Страница:
Слуги леди Фанни были не так хорошо вышколены, как в доме Эйвонов, и, пригрозив, что «леди Марлинг пожалеет, если ее не примет», миссис Чалонер была допущена в дом.
Леди Фанни в пеньюаре и кружевном чепце приняла ее наверху, в задней части дома, в маленькой комнатке рядом со спальней. Там стоял туалетный столик с большим зеркалом, перед которым леди по утрам приводила себя в порядок. Когда ей доложили о миссис Чалонер, леди Фанни решила, что в дом ворвалась разъяренная модистка или портниха, выведенная из себя длительной неуплатой счетов ее светлостью.
Настроение герцогини было испорчено. Вошедшая в комнату миссис Чалонер не успела и рта раскрыть, чтобы начать приготовленную заранее речь, как леди Фанни высокомерно заговорила:
– Ей-богу, наверное, скоро конец света, раз кредиторы осмеливаются беспокоить леди в ее собственном доме! Моя милая, вместо того чтобы благодарить меня, что я позволила вам себя одевать да еще представила вам массу своих знакомых, вы врываетесь утром требовать денег! Что-то я не помню, чтобы слышала раньше ваше имя… Кларетта или Мирабелла?.. Но это и немудрено, потому что у меня дюжина таких, как вы. И сразу вам заявляю, что у меня в доме нет ни пенни, так что не стоило врываться ко мне с такой наглостью. Как вы смеете улыбаться, разве вы не слышите, что я вам говорю?
Миссис Чалонер вдруг показалось, что она ненароком угодила в сумасшедший дом. Вместо прекрасной, заготовленной заранее речи, все, что она способна была смущенно пробормотать, было:
– Но вы ошибаетесь! Мне не нужны ваши деньги, мадам.
– Если вам не нужны деньги, что могло вам здесь понадобиться, ради всех святых? Говорите же! – И миледи в удивлении широко открыла свои голубые глаза.
Она не предложила непрошеной гостье сесть, а миссис Чалонер не осмеливалась это сделать без приглашения. Она не предполагала, что леди Фанни будет выглядеть столь грозно, несмотря на маленький рост. Величественные манеры и даже само присутствие столь высокопоставленной дамы сразу сбили спесь с миссис Чалонер и лишили ее смелости.
– Я пришла к вам, мадам, узнать, где можно найти его светлость герцога Эйвона, – заикаясь, пробормотала она.
У леди Фанни от удивления приоткрылся рот. Она уставилась на миссис Чалонер взглядом, полным изумления и гнева.
– Герцога Эйвона? – переспросила она, как бы не веря своим ушам.
– Да, вот именно, мадам, герцога Эйвона, – подтвердила миссис Чалонер. – Затронута честь моей дочери, и я должна немедленно повидать его светлость.
– О Боже! – произнесла леди Фанни слабым голосом, но тут же грозно выпрямилась, голубые глаза загорелись гневом. – Да как вы осмелились явиться ко мне? Это переходит всякие границы. И я не собираюсь вам докладывать, где можно отыскать герцога, просто изумительно, что вы ждали этого от меня.
Миссис Чалонер достала из ридикюля письмо и решительно настаивала:
– Я непременно должна переговорить с герцогом или герцогиней, и я их увижу во что бы то ни стало!
– А я обещаю, что вы никогда не расскажете свои ужасные истории герцогине, что бы там у вас ни произошло! Я ни на минуту не сомневаюсь, что все это ложь! А если вы вздумали обмануть мою невестку, я вам этого не позволю!
Но миссис Чалонер уже пришла в себя.
– А я обещаю, мадам, что, если вы попытаетесь помешать моему свиданию с герцогом, вы страшно пожалеете. Пусть ваша светлость не надеется заткнуть мне рот. Если вы мне не скажете, где найти герцога, я подниму такой скандал, что чертям будет тошно, обещаю вам!
Губы леди Фанни презрительно скривились.
– О, не будьте наивны, моя милая. Я нахожу все это глупым. Даже будь его светлость лет на десять помоложе, я все равно не поверила бы в такую нелепую историю.
Миссис Чалонер опять ощутила себя в сумасшедшем доме.
– Какое отношение к этому имеет возраст его светлости? – ошеломленно спросила она.
– Самое прямое! – сухо ответила леди Фанни.
– Да возраст не имеет отношения к делу! – Миссис Чалонер все больше свирепела: ее опять хотели выставить, но тут, решила она, номер не пройдет. – Вы можете меня дурачить, ваша светлость, но я сюда явилась как мать. Да, я сегодня пришла к вам из-за моей дорогой дочери.
– О, я не могу поверить в это! – вскрикнула леди Фанни. – Где мои лавандовые капли? Моя бедная, бедная Леони! Говорите же, злая женщина, зачем вы пришли, хотя я все равно не поверю вашим словам. Если вы хотите всучить вашу дочь Эйвону, вы глубоко заблуждаетесь! Надо было думать раньше, ведь, как я полагаю, девушке лет пятнадцать?
Миссис Чалонер прищурилась:
– Пятнадцать лет, мадам? Ей все двадцать! Теперь, что касается того, чтобы «всучить» ее герцогу, как вы выразились. Если у него есть здравый смысл, он постарается принять, ее и
сделать все как надо. Но не думайте, что моя девочка недостойна такой чести. Герцог не будет разочарован – она очень добропорядочная, воспитанная девочка и закончила лучшую школу Англии!
– Моя милая, – произнесла леди Фанни сочувствующим голосом, – если вы надеетесь, что Эйвон может поступить подобным образом, вы просто взрослая… дура. Он начисто лишен сентиментальности, а если и оплатил образование девочки – а я поняла, что именно так он и поступил, – я просто поражена, и считайте, что вам повезло.
– Платил за ее образование? – задохнулась миссис Чалонер. – Да он ее никогда в глаза не видел! К чему вы клоните, ваша светлость?
Фанни внимательно посмотрела на миссис Чалонер, но у той на лице отразилось такое искреннее удивление, что леди поверила и показала на стул:
– Присядьте, прошу вас. Миссис Чалонер с благодарностью села – ноги у нее уже подкашивались.
– А теперь расскажите мне все сначала, понятными, простыми словами. Итак, чего вы хотите? Прежде всего: эта девушка – дочь Эйвона или нет?
Миссис Чалонер с минуту ошеломленно молчала, пытаясь осмыслить вопрос герцогини. Когда до нее дошел смысл сказанного, она вскочила со стула:
– Да нет же, ваша светлость! Конечно нет. И прошу вас помнить, что я порядочная женщина, хотя, может быть, и была недостаточно хороша для мистера Чалонера. Он женился на мне против воли своей аристократической, богатой семьи, несмотря на высокое положение в свете, и теперь я постараюсь, чтобы сынок его светлости Эйвона женился на моей бедной девочке! Леди Фанни облегченно выдохнула:
– Вайдел?! Господи, и это все? Миссис Чалонер все еще кипела негодованием.
