Страница:
Вайдел снова уселся в кресло.
– Чертовски длинная речь! – сказал он, обращаясь к Комину. – Как ее понять – как оскорбление, нанесенное мне, или наоборот? – Он тщательно выговаривал слова, что давалось ему теперь с трудом.
– В настоящее время, милорд, оскорбить вас не являлось моим намерением. Маркиз расхохотался.
– В вас определенно что-то есть. Вы все делаете чертовски правильно, да?
– Я стараюсь неукоснительно следовать правилам, заведенным для таких случаев, милорд. Назовите ваших секундантов.
Маркиз, явно забавляясь, посмотрел на него долгим взглядом, в котором читался интерес.
– Чарльз, ты будешь моим секундантом, – произнес он не оборачиваясь.
Мистер Фокс поднялся со вздохом.
– Очень хорошо, Доминик. Если тебе угодно вести себя столь дьявольски неблагоразумно. – Он подошел ближе, и они вместе с мистером Комином осмотрели пистолеты, доложив, что оружие в полном порядке.
Лорд Руперт бесцеремонно протолкался к племяннику.
– Иди окуни голову в холодную воду, Вайдел. Ты мне сегодня дьявольски не нравишься. Уже не говоря о том, что этот парень не заслужил дырки в голове, прошу – будь справедлив. – И он обратился к капитану Рэксхоллу: – Передвиньте свечи чуть влево, капитан. У противников должно быть одинаковое освещение.
Стол был отодвинут в сторону. Мистер Комин и мистер Фокс отмерили шагами расстояние.
Враги взяли пистолеты. Маркиз держал свой расслабленно и небрежно. Но это не обмануло дядюшку Руперта, потому что он вдруг спросил с тревогой:
– Ты не убьешь его, Доминик?
Секунданты отступили назад, раздалась команда. Пистолет в руке маркиза вздрогнул, из него вылетело пламя, раздался грохот выстрела, и сразу же прозвучал ответный. Пуля мистера Кворлза ударила в стену над головой маркиза, а сам Кворлз упал навзничь.
Маркиз протянул пистолет мистеру Фоксу.
– Отдай моему человеку пистолеты, Чарльз. – Он отвернулся, взял со стола свою табакерку и носовой платок.
– Черт тебя побери, Вайдел, ты убил его! – сердито сказал Руперт.
– Я в этом почти уверен, дядя. Мистер Комин встал на колени и, осмотрев Кворлза, выпрямился.
– Надо послать за хирургом, – сказал он, – жизнь в нем еще теплится.
– Оказывается, я пьян сильнее, чем думал, – заметил маркиз. – Чарльз, прости, что это произошло в твоем заведении, я не хотел тебя расстроить.
Подошел лорд Чолмондли.
– Дьявол тебя побери, Вайдел, убирайся скорей отсюда, ты и так натворил предостаточно!
– Я согласен. – Маркиз взглянул на часы. – Дьявольщина! Уже шестой час.
– Вы ведь не собираетесь ехать в Ньюмаркет? – спросил капитан, ошеломленный таким бессердечием.
– Почему бы и нет? – холодно ответил маркиз.
Пока капитан безуспешно подыскивал слова, маркиз, повернувшись на каблуках, вышел вон.
Глава 5
– Чертовски длинная речь! – сказал он, обращаясь к Комину. – Как ее понять – как оскорбление, нанесенное мне, или наоборот? – Он тщательно выговаривал слова, что давалось ему теперь с трудом.
– В настоящее время, милорд, оскорбить вас не являлось моим намерением. Маркиз расхохотался.
– В вас определенно что-то есть. Вы все делаете чертовски правильно, да?
– Я стараюсь неукоснительно следовать правилам, заведенным для таких случаев, милорд. Назовите ваших секундантов.
Маркиз, явно забавляясь, посмотрел на него долгим взглядом, в котором читался интерес.
– Чарльз, ты будешь моим секундантом, – произнес он не оборачиваясь.
Мистер Фокс поднялся со вздохом.
– Очень хорошо, Доминик. Если тебе угодно вести себя столь дьявольски неблагоразумно. – Он подошел ближе, и они вместе с мистером Комином осмотрели пистолеты, доложив, что оружие в полном порядке.
Лорд Руперт бесцеремонно протолкался к племяннику.
– Иди окуни голову в холодную воду, Вайдел. Ты мне сегодня дьявольски не нравишься. Уже не говоря о том, что этот парень не заслужил дырки в голове, прошу – будь справедлив. – И он обратился к капитану Рэксхоллу: – Передвиньте свечи чуть влево, капитан. У противников должно быть одинаковое освещение.
Стол был отодвинут в сторону. Мистер Комин и мистер Фокс отмерили шагами расстояние.
Враги взяли пистолеты. Маркиз держал свой расслабленно и небрежно. Но это не обмануло дядюшку Руперта, потому что он вдруг спросил с тревогой:
– Ты не убьешь его, Доминик?
Секунданты отступили назад, раздалась команда. Пистолет в руке маркиза вздрогнул, из него вылетело пламя, раздался грохот выстрела, и сразу же прозвучал ответный. Пуля мистера Кворлза ударила в стену над головой маркиза, а сам Кворлз упал навзничь.
Маркиз протянул пистолет мистеру Фоксу.
– Отдай моему человеку пистолеты, Чарльз. – Он отвернулся, взял со стола свою табакерку и носовой платок.
– Черт тебя побери, Вайдел, ты убил его! – сердито сказал Руперт.
– Я в этом почти уверен, дядя. Мистер Комин встал на колени и, осмотрев Кворлза, выпрямился.
– Надо послать за хирургом, – сказал он, – жизнь в нем еще теплится.
– Оказывается, я пьян сильнее, чем думал, – заметил маркиз. – Чарльз, прости, что это произошло в твоем заведении, я не хотел тебя расстроить.
Подошел лорд Чолмондли.
– Дьявол тебя побери, Вайдел, убирайся скорей отсюда, ты и так натворил предостаточно!
– Я согласен. – Маркиз взглянул на часы. – Дьявольщина! Уже шестой час.
– Вы ведь не собираетесь ехать в Ньюмаркет? – спросил капитан, ошеломленный таким бессердечием.
– Почему бы и нет? – холодно ответил маркиз.
Пока капитан безуспешно подыскивал слова, маркиз, повернувшись на каблуках, вышел вон.
Глава 5
На следующий день, сразу после полудня, герцогиня Эйвон в сопровождении неохотно следовавшего за ней лорда Руперта прибыла домой к Вайделу. Мажордом маркиза встретил ее почтительно, часто и непрерывно кланяясь, и лорд Руперт с облегчением вздохнул – никто не знал, что можно было застать в апартаментах Вайдела.
– Где мой сын? – резко спросила герцогиня.
Оказалось, маркиз еще не вернулся из Ньюмаркета.
– Что я тебе говорил? – сказал Руперт. – Оставь ему записку, дорогая. Один дьявол знает, когда он вернется, правда, Флетчер?
