Хесс Нора. Женщина из Кентукки

   Вскоре он увидел вход в пещеру и удовлетворенно кивнул. Это было идеальное место для ночного привала. Можно будет разложить костер перед входом и спокойно поспать. А спать ему очень хотелось, он просто валился с ног от усталости. Всю прошлую ночь его мучил образ убитого им человека. И хотя он заслужил свою участь, Спенсер жалел, что именно ему пришлось совершить правосудие.
   Положив белку и снаряжение в пещере, охотник пошел на поиски топлива для костра. Дров надо было много, огонь придется поддерживать всю ночь. И не столько из-за волков, бродивших в окрестностях, сколько из-за пантер, способных причинить большие неприятности, если не принять необходимых мер безопасности.
   Собрав достаточно дров, Спенсер сделал кучку из сухих листьев и веток. Он не спеша достал из кармана кремень и огниво, которые всегда носил с собой. Вскоре искры попали на сушняк, и вспыхнул огонек.
   Минут через двадцать, сидя спиной ко входу в пещеру и не сомневаясь, что огонь не подпустит к нему никакое животное, которое попробует подкрасться, крепкими белыми зубами Спенсер жевал нежное мясо белки. Сварив и выпив чашку кофе, он расстелил спальный мешок на земляном полу пещеры, подбросил в огонь дров и натянул на себя одеяло.
   Призрак убитого не беспокоил его этой ночью. Во сне его преследовали сверкающие зеленые глаза и стриженная медно-золотая головка.
   Встав с рассветом, Спенсер понял, что все это время ему хотелось увидеть девушку. Поэтому его так и тянуло домой. Он старался не позволять себе думать о Грете, которую отец привел из Пенсильвании. В конце концов, он еще в здравом уме и должен выдержать этот презрительно-равнодушный взгляд изумрудных глаз.
   Выпив остатки вчерашнего кофе, который сохранял тепло костра, горевшего всю ночь, он собрал свой мешок. Забрасывая огонь, насыпал землю на все еще тлеющие угольки. Как и любой свободный охотник, Спенсер боялся лесных пожаров. В последний раз тщательно осмотревшись и убедившись, что все в порядке, он взял винтовку и пошел домой.
   Был уже полдень, когда Спенсер подошел к развилке дороги. Остановившись на минуту, вместо того, чтобы свернуть к дому, он решительно двинулся в сторону фактории. После всех неприятностей, которые буквально обрушились на него за эти последние дни, ему необходимо было пропустить пару стаканчиков настоящего виски.
   Это было длинное строение из бревен, разместившееся неподалеку от того места, где Мононгахела и Аллегани впадали в Огайо. Проплыв несколько миль по реке, можно было увидеть Форт Питт.
   Когда Спенсер ступил на узкое крыльцо перед зданием, он заметил несколько челноков и лодок, которые были привязаны у берега. Кривая усмешка появилась на его красивом, усталом лице. У него будет неплохая компания друзей-охотников, с которыми можно будет выпить.
   Здание делилось на две части. Самая большая из них, в которую вошел Спенсер, была лавкой, где торговали всем необходимым. Тут были свечи, топленое свиное сало, сухие бобы, пласты солонины, которые висели на балках, мука, соль и сода. На столе лежали рулоны ткани, иглы, нитки и костяные пуговицы. Здесь же принимались шкуры, которые приносили траперы.
   Спенсер сел возле полки, где лежало несколько шляп, а ниже находились женские туфли и мужские сапоги. Когда раз в месяц по реке приходила баржа, все это доставлялось на ней вместе с почтой. Если кто-то хотел купить то, чего не было в лавке, он делал заказ, и через пару месяцев заказанное доставлялось прямо из Сент Луиса. Частенько в лавке можно было видеть и такие вещи, которые никому не были нужны.
