Херберт Джеймс. Тьма

   — Будем надеяться, что у них есть телефон, — ответил Бишоп и вернулся к Кьюлеку, оставив несколько оторопевшего полицейского за спиной.
   — Дерьмо! — вполголоса выругался Симпсон и догнал Бишопа. — Поднимемся выше — эти жлобы ни за что не откроют, раз не открыли их соседи.
   Теперь Кьюлека вели Бишоп и Джессика, а полицейский шел впереди рядом с Эдит, освещавшей фонариком темную лестницу. На следующей площадке Симпсон подошел к первой двери слева и постучал крышкой почтового ящика.
   — Здравствуйте. Это полиция. Откройте, пожалуйста. Бишоп не хотел, чтобы их увидели столпившиеся внизу одержимые, поэтому раненого прислонили к стене коридора.
   — Эдит, принесите сюда фонарик, — тихо сказал он. Медиум оставила полицейского и подошла к ним.
   — Посветите на Джейкоба — посмотрим, как он.
   Посеревший, с резко обозначившимися морщинами, Кьюлек стал похож на столетнего старика. Он заморгал от яркого света, но в его незрячих глазах было мало осмысленности. По тому, как оседало его высокое, но слишком хрупкое тело, Бишоп понял, что без поддержки Кьюлек сразу упадет. Но насколько серьезно он ранен, было по-прежнему неясно; Бишопу приходилось слышать о случаях, когда люди оставались в сознании даже с сильно разбитым черепом. И все же казалось невероятным, что после такой травмы Кьюлеку удается сохранять сознание.
   — Отец, ты меня слышишь? — Не получив ответа, Джессика тревожно закусила губу и с мольбой посмотрела на Бишопа.
   — Он сильный человек, Джессика. Если мы доставим его в больницу, он обязательно поправится. Подержите его, Эдит, я посмотрю, как там Симпсон. — На самом деле Бишоп хотел узнать, что происходит внизу, не вызывая лишнего беспокойства у женщин. Он подождал, пока медиум займет его место возле Кьюлека, повернул за угол и осторожно выглянул с балкона. Света внизу значительно поубавилось, так как пламя разбилось на отдельные, слабые очаги. Кольцо людей, ожидающих конца пожара, придвинулось к ним. При мысли, что эти люди знают, что Джейкоб Кьюлек находится в этом здании, Бишоп вздрогнул. Неужели между ними и Тьмой существует какая-то телепатическая связь? Неужели это возможно? И эта загадочная сила управляет ими? Неужели у нее действительно есть разум?..
   Внизу кто-то вышел на свет и смотрел вверх прямо на него; это была женщина, и ее черты показались Бишопу знакомыми. Он надел очки, которыми пользовался при вождении, чудом уцелевшие в кармане, и впервые за эту ночь гнев возобладал в нем над страхом. Он стиснул перила и, поддавшись безумному порыву, чуть не побежал вниз, чтобы придушить ее своими руками. Откуда она узнала, что они здесь? Не этого ли добивался Прижляк все это время — заманить их в ловушку, из которой нет выхода? Но зачем? Неужели это всего лишь месть человеку, который отказался ему помочь много лет назад? Или Джейкоб Кьюлек представляет для него какую-то угрозу? Вопросы возникали в голове один за другим, но ответа на них он не знал.
   — Кто-то подходит! Там... за дверью!
   Голос полицейского вернул Бишопа к действительности.
   — Откройте, пожалуйста, — сказал Симпсон, не прибегая на этот раз к интонации властной требовательности. — Вам совершенно нечего бояться. Я только воспользуюсь вашим телефоном, если он у вас есть. Сейчас я просуну свое удостоверение в почтовый ящик, и вы сможете его посмотреть, если у вас найдется какой-нибудь свет. — Он приподнял крышку почтового ящика и опустил в щель свою карточку. — Вот. Взгляните, пожалуйста, и верните мне. У нас здесь раненый, мы не можем терять время.
   Бишоп заметил неясную тень в балконной застекленной двери, затем она исчезла, и снова послышалось какое-то движение в коридоре.