– Все, мадам? Вы считаете пустяком, что ваш распутный племянник похитил мою дочь?
Фанни повелительно махнула рукой, приказывая гостье сесть.
– Я вам сочувствую от всей души, мадам, уверяю вас. Но ваше обращение к моему брату будет абсолютно бесполезно. Он, конечно, и пальцем не пошевельнет, чтобы заставить своего сына жениться на вашей дочери.
– Ах так? – вскричала миссис Чалонер. – А я уверяю вас, что он будет рад таким образом замять дело.
Леди Фанни усмехнулась:
– Я должна вам сказать, моя любезная, что именно ваша дочь, а не мой племянник пострадает от скандала. Вы произнесли слово «похищение» – так вот, я знаю много грешных подвигов за Вайделом, но ни разу еще не слышала, чтобы он увозил девиц против их воли. Уверена, что ваша дочь знала, на что идет, и я вам советую для вашего же блага держать рот на замке.
Неожиданная позиция леди Фанни заставила миссис Чалонер выложить козырную карту.
– Вы так считаете, миледи? Так вот, позвольте сказать вам, что вы заблуждаетесь, если
считаете, что за мою дочь некому заступиться и она не имеет высокопоставленных, очень влиятельных родственников. Позвольте сказать вам, что дедушка Мэри не кто иной, как генерал армии и баронет, сэр Джиль Чалонер, и он защитит честь моей бедной девочки!
Фанни высокомерно подняла брови, не подавая вида, что последнее сообщение миссис Чалонер ее напугало.
– Сэр Джиль Чалонер, безусловно, может гордиться такой внучкой, – сказала она невозмутимо.
У миссис Чалонер на скулах загорелись яркие пятна, дрожащими пальцами она полезла в ридикюль, вытащила письмо Мэри и бросила на стол перед ее светлостью.
– Прочитайте это, мадам! – сказала она с трагическими нотками в голосе.
Леди Фанни взяла письмо и внимательно пробежала глазами. Потом положила обратно на стол.
– Ничего не понимаю, – сказала Она, – ради Бога, кто такая София?
– София – моя младшая дочь, мадам. Маркиз собирался увезти ее, потому что сходил по ней с ума. Он послал ей записку два дня назад, где сообщал, что хочет увезти ее, и назначал время и место встречи. Но письмо попало к Мэри, и она прочитала его. Мэри не какая-нибудь пустоголовая кокетка и бездельница, она порядочная девушка и любимица своего деда. Она хотела, как вы видите из письма, спасти честь сестры. Но ее нет уже два дня, и, зная Мэри, я уверена, что маркиз насильно куда-то увез ее. Я голову даю на отсечение – она никогда не поехала бы с ним по своей воле!
Леди Фанни выслушала ее, уже не на шутку встревожившись. Дело принимало серьезный оборот. Сэр Джиль Чалонер был ей знаком, и, если девушка действительно его внучка, он не позволит этому похищению остаться незамеченным. Грозит громкий скандал или даже что-то похуже. Хотя легкомысленное поведение племянника и раздражало леди Фанни и она всегда предсказывала его родителям и ему самому, что Вайдел в конце концов попадает в историю вроде этой, она не злорадствовала. В глубине души тетка любила шалопая племянника и обожала невестку, его мать, Леони. И уж конечно не могла остаться равнодушной, если на карту ставилась честь семьи, членом которой являлась и она сама. Сначала она хотела немедленно все рассказать Эйвону, но тут сердце у нее упало – она вспомнила неприятную историю, в которую попал недавно Вайдел и из-за которой ему пришлось даже покинуть на время Англию. Самый неподходящий момент, чтобы герцог услышал еще одну неприятную новость о сыне. Не зная пока, что предпринять, чтобы замять неизбежный скандал, она решила сначала поговорить с Леони.
Леди Фанни внимательно, оценивающим взглядом оглядела миссис Чалонер. Она была женщиной проницательной, и миссис Чалонер немало удивили бы сейчас мысли высокопоставленной дамы, умей она их прочесть.
– Я сделаю для вас все, что могу, – наконец сказала леди Фанни, – но и вы в свою очередь пока никому не скажете об этом скандальном случае. И поверьте, мадам, если вы отважитесь на публичный скандал, то потеряете надежду воплотить свою мечту. Как только имя вашей дочери будет у всех на устах, уверяю, мой племянник не женится на ней никогда. Советую подумать, кому будет от этого хуже.
Миссис Чалонер словно потеряла дар речи. Поведение леди Фанни смутило, выбило ее из колеи: ведь, собираясь к Эйвонам, она ждала, что, выслушав ее угрозы, они испугаются скандала. Но леди Фанни неожиданно оказалась твердым орешком и не выразила ни испуга, ни беспокойства. Более того, она была столь хладнокровна, что миссис Чалонер начала вообще сомневаться, что сможет запугать этих Алайстеров скандалом. Сейчас она жалела, что не взяла с собой брата, самое время было с ним посоветоваться. Ничего не придумав, она сварливо ответила:
– Если я буду молчать? Что тогда? Леди Фанни приподняла брови:
– Я не могу ответить вам за своего брата, герцога Эйвона. Но обещаю, что расскажу всю эту историю своей невестке. И если вы будете так добры и оставите свой адрес, уверена, что герцог или герцогиня навестят вас через несколько дней. – Она протянула руку к серебряному колокольчику и позвонила. – Заверяю вас, мадам, что, если вам действительно причинен ущерб, герцог постарается уладить дело, чтобы честь вашей семьи не пострадала. А теперь позвольте с вами попрощаться. – Она наклонила голову, и миссис Чалонер почувствовала, как какая-то неведомая сила поднимает ее со стула.
Лакей услужливо открыл и придерживал для нее дверь. Остановившись на пороге, миссис Чалонер обернулась:
– Если я до вечера ничего не услышу от вас, я буду действовать так, как сочту нужным.
– На это нет ни малейшей надежды, – холодно ответила леди Фанни. – Моя сестра сейчас далеко от Лондона. Вы сможете поговорить с ней только через три-четыре дня.
– Ну… – Миссис Чалонер заколебалась. Вся встреча прошла не так, как она рассчитывала, и матрона растерялась. – Я подожду до послезавтра, мадам. И не считайте, что меня легко провести.
Она вовремя вспомнила, что надо оставить свой адрес леди Фанни, после чего присела перед герцогиней и вышла, чувствуя смутное недовольство собой и явную обиду.
