Страница:
Она серьезно посмотрела на него:
– Вы хотите обладать мной из чувства мести? Неужели я заслужила столь мучительное
наказание?
– А ты не очень-то вежлива! Неужели я так дурен и совсем не нравлюсь тебе? – поддразнивая, кривлялся маркиз.
Она встала, держа за спиной пистолет.
– Вы меня не любите, правда? Но признайтесь, что я уже достаточно наказана.
– А! Ты ревнуешь к тому, что София нравится мне больше? Не вспоминай о ней, я уже забыл эту девку.
– Милорд, – в голосе ее прозвучало отчаяние, – я не та, за кого вы меня принимаете!
Он громко расхохотался, в своей дьявольской манере, и она поняла, что в таком состоянии никакие самые проникновенные слова просто не дойдут до его сознания.
Увидев, что он приближается, она вынула правую руку из-за спины и наставила на него пистолет.
– Стойте, где стоите, милорд! Если вы сделаете еще хоть один шаг – я выстрелю! Он резко остановился.
– Где ты взяла эту штуку? – спросил он, останавливаясь.
– В вашей карете.
– Он заряжен?
– Я не знаю, – с неисправимой честностью ответила мисс Чалонер.
Он опять рассмеялся и сделал шаг вперед.
– Ну так стреляй, – предложил он. – И мы это узнаем. Я иду к тебе, моя дорогая.
Мисс Чалонер поняла, что он не остановится, и, закрыв глаза, решительно нажала на спуск. Раздался оглушительный выстрел, маркиза отбросило назад, но он тут же выпрямился и невозмутимо сказал:
– А, значит, пистолет все-таки был заряжен! Широко открытыми глазами мисс Чалонер с ужасом смотрела, как Вайдел вдруг схватился за правую руку повыше локтя, где уже расплывалось темное пятно на рукаве. Выронив пистолет, она прижала ладонь к щеке.
– О, что я наделала! – крикнула она. – Я сильно вас ранила, милорд?
Он опять рассмеялся, но совершенно иным смехом, как будто все происходившее начинало доставлять ему удовольствие.
– Вы испортили стену старины Плансона, – сказал он, – не волнуйтесь, стена пострадала больше, чем я.
В этот момент в комнату ворвался сам мсье Плансон. Глаза хозяина гостиницы буквально вылезали из орбит. Полился нескончаемый поток слов, сопровождаемый бешеной жестикуляцией.
– Успокойтесь, старина. Мадам просто решила проверить, заряжен ли мой пистолет.
– Но милорд! В моем отеле! И моя красивая salle[29] испорчена. О, mon Dieu[30], посмотрите, какая дырка в стене!
– Внеси это в счет, старый негодяй, и убирай свою тушу с моих глаз. – Маркизу надоели его вопли. За спиной расстроенного хозяина гостиницы он увидел своего слугу. – Флетчер, уведите прочь этого идиота!
– Сейчас, милорд, – невозмутимо отозвался Флетчер, выволакивая из комнаты упиравшегося мсье Плансона.
Мисс Чалонер виновато сказала:
– О, простите меня, я не знала, что поднимется такой шум.
В глазах маркиза появились озорные огоньки.
– Вы испортили его прекрасную salle и мой не менее прекрасный сюртук.
– Я понимаю. – Она опустила голову. – Но ведь это произошло из-за вас, – добавила она искренне. – Вы сами сказали, чтобы я стреляла.
– Я сказал, но не думал, что вы это сделаете.
– Вы не должны были подходить ближе, – сурово сказала она.
– Очевидно, – согласился маркиз и начал снимать сюртук. – Примите мои поздравления! Я знаю только одну женщину, которая имела храбрость нажать на спусковой крючок.
– И кто же она?
– Моя мать. Подойдите и помогите мне. Я порчу ковер мсье Плансона.
Мисс Чалонер быстро подошла и взяла протянутый маркизом платок.
– Вы уверены, что рана несерьезная? – спросила она с тревогой. – Смотрите, как сильно льется кровь.
– Уверен вполне. Как мне кажется, вид крови не вызывает у вас дурноты.
– Я не такая слабая дурочка, милорд. Смотрите, кружева безнадежно испорчены. Так больно?
– Нисколько, – вежливо отозвался маркиз. Она свернула из своего собственного носового платка комочек, приложила его к ране и туго обвязала руку платком маркиза.
– Благодарю, – сказал он, когда она закончила, – а теперь помогите мне надеть сюртук, и потом мы поговорим.
– Вы уверены, что надо его надевать? – забеспокоилась мисс Чалонер. – Кровь может потечь снова.
– Моя милая девочка, это всего лишь царапина.
– Я испугалась, что убила вас, – призналась мисс Чалонер. Он усмехнулся.
– Вы для этого недостаточно опытный стрелок, моя дорогая. – Он натянул с ее помощью сюртук и сел поближе к огню. – Идите сюда, – пригласил он и, увидев, что она колеблется, достал из кармана свой собственный пистолет и протянул ей. – В следующий раз стреляйте в меня из него, – посоветовал он. – Этот намного легче.
Она села и невольно улыбнулась, но голос ее оставался серьезным, когда она ответила:
– Если мне придется опять стрелять – я выстрелю в себя.
Наклонившись, он взял пистолет из ее руки.
– В таком случае пусть он лучше будет у меня. – Маркиз посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом. – А теперь объяснитесь, – сказал он резко, – кажется, я был прав в своем первом впечатлении о вас?
– И каково же оно было, сэр?
– Я подумал, что вы чертовски правильны и прямолинейны.
– Так оно и есть, милорд, – ответила она просто.
– Так скажите мне, ради Бога, что вас заставило сыграть со мной такой дешевый спектакль, изобразив скандальную девку?
Она стиснула руки на коленях.
– Я скажу вам, милорд, но, боюсь, вы опять рассердитесь.
– Вы не можете рассердить меня больше, чем уже сделали. Я хочу услышать правду. Прямо сейчас.
Она немного помолчала, глядя на огонь. Маркиз выжидающе не сводил с нее глаз, и Мэри неторопливо заговорила:
– София решила, что сможет заставить вас жениться на ней. Она очень молода и глупа. Моя мать… – Мисс Чалонер густо покраснела. – Тоже не очень умна. Но я знала, что вы не женитесь на Софии и постараетесь сделать ее своей любовницей. Принимая в расчет глупые планы сестры, я поняла, что она будет обесчещена навсегда. – Мэри замолчала. Молчал и маркиз. Она продолжила: – То письмо, которое вы послали Софии, попало ко мне, потому что было адресовано «мисс Чалонер». Вам и в голову не пришло, что в доме есть старшая сестра. Я поняла, что оно от вас, но тем не менее взяла и прочитала его. София это письмо так и не увидела, милорд.
