Страница:
Не могло быть никаких сомнений в том, что молодой человек яростно невзлюбил Боваллета. Он и не старался этого скрыть. Может быть, голубые глаза слишком явно насмехались над ним? Дон Диего считал себя утонченным кабальеро, но было ясно, что сэр Николас придерживается другого мнения. Сэр Николас кривил губы самым оскорбительным образом, он смеялся без какой-либо видимой причины. Вообще вел себя так, словно был уверен, что мало кто стоит даже кончика его мизинца. Его беспечные глаза, в которых всегда таился смех, похоже, спрашивали: «Хочешь драться со мной! Ну, что же, я готов, только вот жалеть тебя я не буду». Ходил он легким и широким шагом, чуть покачиваясь, будто у себя дома, и даже поворот его головы явственно выражал надменную насмешку. Дон Диего кипел при одной мысли о том, что эту гордую кровь можно будет выпустить.
Увидев шевалье среди гостей, дон Диего почувствовал, что сбываются его худшие подозрения. Поскольку его мать и слышать больше не хотела о его опасениях, он решил сам пристально следить за Доминикой, и оставался подле нее почти весь вечер. Она терпела его присутствие и надеялась, что Боваллет не будет приближаться к ней. Он вполне способен подойти к ним из простого озорства, подумала она, поймав его взгляд с другого конца комнаты. Просительно глядя на него, девушка попыталась передать ему свое предупреждение. Он состроил гримасу, но безоговорочно подчинился мольбе в ее взгляде. Накануне вечером, когда они встретились на одном из приемов, она хорошенько отругала его за поведение в Каса Карвальо. Она упрекала его, утверждая, что такая опасная игра приводит ее в трепет, а он целовал ее пальцы и клялся, что не будет больше так тревожить ее. Это не слишком успокоило девушку, потому что к этому времени донья Доминика поняла со всей очевидностью, что ее возлюбленный находит лукавое удовольствие, испытывая своенравное Провидение. Как бы то ни было, слова все же подействовали, ибо сегодня он держался от нее в стороне.
Доминику мучили неясные предчувствия — возможно, в этом было повинно присутствие столь ненавистного ей кузена, и, может, сознание того, что дон Диего следил за Боваллетом с плохо прикрытой ненавистью во взгляде. Она попыталась избавиться от назойливого родственника, но он не отставал, и ей стало ясно: он догадался о том, что девушка предпочитает видеть возле себя Боваллета. Наконец, явилось спасение в лице тетки, представившей Доминике чопорную девицу, которая, по ее словам, была счастлива познакомиться с той, что побывала в плену у знаменитого пирата.
Сэр Николас находился совсем рядом, а этой напыщенной девице понадобилось задавать кучу вопросов про Эль Боваллета. Донья Доминика старалась отвечать покороче, каждое мгновение опасаясь, что неосторожная шутка сэра Николаса приведет его к гибели. Рассказывая нетерпеливой собеседнице, что пират-дьявол вовсе не так уж плохо обращался с ней, Доминика заметила краешком глаза, что на губах сэра Николаса играет улыбка, значит, он прислушивался к ее словам.
— Ох, сеньорита, это просто чудо! — воскликнула чопорная девица. — Расскажите же мне, как выглядит этот ужасный человек?
— В самом деле, сеньора, рассказывать почти нечего, — нетерпеливо ответила Доминика. — Он такой же, как и все остальные. Я не заметила в нем ничего особенного.
— Но я слышала, — сказала разочарованная собеседница, — что он очень красив, да и смел, к тому же.
— Он симпатичен, — согласилась Доминика. — Но мне кажется, что здесь, в Испании, все слишком много говорят о нем. Он самая настоящая посредственность.
Боваллет повернулся к ним и весело приподнял левую бровь. Господи, только бы собеседник Боваллета ни о чем не догадался! Доминика решительно дернула плечом. Неужели он так и не перестанет бросать на нее такие легкомысленные веселые взгляды?
Чопорная девица, сильно разочарованная рассказом Доминики, заговорила о Сантьяго, задавая вопросы о тамошней жизни. В конце концов Доминика улизнула с доном Родригесом, который взял ее под руку и улыбнулся своей заискивающей улыбкой.
— Среди гостей, дорогое дитя, есть некто, с кем ты, возможно, будешь очень рада встретиться. Он совсем недавно прибыл из Сантьяго, и я думаю, ты его знаешь. — Дон Родригес таинственно понизил голос. — Увы, сейчас он в опале, но ты ведь не склонна обращать на это внимание, — сказал он, ведя ее в другой конец залы. — Он потерял свой корабль, но ты, скорее всего, в курсе дела, ведь это случилось незадолго до твоего возвращения домой. — Он направлялся к кучке людей, собравшихся у входа, не подозревая, какая буря бушует в душе его племянницы. Вот они, ее предчувствия! — Нельзя, конечно, не посочувствовать ему, его уж слишком обвиняют. При дворе он сейчас не в фаворе, моя дорогая, и я прошу тебя быть осторожнее, разговаривая с ним о его несчастье.
Она похолодела.
— Кто же это? — спросила она ровным голосом.
— А разве я тебе еще не сказал? Это дон Максим де Перинат, дитя. Он пытался разделаться с Эль Боваллетом, но… проиграл. Он говорил мне, что знал и тебя и твоего бедного отца. — Дон Родригес кашлянул и торопливо продолжал: — Конечно, не стоит упоминать о его поражении.
Перинат! Перинат в Испании, в этом самом доме, в одной с ними комнате! Когда она последний раз виделась с ним, Перинат заикался от волнения и с обезумевшими глазами твердил об английском дьяволе, который смеялся и шутил в самый разгар боя. Девушка напряглась, пытаясь передать ужасное известие Боваллету, вынудить его немедленно уходить, уходить, пока не разразилась буря. Она невольно повернула голову, стараясь разыскать его в толпе, но заметила только макушку и разворот широких плеч. Тем временем Перинат уже склонился над ее рукой, выражая соболезнования по поводу кончины ее отца.
Усилием воли она сбросила оцепенение и заставила себя говорить — только, чтобы удержать Перината возле себя, подальше от сэра Николаса, который стоял на другом конце залы, ничего не подозревая о притаившейся опасности. Она сама не знала, что говорить, надеясь найти способ предупредить Боваллета. Стоя перед Перинатом, она тщетно пыталась загородить от него Николаса; впервые в жизни она обрадовалась появлению своего кузена. Она тут же представила его Перинату, надеясь, что они разговорятся, а ей удастся ускользнуть и подбежать к Боваллету.
