Страница:
Камеристка Марианны, взволнованная ничуть не меньше юной хозяйки, поспешно укладывала платья в сундук. Однако восторг ее немного омрачило замечание, некстати брошенное вторым лакеем сэра Томаса. Наблюдая за сборами с самым мрачным видом, этот достойный слуга высказал предположение, что ее радость кроется не иначе как в долетевших до Висссихерста слухах о неслыханной свободе нравов, царящих в замке.
А счастье Марианны не знало границ. Не давала ей покоя только мысль, что милая мама не сможет разделить ее радость. Если бы ей было позволено, она дни и ночи напролет сидела бы около больных родителей, взбивала бы им подушки, но, увы, именно это ей было строжайше запрещено. Так что девушка простодушно подумала, что, может быть, она и впрямь не очень-то нужна им в это время. К тому же родители сами просили ее принять приглашение, ехать в Стэньон и хорошенько повеселиться. Мама, конечно, не удержалась и напомнила, что дочь должна вести себя с подобающей ей скромностью, а также не забыть еще раз поблагодарить милейшую леди Сент-Эр за проявленную доброту. Впрочем, в этом не было особой нужды. Счастье и благодарность и без того переполняли Марианну. Она со слезами бросилась на шею графине.
Этот порыв хоть и привел в изумление достойную леди, но ничуть ее не оскорбил.
— Ах, что за милая девочка! — шепнула она мисс Морвилл, когда Марианна вернулась в дом за шляпой. — Знаете, я очень рада, что мне в голову пришла счастливая мысль пригласить ее в Стэньон!
Мисс Морвилл приняла это заявление со свойственной ей невозмутимостью. Ей и в голову не приходило рассказать о том, с какой неохотой леди Болдервуд решилась отпустить дочь. И вообще, если бы не муж, она не решилась бы на это. Согласившись с сэром Томасом, что отказ неизбежно обречет Марианну на унылое одиночество в собственном доме, она, тем не менее, никак не могла смириться с тем, что приходится отпускать дочь на несколько дней в Стэньон, где соберется большое общество. Сэр Томас считал, что их девочка вполне может постоять за себя, но сама леди не была так уж непоколебимо уверена ни в рассудительности и благоразумии восемнадцатилетней девушки, ни в надежности вдовствующей графини в качестве дуэньи.
— Леди Сент-Эр, — заявила она, — совсем не та женщина, которую я выбрала бы в наставницы молоденькой девушке!
В ответ на это мисс Морвилл пообещала, что сама приглядит за Марианной.
— Дорогая моя, — сказала леди Болдервуд, горячо пожимая ей руку, — поверьте, если бы не это, я бы ни за что в жизни не приняла приглашение графини! Не следовало бы этого говорить, но леди Сент-Эр не очень-то мне по душе! Притом нельзя забывать, что Марианна — единственная наследница. Если есть нечто такое, что я меньше всего на свете хотела бы, так это видеть, как за моей девочкой увиваются все эти мерзкие охотники за приданым! Моя крошка еще так наивна — она готова поверить в самую грубую лесть! И даже если бы леди Сент-Эр была самой лучшей и доброй женщиной на всем белом свете — а это совсем не так, вы же знаете! — все равно, разве можно надеяться, что она сможет защитить мое дитя, как это сделала бы родная мать?
Но мисс Морвилл, на долю которой выпало собственноручно написать все приглашения, рассылавшиеся из Стэньона, заверила ее, что среди гостей не будет ни одного ловца богатых наследниц. Еще она сказала, что приглашенных будет совсем немного и все они из числа знакомых и соседей Болдервудов. После этого встревоженной матери оставалось только дать согласие. Она попросила передать дочери привет, и Марианна, которую уже больше не мучили угрызения совести, бегом бросилась к ожидавшему ее ландолету. Лицо ее раскраснелось от счастья, глаза сияли. Она была так очаровательна в шляпке, украшенной страусовым пером, что у Мартина при одном взгляде на нее захватило дух.