   Симпсон бросил взгляд на Бишопа и сказал:
   — Кажется, на этот раз нам повезло.
   За дверью загремели задвижкой и сняли цепочку; щелкнул замок, и дверь в квартиру наконец немного приоткрылась. Бишоп заметил, что кто-то выглянул из нее, но как только полицейский подошел ближе, человек исчез.
   — Здравствуйте, — сказал Симпсон. — Не пугайтесь, никто не собирается причинять вам вред. — Он легонько толкнул дверь. Она приоткрылась, и Симпсон просунул голову в проем. — У вас есть телефон? — услышал Бишоп голос полицейского.
   Симпсон открыл дверь настежь и ступил в черноту коридора. На мгновение Бишоп потерял его из виду, но затем в дверном проеме снова показалась его спина. Медленно повернувшись, он какое-то мгновение умоляюще смотрел на Бишопа. Из его груди торчала рукоять кухонного ножа. Симпсон сполз на пол, неуклюже подвернув под себя одну ногу, и уронил голову на грудь. Бишоп понял, что он мертв.
   Шок притупил реакцию Бишопа, поэтому он даже не схватился за пистолет, когда кто-то подкрался к нему в темноте. Он инстинктивно оттолкнул от своего лица чьи-то костлявые руки. Очки с него слетели, но все же защитили глаза от острых ногтей. Существо, с которым он боролся, шипело и брызгало слюной, и Бишоп понял, что это какая-то старуха. Но несмотря на преклонный возраст и худобу, она налетала на Бишопа с пугающей, неестественной для ее возраста силой. Хищно растопырив пальцы, старуха толкнула его на перила балкона. Но конец этой схватке положил не кто иной, как Джессика. Она подбежала сзади и, обхватив обеими руками тощую шею старухи, оттащила ее от Бишопа. Он безжалостно ударил женщину по задранной челюсти; на его взгляд, она была уже не человеком, а всего лишь оболочкой, вместилищем энергии, представлявшей собой сплошное зло. Старуха коротко вскрикнула и повалилась на распростертого в дверях ее квартиры Симпсона. Падая, она ударилась головой о стену и застыла на полу бесформенной кучей лохмотьев.
   Увидев мертвого полицейского, Джессика тихо застонала, и Бишопу пришлось силой увести ее от двери квартиры.
   — Сколько еще, Крис? Сколько она еще заберет жизней?
   Он ничего не мог ответить ей, ибо это зависело от количества существующего в мире зла. Кто знает, какие черные мысли скрывают близкие — друг, сосед или брат? И у кого этих мыслей нет? Он молча отвел Джессику к отцу.
   — Дайте мне фонарик, Эдит. Подождите, пока я проверю, нет ли в квартире этой женщины телефона.
   — А что, если нам войти туда и там запереться? — предложила Джессика. — Тогда мы будем в безопасности.
   — Если только мне удастся вызвать полицию. — Бишоп помедлил, раздумывая, надо ли говорить им правду. — Во дворе собралась толпа, и мне кажется, они ищут нас, во всяком случае Джейкоба. Чтобы взломать дверь или разбить окна, им не потребуется много времени и особых усилий. Мы окажемся в ловушке.
   — Но почему они преследуют моего отца? Ответила Эдит Метлок:
   — Потому что они его боятся.
   Джессика и Бишоп посмотрели на нее с удивлением, но звук шагов предотвратил дальнейшие вопросы. Кто-то приближался по площадке из квартиры, расположенной с другой стороны коридора; появился слабый свет. Бишоп достал пистолет и направил на светящееся пятно, надеясь, что в барабане еще остались патроны. Из-за угла осторожно выглянул человек со свечой в руке. Его ослепил свет фонаря.
   — Что здесь происходит? — Он заморгал от яркого света. Бишоп слегка расслабился — человек был не похож на одержимого.
   — Выйдите, чтобы я вас увидел, — сказал он.
   — Что это — пушка? — Человек поднял длинный железный лом.
   — Не беспокойтесь, — заверил его Бишоп. — Никто не собирается на вас нападать. Нам нужна помощь.
