Страница:
Филипп наклонил голову.
— Вы правильно поступили, сеньор.
В кабинет вошел лакей и замер в ожидании пока Филипп не спеша писал подробную записку. Перо его двигалось медленно, но упорно. Не поднимая глаз, он заметил:
— Но такой отчаянный человек, как ваш бывший пленник может, не задумываясь, украсть лошадь. Необходимо немедленно послать гонца к границе.
— Осмелюсь смиренно предложить также, сир, послать гонцов в порты, особенно в Виго и Сантандер, — добавил комендант.
— Гонцы будут немедленно посланы, — спокойно ответил Филипп, — во все, без исключения, порты. Мы должны помнить, дон Кристобаль, что имеем дело с человеком, в распоряжении которого — все силы тьмы.
На этот раз дон Кристобаль только уважительно наклонил голову.
Отец Аллен, молча слушавший весь разговор, подошел к королю.
— Ваше величество не забыли, что остается слуга?
Голова короля работала медленно, но он ничего не забывал.
— Слуга сбежал, отец, — ответил он убежденно.
Отец Аллен поклонился.
— Или нас заставили в это поверить, сир. Филипп обдумал его слова. Тень раздражения скользнула по его лицу.
— Не думаю, что вы оказали мне услугу, не сообщив об этом раньше, — сказал он и сделал знак секретарю, чтобы тот начал писать под его диктовку.
Все депеши были, наконец, готовы. Гонцы бросились к границе и во все порты, независимо от их размеров. По всей Испании вот-вот распространится новость, что знаменитый пират скрывается где-то поблизости. Филипп откинулся в кресле с улыбкой удовлетворения на тонких губах.
— Он попадется в ловушку, — сказал он мягко. — Скоро мы затянем силой.
Далеко не все разделяли оптимизм Филиппа. Перинат, узнав на следующий день о побеге узника, взвился от смертельного унижения и предсказал группе пораженных слушателей, что никакие предпринимаемые меры не приведут к поимке Боваллета.
— Задержать его и позволить ему ускользнуть! — кипел Перинат. — Его надо было заковать в кандалы и не спускать с него глаз ни на минуту! Что вы о нем знаете? Ничего!!! А я знаю, да, я знаю его! Но меня не послушали! Дьявол, сатана! Колдун! Он опять исчез!
Новели прекратил этот страстный монолог.
— Ему не уйти далеко. В каждом порту выставлена стража. Граница будет перекрыта прежде, чем он успеет до нее добраться. Даже если он опередит гонцов, он не найдет пропуска.
Перинат, как пророк, поднял руку.
— Вы можете закрывать порты, перекрывать границу, но это все бесполезно! Схватить его и позволить ему скрыться! — Он свирепо оглядел собравшихся. — Порты! Граница! Зачем он приехал в Испанию? Вы, что же, не слышали истинную причину, которую нам сообщил Карвальо? Где сейчас донья Доминика де Рада?
— Как же, она на пути в Васконосу, — ответил кто-то. — Но…
— Так пусть король немедленно посылает за ним туда! — закричал Перинат.
— Поздно! Слишком поздно! Негодяй ушел, говорю вам! — еще один человек присоединился к собравшимся, глаза его были беспокойны и растеряны, пальцы нервно крутили шнурки камзола. Дон Родригес де Карвальо, был в весьма плачевном состоянии. Он разделял общий ужас и не знал, что и подумать. Он боялся за жизнь сына, за безопасность племянницы, и даже не смел заикнуться о возможном маршруте Эль Боваллета из опасения впутать в это дело Доминику. Дон Родригес пришел узнать, что говорили о побеге. Страх и беспокойство мучили его, он подождал и услышал только последние слова Перината. Тот сразу набросился на него.
— А, вы пришли вовремя, Карвальо! Ответьте мне, разве этот пират не собирается похитить вашу племянницу?
Дон Родригес перепугался и, заикаясь, пробормотал:
— Не думаю… Не могу даже такое предположить. Она совершенно ясно отказалась от такой мысли. Может быть, мы ошибаемся? На что Эль Боваллет может надеяться в Испании?
— Он сам во всем признался, — вмешался Аранда. — В тот вечер, когда я впервые встретил его, он осмелился произнести собственное имя! Вы помните, Лоса? Он сказал, что если бы Эль Боваллет стоял на его месте, он бы все равно смеялся. Какое нахальство! Какая наглость! Можно только удивляться!
Перинат, поглощенный одной-единственной идеей, перебил его.
— Мы теряем время! Королю надо немедленно сообщить обо всем! Карвальо, это вы должны предупредить его!
Дон Родригес окончательно растерялся.
— Если вы считаете это необходимым, сеньоры… Но я не могу согласиться с вами. Никак не могу предположить, что моя племянница может быть увлечена им. Она своевольна, это так, но она не в состоянии забыться настолько, чтобы… Короче, сеньоры, если Эль Боваллет и вправду имеет на нее какие-то виды, то это против ее воли.
— Против ее воли? Зачем же она тогда заявила, что не узнала его? — взорвался Перинат. — Девушка околдована!
Лоса поднял палец, призывая Перината к молчанию.
— Я думаю, королю необходимо сообщить, что донья Доминика следует в Васконосу, и что Эль Боваллет вполне может последовать за ней, — сказал он.
— Хорошо, сеньор, хорошо… Если думаете, что я не отниму попусту время его величества, — ответил несчастный дон Родригес.
Он отправился к королю и столкнулся там с доном Кристобалем де Порресом, пришедшим сообщить, что поиски Эль Боваллета в Мадриде не увенчались успехом. Дон Родригес неуклюже рассказал королю, что заставило его прийти к его величеству, и постарался убедить Филиппа, что сам он не верит в эти глупые сказки.
Филипп медленно обдумал все, что ему сообщили. Первое, что он сказал, было:
— Это бросает тяжелые подозрения на донью Доминику. Необходимо расследование. Почему мне не сообщили, что донья Доминика покинула Мадрид?
Дон Родригес поспешил заверить, что он как раз шел к королю с этой новостью.
За этим последовало долгое совещание. Медленно и методично Филипп разобрался во всем. Когда его пунктуальный мозг переварил всю информацию, король повернулся к Порресу, которому не терпелось загладить свою вину.
— Мы доверяем это дело вам, сеньор, — сказал он.
Дон Кристобаль поклонился.
— Благодарю Ваше Величество. Я немедленно вышлю отряд на север. Прошу у вас позволения удалиться, сир!