Дон Диего поклонился, Перинат приветливо заговорил с сыном старого знакомого. И тут в наступившей неожиданно тишине прозвенел веселый голос Боваллета, ясный, звонкий и до ужаса узнаваемый.
Перинат мгновенно вскинул голову, смолкнув на середине фразы.
— Madre de Dios, я знаю этот голос! Что это за наваждение?
Доминика принялась лихорадочно говорить о чем-то, но поздно. Перинат быстро выбежал вперед и, остолбенев, уставился на сэра Николаса, как человек, не верящий собственным глазам.
Сэр Николас спокойно разговаривал со своим андалусским другом. Онемев от ужаса, Доминика отметила его характерное движение головой, услышала веселый смех, который невозможно было забыть или спутать с любым другим.
— А! — это простое восклицание, вырвавшееся у дона Максима, заставило всех вздрогнуть. — Sandre de Dios[82], в уме ли я? Может, я сплю? Эль Боваллет!
Он почти выкрикнул это ненавистное имя. Сэр Николас мгновенно повернулся к нему, повинуясь инстинкту, но в этом не было ничего удивительного. Едва ли кто-либо из присутствовавших здесь мужчин не подпрыгнул при имени знаменитого разбойника.
Доминика заметила, как Боваллет быстро окинул взглядом группу гостей у дверей. Искра, на мгновение мелькнувшая в его глазах, показала, что он узнал прежнего соперника.
Дон Родригес был поражен, как и все остальные, но нашел в себе силы заговорить первым.
— Что вы сказали, Перинат? Вы с ума сошли? Кто… Что?…
— Это он! Это Боваллет, собственной персоной, говорю я вам! Sandre de Dios, разве я его не узнаю? Разве я не встречался с ним? Клянусь телом Христовым, мне никогда не забыть это лицо и этот смех! А, собака! А, мерзавец! Наконец, наконец!
Гости начали испуганно перешептываться: «Эль Боваллет, Эль Боваллет». Дрожащий палец Перината указывал прямо на сэра Николаса. Вокруг стали собираться удивленные гости; те же, кто стоял рядом с Боваллетом, поспешили отойти в сторону, многие потянулись к своим мечам. Один только сэр Николас стоял, как ни в чем не бывало, недоуменно приподняв брови и вопросительно оглядываясь.
— Но это же… это же шевалье де Гиз! — сказал кто-то неуверенно. — Как Эль Боваллет может оказаться в Испании?
— Говорю вам, это он! Это говорю я, Максим де Перинат, который сражался с ним лицом к лицу! — Перинат задыхался и путал слова. — Арестуйте его! Неужели вы позволите ему скрыться? Я готов поклясться на Святом Кресте — это Эль Боваллет!
— Все перенесенные неудачи явно плохо сказались на рассудке Перината, — прошептал андалусец.
Доминика сделала шаг вперед.
— Да что вы такое говорите, дон Максим? Какой же это Боваллет? — Голос ее казался слишком спокойным. — Уж я-то должна знать. Разумеется, это не он!
Дон Диего сзади схватил ее за запястье.
— А, дьявол, наконец-то я все понял! — воскликнул он яростно. — Это Эль Боваллет, и он твой любовник!
Раздалось удивленное шушуканье. Кто-то двинулся к дверям, чтобы преградить выход. Голос Боваллета без труда заглушил перешептывание.
— Клянусь жизнью Христовой, я польщен! — рассмеялся он. Замирающая от страха Доминика могла только восхититься веселой ровности его тона. Она была готова боготворить человека с такими стальными нервами. — Значит, вы принимаете меня за Эль Боваллета, сеньор?
— Собака, пират, что вечно смеется, разве это не так? Как ты смеешь смотреть мне прямо в лицо и утверждать, что ты — это не ты?
— Успокойтесь, голубчик. Вы или помешаны, или пьяны! Если я действительно Эль Боваллет, то, ради Бога, что же я делаю в Испании?
— Я верю ему! — дон Диего подошел к Перинату. — Нам кое-что известно об этом шевалье де Гизе! Я скажу тебе, собака, что ты собирался здесь делать! Пират! Ты надеялся похитить мою кузину! Теперь мне все ясно, ты найдешь смерть на кончике моего меча! — Проревев все это, он выхватил из ножен меч и ринулся вперед.
В мерцании свечей голубой молнией сверкнуло широкое лезвие. В руке Боваллета блеснул меч работы Сахагома из Толедо, он скрестил его с оружием дона Диего и отбил удар. Николас отскочил к стене и повернулся лицом к нападавшему. Доминика увидела, как блеснули в улыбке его зубы.
— Ну, что же, сударь, я жду вас! Может, на помощь дону Диего придет кто-нибудь еще? Если я и в самом деле Эль Боваллет, то вам трудновато будет со мной справиться!
— Отойдите, отойдите, это работа для меня! — вскричал Перинат, отталкивая дона Диего в сторону. — Скрести свой меч с моим еще раз, пират! Ты помнишь, какой скользкой была в тот раз палуба под нашими ногами? Ха, так ты помнишь, собака? — Зажав в одной руке меч, он выхватил другой рукой кинжал и стал медленно подходить к Боваллету.
— Успокойте вашего сумасшедшего, — сказал сэр Николас. — Я могу случайно ранить его. Так-то, сеньор! Только потише, и глядите в оба! — он заметил, как сбоку к нему подкрадывался дон Диего, и повернулся к нему, сдерживая Перината.
Новели, хозяин дома, сбросил, наконец, оцепенение, и кинулся вперед, вытаскивая на ходу меч.
— Как, еще один? — вскричал сэр Николас. — Отлично! Меня начали уважать!
— Стойте, стойте! — заорал Новели, разводя мечи в стороны. — Вы что, с ума сошли, Перинат? Успокойтесь, юный сеньор! Уймитесь, говорю вам! В моем доме! Позор! Позор вам обоим!
Боваллет стоял у стены, легко опираясь на меч и рассмеялся, словно эта сцена казалась ему донельзя забавной.
— Потише, сеньор Белая Борода, я еще здесь!
— Он смеется над вами! Вы же видите, он насмехается!!! — кричал Перинат, выйдя из себя. — Я докажу вам! Позовите стражу! Позовите стражу!
Диего вложил меч в ножны.
— Да, позовите стражу, — сказал он. — Мы должны в этом хорошенько разобраться. Эй, вы, там! Позовите стражу!
Новели быстро повернулся к нему.
— Вы, кажется, отдаете приказания в моем доме, дон Диего?
Но многие голоса поддержали это решение.