– Значит, все, что вы кричали в Ньюхэвене, ложь?
Мисс Чалонер вспыхнула:
– Да, сэр, это была ложь. Я хотела быть уверенной, что вы никогда больше не появитесь около Софии, и заставила вас поверить, что она придумала весь этот обман, надеясь, что вы навсегда после этого забудете о ней.
– Вы оказались совершенно правы, – сказал маркиз хмуро.
– Но я не ожидала, что вы вынудите меня ;поехать с вами во Францию вместо нее и что мне придется сознаться во всем. Я рассчитывала, что вы меня отпустите, как только обман
откроется, и я вернусь в Лондон той же ночью. И никто ничего не будет знать. Теперь я понимаю, как была наивна. Но это чистая правда, милорд.
– Наивна? Да вы сумасшедшая! Что за дьявольская идея! – Он вскочил и начал вышагивать взад-вперед по комнате, бросив ей через плечо: – Вы – маленькая идиотка. София не стоит того, чтобы так рисковать из-за нее. Может быть, вы спасли ее от меня, но около Софии будет много других. Рано или поздно это все равно случится.
– О, нет, – недоверчиво сказала она, – не может этого быть, милорд.
– А я говорю вам – да. И каким образом я теперь смогу вытащить вас из этой дьявольской путаницы?
– Если вы закажете для меня место на пакетботе[31], это меня вполне удовлетворит и буду вам благодарна.
Выражение его глаз смягчилось.
– И вы не боитесь повторить такое путешествие?
– Но я должна. Мне кажется, что второй раз все будет не так ужасно.
Его глаза вновь стали серьезными, и маркиз нетерпеливо покачал головой:
– Нет, вы не можете сейчас ехать домой.
– Но куда же я поеду? – Она испуганно посмотрела на него. – Я непременно должна добраться до дома.
– Нельзя, – повторил он. – Вы что, не соображаете, что пробыли в моем обществе со вчерашнего вечера? Моя бедная девочка, это вы теперь навсегда опозорены в глазах света, а не София.
Она, еще не понимая всей серьезности своего положения, спокойно отозвалась:
– Я могу придумать историю, которой поверят.
У него вырвался иронический смешок.
– Как только узнают, что вы были на моей яхте – никто не поверит в вашу невинность, милая мисс Чалонер.
– Но никто не знает… – И она замолчала, вспомнив о письме, оставленном для матери. Он как будто прочитал ее мысли.
– Письмо, а? Вы оставили письмо. Да и какая женщина не сделала бы этого?
Она ничего не ответила, ее охватили испуг и смятение. Маркиз подошел к камину и, нахмурившись, посмотрел на мисс Чалонер.
– Давайте разберемся до конца в нашем деле. Признаюсь, мне и раньше приходилось совершать ошибки, но я никогда особенно не придавал значения их последствиям. Возможно, была и моя вина в вашем похищении. Но скажите мне, как вы могли вообще жить рядом с такой матерью и такой сестрой, как София?
– Сэр. – Мисс Чалонер посмотрела ему прямо в глаза. – У меня не было намерения представлять себя в ваших глазах в выгодном свете, выше мамы и Софии. Я никогда об этом не помышляла.
– Выше! Конечно, какое может быть сравнение! Они… впрочем, не хочу вас больше обижать…
– Нет, уж договаривайте, милорд. Вы меня уже обидели всеми возможными способами, и теперь, умоляю, говорите мне все, что думаете. Я вынесу, не волнуйтесь.
– Прекрасно. – Тон маркиза стал ледяным. – Тогда уведомляю вас, мадам, что манеры вашей матушки и сестры отличаются не только от манер особ высшего общества, но и вообще от манер благопристойных женщин. Вы же, вне сомнения, порядочны и хорошо воспитаны. А я, – в нем, казалось, снова вспыхнул гнев, – я не имею привычки соблазнять порядочных молодых девушек.
– Я и не хочу, чтобы вы меня соблазняли. Я очень огорчена, что вы ошиблись, и думаю, что мое неразумное поведение частично снимает с вас вину.
– Ваше поведение, – сказал маркиз жестоко, – было отвратительно! Манеры ваши в Ньюхэвене были манерами отъявленной распутницы, все ваше поведение было не только неразумным, но и опасным. Вы вполне заслуживали, чтобы я тогда отхлестал вас кнутом!
Мисс Чалонер сидела потупившись, уронив руки на колени. После последних грубых слов маркиза она не подняла головы и не шелохнулась.
– У меня не было другого пути спасти от вас Софию, – после долгой паузы сказала она тоненьким голоском, – но теперь я и сама вижу, какое это было безумие с моей стороны. – Она проглотила комок в горле. – Я никак не ожидала, что вы возьмете меня с собой вместо нее.
– Вы просто маленькая дурочка, – раздраженно отозвался маркиз.
– Возможно, я маленькая дурочка. – Мисс Чалонер немного опомнилась. – В отличие от вас, милорд, ведь вы с самого начала замышляли обман. Сначала хотели обесчестить Софию, а когда я вам не позволила, вы погубили мою жизнь.
– Увольте! – холодно произнес маркиз. – Я не погубил еще ни одной девушки, похожей на вас.
– Было бы лучше для нас обоих, милорд, – кротко заметила мисс Чалонер, – если бы вы прислушались к моим словам раньше. Теперь ваши заверения не имеют смысла.
– Увы, это так.
Мисс Чалонер достала платочек и вызывающе высморкала свой маленький носик. Это было очень трогательно и прозаично. Маркиз подумал, что София на месте сестры устроила бы сейчас сцену с хлопаньем ресниц и разыгранными рыданиями. И уж наверняка кокетка София никогда не позволила бы себе так по-детски хлюпать носом. Лорд Вайдел, которого раньше не трогали женские слезы, почувствовал даже некоторое умиление. Положив руки на плечо мисс Чалонер, он растроганно сказал:
– Не надо плакать, моя дорогая мисс Чалонер. Я же сказал, что не собираюсь разрушать вашу жизнь.
Она подняла на него блестевшие от слез глаза и с вызовом произнесла:
– Если я и проявила слабость, это еще не повод считать меня размазней.
– Ей-богу, я вам верю.
Успокоившись немного, мисс Чалонер убрала платок.
– Если вы знаете, как я должна поступить, скажите мне, милорд.
– Выход один для нас обоих, – сказал маркиз, – вы должны выйти за меня замуж.
У мисс Чалонер, как недавно в каюте во время шторма, все закружилось и поплыло перед глазами.
– Что вы сказали? – тихо спросила она. Вайдел приподнял брови:
– Вы, кажется, поражены моим предложением?
