Страница:
— Ну что ты! Все равно мне не было с него никакого проку, лежало себе в сундуке, пылилось. Думала, может, Сара захочет когда-нибудь его надеть, но если она вырастет такой же независимой, какая сейчас, похоже, она захочет что-нибудь особенное, — сказала улыбнувшись Мария. — И кроме того, лучшей благодарностью мне будет время, что я провела с подругой…
Адди почувствовала прилив тепла. И когда это у нее последний раз была подруга? Близкая, с которой можно было бы поделиться секретами», которой можно доверить все свои самые тайные мысли. Нет, с тех пор, как умерла ее мать, у нее не было, к сожалению, такой подруги. Потом единственным другом ей был лишь отец.
Адди повернулась и посмотрела Марии прямо в глаза.
— Ты веришь в судьбу? — спросила она.
— Да, я верю в то, что бог предопределил наши жизни. — Адди взяла Марию за руку. — Когда я думаю о том, чего могло бы никогда не быть в моей жизни, если бы я не приехала в Хоум-стэд…
Адди внезапно смолкла, комок застрял у нее в горле, когда так много лиц прошло перед ее взором. Уилл, Жаворонок, Эмма, Стэнли, Хэнк, Дорис, преподобный Педрой, Чэд Торнер и еще очень многие… Мысль о том, что она могла их никогда не встретить, была невыносимой. Мария улыбнулась.
— Но ты ведь приехала сюда и теперь собираешься выйти замуж за Уилла, обосноваться и обзавестись собственной семьей.
И тут женщины услышали визг Сары ее голосок доносился откуда-то сверху, вероятно, из комнаты на втором этаже.
— Ox, — устало вздохнула Мария, улыбнувшись при этом по-матерински нежно. — Попомни мои слова: как только пойдут детки, тебе уже будет не до учебы… У тебя дома забот хватит.
Совершенно новое ощущение какого-то неизвестного ранее чувства наполнило душу Адди. Дети… Дети Уилла… Скорее бы наступил день свадьбы.
Эмма постучала по крышке стола Адди, установленного на возвышении около кафедры.
— Леди и джентльмены! Не пора ли нам приступить к делу, которое нас всех сегодня собрало?!
Сидящие в комнате смолкли. Эмма посмотрела на хорошо знакомые ей лица. Члены школьного совета сидели на двух первых рядах церковных скамей, предварительно установленных для воскресной службы. Горожане, пожелавшие выступить по обсуждавшемуся вопросу, сидели позади них.
Эмма не очень понимала, зачем так много пришло людей, ведь все это имело смысл лишь для того, чтобы позволить Адди продолжить учительство, если это действительно ей было нужно. Для всех было очевидно, что Адди отлично занимается со своими учениками.
— Все вы знаете, почему мы собрались здесь, — сказала торжественно Эмма. — Наша новая учительница мисс Шервуд через неделю вступает в брак, и она просит нашего согласия разрешить ей продолжать занятия с детьми до срока, установленного в контракте. Лично я, например, не вижу никакой разницы, учит ли моих детей мисс или миссис, но кое-кто явно думает иначе. — Эмма посмотрела в противоположный конец зала, где у стены сидел Уилл Райдэр. — Уилл! Ты что-то хотел сказать?
— Эмма сказала мне, что в некоторых городах женщине не позволяют учить детей, если она вышла замуж. Это правило кажется мне черезвычайно странным, но, думаю, Эмма знает, что говорит…
Эмма согласно кивнула. А Уилл продолжил свою речь.
— Я знаю, что Адди — мисс Шервуд, неплохо здесь поработала. Я сказал ей, что ей нет нужды работать после того, как мы поженимся. Но она твердо решила не оставлять детей без учителя. Если есть тут такие, что думают, мол, я против того, чтобы моя жена работала, то я хочу, чтобы у них не было на этот счет заблуждений. Если у Адди есть такое желание, то я не против. Вот все, что я хотел вам сказать. Думаю, вы оставите ее на должности.
— Ведь если она останется на прежнем месте, то у твоей племянницы всегда будут хорошие оценки, не так ли? — спросил злобно Глен Таусенд. — Любой скажет, что не место индианке в школе для белых, но голову даю на отсечение, что краснокожее отродье считает себя не хуже других, и все из-за того, кто ее учительница…
Услышав такое, Эмма была вне себя. Слава богу, что Адди не пришла на собрание. У нее было такое предчувствие, что не все пройдет так гладко, как хотелось бы. И оказалось, была права.
Уилл не изменил своей обманчиво-расслабленной позы, однако в голосе его зазвучала сталь.
— Жаворонок не имеет никакого отношения к тому, что мы сегодня обсуждаем. Понятно, Таусенд?
— Разве? — вскочил Глен. — Похоже, ты не знаешь, что за особый интерес у мисс Шервуд к твоей племяннице. — Он обвел взглядом окружающих. — И никто из вас, похоже, не знает, иначе бы вы не позволили этому далее продолжаться…
— Мистер Таусенд, — попыталась вмешаться Эмма.
Глен будто бы и вовсе ее не слышал, обратив теперь все внимание на Уилла.
— Может быть, именно этим она вынудила тебя сделать ей предложение, — Глен омерзительно усмехнулся. — Или виной тому ее ежедневные визиты к тебе на ранчо.. Может, люди переменят свое мнение о ней, когда узнают, сколько времени она там с тобою проводила…
До Уилла донеслись крики удивления сидящих в зале, но он их проигнорировал. А Глен не унимался и продолжал свое обличение.
— …Или, может, у тебя есть и поважнее причина, чтобы жениться на учительнице. Наверное, в постели раздетая она получше? А, Райдэр?
Когда Уилл вскочил ей скамьи, все замерли. Он нанес Глену сокрушительный удар кулаком в челюсть, и тот отлетел в сторону. Уилл поспешил к нему и нанес второй удар под дых. Взревев от боли, Глен дал Райдэру отпор. Его удар как раз пришелся Уиллу в солнечное сплетение… Воздух уш2ел из легких и перед глазами заплясали разноцветные звездочки, когда боль пронзила Уилла. Он не был готов к удару слева, однако ему удалось заблокировать следующий выпад Глена, после чего он сам ударил его, однако противник увернулся. Глен бросился на Уилла, и оба покатились на пол. Раздался треск разломанной скамьи.
— Джентльмены, только, пожалуйста, не надо в божьем храме! — закричал настоятель.