Филипп жестом отпустил его, комендант поцеловал ему руку и быстро вышел, не желая терять ни минуты.
Прошло не более получаса, а отряд Кастильской стражи уже отправился на север. В их задачу входило любой ценой добраться до Васконосы раньше Эль Боваллета. Подставы[100] не были подготовлены, но солдаты должны были менять лошадей на любых почтовых станциях. Они имели право безвозмездно забирать даже чужих коней. Лейтенант Круза, поклявшийся схватить человека, так изящно ускользнувшего от него, был назначен командиром этого небольшого отряда. Людям Крузы было приказано не прекращать ни на минуту бешеной скачки на север.
Глава XX
Глава XXI
— Вы правильно поступили, сеньор.
В кабинет вошел лакей и замер в ожидании пока Филипп не спеша писал подробную записку. Перо его двигалось медленно, но упорно. Не поднимая глаз, он заметил:
— Но такой отчаянный человек, как ваш бывший пленник может, не задумываясь, украсть лошадь. Необходимо немедленно послать гонца к границе.
— Осмелюсь смиренно предложить также, сир, послать гонцов в порты, особенно в Виго и Сантандер, — добавил комендант.
— Гонцы будут немедленно посланы, — спокойно ответил Филипп, — во все, без исключения, порты. Мы должны помнить, дон Кристобаль, что имеем дело с человеком, в распоряжении которого — все силы тьмы.
На этот раз дон Кристобаль только уважительно наклонил голову.
Отец Аллен, молча слушавший весь разговор, подошел к королю.
— Ваше величество не забыли, что остается слуга?
Голова короля работала медленно, но он ничего не забывал.
— Слуга сбежал, отец, — ответил он убежденно.
Отец Аллен поклонился.
— Или нас заставили в это поверить, сир. Филипп обдумал его слова. Тень раздражения скользнула по его лицу.
— Не думаю, что вы оказали мне услугу, не сообщив об этом раньше, — сказал он и сделал знак секретарю, чтобы тот начал писать под его диктовку.
Все депеши были, наконец, готовы. Гонцы бросились к границе и во все порты, независимо от их размеров. По всей Испании вот-вот распространится новость, что знаменитый пират скрывается где-то поблизости. Филипп откинулся в кресле с улыбкой удовлетворения на тонких губах.
— Он попадется в ловушку, — сказал он мягко. — Скоро мы затянем силой.
Далеко не все разделяли оптимизм Филиппа. Перинат, узнав на следующий день о побеге узника, взвился от смертельного унижения и предсказал группе пораженных слушателей, что никакие предпринимаемые меры не приведут к поимке Боваллета.
— Задержать его и позволить ему ускользнуть! — кипел Перинат. — Его надо было заковать в кандалы и не спускать с него глаз ни на минуту! Что вы о нем знаете? Ничего!!! А я знаю, да, я знаю его! Но меня не послушали! Дьявол, сатана! Колдун! Он опять исчез!
Новели прекратил этот страстный монолог.
— Ему не уйти далеко. В каждом порту выставлена стража. Граница будет перекрыта прежде, чем он успеет до нее добраться. Даже если он опередит гонцов, он не найдет пропуска.
Перинат, как пророк, поднял руку.
— Вы можете закрывать порты, перекрывать границу, но это все бесполезно! Схватить его и позволить ему скрыться! — Он свирепо оглядел собравшихся. — Порты! Граница! Зачем он приехал в Испанию? Вы, что же, не слышали истинную причину, которую нам сообщил Карвальо? Где сейчас донья Доминика де Рада?
— Как же, она на пути в Васконосу, — ответил кто-то. — Но…
— Так пусть король немедленно посылает за ним туда! — закричал Перинат.
— Поздно! Слишком поздно! Негодяй ушел, говорю вам! — еще один человек присоединился к собравшимся, глаза его были беспокойны и растеряны, пальцы нервно крутили шнурки камзола. Дон Родригес де Карвальо, был в весьма плачевном состоянии. Он разделял общий ужас и не знал, что и подумать. Он боялся за жизнь сына, за безопасность племянницы, и даже не смел заикнуться о возможном маршруте Эль Боваллета из опасения впутать в это дело Доминику. Дон Родригес пришел узнать, что говорили о побеге. Страх и беспокойство мучили его, он подождал и услышал только последние слова Перината. Тот сразу набросился на него.
— А, вы пришли вовремя, Карвальо! Ответьте мне, разве этот пират не собирается похитить вашу племянницу?
Дон Родригес перепугался и, заикаясь, пробормотал:
— Не думаю… Не могу даже такое предположить. Она совершенно ясно отказалась от такой мысли. Может быть, мы ошибаемся? На что Эль Боваллет может надеяться в Испании?
— Он сам во всем признался, — вмешался Аранда. — В тот вечер, когда я впервые встретил его, он осмелился произнести собственное имя! Вы помните, Лоса? Он сказал, что если бы Эль Боваллет стоял на его месте, он бы все равно смеялся. Какое нахальство! Какая наглость! Можно только удивляться!
Перинат, поглощенный одной-единственной идеей, перебил его.
— Мы теряем время! Королю надо немедленно сообщить обо всем! Карвальо, это вы должны предупредить его!
Дон Родригес окончательно растерялся.
— Если вы считаете это необходимым, сеньоры… Но я не могу согласиться с вами. Никак не могу предположить, что моя племянница может быть увлечена им. Она своевольна, это так, но она не в состоянии забыться настолько, чтобы… Короче, сеньоры, если Эль Боваллет и вправду имеет на нее какие-то виды, то это против ее воли.
— Против ее воли? Зачем же она тогда заявила, что не узнала его? — взорвался Перинат. — Девушка околдована!
Лоса поднял палец, призывая Перината к молчанию.
— Я думаю, королю необходимо сообщить, что донья Доминика следует в Васконосу, и что Эль Боваллет вполне может последовать за ней, — сказал он.
— Хорошо, сеньор, хорошо… Если думаете, что я не отниму попусту время его величества, — ответил несчастный дон Родригес.
Он отправился к королю и столкнулся там с доном Кристобалем де Порресом, пришедшим сообщить, что поиски Эль Боваллета в Мадриде не увенчались успехом. Дон Родригес неуклюже рассказал королю, что заставило его прийти к его величеству, и постарался убедить Филиппа, что сам он не верит в эти глупые сказки.