   — Вот как? Тогда опусти-ка пушку, приятель.
   Бишоп опустил револьвер, но не положил его в карман, а продолжал держать наготове.
   — Что произошло со старой леди? Я видел, как она на вас накинулась.
   — Она убила полицейского, который был с нами.
   — Проклятая ведьма! Хотя меня это не удивляет — она всегда была с приветом. Что вы с ней сделали?
   — Она потеряла сознание. — Бишоп решил не говорить, что старуха, скорее всего, мертва. — Вы нам поможете?
   — Нет, приятель. Каждый отвечает только за себя и за свою семью. А если какой-нибудь подонок сунется в мою дверь, отведает вот этого. — Он потряс в воздухе железным ломом. — Я не знаю, что в последнее время происходит, но я никому не доверяю.
   — Мой отец ранен, неужели вы не видите? — взмолилась Джессика. — Вы должны нам помочь.
   Человек немного помолчал, но, было видно, не изменил своего решения.
   — Очень сожалею, мисс, но я не знаю, кто вы такие. Вокруг развелось столько психов, что лучше не рисковать. Кто, например, разбил внизу этот чертов грузовик? Я думал, весь дом развалится.
   — Нас преследовали.
   — Да ну! И кто же?
   Его недоверчивость начала выводить Бишопа из себя.
   — Послушайте, мы хотели воспользоваться телефоном в квартире этой женщины. Именно это я собираюсь сейчас сделать.
   — Вам не повезло — у нее нет телефона.
   — А у вас? У вас есть?
   — Ага, только я вас не впущу.
   Бишоп снова поднял пистолет.
   — Эй, приятель, ты у меня первый получишь, — пригрозил человек, выставив перед собой лом.
   — Ладно, — безропотно согласился Бишоп, понимая, что спорить бесполезно; если человек считает, что против пули можно идти с железным ломом, то он либо наивен, либо очень уверен в себе. — Может, вы сами позвоните в полицию? Сообщите, где мы находимся и что Джейкоб Кьюлек с нами. Нам позарез нужна помощь.
   — Похоже, полиции сегодня хватает работенки.
   — Я думаю, они постараются. Только не забудьте сказать, что здесь Джейкоб Кьюлек.
   — Кьюлек. Понял.
   — Скажите, чтобы приезжали побыстрей, — за нами гонится толпа.
   Человек быстро выглянул во двор:
   — О Господи!
   — Так вы позвоните? — не отставал Бишоп.
   — Ладно, приятель, я уж дозвонюсь. Но вы ко мне не войдете.
   — Заприте двери и забаррикадируйтесь. С вами ничего не случится — им нужны только мы.
   Не сводя с них глаз и не опуская лома, человек попятился и исчез. Дверь его квартиры захлопнулась, и лязгнула щеколда.
   — Такое ощущение, что вернулось время ночных бомбежек. Забавно, — устало заметил Бишоп.
   — Не следует винить его, — сказала Эдит. — Таких, как он, совершенно сбитых с толку последними событиями, должно быть, миллионы. У него есть причины нам не доверять.
   — Будем надеяться, что он хотя бы позвонит в полицию. — Бишоп бросил взгляд на галерею и увидел, что зарево пожара продолжает ослабевать. — Надо идти, — сказал он женщинам.
   — Куда? — спросила Джессика. — Мы не можем отсюда выбраться.
   Бишоп показал наверх:
   — У нас только один путь. На крышу.
   Вернувшись к себе в квартиру, человек успокоил перепуганных домочадцев:
   — Все в порядке, у каких-то людей неприятности, но нам не о чем беспокоиться.
   — Что они там делают, Фред? — спросила его жена, прижимая к себе десятилетнюю дочь. — Это они попали в аварию?
   — Не знаю. Они попросили, чтобы я вызвал полицию.
   — И ты вызовешь?
   — Попробую, вреда от этого не будет.
   Он прошел к телефону, стоявшему на буфете в гостиной.