– Понятия не имею, милорд, – ответил мажордом.
– Я заеду попозже, – пообещала герцогиня.
– Но, Леони… – запротестовал было лорд Руперт.
– И опять, и опять, и опять… дока он не вернется, – решительно заявила герцогиня.
Она сдержала слово и последний визит нанесла в семь вечера, уже одетая в бальное платье. Мажордому было объявлено, что герцогиня желает теперь войти и дождаться маркиза в доме.
Лорд Руперт вяло потащился за ней в холл
– Но я должен быть у Деверо, там сегодня карточная игра, – пытался он увещевать герцогиню, – не могу же я оставаться здесь вес вечер!
Герцогиня сердито всплеснула руками:
– Ну так поезжай туда! Ты просто fort ennuyant[17]! Я должна увидеть Доминика и совершенно в тебе не нуждаюсь!
– Ты всегда была неблагодарной, – посетовал лорд, – я целый день пытаюсь тебе услужить, и вот дождался! Это все, что ты можешь мне сказать?
На щеках у Леони появились ямочки.
– Но это правда, Руперт. Ты мне сейчас не нужен. После разговора с Домиником я возьму наемный экипаж и поеду на бал. Все очень просто.
– Ну уж нет, только не со всеми этими бриллиантами, что на тебе надеты. – Лорд прошел за ней в библиотеку. В камине горел слабый огонь, и лорд снял плащ. – Где этот малый? Флетчер! – позвал он мажордома. – Что найдется в подвалах твоего господина для герцогини?
Вышколенный мажордом проявил признаки смущения.
– Я попытаюсь отыскать что-либо подходящее, милорд…
Герцогиня сняла накидку и села у огня.
– Да мне вовсе не нужен ваш миндальный ликер! Я выпью стаканчик портвейна вместе с вами, mon vieux[18].
Лорд Руперт озабоченно почесал в затылке, при этом его парик сдвинулся на сторону.
– Ну что ж… Хотя это не напиток для настоящих леди…
– А я слишком образованна для настоящей леди, – заявила герцогиня, – и пью портвейн!
Сделав вид, что не слышит, Флетчер удалился, сохраняя бесстрастный вид.
– Ты не должна так говорить при слугах, Леони! Честное слово…
– Если хотите, – прервала его Леони, – я сыграю с вами в пикет до прихода Доминика.
Маркиз появился час спустя. Одноместная двуколка лихо подкатила к подъезду. Леони, бросив карты на стол, подбежала к окну, но, пока она раздвигала тяжелые шторы, маркиз уже вошел в дом. Внизу хлопнула входная дверь, послышался сначала спокойный голос Флетчера, потом нетерпеливый – маркиза, быстрые шаги в холле, и вот он появился в дверях библиотеки.
Он был бледен, глаза смотрели хмуро и устало. Бриджи и простой коричневый сюртук для верховой езды были густо заляпаны грязью, недавно пышное кружевное жабо обвисло, воротник смялся.
– Ма mere![19] – В голосе маркиза прозвучало удивление.
Леони, забыв обо всем на свете, подбежала к сыну и, схватив его за лацканы сюртука, притянула к себе.
– Ты жив! Но скажи скорей, Доминик! Ты выиграл пари?
Он машинально сжал ее руки.
– Разумеется. Но что вы делаете здесь? И Руперт с вами? Опять какие-нибудь пустяки вывели вас из себя?
– Пустяки! – взорвался лорд Руперт. – Честное слово, это просто здорово! Все для него пустяки, ни капли угрызений и страха за содеянное. Подумаешь, всего лишь подстрелил этого парня, Кворлза! Весь город теперь гудит.
– Он умер? – спросил маркиз и, отстранив Леони, прошел к столу. – Впрочем, я так и думал.
– Нет, нет, он не умер! – страстно заговорила герцогиня. – Вы не должны так говорить, Руперт.
– Разве это имеет теперь значение? Если и не умер еще, то все равно не протянет до завтра. Ты глупец, Вайдел.
Маркиз налил себе вина, но не стал пить, задумчиво глядя на красную жидкость в стакане.
– Меня уже разыскивают? – спросил он.
– Если еще и нет, так будут обязательно, – зловеще предрек лорд.
Маркиз угрюмо сдвинул брови, губы его крепко сжались.
– Дьявольщина! – Его взгляд упал на расстроенное лицо Леони. – Пусть это вас не беспокоит, мадам, умоляю вас.
– Доминик, ты действительно хотел его смерти, скажи мне? – Она заглянула сыну в глаза.
Он пожал плечами:
– Ну разумеется, если я решил с ним драться.
– Я ничего не имею против твоих дуэлей, особенно когда задета твоя честь, это веская причина, но была ли она для этой дуэли, mon enfant[20]? – спросила герцогиня.
– Парень был пьян, и ты знал это, Вайдел, – сказал лорд Руперт.
– Естественно. – Маркиз отпил вина. – Но я ведь тоже был пьян. – Он опять взглянул на мать и, увидев выражение ее лица, с трудом сдерживая бешенство, крикнул: – Почему вы так смотрите на меня? Вы прекрасно знаете, что я собой представляю! Ведь знаете?
– Нельзя так, Доминик! – запротестовал дядя. – Ты говоришь со своей мамой, мой мальчик.
Леони предостерегающе подняла руку.
– Довольно, Руперт! Да, я знаю это, мой маленький, и мне больно за тебя. – Она смахнула слезу. – Ты так похож на меня…
– Ерунда! – грубо отрезал маркиз. Он поставил стакан с недопитым вином. Каминные часы пробили час. Быстро взглянув на мать с дядей, маркиз сказал: – Мне надо уходить, Зачем вы пришли? Сказать, что Кворлз умирает? Так я знал это и без вас.
– Нет, не за этим, – сказала Леони, – мне кажется… мне кажется, что у герцога есть для тебя назначение.
Маркиз дерзко рассмеялся:
– Я был в этом уверен. Скажите, что я нанесу ему визит завтра утром.
На лице Леони появилась настоящая тревога.
– Доминик, ты не понял меня. Герцог в ярости. Он хочет, чтобы ты немедленно покинул страну и… о, мой дорогой, я тебя заклинаю, не серди его больше. Ты должен немедленно с ним встретиться.
– Кто ему доложил? Вы, Руперт?
– Дьявол тебя побери, за кого ты меня принимаешь, за доносчика? Глупый юнец, он сам видел это!
– Что вы имеете в виду?
– Ты оставил после себя погром у Тимоти, и не успели все убрать, как туда вошел сам Эйвон с Хью Давенантом. – Лорд Руперт даже взмок от волнения и промокнул лицо платком.
– Что? В пять утра? – Маркиз был поражен.
– Я сам глазам не поверил, когда его увидел. Он всю ночь играл в фараон у Старого Уайта, и какой-то черт нашептал ему зайти к Тимоти, взглянуть, что за игорный дом его драгоценный сынок взял под свое покровительство. И он не мог найти время лучше, надо отдать должное Эйвону.