   Приветственно махнув рукой высокому плотному мужчине, вошедшему в лавку, которого звали Якоб Рейли, Спенсер прошел в салун, отделенный от лавки так, чтобы покупатели, в основном женщины, не смешивались с грубыми мужчинами, пившими слишком много виски, в то время, как проститутки развлекали их.
   Его радостно приветствовали возгласами «добро пожаловать» как мужчины, так и шлюхи. Он был веселым и состоятельным, поэтому его любили мужчины и крашеные леди.
   – Как прошла Встреча? – спрашивали мужчины, освобождая ему место на шершавой скамейке.
   – Кто с кем подрался?
   – Скажи лучше, сколько индианок ты трахнул?
   Вопросы сыпались на него со всех сторон. Спенсер раздумывал, рассказать ли своим друзьям историю, которая произошла, и почему он ушел, но решил, что не стоит пока про это говорить. Новость об убийстве Веста быстро докатится до реки.
   Итак, он врал и рассказывал им то, что они хотели услышать. Когда он стал объяснять, как много было у него индейских скво, так много, что он даже сбился со счета, одна проститутка призывно прижалась к нему и протянула руку к его штанам.
   – Я надеюсь, они тебя не слишком истощили? – промурлыкала она, поглаживая предмет его мужской гордости сквозь ткань.
   Спенсер был изумлен. Его член оставался совершенно спокойным, но ведь он не имел женщин вот уже несколько дней. И хотя его друзья подшучивали и настаивали, чтобы он ее отвел в заднюю комнату и дал то, чего она желала с таким нетерпением, он не имел никакого желания ложиться с ней в кровать.
   Он уже собирался убрать руку, ласкающую его ширинку, как вдруг услышал за спиной сдавленное дыхание, доносившееся от дверей.
   Спенсер повернулся и замер, увидев зеленые, полыхающие презрением глаза. Никогда раньше он не чувствовал смущения и стыда. Незнакомые чувства терзали его душу. Грубо выругавшись, он ударил проститутку по руке.
   Никто не заметил Грету, которая стояла в дверях, замерев, как статуя. Ее пристальный взгляд словно заморозил Спенсера и шлюху. Кто-то насмешливо сказал:
   – Иди, поласкай меня, Рути.
   Мужчина удивленно вздрогнул, когда Спенсер буквально прорычал:
   – Заткни свой рот, Сэм.
   – Что за черт вселился в тебя, Стен? – выразил свое недовольство охотник. Он проследил направление испуганного, взволнованного взгляда Спенсера.
   – Кто это? – вытаращил он глаза, когда Грета развернулась и поспешила назад в лавку.

Глава 7

   Огайо текла медленно и спокойно, в то время как каноэ с легкостью скользило по главному руслу. Стоя на коленях, Бен взял весло и опустил его в воду. Пока они плыли по реке, окружающую тишину вокруг нарушали лишь звуки «свич-клик», «свич-клик», которые издавало мерно опускающееся в воду весло.
   Грета спокойно сидела на носу каноэ, ее глаза задумчиво скользили по буйной растительности, которая в избытке покрывала берег реки. Разноцветные птицы летали среди деревьев. Промелькнула молодая лань, скачущая через лес. Ее короткий хвостик развевался, как флаг.
   Чувство вины оттого, что сейчас она должна бы быть дома, занимаясь делами, медленно улетучилось. Она усердно трудилась вчера весь день и заработала себе небольшой отдых. В конце концов, она сейчас жила не в приюте, где у человека каждая минута должна быть занята работой. Глядя на буйство прибрежной растительности, девушка вспомнила, что в эти дни сделала немало. Она нарушила молчание:
   – Я никогда не думала, что Огайо такая широкая.
   Бен усердно греб, стараясь удержать маленькое каноэ на середине потока.
   – Дальше, через несколько миль, находится Миссисипи, – сказал он, – Огайо по сравнению с ней – жалкий, маленький ручеек.
   Немного помолчав, он добавил:
   – Хотя лично мне Огайо нравится больше.
   – Почему?
   Бен пожал своими костлявыми плечами.