Но Уилл, казалось, ничего не слышал. Ему хотелось, как следует проучить Таусенда, чтобы впредь он держал свой поганый язык за зубами. Глен был потяжелее Уилла, и он воспользовался своим преимуществом, чтобы оттеснить более легкого Уилла в угол, и он что было сил швырнул его о стену, так что Райдэр прямо-таки застонал… Не обращая внимания на пульсирующую боль в боку, Уилл высвободился из очередного захвата противника и вскочил на ноги, движимый скорее инстинктом и овладевшей им яростью. Глен еще только успел привстать на колени, когда Уилл нанес ему второй удар в челюсть. Затем он схватил его за воротник рубашки и, приподняв, нанес ему еще более сильный удар в глаз. Когда голова Глена склонилась в сторону, Уилл нанес ему один за одним целую серию бешеных ударов, с каждым разом норовя ударить посильнее.
Внезапно кто-то схватил Уилла сзади. Глен уже было собрался этим воспользоваться, как двое мужчин, заломив ему руки за спину, оттащили его в сторону.
— Довольно! — закричал Хэнк. Тяжело дыша, Уилл повернулся и увидел стоявшего рядом шерифа.
— Я не позволю ему говорить такие вещи об Адди, — сказал Уилл, переведя взгляд на Глена, добавил: — Слышишь меня, Таусенд?
— Что, правда глаза колет? — отреагировал Глен.
Уилл рванулся из сдерживающих его рук.
— Ничего недостойного у меня на ранчо не было, и я не позволю говорить тебе ложь! Адди приезжала, чтобы заниматься с племянницей в то время, как девочка ухаживала за мною. Вы ведь все помните, я сломал ребра. Поэтому Жаворонок не могла ходить в школу. Вот и все. Можете спросить доктора. Он был там…
Док Варни откашлялся, когда все обратили на него внимание.
— Это — правда. Я присутствовал пару раз, когда при мне приезжала мисс Шервуд, чтобы позаниматься с девочкой, ведь после того, как с дядей случилось несчастье. Жаворонок ухаживала за ним и не ходила в школу… — он встал со скамьи. — И я боюсь, что после сегодняшнего спектакля ему вновь понадобится ее уход.
Док Варни осторожно ощупал бок Уилла. Уилл скривился от боли, но даже не вздрогнул, взгляд его все еще был нацелен на Глена.
— Я жду, когда ты извинишься при всех за свои слова, Таусенд.
— И ты собираешься провести этих людей, Райдэр? — прохрипел в ответ Глен. — Разве доктор там был каждый раз, когда она у тебя бывала? И ты хочешь рассказывать этим благородным людям байки, что учительница по-прежнему целомудренна?!
Уилл огляделся по сторонам. Он увидел написанное на лицах сомнение. Почувствовал неосознанный приступ вины. Он прекрасно отдавал себе отчет, что во всем, что говорил Глен, была доля правды. Но, по крайней мере, он мог на чем угодно поклясться, что когда Адди приезжала на ранчо, между ними ничего не было. Ему было все равно, что о нем скажут или подумают, но честь Адди была ему небезразлична. И чтобы защитить ее от скандала, он мог даже солгать.
Док Варни снова откашлялся. Бросив мельком взгляд на Уилла, он сказал:
— Прошу прощения у присутствующих в этом зале леди, но дело в том, что в то время мистер Райдэр не был способен ни на какую активность…
Он взял Уилла за руку.
— А теперь, мистер Райдэр, думаю, вам будет лучше пройти в мою приемную, где вы позволите мне повнимательнее осмотреть ваши ребра, в противном случае — вы не будете в состоянии… жениться через десять дней.
Уилл продолжал стоять на своем.
— Я никуда не пойду, пока Таусенд не извинится…
— Мне не за что извиняться, — промямлил Глен и обвел мутным взглядом присутствующих. — Вы просто сборище простодушных дураков. Не видите, что у вас под носом творится… Все вы… Я знаю, что говорю, и мне плевать на остальных!
Глен резким рывком освободился и выбежал из церкви.
— Пойдем, Уилл, — тихо сказал доктор, нарушая последовавшую затем тишину. — Посмотрим тебя в моей приемной.
На этот раз Уилл не стал спорить, и когда док Варни вывел его на улицу, пошел с ним на другой конец города.
Парадная дверь дома Марии распахнулась, и вошла Дорис Мак Леод. Щеки женщины покрывали красные пятна, взгляд ее был чрезвычайно возбужденным. Она остановилась, увидев сидящую на софе Адди. Дорис метнула быстрый взгляд на свою невестку. Мария привстала с кресла.
— Что случилось, мать Мак Леод? Что-нибудь не так?
Дорис перевела взгляд на Адди. Было понятно, что она не ожидала здесь встретить учительницу. У Адди в груди похолодело. Вдруг, подумала она, ей не позволят больше учительствовать? Но сейчас ей было все равно, Она даже удивилась таким свои мыслям. Она, конечно, знала, что будет тосковать по детям, но ей также было известно и то, что, как правило, женщине приходится расставаться с карьерой учительницы после того, как она вступила в брак.
— Все хорошо, миссис Мак Леод! — сказала Адди, поставив на столик чашку. — Все равно Эмма скоро скажет мне результат сегодняшнего собрания. И вам не стоит скрывать правду. Я уже готова к тому, что они откажут мне в дальнейшем учительстве.
— Что? — смущенно забормотала Дорис, когда до нее наконец дошел смысл того, что говорила Адди, она замахала рукой. — Что вы! Что вы! Совсем не это! По правде говоря, совет решил вас оставить. Вы можете работать учительницей Сколько вам будет угодно. Мы более, чем удовлетворены тем, как вы исполняете свои обязанности.
Адди с удивлением посмотрела на нее.
— Оставили?
— Тогда в чем же дело? — полюбопытствовала Мария.
Дорис прищелкнула языком.
— Нет, такого мне еще видать не приходилось. Катались по полу, словно мальчишки. Драка в церкви. Если бы Хэнк их не остановил…
Адди встала с софы.
— Там была драка? — взволнованно спросила она.
— Да. Прямо посреди церкви. Доктор повел мистера Райдэра к себе. Кажется, ему…
Адди стала ждать, пока Дорис договорит. Затем она стрелою вылетела из комнаты, забыв пальто, шляпку. Ей нужно было видеть Уилла и убедиться, что все с ним в порядке. Приподнимая край юбки, она бежала по лужайкам мимо кузницы, почты, тюрьмы. Запыхавшись, она ворвалась в приемную дока Варни.
— Доктор! — закричала Адди. Дверь в комнату, где он обычно осматривал пациентов, была закрыта занавеской.
— Док Варни! — повторила Адди. Секундой позже голова лекаря показалась из-за занавески.
— Уилл, он что..? — спросила, задыхаясь Адди.
— Не волнуйтесь, с ним все в порядке, — успокоил ее док. — Немножко побит, но в общем целехонек. — Он отодвинул занавеску. — Проходите и сами убедитесь.
Уилл восседал на столе, где обычно осматривали пациентов, болтая ногами в воздухе. Когда Адди вошла, он как раз застегивал рубашку. Лицо его было бледнее обычного, а уголок рта кровоточил.