Она встала и сделала реверанс:
– Вы исключительно добры, милорд, но я решительно отклоняю предложение выйти за вас.
– Вы выйдете за меня, – мрачно сказал маркиз, – даже если придется силой тащить вас к алтарю.
Она прищурилась:
– Вы сошли с ума, сэр? Ведь у вас нет ни малейшего желания на мне жениться.
– Разумеется, я не хочу жениться на вас, – сказал он нетерпеливо, – ведь я едва вас знаю. Но я играю по своим правилам. У меня много грехов, но, как я уже сказал, я не совращаю невинных порядочных девиц, и вы не найдете ни одной, брошенной мною на произвол судьбы. Внемлите рассудку, мадам. Вы сбежали со мной, оставив письмо матери, верно? Если я сейчас отпущу вас, вы доберетесь домой не раньше завтрашнего утра. К тому времени… зная вашу сестрицу и мать, можно быть уверенным, что они всю вину свалят на вас и ваше недостойное поведение. Ваша репутация будет настолько опорочена, что ни одна душа в городе не захочет принять вас. Но это все, мадам,
будет приписано и на мой счет! И я говорю вам прямо – я не собираюсь быть виновником вашего позора, потому что чаша всеобщего терпения на этот раз будет переполнена. Мисс Чалонер прижала ладонь ко лбу.
– Я должна выйти за вас, чтобы спасти свою репутацию или вашу?
– Обе, – был ответ маркиза. Она с сомнением посмотрела на него и вздохнула.
– Милорд, боюсь, я настолько устала, что не могу ни о чем больше думать, тем более что-то решать.
– Вам лучше пойти к себе и хорошо выспаться. – Маркиз вдруг взял ее за плечи и повернул к себе. Она спокойно и выжидающе встретила его взгляд. – Не надо так расстраиваться, дорогая Мэри. Произошла дьявольская неразбериха, но я вытащу вас из нее. Спокойной ночи.
У мисс Чалонер от неожиданности на глаза навернулись слезы. Она поспешно отступила назад и присела, низко склонив голову.
Глава 8
– Вы хотите обладать мной из чувства мести? Неужели я заслужила столь мучительное
наказание?
– А ты не очень-то вежлива! Неужели я так дурен и совсем не нравлюсь тебе? – поддразнивая, кривлялся маркиз.
Она встала, держа за спиной пистолет.
– Вы меня не любите, правда? Но признайтесь, что я уже достаточно наказана.
– А! Ты ревнуешь к тому, что София нравится мне больше? Не вспоминай о ней, я уже забыл эту девку.
– Милорд, – в голосе ее прозвучало отчаяние, – я не та, за кого вы меня принимаете!
Он громко расхохотался, в своей дьявольской манере, и она поняла, что в таком состоянии никакие самые проникновенные слова просто не дойдут до его сознания.
Увидев, что он приближается, она вынула правую руку из-за спины и наставила на него пистолет.
– Стойте, где стоите, милорд! Если вы сделаете еще хоть один шаг – я выстрелю! Он резко остановился.
– Где ты взяла эту штуку? – спросил он, останавливаясь.
– В вашей карете.
– Он заряжен?
– Я не знаю, – с неисправимой честностью ответила мисс Чалонер.
Он опять рассмеялся и сделал шаг вперед.
– Ну так стреляй, – предложил он. – И мы это узнаем. Я иду к тебе, моя дорогая.
Мисс Чалонер поняла, что он не остановится, и, закрыв глаза, решительно нажала на спуск. Раздался оглушительный выстрел, маркиза отбросило назад, но он тут же выпрямился и невозмутимо сказал:
– А, значит, пистолет все-таки был заряжен! Широко открытыми глазами мисс Чалонер с ужасом смотрела, как Вайдел вдруг схватился за правую руку повыше локтя, где уже расплывалось темное пятно на рукаве. Выронив пистолет, она прижала ладонь к щеке.
– О, что я наделала! – крикнула она. – Я сильно вас ранила, милорд?
Он опять рассмеялся, но совершенно иным смехом, как будто все происходившее начинало доставлять ему удовольствие.
– Вы испортили стену старины Плансона, – сказал он, – не волнуйтесь, стена пострадала больше, чем я.
В этот момент в комнату ворвался сам мсье Плансон. Глаза хозяина гостиницы буквально вылезали из орбит. Полился нескончаемый поток слов, сопровождаемый бешеной жестикуляцией.
– Успокойтесь, старина. Мадам просто решила проверить, заряжен ли мой пистолет.
– Но милорд! В моем отеле! И моя красивая salle[29] испорчена. О, mon Dieu[30], посмотрите, какая дырка в стене!
– Внеси это в счет, старый негодяй, и убирай свою тушу с моих глаз. – Маркизу надоели его вопли. За спиной расстроенного хозяина гостиницы он увидел своего слугу. – Флетчер, уведите прочь этого идиота!
– Сейчас, милорд, – невозмутимо отозвался Флетчер, выволакивая из комнаты упиравшегося мсье Плансона.
Мисс Чалонер виновато сказала:
– О, простите меня, я не знала, что поднимется такой шум.
В глазах маркиза появились озорные огоньки.
– Вы испортили его прекрасную salle и мой не менее прекрасный сюртук.
– Я понимаю. – Она опустила голову. – Но ведь это произошло из-за вас, – добавила она искренне. – Вы сами сказали, чтобы я стреляла.
– Я сказал, но не думал, что вы это сделаете.
– Вы не должны были подходить ближе, – сурово сказала она.
– Очевидно, – согласился маркиз и начал снимать сюртук. – Примите мои поздравления! Я знаю только одну женщину, которая имела храбрость нажать на спусковой крючок.
– И кто же она?
– Моя мать. Подойдите и помогите мне. Я порчу ковер мсье Плансона.
Мисс Чалонер быстро подошла и взяла протянутый маркизом платок.
– Вы уверены, что рана несерьезная? – спросила она с тревогой. – Смотрите, как сильно льется кровь.
– Уверен вполне. Как мне кажется, вид крови не вызывает у вас дурноты.
– Я не такая слабая дурочка, милорд. Смотрите, кружева безнадежно испорчены. Так больно?
– Нисколько, – вежливо отозвался маркиз. Она свернула из своего собственного носового платка комочек, приложила его к ране и туго обвязала руку платком маркиза.
– Благодарю, – сказал он, когда она закончила, – а теперь помогите мне надеть сюртук, и потом мы поговорим.
– Вы уверены, что надо его надевать? – забеспокоилась мисс Чалонер. – Кровь может потечь снова.
– Моя милая девочка, это всего лишь царапина.