Если бы она вернулась в дом герцогини пять минут спустя, представшая ее взору картина немало утешила бы вдову Чалонер. Как только парадная дверь закрылась за непрошеной гостьей, леди Фанни как ветром сдуло с кресла. Она яростно затрясла колокольчиком и приказала прибежавшему лакею срочно найти мистера Джона Марлинга и сказать, чтобы он немедленно пришел к матери.
Мистер Марлинг вскоре явился.
– Господи, Джон, где ты был так долго? Скорее закрой дверь, прошу тебя. Произошло нечто ужасное, и тебе надо срочно ехать в Бедфорд.
– Боюсь, что мне сегодня очень неудобно будет покинуть Лондон, мама, – резонно возразил мистер Марлинг, – я получил приглашение мистера Хоупа сопровождать его на собрание Королевского общества, где состоится дискуссия на тему флогистона[39], которая меня очень интересует.
Леди Фанни топнула ногой.
– Какое значение имеет твоя дурацкая дискуссия, когда Вайдел грозит опозорить всех нас диким скандалом! Ты не пойдешь ни в какое общество! Ты должен ехать в Бедфорд!
– Выходки Вайдела имеют ничтожное значение по сравнению с научной теорией, и сравнивать их абсурдно! И сам Вайдел, и его легкомысленное поведение далеки от теории флогистона, – с едким сарказмом ответил мистер Марлинг.
– Ни слова больше о твоей скучной теории! – заявила ее светлость. – Когда наше доброе имя будет вываляно в грязи, вот тогда увидишь, ничтожно поведение Вайдела или нет.
– Счастлив напомнить, мама, что мое имя не Алайстер. Что еще он натворил?
– Выкинул самую ужасную из всех своих выходок. Поэтому я должна немедленно написать его матери. Я всегда говорила, что он этим кончит. Бедная, бедная Леони! Мое сердце разрывается от боли за нее!
Мистер Марлинг, глядя, как мать усаживается за письменный стол, повторил вопрос:
– Так что натворил Вайдел?
– Он насильно увез порядочную невинную девушку – во всяком случае, так говорит ее мать, сущая мегера. Кстати, я не верю ни одному ее слову и почти не сомневаюсь, что девица сама за ним побежала. Но если эта мегера не врет, то это просто ужасно!
– Если вы, мама, выразитесь яснее, я, возможно, пойму наконец, в чем дело, – холодно произнес Джон Марлинг.
Перо в руке леди Фанни уже летало по бумаге.
– Ты никогда ничего не поймешь, Джон, кроме своих дурацких научных теорий, – сердито отозвалась она, но все-таки, перестав писать, кратко и точно описала весь визит миссис Чалонер.
Когда она закончила, мистер Марлинг не стал скрывать своего отвращения.
– Вайдел просто бесстыден. Ему лучше жениться на этой девушке и жить потом за границей. Я всегда был в отчаянии от его выходок, предчувствуя, что он всем нам принесет немало неприятностей.
– Жениться на ней? А что скажет Эйвон? Мы должны уповать лишь на то, что можно еще хоть как-то исправить положение, уладить дело без скандала.
– Я считаю, что мне надо поехать в Нью-Маркет и предупредить дядю, – мрачно заключил Джон.
– Джон, ты несносен! Леони никогда мне не простит, если эта весть дойдет до ушей Эйвона. Ты должен немедленно ее извлечь от Вэйнсов, и мы вместе что-нибудь придумаем – две головы всегда лучше.
– Я, конечно, сочувствую тете Леони, мама, но разве вы не знаете, что она способна отнестись к любому, даже самому бесчестному поступку своего сына с полным легкомыслием?
– Сейчас не в этом дело. Ты должен немедленно привезти ее сюда! – величественно приказала леди Фанни.
Мистер Марлинг, явно недовольный поручением, тем не менее покорно отправился в Бедфорд и вечером был уже в доме Вэйнсов. Он застал леди Леони в компании других гостей, но сумел улучить момент и поговорить с ней наедине. При этом вид у мистера Марлинга был настолько траурный, что Леони тотчас с тревогой спросила, что случилось.
– Тетя, – произнес мистер Марлинг похоронным голосом, – я привез вам плохие вести. Леони сильно побледнела.
– Мой супруг? – пролепетала она.
– Нет, мадам, насколько мне известно, дядюшка пребывает в отличном здравии.
– А! Значит, Доминик! Его убили на дуэли? Затонула его яхта? Умер от лихорадки? Говори же!
– Мой кузен жив, мадам. Не беспокойтесь также и по поводу его здоровья. Но новости тем не менее самые плохие.
– Раз он жив и здоров, ничего не может быть ужасного. И прошу, больше не надо подготавливать меня таким образом, мне уже дурно от одних твоих предисловий. Так что случилось с моим сыном?
– Мадам, приготовьтесь выслушать историю, которую я лично нашел совершенно ужасной. Вайдел похитил девушку, боюсь, что насильно. Молодую девушку, порядочную, из хорошей семьи.
– 0, mordieu![40] – Это та bourgeoise! – воскликнула Леони. – Теперь герцог будет разгневан как никогда! Расскажи мне скорей все подробнее!
Мистер Марлинг укоризненно посмотрел на нее:
– Моя дорогая тетушка, вам лучше прочесть все в письме, которое я вам привез от моей матери.
– Так давай же его сюда! – И леди Леони нетерпеливо вырвала конверт из рук племянника.
Торопливым почерком, выказывающим сильное возбуждение, леди Фанни исписала три страницы. Быстро пробежав глазами строчки, Леони воскликнула, что леди Фанни просто ангел. Потом заявила, что немедленно вернется в Лондон, и тут же объявила вошедшей в комнату хозяйке дома, что леди Фанни заболела и нуждается в ее помощи. Леди Вэйнс стала выражать сочувствие и задавать массу участливых вопросов Джону, которому захотелось тотчас же провалиться сквозь землю от неловкости, потом стала уговаривать Леони отложить отъезд до завтрашнего утра, и герцогиня согласилась, вспомнив, что племянник провел в пути целый день.
Утром следующего дня они отбыли в громадной тяжелой карете ее светлости. По виду Леони нельзя было сказать, что она сильно озабочена поступком сына. Сначала она весело заявила, что находит весьма странным то обстоятельство, что Доминик ошибся, похищая одну из сестер, и спросила Джона, что он думает по этому поводу. Джон, усталый и раздраженный, отвечал, что не имеет об этом ни малейшего представления.
– Разумеется, я тоже считаю, что Доминик совершил непростительную глупость, – примирительно сказала герцогиня.
Мистер Марлинг на это ядовито заметил:
– Все связи и поступки Доминика всегда отличались глупостью, мадам. У него ни в чем нет ни чувства меры, ни чести.
– Вот как? – В голосе герцогини послышались опасные нотки.