То же самое, только чуть позже, произошло и с лордом Улверстоном.
После того как улеглось первое волнение, вызванное идеей пригласить Марианну на несколько дней в Стэньон, Мартин вдруг с тревогой подумал, что его сводный братец может этим воспользоваться, чтобы за ней поухаживать. А то, что его соперником может оказаться лорд Улверстон, ему и в голову не пришло. Достойный лорд хоть и являлся счастливым обладателем четверки великолепных лошадей, и носил цвета всем известного клуба, и был во всех отношениях настоящим светским львом, с точки зрения Мартина, внешне был совсем не привлекателен. Его фигура на фоне всех троих Фрэнтов сильно проигрывала. Мартин, рост которого превышал шесть футов, считал его чуть ли не коротышкой. И в самом деле, лорд Улверстон был среднего роста и плотного, чтобы не сказать пухлого телосложения. Черты его лица нельзя было назвать правильными, зато улыбка была полна очарования, а манеры отличались изысканностью и благородством.
При одном взгляде на молодую девушку он мысленно пал к ее ногам. С величайшим трудом овладев собой, ринулся вперед, чтобы помочь ей выйти из экипажа еще до того, как озадаченный Мартин успел спешиться, а графиня — произнести приличествующие случаю слова.
Поскольку обедали в Стэньоне всегда в половине седьмого, мисс Морвилл поспешила проводить Марианну в отведенную ей комнату, прелестную спальню как раз напротив ее собственной, с современной легкой мебелью и постелью под небольшим балдахином. Девушка обвела изумленным взглядом стены, покрытые бумажными обоями в цветочек — дань последней моде, — и вполголоса призналась, что немного разочарована. Ведь она рассчитывала увидеть стены, покрытые мрачными деревянными панелями, кровать, достаточно широкую, чтобы на ней могли улечься четверо, и гардеробную с пудрой для волос.
— Ну конечно, все это можно устроить — в замке еще сохранилось несколько таких комнат, — задумчиво произнесла мисс Морвилл. — Но тогда вы будете довольно далеко от меня. А мне казалось, что вы хотели бы быть поближе.
Марианна с жаром заверила ее, что не согласилась бы поменять эту спальню ни на какую другую.
— Просто я думала, что в замке все комнаты покрыты старинными панелями, — объяснила она. — Ведь он же очень старый, так?
— Так оно и есть, но только не в этой части, — пояснила мисс Морвилл. — Мне кажется, это крыло пристроили только во времена Карла Второго. Думаю, от первоначального замка вообще мало что осталось. Но если вы интересуетесь стариной, попросите Тео Фрэнта показать вам замок. Он тут знает каждый камень.
— А привидения здесь водятся? — замирающим от страха голосом спросила Марианна.
— Нет, нет! Ничего подобного! — уверенно заявила Друзилла, но очень скоро по разочарованному лицу Марианны поняла, что та надеялась услышать совсем другое, потому добавила: — А может, и есть. Знаете ли, я сама не очень-то в это верю. Может, поэтому и привидения меня избегают. Или я их просто не заметила!
— Ой, что вы, Друзилла! Если призрак без головы будет греметь цепями где-нибудь в коридоре… Или, скажем, дама в сером появится в углу вашей комнаты, разве вы это не заметите?! — вне себя от изумления воскликнула Марианна.
— Если дама в сером позволит себе появиться в моей комнате, я немедленно приму ее за леди Сент-Эр, — парировала мисс Морвилл. — Она, знаете ли, тоже носит серое. Ну, а что до призрака без головы, признаюсь, такое меня тоже удивило бы. Уж очень неприятное зрелище. Надеюсь ничего подобного не увидеть. Вряд ли мне после этого захочется оставаться в замке!
— Боже мой! Как это не романтично! — запротестовала юная фантазерка.
— Честно говоря, — твердо сказала мисс Морвилл, — не вижу ничего романтичного в безголовом призраке. Я бы назвала это зрелище скорее непристойным, а уж если мне и придется увидеть нечто подобное, так я немедленно отправлюсь и приму один из порошков доктора Джеймса!
