брете с Джоан, вдовой графа Девона. Джоан выплатила тридцать тысяч крон, затребованных королем за разрешение венчаться, и свадьба должна была состояться, как только де Брете вернется в Глочестер, выполнив грязное поручение короля и отобрав у епископов их владения. Так что разговоры о «свадьбах» никого не удивляли.
К великому раздражению Джезмин, Честер старался все время держаться рядом. Она по большей части молчала, когда он пускался в длинные рассказы о славных предках, своих заслугах перед королевством, количестве городов и поселений, которыми правил, о Честере, древнем римском городе, жемчужине всех его владений. Становилось все холоднее, тяжелые облака собирались на небе, но граф описывал залитое солнцем побережье залива Сен-Мало в Бретони, местности, которой он управлял по поручению отца Джезмин. Девушка поняла – этот долговязый неуклюжий человек ухаживает за ней. Джезмин пыталась вести себя как можно холоднее и отчужденнее, но он, казалось, ничего не замечал. Как-то девушка даже намеренно резко заявила:
– Милорд граф, по-моему, крайне неприлично, что нас так часто видят вместе, ведь я помолвлена.
– Никто больше меня не осведомлен о вашей скорой свадьбе, – загадочно ответил граф.
Джезмин стало немного легче, она даже возблагодарила Господа за де Берга, служившего мощной преградой между ней и непрошеным поклонником. Но Ранулфа де Бландвилла, по-видимому, ничуть не трогал неминуемый гнев ее нареченного.
Для Джезмин путешествие казалось бесконечным, по мере того как кавалькада со скоростью улитки двигалась к Глочестеру. Она устала, злилась, душу терзали дурные предчувствия из-за назойливых ухаживаний Честера. Этот человек почему-то пугал ее, напоминал стервятника, парившего в небе, высматривая жертву и все сужая круги. Девушка ощущала, что словно попала в мышеловку, которая вот-вот захлопнется, если не поостеречься.
Наконец на горизонте показались шпили башен Глочестера. Целых три выматывающих душу недели ушло на это путешествие.
Фолкон де Берг с дюжиной отборных рыцарей разыгрывали роль нянюшек для двух малолетних сестер Александра Шотландского и их служанок. Закаленные в боях нормандские солдаты не скрывали злости и отвращения, узнав о столь неприятном поручении. С самого начала все шло вкривь и вкось. Девочки плакали, оставляя дома любимых кошек и собак, потом их лошади захромали, и Фолкону пришлось купить в Ньюкасле новых. Дети и слуги говорили с ужасающим шотландским прононсом, потому общение с ними было сильно затруднено, а англичане почти их не понимали. Погода вытворяла непонятно что, пока люди де Берга не обезумели окончательно.
Наконец драма превратилась в фарс. Фолкон облегченно вздохнул, когда дурное настроение нашло выход в бурном веселье. Шутливые схватки, громкий хохот и непристойные шутки были бесконечно предпочтительнее взрывов злобы и беспричинных ссор. Мужчины толкались, обменивались ударами, грубо разыгрывали друг друга, казалось, радуясь дождю и холоду. Чем сильнее становился ветер, тем чаще они скидывали шляпы, шире распахивали кожаные куртки и дублеты, оглушительно смеясь, словно ветер будил в них буйное веселье. И в самом деле, для этих людей, зарабатывавших на жизнь собственными мечами, такое путешествие стало чем-то вроде каникул. К ужину девочки были уже в постелях, так что все вечера оставались свободными; мужчины смеялись, пили, играли, рассказывали невероятные истории, пытаясь перещеголять друг друга.
Следующая ночь, проведенная в замке Фолкингем, оказалась одной из самых омерзительных за все это гнусное путешествие. Дождь лил как из ведра, словно разверзлись хляби небесные. Здание оказалось в таком состоянии, что им пришлось провести ночь в дырявых конюшнях, рядом с лошадьми, сражаясь за связки мокрого, гниющего сена. Настроение людей ухудшалось с каждой минутой, оскорбления сыпались, как из дырявого мешка. После одного такого обмена»любезностями» послышались глухие удары кулаков. Когда настал серенький рассвет, у половины рыцарей оказались подбитые глаза и весьма угрюмые физиономии. После часа езды обе малышки начали громко кашлять и чихать, слуги почти падали от усталости. Де Берг понял, что зима пришла слишком рано и теплых осенних дней ждать больше не приходится. Он тут же принял решение и вместо того, чтобы идти от Сполдинга сразу на юг, повернул на восток и, обойдя старое русло реки, добрался до Норфолка. В этих краях у де Бергов были обширные владения. Замок Райзинг, принадлежащий Хьюберту, был достаточно уютным и располагался в хорошем месте. Там детей могли до выздоровления уложить в постель, а Фолкон со своими рыцарями лежали бы перед жарким огнем, ели и пили до отвалу. Было уже совсем поздно, когда они прибыли в замок Райзинг, и Фолкон с удивлением увидел, что в конюшнях полно лошадей. Вглядевшись во тьму, он заметил, что на башне развевается флаг де Бергов, – значит, сам хозяин был в замке. Проехав по подвесному мосту, они очутились на внутреннем дворе, где Фолкон оставил людей, а сам прошел через проход с караульными помещениями по обеим сторонам, где сидели за ужином солдаты.