– Я столько раз пытался приобщить его к серьезным занятиям. Поскольку я старше на шесть лет, то можно было ожидать, что мои предупреждения и полезные советы будут хотя бы частично приняты, но, увы, они, как правило, игнорируются. Последний скандал у Тимоти, где он убил человека, будучи пьяным, закрыл и мне дорогу в клубы. Теперь при моем появлении все показывают на меня пальцем и шепчут, что я кузен того самого скандально известного повесы и даже убийцы. К тому же…
– Вот что я скажу тебе, Джон, – прервала его герцогиня, – ты должен быть благодарен Доминику, потому что тебя вообще бы никто не замечал, если бы он не был твоим кузеном.
– Бог мой, тетя, неужели вы думаете, что мне нужна известность, приобретенная таким скандальным путем? Все поступки Вайдела мне просто отвратительны. Что касается его последнего подвига, я частично виню в этом дядюшку Руперта. Вайдел с ним дружит, их приятельские отношения, как сказала бы моя мать, давно перешли в опасную стадию. Вот кто для него является примером аморального поведения!
– Я считаю, ты просто невыносим! – констатировала герцогиня. – Мое бедное дитя, да ты, кажется, ревнуешь. Признайся же, тебя просто охватила ревность к Вайделу?
– Ревность? – с изумлением спросил Джон.
–Ну конечно, – невозмутимо подтвердила герцогиня, – застрелить человека на дуэли – поступок ужасный, я согласна. Но у тебя, скажем, просто духу не хватило бы на такое! Господи, ты и в слона не попадешь!.. Или похитить женщину! Да, это скандально! Bien entendu[41], но ты… ты ведь не уговоришь сбежать с тобой даже слепую, и это я нахожу весьма трагичным.
Мистер Марлинг молчал, не в силах подыскать достойный ответ, чтобы парировать выпад тетки. Но Леони, уничтожив его своей отповедью, ласково улыбнувшись, потрепала племянника по колену:
– Лучше поговорим, как мне вытащить Доминика из этого impasse[42].
Мистер Марлинг опять не смог удержаться от возмущения:
– Мне казалось, в этой ситуации спасать надо молодую девушку. Она больше нуждается в помощи.
– Ба! – пренебрежительно отозвалась герцогиня. – Да с тобой невозможно разговаривать, ты просто бесчувственный!
– Простите, мадам, если я вас расстроил, но мне кажется, вы слишком легкомысленно относитесь к его поступку.
– Ты не понял. Я, конечно, расстроена, но считаю, что дело обстоит вовсе не так, как его представила эта миссис Чалонер. Если Вайдел увез ее дочь во Францию, то девушка, должно быть, поехала по собственной воле. Миссис Чалонер говорит, что она отправилась вместо сестры, чтобы спасти ее честь. Voila une histoi-ге peu croyable[43]. Я спрашиваю себя, если это правда, то почему сын увез во Францию именно ее, а не ту, которую собирался? Он ведь мог отправить обманщицу домой.
– Я тоже думал об этом, тетя Леони, и у меня есть ответ, который, боюсь, вам не понравится: он сделал это из мести.
Наступило длительное молчание. Герцогиня нервно сжимала и разжимала пальцы.
– Ты так считаешь, Джон?
– Это вполне вероятно, согласитесь.
– Возможно, ты прав… В гневе Доминик, пожалуй, мог… Надо немедленно ехать к Руперту! Почему мы плетемся так медленно? Скажи, чтобы поторопились!
– Ехать к дяде? – отозвался Джон. – Не понимаю, чем он может помочь.
– Не понимаешь? Я тебе объясню. Он поедет со мной во Францию, и мы найдем Доминика и эту девушку.
– Господи, мадам, вы поедете с ним во Францию?!
– А почему бы и нет?
– Но тетя, это повлечет за собой еще один скандал! Всем покажется чудовищно странной такая поездка, в свете решат, что вы сбежали во Францию с дядей! К тому же невозможно и придумать более компрометирующего сопровождения для леди! Тем более что вы, милая тетя, привыкли к полному комфорту, даже в мелочах.
– Благодарю за заботу, Джон, но я поеду во Францию с Рупертом, и он прекрасно присмотрит за мной, – сказала герцогиня, – а теперь, если не хочешь, чтобы я тебя убила, не будем больше говорить ни о Вайделе, ни о Руперте.
Несколько часов спустя племянник и тетка, подчеркнуто любезные друг с другом, прибыли в дом леди Фанни. Был час обеда, и леди Фанни как раз усаживалась за стол, чтобы плотно поесть, когда Леони вошла в столовую.
– О, моя дорогая и любимая! – воскликнула леди Фанни, обнимая невестку. – Слава Богу, ты приехала!.. Все это слишком похоже на правду!
Леони сбросила плащ.
– Скажи, Фанни, он действительно ее похитил? Ты так считаешь?
– Да, считаю, – категорически заявила леди Фанни, – и боюсь, что я права. Эта ужасная особа снова приходила сюда сегодня, не сомневаюсь, что она выполнит угрозу и устроит чудовищный скандал, если только ей не заткнуть рот. Я об этом сразу подумала, но, дорогая, даже у тебя вряд ли найдется такая громадная сумма, не говоря уже обо мне. Как тебе известно, в моем доме нет ни гроша! Клянусь, я бы убила Вайдела! Разве можно похищать невинных девушек? Хотя я ни на минуту не сомневаюсь, что она вовсе не невинна, как заявляет ее ужасная мамаша. Эта гарпия притащила сегодня с собой свою младшую дочь, увидев которую я почти доверила в эту неправдоподобную историю, хотя и уверена, что многое в ней не соответствует действительности. Послушай, вторая дочь очень юная и соблазнительная до невозможности! При виде ее я вспомнила свою юность. Не сомневаюсь ни секунды, что Вайдел влюбился именно в эту красавицу.
Она замолчала, потому что слуги внесли еще два прибора, потом пригласила герцогиню к столу. Дальнейшее обсуждение при них было невозможно, и обе леди заговорили на отвлеченные темы, в основном о последних городских сплетнях. Леди Фанни любезно спросила сына, не хочет ли тот сегодня вечером посетить Королевское научное общество? Прекрасно понимая, что на сей раз его выпроваживают, Джон сразу после обеда сообщил дамам, что хотя он не может пойти в общество, поскольку собрание было вчера, но у него есть занятие: он почитает в библиотеке.
Наверху, в своей, спальне, леди Фанни подробно рассказала все невестке. Сообщила, что София хотя и молчала, надув губки, но она может поклясться, что девица просто в ярости, что Вайдел увез не ее!
– Эта красотка – та еще плутовка, моя дорогая! О, я-то безошибочно сразу ее раскусила. Если сестра похожа на нее – а как может быть иначе – то твой бедный сын попал в ловушку. Без сомнения, она по своей воле поехала с ним во Францию, но если нет, то где она может быть? И что нам теперь предпринять?