– Я испугалась, что убила вас, – призналась мисс Чалонер. Он усмехнулся.
– Вы для этого недостаточно опытный стрелок, моя дорогая. – Он натянул с ее помощью сюртук и сел поближе к огню. – Идите сюда, – пригласил он и, увидев, что она колеблется, достал из кармана свой собственный пистолет и протянул ей. – В следующий раз стреляйте в меня из него, – посоветовал он. – Этот намного легче.
Она села и невольно улыбнулась, но голос ее оставался серьезным, когда она ответила:
– Если мне придется опять стрелять – я выстрелю в себя.
Наклонившись, он взял пистолет из ее руки.
– В таком случае пусть он лучше будет у меня. – Маркиз посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом. – А теперь объяснитесь, – сказал он резко, – кажется, я был прав в своем первом впечатлении о вас?
– И каково же оно было, сэр?
– Я подумал, что вы чертовски правильны и прямолинейны.
– Так оно и есть, милорд, – ответила она просто.
– Так скажите мне, ради Бога, что вас заставило сыграть со мной такой дешевый спектакль, изобразив скандальную девку?
Она стиснула руки на коленях.
– Я скажу вам, милорд, но, боюсь, вы опять рассердитесь.
– Вы не можете рассердить меня больше, чем уже сделали. Я хочу услышать правду. Прямо сейчас.
Она немного помолчала, глядя на огонь. Маркиз выжидающе не сводил с нее глаз, и Мэри неторопливо заговорила:
– София решила, что сможет заставить вас жениться на ней. Она очень молода и глупа. Моя мать… – Мисс Чалонер густо покраснела. – Тоже не очень умна. Но я знала, что вы не женитесь на Софии и постараетесь сделать ее своей любовницей. Принимая в расчет глупые планы сестры, я поняла, что она будет обесчещена навсегда. – Мэри замолчала. Молчал и маркиз. Она продолжила: – То письмо, которое вы послали Софии, попало ко мне, потому что было адресовано «мисс Чалонер». Вам и в голову не пришло, что в доме есть старшая сестра. Я поняла, что оно от вас, но тем не менее взяла и прочитала его. София это письмо так и не увидела, милорд.
– Значит, все, что вы кричали в Ньюхэвене, ложь?
Мисс Чалонер вспыхнула:
– Да, сэр, это была ложь. Я хотела быть уверенной, что вы никогда больше не появитесь около Софии, и заставила вас поверить, что она придумала весь этот обман, надеясь, что вы навсегда после этого забудете о ней.
– Вы оказались совершенно правы, – сказал маркиз хмуро.
– Но я не ожидала, что вы вынудите меня ;поехать с вами во Францию вместо нее и что мне придется сознаться во всем. Я рассчитывала, что вы меня отпустите, как только обман
откроется, и я вернусь в Лондон той же ночью. И никто ничего не будет знать. Теперь я понимаю, как была наивна. Но это чистая правда, милорд.
– Наивна? Да вы сумасшедшая! Что за дьявольская идея! – Он вскочил и начал вышагивать взад-вперед по комнате, бросив ей через плечо: – Вы – маленькая идиотка. София не стоит того, чтобы так рисковать из-за нее. Может быть, вы спасли ее от меня, но около Софии будет много других. Рано или поздно это все равно случится.
– О, нет, – недоверчиво сказала она, – не может этого быть, милорд.
– А я говорю вам – да. И каким образом я теперь смогу вытащить вас из этой дьявольской путаницы?
– Если вы закажете для меня место на пакетботе[31], это меня вполне удовлетворит и буду вам благодарна.
Выражение его глаз смягчилось.
– И вы не боитесь повторить такое путешествие?
– Но я должна. Мне кажется, что второй раз все будет не так ужасно.
Его глаза вновь стали серьезными, и маркиз нетерпеливо покачал головой:
– Нет, вы не можете сейчас ехать домой.
– Но куда же я поеду? – Она испуганно посмотрела на него. – Я непременно должна добраться до дома.
– Нельзя, – повторил он. – Вы что, не соображаете, что пробыли в моем обществе со вчерашнего вечера? Моя бедная девочка, это вы теперь навсегда опозорены в глазах света, а не София.
Она, еще не понимая всей серьезности своего положения, спокойно отозвалась:
– Я могу придумать историю, которой поверят.
У него вырвался иронический смешок.
– Как только узнают, что вы были на моей яхте – никто не поверит в вашу невинность, милая мисс Чалонер.
– Но никто не знает… – И она замолчала, вспомнив о письме, оставленном для матери. Он как будто прочитал ее мысли.
– Письмо, а? Вы оставили письмо. Да и какая женщина не сделала бы этого?
Она ничего не ответила, ее охватили испуг и смятение. Маркиз подошел к камину и, нахмурившись, посмотрел на мисс Чалонер.
– Давайте разберемся до конца в нашем деле. Признаюсь, мне и раньше приходилось совершать ошибки, но я никогда особенно не придавал значения их последствиям. Возможно, была и моя вина в вашем похищении. Но скажите мне, как вы могли вообще жить рядом с такой матерью и такой сестрой, как София?
– Сэр. – Мисс Чалонер посмотрела ему прямо в глаза. – У меня не было намерения представлять себя в ваших глазах в выгодном свете, выше мамы и Софии. Я никогда об этом не помышляла.
– Выше! Конечно, какое может быть сравнение! Они… впрочем, не хочу вас больше обижать…
– Нет, уж договаривайте, милорд. Вы меня уже обидели всеми возможными способами, и теперь, умоляю, говорите мне все, что думаете. Я вынесу, не волнуйтесь.
– Прекрасно. – Тон маркиза стал ледяным. – Тогда уведомляю вас, мадам, что манеры вашей матушки и сестры отличаются не только от манер особ высшего общества, но и вообще от манер благопристойных женщин. Вы же, вне сомнения, порядочны и хорошо воспитаны. А я, – в нем, казалось, снова вспыхнул гнев, – я не имею привычки соблазнять порядочных молодых девушек.
– Я и не хочу, чтобы вы меня соблазняли. Я очень огорчена, что вы ошиблись, и думаю, что мое неразумное поведение частично снимает с вас вину.
– Ваше поведение, – сказал маркиз жестоко, – было отвратительно! Манеры ваши в Ньюхэвене были манерами отъявленной распутницы, все ваше поведение было не только неразумным, но и опасным. Вы вполне заслуживали, чтобы я тогда отхлестал вас кнутом!
Мисс Чалонер сидела потупившись, уронив руки на колени. После последних грубых слов маркиза она не подняла головы и не шелохнулась.