При виде племянника лицо Хьюберта расплылось в широкой улыбке.
– Фолкон, паренек, какая встреча! Сейлсбери тоже здесь?
– Нет, со мной всего дюжина человек, но ты единственный, кого я по-настоящему рад видеть сегодня.
– С чего бы это? – подозрительно спросил Хьюберт.
– Провожаю шотландских принцесс к тебе, под твою опеку, и рад избавиться от них, – ухмыльнулся Фолкон.– Плохие из нас няньки!
– Дьявол, только этого нам не хватало, – воскликнул Хью, досадливо морщась, и показал на сидящего справа человека:– Фолкон, это епископ Норвичский.
– Вижу, – кивнул Фолкон.– Я знаю епископа еще с детства.
– Верно, и именно поэтому я и приехал сюда просить у него совета... слишком странное известие я получил с прибывшим судном.– Хьюберт поколебался, но все же решил продолжать:– Папа Иннокентий отлучил Джона от церкви. Представляешь, что начнется, когда тот об этом узнает?
Фолкон скинул промокший плащ, провел рукой по волосам.
– Поэтому ты надеялся, что Сейлсбери со мной? Хьюберт кивнул.
– В Греции обычно убивали гонца, принесшего дурную весть... но я считал, что даже Джон не осмелится расправиться с братом.
– На твоем месте я бы на это не рассчитывал, – мрачно проворчал Фолкон и повернулся к епископу. – Что же будет дальше?
Тот задумчиво надул губы.
– Все кончится, как только король признает Стивена Ленгтона архиепископом Кентерберийским. Тогда папа вновь примет его в лоно церкви, а пока Джон не может посещать службу или причащаться. Пока он отлучен, любая религиозная церемония в его присутствии не будет иметь законной силы.
– А если король откажется повиноваться папе? – осторожно спросил Фолкон.– Чью сторону вы примете?
– Он не сможет не подчиниться. Мы все обязаны склонить голову перед папой, он наша высшая власть.Что касается меня, мой долг служить ему.
– Это вы так говорите, но король может посчитать иначе. Что тогда?
– Предание анафеме и вечное проклятие. Папа отлучит от церкви всю Англию, а проведение религиозных обрядов будет запрещено – ни похоронных церемоний, ни крестин и свадеб, ни утверждения завещаний. Мы больше не будем христианской страной. Папа проклянет Джона спящего и бодрствущего, сидящего и стоящего, на земле и под водой, молчащего и говорящего, в поле, городе и деревне...
Фолкон кивком головы отозвал дядю – то, что он хотел сообщить, не предназначалось для ушей епископа. Хьюберт поднялся из-за стола.
– Пойду взгляну на маленьких принцесс. Им нужно отвести особые покои.
Когда родственники остались одни, Фолкон сказал:
– Джон послал Фолкса де Брете конфисковать все земли в Кентербери. Сейлсбери отправился к Уильяму Маршаллу, с приказом ехать в Рим и прочесть папе наставление. Джон – просто дурак набитый. Северные бароны и лорды не оказывают ему поддержки, но он считает, что может править и без этого. Теперь еще и против церкви затеял войну. Если думает, что удержится на троне без помощи церкви, жестоко ошибается.
– Иисусе, – покачал головой Хьюберт.– Неудивительно, что он боится оставаться на севере и вернулся в Глочестер. Говоришь, Сейлсбери уехал в Чепстоу? Моим людям придется проводить принцесс в Корф. Завтра же отправляюсь туда. Может, мы вместе с помощью Маршалла сумеем образумить Джона. Присоединишься ко мне?