— Да, надо позвать стражу! Необходимо разобраться в этом деле, Новели! Если Перинат ошибся, шевалье простит его! Если же он говорит правду… Нет, зовите стражу!
Новели нерешительно смотрел на Боваллета, разрываясь между чувством долга хозяина и мучившими его подозрениями. Позади Боваллета уже стояли несколько человек, следившие за каждым его движением и готовые воспрепятствовать малейшей попытке к бегству. Боваллет не переставал улыбаться.
— Действительно, пошлите за стражей, сеньор, — предложил он.
— Шевалье, вы простите эту бестактность? — спросил Новели, совершенно потерявшись.
— Конечно, сеньор, — мягко ответил Боваллет. Взгляд его остановился на Доминике, рука поднялась к бородке и он, как бы ненароком, на мгновение приложил палец к губам. Заметив, что она опустила глаза, он понял — его намек усвоен.
Кто-то из слуг бросился звать стражу. Сэр Николас повернул голову и увидел группу людей, загораживавших от него двери.
— Бог ты мой, вы, верно, считаете этого Эль Боваллета отчаянным человеком, сеньоры? — произнес он.
Перинат вложил меч в ножны. Первый приступ безумной ярости миновал, теперь он говорил спокойно, но горько и убедительно.
— Вы и в самом деле отчаянный человек, если осмелились появиться в Испании, — сказал он. — Вы посмеялись надо мной и над всеми остальными, Боваллет, но хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Глаза Боваллета блеснули.
— Будьте уверены, последним посмеюсь я, — заверил он. — Вы говорите, я — Эль Боваллет, но еще один человек в этой же зале утверждает обратное. Кажется, сеньорита должна знать это наверняка.
— Как же, знает она! — вскричал дон Диего, не замечая предупреждающего взгляда своей матери. — Этим нас не обманешь, собака!
— Хватит, довольно, — вмешался Новели. — Допрос будете вести не вы, Диего. Успокойтесь, я приказываю! Если мы несправедливы к вам, шевалье, я надеюсь, когда все уляжется, вы будете снисходительны и только посмеетесь над нами.
— Можете быть в этом уверены, сеньор, — ответил сэр Николас. — Мы посмеемся вместе. Не волнуйтесь, все кончится хорошо, не сомневайтесь. — За дверями послышались шаги и звон шпор. — Ага, вот и стража! Да уж, теперь я вижу, каким опасным типом вы считаете этого Эль Боваллета! Бог ты мой, Кастильская стража[83], да еще целая дюжина!
Он был уже окружен. Лейтенант, явно удивляясь происходящему, неловко поклонился.
— Сеньор, я сожалею, но я вынужден просить вам отдать мне ваш меч. — Меч был тут же передан ему рукояткой вперед. — Сеньор, соблаговолите пойти с нами.
— С величайшим удовольствием, сеньор лейтенант, — ответил Боваллет. Он оглянулся на своего друга из Андалусии. — Дон Хуан, похоже, нам придется перенести игру в trucos[84], которую мы запланировали на завтра. Может быть, в ближайшее время я не смогу выполнить кое-какие свои обещания. Примите мои извинения. Но, что касается более поздних сроков, то все остается в силе. Сеньор, ведите меня!
Он вышел, плотно окруженный кольцом стражников, а Доминика все еще повторяла про себя слова: «Что же касается более поздних сроков, то все остается в силе… Все остается в силе… в силе…»
Глава XV
Увидев шевалье среди гостей, дон Диего почувствовал, что сбываются его худшие подозрения. Поскольку его мать и слышать больше не хотела о его опасениях, он решил сам пристально следить за Доминикой, и оставался подле нее почти весь вечер. Она терпела его присутствие и надеялась, что Боваллет не будет приближаться к ней. Он вполне способен подойти к ним из простого озорства, подумала она, поймав его взгляд с другого конца комнаты. Просительно глядя на него, девушка попыталась передать ему свое предупреждение. Он состроил гримасу, но безоговорочно подчинился мольбе в ее взгляде. Накануне вечером, когда они встретились на одном из приемов, она хорошенько отругала его за поведение в Каса Карвальо. Она упрекала его, утверждая, что такая опасная игра приводит ее в трепет, а он целовал ее пальцы и клялся, что не будет больше так тревожить ее. Это не слишком успокоило девушку, потому что к этому времени донья Доминика поняла со всей очевидностью, что ее возлюбленный находит лукавое удовольствие, испытывая своенравное Провидение. Как бы то ни было, слова все же подействовали, ибо сегодня он держался от нее в стороне.
Доминику мучили неясные предчувствия — возможно, в этом было повинно присутствие столь ненавистного ей кузена, и, может, сознание того, что дон Диего следил за Боваллетом с плохо прикрытой ненавистью во взгляде. Она попыталась избавиться от назойливого родственника, но он не отставал, и ей стало ясно: он догадался о том, что девушка предпочитает видеть возле себя Боваллета. Наконец, явилось спасение в лице тетки, представившей Доминике чопорную девицу, которая, по ее словам, была счастлива познакомиться с той, что побывала в плену у знаменитого пирата.
Сэр Николас находился совсем рядом, а этой напыщенной девице понадобилось задавать кучу вопросов про Эль Боваллета. Донья Доминика старалась отвечать покороче, каждое мгновение опасаясь, что неосторожная шутка сэра Николаса приведет его к гибели. Рассказывая нетерпеливой собеседнице, что пират-дьявол вовсе не так уж плохо обращался с ней, Доминика заметила краешком глаза, что на губах сэра Николаса играет улыбка, значит, он прислушивался к ее словам.
— Ох, сеньорита, это просто чудо! — воскликнула чопорная девица. — Расскажите же мне, как выглядит этот ужасный человек?
— В самом деле, сеньора, рассказывать почти нечего, — нетерпеливо ответила Доминика. — Он такой же, как и все остальные. Я не заметила в нем ничего особенного.
— Но я слышала, — сказала разочарованная собеседница, — что он очень красив, да и смел, к тому же.
— Он симпатичен, — согласилась Доминика. — Но мне кажется, что здесь, в Испании, все слишком много говорят о нем. Он самая настоящая посредственность.
Боваллет повернулся к ним и весело приподнял левую бровь. Господи, только бы собеседник Боваллета ни о чем не догадался! Доминика решительно дернула плечом. Неужели он так и не перестанет бросать на нее такие легкомысленные веселые взгляды?
Чопорная девица, сильно разочарованная рассказом Доминики, заговорила о Сантьяго, задавая вопросы о тамошней жизни. В конце концов Доминика улизнула с доном Родригесом, который взял ее под руку и улыбнулся своей заискивающей улыбкой.