– У меня не было другого пути спасти от вас Софию, – после долгой паузы сказала она тоненьким голоском, – но теперь я и сама вижу, какое это было безумие с моей стороны. – Она проглотила комок в горле. – Я никак не ожидала, что вы возьмете меня с собой вместо нее.
– Вы просто маленькая дурочка, – раздраженно отозвался маркиз.
– Возможно, я маленькая дурочка. – Мисс Чалонер немного опомнилась. – В отличие от вас, милорд, ведь вы с самого начала замышляли обман. Сначала хотели обесчестить Софию, а когда я вам не позволила, вы погубили мою жизнь.
– Увольте! – холодно произнес маркиз. – Я не погубил еще ни одной девушки, похожей на вас.
– Было бы лучше для нас обоих, милорд, – кротко заметила мисс Чалонер, – если бы вы прислушались к моим словам раньше. Теперь ваши заверения не имеют смысла.
– Увы, это так.
Мисс Чалонер достала платочек и вызывающе высморкала свой маленький носик. Это было очень трогательно и прозаично. Маркиз подумал, что София на месте сестры устроила бы сейчас сцену с хлопаньем ресниц и разыгранными рыданиями. И уж наверняка кокетка София никогда не позволила бы себе так по-детски хлюпать носом. Лорд Вайдел, которого раньше не трогали женские слезы, почувствовал даже некоторое умиление. Положив руки на плечо мисс Чалонер, он растроганно сказал:
– Не надо плакать, моя дорогая мисс Чалонер. Я же сказал, что не собираюсь разрушать вашу жизнь.
Она подняла на него блестевшие от слез глаза и с вызовом произнесла:
– Если я и проявила слабость, это еще не повод считать меня размазней.
– Ей-богу, я вам верю.
Успокоившись немного, мисс Чалонер убрала платок.
– Если вы знаете, как я должна поступить, скажите мне, милорд.
– Выход один для нас обоих, – сказал маркиз, – вы должны выйти за меня замуж.
У мисс Чалонер, как недавно в каюте во время шторма, все закружилось и поплыло перед глазами.
– Что вы сказали? – тихо спросила она. Вайдел приподнял брови:
– Вы, кажется, поражены моим предложением?
Она встала и сделала реверанс:
– Вы исключительно добры, милорд, но я решительно отклоняю предложение выйти за вас.
– Вы выйдете за меня, – мрачно сказал маркиз, – даже если придется силой тащить вас к алтарю.
Она прищурилась:
– Вы сошли с ума, сэр? Ведь у вас нет ни малейшего желания на мне жениться.
– Разумеется, я не хочу жениться на вас, – сказал он нетерпеливо, – ведь я едва вас знаю. Но я играю по своим правилам. У меня много грехов, но, как я уже сказал, я не совращаю невинных порядочных девиц, и вы не найдете ни одной, брошенной мною на произвол судьбы. Внемлите рассудку, мадам. Вы сбежали со мной, оставив письмо матери, верно? Если я сейчас отпущу вас, вы доберетесь домой не раньше завтрашнего утра. К тому времени… зная вашу сестрицу и мать, можно быть уверенным, что они всю вину свалят на вас и ваше недостойное поведение. Ваша репутация будет настолько опорочена, что ни одна душа в городе не захочет принять вас. Но это все, мадам,
будет приписано и на мой счет! И я говорю вам прямо – я не собираюсь быть виновником вашего позора, потому что чаша всеобщего терпения на этот раз будет переполнена. Мисс Чалонер прижала ладонь ко лбу.
– Я должна выйти за вас, чтобы спасти свою репутацию или вашу?
– Обе, – был ответ маркиза. Она с сомнением посмотрела на него и вздохнула.
– Милорд, боюсь, я настолько устала, что не могу ни о чем больше думать, тем более что-то решать.
– Вам лучше пойти к себе и хорошо выспаться. – Маркиз вдруг взял ее за плечи и повернул к себе. Она спокойно и выжидающе встретила его взгляд. – Не надо так расстраиваться, дорогая Мэри. Произошла дьявольская неразбериха, но я вытащу вас из нее. Спокойной ночи.
У мисс Чалонер от неожиданности на глаза навернулись слезы. Она поспешно отступила назад и присела, низко склонив голову.
Глава 8
Несмотря на потрясения и страшную усталость, мисс Чалонер долго не могла уснуть. Она лежала без сна, думая о своем отчаянном положении и испытывая сильное душевное смятение.
Ей было стыдно признаться самой себе, что в тот момент, когда прозвучало предложение маркиза, она вообще не вспомнила о Софии, зато живо представила себя рядом с маркизом – они стоят на коленях перед алтарем… Итак, моя милая, сурово говорила себе мисс Чалонер, все это правда – ты влюблена в него и давно это знала!
Но она любила не всем известного похождениями красавца, скандалиста и волокиту. Мэри сумела разглядеть под оболочкой ветреного распутника необузданного дикого юношу, мрачного и неотразимого, именно такого, каким предстал перед нею маркиз во время их последнего разговора.
«Я могла бы с ним справиться!» Но она не позволила себе даже мечтать об этом. Брак с маркизом был абсолютно исключен. Ее нельзя принудить выйти за него, просто щелкнув повелительно пальцами. Он не любит ее и должен жениться, когда придет время, на скромной девушке из высшего света. А София? Что скажет она, узнав, что сестра увела из-под носа столь желанного жениха?
И, таким образом покончив с мыслями о браке, она начала думать о своем незавидном будущем. Вайдел прав – нельзя возвращаться на Блумсбери-стрит и совершенно невозможно искать спасения у деда. Она решительно вытерла слезы и начала искать выход.
Через два часа она нашла решение, приложив к этому всю изобретательность своего ума. Итак, самое разумное – это остаться во Франции, взять другое имя и поступить на службу гувернанткой в какую-нибудь порядочную, уважаемую семью.
Она начала мысленно сочинять письмо матери, но на середине фразы мысли начали – странно путаться, и мисс Чалонер неожиданно уснула.
Наутро, без аппетита позавтракав у себя в комнате кофе с булочкой, она через некоторое время спустилась в гостиную и застала там верного Флетчера, который сообщил ей не без суровости, с неодобрительной ноткой в голосе, что ночью у его светлости опять открылось кровотечение. Рана сегодня выглядела очень плохо. Его светлость все еще в кровати, но имеет намерение сегодня же отправиться дальше.
– Вы послали за доктором? – спросила мисс Чалонер, чувствуя себя убийцей.
– Нет, мадам.
– Так отправляйтесь и найдите его, – коротко приказала мисс Чалонер. Флетчер покачал головой:
– Я не могу принять на себя такую ответственность, мадам.
– Я и не прошу вас об этом. Просто делайте то, что вам приказывают.