Маркиз перестал хмуриться, глаза его заблестели.
– Расскажите подробнее. – Господи, я был сам не свой, ты понимаешь. Там такое творилось! Молодой Комин держал у груди Кворлза, которую ты продырявил, салфетку, кто-то плескал на раненого водой, Рэксхолл кричал лакею, чтобы тот бежал за хирургом, творилось черт знает что, и в этом бедламе я вдруг увидел Эйвона, взиравшего с порога на все происходившее в моноколь, и рядом с ним не менее пораженного представившейся картиной Давенанта. Ну ты знаешь, какое впечатление производит твой отец. Шум мгновенно стих, все уставились на Эйвона, за исключением молодого Комина. Вот хладнокровная бестия! Он продолжал унимать кровь салфеткой, ни на что не обращая внимания. Эйвон долго смотрел на все: на Кворлза, на застывших при его появлении игроков, потом обратился к Давенанту: «А мне говорили, дорогой Хью, что заведение Тимоти не похоже на другие притоны»… Ну, что касается меня, я с удовольствием убежал бы через окно, но слишком много было выпито шампанского, не буду отрицать. И тогда твой отец обратил свой проклятый монокль прямо на меня, чего я и ждал: «Наверное, не надо спрашивать, где мой сын». Отдай ему должное, Доминик, твой отец весьма проницателен.
– Отдаю, – сказал маркиз с легким смешком. – Рассказывайте, что было дальше? Хотел бы я видеть эту сцену.
– Клянусь небом, это было зрелище! Ну, мне пришлось ответить, что ты уехал. И тут
молодой Комин выступил вперед и сказал примерно следующее: «Я думаю, сэр, что маркиз сейчас мчится по дороге к Ньюмаркету». При этих словах Эйвон обратил свой монокль на Комина. «Благодарю вас, – сказал он дьявольски вежливо, потом посмотрел через чертово стекло на лежавшего неподвижно Кворлза. – Боюсь, мой сын взялся за старые дрянные привычки. Этот незнакомый мне джентльмен, кажется, его последняя жертва?» Не могу передать его тон, но ты хорошо себе представляешь, Вайдел.
– Прекрасно. И я его поздравляю, ибо он с честью вышел из положения.
– Кстати, он разделил честь с молодым Комином. Остальные все как будто язык проглотили. Послушай, что выложил Комин, и, я считаю, это было с его стороны очень мило: «Сказать по правде, сэр, в данном случае вашего сына принудили к дуэли. Ни один человек, сэр, не потерпит, если о нем скажут то, что было сказано о маркизе. Хотя, признаю, оба субъекта были пьяны». А я подумал про себя о Комине: «Ну ты-то уж точно был трезв, голубчик, если смог держать такую смелую речь перед самим Эйвоном и ни разу не запнулся».
Маркиз был явно заинтригован.
– Так и сказал? Очень великодушно с его стороны! – И, пожав плечами, ухмыльнулся: – Или он очень хитер.
Леони, до этого молча смотревшая на огонь, подняла голову:
– Почему хитер?
– Мадам, это были мысли вслух. – Он опять посмотрел на часы.– Простите, но я больше не могу оставаться с вами. Скажите отцу, что я обязательно нанесу ему визит завтра утром. Сегодня вечером у меня встреча, которую невозможно отменить.
– Доминик, неужели ты не понимаешь! – в отчаянии воскликнула Леони. – Герцог сказал, что на этот раз будут неприятности. Это стало повторяться слишком часто.
– Значит, я должен бежать, как побитая дворняга? Ну уж нет! – Маркиз склонился к руке герцогини. – Постарайтесь не появляться в свете с расстроенным выражением лица, мадам, оно не сочетается с нашим фамильным достоинством. – И тут же вышел.
Леони скорбно посмотрела на лорда Руперта.
– Как ты думаешь, это из-за этой bourgeoise, Руперт?
– Никакого сомнения! Но вот что я скажу тебе, Леони: как только он уедет в Париж, вся его любовь улетучится словно дым.
Лорд был даже рад отдохнуть от племянника в этот вечер. А Вайдел, переодевшись в свежее платье, уже через двадцать минут отбыл в театр Ройял. Прошло уже больше половины спектакля, и в одной из лож, надув губки, сидела София Чалонер, слушая, как рядом Элиза Мэтчемс радостно щебечет, подпуская шпильки, о некоем кавалере, который так и не появился. У Софии было окончательно испорчено настроение. В ложе находились ее сестра и кузен Джошуа. Мэри, сидевшая по другую сторону Софии, после очередной колкости Элизы спокойно заметила, что маркиз навряд ли появится сегодня после того, что произошло вчера ночью.
Слухи о дуэли распространялись подобно лесному пожару и уже вызвали ответные волны домыслов и сплетен. Достигли они и ушей мисс Чалонер. Джошуа тоже был в курсе и не замедлил высказать свое мнение об этом распутнике Вайделе. София, вспыхнув, резко ответила, что Джошуа имеет привычку осуждать тех, кто находится неизмеримо выше его по положению, и отвернулась, прежде чем неуклюжий кузен смог придумать подходящий ответ. Поскольку София заговорила с деланным оживлением с мисс Мэтчемс, кузен Джошуа остаток своей проповеди обратил на старшую мисс Чалонер. Она выслушала его молча, но ее взор был так рассеян, что у Джошуа опять возникло подозрение, что его не слушают. Он уже хотел обидеться вслух, как вдруг лицо Мэри оживилось, ее взгляд замер на ком-то, зрачки холодных серых глаз расширились. Даже Джошуа не был настолько самонадеян, чтобы отнести ее оживление на свой счет. Замолчав, он обернулся в ту сторону, куда был устремлен взор Мэри.
– Вот это да! – Джошуа надул толстые щеки. – Какое бесстыдство! Если он вздумает приблизиться к Софии, я знаю, как поступить!
Маркиз Вайдел стоял в проходе за последними креслами партера и, подняв к глазам лорнет, обводил взглядом ложи.
Мисс Чалонер чуть не рассмеялась вслух. Бесстыден? Разумеется, он бесстыден. Вот только сам маркиз, по-видимому, так не считал, совершенно игнорируя устремленные на него со всех сторон любопытные взоры.
Мэри наконец повернулась к кузену:
– Ну что ж, Джошуа. Вам представится эта возможность. Мне кажется, он собирается в
нашу ложу.
Мистер Симпкинс, глядя, как маркиз локтями пробивает себе путь через толпу в партере, дернул Софию за рукав:
– Кузина! Я чувствую себя ответственным за вас и запрещаю вам разговаривать с этим распутником!
Это возымело обратный эффект, потому что губки Софии заулыбались, она оживилась и расцвела.
– Где он? Он здесь? Но я не вижу его! О, я знала, что Вайдел меня не обманет. Ну и попадет же ему за то, что он опоздал!
Через несколько минут раздался стук в дверь ложи, и вошел маркиз.