— Прошу меня извинить, — сказал доктор, — но, если позволите, мне. необходимо идти осматривать другого пациента… — Он посмотрел на Уилла. — А вам, мистер, я бы не советовал заставлять леди слишком долго вас ждать. Вы поняли меня?
Уилл кивнул. Дверь за доктором закрылась.
— Как ты узнала? — спросил Уилл, встретив встревоженный взгляд Адди.
— Миссис Мак Леод мне все рассказала. Уилл, что произошло? С тобой все в порядке? Твои ребра, они не…
— Ерунда. Просто пара синяков, как видишь…
Адди подошла ближе.
— С кем же ты дрался? — спросила Адди, уже подозревая, что он ответит «с Таусендом».
Адди вспомнилась угроза Глена Таусенда:
«У МЕНЯ ЕСТЬ, ЧТО РАССКАЗАТЬ ЛЮДЯМ О ВАС… И НЕМАЛО… А ТЕПЕРЬ УБИРАЙТЕСЬ…» Адди почувствовала легкий озноб. «Но почему все так случилось?» — спросила она себя шепотом.
Уилл держался молодцом, когда Адди спросила:
— Что же Глен такого про меня сказал? Я имею полное право все знать!
Глаза Уилла стали холодными как лед, когда он наконец ответил:
— Он, мерзавец, распространял о тебе слухи, мол, когда ты приезжала на ранчо, то занималась там не только уроками. Я подумал, что Глену следовало бы извиниться.
За потрясением, которое испытывала Адди, последовало приятное чувство гордости за него.
— Ты дрался за мою честь? — все еще не веря, спросила Адди.
Уилл только пожал плечами, словно подтверждая то, что именно это он и сделал, но не хотел бы обращать на это особое внимание. Адди подошла к Уиллу. Она приложила к окровавленному месту кусок марли.
— Ты знаешь, что не должен был это делать…
— Знаю, — ответил Уилл.
— Драка в церкви… Теперь пойдут разговоры. Что все подумают? — строгим голосом она отчитывала Уилла.
— Подумают, что я не позволяю говорить вздорные вещи о своей жене. И меня поймут, одобрят к тому же мое поведение.
Адди почувствовала какое-то беспокоящее волнение внизу живота. Она посмотрела с любовью на Уилла и сказала:
— Представляешь, мне позволят продолжить учительствовать!
— Я рад. Ты заслужила такое счастье… «ЭТО ТЫ СДЕЛАЛ МЕНЯ СЧАСТЛИВОЙ», — хотела она сказать, но промолчала. По крайней мере, сейчас она не могла этого сказать, так как все еще не была уверена, что он ее поймет.
Глава 26
Адди почувствовала прилив тепла. И когда это у нее последний раз была подруга? Близкая, с которой можно было бы поделиться секретами», которой можно доверить все свои самые тайные мысли. Нет, с тех пор, как умерла ее мать, у нее не было, к сожалению, такой подруги. Потом единственным другом ей был лишь отец.
Адди повернулась и посмотрела Марии прямо в глаза.
— Ты веришь в судьбу? — спросила она.
— Да, я верю в то, что бог предопределил наши жизни. — Адди взяла Марию за руку. — Когда я думаю о том, чего могло бы никогда не быть в моей жизни, если бы я не приехала в Хоум-стэд…
Адди внезапно смолкла, комок застрял у нее в горле, когда так много лиц прошло перед ее взором. Уилл, Жаворонок, Эмма, Стэнли, Хэнк, Дорис, преподобный Педрой, Чэд Торнер и еще очень многие… Мысль о том, что она могла их никогда не встретить, была невыносимой. Мария улыбнулась.
— Но ты ведь приехала сюда и теперь собираешься выйти замуж за Уилла, обосноваться и обзавестись собственной семьей.
И тут женщины услышали визг Сары ее голосок доносился откуда-то сверху, вероятно, из комнаты на втором этаже.
— Ox, — устало вздохнула Мария, улыбнувшись при этом по-матерински нежно. — Попомни мои слова: как только пойдут детки, тебе уже будет не до учебы… У тебя дома забот хватит.
Совершенно новое ощущение какого-то неизвестного ранее чувства наполнило душу Адди. Дети… Дети Уилла… Скорее бы наступил день свадьбы.
Эмма постучала по крышке стола Адди, установленного на возвышении около кафедры.
— Леди и джентльмены! Не пора ли нам приступить к делу, которое нас всех сегодня собрало?!
Сидящие в комнате смолкли. Эмма посмотрела на хорошо знакомые ей лица. Члены школьного совета сидели на двух первых рядах церковных скамей, предварительно установленных для воскресной службы. Горожане, пожелавшие выступить по обсуждавшемуся вопросу, сидели позади них.
Эмма не очень понимала, зачем так много пришло людей, ведь все это имело смысл лишь для того, чтобы позволить Адди продолжить учительство, если это действительно ей было нужно. Для всех было очевидно, что Адди отлично занимается со своими учениками.
— Все вы знаете, почему мы собрались здесь, — сказала торжественно Эмма. — Наша новая учительница мисс Шервуд через неделю вступает в брак, и она просит нашего согласия разрешить ей продолжать занятия с детьми до срока, установленного в контракте. Лично я, например, не вижу никакой разницы, учит ли моих детей мисс или миссис, но кое-кто явно думает иначе. — Эмма посмотрела в противоположный конец зала, где у стены сидел Уилл Райдэр. — Уилл! Ты что-то хотел сказать?
— Эмма сказала мне, что в некоторых городах женщине не позволяют учить детей, если она вышла замуж. Это правило кажется мне черезвычайно странным, но, думаю, Эмма знает, что говорит…
Эмма согласно кивнула. А Уилл продолжил свою речь.
— Я знаю, что Адди — мисс Шервуд, неплохо здесь поработала. Я сказал ей, что ей нет нужды работать после того, как мы поженимся. Но она твердо решила не оставлять детей без учителя. Если есть тут такие, что думают, мол, я против того, чтобы моя жена работала, то я хочу, чтобы у них не было на этот счет заблуждений. Если у Адди есть такое желание, то я не против. Вот все, что я хотел вам сказать. Думаю, вы оставите ее на должности.
— Ведь если она останется на прежнем месте, то у твоей племянницы всегда будут хорошие оценки, не так ли? — спросил злобно Глен Таусенд. — Любой скажет, что не место индианке в школе для белых, но голову даю на отсечение, что краснокожее отродье считает себя не хуже других, и все из-за того, кто ее учительница…
Услышав такое, Эмма была вне себя. Слава богу, что Адди не пришла на собрание. У нее было такое предчувствие, что не все пройдет так гладко, как хотелось бы. И оказалось, была права.
Уилл не изменил своей обманчиво-расслабленной позы, однако в голосе его зазвучала сталь.