– Прошу прощения, мадам, но в случае, если его светлость захотят узнать, кто послал за доктором…
– Вы, разумеется, скажете правду, – ответила мисс Чалонер. – Где находится спальня маркиза?
Флетчер взглянул на нее с возрастающим уважением.
– Если соблаговолите следовать за мной, мадам, – и повел мисс Чалонер наверх, в спальню маркиза.
Флетчер вошел первым, и мисс Чалонер слышала, как Вайдел сказал:
– О, пусть скорей войдет!
И она не стала ждать дальнейшего приглашения. Когда дверь за Флетчером закрылась, подошла к огромной, стоявшей на четырех столбиках кровати и произнесла покаянно:
– Это из-за меня вы страдаете, я ранила вас и очень сожалею, милорд.
Вайдел полусидел в кровати, опершись на подложенные под спину подушки, глаза у него лихорадочно блестели, лицо раскраснелось.
– Не извиняйтесь. Для новичка вы неплохо справились. Сожалею, что приходится так принимать вас. Надеюсь, вы поспали и отдохнули, так что мы сможем выехать отсюда в полдень. Как вы относитесь к этому?
– Боюсь, это невозможно, – ответила она, – мы останемся на сегодня здесь. – Она подняла подушку с пола и осторожно подложила ему под раненую руку. – Так удобнее, не правда ли?
– Замечательно, благодарю. Не имеет значения, готовы вы или нет, мы сегодня же выезжаем в Париж.
Она нежно улыбнулась ему:
– Моя очередь играть роль тирана, сэр. Вы останетесь в постели.
– Вы ошибаетесь. Я этого не сделаю.
Голос его зазвучал сердито, а ей захотелось взять его лицо в свои ладони и поцелуем разогнать хмурые складочки на лбу.
– Нет, сэр, вы останетесь в постели.
– Могу я узнать, мадам, каким образом вы собираетесь удержать меня в постели?
– Это очень просто – стоит лишь приказать вас раздеть.
– Это уже действия жены.
Она слабо вздрогнула, но тон ее остался твердым:
– Я послала вашего слугу за доктором. Прошу вас, не ругайте его.
– Какого дьявола, кто вас просил! Я не собираюсь умирать, к вашему сведению.
– Конечно нет, – согласилась мисс Чалонер, – но вы вчера слишком много выпили, и, мне кажется, ваша лихорадка вызвана именно этим, так же как и воспаление раны. Я думаю, вам надо пустить кровь.
Маркиз долго молча рассматривал ее. Подвинув стул ближе к постели, она села рядом.
– Вы можете поговорить со мной несколько минут, сэр? Если ваше самочувствие позволяет вам разговаривать.
– Разумеется, могу. О чем вы хотите поговорить?
– О моей дальнейшей судьбе, разумеется. Он нахмурился:
– Это теперь мое дело, мадам. Она покачала головой:
– Вы очень добры, милорд. Но я не стремлюсь стать вашей женой. Я хорошо все обдумала и теперь знаю, что будет для меня лучше всего. Сказать вам, что я решила?
Он произнес с искоркой юмора:
– Сегодня утром вы приняли очень много решений. Тем не менее давайте выкладывайте.
Она сложила руки на коленях, и он вдруг подумал, что эта девушка, как никто до нее, действует на него успокаивающе.
– Вы вчера сказали истинную правду, милорд, – я не могу теперь вернуться домой. Но вы не должны считать, что это меня очень огорчает. Я никогда не была там счастлива. У меня есть план, кажется, очень разумный. Я знаю теперь, как лучше поступить. Если вы меня отвезете в Париж, я буду вам благодарна. В Париже я подыщу себе место гувернантки в каком-нибудь приличном доме. И поскольку, без сомнения, у вас в Париже обширные связи, может быть, вы поможете мне устроиться на работу. Маркиз прервал ее:
– Мое дорогое дитя, вы считаете, что я порекомендую вас в какой-нибудь аристократический дом?
– Вы ведь можете? – волнуясь, спросила она.
– Разумеется, я смог бы. Но… Господи, представляю лицо какой-нибудь матроны, когда я предложу ей свою знакомую молодую девушку в гувернантки!
– О! Я и не подумала об этом! Как глупо с моей стороны. – Она на миг замолчала, потом объявила: – Ну что ж, если я не могу пойти в гувернантки, поступлю на работу модисткой. – Он протянул руку и накрыл ею обе ручки миcc Чалонер. Маркиз больше не улыбался. – Я не часто испытываю раскаяние, Мэри, но вы быстро учите меня. Неужели вы совсем не можете переносить мысль обо мне как о будущем муже?
– Даже если бы и смогла, милорд, я не могу украсть жениха у своей сестры.
– Украсть! Черта с два! – Маркиз привычно выругался. – Но у меня никогда не было намерения жениться на Софии!
– Тем не менее, сэр, я бы никогда не смогла так поступить по отношению к ней. Впрочем, мысль о таком браке для меня абсурдна. Вы меня не любите, как и я вас. И, кроме того, мы не равны по положению в обществе.
– Вы из какого сословия, Мэри? Кто был ваш отец?
– Это имеет значение?
– Ни капли. Но вы меня заинтриговали. Вы получили прекрасное образование, это видно. Каким образом вам это удалось?
– Да, я имела счастье учиться в одной из лучших школ Англии, школе для избранных.
– Я так и понял! И кто же вас туда поместил?
– Мой дед, – неохотно ответила мисс Чалонер.
– Отец вашего отца? Он жив? Кто он?
– Мой дед генерал, сэр. Вайдел сдвинул брови:
– Какого графства?
– Он живет в Бакингемшире, милорд.
– Боже мой! Не хотите ли вы сказать, что вы внучка сэра Джиля Чалонера?
– Именно так, сэр, – невозмутимо подтвердила мисс Чалонер.
– Но это же совершенно меняет дело. Препятствий не существует, и мы немедленно можем пожениться. Ведь этот старый упрямец, ваш дед, друг моего отца, приверженец строгих правил.
Мисс Чалонер улыбнулась:
– Вы не должны преувеличивать, милорд. Мой дед был действительно добр ко мне в прошлом, но он прогнал моего отца после того, как тот женился вопреки родительской воле. Дед умыл руки по отношению ко мне, когда после школы я решила жить в доме матери и сестры, И теперь ему совершенно безразлична моя судьба.
– Она очень быстро станет ему небезразлична, когда до него дойдут слухи, что его внучка работает модисткой.
– Разумеется, я не пойду в модистки под собственным именем, – объяснила маркизу мисс Чалонер.