София приветствовала его улыбкой, одновременно и укоризненной, и манящей.
– Неужели это вы, милорд? Я уже перестала ждать… Послушайте, про вас ходят ужасные слухи! Если это хотя бы наполовину правда – я вас боюсь.
– Боитесь? Почему? – поинтересовался маркиз, целуя ее руку. – Неужели вы думаете, что я могу причинить вред такому очаровательному созданию, как вы?
– Не представляю, как вы можете поступить, если вас разозлить хорошенько, – рассмеялась София.
– Ну так не сердите меня, – посоветовал маркиз, – вместо этого, прошу вас, выйдем со мной в коридор. Занавес не поднимут еще несколько минут.
– А вы знаете, что прибыли к пятому действию? В самое время, чтобы увидеть конец.
– Что ж, тогда вам придется рассказать мне о том, что было в начале, – невозмутимо ответил маркиз.
– Вы не заслужили этого. – София встала. – Ну, если я и выйду с вами, то только на минутку.
Напыщенный и надутый вид кузена Джошуа все-таки привлек скучающий взор маркиза.
– Вы что-то сказали, сэр? – Это было произнесено с непередаваемым высокомерием, и бедный мистер Симпкинс вместо обличительной речи сумел выдавить в ответ лишь нечто нечленораздельное.
Маркиз слегка улыбнулся и, предложив руку Софии, хотел уже выйти из ложи, как вдруг заметил взволнованное лицо старшей мисс Чалонер. Он удивленно сдвинул брови. Какого дьявола эта мисс так покраснела? В этот момент она подняла глаза, и на секунду их взгляды встретились. Серые глаза были полны презрения, и маркиз тут же сделал вид, будто это его только позабавило, но, выйдя с Софией из ложи, спросил, чем не угодил ее сестре.
Она пожала красивыми белыми плечами:
– О, моя сестра не одобряет вашего поведения, милорд.
Он немного удивился. Родственники Софии, по мнению маркиза, не отличались строгими нравами. Мамашу он считал старой сводней, кузены Мэтчемсы были просто вульгарны. Маркиз, держа в одной руке нежную ручку, прикрыл ее другой рукой.
– Она пуританка, ваша сестра? Неужели и вы тоже?
София подняла на него испуганные глаза. Маркиз одновременно и восхищал, и пугал ее. Встретившись глазами с его хищным взглядом, она порозовела, похорошела еще больше и стала просто восхитительна. Маркиз, быстро оглянувшись в обе стороны коридора, привлек ее к себе.
– Один поцелуй! – сказал он с грубоватой страстью и приблизил свои губы к ее. Она слабо сопротивлялась.
– О, милорд! Вы не должны… Он приподнял ее голову, чтобы заглянуть в глаза.
– Но вы не можете держать меня на расстоянии вечно, моя красавица. Я хочу вас. Вы придете ко мне?
Прямая атака смутила Софию.
– Не понимаю, что вы имеете в виду… – смущенно пробормотала она, но он прервал:
– Я честен с вами. Помните, моя милая, я не жульничаю ни в любви, ни в картах.
У нее от изумления приоткрылся ротик, и маркиз тут же закрыл его горячим поцелуем. София наполовину от волнения, наполовину из кокетства хихикнула. У нее в глазах заплясали чертики.
– Я думаю, мы поняли друг друга, – сказал он. – Послушайте меня теперь внимательно. Значит, вы узнали о вчерашнем происшествии? Так вот, вследствие этого я должен покинуть страну на некоторое время.
Она тут же вскрикнула с отчаянием:
– Уехать из страны? Нет, милорд!
– Я не оставлю вас, моя красавица, обещаю. Я хочу взять вас с собой в Париж. Поедете?
Она еще больше порозовела и восторженно выдохнула:
– Париж! О, Вайдел! Париж!
Для нее это означало праздник, нарядные туалеты, украшения, все радости жизни. Он без труда прочитал ее мысли.
– Я богат, и вы получите все те красивые вещи, которые составят достойную оправу вашей красоте. Я сниму для вас апартаменты в шикарном отеле, и вы будете там хозяйкой для моих друзей. В Париже это возможно. Там относятся с пониманием к подобным ситуациям. Знаю десятки примеров. Так вы едете со мной?
Ее природный практичный ум подсказывал, что нельзя соглашаться сразу. Она сделала вид, что колеблется, но воображение уже живо рисовало заманчивые картины Парижа. Честолюбивые мечты были забыты. Узы брака не играли сейчас большой роли. Если Вайдел говорит, что в Париже условности не имеют такого значения…
– Я должна подумать. Вы застали меня врасплох, милорд.
– Времени нет. Если Кворлз умрет, мне нельзя оставаться в Англии. Дайте мне ответ немедленно или поцелуйте на прощанье.
Она лихорадочно думала, как не упустить его.
– Нет, нет! Вы не будете так жестоки со мной. – Чувствуя, что он ускользает, она даже всхлипнула.
Это его не растрогало, но он пожирал ее глазами.
– Я должен. Поедем! Вы колеблетесь, потому что боитесь меня?
Она вдруг отстранилась и прижала руку к груди.
– Да, я боюсь, а вы меня принуждаете, вы жестоки…
– Вам нечего бояться – я обожаю вас. Вы едете?
– Если… если я скажу – нет?
– Тогда поцелуемся на прощанье.
– О, нет, нет! Я не могу вас так отпустить! Я… О, если вы говорите, что это возможно, я поеду с вами!
К ее удивлению, он не выразил бурной радости, только деловито сказал:
– Это случится очень скоро. Я пришлю вам записку.
– Как скоро?
– Завтра… или в пятницу. Пока не знаю. Ничего не берите с собой. Кроме того, что наденете на себя.
У нее вырвался нервный смешок.
– Тайное бегство! Но каким образом я смогу сбежать?
– Я все устрою, не волнуйтесь.
– Но как? Где мы встретимся?
– Я дам вам знать. Но никому ни слова об этом, а когда получите от меня письмо, следуйте точно всем моим указаниям.
– Хорошо, – пообещала она, совершенно забывая на время о своих корыстных планах. Голова у нее шла кругом.
Когда София вернулась в ложу, шло пятое действие. Раскрасневшись от волнения, она ответила дерзким взглядом на вопросительный взгляд сестры. Пусть Мэри дуется, ей никогда не понять, что испытывает сейчас София. Что-что, но уж блестящее будущее сестре не грозит. Все, что ей осталось – поймать в мужья кузена Джошуа. София была как во сне, уже рисуя в мечтах упоительные картины.
– Ба! Да это Вайдел! – воскликнул лорд Чолмондли.
Мистер Фокс, с которым лорд играл в пикет, томно протянул:
– А почему бы и нет?
– Ну и хладнокровный дьявол! Мистер Фокс вяло помахал рукой маркизу. Вайдел остановился на пороге карточного зала, с вызовом оглядывая присутствующих. Наступила мгновенная тишина, все головы повернулись к нему. Какой-то пьяный господин, сидевший у окна, нарушил тишину:
– Эй, маркиз, ставлю пятьсот фунтов, вы потратили на поездку не менее четырех часов!