— Жаворонок не имеет никакого отношения к тому, что мы сегодня обсуждаем. Понятно, Таусенд?
— Разве? — вскочил Глен. — Похоже, ты не знаешь, что за особый интерес у мисс Шервуд к твоей племяннице. — Он обвел взглядом окружающих. — И никто из вас, похоже, не знает, иначе бы вы не позволили этому далее продолжаться…
— Мистер Таусенд, — попыталась вмешаться Эмма.
Глен будто бы и вовсе ее не слышал, обратив теперь все внимание на Уилла.
— Может быть, именно этим она вынудила тебя сделать ей предложение, — Глен омерзительно усмехнулся. — Или виной тому ее ежедневные визиты к тебе на ранчо.. Может, люди переменят свое мнение о ней, когда узнают, сколько времени она там с тобою проводила…
До Уилла донеслись крики удивления сидящих в зале, но он их проигнорировал. А Глен не унимался и продолжал свое обличение.
— …Или, может, у тебя есть и поважнее причина, чтобы жениться на учительнице. Наверное, в постели раздетая она получше? А, Райдэр?
Когда Уилл вскочил ей скамьи, все замерли. Он нанес Глену сокрушительный удар кулаком в челюсть, и тот отлетел в сторону. Уилл поспешил к нему и нанес второй удар под дых. Взревев от боли, Глен дал Райдэру отпор. Его удар как раз пришелся Уиллу в солнечное сплетение… Воздух уш2ел из легких и перед глазами заплясали разноцветные звездочки, когда боль пронзила Уилла. Он не был готов к удару слева, однако ему удалось заблокировать следующий выпад Глена, после чего он сам ударил его, однако противник увернулся. Глен бросился на Уилла, и оба покатились на пол. Раздался треск разломанной скамьи.
— Джентльмены, только, пожалуйста, не надо в божьем храме! — закричал настоятель.
Но Уилл, казалось, ничего не слышал. Ему хотелось, как следует проучить Таусенда, чтобы впредь он держал свой поганый язык за зубами. Глен был потяжелее Уилла, и он воспользовался своим преимуществом, чтобы оттеснить более легкого Уилла в угол, и он что было сил швырнул его о стену, так что Райдэр прямо-таки застонал… Не обращая внимания на пульсирующую боль в боку, Уилл высвободился из очередного захвата противника и вскочил на ноги, движимый скорее инстинктом и овладевшей им яростью. Глен еще только успел привстать на колени, когда Уилл нанес ему второй удар в челюсть. Затем он схватил его за воротник рубашки и, приподняв, нанес ему еще более сильный удар в глаз. Когда голова Глена склонилась в сторону, Уилл нанес ему один за одним целую серию бешеных ударов, с каждым разом норовя ударить посильнее.
Внезапно кто-то схватил Уилла сзади. Глен уже было собрался этим воспользоваться, как двое мужчин, заломив ему руки за спину, оттащили его в сторону.
— Довольно! — закричал Хэнк. Тяжело дыша, Уилл повернулся и увидел стоявшего рядом шерифа.
— Я не позволю ему говорить такие вещи об Адди, — сказал Уилл, переведя взгляд на Глена, добавил: — Слышишь меня, Таусенд?
— Что, правда глаза колет? — отреагировал Глен.
Уилл рванулся из сдерживающих его рук.
— Ничего недостойного у меня на ранчо не было, и я не позволю говорить тебе ложь! Адди приезжала, чтобы заниматься с племянницей в то время, как девочка ухаживала за мною. Вы ведь все помните, я сломал ребра. Поэтому Жаворонок не могла ходить в школу. Вот и все. Можете спросить доктора. Он был там…
Док Варни откашлялся, когда все обратили на него внимание.
— Это — правда. Я присутствовал пару раз, когда при мне приезжала мисс Шервуд, чтобы позаниматься с девочкой, ведь после того, как с дядей случилось несчастье. Жаворонок ухаживала за ним и не ходила в школу… — он встал со скамьи. — И я боюсь, что после сегодняшнего спектакля ему вновь понадобится ее уход.
Док Варни осторожно ощупал бок Уилла. Уилл скривился от боли, но даже не вздрогнул, взгляд его все еще был нацелен на Глена.
— Я жду, когда ты извинишься при всех за свои слова, Таусенд.
— И ты собираешься провести этих людей, Райдэр? — прохрипел в ответ Глен. — Разве доктор там был каждый раз, когда она у тебя бывала? И ты хочешь рассказывать этим благородным людям байки, что учительница по-прежнему целомудренна?!
Уилл огляделся по сторонам. Он увидел написанное на лицах сомнение. Почувствовал неосознанный приступ вины. Он прекрасно отдавал себе отчет, что во всем, что говорил Глен, была доля правды. Но, по крайней мере, он мог на чем угодно поклясться, что когда Адди приезжала на ранчо, между ними ничего не было. Ему было все равно, что о нем скажут или подумают, но честь Адди была ему небезразлична. И чтобы защитить ее от скандала, он мог даже солгать.
Док Варни снова откашлялся. Бросив мельком взгляд на Уилла, он сказал:
— Прошу прощения у присутствующих в этом зале леди, но дело в том, что в то время мистер Райдэр не был способен ни на какую активность…
Он взял Уилла за руку.
— А теперь, мистер Райдэр, думаю, вам будет лучше пройти в мою приемную, где вы позволите мне повнимательнее осмотреть ваши ребра, в противном случае — вы не будете в состоянии… жениться через десять дней.
Уилл продолжал стоять на своем.
— Я никуда не пойду, пока Таусенд не извинится…
— Мне не за что извиняться, — промямлил Глен и обвел мутным взглядом присутствующих. — Вы просто сборище простодушных дураков. Не видите, что у вас под носом творится… Все вы… Я знаю, что говорю, и мне плевать на остальных!
Глен резким рывком освободился и выбежал из церкви.
— Пойдем, Уилл, — тихо сказал доктор, нарушая последовавшую затем тишину. — Посмотрим тебя в моей приемной.
На этот раз Уилл не стал спорить, и когда док Варни вывел его на улицу, пошел с ним на другой конец города.
Парадная дверь дома Марии распахнулась, и вошла Дорис Мак Леод. Щеки женщины покрывали красные пятна, взгляд ее был чрезвычайно возбужденным. Она остановилась, увидев сидящую на софе Адди. Дорис метнула быстрый взгляд на свою невестку. Мария привстала с кресла.
— Что случилось, мать Мак Леод? Что-нибудь не так?
Дорис перевела взгляд на Адди. Было понятно, что она не ожидала здесь встретить учительницу. У Адди в груди похолодело. Вдруг, подумала она, ей не позволят больше учительствовать? Но сейчас ей было все равно, Она даже удивилась таким свои мыслям. Она, конечно, знала, что будет тосковать по детям, но ей также было известно и то, что, как правило, женщине приходится расставаться с карьерой учительницы после того, как она вступила в брак.