   – Так сразу и не ответишь. Может быть, потому, что мы с Мэри построили свой дом на ее берегу. Здесь мы были счастливы, когда росли наши дети, Джули и Спенсер. С этого берега мы многие годы наблюдали за жизнью на реке. Она, как член нашей семьи, – он смущенно улыбнулся, – может, кому-то это и покажется странным.
   – Ничего подобного, – Грета решительно отвергла его обвинения, – если ты живешь с кем-нибудь большую часть своей жизни, ты или будешь ненавидеть его, или любить. К счастью, вы полюбили эту мутную воду в древней реке. Мне кажется, я тоже научусь ее любить, хотя пока, должна признаться вам честно, она пугает меня. Эта река такая просторная и такая могучая.
   Бен весело хихикнул.
   – Подожди до следующей весны, когда начнется ледокол, и ты сможешь услышать грохот, который разносится на мили вокруг. Думаю, тебе, вряд ли, доводилось видеть что-нибудь более грозное, чем наводнение на Огайо. Лавина воды, уничтожающая на своем пути буквально все. И кусты, и огромные, вековые деревья, и диких животных, и домашних. Частенько бывает так, что поток сносит даже строения, неосмотрительно построенные вблизи.
   Однажды, лет двадцать тому назад, зима была на редкость снежная. Весной вода поднялась так высоко, что почти заливала наше крыльцо. А ведь ты знаешь, как высоко стоит дом.
   Бен замолчал и снова принялся энергично работать веслом. Вскоре они обогнули излучину, и старик удвоил усилия. Впереди, на левом берегу, показалась узкая полоска выжженной земли, явно предназначенной под обработку. Кое-где еще торчали обгорелые стволы деревьев.
   Обветшавший, маленький домишко примостился с краю, и когда каноэ проплывало мимо подслеповатого оконца, высокий и тонкий, словно тростник, мужчина вышел из двери. Грета попробовала сосчитать детишек, которые крутились вокруг его ног, но Бен усиленно работал веслами, и вскоре дом остался далеко позади.
   Девушка насчитала восьмерых или девятерых, но могла и ошибиться. Эта маленькая хижина просто не могла вместить столько народа.
   – Бен, – спросила она, повернув голову и посмотрев на смуглого старика, который молча и быстро то поднимал, то опускал весло, – почему ты не остановился, чтобы навестить соседей? Я думаю, ему хотелось поговорить с тобой. Может быть, он тебе не нравится?
   – Я не выношу Айра Мотт.
   Они уныло смотрели на удаляющуюся ферму.
   – На Холмах его не любят.
   – Но почему? – глаза Греты были серьезны.
   – Он мужик скупой, ленивый, да к тому же еще и жестокий. Его детишки ютятся в этой тесной развалюхе, которая, того и гляди, развалится от малейшего ветерка. Поговаривают, что старшие дети живут в сарае, словно какая-нибудь бессловесная скотина.
   – Могу себе представить, каково разместить такое количество людей в этом малюсеньком домишке, – согласилась девушка, – если я не очень ошибаюсь, детишек у него девять?
   – Боюсь, что ты просчиталась, их десять, а Хетти и Эльвира, возможно, уже опять беременны. Каждую весну они встречают с огромным животом.
   – Там что, живет две семьи? – казалось, удивлению девушки нет предела, – неужели они не могут построить еще один дом? Как ты думаешь, это может занять много времени?
   – Я полагаю… я должен сказать, что… – Бен смущенно фыркнул, – у этих детишек две разные матери. Айр использует еще и невестку. Он произвел на свет огромное количество сыновей, которые, по возможности, стараются помогать ему на ферме.
   – Это просто ужасно, – Грета от удивления даже рот раскрыла, – я просто не могу понять, почему его жена мирится с этим?
   – Хетти бессильна что-либо изменить. Айр не стесняется бить ее, стоит ей только слово сказать против. Такая же история и с его юной невесткой. Она боится его до смерти. Девчушке было только тринадцать лет, когда она родила своего первого ребенка. Айр – гнусный человек. Теперь ты понимаешь, почему его не любят?