Марианна выдавила из себя смешок. Но при этом покачала головой и, по-видимому, была убеждена, что над ней просто подшутили.
Вскоре мисс Морвилл удалилась в свою комнату, чтобы переодеться, но перед уходом заверила девушку, что непременно узнает у Тео, могут ли они рассчитывать увидеть нечто подобное в одном из старинных коридоров замка. Очень скоро она вернулась, чтобы проводить Марианну в Длинную гостиную. Увидев, что ее подопечная облачилась в очаровательное платьице из полупрозрачного муслина, строго велела ей накинуть на плечи шаль. Если замку и не хватает привидений, добавила она, то сквозняков в нем более чем достаточно.
— Противная! — капризно воскликнула Марианна. — Что вы за прозаическое создание, ей-богу! Вот не буду обращать на вас внимание, и все тут!
Все остальное общество уже собралось в гостиной у камина, в котором ярко пылал огонь.
Эрл выступил вперед, чтобы пригласить обеих девушек присоединиться к ним, и Марианна, бросив вокруг кокетливый взгляд, принялась со смехом сетовать на отсутствие у Друзиллы романтической жилки.
— Но она сказала, что вы, мистер Фрэнт, знаете вес о замке. Так расскажите же мне все без утайки, только все, слышите? И о страшных подземных тюрьмах, и о привидениях, и о потайных ходах!
Тео усмехнулся и с поклоном признал, что, к своему глубочайшему стыду, не может представить ей даже самого завалящего привидения.
— А уж о том, что подземную темницу бог знает сколько лет назад переделали в винный погреб, мне и говорить стыдно! Что же до привидений, никогда не слышал, чтобы они здесь были. А ты, Жервез?
— Ну, если не считать той унылой тени, которая то и дело бродит вокруг фонтана во дворе, стонет и заламывает руки, — отозвался эрл, пряча улыбку.
Марианна, не заметив усмешки, стиснула руки и с мольбой взглянула на него:
— О, неужели это правда? И это единственное ваше привидение? Но оно не появляется в замке?
— Никогда о таком не слышал, — честно заверил он. — Конечно, мы еще не показывали вам комнату с привидениями. Нет, нет, даже не просите! Звон ржавых цепей потом не даст вам уснуть всю ночь, а уж от стонов и воплей просто волосы дыбом встанут! Надеюсь, вам не придется увидеть все эти ужасы. Но если как-то ночью вы проснетесь около полуночи и услышите под окном скрип колес и стук копыт, прошу вас, не обращайте внимания!
— Как не стыдно, Жервез! — рассмеялся Тео, в то время как Марианну пробрала невольная дрожь.
— О чем это вы, Сент-Эр? — осведомилась графиня, прервав беседу с Улверстоном. — Что за чушь вы несете! Да если я только услышу о чем-либо подобном, тут же уволю Кална. Этому бездельнику ведено запирать ворота на засов каждый вечер!
— Ах, мадам, но когда же случалось, чтобы призрак спасовал перед засовом?!
— Призрак?! Позвольте вас заверить, о подобной мерзости в Стэньоне никогда и не слыхивали! Уж я бы этого не потерпела! Не признаю никаких сверхъестественных явлений!
Но ее возмущение не возымело ни малейшего эффекта. Джентльмены по-прежнему продолжали пугать Марианну водящимися в замке призраками, а Мартин еще больше развеселил всю компанию, рассказав, как встретил однажды жуткое привидение, у которого из-под плаща скалился желтый череп.
— Его называют Черный монах из Стэньона, — шепнул Жервез на ушко Марианне. — Говорят, он является только хозяину замка. Он — вестник смерти!
Марианна расширенными глазами уставилась на эрла.
— О нет! — растерянно воскликнула она, не зная, верить или нет. — Вы серьезно?