— Все хорошо, миссис Мак Леод! — сказала Адди, поставив на столик чашку. — Все равно Эмма скоро скажет мне результат сегодняшнего собрания. И вам не стоит скрывать правду. Я уже готова к тому, что они откажут мне в дальнейшем учительстве.
— Что? — смущенно забормотала Дорис, когда до нее наконец дошел смысл того, что говорила Адди, она замахала рукой. — Что вы! Что вы! Совсем не это! По правде говоря, совет решил вас оставить. Вы можете работать учительницей Сколько вам будет угодно. Мы более, чем удовлетворены тем, как вы исполняете свои обязанности.
Адди с удивлением посмотрела на нее.
— Оставили?
— Тогда в чем же дело? — полюбопытствовала Мария.
Дорис прищелкнула языком.
— Нет, такого мне еще видать не приходилось. Катались по полу, словно мальчишки. Драка в церкви. Если бы Хэнк их не остановил…
Адди встала с софы.
— Там была драка? — взволнованно спросила она.
— Да. Прямо посреди церкви. Доктор повел мистера Райдэра к себе. Кажется, ему…
Адди стала ждать, пока Дорис договорит. Затем она стрелою вылетела из комнаты, забыв пальто, шляпку. Ей нужно было видеть Уилла и убедиться, что все с ним в порядке. Приподнимая край юбки, она бежала по лужайкам мимо кузницы, почты, тюрьмы. Запыхавшись, она ворвалась в приемную дока Варни.
— Доктор! — закричала Адди. Дверь в комнату, где он обычно осматривал пациентов, была закрыта занавеской.
— Док Варни! — повторила Адди. Секундой позже голова лекаря показалась из-за занавески.
— Уилл, он что..? — спросила, задыхаясь Адди.
— Не волнуйтесь, с ним все в порядке, — успокоил ее док. — Немножко побит, но в общем целехонек. — Он отодвинул занавеску. — Проходите и сами убедитесь.
Уилл восседал на столе, где обычно осматривали пациентов, болтая ногами в воздухе. Когда Адди вошла, он как раз застегивал рубашку. Лицо его было бледнее обычного, а уголок рта кровоточил.
— Прошу меня извинить, — сказал доктор, — но, если позволите, мне. необходимо идти осматривать другого пациента… — Он посмотрел на Уилла. — А вам, мистер, я бы не советовал заставлять леди слишком долго вас ждать. Вы поняли меня?
Уилл кивнул. Дверь за доктором закрылась.
— Как ты узнала? — спросил Уилл, встретив встревоженный взгляд Адди.
— Миссис Мак Леод мне все рассказала. Уилл, что произошло? С тобой все в порядке? Твои ребра, они не…
— Ерунда. Просто пара синяков, как видишь…
Адди подошла ближе.
— С кем же ты дрался? — спросила Адди, уже подозревая, что он ответит «с Таусендом».
Адди вспомнилась угроза Глена Таусенда:
«У МЕНЯ ЕСТЬ, ЧТО РАССКАЗАТЬ ЛЮДЯМ О ВАС… И НЕМАЛО… А ТЕПЕРЬ УБИРАЙТЕСЬ…» Адди почувствовала легкий озноб. «Но почему все так случилось?» — спросила она себя шепотом.
Уилл держался молодцом, когда Адди спросила:
— Что же Глен такого про меня сказал? Я имею полное право все знать!
Глаза Уилла стали холодными как лед, когда он наконец ответил:
— Он, мерзавец, распространял о тебе слухи, мол, когда ты приезжала на ранчо, то занималась там не только уроками. Я подумал, что Глену следовало бы извиниться.
За потрясением, которое испытывала Адди, последовало приятное чувство гордости за него.
— Ты дрался за мою честь? — все еще не веря, спросила Адди.
Уилл только пожал плечами, словно подтверждая то, что именно это он и сделал, но не хотел бы обращать на это особое внимание. Адди подошла к Уиллу. Она приложила к окровавленному месту кусок марли.
— Ты знаешь, что не должен был это делать…
— Знаю, — ответил Уилл.
— Драка в церкви… Теперь пойдут разговоры. Что все подумают? — строгим голосом она отчитывала Уилла.
— Подумают, что я не позволяю говорить вздорные вещи о своей жене. И меня поймут, одобрят к тому же мое поведение.
Адди почувствовала какое-то беспокоящее волнение внизу живота. Она посмотрела с любовью на Уилла и сказала:
— Представляешь, мне позволят продолжить учительствовать!
— Я рад. Ты заслужила такое счастье… «ЭТО ТЫ СДЕЛАЛ МЕНЯ СЧАСТЛИВОЙ», — хотела она сказать, но промолчала. По крайней мере, сейчас она не могла этого сказать, так как все еще не была уверена, что он ее поймет.
Глава 26
Сидя за рабочей конторкой, Дорис все время ожидала сигнала прибытия экипажа из Буаз-Си-ти. В эту среду она припозднилась, а нерасторопность, особенно когда дело касалось ее прямых обязанностей в качестве хоумстэдской почтмейстерши, Дорис ненавидела. Ей еще ни разу не пришлось встречать экипаж без того, чтобы мешок с почтой был у нее в руках и окончательно подготовлен к отправке. И она не собиралась делать из сегодняшнего дня исключение. Среда у нее всегда была самым занятым днем недели. Множество народа приносило на почту свои письма по утрам именно в среду. Большинство из них задерживалось у конторки, чтобы поболтать:
мужчины — о погоде и видах на урожай, женщины-о мужьях и детях. И Дорис доставляло удовольствие на них всех смотреть. Но в это утро ее друзья и соседи, казалось, сговорились поболтать дольше обычного. И все разговоры вертелись вокруг одного и того же предмета — драки между Уиллом Райдэром и Гленом Таусендом. Несмотря на то, что она произошла четыре дня назад, она все еще волновала обитателей Хоумстэда.
— Слава богу, что меня там не было, — дрожащим голосом сказала Зои Поттер, наблюдавшая за тем, как Дорис сортирует почту. — Позор, какой же позор!
Дорис согласно кивнула. Она то знала, что Зои была из тех, кто последнее отдала бы, лишь бы увидеть своими глазами, как два мужика лупили друг друга посреди божьего храма. В конце концов, подобные события происходили в этом городе ~так редко, и Зои чувствовала себя обделенной, что ей так и не удалось увидеть все собственными глазами. Миссис Поттер наклонилась, понизив голос сказала:
— Как вы думаете, есть хоть какая-то доля правды в том, что говорил Таусенд?