– Вы проиграли.
Вайдел заметил призывные жесты мистера Фокса и стал пробираться с его столу.
Все снова зашумели, многие с завистью и недобро посматривали на высокую фигуру маркиза. Но он, казалось, ничего не замечал, сохраняя невозмутимый вид.
Чолмондли положил карты на стол.
– Это правда? – спросил он требовательно. – Ты и в самом деле доехал за четыре часа? Маркиз улыбнулся:
– Я добрался за три часа сорок четыре минуты, мой милый.
– Но ты был пьян в стельку! Это невозможно!
– Спроси судей. Я же говорил, что еще лучше езжу в пьяном виде. – Он посмотрел на соседний стол и, повысив голос, громко спросил; – Партию в пикет, мистер Комин?
Мистер Комин быстро повернул голову к маркизу, на его лице мелькнуло удивленное выражение. Он поклонился:
– Сочту за честь, милорд. Вайдел подошел к столу и подождал, пока лакей принесет свежую колоду карт и стул.
– Тащите карту, мистер Комин.
Комин повиновался, ему выпало сдавать.
– Обычные ставки? – нарочито медленно спросил маркиз.
Комин спокойно встретил его взгляд:
– Как вам будет угодно, милорд. Маркиз внезапно рассмеялся и вдруг обыкновенным голосом сказал:
– Мы будем играть на интерес, Комин. Комин замер посреди сдачи.
– Не могу себе вообразить, что это хоть немного позабавит вас, милорд.
– Вы правы, нисколько, – ухмыльнулся маркиз.
– Меня тоже, милорд.
– Я никогда не играю по-крупному с родственниками.
Мистер Комин чуть не подскочил от изумления.
– Как вы сказали, сэр?
– Так вы согласны? Ответьте же, сэр! Комин положил на стол колоду.
– Должен ли я думать, что вы одобряете мое сватовство, сэр?
– Вы чертовски любите уточнять, не так ли? – заметил Вайдел. – Просто я знаю, что, если Джулиане взбрело в голову вас заполучить, она вас получит. Выкиньте из головы, что я имею к этому отношение. Меня это не касается.
– Я думаю, милорд, что вы выбрали меня сегодня из всех присутствующих не для того, чтобы сыграть со мной в пикет.
– Почему бы и не сыграть. Но раздевать в карты родственников я не люблю, и им не позволяю того же. Поэтому ставка будет десять шиллингов вместо ста фунтов.
– Согласен, но вряд ли это вас удовлетворит, – сказал мистер Комин. Маркиз подмигнул:
– Я сегодня вечером почти трезв. Комин закончил сдавать и медленно произнес:
– Не хочу показаться невежливым, сэр, но ваш характер таков, что я не сел бы с вами играть, если бы вы были пьяны.
– Это было бы с вашей стороны очень благоразумно. – Маркиз сбросил карту. – Думаете, я мог бы продырявить и вас?
– О, что вы, милорд. Вы же не позволите себе такого по отношению к будущему родственнику.
Вайдел рассмеялся:
– Ей-богу, я считаю, вам надо лететь в Париж и похитить Джулиану. Вы прекрасно подойдете нашей семье. Если хотите, мой совет – получше познакомьтесь с моим отцом. У меня
– Где мой сын? – резко спросила герцогиня.
Оказалось, маркиз еще не вернулся из Ньюмаркета.
– Что я тебе говорил? – сказал Руперт. – Оставь ему записку, дорогая. Один дьявол знает, когда он вернется, правда, Флетчер?
– Понятия не имею, милорд, – ответил мажордом.
– Я заеду попозже, – пообещала герцогиня.
– Но, Леони… – запротестовал было лорд Руперт.
– И опять, и опять, и опять… дока он не вернется, – решительно заявила герцогиня.
Она сдержала слово и последний визит нанесла в семь вечера, уже одетая в бальное платье. Мажордому было объявлено, что герцогиня желает теперь войти и дождаться маркиза в доме.
Лорд Руперт вяло потащился за ней в холл
– Но я должен быть у Деверо, там сегодня карточная игра, – пытался он увещевать герцогиню, – не могу же я оставаться здесь вес вечер!
Герцогиня сердито всплеснула руками:
– Ну так поезжай туда! Ты просто fort ennuyant[17]! Я должна увидеть Доминика и совершенно в тебе не нуждаюсь!
– Ты всегда была неблагодарной, – посетовал лорд, – я целый день пытаюсь тебе услужить, и вот дождался! Это все, что ты можешь мне сказать?
На щеках у Леони появились ямочки.
– Но это правда, Руперт. Ты мне сейчас не нужен. После разговора с Домиником я возьму наемный экипаж и поеду на бал. Все очень просто.
– Ну уж нет, только не со всеми этими бриллиантами, что на тебе надеты. – Лорд прошел за ней в библиотеку. В камине горел слабый огонь, и лорд снял плащ. – Где этот малый? Флетчер! – позвал он мажордома. – Что найдется в подвалах твоего господина для герцогини?
Вышколенный мажордом проявил признаки смущения.
– Я попытаюсь отыскать что-либо подходящее, милорд…
Герцогиня сняла накидку и села у огня.
– Да мне вовсе не нужен ваш миндальный ликер! Я выпью стаканчик портвейна вместе с вами, mon vieux[18].
Лорд Руперт озабоченно почесал в затылке, при этом его парик сдвинулся на сторону.
– Ну что ж… Хотя это не напиток для настоящих леди…
– А я слишком образованна для настоящей леди, – заявила герцогиня, – и пью портвейн!
Сделав вид, что не слышит, Флетчер удалился, сохраняя бесстрастный вид.
– Ты не должна так говорить при слугах, Леони! Честное слово…
– Если хотите, – прервала его Леони, – я сыграю с вами в пикет до прихода Доминика.
Маркиз появился час спустя. Одноместная двуколка лихо подкатила к подъезду. Леони, бросив карты на стол, подбежала к окну, но, пока она раздвигала тяжелые шторы, маркиз уже вошел в дом. Внизу хлопнула входная дверь, послышался сначала спокойный голос Флетчера, потом нетерпеливый – маркиза, быстрые шаги в холле, и вот он появился в дверях библиотеки.
Он был бледен, глаза смотрели хмуро и устало. Бриджи и простой коричневый сюртук для верховой езды были густо заляпаны грязью, недавно пышное кружевное жабо обвисло, воротник смялся.
– Ма mere![19] – В голосе маркиза прозвучало удивление.
Леони, забыв обо всем на свете, подбежала к сыну и, схватив его за лацканы сюртука, притянула к себе.
– Ты жив! Но скажи скорей, Доминик! Ты выиграл пари?
Он машинально сжал ее руки.
– Разумеется. Но что вы делаете здесь? И Руперт с вами? Опять какие-нибудь пустяки вывели вас из себя?