Филипп медленно обдумал все, что ему сообщили. Первое, что он сказал, было:
— Это бросает тяжелые подозрения на донью Доминику. Необходимо расследование. Почему мне не сообщили, что донья Доминика покинула Мадрид?
Дон Родригес поспешил заверить, что он как раз шел к королю с этой новостью.
За этим последовало долгое совещание. Медленно и методично Филипп разобрался во всем. Когда его пунктуальный мозг переварил всю информацию, король повернулся к Порресу, которому не терпелось загладить свою вину.
— Мы доверяем это дело вам, сеньор, — сказал он.
Дон Кристобаль поклонился.
— Благодарю Ваше Величество. Я немедленно вышлю отряд на север. Прошу у вас позволения удалиться, сир!
Филипп жестом отпустил его, комендант поцеловал ему руку и быстро вышел, не желая терять ни минуты.
Прошло не более получаса, а отряд Кастильской стражи уже отправился на север. В их задачу входило любой ценой добраться до Васконосы раньше Эль Боваллета. Подставы[100] не были подготовлены, но солдаты должны были менять лошадей на любых почтовых станциях. Они имели право безвозмездно забирать даже чужих коней. Лейтенант Круза, поклявшийся схватить человека, так изящно ускользнувшего от него, был назначен командиром этого небольшого отряда. Людям Крузы было приказано не прекращать ни на минуту бешеной скачки на север.
Глава XX
Карета, увозившая Доминику из Мадрида, продвигалась на север со всей возможной скоростью. Четверку лошадей, тянувших экипаж, меняли на каждой станции. Когда донья Беатриса, столь ленивая от природы, решалась, наконец, куда-нибудь ехать, она предпочитала двигаться как можно быстрее. Крыша кареты была украшена развевающимися на ветру перьями, на окнах висели кожаные отодвигающиеся занавески, а под красную бархатную обивку сидений были подложены мягкие подушки. Корпус кареты был изготовлен по последней моде и подвешен на петлях из крепкой кожи: такая конструкция немного помогала облегчить тяготы путешествия. Внутри кареты помещались не только обе дамы, но и их камеристки, а также множество свертков и тюков. Сзади несколько лакеев вели вьючных лошадей, сбоку ехала охрана дома Карвальо в ливреях с гербами своего хозяина, так что вид у путешественников был бравый и величественный.
Подставы были заранее приготовлены на каждой станции. В экипаж впрягались только самые сильные лошади фламандской породы. Выносливые животные быстро уносили карету все дальше от столицы.
Почтовая дорога изобиловала рытвинами, застывшая грязь была намертво пропечена горячим солнцем. Временами дорога тянулась по необъятной равнине, а иногда превращалась в узкую горную тропу, и путешественникам приходилось впрягать еще четверку лошадей, чтобы подняться в гору. Ночевали они в тавернах, но карета останавливалась только тогда, когда становилось слишком темно. Едва светало, как путешествие продолжалось. Доминика попыталась узнать причину такой спешки, но тетка лишь улыбнулась и сказала:
— Я просто предпочитаю не затягивать эту утомительную поездку, милая.
Донья Беатриса старалась рассеять дорожную скуку, постоянно подпуская в разговоре лукавые намеки на Боваллета, остававшегося в столице. Тетка лукавила только из-за прислушивавшихся камеристок, но девушка отлично понимала, к чему она клонит.
Спасаясь от тряски в самом углу кареты, Доминика не терялась и отвечала. Возражения ее частенько попадали в точку. Донья Беатриса тихо посмеивалась, трепала девушку по щеке, но не теряла спокойствия.
Вскоре Доминика потребовала свободы и заявила о своем желании проехать часть пути верхом. Сиденье подпрыгивающей и качающейся кареты, сказала она, страшно наскучило ей. Она хочет, чтобы утром для нее оседлали лошадь.
— Как же ты беспокойна, милая! — сказала донья Беатриса. — Ради Бога, делай, что хочешь. Молодая кровь никак не может успокоиться? Вот только не знаю, прилично ли это?
— Меня никто не увидит, тетя. К тому же, я не привыкла, чтобы меня держали взаперти, — ответила Доминика.
— Вот это верно, — согласилась донья Беатриса и погрузилась в дремоту.
На следующее утро желание девушки было выполнено. Ей даже не пришлось бороться за право проехаться верхом. Донья Беатриса только выразила сожаление, что с ними не было дона Диего, который мог бы сопровождать ее, и велела груму поехать вместе с молодой хозяйкой.
На сердце у Доминики лежала тяжесть, и она постаралась утешиться свободой и ездой. С тех пор, как они с отцом вернулись в Испанию, ей не часто удавалось поездить верхом. Она бесстрашно скакала, вынуждая грума мчаться за ней во весь опор. Наконец, с раскрасневшимся от ветра лицом, она натянула поводья, дала лошади минутку передохнуть и легким галопом вернулась к подскакивающей на ухабах карете.
Тетка велела отдернуть занавески и приветствовала ее вопросительным взглядом.
— Настоящая Диана[101]. Ты что же, пыталась ускакать от меня?
Доминика поправила непокорный локон, выбившийся из-под капюшона.
— Нет, сеньора, не думаю, что мне бы это удалось, — ответила она откровенно.
Скоро она заняла свое место в карете, но с этих пор было решено, что она сможет ездить верхом, когда ей захочется. Лошадь под дамским седлом всегда держалась для нее наготове.
Оказываясь вдали от тетки, Доминика могла, наконец, предаться своим горестным мыслям. Даже оптимизм Джошуа не смог рассеять ее страхи. Она чувствовала себя предательницей, бросившей Боваллета в беде. С другой стороны, чего она могла достичь, оставаясь в Мадриде? На допросе она, конечно, стала бы выгораживать Боваллета со всей изворотливостью женского ума, но ее решили не трогать. О, если бы она была мужчиной, тогда она могла бы по-иному защитить его! Глаза ее загорались при одной мысли об этом, но девушка только крепче сжимала хлыст.
Если бы она могла надеяться на то, что сэру Николасу удастся вырваться из крепости! Девушка представляла, как Боваллет скачет во весь опор, пришпоривая горячего коня, как нагоняет их величественную кавалькаду. Ей виделось, как блеснет его меч, как он подхватит ее с седла и, торжествуя, умчится прочь. Доминике пришлось смахнуть с глаз набежавшие слезы — веселый возлюбленный был схвачен и брошен в тюрьму, он уже не приедет за ней.