– Вы не станете модисткой ни под каким именем, моя дорогая. Сделайте лучший выбор – станьте моей женой – это единственный для вас выход. Мне жаль, что все так получилось, но обещаю, что не буду требовательным мужем. У вас будет своя жизнь, у меня – своя. Я не стану вмешиваться в ваши дела, лишь потребую сохранения верности. Вы меня будете редко видеть.
На мисс Чалонер повеяло от такой перспективы ледяным холодом, но, видя, как пылает в лихорадке его лицо, она не стала больше спорить, отложив разговор на более благоприятное время.
– Мы еще обсудим это, милорд. Вы устали, и сейчас должен прийти доктор. Он схватил ее руку и удержал:
– Дайте мне слово, что не ускользнете, пока я буду тут валяться.
Она не смогла противиться искушению коснуться его руки.
– Обещаю, что я не поступлю так, – сказала она искренне, – потому что просто не смогу добраться до Парижа без вашей помощи.
Немного погодя появился доктор, маленький темпераментный француз, и прямо от порога заговорил, сопровождая поток слов активной жестикуляцией. Пока лилась непрерывным потоком докторская речь, Вайдел лежал, прикрыв глаза, и терпел, хотя это давалось ему с заметным усилием. Наконец, после пяти минут словесного извержения доктора, маркиз не выдержал. Приподнявшись, он произнес по-французски всего одну фразу, которая веско, всего в нескольких словах, опровергла все теории, диагнозы и методы лечения, изложенные местным эскулапом.
Доктор отпрянул, как человек, неосторожно залезший в жгучую крапиву, и растерянно пролепетал:
– Но, мсье, мне сказали, что вы англичанин! Маркиз в том же духе сообщил, что не собирается обременять доктора знанием своего генеалогического древа, потом послал его вместе со всеми его учениями и методами ко всем чертям и закончил свою эпическую речь в раблезианском духе, с едким и весьма остроумным сарказмом, не забыв, добавить, что думает обо всем племени пиявок.
Доктор, восхищенно открыв рот, внимал этой обличительной речи. Потом воскликнул:
– Замечательно! Англичанин – и столь великолепно владеет французским языком! Это не может не вызвать восхищения. А теперь, позвольте, я пущу вам кровь. Мадам будет столь добра и подержит таз. Известно, что англичанки очень хладнокровны.
Ей было стыдно признаться самой себе, что в тот момент, когда прозвучало предложение маркиза, она вообще не вспомнила о Софии, зато живо представила себя рядом с маркизом – они стоят на коленях перед алтарем… Итак, моя милая, сурово говорила себе мисс Чалонер, все это правда – ты влюблена в него и давно это знала!
Но она любила не всем известного похождениями красавца, скандалиста и волокиту. Мэри сумела разглядеть под оболочкой ветреного распутника необузданного дикого юношу, мрачного и неотразимого, именно такого, каким предстал перед нею маркиз во время их последнего разговора.
«Я могла бы с ним справиться!» Но она не позволила себе даже мечтать об этом. Брак с маркизом был абсолютно исключен. Ее нельзя принудить выйти за него, просто щелкнув повелительно пальцами. Он не любит ее и должен жениться, когда придет время, на скромной девушке из высшего света. А София? Что скажет она, узнав, что сестра увела из-под носа столь желанного жениха?
И, таким образом покончив с мыслями о браке, она начала думать о своем незавидном будущем. Вайдел прав – нельзя возвращаться на Блумсбери-стрит и совершенно невозможно искать спасения у деда. Она решительно вытерла слезы и начала искать выход.
Через два часа она нашла решение, приложив к этому всю изобретательность своего ума. Итак, самое разумное – это остаться во Франции, взять другое имя и поступить на службу гувернанткой в какую-нибудь порядочную, уважаемую семью.
Она начала мысленно сочинять письмо матери, но на середине фразы мысли начали – странно путаться, и мисс Чалонер неожиданно уснула.
Наутро, без аппетита позавтракав у себя в комнате кофе с булочкой, она через некоторое время спустилась в гостиную и застала там верного Флетчера, который сообщил ей не без суровости, с неодобрительной ноткой в голосе, что ночью у его светлости опять открылось кровотечение. Рана сегодня выглядела очень плохо. Его светлость все еще в кровати, но имеет намерение сегодня же отправиться дальше.
– Вы послали за доктором? – спросила мисс Чалонер, чувствуя себя убийцей.
– Нет, мадам.
– Так отправляйтесь и найдите его, – коротко приказала мисс Чалонер. Флетчер покачал головой:
– Я не могу принять на себя такую ответственность, мадам.
– Я и не прошу вас об этом. Просто делайте то, что вам приказывают.
– Прошу прощения, мадам, но в случае, если его светлость захотят узнать, кто послал за доктором…
– Вы, разумеется, скажете правду, – ответила мисс Чалонер. – Где находится спальня маркиза?
Флетчер взглянул на нее с возрастающим уважением.
– Если соблаговолите следовать за мной, мадам, – и повел мисс Чалонер наверх, в спальню маркиза.
Флетчер вошел первым, и мисс Чалонер слышала, как Вайдел сказал:
– О, пусть скорей войдет!
И она не стала ждать дальнейшего приглашения. Когда дверь за Флетчером закрылась, подошла к огромной, стоявшей на четырех столбиках кровати и произнесла покаянно:
– Это из-за меня вы страдаете, я ранила вас и очень сожалею, милорд.
Вайдел полусидел в кровати, опершись на подложенные под спину подушки, глаза у него лихорадочно блестели, лицо раскраснелось.
– Не извиняйтесь. Для новичка вы неплохо справились. Сожалею, что приходится так принимать вас. Надеюсь, вы поспали и отдохнули, так что мы сможем выехать отсюда в полдень. Как вы относитесь к этому?
– Боюсь, это невозможно, – ответила она, – мы останемся на сегодня здесь. – Она подняла подушку с пола и осторожно подложила ему под раненую руку. – Так удобнее, не правда ли?
– Замечательно, благодарю. Не имеет значения, готовы вы или нет, мы сегодня же выезжаем в Париж.
Она нежно улыбнулась ему:
– Моя очередь играть роль тирана, сэр. Вы останетесь в постели.
– Вы ошибаетесь. Я этого не сделаю.
Голос его зазвучал сердито, а ей захотелось взять его лицо в свои ладони и поцелуем разогнать хмурые складочки на лбу.
– Нет, сэр, вы останетесь в постели.
– Могу я узнать, мадам, каким образом вы собираетесь удержать меня в постели?
– Это очень просто – стоит лишь приказать вас раздеть.
– Это уже действия жены.
Она слабо вздрогнула, но тон ее остался твердым:
– Я послала вашего слугу за доктором. Прошу вас, не ругайте его.
– Какого дьявола, кто вас просил! Я не собираюсь умирать, к вашему сведению.