– Только до Глочестера. Я женюсь, не забыл? Потом проведу зиму в Уэльсе, в своем замке Маунтин-Эш. Лучше держаться подальше от Джона: чувствую, что вот-вот начнется гражданская война. Какого дьявола, по-твоему, я должен делать, если он прикажет мне выступить против Ноттингема или Линкольна? Думаешь, я пожертвую своими людьми ради подлых целей? – с отвращением спросил де Берг.
– Но твои люди боготворят тебя, – заметил Хьюберт.
– Это недолго продлится, если я прикажу им убивать братьев.
Матильда, леди Хей, пришла в ярость и заставила мужа, Уильяма де Бреоза, немедленно возвратиться в фамильные владения, граничившие с землями ее дорогой подруги Эвизы. Будет о чем порассказать! Джон – безжалостный убийца детей! Разве он не избавился от собственного племянника Артура, боясь, что тот займет его место?
Королю хватило всего нескольких часов пребывания в Ноттингеме, чтобы понять, куда ветер дует. Он приказал королеве и придворным складывать вещи и немедленно ехать в Глочестер, дав на сборы невероятно короткий срок – один день, поскольку хотел оказаться там к сентябрю. Джон предупредил супругу, что, если та не будет готова, он отправится в путь один, забрав с собой всю охрану и оставив ей лишь небольшой эскорт. После этого он уединился со своим другом Ранулфом для обсуждения любимого предмета – денег. Честер предложил ему за Джезмин сто тысяч крон. Джон немедленно согласился и пригласил приятеля в Глочестер, где Изабелла сможет развлечься, обдумывая, как лучше устроить тайный брак.
Эстелла сидела в ванне, куда бросила пригоршню эпсомской соли, поскольку других подходящих средств не оказалось. Неожиданно в дверь тихо постучали. Джезмин поспешно бросилась к порогу, чтобы не дать войти нежданному гостю, – Эстелла была совершенно обнажена. Перед ней стоял совсем молоденький паж.
– Король приказал ехать в Глочестер. У вас один день на сборы, – пропищал он.
– Господи Боже! – простонала старуха.– Я готова отравить всех лошадей! Моя несчастная задница!
– Почему бы тебе не ехать в носилках, бабушка? – озабоченно спросила Джезмин.
– Что?! И признаться, что я старуха? Хорошо еще, что моя воля тверже ягодиц!
Джезмин отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Гордость заставляла Эстеллу ехать верхом, та самая гордость, унаследованная Джезмин от бабки, огромная роскошь, за которую приходилось платить дорогую цену, но, о Господи, как же она презирала людей, не обладающих этим качеством!
– Я согрела полотенца у очага. Сейчас вытру тебя и можешь спокойно лечь в постель, – успокаивала она Эстеллу.
– Спасибо, дорогая, но это невозможно. Я должна идти к шатрам, передать Жервезу запечатанное послание от де Берга.
– Разве он не вернулся с королем? – удивилась Джезмин.
– Нет. Повез шотландских принцесс к своему дяде, Хьюберту де Бергу, тому приказано их охранять.
Девушка не знала, радоваться или огорчаться такому известию.
– Вот и прекрасно. Этот мерзкий человечишка вечно угрожает мне женитьбой.
Эстелла начала одеваться.
– Поверь, есть люди гораздо хуже де Берга.
– Знаю, – вздохнула Джезмин.– Надеюсь, Ранулф де Бландвилл вернется в Честер.
– Не рассчитывай на это, – посоветовала Эстелла, – Честер и Джон близки, словно спаривающиеся псы.
– Бабушка, – в ужасе вскрикнула Джезмин, – какие непристойные выражения!
– Ненавижу непристойности, – отрезала старуха.– Запри дверь, пока меня не будет.
Как оказалось, королева Изабелла не успела приготовиться к отъезду за двадцать четыре часа, данные ей Джоном, и тот, как всегда думая лишь о себе, отправился в Глочестер, увозя с собой большую часть рыцарей и солдат. Графу Честеру пришлось задержаться, чтобы проводить королеву и ее дам. Это, однако, позволило ему не спеша обсудить планы тайного венчания. Изабелла была чрезвычано довольна собственной изобретательностью, поскольку нашла прекрасный предлог скрыть заговор от окружающих.
Было официально объявлено о предстоящем браке Фолкса де Брете с Джоан, вдовой графа Девона. Джоан выплатила тридцать тысяч крон, затребованных королем за разрешение венчаться, и свадьба должна была состояться, как только де Брете вернется в Глочестер, выполнив грязное поручение короля и отобрав у епископов их владения. Так что разговоры о «свадьбах» никого не удивляли.