– Пустяки! – взорвался лорд Руперт. – Честное слово, это просто здорово! Все для него пустяки, ни капли угрызений и страха за содеянное. Подумаешь, всего лишь подстрелил этого парня, Кворлза! Весь город теперь гудит.
– Он умер? – спросил маркиз и, отстранив Леони, прошел к столу. – Впрочем, я так и думал.
– Нет, нет, он не умер! – страстно заговорила герцогиня. – Вы не должны так говорить, Руперт.
– Разве это имеет теперь значение? Если и не умер еще, то все равно не протянет до завтра. Ты глупец, Вайдел.
Маркиз налил себе вина, но не стал пить, задумчиво глядя на красную жидкость в стакане.
– Меня уже разыскивают? – спросил он.
– Если еще и нет, так будут обязательно, – зловеще предрек лорд.
Маркиз угрюмо сдвинул брови, губы его крепко сжались.
– Дьявольщина! – Его взгляд упал на расстроенное лицо Леони. – Пусть это вас не беспокоит, мадам, умоляю вас.
– Доминик, ты действительно хотел его смерти, скажи мне? – Она заглянула сыну в глаза.
Он пожал плечами:
– Ну разумеется, если я решил с ним драться.
– Я ничего не имею против твоих дуэлей, особенно когда задета твоя честь, это веская причина, но была ли она для этой дуэли, mon enfant[20]? – спросила герцогиня.
– Парень был пьян, и ты знал это, Вайдел, – сказал лорд Руперт.
– Естественно. – Маркиз отпил вина. – Но я ведь тоже был пьян. – Он опять взглянул на мать и, увидев выражение ее лица, с трудом сдерживая бешенство, крикнул: – Почему вы так смотрите на меня? Вы прекрасно знаете, что я собой представляю! Ведь знаете?
– Нельзя так, Доминик! – запротестовал дядя. – Ты говоришь со своей мамой, мой мальчик.
Леони предостерегающе подняла руку.
– Довольно, Руперт! Да, я знаю это, мой маленький, и мне больно за тебя. – Она смахнула слезу. – Ты так похож на меня…
– Ерунда! – грубо отрезал маркиз. Он поставил стакан с недопитым вином. Каминные часы пробили час. Быстро взглянув на мать с дядей, маркиз сказал: – Мне надо уходить, Зачем вы пришли? Сказать, что Кворлз умирает? Так я знал это и без вас.
– Нет, не за этим, – сказала Леони, – мне кажется… мне кажется, что у герцога есть для тебя назначение.
Маркиз дерзко рассмеялся:
– Я был в этом уверен. Скажите, что я нанесу ему визит завтра утром.
На лице Леони появилась настоящая тревога.
– Доминик, ты не понял меня. Герцог в ярости. Он хочет, чтобы ты немедленно покинул страну и… о, мой дорогой, я тебя заклинаю, не серди его больше. Ты должен немедленно с ним встретиться.
– Кто ему доложил? Вы, Руперт?
– Дьявол тебя побери, за кого ты меня принимаешь, за доносчика? Глупый юнец, он сам видел это!
– Что вы имеете в виду?
– Ты оставил после себя погром у Тимоти, и не успели все убрать, как туда вошел сам Эйвон с Хью Давенантом. – Лорд Руперт даже взмок от волнения и промокнул лицо платком.
– Что? В пять утра? – Маркиз был поражен.
– Я сам глазам не поверил, когда его увидел. Он всю ночь играл в фараон у Старого Уайта, и какой-то черт нашептал ему зайти к Тимоти, взглянуть, что за игорный дом его драгоценный сынок взял под свое покровительство. И он не мог найти время лучше, надо отдать должное Эйвону.
Маркиз перестал хмуриться, глаза его заблестели.
– Расскажите подробнее. – Господи, я был сам не свой, ты понимаешь. Там такое творилось! Молодой Комин держал у груди Кворлза, которую ты продырявил, салфетку, кто-то плескал на раненого водой, Рэксхолл кричал лакею, чтобы тот бежал за хирургом, творилось черт знает что, и в этом бедламе я вдруг увидел Эйвона, взиравшего с порога на все происходившее в моноколь, и рядом с ним не менее пораженного представившейся картиной Давенанта. Ну ты знаешь, какое впечатление производит твой отец. Шум мгновенно стих, все уставились на Эйвона, за исключением молодого Комина. Вот хладнокровная бестия! Он продолжал унимать кровь салфеткой, ни на что не обращая внимания. Эйвон долго смотрел на все: на Кворлза, на застывших при его появлении игроков, потом обратился к Давенанту: «А мне говорили, дорогой Хью, что заведение Тимоти не похоже на другие притоны»… Ну, что касается меня, я с удовольствием убежал бы через окно, но слишком много было выпито шампанского, не буду отрицать. И тогда твой отец обратил свой проклятый монокль прямо на меня, чего я и ждал: «Наверное, не надо спрашивать, где мой сын». Отдай ему должное, Доминик, твой отец весьма проницателен.
– Отдаю, – сказал маркиз с легким смешком. – Рассказывайте, что было дальше? Хотел бы я видеть эту сцену.
– Клянусь небом, это было зрелище! Ну, мне пришлось ответить, что ты уехал. И тут
молодой Комин выступил вперед и сказал примерно следующее: «Я думаю, сэр, что маркиз сейчас мчится по дороге к Ньюмаркету». При этих словах Эйвон обратил свой монокль на Комина. «Благодарю вас, – сказал он дьявольски вежливо, потом посмотрел через чертово стекло на лежавшего неподвижно Кворлза. – Боюсь, мой сын взялся за старые дрянные привычки. Этот незнакомый мне джентльмен, кажется, его последняя жертва?» Не могу передать его тон, но ты хорошо себе представляешь, Вайдел.
– Прекрасно. И я его поздравляю, ибо он с честью вышел из положения.
– Кстати, он разделил честь с молодым Комином. Остальные все как будто язык проглотили. Послушай, что выложил Комин, и, я считаю, это было с его стороны очень мило: «Сказать по правде, сэр, в данном случае вашего сына принудили к дуэли. Ни один человек, сэр, не потерпит, если о нем скажут то, что было сказано о маркизе. Хотя, признаю, оба субъекта были пьяны». А я подумал про себя о Комине: «Ну ты-то уж точно был трезв, голубчик, если смог держать такую смелую речь перед самим Эйвоном и ни разу не запнулся».
Маркиз был явно заинтригован.
– Так и сказал? Очень великодушно с его стороны! – И, пожав плечами, ухмыльнулся: – Или он очень хитер.
Леони, до этого молча смотревшая на огонь, подняла голову:
– Почему хитер?
– Мадам, это были мысли вслух. – Он опять посмотрел на часы.– Простите, но я больше не могу оставаться с вами. Скажите отцу, что я обязательно нанесу ему визит завтра утром. Сегодня вечером у меня встреча, которую невозможно отменить.