Леди Фанни в пеньюаре и кружевном чепце приняла ее наверху, в задней части дома, в маленькой комнатке рядом со спальней. Там стоял туалетный столик с большим зеркалом, перед которым леди по утрам приводила себя в порядок. Когда ей доложили о миссис Чалонер, леди Фанни решила, что в дом ворвалась разъяренная модистка или портниха, выведенная из себя длительной неуплатой счетов ее светлостью.
Настроение герцогини было испорчено. Вошедшая в комнату миссис Чалонер не успела и рта раскрыть, чтобы начать приготовленную заранее речь, как леди Фанни высокомерно заговорила:
– Ей-богу, наверное, скоро конец света, раз кредиторы осмеливаются беспокоить леди в ее собственном доме! Моя милая, вместо того чтобы благодарить меня, что я позволила вам себя одевать да еще представила вам массу своих знакомых, вы врываетесь утром требовать денег! Что-то я не помню, чтобы слышала раньше ваше имя… Кларетта или Мирабелла?.. Но это и немудрено, потому что у меня дюжина таких, как вы. И сразу вам заявляю, что у меня в доме нет ни пенни, так что не стоило врываться ко мне с такой наглостью. Как вы смеете улыбаться, разве вы не слышите, что я вам говорю?
Миссис Чалонер вдруг показалось, что она ненароком угодила в сумасшедший дом. Вместо прекрасной, заготовленной заранее речи, все, что она способна была смущенно пробормотать, было:
– Но вы ошибаетесь! Мне не нужны ваши деньги, мадам.
– Если вам не нужны деньги, что могло вам здесь понадобиться, ради всех святых? Говорите же! – И миледи в удивлении широко открыла свои голубые глаза.
Она не предложила непрошеной гостье сесть, а миссис Чалонер не осмеливалась это сделать без приглашения. Она не предполагала, что леди Фанни будет выглядеть столь грозно, несмотря на маленький рост. Величественные манеры и даже само присутствие столь высокопоставленной дамы сразу сбили спесь с миссис Чалонер и лишили ее смелости.
– Я пришла к вам, мадам, узнать, где можно найти его светлость герцога Эйвона, – заикаясь, пробормотала она.
У леди Фанни от удивления приоткрылся рот. Она уставилась на миссис Чалонер взглядом, полным изумления и гнева.
– Герцога Эйвона? – переспросила она, как бы не веря своим ушам.
– Да, вот именно, мадам, герцога Эйвона, – подтвердила миссис Чалонер. – Затронута честь моей дочери, и я должна немедленно повидать его светлость.
– О Боже! – произнесла леди Фанни слабым голосом, но тут же грозно выпрямилась, голубые глаза загорелись гневом. – Да как вы осмелились явиться ко мне? Это переходит всякие границы. И я не собираюсь вам докладывать, где можно отыскать герцога, просто изумительно, что вы ждали этого от меня.
Миссис Чалонер достала из ридикюля письмо и решительно настаивала:
– Я непременно должна переговорить с герцогом или герцогиней, и я их увижу во что бы то ни стало!
– А я обещаю, что вы никогда не расскажете свои ужасные истории герцогине, что бы там у вас ни произошло! Я ни на минуту не сомневаюсь, что все это ложь! А если вы вздумали обмануть мою невестку, я вам этого не позволю!
Но миссис Чалонер уже пришла в себя.
– А я обещаю, мадам, что, если вы попытаетесь помешать моему свиданию с герцогом, вы страшно пожалеете. Пусть ваша светлость не надеется заткнуть мне рот. Если вы мне не скажете, где найти герцога, я подниму такой скандал, что чертям будет тошно, обещаю вам!
Губы леди Фанни презрительно скривились.
– О, не будьте наивны, моя милая. Я нахожу все это глупым. Даже будь его светлость лет на десять помоложе, я все равно не поверила бы в такую нелепую историю.
Миссис Чалонер опять ощутила себя в сумасшедшем доме.
– Какое отношение к этому имеет возраст его светлости? – ошеломленно спросила она.
– Самое прямое! – сухо ответила леди Фанни.
– Да возраст не имеет отношения к делу! – Миссис Чалонер все больше свирепела: ее опять хотели выставить, но тут, решила она, номер не пройдет. – Вы можете меня дурачить, ваша светлость, но я сюда явилась как мать. Да, я сегодня пришла к вам из-за моей дорогой дочери.
– О, я не могу поверить в это! – вскрикнула леди Фанни. – Где мои лавандовые капли? Моя бедная, бедная Леони! Говорите же, злая женщина, зачем вы пришли, хотя я все равно не поверю вашим словам. Если вы хотите всучить вашу дочь Эйвону, вы глубоко заблуждаетесь! Надо было думать раньше, ведь, как я полагаю, девушке лет пятнадцать?
Миссис Чалонер прищурилась:
– Пятнадцать лет, мадам? Ей все двадцать! Теперь, что касается того, чтобы «всучить» ее герцогу, как вы выразились. Если у него есть здравый смысл, он постарается принять, ее и
сделать все как надо. Но не думайте, что моя девочка недостойна такой чести. Герцог не будет разочарован – она очень добропорядочная, воспитанная девочка и закончила лучшую школу Англии!
– Моя милая, – произнесла леди Фанни сочувствующим голосом, – если вы надеетесь, что Эйвон может поступить подобным образом, вы просто взрослая… дура. Он начисто лишен сентиментальности, а если и оплатил образование девочки – а я поняла, что именно так он и поступил, – я просто поражена, и считайте, что вам повезло.
– Платил за ее образование? – задохнулась миссис Чалонер. – Да он ее никогда в глаза не видел! К чему вы клоните, ваша светлость?
Фанни внимательно посмотрела на миссис Чалонер, но у той на лице отразилось такое искреннее удивление, что леди поверила и показала на стул:
– Присядьте, прошу вас. Миссис Чалонер с благодарностью села – ноги у нее уже подкашивались.
– А теперь расскажите мне все сначала, понятными, простыми словами. Итак, чего вы хотите? Прежде всего: эта девушка – дочь Эйвона или нет?
Миссис Чалонер с минуту ошеломленно молчала, пытаясь осмыслить вопрос герцогини. Когда до нее дошел смысл сказанного, она вскочила со стула:
– Да нет же, ваша светлость! Конечно нет. И прошу вас помнить, что я порядочная женщина, хотя, может быть, и была недостаточно хороша для мистера Чалонера. Он женился на мне против воли своей аристократической, богатой семьи, несмотря на высокое положение в свете, и теперь я постараюсь, чтобы сынок его светлости Эйвона женился на моей бедной девочке! Леди Фанни облегченно выдохнула:
– Вайдел?! Господи, и это все? Миссис Чалонер все еще кипела негодованием.