На десятый день пути до Васконосы оставалась всего одна станция. Усталые лакеи тихонько ругались:
— Можно подумать, за нами гонится сам дьявол.
Доминика подслушала эту фразу. Наверное, только дьявол может помочь сэру Николасу в его безвыходном положении.
Они подъехали к речке, через которую предстояло перебраться вброд. Карета, накреняясь, спустилась к песчаной отмели, воды мелкого потока заплескали о колеса экипажа. Лошадь Доминики заартачилась и пошла боком, но девушка заставила ее войти в воду. Благополучно перебравшись на тот берег, Доминика поднялась по склону и натянула поводья, поджидая карету, колеса которой, похоже застряли в илистом дне, так что лошади напрасно выбивались из сил. Вокруг суетились слуги — они толкались, жестикулировали и спорили. Наконец было решено впрячь еще двух верховых лошадей и попытаться вытянууь застрявший экипаж.
С севера, позади Доминики, послышался стук лошадиных копыт. Она повернула голову и увидела, как к ним, ventre a terre[102], мчится отряд всадников в масках. Тревожно вскрикнув, Доминика развернула лошадь и быстро спустилась к застрявшей карете.
— Бандиты! — воскликнула она. — Отряд людей в масках! По коням!
Слуги бросили карету, двое охранников вскочили на коней, а кучер достал мушкет. Донья Беатриса откинулась на сиденье.
— Ты сказала «бандиты», моя дорогая? Не могу этому поверить!
— Люди в масках, сеньора. Я ничего не знаю, но то, что я увидела, мне не понравилось.
Донья Беатриса оглядела охранников и зевнула.
— Ну, моя милая, даже, если это и бандиты, у нас достаточно сил, чтобы хорошенько наказать их. Не бойся.
— Я ничуть и не боюсь, — с достоинством ответила Доминика.
Всадники уже появились на вершине склона — это были люди в широких плащах, их лица закрывали маски из темного шелка. Раздался выстрел, блеснула сталь — бандиты вступили в схватку с телохранителями доньи Беатрисы.
Доминике показалось, что их никак не меньше шести человек, но в такое melee[103] она не могла разобрать точно. Несмотря на свой испуг, девушка не могла не обратить внимания, что схватка происходила очень уж театрально. Звучали пистолетные выстрелы, сверкали мечи, но никто еще не был даже ранен.
Донья Беатриса перестала обмахиваться веером. Выпрямившись и придерживаясь одной рукой за борт накренившейся кареты, она пристально наблюдала за странной борьбой и судорожно соображала.
Доминику охватил необъяснимый страх. Она направила лошадь поближе к карете.
— Сеньора… тетя… что это? — неуверенно спросила она.
— Вот как раз об этом я и думаю, — спокойно ответила донья Беатриса. — С трудом верится, что эти люди — разбойники.
Двое нападавших оказались совсем рядом, и не успела Доминика опомниться, как грубая рука схватила поводья ее лошади. Девушка наотмашь ударила хлыстом по лицу в маске. Тонкий кожаный ремень разорвал шелк, и она увидала небритый подбородок, мясистый нос и быстро вздувавшийся рубец от удара. В ту же секунду хлыст был вырван из рук Доминики. Она крикнула, обращаясь к охранникам:
— Ко мне! Ко мне, трусы! — Но охрана уже безропотно сдавала оружие. Среди них не было ни одного убитого, ни одного раненого. — Помогите же мне, предатели! — яростно вскричала Доминика.
Донья Беатриса привстала на месте, словно собиралась выйти из кареты. Но через минуту она снова опустилась на сиденье, не спуская глаз со всадника в маске, который стоял чуть в стороне от остальных. Она заметила, как он повернул голову и отдал приказ одному из своих людей. Расслышать его слова донья Беатриса не могла, да в этом и не было нужды. Женщина всегда узнает своего сына.
Рука ее медленно потянулась за веером, она задумчиво посмотрела на племянницу, которую, вместе с ее лошадью уводили вверх по склону. Довольно бесчестный и низкий поступок. Как только Диего смог придумать такой постыдный план. Слегка пожимая плечами, донья Беатриса нерешительно покусала ноготь. Остановить их или нет? У нее не было никаких сомнений, одно ее слово тут же усмирит Диего, но вот должна ли она произнести это слово? Грубый фарс, но, может, ее сын не нашел другого, более верного пути заставить свою племянницу повиноваться.
Донья Беатриса повела плечами, соглашаясь с такой неизбежностью. Пусть Диего поступает, как ему угодно — мужчина не станет меньше нравиться девушке, если проявит некоторую силу. Она посмотрела на перепуганную камеристку.
— Прошу тебя, успокойся, — сказала она. — Это не нападение, ты ничего не добьешься своими воплями.
Старая Кармелита подняла трясущийся палец.
— Сеньора, сеньора, они уводят сеньориту!
— Я не слепая, — ответила донья Беатриса. — Но я ничего не могу поделать. Будь добра, успокойся.
Всадники в масках взяли Доминику в кольцо, поднялись на вершину холма и через мгновение скрылись из виду.
Один из охранников подъехал к карете, бормоча что-то нечленораздельное.
— Полагаю, вы поняли, что натворили, — резко обратилась к нему донья Беатриса. — Можете не считать меня за идиотку. Сколько дон Диего заплатил вам за эту работу?
Начальник охраны переступал с ноги на ногу, пытаясь что-то сказать.
— Вы болван, — произнесла донья Беатриса, вновь обретая невозмутимое спокойствие. Веером она поманила кучера. — Куда мой сын повез донью Доминику? — лениво поинтересовалась она.
— Сеньора… То есть… Я не знаю… — заикаясь, пробормотал кучер.
— Очень советую тебе говорить правду, — сказала донья Беатриса.
Кучер взглянул на нее и не решился перечить.
— В охотничий домик, сеньора!
— А! — проговорила донья Беатриса. — А кто там из слуг?
— Сеньора, там только Луис, камердинер молодого сеньора.
— Вы меня удивляете, — протянула дама. — Представление окончено, быстро вытягивайте карету из воды!
Подставы были заранее приготовлены на каждой станции. В экипаж впрягались только самые сильные лошади фламандской породы. Выносливые животные быстро уносили карету все дальше от столицы.