– Доминик, неужели ты не понимаешь! – в отчаянии воскликнула Леони. – Герцог сказал, что на этот раз будут неприятности. Это стало повторяться слишком часто.
– Значит, я должен бежать, как побитая дворняга? Ну уж нет! – Маркиз склонился к руке герцогини. – Постарайтесь не появляться в свете с расстроенным выражением лица, мадам, оно не сочетается с нашим фамильным достоинством. – И тут же вышел.
Леони скорбно посмотрела на лорда Руперта.
– Как ты думаешь, это из-за этой bourgeoise, Руперт?
– Никакого сомнения! Но вот что я скажу тебе, Леони: как только он уедет в Париж, вся его любовь улетучится словно дым.
Лорд был даже рад отдохнуть от племянника в этот вечер. А Вайдел, переодевшись в свежее платье, уже через двадцать минут отбыл в театр Ройял. Прошло уже больше половины спектакля, и в одной из лож, надув губки, сидела София Чалонер, слушая, как рядом Элиза Мэтчемс радостно щебечет, подпуская шпильки, о некоем кавалере, который так и не появился. У Софии было окончательно испорчено настроение. В ложе находились ее сестра и кузен Джошуа. Мэри, сидевшая по другую сторону Софии, после очередной колкости Элизы спокойно заметила, что маркиз навряд ли появится сегодня после того, что произошло вчера ночью.
Слухи о дуэли распространялись подобно лесному пожару и уже вызвали ответные волны домыслов и сплетен. Достигли они и ушей мисс Чалонер. Джошуа тоже был в курсе и не замедлил высказать свое мнение об этом распутнике Вайделе. София, вспыхнув, резко ответила, что Джошуа имеет привычку осуждать тех, кто находится неизмеримо выше его по положению, и отвернулась, прежде чем неуклюжий кузен смог придумать подходящий ответ. Поскольку София заговорила с деланным оживлением с мисс Мэтчемс, кузен Джошуа остаток своей проповеди обратил на старшую мисс Чалонер. Она выслушала его молча, но ее взор был так рассеян, что у Джошуа опять возникло подозрение, что его не слушают. Он уже хотел обидеться вслух, как вдруг лицо Мэри оживилось, ее взгляд замер на ком-то, зрачки холодных серых глаз расширились. Даже Джошуа не был настолько самонадеян, чтобы отнести ее оживление на свой счет. Замолчав, он обернулся в ту сторону, куда был устремлен взор Мэри.
– Вот это да! – Джошуа надул толстые щеки. – Какое бесстыдство! Если он вздумает приблизиться к Софии, я знаю, как поступить!
Маркиз Вайдел стоял в проходе за последними креслами партера и, подняв к глазам лорнет, обводил взглядом ложи.
Мисс Чалонер чуть не рассмеялась вслух. Бесстыден? Разумеется, он бесстыден. Вот только сам маркиз, по-видимому, так не считал, совершенно игнорируя устремленные на него со всех сторон любопытные взоры.
Мэри наконец повернулась к кузену:
– Ну что ж, Джошуа. Вам представится эта возможность. Мне кажется, он собирается в
нашу ложу.
Мистер Симпкинс, глядя, как маркиз локтями пробивает себе путь через толпу в партере, дернул Софию за рукав:
– Кузина! Я чувствую себя ответственным за вас и запрещаю вам разговаривать с этим распутником!
Это возымело обратный эффект, потому что губки Софии заулыбались, она оживилась и расцвела.
– Где он? Он здесь? Но я не вижу его! О, я знала, что Вайдел меня не обманет. Ну и попадет же ему за то, что он опоздал!
Через несколько минут раздался стук в дверь ложи, и вошел маркиз.
София приветствовала его улыбкой, одновременно и укоризненной, и манящей.
– Неужели это вы, милорд? Я уже перестала ждать… Послушайте, про вас ходят ужасные слухи! Если это хотя бы наполовину правда – я вас боюсь.
– Боитесь? Почему? – поинтересовался маркиз, целуя ее руку. – Неужели вы думаете, что я могу причинить вред такому очаровательному созданию, как вы?
– Не представляю, как вы можете поступить, если вас разозлить хорошенько, – рассмеялась София.
– Ну так не сердите меня, – посоветовал маркиз, – вместо этого, прошу вас, выйдем со мной в коридор. Занавес не поднимут еще несколько минут.
– А вы знаете, что прибыли к пятому действию? В самое время, чтобы увидеть конец.
– Что ж, тогда вам придется рассказать мне о том, что было в начале, – невозмутимо ответил маркиз.
– Вы не заслужили этого. – София встала. – Ну, если я и выйду с вами, то только на минутку.
Напыщенный и надутый вид кузена Джошуа все-таки привлек скучающий взор маркиза.
– Вы что-то сказали, сэр? – Это было произнесено с непередаваемым высокомерием, и бедный мистер Симпкинс вместо обличительной речи сумел выдавить в ответ лишь нечто нечленораздельное.
Маркиз слегка улыбнулся и, предложив руку Софии, хотел уже выйти из ложи, как вдруг заметил взволнованное лицо старшей мисс Чалонер. Он удивленно сдвинул брови. Какого дьявола эта мисс так покраснела? В этот момент она подняла глаза, и на секунду их взгляды встретились. Серые глаза были полны презрения, и маркиз тут же сделал вид, будто это его только позабавило, но, выйдя с Софией из ложи, спросил, чем не угодил ее сестре.
Она пожала красивыми белыми плечами:
– О, моя сестра не одобряет вашего поведения, милорд.
Он немного удивился. Родственники Софии, по мнению маркиза, не отличались строгими нравами. Мамашу он считал старой сводней, кузены Мэтчемсы были просто вульгарны. Маркиз, держа в одной руке нежную ручку, прикрыл ее другой рукой.
– Она пуританка, ваша сестра? Неужели и вы тоже?
София подняла на него испуганные глаза. Маркиз одновременно и восхищал, и пугал ее. Встретившись глазами с его хищным взглядом, она порозовела, похорошела еще больше и стала просто восхитительна. Маркиз, быстро оглянувшись в обе стороны коридора, привлек ее к себе.
– Один поцелуй! – сказал он с грубоватой страстью и приблизил свои губы к ее. Она слабо сопротивлялась.
– О, милорд! Вы не должны… Он приподнял ее голову, чтобы заглянуть в глаза.
– Но вы не можете держать меня на расстоянии вечно, моя красавица. Я хочу вас. Вы придете ко мне?
Прямая атака смутила Софию.
– Не понимаю, что вы имеете в виду… – смущенно пробормотала она, но он прервал:
– Я честен с вами. Помните, моя милая, я не жульничаю ни в любви, ни в картах.
У нее от изумления приоткрылся ротик, и маркиз тут же закрыл его горячим поцелуем. София наполовину от волнения, наполовину из кокетства хихикнула. У нее в глазах заплясали чертики.
– Я думаю, мы поняли друг друга, – сказал он. – Послушайте меня теперь внимательно. Значит, вы узнали о вчерашнем происшествии? Так вот, вследствие этого я должен покинуть страну на некоторое время.