— Среди гостей, дорогое дитя, есть некто, с кем ты, возможно, будешь очень рада встретиться. Он совсем недавно прибыл из Сантьяго, и я думаю, ты его знаешь. — Дон Родригес таинственно понизил голос. — Увы, сейчас он в опале, но ты ведь не склонна обращать на это внимание, — сказал он, ведя ее в другой конец залы. — Он потерял свой корабль, но ты, скорее всего, в курсе дела, ведь это случилось незадолго до твоего возвращения домой. — Он направлялся к кучке людей, собравшихся у входа, не подозревая, какая буря бушует в душе его племянницы. Вот они, ее предчувствия! — Нельзя, конечно, не посочувствовать ему, его уж слишком обвиняют. При дворе он сейчас не в фаворе, моя дорогая, и я прошу тебя быть осторожнее, разговаривая с ним о его несчастье.
Она похолодела.
— Кто же это? — спросила она ровным голосом.
— А разве я тебе еще не сказал? Это дон Максим де Перинат, дитя. Он пытался разделаться с Эль Боваллетом, но… проиграл. Он говорил мне, что знал и тебя и твоего бедного отца. — Дон Родригес кашлянул и торопливо продолжал: — Конечно, не стоит упоминать о его поражении.
Перинат! Перинат в Испании, в этом самом доме, в одной с ними комнате! Когда она последний раз виделась с ним, Перинат заикался от волнения и с обезумевшими глазами твердил об английском дьяволе, который смеялся и шутил в самый разгар боя. Девушка напряглась, пытаясь передать ужасное известие Боваллету, вынудить его немедленно уходить, уходить, пока не разразилась буря. Она невольно повернула голову, стараясь разыскать его в толпе, но заметила только макушку и разворот широких плеч. Тем временем Перинат уже склонился над ее рукой, выражая соболезнования по поводу кончины ее отца.
Усилием воли она сбросила оцепенение и заставила себя говорить — только, чтобы удержать Перината возле себя, подальше от сэра Николаса, который стоял на другом конце залы, ничего не подозревая о притаившейся опасности. Она сама не знала, что говорить, надеясь найти способ предупредить Боваллета. Стоя перед Перинатом, она тщетно пыталась загородить от него Николаса; впервые в жизни она обрадовалась появлению своего кузена. Она тут же представила его Перинату, надеясь, что они разговорятся, а ей удастся ускользнуть и подбежать к Боваллету.
Дон Диего поклонился, Перинат приветливо заговорил с сыном старого знакомого. И тут в наступившей неожиданно тишине прозвенел веселый голос Боваллета, ясный, звонкий и до ужаса узнаваемый.
Перинат мгновенно вскинул голову, смолкнув на середине фразы.
— Madre de Dios, я знаю этот голос! Что это за наваждение?
Доминика принялась лихорадочно говорить о чем-то, но поздно. Перинат быстро выбежал вперед и, остолбенев, уставился на сэра Николаса, как человек, не верящий собственным глазам.
Сэр Николас спокойно разговаривал со своим андалусским другом. Онемев от ужаса, Доминика отметила его характерное движение головой, услышала веселый смех, который невозможно было забыть или спутать с любым другим.
— А! — это простое восклицание, вырвавшееся у дона Максима, заставило всех вздрогнуть. — Sandre de Dios[82], в уме ли я? Может, я сплю? Эль Боваллет!
Он почти выкрикнул это ненавистное имя. Сэр Николас мгновенно повернулся к нему, повинуясь инстинкту, но в этом не было ничего удивительного. Едва ли кто-либо из присутствовавших здесь мужчин не подпрыгнул при имени знаменитого разбойника.
Доминика заметила, как Боваллет быстро окинул взглядом группу гостей у дверей. Искра, на мгновение мелькнувшая в его глазах, показала, что он узнал прежнего соперника.
Дон Родригес был поражен, как и все остальные, но нашел в себе силы заговорить первым.
— Что вы сказали, Перинат? Вы с ума сошли? Кто… Что?…
— Это он! Это Боваллет, собственной персоной, говорю я вам! Sandre de Dios, разве я его не узнаю? Разве я не встречался с ним? Клянусь телом Христовым, мне никогда не забыть это лицо и этот смех! А, собака! А, мерзавец! Наконец, наконец!
Гости начали испуганно перешептываться: «Эль Боваллет, Эль Боваллет». Дрожащий палец Перината указывал прямо на сэра Николаса. Вокруг стали собираться удивленные гости; те же, кто стоял рядом с Боваллетом, поспешили отойти в сторону, многие потянулись к своим мечам. Один только сэр Николас стоял, как ни в чем не бывало, недоуменно приподняв брови и вопросительно оглядываясь.
— Но это же… это же шевалье де Гиз! — сказал кто-то неуверенно. — Как Эль Боваллет может оказаться в Испании?
— Говорю вам, это он! Это говорю я, Максим де Перинат, который сражался с ним лицом к лицу! — Перинат задыхался и путал слова. — Арестуйте его! Неужели вы позволите ему скрыться? Я готов поклясться на Святом Кресте — это Эль Боваллет!
— Все перенесенные неудачи явно плохо сказались на рассудке Перината, — прошептал андалусец.
Доминика сделала шаг вперед.
— Да что вы такое говорите, дон Максим? Какой же это Боваллет? — Голос ее казался слишком спокойным. — Уж я-то должна знать. Разумеется, это не он!
Дон Диего сзади схватил ее за запястье.
— А, дьявол, наконец-то я все понял! — воскликнул он яростно. — Это Эль Боваллет, и он твой любовник!
Раздалось удивленное шушуканье. Кто-то двинулся к дверям, чтобы преградить выход. Голос Боваллета без труда заглушил перешептывание.
— Клянусь жизнью Христовой, я польщен! — рассмеялся он. Замирающая от страха Доминика могла только восхититься веселой ровности его тона. Она была готова боготворить человека с такими стальными нервами. — Значит, вы принимаете меня за Эль Боваллета, сеньор?
— Собака, пират, что вечно смеется, разве это не так? Как ты смеешь смотреть мне прямо в лицо и утверждать, что ты — это не ты?
— Успокойтесь, голубчик. Вы или помешаны, или пьяны! Если я действительно Эль Боваллет, то, ради Бога, что же я делаю в Испании?