Почтовая дорога изобиловала рытвинами, застывшая грязь была намертво пропечена горячим солнцем. Временами дорога тянулась по необъятной равнине, а иногда превращалась в узкую горную тропу, и путешественникам приходилось впрягать еще четверку лошадей, чтобы подняться в гору. Ночевали они в тавернах, но карета останавливалась только тогда, когда становилось слишком темно. Едва светало, как путешествие продолжалось. Доминика попыталась узнать причину такой спешки, но тетка лишь улыбнулась и сказала:
— Я просто предпочитаю не затягивать эту утомительную поездку, милая.
Донья Беатриса старалась рассеять дорожную скуку, постоянно подпуская в разговоре лукавые намеки на Боваллета, остававшегося в столице. Тетка лукавила только из-за прислушивавшихся камеристок, но девушка отлично понимала, к чему она клонит.
Спасаясь от тряски в самом углу кареты, Доминика не терялась и отвечала. Возражения ее частенько попадали в точку. Донья Беатриса тихо посмеивалась, трепала девушку по щеке, но не теряла спокойствия.
Вскоре Доминика потребовала свободы и заявила о своем желании проехать часть пути верхом. Сиденье подпрыгивающей и качающейся кареты, сказала она, страшно наскучило ей. Она хочет, чтобы утром для нее оседлали лошадь.
— Как же ты беспокойна, милая! — сказала донья Беатриса. — Ради Бога, делай, что хочешь. Молодая кровь никак не может успокоиться? Вот только не знаю, прилично ли это?
— Меня никто не увидит, тетя. К тому же, я не привыкла, чтобы меня держали взаперти, — ответила Доминика.
— Вот это верно, — согласилась донья Беатриса и погрузилась в дремоту.
На следующее утро желание девушки было выполнено. Ей даже не пришлось бороться за право проехаться верхом. Донья Беатриса только выразила сожаление, что с ними не было дона Диего, который мог бы сопровождать ее, и велела груму поехать вместе с молодой хозяйкой.
На сердце у Доминики лежала тяжесть, и она постаралась утешиться свободой и ездой. С тех пор, как они с отцом вернулись в Испанию, ей не часто удавалось поездить верхом. Она бесстрашно скакала, вынуждая грума мчаться за ней во весь опор. Наконец, с раскрасневшимся от ветра лицом, она натянула поводья, дала лошади минутку передохнуть и легким галопом вернулась к подскакивающей на ухабах карете.
Тетка велела отдернуть занавески и приветствовала ее вопросительным взглядом.
— Настоящая Диана[101]. Ты что же, пыталась ускакать от меня?
Доминика поправила непокорный локон, выбившийся из-под капюшона.
— Нет, сеньора, не думаю, что мне бы это удалось, — ответила она откровенно.
Скоро она заняла свое место в карете, но с этих пор было решено, что она сможет ездить верхом, когда ей захочется. Лошадь под дамским седлом всегда держалась для нее наготове.
Оказываясь вдали от тетки, Доминика могла, наконец, предаться своим горестным мыслям. Даже оптимизм Джошуа не смог рассеять ее страхи. Она чувствовала себя предательницей, бросившей Боваллета в беде. С другой стороны, чего она могла достичь, оставаясь в Мадриде? На допросе она, конечно, стала бы выгораживать Боваллета со всей изворотливостью женского ума, но ее решили не трогать. О, если бы она была мужчиной, тогда она могла бы по-иному защитить его! Глаза ее загорались при одной мысли об этом, но девушка только крепче сжимала хлыст.
Если бы она могла надеяться на то, что сэру Николасу удастся вырваться из крепости! Девушка представляла, как Боваллет скачет во весь опор, пришпоривая горячего коня, как нагоняет их величественную кавалькаду. Ей виделось, как блеснет его меч, как он подхватит ее с седла и, торжествуя, умчится прочь. Доминике пришлось смахнуть с глаз набежавшие слезы — веселый возлюбленный был схвачен и брошен в тюрьму, он уже не приедет за ней.
На десятый день пути до Васконосы оставалась всего одна станция. Усталые лакеи тихонько ругались:
— Можно подумать, за нами гонится сам дьявол.
Доминика подслушала эту фразу. Наверное, только дьявол может помочь сэру Николасу в его безвыходном положении.
Они подъехали к речке, через которую предстояло перебраться вброд. Карета, накреняясь, спустилась к песчаной отмели, воды мелкого потока заплескали о колеса экипажа. Лошадь Доминики заартачилась и пошла боком, но девушка заставила ее войти в воду. Благополучно перебравшись на тот берег, Доминика поднялась по склону и натянула поводья, поджидая карету, колеса которой, похоже застряли в илистом дне, так что лошади напрасно выбивались из сил. Вокруг суетились слуги — они толкались, жестикулировали и спорили. Наконец было решено впрячь еще двух верховых лошадей и попытаться вытянууь застрявший экипаж.
С севера, позади Доминики, послышался стук лошадиных копыт. Она повернула голову и увидела, как к ним, ventre a terre[102], мчится отряд всадников в масках. Тревожно вскрикнув, Доминика развернула лошадь и быстро спустилась к застрявшей карете.
— Бандиты! — воскликнула она. — Отряд людей в масках! По коням!
Слуги бросили карету, двое охранников вскочили на коней, а кучер достал мушкет. Донья Беатриса откинулась на сиденье.
— Ты сказала «бандиты», моя дорогая? Не могу этому поверить!
— Люди в масках, сеньора. Я ничего не знаю, но то, что я увидела, мне не понравилось.
Донья Беатриса оглядела охранников и зевнула.
— Ну, моя милая, даже, если это и бандиты, у нас достаточно сил, чтобы хорошенько наказать их. Не бойся.
— Я ничуть и не боюсь, — с достоинством ответила Доминика.
Всадники уже появились на вершине склона — это были люди в широких плащах, их лица закрывали маски из темного шелка. Раздался выстрел, блеснула сталь — бандиты вступили в схватку с телохранителями доньи Беатрисы.
Доминике показалось, что их никак не меньше шести человек, но в такое melee[103] она не могла разобрать точно. Несмотря на свой испуг, девушка не могла не обратить внимания, что схватка происходила очень уж театрально. Звучали пистолетные выстрелы, сверкали мечи, но никто еще не был даже ранен.
Донья Беатриса перестала обмахиваться веером. Выпрямившись и придерживаясь одной рукой за борт накренившейся кареты, она пристально наблюдала за странной борьбой и судорожно соображала.
Доминику охватил необъяснимый страх. Она направила лошадь поближе к карете.
— Сеньора… тетя… что это? — неуверенно спросила она.