— Зои Поттер! — воскликнула Дорис, бросив письма на конторку и тем самым не дав договорить женщине. — Я вам удивляюсь. Задавать подобные вопросы! Это всего лишь гнусная сплетня, и вы прекрасно знаете…
У Зои хватило совести покраснеть.
— В конце концов, — проговорила Дорис, опять возвращаясь к сортировке писем, — стоит только посмотреть на того, кто эту сплетню распространял!
Если миссис Поттер и собиралась что-то добавить, то все забыла. В город с шумом въехал долгожданный экипаж, который остановился около здания почты. Хотя нужно сказать, что в этом же здании, где была почта, размещался и каретный двор. Дорис положила последние письма в мешок с почтой и вынесла его из-за конторки. Затем она накинула на себя пальто и открыла на улицу дверь.
Дождь, по-осеннему холодный и грустный, лил со свинцового неба. Он уже успел превратить пустынные улицы Хоумстэда в море грязи, и не в было похоже, что в ближайшее время погода переменится к лучшему.
— День добрый, миссис Мак Леод! — приветствовал ее спрыгнувший с экипажа возница.
— Здравствуйте, мистер Ридли! — ответила Дорис.
Вода стекала потоком с широких полей шляпы Ридли прямо на его макинтош.
— Похоже, боженька там открыл какую-то бездну. Уж год я такого дождя не видал. — И словно в подтверждение своих слов он тряхнул своим промокшим до нитки макинтошем, после чего открыл дверцу экипажа. — А я вам привез пассажира.
Глаза Дорис расширились.
— Неужели? Пассажира?
Незнакомец спрыгнул с приступки экипажа на проезжую часть, стараясь выбрать место . почище. Судя по его двубортному пальто, меховому воротнику, Дорис сразу же сообразила, что это важная птица. Он был среднего роста, с заостренными чертами лица, и скорее напоминал собою римского патриция. Его глубоко посаженные глаза венчали весьма выразительные брови.
Увидев Дорис, незнакомец слегка приподнял свою шляпу-котелок.
— Добрый день, мадам! Если не ошибаюсь, это и есть Хоумстэд?
Он посмотрел на нее взглядом, требовавшим незамедлительного ответа.
— О да, сэр, — пробормотала Дорис.
— Слава богу… — тихонько сказал незнакомец. — Видите ли, я ищу мисс Аделаиду Шервуд. Вы не подскажете мне, где ее найти?
— Адди? Она… она… сейчас в школе, — ответила миссис Мак Леод и показала рукой на запад. — Вот там у нас располагается церковь, именно там она и учит детей.
— Очень хорошо. Благодарю вас. А гостиница в вашем городе имеется? Ну, какое-нибудь место, где я мог бы остановиться? — спросил незнакомец.
— Гостиный двор Таусендов, — показала рукой Дорис.
Человек в дорогом пальто повернулся к вознице:
— Проследите, чтобы мой багаж доставили на этот гостиный двор, — и он протянул ему часть монет. — Я бы должным образом оценил ваше усердие.
— Будет сделано, сэр.
Кивнув всем на прощание, незнакомец направился в сторону церкви, стараясь по возможности обходить самые большие лужи, его шикарный котелок вскорости стал совершенно мокрым.
— Кто это такой, мистер Ридли? — спросила Дорис.
— Фамилия его Харрис. Роберт Харрис. Он адвокат, откуда-то с востока. Сказал мне, что собирается в Орегон, чтобы заняться там частной практикой. Такой долго не протянет… Готов поклясться, корову он видел лишь на банке с тушенкой.
Пока дети выполняли задание по географии, Адди смотрела в окно. Серое небо и нескончаемый ливень могли повергнуть в уныние кого угодно, но не Адди. С тех пор, как она покинула дом, ей еще не приходилось видеть такого дождя. Она подумала, что если закрыть глаза, то можно сейчас же представить себе запах моря и шум набегающего на скалистый берег прибоя. Она надеялась, что болезненная тоска по морю, Кингсбери и отцовскому дому уже прошла, но сегодня она как никогда ощущала ностальгию по родине… Так, что даже слезы наворачивались на глаза.
— Мисс Шервуд? — кто-то позвал учительницу.
— Что такое, Роузи?
— Я никак не могу прочесть это слово, — сказала девочка и показала страницу учебника.
Адди взяла книгу и в этот момент услышала, как хлопнула входная дверь церкви. Она перевела взгляд на дверь, гадая, кто же сейчас зайдет сюда из тесной прихожей, которую дети использовали под раздевалку. Наверное, кто-нибудь из родителей.
В класс вошел незнакомый мужчина. Его пальто и шляпа вымокли от дождя, а брюки были забрызганы грязью. С тех пор, как она покинула Коннектикут, ей не приходилось видеть такой модной и дорогой одежды, в убогом помещении для занятий он смотрелся пришельцем из другого мира. Он учтиво снял с головы котелок… И Адди его узнала.
Когда это произошло, ей стало не по себе, словно она шагнула через какую-то неведомую дверь в далекое прошлое, словно бы тоска, которую она испытывала по дому, помогла ей совершить это путешествие во времени. Когда она в последний раз видела Роберта, тоже лил дождь. Тогда он стоял в прихожей дома на Заливной улице, в промокшем пальто, и точно так же сжимал шляпу. Тогда он мило улыбнулся и. посмотрев ей в глаза, произнес: «Зайду в пятницу, в шесть». И как полагается, он поцеловал Адди в щечку. Роберт всегда вел себя прилично, невозможно было себе представить, чтобы на уме у него было нечто недостойное… А потом спустя какое-то время, он покинул дом профессора Шервуда, и Адди его никогда больше не видела. Правда, через пару недель отец сообщил ей о решении Роберта расторгнуть помолвку.
Адди заморгала глазами, все еще не веря, однако сомнений быть не могло. В классе стоял промокший Роберт. Он был отнюдь не видением Адди. Он был реален, действительно стоял перед нею. Адди подошла к доске и, обернувшись, окинула взглядом своих учеников. Она держалась удивительно прямо, скрестив руки на груди. Она не хотела, чтобы в ее голосе прозвучало волнение.
— Дети, сегодня я хочу отпустить вас с занятий пораньше из-за плохой погоды. И не даю вам никакого домашнего задания. А то еще… все учебники у вас под дождем размокнут, как же мы будем заниматься? — слегка улыбнувшись сказала учительница. — Похоже, ливень зарядил надолго, а потому обещайте мне, что сразу же пойдете домой, а не станете слоняться по улицам, чтобы простудиться и заболеть. Вам все понятно? — и сделав паузу, она завершила. — Ну, хорошо, урок окончен. До свидания!
Дети, как обычно, шумной толпой выбежали из класса. Смех и щебетание долго были слышны под сводами храма, пока они одевались и выходили на улицу. Некоторые из учащихся обратили внимание на вошедшего в класс незнакомца, но поскольку всем поскорее хотелось домой, особо никто его рассматривать не стал. И через несколько минут в храме установилась тишина.