— Я верю ему! — дон Диего подошел к Перинату. — Нам кое-что известно об этом шевалье де Гизе! Я скажу тебе, собака, что ты собирался здесь делать! Пират! Ты надеялся похитить мою кузину! Теперь мне все ясно, ты найдешь смерть на кончике моего меча! — Проревев все это, он выхватил из ножен меч и ринулся вперед.
В мерцании свечей голубой молнией сверкнуло широкое лезвие. В руке Боваллета блеснул меч работы Сахагома из Толедо, он скрестил его с оружием дона Диего и отбил удар. Николас отскочил к стене и повернулся лицом к нападавшему. Доминика увидела, как блеснули в улыбке его зубы.
— Ну, что же, сударь, я жду вас! Может, на помощь дону Диего придет кто-нибудь еще? Если я и в самом деле Эль Боваллет, то вам трудновато будет со мной справиться!
— Отойдите, отойдите, это работа для меня! — вскричал Перинат, отталкивая дона Диего в сторону. — Скрести свой меч с моим еще раз, пират! Ты помнишь, какой скользкой была в тот раз палуба под нашими ногами? Ха, так ты помнишь, собака? — Зажав в одной руке меч, он выхватил другой рукой кинжал и стал медленно подходить к Боваллету.
— Успокойте вашего сумасшедшего, — сказал сэр Николас. — Я могу случайно ранить его. Так-то, сеньор! Только потише, и глядите в оба! — он заметил, как сбоку к нему подкрадывался дон Диего, и повернулся к нему, сдерживая Перината.
Новели, хозяин дома, сбросил, наконец, оцепенение, и кинулся вперед, вытаскивая на ходу меч.
— Как, еще один? — вскричал сэр Николас. — Отлично! Меня начали уважать!
— Стойте, стойте! — заорал Новели, разводя мечи в стороны. — Вы что, с ума сошли, Перинат? Успокойтесь, юный сеньор! Уймитесь, говорю вам! В моем доме! Позор! Позор вам обоим!
Боваллет стоял у стены, легко опираясь на меч и рассмеялся, словно эта сцена казалась ему донельзя забавной.
— Потише, сеньор Белая Борода, я еще здесь!
— Он смеется над вами! Вы же видите, он насмехается!!! — кричал Перинат, выйдя из себя. — Я докажу вам! Позовите стражу! Позовите стражу!
Диего вложил меч в ножны.
— Да, позовите стражу, — сказал он. — Мы должны в этом хорошенько разобраться. Эй, вы, там! Позовите стражу!
Новели быстро повернулся к нему.
— Вы, кажется, отдаете приказания в моем доме, дон Диего?
Но многие голоса поддержали это решение.
— Да, надо позвать стражу! Необходимо разобраться в этом деле, Новели! Если Перинат ошибся, шевалье простит его! Если же он говорит правду… Нет, зовите стражу!
Новели нерешительно смотрел на Боваллета, разрываясь между чувством долга хозяина и мучившими его подозрениями. Позади Боваллета уже стояли несколько человек, следившие за каждым его движением и готовые воспрепятствовать малейшей попытке к бегству. Боваллет не переставал улыбаться.
— Действительно, пошлите за стражей, сеньор, — предложил он.
— Шевалье, вы простите эту бестактность? — спросил Новели, совершенно потерявшись.
— Конечно, сеньор, — мягко ответил Боваллет. Взгляд его остановился на Доминике, рука поднялась к бородке и он, как бы ненароком, на мгновение приложил палец к губам. Заметив, что она опустила глаза, он понял — его намек усвоен.
Кто-то из слуг бросился звать стражу. Сэр Николас повернул голову и увидел группу людей, загораживавших от него двери.
— Бог ты мой, вы, верно, считаете этого Эль Боваллета отчаянным человеком, сеньоры? — произнес он.
Перинат вложил меч в ножны. Первый приступ безумной ярости миновал, теперь он говорил спокойно, но горько и убедительно.
— Вы и в самом деле отчаянный человек, если осмелились появиться в Испании, — сказал он. — Вы посмеялись надо мной и над всеми остальными, Боваллет, но хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Глаза Боваллета блеснули.
— Будьте уверены, последним посмеюсь я, — заверил он. — Вы говорите, я — Эль Боваллет, но еще один человек в этой же зале утверждает обратное. Кажется, сеньорита должна знать это наверняка.
— Как же, знает она! — вскричал дон Диего, не замечая предупреждающего взгляда своей матери. — Этим нас не обманешь, собака!
— Хватит, довольно, — вмешался Новели. — Допрос будете вести не вы, Диего. Успокойтесь, я приказываю! Если мы несправедливы к вам, шевалье, я надеюсь, когда все уляжется, вы будете снисходительны и только посмеетесь над нами.
— Можете быть в этом уверены, сеньор, — ответил сэр Николас. — Мы посмеемся вместе. Не волнуйтесь, все кончится хорошо, не сомневайтесь. — За дверями послышались шаги и звон шпор. — Ага, вот и стража! Да уж, теперь я вижу, каким опасным типом вы считаете этого Эль Боваллета! Бог ты мой, Кастильская стража[83], да еще целая дюжина!
Он был уже окружен. Лейтенант, явно удивляясь происходящему, неловко поклонился.
— Сеньор, я сожалею, но я вынужден просить вам отдать мне ваш меч. — Меч был тут же передан ему рукояткой вперед. — Сеньор, соблаговолите пойти с нами.
— С величайшим удовольствием, сеньор лейтенант, — ответил Боваллет. Он оглянулся на своего друга из Андалусии. — Дон Хуан, похоже, нам придется перенести игру в trucos[84], которую мы запланировали на завтра. Может быть, в ближайшее время я не смогу выполнить кое-какие свои обещания. Примите мои извинения. Но, что касается более поздних сроков, то все остается в силе. Сеньор, ведите меня!
Он вышел, плотно окруженный кольцом стражников, а Доминика все еще повторяла про себя слова: «Что же касается более поздних сроков, то все остается в силе… Все остается в силе… в силе…»
Глава XV
Джошуа Диммок, неспешно прогуливавшийся в тени у Каса Новели, увидел достаточно для того, чтобы начать теребить кинжал. Он с трудом заставил себя успокоиться: «Потише, дружище, потише, — думал он. Один человек на свободе лучше, чем двое в клетке».
У него уже вошло в привычку бродить вокруг домов, в которых находился сэр Николас. Хозяин посмеивался над ним, но Джошуа только с умным видом прикладывал палец к носу.
— Я ищу, где прячутся неприятности, — объяснял он. — Мне вовсе не хочется, чтобы они сами ко мне заявились.