– Все, мадам? Вы считаете пустяком, что ваш распутный племянник похитил мою дочь?
Фанни повелительно махнула рукой, приказывая гостье сесть.
– Я вам сочувствую от всей души, мадам, уверяю вас. Но ваше обращение к моему брату будет абсолютно бесполезно. Он, конечно, и пальцем не пошевельнет, чтобы заставить своего сына жениться на вашей дочери.
– Ах так? – вскричала миссис Чалонер. – А я уверяю вас, что он будет рад таким образом замять дело.
Леди Фанни усмехнулась:
– Я должна вам сказать, моя любезная, что именно ваша дочь, а не мой племянник пострадает от скандала. Вы произнесли слово «похищение» – так вот, я знаю много грешных подвигов за Вайделом, но ни разу еще не слышала, чтобы он увозил девиц против их воли. Уверена, что ваша дочь знала, на что идет, и я вам советую для вашего же блага держать рот на замке.
Неожиданная позиция леди Фанни заставила миссис Чалонер выложить козырную карту.
– Вы так считаете, миледи? Так вот, позвольте сказать вам, что вы заблуждаетесь, если
считаете, что за мою дочь некому заступиться и она не имеет высокопоставленных, очень влиятельных родственников. Позвольте сказать вам, что дедушка Мэри не кто иной, как генерал армии и баронет, сэр Джиль Чалонер, и он защитит честь моей бедной девочки!
Фанни высокомерно подняла брови, не подавая вида, что последнее сообщение миссис Чалонер ее напугало.
– Сэр Джиль Чалонер, безусловно, может гордиться такой внучкой, – сказала она невозмутимо.
У миссис Чалонер на скулах загорелись яркие пятна, дрожащими пальцами она полезла в ридикюль, вытащила письмо Мэри и бросила на стол перед ее светлостью.
– Прочитайте это, мадам! – сказала она с трагическими нотками в голосе.
Леди Фанни взяла письмо и внимательно пробежала глазами. Потом положила обратно на стол.
– Ничего не понимаю, – сказала Она, – ради Бога, кто такая София?
– София – моя младшая дочь, мадам. Маркиз собирался увезти ее, потому что сходил по ней с ума. Он послал ей записку два дня назад, где сообщал, что хочет увезти ее, и назначал время и место встречи. Но письмо попало к Мэри, и она прочитала его. Мэри не какая-нибудь пустоголовая кокетка и бездельница, она порядочная девушка и любимица своего деда. Она хотела, как вы видите из письма, спасти честь сестры. Но ее нет уже два дня, и, зная Мэри, я уверена, что маркиз насильно куда-то увез ее. Я голову даю на отсечение – она никогда не поехала бы с ним по своей воле!
Леди Фанни выслушала ее, уже не на шутку встревожившись. Дело принимало серьезный оборот. Сэр Джиль Чалонер был ей знаком, и, если девушка действительно его внучка, он не позволит этому похищению остаться незамеченным. Грозит громкий скандал или даже что-то похуже. Хотя легкомысленное поведение племянника и раздражало леди Фанни и она всегда предсказывала его родителям и ему самому, что Вайдел в конце концов попадает в историю вроде этой, она не злорадствовала. В глубине души тетка любила шалопая племянника и обожала невестку, его мать, Леони. И уж конечно не могла остаться равнодушной, если на карту ставилась честь семьи, членом которой являлась и она сама. Сначала она хотела немедленно все рассказать Эйвону, но тут сердце у нее упало – она вспомнила неприятную историю, в которую попал недавно Вайдел и из-за которой ему пришлось даже покинуть на время Англию. Самый неподходящий момент, чтобы герцог услышал еще одну неприятную новость о сыне. Не зная пока, что предпринять, чтобы замять неизбежный скандал, она решила сначала поговорить с Леони.
Леди Фанни внимательно, оценивающим взглядом оглядела миссис Чалонер. Она была женщиной проницательной, и миссис Чалонер немало удивили бы сейчас мысли высокопоставленной дамы, умей она их прочесть.
– Я сделаю для вас все, что могу, – наконец сказала леди Фанни, – но и вы в свою очередь пока никому не скажете об этом скандальном случае. И поверьте, мадам, если вы отважитесь на публичный скандал, то потеряете надежду воплотить свою мечту. Как только имя вашей дочери будет у всех на устах, уверяю, мой племянник не женится на ней никогда. Советую подумать, кому будет от этого хуже.
Миссис Чалонер словно потеряла дар речи. Поведение леди Фанни смутило, выбило ее из колеи: ведь, собираясь к Эйвонам, она ждала, что, выслушав ее угрозы, они испугаются скандала. Но леди Фанни неожиданно оказалась твердым орешком и не выразила ни испуга, ни беспокойства. Более того, она была столь хладнокровна, что миссис Чалонер начала вообще сомневаться, что сможет запугать этих Алайстеров скандалом. Сейчас она жалела, что не взяла с собой брата, самое время было с ним посоветоваться. Ничего не придумав, она сварливо ответила:
– Если я буду молчать? Что тогда? Леди Фанни приподняла брови:
– Я не могу ответить вам за своего брата, герцога Эйвона. Но обещаю, что расскажу всю эту историю своей невестке. И если вы будете так добры и оставите свой адрес, уверена, что герцог или герцогиня навестят вас через несколько дней. – Она протянула руку к серебряному колокольчику и позвонила. – Заверяю вас, мадам, что, если вам действительно причинен ущерб, герцог постарается уладить дело, чтобы честь вашей семьи не пострадала. А теперь позвольте с вами попрощаться. – Она наклонила голову, и миссис Чалонер почувствовала, как какая-то неведомая сила поднимает ее со стула.
Лакей услужливо открыл и придерживал для нее дверь. Остановившись на пороге, миссис Чалонер обернулась:
– Если я до вечера ничего не услышу от вас, я буду действовать так, как сочту нужным.
– На это нет ни малейшей надежды, – холодно ответила леди Фанни. – Моя сестра сейчас далеко от Лондона. Вы сможете поговорить с ней только через три-четыре дня.
– Ну… – Миссис Чалонер заколебалась. Вся встреча прошла не так, как она рассчитывала, и матрона растерялась. – Я подожду до послезавтра, мадам. И не считайте, что меня легко провести.
Она вовремя вспомнила, что надо оставить свой адрес леди Фанни, после чего присела перед герцогиней и вышла, чувствуя смутное недовольство собой и явную обиду.
Если бы она вернулась в дом герцогини пять минут спустя, представшая ее взору картина немало утешила бы вдову Чалонер. Как только парадная дверь закрылась за непрошеной гостьей, леди Фанни как ветром сдуло с кресла. Она яростно затрясла колокольчиком и приказала прибежавшему лакею срочно найти мистера Джона Марлинга и сказать, чтобы он немедленно пришел к матери.