— Тш-ш! — добродушно прошипел он. — Mapтипу не следовало бы посвящать вас в тайны Стэньона. Мы никогда даже между собой об этом не говорим! Это очень страшно.
— Ну, а тогда сами вы как об этом узнали? — слегка сбитая с толку, осведомилась мисс Морвилл. — В конце концов, не могли же вы его видеть?!
— Моя дорогая мисс Морвилл, почему вы так в этом уверены?
— Но вы же живы! — спокойно заявила она.
— Пока еще жив! — замогильным голосом вмешался в разговор Улверстон. — Однако мы не можем сказать, далек ли тот день, когда мы обнаружим в постели его бездыханное тело. Его скрюченные, похолодевшие пальцы будут все еще судорожно сжимать оборванный шнур звонка, а лицо будет искажено гримасой безграничного ужаса!
— О нет! Да вы просто дурачите меня! Я ни одному словечку не верю! — слабым голосом прошептала Марианна.
Щеки ее слегка побледнели, она едва сдерживалась, чтобы не бросить взгляд через плечо. Заметив ее испуг, эрл решил, что с нее достаточно, и великодушно объяснил, что Черный монах существует лишь в воспаленном воображении Mapтина. А вдовствующая графиня с недовольной миной уверила развеселившегося лорда Улверстона, что звонок в спальне эрла висит возле камина, с постели его никак не достать. По этому поводу она распространялась до тех пор, пока не позвали к столу. Вслед за ней и мисс Морвилл с присущим ей хладнокровием невозмутимо заявила, что ничуть не боится всех этих сказок о разгуливающих по ночам скелетах, потому что это не что иное, как обычные выдумки самых невежественных представителей человеческой породы. Так что страхи, терзавшие Марианну, понемногу улеглись, и она смогла отдать должное превосходному обеду, не оглядываясь поминутно по сторонам, чтобы убедиться, что почтительный лакей с салфеткой в руках не превратился в отвратительно оскалившийся череп.
Расположение графини к юной гостье не заставило ее, однако, подумать, как не дать ей скучать. Но, заметив, что за столом собралось восемь человек, она распорядилась принести второй карточный столик, чтобы те из них, кто не составит ей партию в вист, смогли бы развлечься игрой в казино.
— Мистер Клаун и мой племянник, мистер Тео Фрэнт, будут моими партнерами, — сообщила графиня, обращаясь к лорду Улверстону. — Вы, насколько мне известно, тоже предпочитаете вист?
Изящество, с которым лорд Улверстон принял ее приглашение, могло соперничать только с его собственной изобретательностью и ловкостью, когда он убедил графиню, что ее гораздо больше позабавит игра в «спекуляцию». На все возражения, что она никогда не играла в эту игру, он обещал с удовольствием ее научить. Потом уселся по правую руку от хозяйки дома, и даже Мартин, которого ревность порой делала подозрительным, не смог понять, случайно ли так получилось, что Марианна оказалась возле него. Ее-то виконт главным образом и развлекал, поддаваясь, чтобы она могла выиграть «рыбу», нашептывая что-то веселое, отчего она то и дело заливалась серебристым смехом. К счастью для вдовствующей графини, сидевший по другую руку мистер Клаун взял на себя обязанность следить за ее взятками, а поскольку по натуре она была завзятым игроком, то очень скоро усвоила правила и даже сделала несколько довольно удачных прикупов.
Редкий вечер в Стэньоне проходил так весело. Никто даже не заметил, как в гостиную вкатили чайный столик, а разошлись лишь незадолго до полуночи.
На следующее утро преимущество перешло к эрлу, но, как с негодованием заявил его приятель, не благодаря превосходству в стратегии, а лишь из-за знания внутренних распорядков. Виконт, пожелавший отправиться на прогулку верхом, получил от Жервеза отпор — тот заявил, что в конюшне нет ни одной лошади, приученной к дамскому седлу. Он пошел даже дальше, посоветовав Марианне поехать в коляске, запряженной его знаменитыми серыми. Мартин, который рвался предоставить ей своего Трубадура, вдруг вспомнил, что единственное дамское седло, имеющееся в замке, было ровесником самого Стэньона и, уж конечно, Марианне не подходило. Поэтому он почувствовал несказанное облегчение, когда мисс Морвилл, вмешавшись в разговор, предложила мисс Болдервуд собственную лошадь, за которой можно было послать в Гилбурн-Хаус.