   – Неужели ничего нельзя сделать с этим извергом? Его надо арестовать и посадить в тюрьму.
   Бен печально покачал головой.
   – Беда в том, что пока на Холмах нет никакого закона. Только закон силы. Большинство вопросов здесь решаются при помощи ножа, винтовки или кулаков.
   – Пусть так, но почему тогда местные мужчины ничего не предпринимают? И потом, разве он не боится Бога?
   – Мы, люди лесов, считаем непреложным правилом не вмешиваться в дела чужой семьи, – угрюмо ответил старик, неожиданно в его бороде мелькнула широкая улыбка, – однажды, когда Айр избил Хетти слишком жестоко, Спенсер чуть не забил его своими кулачищами. Конечно, он не позволил бы себе этого, но от побоев у Хетти были сломаны два ребра, а все лицо покрывал жуткий кровоподтек. Тут Спенсер объявил, что Айр, якобы, воровал зверей из его ловушек. Каждый знал настоящую причину: Стен постоянно схватывался с теми, кто избивал своих жен.
   Грета ничего не хотела слышать о Спенсере, но ее уважение к высокомерному охотнику поднялось на целую ступень. В то время, как никто из мужчин не встал на защиту женщины, он сделал это. Он дал возможность этому мерзкому типу почувствовать на собственной шкуре, что значит разбитое в кровь лицо.
   Грета и Бен замолчали, и так в тишине продолжали свой путь до тех пор, пока не причалили к берегу.
   – Здесь живут Дик и Бесси Кревфорд. – Он указал на расчищенный участок земли. – Оба – прекрасные люди, хотя Дик и большой болтун. Он может трепаться весь день, не сказав при этом ничего толкового. Будем надеяться, что его сейчас нет дома.
   Дно каноэ зашуршало по песку. Грета увидела небольшой, крепкий дом, стоящий на краю зачахнувшей рощицы. Этот дом разительно отличался от убогой хижины, встреченной ими недавно, выше по течению, возле которой росла лишь сорная трава. Здесь же Гретхен увидела изобилие нарциссов, которые золотым ковром покрывали лужайки возле дома Кревфордов, доходя до самого крыльца.
   Когда они подошли ближе к дому, их окутало облако цветочного аромата. Вопреки ожиданию Бена, гостей приветствовал сам хозяин фермы.
   – Черт, – недовольно пробурчал Бен, – Дик дома. Теперь только держись, он прожужжит нам все уши.
   Одетый в домотканые штаны и ситцевую рубаху, Дик Кревфорд двинулся им навстречу, гордо держа голову и вышагивая с важностью петуха, как, впрочем, часто делали мужчины маленького роста.
   – Привет, Эйткинс, – важно окликнул он их, – как дела? Давненько я тебя не видел. Знаешь, как раз сегодня утром я спросил Бесси, как она считает, не случилось ли что-нибудь с нашим стариной Беном. Подумав, мы было решили, что опять разыгрался твой ревматизм. Я предложил ей сегодня же отправиться вверх по реке и посмотреть, как ты. Теперь не надо ничего делать. Ты здесь сам собственной персоной приехал навестить нас. И привез с собой самую красивую девушку, которую мне когда-нибудь приходилось встречать. Держу пари, твой неугомонный сынок, наконец-то, попался на крючок. Это случилось, я не ошибаюсь? Девушка прибрала его к своим изящным ручкам?
   Грета с удивлением посмотрела на своего соседа. Ей было интересно, существует ли на свете второй человек, способный говорить так много и так быстро, и все это на едином дыхании. Она скосила глаза на Бена и чуть не расхохоталась, увидев страдание, явственно читающееся на его лице.
   Когда Дик остановился на минутку, чтобы набрать воздуха для очередного монолога, Бен быстро заговорил, стараясь во что бы то ни стало опередить уж чересчур говорливого хозяина.