   — Кит! — позвал он своего сына-подростка. — Приставь к двери что-нибудь тяжелое. — Он положил лом и низко склонился над телефоном, освещая диск свечкой.
   Прошло целых две минуты, прежде чем он положил трубку.
   — Ты не поверишь, — сказал он жене, которая вошла в комнату вслед за ним. — Занято, хоть тресни. Видно, линия перегружена. Или вышла из строя. — Он с сожалением покачал головой. — Похоже, этим бедолагам придется рассчитывать только на свои силы.

Глава 29

   Они успели подняться только на шестой или седьмой этаж — Бишоп сбился со счета, — как вдруг услышали внизу за собой шаги.
   Затаив дыхание, Бишоп прислонился к перилам и прислушался. Он нес Джейкоба Кьюлека на плече, как пожарный тащит шланг, и с каждым шагом ноша, казалось, делалась все тяжелее.
   — Они проникли в дом. — Бишоп всмотрелся во тьму, но ничего не увидел. Несмотря на то что пожар кончился, едкий дым тлеющих обломков заполнил всю лестницу.
   Эдит Метлок посветила фонариком вниз, и, увидев какие-то странные белые пятна, скользящие вверх по перилам, они не сразу догадались, что это руки. Самих людей скрывали нависающие сверху лестничные марши. Это было поистине жуткое зрелище — руки выглядели как отрубленные и словно маршировали, как полчища хищных клешней из кошмарного сна.
   — Мы не успеем! — закричала Джессика. — Они догонят нас раньше, чем мы доберемся до крыши!
   — Нет, они поднимаются медленно — у нас еще есть шанс. — Бишоп выпрямился и поправил перекинутого через плечо, пребывающего в полубессознательном состоянии человека. — Джессика, достаньте у меня из кармана пистолет. Если они подойдут слишком близко, стреляйте.
   Они двинулись дальше. Эдит шла впереди, освещая путь. Ноги у Бишопа подкашивались от усталости, и он все больше сгибался под тяжестью своей ноши. Мышцы спины одеревенели, и он закусил нижнюю губу, напрягаясь из последних сил. Добравшись до следующего этажа, он не выдержал и рухнул на колени. Кьюлек соскользнул с плеча, и Джессика едва успела подхватить отца, прежде чем тот коснулся пола. Бишоп прислонился головой к перилам, по его лицу струился пот, грудь тяжело вздымалась.
   — Они еще далеко, как вы полагаете? — спросил он между двумя судорожными вздохами.
   Эдит снова посветила вниз.
   — Тремя этажами ниже, — тихо ответила она.
   Бишоп схватился за перила и рывком поднял себя на ноги.
   — Помогите мне, — сказал он, снова нагибаясь к Кьюлеку.
   — Нет. — Кьюлек открыл глаза и привстал. — Я попробую идти сам. Только поставьте меня на ноги.
   Способность последних часов — впадать в бессознательное состояние и выходить из него — почему-то беспокоила Бишопа больше, чем если бы слепец оставался вовсе без сознания. Когда Кьюлека подняли, он громко застонал и схватился за живот. Тело, казалось, его совсем потеряло способность гнуться.
   — Все будет хорошо, — тем не менее заверил он Джессику. Его дрожащая рука легла на плечо Бишопа. — Вы только слегка меня поддерживайте, — попросил он.
   Бишоп помог слепцу обхватить себя за шею, и они завернули на следующий марш. Начав восхождение, Бишоп заметил, что старик на каждом шагу все больше морщится от боли.
   — Уже недалеко, Джейкоб. Мы почти у цели.
   Кьюлек не нашел в себе сил ответить. И вдруг, непонятно откуда, раздался голос:
   — БРОСЬ ЕГО, БИШОП. ОН ТЕБЕ НИ К ЧЕМУ.
   Услышав эти слова, все трое остолбенели. Голос был женский, знакомый, и Бишоп понял, что он принадлежит той, высокой, которую звали Лиллиан.
   — Он умирает, разве ты не видишь? — Эти слова она не выкрикнула, а произнесла свистящим шепотом, но ее шипение эхом прокатилось по лестнице. — Стоит ли осложнять свою жизнь из-за мертвеца? Брось его, иначе от нас не уйдешь. Ты нам не нужен, Бишоп, — нужен только он.