— Ну, привет, Адди! — сказал Роберт.
— Роберт? — сказала как-то удивленно Адди. Ее грудь пронзила острая боль…
Он сделал шаг вперед.
— Давненько мы не виделись.
— Да… — сказала Адди, присаживаясь за учительский стол.
— Ты все такая же, Аделаида.
В его темно-каштановой шевелюре пробивалась легкая седина. У Роберта были аккуратно подстриженные усики, пожалуй, не единственное новое в его внешности. Лицо его слегка прорезали морщинки.
— О тебе этого не скажешь, — честно ответила Адди.
— Да, я изменился. Адди тяжело вздохнула.
— Что ты здесь делаешь, Роберт?
— Я проездом. Еду в Орегон… Буду заниматься там частной юридической практикой… Моя овдовевшая тетушка живет там, и она утверждает, что в Орегоне масса возможностей для предприимчивых людей, как я. Кроме того, мне хотелось повидать нашу обширную страну. Когда я услышал, что ты живешь в штате Айдахо, я подумал, что поскольку это мне по пути в Орегон…
Это звучало так, будто бы он зашел к хорошей знакомой на соседней улице, чтобы выпить чайку. Это так было похоже на Роберта. Сдержанный, непоколебимый, деловой. Он почти не изменился.
Адди постепенно перестала волноваться, ее пульс успокоился. Чувство нереальности и легкое головокружение исчезли.
— Честно сказать, я не ожидала тебя увидеть еще раз. — Она расслабилась и опустила руки. — А как поживает Элиза?
Тень омрачила его лицо.
— Она… умерла прошлой зимой.
— О, прости, Роберт, мне очень жаль. Я не знала…
Он стоял напротив ее стола.
— Я слышал о твоем отце. Я тоже весьма сожалею. Я всегда восхищался Мэтью…
— Спасибо, Роберт.
Роберт не спеша оглядел комнату, пока их взгляды не встретились вновь.
— И все-таки ты в конце концов стала учительницей. Я всегда гадал: станешь ли ты ею или нет, — и он перешел на шепот. — Я часто вспоминал о тебе все эти годы. Я знаю, это может показаться безумием, Аделаида, после того, как прошло столько времени, но я очень хочу знать… Я хочу, чтобы ты мне сама сказала… Почему ты сделала это?
— Но я не понимаю, о чем ты? — растерянно спросила Адди.
— Конечно, знаешь. Я просто хочу знать, почему ты так внезапно отказалась со мною встречаться? Что тебя так настроило против меня? — Роберт покачал головой. — Что случилось? Что я сделал ужасного? Мы ведь никогда не ссорились, и ты никогда не давала мне поводов усомниться в том, что я тебе нравлюсь. Что произошло?
мужчины — о погоде и видах на урожай, женщины-о мужьях и детях. И Дорис доставляло удовольствие на них всех смотреть. Но в это утро ее друзья и соседи, казалось, сговорились поболтать дольше обычного. И все разговоры вертелись вокруг одного и того же предмета — драки между Уиллом Райдэром и Гленом Таусендом. Несмотря на то, что она произошла четыре дня назад, она все еще волновала обитателей Хоумстэда.
— Слава богу, что меня там не было, — дрожащим голосом сказала Зои Поттер, наблюдавшая за тем, как Дорис сортирует почту. — Позор, какой же позор!
Дорис согласно кивнула. Она то знала, что Зои была из тех, кто последнее отдала бы, лишь бы увидеть своими глазами, как два мужика лупили друг друга посреди божьего храма. В конце концов, подобные события происходили в этом городе ~так редко, и Зои чувствовала себя обделенной, что ей так и не удалось увидеть все собственными глазами. Миссис Поттер наклонилась, понизив голос сказала:
— Как вы думаете, есть хоть какая-то доля правды в том, что говорил Таусенд?
— Зои Поттер! — воскликнула Дорис, бросив письма на конторку и тем самым не дав договорить женщине. — Я вам удивляюсь. Задавать подобные вопросы! Это всего лишь гнусная сплетня, и вы прекрасно знаете…
У Зои хватило совести покраснеть.
— В конце концов, — проговорила Дорис, опять возвращаясь к сортировке писем, — стоит только посмотреть на того, кто эту сплетню распространял!
Если миссис Поттер и собиралась что-то добавить, то все забыла. В город с шумом въехал долгожданный экипаж, который остановился около здания почты. Хотя нужно сказать, что в этом же здании, где была почта, размещался и каретный двор. Дорис положила последние письма в мешок с почтой и вынесла его из-за конторки. Затем она накинула на себя пальто и открыла на улицу дверь.
Дождь, по-осеннему холодный и грустный, лил со свинцового неба. Он уже успел превратить пустынные улицы Хоумстэда в море грязи, и не в было похоже, что в ближайшее время погода переменится к лучшему.
— День добрый, миссис Мак Леод! — приветствовал ее спрыгнувший с экипажа возница.
— Здравствуйте, мистер Ридли! — ответила Дорис.
Вода стекала потоком с широких полей шляпы Ридли прямо на его макинтош.
— Похоже, боженька там открыл какую-то бездну. Уж год я такого дождя не видал. — И словно в подтверждение своих слов он тряхнул своим промокшим до нитки макинтошем, после чего открыл дверцу экипажа. — А я вам привез пассажира.
Глаза Дорис расширились.
— Неужели? Пассажира?
Незнакомец спрыгнул с приступки экипажа на проезжую часть, стараясь выбрать место . почище. Судя по его двубортному пальто, меховому воротнику, Дорис сразу же сообразила, что это важная птица. Он был среднего роста, с заостренными чертами лица, и скорее напоминал собою римского патриция. Его глубоко посаженные глаза венчали весьма выразительные брови.
Увидев Дорис, незнакомец слегка приподнял свою шляпу-котелок.
— Добрый день, мадам! Если не ошибаюсь, это и есть Хоумстэд?
Он посмотрел на нее взглядом, требовавшим незамедлительного ответа.
— О да, сэр, — пробормотала Дорис.
— Слава богу… — тихонько сказал незнакомец. — Видите ли, я ищу мисс Аделаиду Шервуд. Вы не подскажете мне, где ее найти?
— Адди? Она… она… сейчас в школе, — ответила миссис Мак Леод и показала рукой на запад. — Вот там у нас располагается церковь, именно там она и учит детей.
— Очень хорошо. Благодарю вас. А гостиница в вашем городе имеется? Ну, какое-нибудь место, где я мог бы остановиться? — спросил незнакомец.
— Гостиный двор Таусендов, — показала рукой Дорис.
Человек в дорогом пальто повернулся к вознице:
— Проследите, чтобы мой багаж доставили на этот гостиный двор, — и он протянул ему часть монет. — Я бы должным образом оценил ваше усердие.