И вот сегодня все его опасения оправдались. Лакей, бросившийся звать «ginetes»[85], даже не подозревал, насколько близок был к смерти. Верный слуга быстро выхватил из ножен кинжал. Услышав переполох в доме, Джошуа сразу догадался, что дело неладно. Догадался он и о поручении опрометью бегущего лакея. Заколоть его, было делом одной минуты, но вот стоило ли? Джошуа спрятал кинжал: сэр Николас не одобрил бы такой поспешности.
Он даже понадеялся, что, может, зря переполошился, отступил подальше в тень и стал ждать. Они прошли так близко от него, что он мог бы дотронуться до них рукой. Из дома они вышли, ведя сэра Николаса под стражей.
— Ага, так значит, я все правильно разнюхал, — пробормотал Джошуа. — Что же дальше? — Он увидел, как сэр Николас бодро шагает между солдатами, услышал, как хозяин отпустил какую-то шутку и сам рассмеялся на нее. — Он отправляется прямиком на верную гибель! — застонал Джошуа, — Насмешник, насмешник! Неужели ты не взглянешь судьбе в лицо и не поймешь, что теперь ты крепко попался! — Он собрался с мыслями. — Давай, приятель! Сейчас не время хныкать!
Из темноты он уставился на парадную лестницу, где, возбужденно болтая, стояли два лакея. «Ну вот! мне уже ясен мой первый шаг. Поговорим-ка с этими бездельниками». Джошуа вышел из темноты и быстрой рысцой побежал к Каса Новели.
— Что происходит? — закричал он. — Стража в доме! Что такое? Ну и дела! — Он превратился в олицетворение любопытства и немедленно получил нужный ответ.
— Madre de Dios! — отозвался один из лакеев. — Говорят, это пират Эль Боваллет!
— Иисусе! — Джошуа отшатнулся и широко перекрестился. — Этот нарядный господин? Ты, что, смеешься надо мной? Расскажи-ка поподробней!
Первый лакей безнадежно покачал головой, ответил его товарищ, уже было приготовившийся войти в дом.
— Как, да ведь там адмирал Перинат, он сейчас что бешеная собака, — тут лакей показал большим пальцем за плечо; — Он-то и узнал этого шевалье.
Больше Джошуа ничего не было нужно. Лакеи ушли в дом, а Джошуа припустился в сторону Пуэрта дель Соль.
Он успел вовремя, солдаты еще не приходили в «Восходящее Солнце» обыскивать вещи его хозяина. Джошуа вошел с заднего хода, дождался, когда кухарка повернется к нему спиной, и, никем не замеченный, взлетел наверх.
В комнате он быстро принялся за работу. Камзолы, штаны, рубашки и башмаки были моментально выброшены из сундука.
— Сыграем в слугу-воришку, — подбадривал себя Джошуа. — Вот что значит иметь голову на плечах! — Он разыскал шкатулку сэра Николаса и взломал ее лезвием своего кинжала. — Ага, вот так. Забираем деньги, кое-какие бумаги, которые еще могут нам пригодиться, а шкатулочку бросим, пусть полюбуются на грабеж. Ха, а это что такое? — Он развернул пропуск на имя шевалье де Гиза. — Не спеши, Джошуа, это они должны найти. Думаю, этот пропуск больше не понадобится, а вот сэру Николасу очень даже может помочь. — Он оглянулся, увидел на полу куртку, выброшенную им из сундука, засунул пропуск во внутренний карман и повесил ее на самый дальний крючок в шкафу. — Ага, слуга-воришка искал пропуск, да не нашел. Вам это еще может пригодиться, хозяин. — Он отошел от шкафа. — Веселей, Джошуа! Все еще может хорошо кончиться. А теперь надо упаковать вещи.
Он увязал в сверток столько одежды сэра Николаса, сколько мог унести, надежно спрятал у себя под рубашкой драгоценности, а из своих вещей взял только самое необходимое. Занимаясь всем этим, Джошуа нервно поглядывал из окна и прислушивался, но различал только голос кабатчика. Это его успокоило. Два аккуратных узла уже стояли около двери, но Джошуа Диммоку этого показалось мало. Напоследок он решил попрактиковаться в создании беспорядка, в чем весьма преуспел. Сундучок, который он только что опустошил, был снова заперт, а затем взломан. Джошуа швырнул туда скомканный камзол, пару чулок и сапог.
— Вот как надо действовать! Жуликоватый слуга разграбил все добро хозяина. Ах, хозяин, вы еще поблагодарите Господа, что именно я служу вам! — Он отступил назад, созерцая комнату. — На редкость славная работа, готов поклясться! Что еще? Господи помилуй! А меч-то! — Он хлопнул себя по лбу и бросился доставать меч со дна большого шкафа возле стены. Наконец, меч тоже был извлечен — прекрасное творение Феррара, изящный, прочный, с прямым лезвием и рукояткой в виде двух позолоченных ракушек. «Мой удар верен!» — прочитал Джошуа. — Да уж, можете быть уверены!
Был уже поздний вечер, в таверне все давно затихло. Джошуа вполне мог выбраться отсюда незаметно, но вместо этого он предпочел столкнуться в коридоре с сонным кабатчиком. Беглец очень естественно вздрогнул и выругался по-французски.
— Sangdieu![86] — В руку кабатчика тут же закатился дукат[87]. — Ты меня не видел! — прошипел Джошуа. — Ясно?
— Я тебя прекрасно вижу! — кабатчик даже рот разинул от удивления.
— Да нет, ты меня не понял. Слушай! — Он приблизил губы к уху кабатчика и зашептал: — Болтают, будто мой хозяин влип. Понимаешь теперь? Его-то скоро выпустят, в этом я не сомневаюсь, да только я не собираюсь этого дожидаться. — Он хитро подмигнул. — В Пикардии[88] есть небольшая ферма, а там — моя девушка, просто пальчики оближешь; конечно, если есть чем позвенеть в кармане. — Он похлопал по мешочкам с деньгами, которые висели у него на поясе. — Нет, матерь Божья, такой возможности я не упущу!
Кабатчик наконец все понял и отшатнулся.
— Как так? Твоего хозяина засадили?
— Да, болтают, будто он Эль Боваллет. Хо-хо, вот так разговоры! Кто это, интересно, его оговорил? Всей Франции известно, что это шевалье де Гиз. Хотя, не мое это дело, вот что. Сейчас я мчусь прямиком к границе, а что до моего хозяина — так счастливого ему освобождения.
Кабатчик только замигал ему вслед. Он тряхнул головой, постарался собраться с мыслями. Пока он копался, Джошуа и след простыл.