Но все оказалось напрасно.
— Конечно, за лошадью можно послать, сударыня, — согласился эрл, — но ведь на ней должны ехать вы! Я слишком хорошо знаю мисс Болдервуд и ее благородное сердце, чтобы поверить, будто она согласится весело отправиться на прогулку верхом, в то время как вы останетесь дома!
Этого оказалось достаточно. Марианна объявила, что ни за какие блага в мире не согласится на такую жертву. Поэтому мисс Морвилл, которая только порадовалась бы, если бы ей позволили проследить за последними приготовлениями к предстоящему балу, была вынуждена присоединиться к веселой компании, решившей, в конце концов, отправиться в Виссенхерст, чтобы узнать о здоровье больных родителей девушки.
Кавалькада тронулась в путь после нескольких безуспешных попыток уговорить мистера Тео присоединиться к обществу. Марианна и эрл ехали в открытом экипаже, сопровождаемые лордом Улверстопом, мисс Морвилл и Мартином. Одолевавшая Мартина ревность заставляла его держаться поблизости от экипажа, насколько это позволяла ширина дороги. Лорд Улверстон был слишком хорошо воспитан, чтобы следовать его примеру. Он всецело посвятил себя мисс Морвилл. А тот факт, что когда-то, будучи прикованным к постели простудой, виконт прочел один из романов ее матушки, позволил ему поддерживать непринужденную беседу с девушкой до самого Виссенхерста.
На крыльце их встретила старая нянюшка, сообщив утешительную весть, что больным стало лучше. Ее слова были как бальзам на душу Марианны. Можно не мучиться угрызениями совести — родители понемногу выздоравливают, шлют ей привет и желают хорошо повеселиться. Слезы навернулись на глаза девушки.
— Похоже, из вас мог бы получиться отличный жокей, мисс Болдервуд, — сказал ей виконт, когда они отъехали от Виссенхерст-Грейндж. — Я наблюдал за вами, и мне кажется, у вас должно неплохо получиться. Но Сент-Эр, увы, не тот человек, который мог бы научить вас всем тонкостям этого дела! Жер, мальчик мой, не хочешь ли поменяться местами? Можешь взять мою лошадь, а я сяду с мисс Болдервуд. Хочу показать ей, как на всем скаку срезать угол.
— Да, да, прошу вас! — радостно вскричала Марианна. — Ведь вы же член знаменитого «Клуба четырех коней»! Могу себе представить, как удивится папа, когда я расскажу, что один из лучших жокеев дал мне урок!
— Очко в мою пользу, Жер, — вполголоса произнес виконт, вкладывая поводья своего жеребца в руку эрла.
— Предательство лучшего друга наводит меня на печальные мысли, — парировал эрл. — Но предупреждаю, я в долгу не останусь и месть моя будет страшна!
— Ну, а я так легко не сдамся! — угрюмо пробормотал Мартин, наблюдая, как виконт легко и непринужденно вскочил в экипаж.
— Могу в это поверить, а мне и так неплохо, — заметил сводный брат, поудобнее усаживаясь в седле. — Прекрасная лошадь, мисс Морвилл, и вы великолепная наездница! Похоже, у вас легкая рука. А охоту вы любите?
Мисс Морвилл возблагодарила в душе Небеса за то, что он получил прекрасное воспитание. Эрл не последовал примеру Мартина, который по-прежнему как привязанный гарцевал рядом с экипажем, а спокойно ехал рядом с ней, непринужденно болтая, как человек, совершенно довольный обществом своей спутницы. Завидев вдалеке открытые ворота фермы, Жервез предложил съехать с дороги и для разнообразия пустить лошадей галопом через поля.