К великому раздражению Джезмин, Честер старался все время держаться рядом. Она по большей части молчала, когда он пускался в длинные рассказы о славных предках, своих заслугах перед королевством, количестве городов и поселений, которыми правил, о Честере, древнем римском городе, жемчужине всех его владений. Становилось все холоднее, тяжелые облака собирались на небе, но граф описывал залитое солнцем побережье залива Сен-Мало в Бретони, местности, которой он управлял по поручению отца Джезмин. Девушка поняла – этот долговязый неуклюжий человек ухаживает за ней. Джезмин пыталась вести себя как можно холоднее и отчужденнее, но он, казалось, ничего не замечал. Как-то девушка даже намеренно резко заявила:
– Милорд граф, по-моему, крайне неприлично, что нас так часто видят вместе, ведь я помолвлена.
– Никто больше меня не осведомлен о вашей скорой свадьбе, – загадочно ответил граф.
Джезмин стало немного легче, она даже возблагодарила Господа за де Берга, служившего мощной преградой между ней и непрошеным поклонником. Но Ранулфа де Бландвилла, по-видимому, ничуть не трогал неминуемый гнев ее нареченного.
Для Джезмин путешествие казалось бесконечным, по мере того как кавалькада со скоростью улитки двигалась к Глочестеру. Она устала, злилась, душу терзали дурные предчувствия из-за назойливых ухаживаний Честера. Этот человек почему-то пугал ее, напоминал стервятника, парившего в небе, высматривая жертву и все сужая круги. Девушка ощущала, что словно попала в мышеловку, которая вот-вот захлопнется, если не поостеречься.
Наконец на горизонте показались шпили башен Глочестера. Целых три выматывающих душу недели ушло на это путешествие.
Фолкон де Берг с дюжиной отборных рыцарей разыгрывали роль нянюшек для двух малолетних сестер Александра Шотландского и их служанок. Закаленные в боях нормандские солдаты не скрывали злости и отвращения, узнав о столь неприятном поручении. С самого начала все шло вкривь и вкось. Девочки плакали, оставляя дома любимых кошек и собак, потом их лошади захромали, и Фолкону пришлось купить в Ньюкасле новых. Дети и слуги говорили с ужасающим шотландским прононсом, потому общение с ними было сильно затруднено, а англичане почти их не понимали. Погода вытворяла непонятно что, пока люди де Берга не обезумели окончательно.
Наконец драма превратилась в фарс. Фолкон облегченно вздохнул, когда дурное настроение нашло выход в бурном веселье. Шутливые схватки, громкий хохот и непристойные шутки были бесконечно предпочтительнее взрывов злобы и беспричинных ссор. Мужчины толкались, обменивались ударами, грубо разыгрывали друг друга, казалось, радуясь дождю и холоду. Чем сильнее становился ветер, тем чаще они скидывали шляпы, шире распахивали кожаные куртки и дублеты, оглушительно смеясь, словно ветер будил в них буйное веселье. И в самом деле, для этих людей, зарабатывавших на жизнь собственными мечами, такое путешествие стало чем-то вроде каникул. К ужину девочки были уже в постелях, так что все вечера оставались свободными; мужчины смеялись, пили, играли, рассказывали невероятные истории, пытаясь перещеголять друг друга.
Следующая ночь, проведенная в замке Фолкингем, оказалась одной из самых омерзительных за все это гнусное путешествие. Дождь лил как из ведра, словно разверзлись хляби небесные. Здание оказалось в таком состоянии, что им пришлось провести ночь в дырявых конюшнях, рядом с лошадьми, сражаясь за связки мокрого, гниющего сена. Настроение людей ухудшалось с каждой минутой, оскорбления сыпались, как из дырявого мешка. После одного такого обмена»любезностями» послышались глухие удары кулаков. Когда настал серенький рассвет, у половины рыцарей оказались подбитые глаза и весьма угрюмые физиономии. После часа езды обе малышки начали громко кашлять и чихать, слуги почти падали от усталости. Де Берг понял, что зима пришла слишком рано и теплых осенних дней ждать больше не приходится. Он тут же принял решение и вместо того, чтобы идти от Сполдинга сразу на юг, повернул на восток и, обойдя старое русло реки, добрался до Норфолка. В этих краях у де Бергов были обширные владения. Замок Райзинг, принадлежащий Хьюберту, был достаточно уютным и располагался в хорошем месте. Там детей могли до выздоровления уложить в постель, а Фолкон со своими рыцарями лежали бы перед жарким огнем, ели и пили до отвалу. Было уже совсем поздно, когда они прибыли в замок Райзинг, и Фолкон с удивлением увидел, что в конюшнях полно лошадей. Вглядевшись во тьму, он заметил, что на башне развевается флаг де Бергов, – значит, сам хозяин был в замке. Проехав по подвесному мосту, они очутились на внутреннем дворе, где Фолкон оставил людей, а сам прошел через проход с караульными помещениями по обеим сторонам, где сидели за ужином солдаты.