— Вот как раз об этом я и думаю, — спокойно ответила донья Беатриса. — С трудом верится, что эти люди — разбойники.
Двое нападавших оказались совсем рядом, и не успела Доминика опомниться, как грубая рука схватила поводья ее лошади. Девушка наотмашь ударила хлыстом по лицу в маске. Тонкий кожаный ремень разорвал шелк, и она увидала небритый подбородок, мясистый нос и быстро вздувавшийся рубец от удара. В ту же секунду хлыст был вырван из рук Доминики. Она крикнула, обращаясь к охранникам:
— Ко мне! Ко мне, трусы! — Но охрана уже безропотно сдавала оружие. Среди них не было ни одного убитого, ни одного раненого. — Помогите же мне, предатели! — яростно вскричала Доминика.
Донья Беатриса привстала на месте, словно собиралась выйти из кареты. Но через минуту она снова опустилась на сиденье, не спуская глаз со всадника в маске, который стоял чуть в стороне от остальных. Она заметила, как он повернул голову и отдал приказ одному из своих людей. Расслышать его слова донья Беатриса не могла, да в этом и не было нужды. Женщина всегда узнает своего сына.
Рука ее медленно потянулась за веером, она задумчиво посмотрела на племянницу, которую, вместе с ее лошадью уводили вверх по склону. Довольно бесчестный и низкий поступок. Как только Диего смог придумать такой постыдный план. Слегка пожимая плечами, донья Беатриса нерешительно покусала ноготь. Остановить их или нет? У нее не было никаких сомнений, одно ее слово тут же усмирит Диего, но вот должна ли она произнести это слово? Грубый фарс, но, может, ее сын не нашел другого, более верного пути заставить свою племянницу повиноваться.
Донья Беатриса повела плечами, соглашаясь с такой неизбежностью. Пусть Диего поступает, как ему угодно — мужчина не станет меньше нравиться девушке, если проявит некоторую силу. Она посмотрела на перепуганную камеристку.
— Прошу тебя, успокойся, — сказала она. — Это не нападение, ты ничего не добьешься своими воплями.
Старая Кармелита подняла трясущийся палец.
— Сеньора, сеньора, они уводят сеньориту!
— Я не слепая, — ответила донья Беатриса. — Но я ничего не могу поделать. Будь добра, успокойся.
Всадники в масках взяли Доминику в кольцо, поднялись на вершину холма и через мгновение скрылись из виду.
Один из охранников подъехал к карете, бормоча что-то нечленораздельное.
— Полагаю, вы поняли, что натворили, — резко обратилась к нему донья Беатриса. — Можете не считать меня за идиотку. Сколько дон Диего заплатил вам за эту работу?
Начальник охраны переступал с ноги на ногу, пытаясь что-то сказать.
— Вы болван, — произнесла донья Беатриса, вновь обретая невозмутимое спокойствие. Веером она поманила кучера. — Куда мой сын повез донью Доминику? — лениво поинтересовалась она.
— Сеньора… То есть… Я не знаю… — заикаясь, пробормотал кучер.
— Очень советую тебе говорить правду, — сказала донья Беатриса.
Кучер взглянул на нее и не решился перечить.
— В охотничий домик, сеньора!
— А! — проговорила донья Беатриса. — А кто там из слуг?
— Сеньора, там только Луис, камердинер молодого сеньора.
— Вы меня удивляете, — протянула дама. — Представление окончено, быстро вытягивайте карету из воды!
Глава XXI
Всадники плотным кольцом обступили Доминику. Напрасно она пыталась натянуть поводья и остановить лошадь — поводья выхватили из ее рук, как она этому ни противилась. Доминика нагнулась в седле, стараясь дотянуться до человека, который вел лошадь. Он расхохотался, попросил ее успокоиться и продолжал двигаться.
Девушка всхлипывала от бессильной ярости.
— Кто вы? — задыхаясь, спросила она. — Что вам от меня нужно? Отвечайте!
Никто не ответил на ее вопросы. Она растерянно оглядела лица в масках, но никого не узнала. Тогда она взглянула вперед, чтобы понять, куда они направляются, и увидела, что процессия свернула с дороги и принялась поспешно взбираться по невысокому склону, направляясь к лесу.
В лесу бандитам пришлось замедлить свой ход — камни, корни и ветви деревьев мешали двигаться вперед. Едва заметная дорожка вела через лес, насколько Доминика могла понять, в направлении Васконосы.
Откуда-то появился еще один человек и поехал бок о бок с ней. Доминика уставилась на него, увидела тонкую руку в элегантной перчатке, почувствовала приторный запах мускуса. Холодная ярость охватила ее настолько, что она потеряла дар речи. Доминика долго собиралась с силами и, наконец, произнесла с презрением:
— Можете снять маску, доблестный кузен. Я узнала вас.
Тот слегка рассмеялся и поднял руку, чтобы снять маску.
— Прелестнейшая кузина, я рад вас приветствовать! — сказал он, кланяясь ей с высокого седла.
Девушка сквозь зубы ответила ему.
— Если я не ошибаюсь, сеньор, наша встреча будет недолгой.
— Я уверен, вы ошибаетесь, прекрасная кузина, — возразил он и снова рассмеялся.
Некоторое время все ехали молча. Вскоре дон Диего взял поводья ее лошади из рук одного из своих помощников.
— Дозвольте мне сопровождать вас, дитя мое!
— Кажется, у меня нет выбора, сеньор. Они поехали впереди отряда.
— Вы сами вынудили меня, Доминика, — тихо сказал дон Диего.
Она коротко рассмеялась. Теперь ее презрение к кузену было оправдано со всех точек зрения.
— Помилуйте, — воскликнула она. — Так вот что вами движет!
— Мною движет моя любовь к вам! — сказал он, смешавшись от презрения, проскальзывающего в ее голосе.
— Редкостная любовь, я понимаю!
— Любовь, которая не знает препятствий! Я отчаянно влюблен в вас. Вы не должны плохо думать обо мне.
— Я вообще не думаю о вас, — ответила девушка. — Я не принимаю вас в расчет.
Брови дона Диего сошлись на переносице.
— Я докажу вам, что это не так, Доминика. Она зевнула.
— Вы презираете меня, — сказал он, — но я люблю вас. Вы насмехались надо мной, обижали меня, были со мной холодны, но теперь я возьмусь за вас сильной рукой!