Мистер Марлинг вскоре явился.
– Господи, Джон, где ты был так долго? Скорее закрой дверь, прошу тебя. Произошло нечто ужасное, и тебе надо срочно ехать в Бедфорд.
– Боюсь, что мне сегодня очень неудобно будет покинуть Лондон, мама, – резонно возразил мистер Марлинг, – я получил приглашение мистера Хоупа сопровождать его на собрание Королевского общества, где состоится дискуссия на тему флогистона[39], которая меня очень интересует.
Леди Фанни топнула ногой.
– Какое значение имеет твоя дурацкая дискуссия, когда Вайдел грозит опозорить всех нас диким скандалом! Ты не пойдешь ни в какое общество! Ты должен ехать в Бедфорд!
– Выходки Вайдела имеют ничтожное значение по сравнению с научной теорией, и сравнивать их абсурдно! И сам Вайдел, и его легкомысленное поведение далеки от теории флогистона, – с едким сарказмом ответил мистер Марлинг.
– Ни слова больше о твоей скучной теории! – заявила ее светлость. – Когда наше доброе имя будет вываляно в грязи, вот тогда увидишь, ничтожно поведение Вайдела или нет.
– Счастлив напомнить, мама, что мое имя не Алайстер. Что еще он натворил?
– Выкинул самую ужасную из всех своих выходок. Поэтому я должна немедленно написать его матери. Я всегда говорила, что он этим кончит. Бедная, бедная Леони! Мое сердце разрывается от боли за нее!
Мистер Марлинг, глядя, как мать усаживается за письменный стол, повторил вопрос:
– Так что натворил Вайдел?
– Он насильно увез порядочную невинную девушку – во всяком случае, так говорит ее мать, сущая мегера. Кстати, я не верю ни одному ее слову и почти не сомневаюсь, что девица сама за ним побежала. Но если эта мегера не врет, то это просто ужасно!
– Если вы, мама, выразитесь яснее, я, возможно, пойму наконец, в чем дело, – холодно произнес Джон Марлинг.
Перо в руке леди Фанни уже летало по бумаге.
– Ты никогда ничего не поймешь, Джон, кроме своих дурацких научных теорий, – сердито отозвалась она, но все-таки, перестав писать, кратко и точно описала весь визит миссис Чалонер.
Когда она закончила, мистер Марлинг не стал скрывать своего отвращения.
– Вайдел просто бесстыден. Ему лучше жениться на этой девушке и жить потом за границей. Я всегда был в отчаянии от его выходок, предчувствуя, что он всем нам принесет немало неприятностей.
– Жениться на ней? А что скажет Эйвон? Мы должны уповать лишь на то, что можно еще хоть как-то исправить положение, уладить дело без скандала.
– Я считаю, что мне надо поехать в Нью-Маркет и предупредить дядю, – мрачно заключил Джон.
– Джон, ты несносен! Леони никогда мне не простит, если эта весть дойдет до ушей Эйвона. Ты должен немедленно ее извлечь от Вэйнсов, и мы вместе что-нибудь придумаем – две головы всегда лучше.
– Я, конечно, сочувствую тете Леони, мама, но разве вы не знаете, что она способна отнестись к любому, даже самому бесчестному поступку своего сына с полным легкомыслием?
– Сейчас не в этом дело. Ты должен немедленно привезти ее сюда! – величественно приказала леди Фанни.
Мистер Марлинг, явно недовольный поручением, тем не менее покорно отправился в Бедфорд и вечером был уже в доме Вэйнсов. Он застал леди Леони в компании других гостей, но сумел улучить момент и поговорить с ней наедине. При этом вид у мистера Марлинга был настолько траурный, что Леони тотчас с тревогой спросила, что случилось.
– Тетя, – произнес мистер Марлинг похоронным голосом, – я привез вам плохие вести. Леони сильно побледнела.
– Мой супруг? – пролепетала она.
– Нет, мадам, насколько мне известно, дядюшка пребывает в отличном здравии.
– А! Значит, Доминик! Его убили на дуэли? Затонула его яхта? Умер от лихорадки? Говори же!
– Мой кузен жив, мадам. Не беспокойтесь также и по поводу его здоровья. Но новости тем не менее самые плохие.
– Раз он жив и здоров, ничего не может быть ужасного. И прошу, больше не надо подготавливать меня таким образом, мне уже дурно от одних твоих предисловий. Так что случилось с моим сыном?
– Мадам, приготовьтесь выслушать историю, которую я лично нашел совершенно ужасной. Вайдел похитил девушку, боюсь, что насильно. Молодую девушку, порядочную, из хорошей семьи.
– 0, mordieu![40] – Это та bourgeoise! – воскликнула Леони. – Теперь герцог будет разгневан как никогда! Расскажи мне скорей все подробнее!
Мистер Марлинг укоризненно посмотрел на нее:
– Моя дорогая тетушка, вам лучше прочесть все в письме, которое я вам привез от моей матери.
– Так давай же его сюда! – И леди Леони нетерпеливо вырвала конверт из рук племянника.
Торопливым почерком, выказывающим сильное возбуждение, леди Фанни исписала три страницы. Быстро пробежав глазами строчки, Леони воскликнула, что леди Фанни просто ангел. Потом заявила, что немедленно вернется в Лондон, и тут же объявила вошедшей в комнату хозяйке дома, что леди Фанни заболела и нуждается в ее помощи. Леди Вэйнс стала выражать сочувствие и задавать массу участливых вопросов Джону, которому захотелось тотчас же провалиться сквозь землю от неловкости, потом стала уговаривать Леони отложить отъезд до завтрашнего утра, и герцогиня согласилась, вспомнив, что племянник провел в пути целый день.
Утром следующего дня они отбыли в громадной тяжелой карете ее светлости. По виду Леони нельзя было сказать, что она сильно озабочена поступком сына. Сначала она весело заявила, что находит весьма странным то обстоятельство, что Доминик ошибся, похищая одну из сестер, и спросила Джона, что он думает по этому поводу. Джон, усталый и раздраженный, отвечал, что не имеет об этом ни малейшего представления.
– Разумеется, я тоже считаю, что Доминик совершил непростительную глупость, – примирительно сказала герцогиня.
Мистер Марлинг на это ядовито заметил:
– Все связи и поступки Доминика всегда отличались глупостью, мадам. У него ни в чем нет ни чувства меры, ни чести.
– Вот как? – В голосе герцогини послышались опасные нотки.