— Будет сделано, сэр.
Кивнув всем на прощание, незнакомец направился в сторону церкви, стараясь по возможности обходить самые большие лужи, его шикарный котелок вскорости стал совершенно мокрым.
— Кто это такой, мистер Ридли? — спросила Дорис.
— Фамилия его Харрис. Роберт Харрис. Он адвокат, откуда-то с востока. Сказал мне, что собирается в Орегон, чтобы заняться там частной практикой. Такой долго не протянет… Готов поклясться, корову он видел лишь на банке с тушенкой.
Пока дети выполняли задание по географии, Адди смотрела в окно. Серое небо и нескончаемый ливень могли повергнуть в уныние кого угодно, но не Адди. С тех пор, как она покинула дом, ей еще не приходилось видеть такого дождя. Она подумала, что если закрыть глаза, то можно сейчас же представить себе запах моря и шум набегающего на скалистый берег прибоя. Она надеялась, что болезненная тоска по морю, Кингсбери и отцовскому дому уже прошла, но сегодня она как никогда ощущала ностальгию по родине… Так, что даже слезы наворачивались на глаза.
— Мисс Шервуд? — кто-то позвал учительницу.
— Что такое, Роузи?
— Я никак не могу прочесть это слово, — сказала девочка и показала страницу учебника.
Адди взяла книгу и в этот момент услышала, как хлопнула входная дверь церкви. Она перевела взгляд на дверь, гадая, кто же сейчас зайдет сюда из тесной прихожей, которую дети использовали под раздевалку. Наверное, кто-нибудь из родителей.
В класс вошел незнакомый мужчина. Его пальто и шляпа вымокли от дождя, а брюки были забрызганы грязью. С тех пор, как она покинула Коннектикут, ей не приходилось видеть такой модной и дорогой одежды, в убогом помещении для занятий он смотрелся пришельцем из другого мира. Он учтиво снял с головы котелок… И Адди его узнала.
Когда это произошло, ей стало не по себе, словно она шагнула через какую-то неведомую дверь в далекое прошлое, словно бы тоска, которую она испытывала по дому, помогла ей совершить это путешествие во времени. Когда она в последний раз видела Роберта, тоже лил дождь. Тогда он стоял в прихожей дома на Заливной улице, в промокшем пальто, и точно так же сжимал шляпу. Тогда он мило улыбнулся и. посмотрев ей в глаза, произнес: «Зайду в пятницу, в шесть». И как полагается, он поцеловал Адди в щечку. Роберт всегда вел себя прилично, невозможно было себе представить, чтобы на уме у него было нечто недостойное… А потом спустя какое-то время, он покинул дом профессора Шервуда, и Адди его никогда больше не видела. Правда, через пару недель отец сообщил ей о решении Роберта расторгнуть помолвку.
Адди заморгала глазами, все еще не веря, однако сомнений быть не могло. В классе стоял промокший Роберт. Он был отнюдь не видением Адди. Он был реален, действительно стоял перед нею. Адди подошла к доске и, обернувшись, окинула взглядом своих учеников. Она держалась удивительно прямо, скрестив руки на груди. Она не хотела, чтобы в ее голосе прозвучало волнение.
— Дети, сегодня я хочу отпустить вас с занятий пораньше из-за плохой погоды. И не даю вам никакого домашнего задания. А то еще… все учебники у вас под дождем размокнут, как же мы будем заниматься? — слегка улыбнувшись сказала учительница. — Похоже, ливень зарядил надолго, а потому обещайте мне, что сразу же пойдете домой, а не станете слоняться по улицам, чтобы простудиться и заболеть. Вам все понятно? — и сделав паузу, она завершила. — Ну, хорошо, урок окончен. До свидания!
Дети, как обычно, шумной толпой выбежали из класса. Смех и щебетание долго были слышны под сводами храма, пока они одевались и выходили на улицу. Некоторые из учащихся обратили внимание на вошедшего в класс незнакомца, но поскольку всем поскорее хотелось домой, особо никто его рассматривать не стал. И через несколько минут в храме установилась тишина.
— Ну, привет, Адди! — сказал Роберт.
— Роберт? — сказала как-то удивленно Адди. Ее грудь пронзила острая боль…
Он сделал шаг вперед.
— Давненько мы не виделись.
— Да… — сказала Адди, присаживаясь за учительский стол.
— Ты все такая же, Аделаида.
В его темно-каштановой шевелюре пробивалась легкая седина. У Роберта были аккуратно подстриженные усики, пожалуй, не единственное новое в его внешности. Лицо его слегка прорезали морщинки.
— О тебе этого не скажешь, — честно ответила Адди.
— Да, я изменился. Адди тяжело вздохнула.
— Что ты здесь делаешь, Роберт?
— Я проездом. Еду в Орегон… Буду заниматься там частной юридической практикой… Моя овдовевшая тетушка живет там, и она утверждает, что в Орегоне масса возможностей для предприимчивых людей, как я. Кроме того, мне хотелось повидать нашу обширную страну. Когда я услышал, что ты живешь в штате Айдахо, я подумал, что поскольку это мне по пути в Орегон…
Это звучало так, будто бы он зашел к хорошей знакомой на соседней улице, чтобы выпить чайку. Это так было похоже на Роберта. Сдержанный, непоколебимый, деловой. Он почти не изменился.
Адди постепенно перестала волноваться, ее пульс успокоился. Чувство нереальности и легкое головокружение исчезли.
— Честно сказать, я не ожидала тебя увидеть еще раз. — Она расслабилась и опустила руки. — А как поживает Элиза?
Тень омрачила его лицо.
— Она… умерла прошлой зимой.
— О, прости, Роберт, мне очень жаль. Я не знала…
Он стоял напротив ее стола.
— Я слышал о твоем отце. Я тоже весьма сожалею. Я всегда восхищался Мэтью…
— Спасибо, Роберт.
Роберт не спеша оглядел комнату, пока их взгляды не встретились вновь.
— И все-таки ты в конце концов стала учительницей. Я всегда гадал: станешь ли ты ею или нет, — и он перешел на шепот. — Я часто вспоминал о тебе все эти годы. Я знаю, это может показаться безумием, Аделаида, после того, как прошло столько времени, но я очень хочу знать… Я хочу, чтобы ты мне сама сказала… Почему ты сделала это?
— Но я не понимаю, о чем ты? — растерянно спросила Адди.
— Конечно, знаешь. Я просто хочу знать, почему ты так внезапно отказалась со мною встречаться? Что тебя так настроило против меня? — Роберт покачал головой. — Что случилось? Что я сделал ужасного? Мы ведь никогда не ссорились, и ты никогда не давала мне поводов усомниться в том, что я тебе нравлюсь. Что произошло?