Доминика сверкнула глазами и насмешливо скривила губы:
— Сильная рука! Это у вас-то! — Она легонько ударила его перчаткой. — Стыдитесь, я могла бы рассказать вам о действительно сильной руке!
Дон Диего залился краской.
— Вы выдаете себя, Доминика. Значит, рука Боваллета подходит вам больше? Утешает только то, что никакая рука уже не спасет его от позорного столба и костра!
Девушка надменно посмотрела на кузена.
— Вы бредите. Вы просто смешны. Матерь Божья, как же вы мне противны!
— Вам недолго осталось так говорить, — ответил он.
— Значит, вскоре я избавлюсь от вас? Благодарение Богу!
Дон Диего злобно посмотрел на Доминику.
— Кто же освободит вас, сеньорита? Не ваш ли прекрасный Боваллет, которого так удачно упекли за решетку?
— Не знаю, сеньор, — ответила она беззаботно. — Думаю, шевалье де Гиз был бы рад услужить мне, окажись он на свободе.
— Очень уклончивый ответ, — сказал кузен. — Знайте, я разгадал ваш секрет в тот самый вечер, когда его забрали. Зачем же вы упрямитесь?
Девушка пожала плечами.
— Почему я должна разделять ваши навязчивые идеи, кузен. Значит, этот план вы разработали сообща со своей матерью?
— Дражайшая кузина, воздавайте почести тому, кто их заслужил. Замысел принадлежит мне и только мне.
— Вы удивляете меня, сеньор. Я и не думала, что у вас хватит сил на такое дерзкое похищение.
— Я не так глуп, как вы думаете, — быстро отозвался он. — Если вам понравилось общество флибустьера, то вам должно понравиться и это приключение.
— Возможно, будь на месте похитителя кто-нибудь другой, — снисходительно ответила Доминика.
Дон Диего уязвленно дернул плечом.
— Вы ничего не добьетесь такими разговорами, кузина.
Воцарилось молчание. Доминика поняла, куда ее везут — в охотничий домик, который был частью ее же поместья в Васконосе. Кузен силой везет ее в дом, расположенный менее, чем в пяти милях от усадьбы, где остановится ее тетка! Это показалось Доминике вершиной всех оскорблений. Щеки ее запылали, она чуть не заскрежетала зубами от обиды.
Наконец, они подъехали к домику, и кузен помог ей сойти с седла. Оглядевшись, девушка заметила, что отряд в масках куда-то исчез. Одно оскорбление за другим. Она догадалась, что бандитов изображали слуги из поместья, и могла себе представить, какими двусмысленными шутками они сопровождают сейчас рассказы о сегодняшнем приключении. Гнев захлестнул Доминику и полностью вытеснил страх.
Луис, камердинер дона Диего, вышел им навстречу, низко кланяясь. Немного поразмыслив, девушка быстро прошла мимо него в холл охотничьего домика.
Диего, вошедший следом, увидел, как она нетерпеливо притопывает ногой, стоя около изящного столика.
— Прелестнейшая кузина, вы на редкость хороши во гневе, — сообщил он ей. — Наверху для вас приготовлена комната. Сожалею, что не могу предложить вам услуги камеристки и перемену платья. По первому же вашему требованию Луис привезет все, что вы пожелаете из усадьбы.
— Ваша заботливость просто поражает, кузен, — сказала Доминика. — Благодарю вас, но я не собираюсь долго здесь оставаться. Я была бы очень рада узнать поподробнее о ваших планах.
Камердинер между тем предусмотрительно убрался на кухню, оставив Доминику наедине с кузеном.
— Я полагал, вам уже известно, дитя мое, что я собираюсь на вас жениться.
— А-а-а, значит, так ухаживают за девушками в Испании, сеньор?
Он подошел ближе.
— За такими девушками, как вы, Доминика, можно ухаживать только так.
— Боюсь, я должна разочаровать вас, сеньор. Со мной этот номер не пройдет.
Он улыбнулся.
— Вы устали с дороги, все эти переживания утомили вас. Давайте мириться и позвольте мне сопроводить вас в вашу комнату. Мы еще успеем поговорить, когда вы отдохнете.
Доминика проигнорировала его протянутую руку и повернулась к лестнице. Он прав — ей необходимо собраться и тщательно продумать план обороны. Она понимала, что ей грозит немалая опасность, теперь ей понадобится вся ее изворотливость. Более того, возможно, ей удастся убежать. Донья Беатриса может уступить и позволить своему сыну бесчестить ее, как ему вздумается, но Доминика была больше, чем уверена, что тетка побоится сама принять активное участие в таком позорном мероприятии. Надо склонить тетку на свою сторону, тогда все быстро уладится.
Однако от этой, пока еще очень туманной идеи пришлось отказаться. Дон Диего, поднявшийся вместе с ней к дверям ее комнаты, которая выходила в крохотный садик позади домика, достал из кармана ключ.
— Простите мне такую невежливость, дорогая кузина, но я вынужден запереть вас. Через час я приду просить вас разделить со мной ужин.
Она не ответила, опасаясь, что голос выдаст ее. Грудь ее бурно вздымалась. Круто повернувшись на каблучках, она вошла в комнату.
Девушка всхлипывала от бессильной ярости.
— Кто вы? — задыхаясь, спросила она. — Что вам от меня нужно? Отвечайте!
Никто не ответил на ее вопросы. Она растерянно оглядела лица в масках, но никого не узнала. Тогда она взглянула вперед, чтобы понять, куда они направляются, и увидела, что процессия свернула с дороги и принялась поспешно взбираться по невысокому склону, направляясь к лесу.
В лесу бандитам пришлось замедлить свой ход — камни, корни и ветви деревьев мешали двигаться вперед. Едва заметная дорожка вела через лес, насколько Доминика могла понять, в направлении Васконосы.
Откуда-то появился еще один человек и поехал бок о бок с ней. Доминика уставилась на него, увидела тонкую руку в элегантной перчатке, почувствовала приторный запах мускуса. Холодная ярость охватила ее настолько, что она потеряла дар речи. Доминика долго собиралась с силами и, наконец, произнесла с презрением:
— Можете снять маску, доблестный кузен. Я узнала вас.
Тот слегка рассмеялся и поднял руку, чтобы снять маску.
— Прелестнейшая кузина, я рад вас приветствовать! — сказал он, кланяясь ей с высокого седла.
Девушка сквозь зубы ответила ему.
— Если я не ошибаюсь, сеньор, наша встреча будет недолгой.