   Бишоп вперился в черноту и понял, что Тьма уже здесь, что она проникла в ночной воздух, как невидимый глазу паразит. Он чувствовал ее холодное прикосновение, превращавшее капельки пота на лбу и щеках в крошечные ледяные шарики.
   — Брось его. Брось его, — звучало у него в голове на разные голоса. — Он тебе ни к чему. Обуза. Мертвый груз. Ты погибнешь, если будешь его тащить и дальше.
   Бишоп сильнее сжал поручень. Без Кьюлека он дойдет. Доберется до крыши. Там его не достанут. Он отобьется.
   — Не слушайте, Крис. — Эдит резко направила фонарик ему в глаза. — Я слышу их голоса. Они хотят, чтобы я им помогала. Неужели вы не понимаете? Это же Тьма. Эти голоса хотят нас запутать. Мы не должны поддаваться, Крис.
   — Я тоже их слышу, — сказала Джессика. — Они хотят, чтобы я вас застрелила, Крис. Они все время повторяют, что вы втянете моего отца в еще большую беду.
   — БИШОП, ЕЩЕ НЕ ПОЗДНО — ТЫ МОЖЕШЬ ПРИМКНУТЬ К НАМ! — снова прокричала высокая. — ТЫ МОЖЕШЬ СТАТЬ ТАКИМ ЖЕ, КАК МЫ!
   — Не светите мне в глаза, Эдит, — попросил Бишоп, отворачиваясь от лестничного колодца.
   Обе женщины с облегчением вздохнули, и они возобновили свое изнурительное восхождение. Шаги внизу участились и стали громче. Приподняв раненого над ступеньками, Бишоп последним усилием воли увеличил скорость. Они добрались до площадки, завернули и начали подъем по следующему маршу. Топот все приближался; преследователи теперь бежали, подгоняя себя хриплыми звериными воплями и то и дело выскакивая из тьмы, как чудища из преисподней. Всего один этаж отделял их от той площадки, которую только что покинул Бишоп.
   От страха Джессика почувствовала неимоверную слабость в ногах. То и дело прислоняясь спиной к стене, она медленно продолжала подниматься, направляя зажатый в вытянутых руках пистолет в сторону шумящей толпы, которая подступала все ближе и ближе. Из открытых дверей сверху повеяло холодом с улицы, послышались голоса, и света стало еще больше.
   — Кто это там внизу? — грубо спросил чей-то голос.
   — Смотри, Харри, тут кто-то есть! Несколько фонарей ярко осветили Джессику.
   — Боже, у нее пистолет в руках!
   Эдит, уже скрывшаяся за поворотом лестницы, быстро спустилась на несколько ступенек и направила свой фонарик в сторону, откуда доносились голоса.
   Столпившиеся на верхней площадке мужчины и женщины с удивлением смотрели на Джессику. Очевидно, это были соседи, решившие для безопасности собраться вместе, когда отключили электричество.
   — Уходите! — крикнула Эдит. — Если хотите уцелеть, разойдитесь по своим домам и хорошенько запритесь.
   — Сначала объясните, что здесь происходит, мадам, — сказал какой-то мужчина. Его мощный фонарь отбрасывал широкий нечеткий конус света. — Почему у этой девушки в руках пистолет?
   — Они наверняка имеют отношение к аварии, — высказал предположение кто-то.
   Бишоп стоял рядом с Эдит, но вне поля зрения этих людей.
   — Посветите вниз, Эдит, — шепнул он. — Покажите им эту толпу.
   Медиум нагнулась над перилами и направила фонарь вниз. Луч света вырвал из темноты притаившихся существ.
   — Ого, сколько их там! — Все направили фонарики вниз, и преследователи, застонав, словно от боли, стали прикрывать глаза.
   — Господи, да они забили всю лестницу дома!
   Какой-то скорчившийся от света человек втянул голову в плечи и полез вперед. За ним последовал другой.