Она тут же вскрикнула с отчаянием:
– Уехать из страны? Нет, милорд!
– Я не оставлю вас, моя красавица, обещаю. Я хочу взять вас с собой в Париж. Поедете?
Она еще больше порозовела и восторженно выдохнула:
– Париж! О, Вайдел! Париж!
Для нее это означало праздник, нарядные туалеты, украшения, все радости жизни. Он без труда прочитал ее мысли.
– Я богат, и вы получите все те красивые вещи, которые составят достойную оправу вашей красоте. Я сниму для вас апартаменты в шикарном отеле, и вы будете там хозяйкой для моих друзей. В Париже это возможно. Там относятся с пониманием к подобным ситуациям. Знаю десятки примеров. Так вы едете со мной?
Ее природный практичный ум подсказывал, что нельзя соглашаться сразу. Она сделала вид, что колеблется, но воображение уже живо рисовало заманчивые картины Парижа. Честолюбивые мечты были забыты. Узы брака не играли сейчас большой роли. Если Вайдел говорит, что в Париже условности не имеют такого значения…
– Я должна подумать. Вы застали меня врасплох, милорд.
– Времени нет. Если Кворлз умрет, мне нельзя оставаться в Англии. Дайте мне ответ немедленно или поцелуйте на прощанье.
Она лихорадочно думала, как не упустить его.
– Нет, нет! Вы не будете так жестоки со мной. – Чувствуя, что он ускользает, она даже всхлипнула.
Это его не растрогало, но он пожирал ее глазами.
– Я должен. Поедем! Вы колеблетесь, потому что боитесь меня?
Она вдруг отстранилась и прижала руку к груди.
– Да, я боюсь, а вы меня принуждаете, вы жестоки…
– Вам нечего бояться – я обожаю вас. Вы едете?
– Если… если я скажу – нет?
– Тогда поцелуемся на прощанье.
– О, нет, нет! Я не могу вас так отпустить! Я… О, если вы говорите, что это возможно, я поеду с вами!
К ее удивлению, он не выразил бурной радости, только деловито сказал:
– Это случится очень скоро. Я пришлю вам записку.
– Как скоро?
– Завтра… или в пятницу. Пока не знаю. Ничего не берите с собой. Кроме того, что наденете на себя.
У нее вырвался нервный смешок.
– Тайное бегство! Но каким образом я смогу сбежать?
– Я все устрою, не волнуйтесь.
– Но как? Где мы встретимся?
– Я дам вам знать. Но никому ни слова об этом, а когда получите от меня письмо, следуйте точно всем моим указаниям.
– Хорошо, – пообещала она, совершенно забывая на время о своих корыстных планах. Голова у нее шла кругом.
Когда София вернулась в ложу, шло пятое действие. Раскрасневшись от волнения, она ответила дерзким взглядом на вопросительный взгляд сестры. Пусть Мэри дуется, ей никогда не понять, что испытывает сейчас София. Что-что, но уж блестящее будущее сестре не грозит. Все, что ей осталось – поймать в мужья кузена Джошуа. София была как во сне, уже рисуя в мечтах упоительные картины.
– Ба! Да это Вайдел! – воскликнул лорд Чолмондли.
Мистер Фокс, с которым лорд играл в пикет, томно протянул:
– А почему бы и нет?
– Ну и хладнокровный дьявол! Мистер Фокс вяло помахал рукой маркизу. Вайдел остановился на пороге карточного зала, с вызовом оглядывая присутствующих. Наступила мгновенная тишина, все головы повернулись к нему. Какой-то пьяный господин, сидевший у окна, нарушил тишину:
– Эй, маркиз, ставлю пятьсот фунтов, вы потратили на поездку не менее четырех часов!
– Вы проиграли.
Вайдел заметил призывные жесты мистера Фокса и стал пробираться с его столу.
Все снова зашумели, многие с завистью и недобро посматривали на высокую фигуру маркиза. Но он, казалось, ничего не замечал, сохраняя невозмутимый вид.
Чолмондли положил карты на стол.
– Это правда? – спросил он требовательно. – Ты и в самом деле доехал за четыре часа? Маркиз улыбнулся:
– Я добрался за три часа сорок четыре минуты, мой милый.
– Но ты был пьян в стельку! Это невозможно!
– Спроси судей. Я же говорил, что еще лучше езжу в пьяном виде. – Он посмотрел на соседний стол и, повысив голос, громко спросил; – Партию в пикет, мистер Комин?
Мистер Комин быстро повернул голову к маркизу, на его лице мелькнуло удивленное выражение. Он поклонился:
– Сочту за честь, милорд. Вайдел подошел к столу и подождал, пока лакей принесет свежую колоду карт и стул.
– Тащите карту, мистер Комин.
Комин повиновался, ему выпало сдавать.
– Обычные ставки? – нарочито медленно спросил маркиз.
Комин спокойно встретил его взгляд:
– Как вам будет угодно, милорд. Маркиз внезапно рассмеялся и вдруг обыкновенным голосом сказал:
– Мы будем играть на интерес, Комин. Комин замер посреди сдачи.
– Не могу себе вообразить, что это хоть немного позабавит вас, милорд.
– Вы правы, нисколько, – ухмыльнулся маркиз.
– Меня тоже, милорд.
– Я никогда не играю по-крупному с родственниками.
Мистер Комин чуть не подскочил от изумления.
– Как вы сказали, сэр?
– Так вы согласны? Ответьте же, сэр! Комин положил на стол колоду.
– Должен ли я думать, что вы одобряете мое сватовство, сэр?
– Вы чертовски любите уточнять, не так ли? – заметил Вайдел. – Просто я знаю, что, если Джулиане взбрело в голову вас заполучить, она вас получит. Выкиньте из головы, что я имею к этому отношение. Меня это не касается.
– Я думаю, милорд, что вы выбрали меня сегодня из всех присутствующих не для того, чтобы сыграть со мной в пикет.
– Почему бы и не сыграть. Но раздевать в карты родственников я не люблю, и им не позволяю того же. Поэтому ставка будет десять шиллингов вместо ста фунтов.
– Согласен, но вряд ли это вас удовлетворит, – сказал мистер Комин. Маркиз подмигнул:
– Я сегодня вечером почти трезв. Комин закончил сдавать и медленно произнес:
– Не хочу показаться невежливым, сэр, но ваш характер таков, что я не сел бы с вами играть, если бы вы были пьяны.
– Это было бы с вашей стороны очень благоразумно. – Маркиз сбросил карту. – Думаете, я мог бы продырявить и вас?
– О, что вы, милорд. Вы же не позволите себе такого по отношению к будущему родственнику.
Вайдел рассмеялся:
– Ей-богу, я считаю, вам надо лететь в Париж и похитить Джулиану. Вы прекрасно подойдете нашей семье. Если хотите, мой совет – получше познакомьтесь с моим отцом. У меня