– Конечно нет, – согласилась мисс Чалонер, – но вы вчера слишком много выпили, и, мне кажется, ваша лихорадка вызвана именно этим, так же как и воспаление раны. Я думаю, вам надо пустить кровь.
Маркиз долго молча рассматривал ее. Подвинув стул ближе к постели, она села рядом.
– Вы можете поговорить со мной несколько минут, сэр? Если ваше самочувствие позволяет вам разговаривать.
– Разумеется, могу. О чем вы хотите поговорить?
– О моей дальнейшей судьбе, разумеется. Он нахмурился:
– Это теперь мое дело, мадам. Она покачала головой:
– Вы очень добры, милорд. Но я не стремлюсь стать вашей женой. Я хорошо все обдумала и теперь знаю, что будет для меня лучше всего. Сказать вам, что я решила?
Он произнес с искоркой юмора:
– Сегодня утром вы приняли очень много решений. Тем не менее давайте выкладывайте.
Она сложила руки на коленях, и он вдруг подумал, что эта девушка, как никто до нее, действует на него успокаивающе.
– Вы вчера сказали истинную правду, милорд, – я не могу теперь вернуться домой. Но вы не должны считать, что это меня очень огорчает. Я никогда не была там счастлива. У меня есть план, кажется, очень разумный. Я знаю теперь, как лучше поступить. Если вы меня отвезете в Париж, я буду вам благодарна. В Париже я подыщу себе место гувернантки в каком-нибудь приличном доме. И поскольку, без сомнения, у вас в Париже обширные связи, может быть, вы поможете мне устроиться на работу. Маркиз прервал ее:
– Мое дорогое дитя, вы считаете, что я порекомендую вас в какой-нибудь аристократический дом?
– Вы ведь можете? – волнуясь, спросила она.
– Разумеется, я смог бы. Но… Господи, представляю лицо какой-нибудь матроны, когда я предложу ей свою знакомую молодую девушку в гувернантки!
– О! Я и не подумала об этом! Как глупо с моей стороны. – Она на миг замолчала, потом объявила: – Ну что ж, если я не могу пойти в гувернантки, поступлю на работу модисткой. – Он протянул руку и накрыл ею обе ручки миcc Чалонер. Маркиз больше не улыбался. – Я не часто испытываю раскаяние, Мэри, но вы быстро учите меня. Неужели вы совсем не можете переносить мысль обо мне как о будущем муже?
– Даже если бы и смогла, милорд, я не могу украсть жениха у своей сестры.
– Украсть! Черта с два! – Маркиз привычно выругался. – Но у меня никогда не было намерения жениться на Софии!
– Тем не менее, сэр, я бы никогда не смогла так поступить по отношению к ней. Впрочем, мысль о таком браке для меня абсурдна. Вы меня не любите, как и я вас. И, кроме того, мы не равны по положению в обществе.
– Вы из какого сословия, Мэри? Кто был ваш отец?
– Это имеет значение?
– Ни капли. Но вы меня заинтриговали. Вы получили прекрасное образование, это видно. Каким образом вам это удалось?
– Да, я имела счастье учиться в одной из лучших школ Англии, школе для избранных.
– Я так и понял! И кто же вас туда поместил?
– Мой дед, – неохотно ответила мисс Чалонер.
– Отец вашего отца? Он жив? Кто он?
– Мой дед генерал, сэр. Вайдел сдвинул брови:
– Какого графства?
– Он живет в Бакингемшире, милорд.
– Боже мой! Не хотите ли вы сказать, что вы внучка сэра Джиля Чалонера?
– Именно так, сэр, – невозмутимо подтвердила мисс Чалонер.
– Но это же совершенно меняет дело. Препятствий не существует, и мы немедленно можем пожениться. Ведь этот старый упрямец, ваш дед, друг моего отца, приверженец строгих правил.
Мисс Чалонер улыбнулась:
– Вы не должны преувеличивать, милорд. Мой дед был действительно добр ко мне в прошлом, но он прогнал моего отца после того, как тот женился вопреки родительской воле. Дед умыл руки по отношению ко мне, когда после школы я решила жить в доме матери и сестры, И теперь ему совершенно безразлична моя судьба.
– Она очень быстро станет ему небезразлична, когда до него дойдут слухи, что его внучка работает модисткой.
– Разумеется, я не пойду в модистки под собственным именем, – объяснила маркизу мисс Чалонер.
– Вы не станете модисткой ни под каким именем, моя дорогая. Сделайте лучший выбор – станьте моей женой – это единственный для вас выход. Мне жаль, что все так получилось, но обещаю, что не буду требовательным мужем. У вас будет своя жизнь, у меня – своя. Я не стану вмешиваться в ваши дела, лишь потребую сохранения верности. Вы меня будете редко видеть.
На мисс Чалонер повеяло от такой перспективы ледяным холодом, но, видя, как пылает в лихорадке его лицо, она не стала больше спорить, отложив разговор на более благоприятное время.
– Мы еще обсудим это, милорд. Вы устали, и сейчас должен прийти доктор. Он схватил ее руку и удержал:
– Дайте мне слово, что не ускользнете, пока я буду тут валяться.
Она не смогла противиться искушению коснуться его руки.
– Обещаю, что я не поступлю так, – сказала она искренне, – потому что просто не смогу добраться до Парижа без вашей помощи.
Немного погодя появился доктор, маленький темпераментный француз, и прямо от порога заговорил, сопровождая поток слов активной жестикуляцией. Пока лилась непрерывным потоком докторская речь, Вайдел лежал, прикрыв глаза, и терпел, хотя это давалось ему с заметным усилием. Наконец, после пяти минут словесного извержения доктора, маркиз не выдержал. Приподнявшись, он произнес по-французски всего одну фразу, которая веско, всего в нескольких словах, опровергла все теории, диагнозы и методы лечения, изложенные местным эскулапом.
Доктор отпрянул, как человек, неосторожно залезший в жгучую крапиву, и растерянно пролепетал:
– Но, мсье, мне сказали, что вы англичанин! Маркиз в том же духе сообщил, что не собирается обременять доктора знанием своего генеалогического древа, потом послал его вместе со всеми его учениями и методами ко всем чертям и закончил свою эпическую речь в раблезианском духе, с едким и весьма остроумным сарказмом, не забыв, добавить, что думает обо всем племени пиявок.
Доктор, восхищенно открыв рот, внимал этой обличительной речи. Потом воскликнул:
– Замечательно! Англичанин – и столь великолепно владеет французским языком! Это не может не вызвать восхищения. А теперь, позвольте, я пущу вам кровь. Мадам будет столь добра и подержит таз. Известно, что англичанки очень хладнокровны.