   — Они поднимаются! — воскликнула какая-то женщина, сидящая наверху.
   Мужчина с ярким фонарем спустился на несколько ступенек и остановил ползущего мощным ударом тяжелого ботинка.
   — Мне это все надоело! — только и сказал он.
   Но все силы ада, казалось, вырвались на свободу. Приостановленные светом одержимые, издавая безумные вопли и прикрывая глаза руками, хлынули вперед и навалились на человека, безрассудно осмелившегося бросить им вызов. Все бросились ему на выручку, на всех этажах замелькали фонари; жильцы, как по сигналу, отважились наконец покинуть свои квартиры — любопытство пересилило осторожность. Увидев на лестнице толпу, многие снова попрятались, но и многие решили, что с них хватит: если власти бессильны предпринять что-либо против этого нашествия, то они постоят сами за себя. Если бы кое-кто из жильцов не подчинился ранее Тьме, пока все они сидели без света, шансов на победу в этой жестокой битве оставалось бы куда больше. Но жители этого дома были не в состоянии сразу определить, кто их союзник, а кто враг.
   Бишоп схватил Эдит за руку:
   — Поторопите Джессику — надо идти дальше.
   Медиум ничего не возразила, так как понимала, что он задумал: крыша, если только они успеют до нее добраться, — самое безопасное место. Она взяла Джессику за руку и потащила ее наверх, догоняя Бишопа и Кьюлека. Они достигли следующего этажа, и стоявшие там люди с удивлением посмотрели на них.
   — Запритесь в своих квартирах до приезда полиции, — в который раз призывал их Бишоп. — И не связывайтесь с этой толпой — их слишком много.
   Они посмотрели на Бишопа так, словно он сам был безумцем, и переключили внимание на неразбериху звуков и огней, мелькающих внизу. Он не стал выяснять, вняли они его совету или нет, и продолжил свой путь наверх, несколько придя в себя от холодного воздуха, проникающего в открытые двери на крышу. Дрожа всем телом, Кьюлек тоже пытался ему помогать, но спотыкался на каждой ступеньке.
   — Мы уже почти дошли, Джейкоб. Еще совсем немного. — Бишоп видел, что силы покидают слепца. Левая рука Кьюлека прижималась к животу.
   Увидев, что лестница привела на верхний этаж, Джессика не могла не вскрикнуть от радости: до крыши теперь было рукой подать. Обняв отца, она потащила его вместе с Бишопом. Эдит еле передвигала ноги и тяжело дышала. Ее полное тело не было приспособлено для таких тяжелых испытаний. Хватаясь одной рукой за перила, она медленно подтягивала себя вперед, и каждая новая ступенька стоила ей неимоверных усилий. «Уже близко, — повторяла она себе, — совсем уже близко, еще несколько шагов, всего несколько».
   Человек, поджидавший их наверху, был смотрителем этого здания. Он жил на первом этаже, но сегодня вечером решил подняться на десятый, чтобы сделать последнее предупреждение проживающим там пожилым супругам. Он уже предупреждал их, во всяком случае старика. Муниципалитет строжайше запрещает мочиться в лифтах. Старик отрицает, что это он, и обвиняет во всем мальчишек, которые болтаются по всему микрорайону, портят имущество и отравляют местным жителям существование. Эти маленькие ублюдки бьют окна, пишут на стенах всякую похабщину и с утра до поздней ночи торчат в подъездах, устраивая там сущий ад. Лифты они просто обожают, и слишком частые их поломки возникают главным образом потому, что мальчишки копаются в кнопках, препятствуют закрыванию дверей, открывают двери между этажами и скачут в кабине во время движения. Мальчишки, конечно, тоже гадят в лифтах, но главным виновником этого преступления являются не они. Нет, это все проделки старика, что бы он там ни говорил. Одному Богу известно, зачем таких старых людей поселили под самой крышей. Когда лифты выходят из строя, старики оказываются в весьма затруднительном положении. Другая проблема — и это тоже относится к делу — состояла в том, что оба лифта были тихоходными, поскольку слишком быстрые спуск и