   – Нет, ревматизм пока меня не беспокоит. Я ходил в Пенсильванию. Моя сестра умерла. Спенсер еще не женился. А это Грета Эймс, внучка моего старинного друга, который недавно умер. Я как бы удочерил ее.
   – Хорошо, мне все ясно. Знаю, что у тебя была сестра, и поверь, мне очень жаль, что она умерла. Так плохо, что это милое создание не замужем за Спенсером. Они были бы достойной парой, оба такие красивые. Однако же, Стен должен был бы жениться уже много лет назад. Мужчине в его возрасте не следует бегать кругами возле юбок, как дикому индейцу. В этом нет будущего. Да ведь как раз я говорил и Бесси недавно, что Спенсер…
   – Где Бесси? – довольно бесцеремонно Бен прервал поток слов, которому, казалось, не будет конца.
   – Бесси? Дай вспомнить, где она. О, она пошла искать женьшень. Кучу денег можно заработать, сдавая эти корешки. Особенно, если вы сможете отыскать четырехзубчатый женьшень. Она должна скоро вернуться. Бесси сказала, что будет в лесу недолго, конечно, она могла забежать к Мотт, чтобы поболтать о том, о сем. Те тоже собирают и женьшень, и мандрагору, и сассафрас ^[3]– все, что может давать им хоть какую-то прибыль. Люди говорят, что этот жестокий человек собирается отдать в батраки одного из своих ребят, а ведь тому едва исполнилось десять лет. Вот я и спрашиваю вас: какую работу может выполнять мальчишка в его возрасте?
   Стоило Дику замолчать для того, чтобы перевести дыхание, как Бен немедленно постарался воспользоваться возникшей паузой.
   – Было чертовски приятно встретиться с тобой, Дик! Однако нам с Гретой уже пора.
   – Уже? Как можно? Бесси очень расстроится, что не застала вас. Нет, нет, подождите минутку, я вижу, она уже возвращается.
   Грета посмотрела в ту сторону, куда показывал Дик, и увидела маленькую женщину, которая, несмотря на серьезный вид, шла легко и быстро. Она чем-то напоминала бентамскую курицу, ^[4]снующую вдоль берега реки, гоняясь за жучками. Так же, как и куры, она часто перебирала своими коротенькими ножками.
   На Бесси было голубое, с узором в виде веточек, ситцевое платье, которое едва прикрывало лодыжки. Поверх платья был повязан белоснежный фартук. Такого же цвета был и чепец, покрывающий ее голову. В руках женщина сжимала концы фланелевого мешка, вне всякого сомнения, наполненного целебными кореньями.
   Широкая, дружелюбная улыбка осветила лицо Бесси Кревфорд, когда она, подойдя ближе, узнала Бена.
   – Как твои дела, Бен? – Крикнула она. Затем ее взгляд с неприкрытой заинтересованностью остановился на Грете.
   – О, у меня все прекрасно. А что у тебя? – улыбнулся Бен. Было видно, что он искренне рад видеть эту маленькую женщину.
   – Не могу пожаловаться. Пойдем, я покажу тебе свою корову, она телилась только сегодня утром. Скажешь, что ты думаешь о теленке. – Потом, бросив мимолетный взгляд на девушку, не удержалась от вопроса. – А что это за молодая леди с тобой?
   – Это внучка старого друга Бена, – встрял, опережая старика, Дик. – Он что-то вроде как удочерил ее. Не правда ли, она очень хорошенькая. А глаза! Ты когда-нибудь видела глаза такого цвета? И волосы у нее красивые, блестящие, вьющиеся. Вот только уж больно они короткие. Тебе следует их непременно отрастить, девочка. Запомни, длинные волосы – это украшение и гордость каждой женщины.
   – У нее был брюшной тиф, – раздраженно солгал Бен, – волосы пришлось сбрить, а теперь они отрастают снова. И кроме того, Грета, даже если бы была лысой, все равно оставалась бы красавицей.