— Я уверен, вы ошибаетесь, прекрасная кузина, — возразил он и снова рассмеялся.
Некоторое время все ехали молча. Вскоре дон Диего взял поводья ее лошади из рук одного из своих помощников.
— Дозвольте мне сопровождать вас, дитя мое!
— Кажется, у меня нет выбора, сеньор. Они поехали впереди отряда.
— Вы сами вынудили меня, Доминика, — тихо сказал дон Диего.
Она коротко рассмеялась. Теперь ее презрение к кузену было оправдано со всех точек зрения.
— Помилуйте, — воскликнула она. — Так вот что вами движет!
— Мною движет моя любовь к вам! — сказал он, смешавшись от презрения, проскальзывающего в ее голосе.
— Редкостная любовь, я понимаю!
— Любовь, которая не знает препятствий! Я отчаянно влюблен в вас. Вы не должны плохо думать обо мне.
— Я вообще не думаю о вас, — ответила девушка. — Я не принимаю вас в расчет.
Брови дона Диего сошлись на переносице.
— Я докажу вам, что это не так, Доминика. Она зевнула.
— Вы презираете меня, — сказал он, — но я люблю вас. Вы насмехались надо мной, обижали меня, были со мной холодны, но теперь я возьмусь за вас сильной рукой!
Доминика сверкнула глазами и насмешливо скривила губы:
— Сильная рука! Это у вас-то! — Она легонько ударила его перчаткой. — Стыдитесь, я могла бы рассказать вам о действительно сильной руке!
Дон Диего залился краской.
— Вы выдаете себя, Доминика. Значит, рука Боваллета подходит вам больше? Утешает только то, что никакая рука уже не спасет его от позорного столба и костра!
Девушка надменно посмотрела на кузена.
— Вы бредите. Вы просто смешны. Матерь Божья, как же вы мне противны!
— Вам недолго осталось так говорить, — ответил он.
— Значит, вскоре я избавлюсь от вас? Благодарение Богу!
Дон Диего злобно посмотрел на Доминику.
— Кто же освободит вас, сеньорита? Не ваш ли прекрасный Боваллет, которого так удачно упекли за решетку?
— Не знаю, сеньор, — ответила она беззаботно. — Думаю, шевалье де Гиз был бы рад услужить мне, окажись он на свободе.
— Очень уклончивый ответ, — сказал кузен. — Знайте, я разгадал ваш секрет в тот самый вечер, когда его забрали. Зачем же вы упрямитесь?
Девушка пожала плечами.
— Почему я должна разделять ваши навязчивые идеи, кузен. Значит, этот план вы разработали сообща со своей матерью?
— Дражайшая кузина, воздавайте почести тому, кто их заслужил. Замысел принадлежит мне и только мне.
— Вы удивляете меня, сеньор. Я и не думала, что у вас хватит сил на такое дерзкое похищение.
— Я не так глуп, как вы думаете, — быстро отозвался он. — Если вам понравилось общество флибустьера, то вам должно понравиться и это приключение.
— Возможно, будь на месте похитителя кто-нибудь другой, — снисходительно ответила Доминика.
Дон Диего уязвленно дернул плечом.
— Вы ничего не добьетесь такими разговорами, кузина.
Воцарилось молчание. Доминика поняла, куда ее везут — в охотничий домик, который был частью ее же поместья в Васконосе. Кузен силой везет ее в дом, расположенный менее, чем в пяти милях от усадьбы, где остановится ее тетка! Это показалось Доминике вершиной всех оскорблений. Щеки ее запылали, она чуть не заскрежетала зубами от обиды.
Наконец, они подъехали к домику, и кузен помог ей сойти с седла. Оглядевшись, девушка заметила, что отряд в масках куда-то исчез. Одно оскорбление за другим. Она догадалась, что бандитов изображали слуги из поместья, и могла себе представить, какими двусмысленными шутками они сопровождают сейчас рассказы о сегодняшнем приключении. Гнев захлестнул Доминику и полностью вытеснил страх.
Луис, камердинер дона Диего, вышел им навстречу, низко кланяясь. Немного поразмыслив, девушка быстро прошла мимо него в холл охотничьего домика.
Диего, вошедший следом, увидел, как она нетерпеливо притопывает ногой, стоя около изящного столика.
— Прелестнейшая кузина, вы на редкость хороши во гневе, — сообщил он ей. — Наверху для вас приготовлена комната. Сожалею, что не могу предложить вам услуги камеристки и перемену платья. По первому же вашему требованию Луис привезет все, что вы пожелаете из усадьбы.
— Ваша заботливость просто поражает, кузен, — сказала Доминика. — Благодарю вас, но я не собираюсь долго здесь оставаться. Я была бы очень рада узнать поподробнее о ваших планах.
Камердинер между тем предусмотрительно убрался на кухню, оставив Доминику наедине с кузеном.
— Я полагал, вам уже известно, дитя мое, что я собираюсь на вас жениться.
— А-а-а, значит, так ухаживают за девушками в Испании, сеньор?
Он подошел ближе.
— За такими девушками, как вы, Доминика, можно ухаживать только так.
— Боюсь, я должна разочаровать вас, сеньор. Со мной этот номер не пройдет.
Он улыбнулся.
— Вы устали с дороги, все эти переживания утомили вас. Давайте мириться и позвольте мне сопроводить вас в вашу комнату. Мы еще успеем поговорить, когда вы отдохнете.
Доминика проигнорировала его протянутую руку и повернулась к лестнице. Он прав — ей необходимо собраться и тщательно продумать план обороны. Она понимала, что ей грозит немалая опасность, теперь ей понадобится вся ее изворотливость. Более того, возможно, ей удастся убежать. Донья Беатриса может уступить и позволить своему сыну бесчестить ее, как ему вздумается, но Доминика была больше, чем уверена, что тетка побоится сама принять активное участие в таком позорном мероприятии. Надо склонить тетку на свою сторону, тогда все быстро уладится.
Однако от этой, пока еще очень туманной идеи пришлось отказаться. Дон Диего, поднявшийся вместе с ней к дверям ее комнаты, которая выходила в крохотный садик позади домика, достал из кармана ключ.
— Простите мне такую невежливость, дорогая кузина, но я вынужден запереть вас. Через час я приду просить вас разделить со мной ужин.
Она не ответила, опасаясь, что голос выдаст ее. Грудь ее бурно вздымалась. Круто повернувшись на каблучках, она вошла в комнату.