– Я столько раз пытался приобщить его к серьезным занятиям. Поскольку я старше на шесть лет, то можно было ожидать, что мои предупреждения и полезные советы будут хотя бы частично приняты, но, увы, они, как правило, игнорируются. Последний скандал у Тимоти, где он убил человека, будучи пьяным, закрыл и мне дорогу в клубы. Теперь при моем появлении все показывают на меня пальцем и шепчут, что я кузен того самого скандально известного повесы и даже убийцы. К тому же…
– Вот что я скажу тебе, Джон, – прервала его герцогиня, – ты должен быть благодарен Доминику, потому что тебя вообще бы никто не замечал, если бы он не был твоим кузеном.
– Бог мой, тетя, неужели вы думаете, что мне нужна известность, приобретенная таким скандальным путем? Все поступки Вайдела мне просто отвратительны. Что касается его последнего подвига, я частично виню в этом дядюшку Руперта. Вайдел с ним дружит, их приятельские отношения, как сказала бы моя мать, давно перешли в опасную стадию. Вот кто для него является примером аморального поведения!
– Я считаю, ты просто невыносим! – констатировала герцогиня. – Мое бедное дитя, да ты, кажется, ревнуешь. Признайся же, тебя просто охватила ревность к Вайделу?
– Ревность? – с изумлением спросил Джон.
–Ну конечно, – невозмутимо подтвердила герцогиня, – застрелить человека на дуэли – поступок ужасный, я согласна. Но у тебя, скажем, просто духу не хватило бы на такое! Господи, ты и в слона не попадешь!.. Или похитить женщину! Да, это скандально! Bien entendu[41], но ты… ты ведь не уговоришь сбежать с тобой даже слепую, и это я нахожу весьма трагичным.
Мистер Марлинг молчал, не в силах подыскать достойный ответ, чтобы парировать выпад тетки. Но Леони, уничтожив его своей отповедью, ласково улыбнувшись, потрепала племянника по колену:
– Лучше поговорим, как мне вытащить Доминика из этого impasse[42].
Мистер Марлинг опять не смог удержаться от возмущения:
– Мне казалось, в этой ситуации спасать надо молодую девушку. Она больше нуждается в помощи.
– Ба! – пренебрежительно отозвалась герцогиня. – Да с тобой невозможно разговаривать, ты просто бесчувственный!
– Простите, мадам, если я вас расстроил, но мне кажется, вы слишком легкомысленно относитесь к его поступку.
– Ты не понял. Я, конечно, расстроена, но считаю, что дело обстоит вовсе не так, как его представила эта миссис Чалонер. Если Вайдел увез ее дочь во Францию, то девушка, должно быть, поехала по собственной воле. Миссис Чалонер говорит, что она отправилась вместо сестры, чтобы спасти ее честь. Voila une histoi-ге peu croyable[43]. Я спрашиваю себя, если это правда, то почему сын увез во Францию именно ее, а не ту, которую собирался? Он ведь мог отправить обманщицу домой.
– Я тоже думал об этом, тетя Леони, и у меня есть ответ, который, боюсь, вам не понравится: он сделал это из мести.
Наступило длительное молчание. Герцогиня нервно сжимала и разжимала пальцы.
– Ты так считаешь, Джон?
– Это вполне вероятно, согласитесь.
– Возможно, ты прав… В гневе Доминик, пожалуй, мог… Надо немедленно ехать к Руперту! Почему мы плетемся так медленно? Скажи, чтобы поторопились!
– Ехать к дяде? – отозвался Джон. – Не понимаю, чем он может помочь.
– Не понимаешь? Я тебе объясню. Он поедет со мной во Францию, и мы найдем Доминика и эту девушку.
– Господи, мадам, вы поедете с ним во Францию?!
– А почему бы и нет?
– Но тетя, это повлечет за собой еще один скандал! Всем покажется чудовищно странной такая поездка, в свете решат, что вы сбежали во Францию с дядей! К тому же невозможно и придумать более компрометирующего сопровождения для леди! Тем более что вы, милая тетя, привыкли к полному комфорту, даже в мелочах.
– Благодарю за заботу, Джон, но я поеду во Францию с Рупертом, и он прекрасно присмотрит за мной, – сказала герцогиня, – а теперь, если не хочешь, чтобы я тебя убила, не будем больше говорить ни о Вайделе, ни о Руперте.
Несколько часов спустя племянник и тетка, подчеркнуто любезные друг с другом, прибыли в дом леди Фанни. Был час обеда, и леди Фанни как раз усаживалась за стол, чтобы плотно поесть, когда Леони вошла в столовую.
– О, моя дорогая и любимая! – воскликнула леди Фанни, обнимая невестку. – Слава Богу, ты приехала!.. Все это слишком похоже на правду!
Леони сбросила плащ.
– Скажи, Фанни, он действительно ее похитил? Ты так считаешь?
– Да, считаю, – категорически заявила леди Фанни, – и боюсь, что я права. Эта ужасная особа снова приходила сюда сегодня, не сомневаюсь, что она выполнит угрозу и устроит чудовищный скандал, если только ей не заткнуть рот. Я об этом сразу подумала, но, дорогая, даже у тебя вряд ли найдется такая громадная сумма, не говоря уже обо мне. Как тебе известно, в моем доме нет ни гроша! Клянусь, я бы убила Вайдела! Разве можно похищать невинных девушек? Хотя я ни на минуту не сомневаюсь, что она вовсе не невинна, как заявляет ее ужасная мамаша. Эта гарпия притащила сегодня с собой свою младшую дочь, увидев которую я почти доверила в эту неправдоподобную историю, хотя и уверена, что многое в ней не соответствует действительности. Послушай, вторая дочь очень юная и соблазнительная до невозможности! При виде ее я вспомнила свою юность. Не сомневаюсь ни секунды, что Вайдел влюбился именно в эту красавицу.
Она замолчала, потому что слуги внесли еще два прибора, потом пригласила герцогиню к столу. Дальнейшее обсуждение при них было невозможно, и обе леди заговорили на отвлеченные темы, в основном о последних городских сплетнях. Леди Фанни любезно спросила сына, не хочет ли тот сегодня вечером посетить Королевское научное общество? Прекрасно понимая, что на сей раз его выпроваживают, Джон сразу после обеда сообщил дамам, что хотя он не может пойти в общество, поскольку собрание было вчера, но у него есть занятие: он почитает в библиотеке.
Наверху, в своей, спальне, леди Фанни подробно рассказала все невестке. Сообщила, что София хотя и молчала, надув губки, но она может поклясться, что девица просто в ярости, что Вайдел увез не ее!
– Эта красотка – та еще плутовка, моя дорогая! О, я-то безошибочно сразу ее раскусила. Если сестра похожа на нее – а как может быть иначе – то твой бедный сын попал в ловушку. Без сомнения, она по своей воле поехала с ним во Францию, но если нет, то где она может быть? И что нам теперь предпринять?