Рожь в этом году посеяли рано, словно для того, чтобы поскорее положить конец охотничьему сезону, поэтому они решили не ехать напрямик, а обогнуть поле, устроив гонки. Довольные как дети, они вернулись в Стэньон, намного обогнав остальную компанию. Эрл напоследок выразил надежду, что скачки не слишком утомили Друзиллу, иначе его замучают угрызения совести, если по его вине она пропустит хоть один танец.
Его галантность приятно удивила мисс Морвилл, поскольку у нее и в мыслях не было провести остаток дня в постели, набираясь сил перед предстоящим балом, как он, скорее всего, полагал. Вместо этого ей предстояло заняться тысячью самых разных дел. Ведь вечером в Стэньои съедется множество гостей, а у хозяйки дома до всего просто не доходили руки.
Впрочем, графиня и покойный эрл не очень-то любили приглашать гостей, а с тех пор, как их единственная дочь вышла замуж и покинула Стэньон, балы в замке и вовсе прекратились. Экономку и почтенного дворецкого просто трясло от волнения при мысли о столь знаменательном событии, хотя они оба порой и раздувались от гордости, когда то одного, то другого призывали наверх обсудить все детали. Но к обеду ждали двадцать человек, к ужину — почти сорок, а у прислуги не было ни малейшего опыта обслуживания столь грандиозных пиршеств, поэтому за каждой мелочью приходилось обращаться к мисс Морвилл. Именно она, а не хозяйка замка всегда могла точно сказать, сколько потребуется испечь кексов со сладкой начинкой, сколько подать лимонада и шампанского, как сервировать чай и кофе, и даже разместить всех тех многочисленных гостей, которые после бала останутся в Стэньоне. А ведь надо было еще позаботиться о музыкантах, и не только, где их напять, но и где разместить, кому встретить. Надо было распорядиться, чтобы в комнатах расставили цветы, решить, какое количество карточных столиков должно быть в Итальянской гостиной и стульев вдоль стен в бальном зале для всех тех, кто захочет присесть передохнуть между танцами, а также для тех несчастных, кому не удастся заручиться партнером.
Когда эрл, переодевшись, спустился вниз, первое, что он увидел, была мисс Морвилл, беседующая с Эбни.
Он почувствовал легкий укор совести.
— Моя дорогая, если бы я только мог предугадать, что вся тяжесть приготовлений ляжет на ваши плечи, поверьте, никогда в жизни не затеял бы этого проклятого бала! Должно быть, вы меня проклинаете? И поделом мне!
— Что вы? Конечно нет! Я счастлива, что могу быть полезной. Да потом, если честно, мне самой нравятся эти хлопоты.
— У вас все прекрасно получается, — одобрительно хмыкнул он, заметив и свежесрезанные красивые букеты, и новые карточные колоды. — Просто чудеса, как вы помните о всех мелочах! Вот я бы непременно о чем-то забыл!
— Ничуть не сомневаюсь, — согласилась она. — А теперь, если позволите, я вас оставлю. Сегодня утром леди Сент-Эр получила письмо от сестры. Она пишет, что будет рада приехать на бал вместе с лордом Грампауидом, а я уверена, что миссис Марпл об этом ничего не известно. Миледи, скорее всего, просто о них позабыла. Думаю, она бы хотела, чтобы их поселили там же, где в прошлый раз, а насколько я знаю, эти комнаты уже отведены Эшбурнам.
— Луиза приезжает! — воскликнул эрл. — Господи помилуй, что за блажь! И кому это, интересно, пришло в голову пригласить ее проехать целых восемь миль, чтобы побывать на самом обычном балу?
— Мне почему-то кажется, что ее вообще никто не думал приглашать, — отозвалась мисс Морвилл. — Скорее всего, просто леди Сент-Эр вскользь упомянула о том, что вы намерены дать бал. А уж этого, простите меня, для нее вполне достаточно!