   – Послушай, Дик, – гневно набросилась Бесси на своего мужа, – тебе следовало бы помолчать хоть немного, а то рот у тебя никогда не закрывается. Правду люди говорят, что язык без костей. Сходи-ка лучше в сарай, посмотри, как там корова, да заодно и языку дашь отдохнуть. Ты только посмотри на наших гостей – заговорил их до полусмерти.
   Продолжая что-то бормотать себе под нос, Дик нехотя поплелся к сараю. С добродушной усмешкой поглядывая вслед удаляющемуся мужу, Бесси радушно предложила:
   – Входите и посидите немного. Сейчас я мигом принесу ежевичный пирог. Испекла только пару часов назад, прямо, как по заказу.
   Как Грета и предполагала, дом Кревфордов был таким же чистым и ухоженным внутри, как и лужайки цветов, окружающие здание. Бесси усадила их за красивый кухонный стол и попросила минутку подождать.
   Вымыв руки пахучим мылом, она взяла с полки три оловянные тарелки и, разрезав пирог, положила на каждую по огромному душистому куску. Темно-синий сок начал стекать на тарелки.
   Грета с удовольствием ела пирог и изредка поглядывала на хозяйку. Чувствовалось, что ей о многом хотелось спросить, но, в отличие от своего мужа, она сдерживалась, лишь изредка задавая малозначительные вопросы. В основном, она внимательно слушала, что говорили гости.
   Бен и Бесси разговаривали о простых и повседневных вещах: о погоде, о соседях, о церковном празднике, который скоро наступит, сокрушались о том, что Хетти Мотт и ее сестра снова беременны. Злились, что этот проклятый Айр не хотел сдерживаться, всем понятно, в чем.
   Женщина внимательно посмотрела на молчавшую во время всего разговора Грету и спросила:
   – Ты умеешь шить?
   – Да, мэм. Я всегда шью себе сама, – ответила девушка с подчеркнутой независимостью.
   Особенно удачно получались у нее вещи из ситца и тонких тканей.
   – Я училась этому в… – она на мгновение запнулась. Никто, даже Спенсер, не знал, что она росла и воспитывалась в приюте, – … помогая моей бабушке, – постаралась она закончить так неудачно начатую фразу. – Почему вы спрашиваете меня об этом?
   Бесси покраснела и принялась нервно поправлять свои пепельные волосы, которые выбились из пучка на затылке.
   – Просто я заметила, что платье тебе великовато, вот я и подумала, что с удовольствием могла бы тебе помочь его ушить. Я не знала, что ты сама рукодельница.
   Грета мучительно покраснела. Конечно, Бесси была права, сказав, что платье ей велико. Одежда, явно, была с чужого плеча, и женщина догадалась об этом. Она искоса взглянула на Бена и заметила, что тот сидел мрачный и недовольный. Он был явно раздражен.
   Когда старик заговорил, девушка уловила воинственные нотки в его голосе.
   – Мы сами знаем, что Грете необходима новая одежда. Я уже запланировал съездить в факторию и купить ей несколько платьев. Ее одежда осталась в Бейкер-Сити. Не было смысла везти сюда зараженную одежду, – солгал он снова.
   «О, мой дорогой друг, какой же ты врун», – думала Грета, и слезы благодарности невольно навернулись на ее прекрасные глаза. Она не могла припомнить, чтобы кто-нибудь защищал ее так, как этот пожилой, седой мужчина.
   – Я вовсе не хотела задеть твоих чувств, Бен, – поспешно извинилась Бесси. – Мне только хотелось помочь, насколько это возможно.
   – Не беспокойся, Бесс, – произнес старик чуть мягче. – Спасибо тебе за вкусный пирог.
   – Я хочу объяснить. Дело в том, – печально сказала Бесси, – что я всегда хотела иметь дочку и шить для нее разные вещи. Конечно, Дику хотелось сына. – Она снова тяжело вздохнула. – Да вот только Бог не послал нам ни того, ни другого.