Еще одному человеку после ареста сэра Николаса пришлось начать тонкую игру. Собравшиеся в доме Новели вскоре разошлись, но сначала все столпились вокруг Доминики — послушать, что еще она может сказать.
Она, как могла, пыталась облегчить положение сэра Николаса. Девушка приободрилась, начала обмахиваться веером, ее бледные губы изобразили наконец недоверчивую улыбку.
— Сеньоры, я ничего не могу добавить к тому, что уже сказала. Если этот человек и в самом деле Эль Боваллет, то он очень изменился с тех пор, как я его видела! Действительно, шевалье немного похож на него… Но разве это повод, чтобы хватать человека? Слышали бы вы только, как этот пират ужасно говорит по-испански! — Она звонко рассмеялась, увидела рядом свою тетку и повернулась к ней. — Ну, сеньора, похоже, вашему шевалье и в самом деле не повезло сегодня! — Она понизила голос и значительно посмотрела на всех. — Перинат… С тех пор, как он потерял свой корабль, он … немного странноват… — Девушка сокрушенно покачала головой.
Дон Диего собрался что-то сказать, но мать не дала ему заговорить.
— Я уже давно так не веселилась… — протянула она. — Пожалуй, мне уже пора домой. Думаю, утром мы узнаем новости. Пойдем, моя дорогая. Вы следуете за нами, дон Диего?
Тот нетерпеливо отмахнулся, горя желанием тут же вступить в обсуждение.
— Я скоро вернусь, сеньора. Не ждите меня. Донья Беатриса повела племянницу попрощаться с хозяйкой дома.
Доминика прекрасно понимала, что главное сражение еще впереди. По дороге домой донья Беатриса молчала, предоставив изливать душу дону Родригесу. Он восклицал, удивлялся, выражал свое полное недоумение. Племянница изредка вставляла в его речь подходящее словечко.
Наконец они подъехали к Каса Карвальо. Донья Беатриса вместе со своей племянницей поднялась наверх и прошла в ее комнату. Доминика была совершенно спокойна. Теперь они узнают, чей ум сильнее и изворотливее.
Донья Беатриса тяжело опустилась в кресло у окна.
— Так вот как все обстоит на самом деле! — сказала она снисходительно. — Какой у тебя смелый возлюбленный, моя дорогая! Да, я была одурачена! Должно быть, я старею, — она горестно покачала головой.
— Бог мой, сеньора, и вы тоже верите этому? — презрительно поинтересовалась Доминика.
— Не совершай ошибки, моя милая, — спокойно посоветовала донья Беатриса. — Я от души желаю ему успеха. Диего оказался на редкость проницателен, правда? Да, сегодня вечером многие перепугались до смерти? Скажу одно — «Браво, Эль Боваллет!» Как бы то ни было, ты поедешь в деревню, — она улыбнулась. — очень, очень романтическое приключение, моя милая. Жаль только, что оно ничем не кончилось.
Доминика прижала ладони к вискам.
— От ваших слов у меня просто голова кружится! — пожаловалась она. — Чтобы я полюбила пирата? Помилуй Бог, сеньора, в чем еще вы сможете меня обвинить?
У него уже вошло в привычку бродить вокруг домов, в которых находился сэр Николас. Хозяин посмеивался над ним, но Джошуа только с умным видом прикладывал палец к носу.
— Я ищу, где прячутся неприятности, — объяснял он. — Мне вовсе не хочется, чтобы они сами ко мне заявились.
И вот сегодня все его опасения оправдались. Лакей, бросившийся звать «ginetes»[85], даже не подозревал, насколько близок был к смерти. Верный слуга быстро выхватил из ножен кинжал. Услышав переполох в доме, Джошуа сразу догадался, что дело неладно. Догадался он и о поручении опрометью бегущего лакея. Заколоть его, было делом одной минуты, но вот стоило ли? Джошуа спрятал кинжал: сэр Николас не одобрил бы такой поспешности.
Он даже понадеялся, что, может, зря переполошился, отступил подальше в тень и стал ждать. Они прошли так близко от него, что он мог бы дотронуться до них рукой. Из дома они вышли, ведя сэра Николаса под стражей.
— Ага, так значит, я все правильно разнюхал, — пробормотал Джошуа. — Что же дальше? — Он увидел, как сэр Николас бодро шагает между солдатами, услышал, как хозяин отпустил какую-то шутку и сам рассмеялся на нее. — Он отправляется прямиком на верную гибель! — застонал Джошуа, — Насмешник, насмешник! Неужели ты не взглянешь судьбе в лицо и не поймешь, что теперь ты крепко попался! — Он собрался с мыслями. — Давай, приятель! Сейчас не время хныкать!
Из темноты он уставился на парадную лестницу, где, возбужденно болтая, стояли два лакея. «Ну вот! мне уже ясен мой первый шаг. Поговорим-ка с этими бездельниками». Джошуа вышел из темноты и быстрой рысцой побежал к Каса Новели.
— Что происходит? — закричал он. — Стража в доме! Что такое? Ну и дела! — Он превратился в олицетворение любопытства и немедленно получил нужный ответ.
— Madre de Dios! — отозвался один из лакеев. — Говорят, это пират Эль Боваллет!
— Иисусе! — Джошуа отшатнулся и широко перекрестился. — Этот нарядный господин? Ты, что, смеешься надо мной? Расскажи-ка поподробней!
Первый лакей безнадежно покачал головой, ответил его товарищ, уже было приготовившийся войти в дом.
— Как, да ведь там адмирал Перинат, он сейчас что бешеная собака, — тут лакей показал большим пальцем за плечо; — Он-то и узнал этого шевалье.
Больше Джошуа ничего не было нужно. Лакеи ушли в дом, а Джошуа припустился в сторону Пуэрта дель Соль.
Он успел вовремя, солдаты еще не приходили в «Восходящее Солнце» обыскивать вещи его хозяина. Джошуа вошел с заднего хода, дождался, когда кухарка повернется к нему спиной, и, никем не замеченный, взлетел наверх.
В комнате он быстро принялся за работу. Камзолы, штаны, рубашки и башмаки были моментально выброшены из сундука.