При виде племянника лицо Хьюберта расплылось в широкой улыбке.
– Фолкон, паренек, какая встреча! Сейлсбери тоже здесь?
– Нет, со мной всего дюжина человек, но ты единственный, кого я по-настоящему рад видеть сегодня.
– С чего бы это? – подозрительно спросил Хьюберт.
– Провожаю шотландских принцесс к тебе, под твою опеку, и рад избавиться от них, – ухмыльнулся Фолкон.– Плохие из нас няньки!
– Дьявол, только этого нам не хватало, – воскликнул Хью, досадливо морщась, и показал на сидящего справа человека:– Фолкон, это епископ Норвичский.
– Вижу, – кивнул Фолкон.– Я знаю епископа еще с детства.
– Верно, и именно поэтому я и приехал сюда просить у него совета... слишком странное известие я получил с прибывшим судном.– Хьюберт поколебался, но все же решил продолжать:– Папа Иннокентий отлучил Джона от церкви. Представляешь, что начнется, когда тот об этом узнает?
Фолкон скинул промокший плащ, провел рукой по волосам.
– Поэтому ты надеялся, что Сейлсбери со мной? Хьюберт кивнул.
– В Греции обычно убивали гонца, принесшего дурную весть... но я считал, что даже Джон не осмелится расправиться с братом.
– На твоем месте я бы на это не рассчитывал, – мрачно проворчал Фолкон и повернулся к епископу. – Что же будет дальше?
Тот задумчиво надул губы.
– Все кончится, как только король признает Стивена Ленгтона архиепископом Кентерберийским. Тогда папа вновь примет его в лоно церкви, а пока Джон не может посещать службу или причащаться. Пока он отлучен, любая религиозная церемония в его присутствии не будет иметь законной силы.
– А если король откажется повиноваться папе? – осторожно спросил Фолкон.– Чью сторону вы примете?
– Он не сможет не подчиниться. Мы все обязаны склонить голову перед папой, он наша высшая власть.Что касается меня, мой долг служить ему.
– Это вы так говорите, но король может посчитать иначе. Что тогда?
– Предание анафеме и вечное проклятие. Папа отлучит от церкви всю Англию, а проведение религиозных обрядов будет запрещено – ни похоронных церемоний, ни крестин и свадеб, ни утверждения завещаний. Мы больше не будем христианской страной. Папа проклянет Джона спящего и бодрствущего, сидящего и стоящего, на земле и под водой, молчащего и говорящего, в поле, городе и деревне...
Фолкон кивком головы отозвал дядю – то, что он хотел сообщить, не предназначалось для ушей епископа. Хьюберт поднялся из-за стола.
– Пойду взгляну на маленьких принцесс. Им нужно отвести особые покои.
Когда родственники остались одни, Фолкон сказал:
– Джон послал Фолкса де Брете конфисковать все земли в Кентербери. Сейлсбери отправился к Уильяму Маршаллу, с приказом ехать в Рим и прочесть папе наставление. Джон – просто дурак набитый. Северные бароны и лорды не оказывают ему поддержки, но он считает, что может править и без этого. Теперь еще и против церкви затеял войну. Если думает, что удержится на троне без помощи церкви, жестоко ошибается.
– Иисусе, – покачал головой Хьюберт.– Неудивительно, что он боится оставаться на севере и вернулся в Глочестер. Говоришь, Сейлсбери уехал в Чепстоу? Моим людям придется проводить принцесс в Корф. Завтра же отправляюсь туда. Может, мы вместе с помощью Маршалла сумеем образумить Джона. Присоединишься ко мне?
– Только до Глочестера. Я женюсь, не забыл? Потом проведу зиму в Уэльсе, в своем замке Маунтин-Эш. Лучше держаться подальше от Джона: чувствую, что вот-вот начнется гражданская война. Какого дьявола, по-твоему, я должен делать, если он прикажет мне выступить против Ноттингема или Линкольна? Думаешь, я пожертвую своими людьми ради подлых целей? – с отвращением спросил де Берг.
– Но твои люди боготворят тебя, – заметил Хьюберт.
– Это недолго продлится, если я прикажу им убивать братьев.