   – Я всегда считал, что это несправедливо, что у вас с Диком нет детей. Уверен, вы были бы прекрасными родителями, – постарался утешить ее Бен.
   Отправив последний кусок в рот, он улыбнулся Грете и встал.
   – Время отправляться, милая. Теперь до фактории подать рукой. Буду надеяться, что ты отличаешься от большинства женщин, и тебе понадобится не так уж много времени, чтобы выбрать в лавке все необходимое.
   Бесси последовала за ним на улицу, настаивая, чтобы они навещали их почаще.
   – Как только ты устроишься, Грета, мы позаботимся, чтобы ты познакомилась с местными молодыми людьми, живущими по соседству.
   Проводив их до самой реки, она напоследок попросила:
   – Как только Стен вернется со Встречи, скажи ему, чтобы он заскочил к нам. Хочу узнать, как там поживают мои братья Вилл и Метью. Ничего о них не слышала целую вечность.
   – Обязательно передам, – пообещал Бен. Неожиданно, увидев Дика, выходящего из сарая, он схватил Грету за плечи и поспешил к берегу реки.
   – Не хочу с ним встречаться снова, – проворчал он, помогая девушке поудобнее устроиться в каноэ.
   На этот раз их путь продлился недолго. Вскоре на изумрудном горизонте замаячило грубое деревянное строение. Старик показал на длинное здание, поясняя, что здесь под одной крышей находятся и лавка, и салун с гостиницей. Ловко направляя суденышко к каменистому берегу, он добавил:
   – Мы с тобой зайдем только в лавку. Если судить по количеству лодок, стоящих сейчас у берега, сюда приехало погулять в салуне немало охотников. Я не хочу, чтобы пьяные парни увидели тебя. Эти озорники того и гляди, увяжутся за нами до самого дома.
   Когда он взял Грету за руку и помог выйти на берег, она робко спросила:
   – А кому принадлежит это? – Она заметила мужчину, который выходил из приземистого здания, на ходу застегивая штаны. – Слишком большой дом, чтобы его использовать под уборную. Здесь кто-нибудь живет?
   Бен посмотрел на нее, нахмурившись, и, замявшись, попытался объяснить:
   – Здесь спят женщины из салуна.
   Девушка удивилась, впервые услышав о существовании подобных женщин. Заметив мужчину, который входил в дом, она поинтересовалась:
   – Это замужние женщины?
   – О, нет, – Бен схватил ее за руку и потянул прочь. Девушка бросила на него недоумевающий взгляд, удивляясь его странной торопливости и нервному тону. Но так и не успев задать вопроса, она залилась краской смущения. Ей вдруг стало понятно, что именно старик имел в виду. Женщины из салуна, грубо говоря, проститутки.
   Ее не волновала тема публичных домов, и она, презрительно хмыкнув, поспешила за Беном в лавку, еще издалека почувствовав запах яблок, свежесваренного кофе, тушеных бобов и кожи.
   – Как хорошо здесь пахнет, – сказала Грета, останавливаясь, чтобы привыкнуть к полумраку комнаты после ослепительного солнца улицы.
   – Сейчас да, – согласился старик с ироничным смешком. – Но вот если бы ты зашла сюда, примерно так, с месяц назад, когда охотники приносили сюда шкурки, которые им удалось добыть в течение зимы, ты бы этого не сказала. Женщины отказывались заходить в лавку до тех пор, пока Якоб не упаковал их и отправил вниз по реке в Сент Луис.
   – Якоб – хозяин фактории? – полюбопытствовала Грета, зачарованно разглядывая полки, где лежали рулоны ярких, цветных тканей.
   – Да. Он задира, каких мало, но человек честный. С каждым старается обращаться по справедливости. Он один из немногих, кто хорошо относится к индианкам и женщинам из салуна. Он никогда не оскорбляет их. Некоторые мужчины хотят…