— Сыграем в слугу-воришку, — подбадривал себя Джошуа. — Вот что значит иметь голову на плечах! — Он разыскал шкатулку сэра Николаса и взломал ее лезвием своего кинжала. — Ага, вот так. Забираем деньги, кое-какие бумаги, которые еще могут нам пригодиться, а шкатулочку бросим, пусть полюбуются на грабеж. Ха, а это что такое? — Он развернул пропуск на имя шевалье де Гиза. — Не спеши, Джошуа, это они должны найти. Думаю, этот пропуск больше не понадобится, а вот сэру Николасу очень даже может помочь. — Он оглянулся, увидел на полу куртку, выброшенную им из сундука, засунул пропуск во внутренний карман и повесил ее на самый дальний крючок в шкафу. — Ага, слуга-воришка искал пропуск, да не нашел. Вам это еще может пригодиться, хозяин. — Он отошел от шкафа. — Веселей, Джошуа! Все еще может хорошо кончиться. А теперь надо упаковать вещи.
Он увязал в сверток столько одежды сэра Николаса, сколько мог унести, надежно спрятал у себя под рубашкой драгоценности, а из своих вещей взял только самое необходимое. Занимаясь всем этим, Джошуа нервно поглядывал из окна и прислушивался, но различал только голос кабатчика. Это его успокоило. Два аккуратных узла уже стояли около двери, но Джошуа Диммоку этого показалось мало. Напоследок он решил попрактиковаться в создании беспорядка, в чем весьма преуспел. Сундучок, который он только что опустошил, был снова заперт, а затем взломан. Джошуа швырнул туда скомканный камзол, пару чулок и сапог.
— Вот как надо действовать! Жуликоватый слуга разграбил все добро хозяина. Ах, хозяин, вы еще поблагодарите Господа, что именно я служу вам! — Он отступил назад, созерцая комнату. — На редкость славная работа, готов поклясться! Что еще? Господи помилуй! А меч-то! — Он хлопнул себя по лбу и бросился доставать меч со дна большого шкафа возле стены. Наконец, меч тоже был извлечен — прекрасное творение Феррара, изящный, прочный, с прямым лезвием и рукояткой в виде двух позолоченных ракушек. «Мой удар верен!» — прочитал Джошуа. — Да уж, можете быть уверены!
Был уже поздний вечер, в таверне все давно затихло. Джошуа вполне мог выбраться отсюда незаметно, но вместо этого он предпочел столкнуться в коридоре с сонным кабатчиком. Беглец очень естественно вздрогнул и выругался по-французски.
— Sangdieu![86] — В руку кабатчика тут же закатился дукат[87]. — Ты меня не видел! — прошипел Джошуа. — Ясно?
— Я тебя прекрасно вижу! — кабатчик даже рот разинул от удивления.
— Да нет, ты меня не понял. Слушай! — Он приблизил губы к уху кабатчика и зашептал: — Болтают, будто мой хозяин влип. Понимаешь теперь? Его-то скоро выпустят, в этом я не сомневаюсь, да только я не собираюсь этого дожидаться. — Он хитро подмигнул. — В Пикардии[88] есть небольшая ферма, а там — моя девушка, просто пальчики оближешь; конечно, если есть чем позвенеть в кармане. — Он похлопал по мешочкам с деньгами, которые висели у него на поясе. — Нет, матерь Божья, такой возможности я не упущу!
Кабатчик наконец все понял и отшатнулся.
— Как так? Твоего хозяина засадили?
— Да, болтают, будто он Эль Боваллет. Хо-хо, вот так разговоры! Кто это, интересно, его оговорил? Всей Франции известно, что это шевалье де Гиз. Хотя, не мое это дело, вот что. Сейчас я мчусь прямиком к границе, а что до моего хозяина — так счастливого ему освобождения.
Кабатчик только замигал ему вслед. Он тряхнул головой, постарался собраться с мыслями. Пока он копался, Джошуа и след простыл.
Еще одному человеку после ареста сэра Николаса пришлось начать тонкую игру. Собравшиеся в доме Новели вскоре разошлись, но сначала все столпились вокруг Доминики — послушать, что еще она может сказать.
Она, как могла, пыталась облегчить положение сэра Николаса. Девушка приободрилась, начала обмахиваться веером, ее бледные губы изобразили наконец недоверчивую улыбку.
— Сеньоры, я ничего не могу добавить к тому, что уже сказала. Если этот человек и в самом деле Эль Боваллет, то он очень изменился с тех пор, как я его видела! Действительно, шевалье немного похож на него… Но разве это повод, чтобы хватать человека? Слышали бы вы только, как этот пират ужасно говорит по-испански! — Она звонко рассмеялась, увидела рядом свою тетку и повернулась к ней. — Ну, сеньора, похоже, вашему шевалье и в самом деле не повезло сегодня! — Она понизила голос и значительно посмотрела на всех. — Перинат… С тех пор, как он потерял свой корабль, он … немного странноват… — Девушка сокрушенно покачала головой.
Дон Диего собрался что-то сказать, но мать не дала ему заговорить.
— Я уже давно так не веселилась… — протянула она. — Пожалуй, мне уже пора домой. Думаю, утром мы узнаем новости. Пойдем, моя дорогая. Вы следуете за нами, дон Диего?
Тот нетерпеливо отмахнулся, горя желанием тут же вступить в обсуждение.
— Я скоро вернусь, сеньора. Не ждите меня. Донья Беатриса повела племянницу попрощаться с хозяйкой дома.
Доминика прекрасно понимала, что главное сражение еще впереди. По дороге домой донья Беатриса молчала, предоставив изливать душу дону Родригесу. Он восклицал, удивлялся, выражал свое полное недоумение. Племянница изредка вставляла в его речь подходящее словечко.
Наконец они подъехали к Каса Карвальо. Донья Беатриса вместе со своей племянницей поднялась наверх и прошла в ее комнату. Доминика была совершенно спокойна. Теперь они узнают, чей ум сильнее и изворотливее.
Донья Беатриса тяжело опустилась в кресло у окна.
— Так вот как все обстоит на самом деле! — сказала она снисходительно. — Какой у тебя смелый возлюбленный, моя дорогая! Да, я была одурачена! Должно быть, я старею, — она горестно покачала головой.
— Бог мой, сеньора, и вы тоже верите этому? — презрительно поинтересовалась Доминика.
— Не совершай ошибки, моя милая, — спокойно посоветовала донья Беатриса. — Я от души желаю ему успеха. Диего оказался на редкость проницателен, правда? Да, сегодня вечером многие перепугались до смерти? Скажу одно — «Браво, Эль Боваллет!» Как бы то ни было, ты поедешь в деревню, — она улыбнулась. — очень, очень романтическое приключение, моя милая. Жаль только, что оно ничем не кончилось.
Доминика прижала ладони к вискам.
— От ваших слов у меня просто голова кружится! — пожаловалась она. — Чтобы я полюбила пирата? Помилуй Бог, сеньора, в чем еще вы сможете меня обвинить?