подъем пугали жильцов до полусмерти. Если вы в годах и к тому же большой любитель выпить, а ваш мочевой пузырь уже не так надежно держит жидкость, то подъем на лифте может иногда показаться бесконечным. К сожалению, у старика давным-давно прошли его лучшие годы, и его мочевой пузырь начал сдавать. Другие жильцы не раз жаловались на то, что, столкнувшись с ним в дверях лифта, замечали под ним лужу. И как бы любезно он ни раскланивался, мерзкий запах мочи так и бросался в нос, когда он проходил мимо. Не обращая внимания на протесты старика, смотритель уже трижды его предупреждал, а сегодня решил поставить в известность и старую леди. Или она будет держать своего мужа в узде, или их выселят. ВЫСЕЛЯТ. Кроме шуток. Нечего мочиться в лифте. Мало того, что ему приходится выслушивать назойливые жалобы квартиросъемщиков по поводу отопления, водопровода, хулиганства, квартирной платы, лифтов, неисправных коллекторов, шума и соседей, так он должен еще вытирать лужи, оставленные слабоумным старикашкой, страдающим недержанием мочи. Иногда смотритель любил помечтать о том, как было бы здорово заложить в каком-нибудь укромном уголке бомбу с часовым механизмом, завести ее на тридцать минут и отправиться в ближайшую пивную; сидеть там над кружкой горького и жевать пирог с телятиной и ветчиной, наблюдая за стрелкой и поглядывая через окно на высокое здание, потом заказать еще одну пинту и, пока отсчитываются роковые секунды, перекинуться парой шуток с владельцем. Затем великолепный взрыв, и этажи рассыпаются, как игральные карты или как заводские трубы, которые, как он видел в одном фильме, складываются, как телескоп, когда их подрывают у основания. Отныне и навсегда — никаких квартиросъемщиков, никаких жалоб, никакой беготни. Все уничтожено, все мертво. Восхитительно...
   Смотритель был где-то на уровне пятого этажа, когда свет внезапно погас и лифт остановился. Изрыгая проклятия, он начал шарить в темноте и нащупал аварийную кнопку. Он надеялся, что его жена, эта безмозглая кобыла, услышит сигнал, но, понажимав на кнопку битых десять минут, он понял, что остановка вызвана не поломкой подъемного механизма, а чем-то другим. «Электричество отключили, сволочи», — сказал он про себя.
   Сидеть в кромешной тьме было страшновато. Но, как ни странно, довольно уютно — почти как в материнской утробе. Или в могиле, где единственная компания — это Ничто. Однако скора он обнаружил, что не совсем одинок в темной кабине.
   Через некоторое время смотрителю удалось открыть дверь. Он на ощупь определил, что до следующей площадки осталось не более трех футов. Открыть двери шахты оказалось немного сложнее, но он проявил упорство, мобилизовав все те резервы, которые, как подсказали ему голоса, у него имелись. Странная штука — едва ты понял, что способен что-то сделать, это становится осуществимым.
   Остаток пути он проделал пешком, и окружающая тьма уже нисколько его не беспокоила. Когда он открыл дверь на площадку десятого этажа, на него с воем налетел ветер, но он лишь усмехнулся и прошел по короткому коридору направо, к квартире пожилых супругов. Сначала они не хотели открывать, и ему пришлось долго их уговаривать, объясняя, что у него к ним официальное дело. Старуху он прикончил первой, использовав для этой цели швабру, которая стояла в прихожей. Сбив старуху с ног, он до упора засунул ручку швабры ей в глотку. Со стариком, и не подумавшим прийти жене на выручку, а притаившимся в спальне под кроватью, ему пришлось повозиться довольно долго. Смотритель расхохотался, прошлепав по вонючей луже, растекавшейся из-под кровати, вытащил оттуда старика и, наслаждаясь его каркающими воплями, поволок на кухню, где было так много безобидных орудий убийства. К сожалению, сердце его жертвы отказало раньше, чем была закончена работа, но он все равно успел получить массу удовольствия. Мочиться в лифте старик больше уж не будет. Никогда.