— Более чем достаточно! По-моему, другой такой нудной, несносной женщины нет на целом свете!
— Знаете, тут ведь дело даже не в отсутствии ума или хороших манер, — задумчиво пробормотала мисс Морвилл. — И по-настоящему злобной ее тоже не назовешь. Мне почему-то кажется, она просто очень жалеет, что вы появились на свет раньше Мартина!
— Премного благодарен! Такого я, признаться, не ожидал! — саркастически хмыкнул он.
Друзилла улыбнулась, но ничего не сказала. В этот момент в комнату заглянула экономка и девушка выпорхнула за дверь, вернувшись к своим хлопотам.
Глава 9
А счастье Марианны не знало границ. Не давала ей покоя только мысль, что милая мама не сможет разделить ее радость. Если бы ей было позволено, она дни и ночи напролет сидела бы около больных родителей, взбивала бы им подушки, но, увы, именно это ей было строжайше запрещено. Так что девушка простодушно подумала, что, может быть, она и впрямь не очень-то нужна им в это время. К тому же родители сами просили ее принять приглашение, ехать в Стэньон и хорошенько повеселиться. Мама, конечно, не удержалась и напомнила, что дочь должна вести себя с подобающей ей скромностью, а также не забыть еще раз поблагодарить милейшую леди Сент-Эр за проявленную доброту. Впрочем, в этом не было особой нужды. Счастье и благодарность и без того переполняли Марианну. Она со слезами бросилась на шею графине.
Этот порыв хоть и привел в изумление достойную леди, но ничуть ее не оскорбил.
— Ах, что за милая девочка! — шепнула она мисс Морвилл, когда Марианна вернулась в дом за шляпой. — Знаете, я очень рада, что мне в голову пришла счастливая мысль пригласить ее в Стэньон!
Мисс Морвилл приняла это заявление со свойственной ей невозмутимостью. Ей и в голову не приходило рассказать о том, с какой неохотой леди Болдервуд решилась отпустить дочь. И вообще, если бы не муж, она не решилась бы на это. Согласившись с сэром Томасом, что отказ неизбежно обречет Марианну на унылое одиночество в собственном доме, она, тем не менее, никак не могла смириться с тем, что приходится отпускать дочь на несколько дней в Стэньон, где соберется большое общество. Сэр Томас считал, что их девочка вполне может постоять за себя, но сама леди не была так уж непоколебимо уверена ни в рассудительности и благоразумии восемнадцатилетней девушки, ни в надежности вдовствующей графини в качестве дуэньи.
— Леди Сент-Эр, — заявила она, — совсем не та женщина, которую я выбрала бы в наставницы молоденькой девушке!
В ответ на это мисс Морвилл пообещала, что сама приглядит за Марианной.
— Дорогая моя, — сказала леди Болдервуд, горячо пожимая ей руку, — поверьте, если бы не это, я бы ни за что в жизни не приняла приглашение графини! Не следовало бы этого говорить, но леди Сент-Эр не очень-то мне по душе! Притом нельзя забывать, что Марианна — единственная наследница. Если есть нечто такое, что я меньше всего на свете хотела бы, так это видеть, как за моей девочкой увиваются все эти мерзкие охотники за приданым! Моя крошка еще так наивна — она готова поверить в самую грубую лесть! И даже если бы леди Сент-Эр была самой лучшей и доброй женщиной на всем белом свете — а это совсем не так, вы же знаете! — все равно, разве можно надеяться, что она сможет защитить мое дитя, как это сделала бы родная мать?
Но мисс Морвилл, на долю которой выпало собственноручно написать все приглашения, рассылавшиеся из Стэньона, заверила ее, что среди гостей не будет ни одного ловца богатых наследниц. Еще она сказала, что приглашенных будет совсем немного и все они из числа знакомых и соседей Болдервудов. После этого встревоженной матери оставалось только дать согласие. Она попросила передать дочери привет, и Марианна, которую уже больше не мучили угрызения совести, бегом бросилась к ожидавшему ее ландолету. Лицо ее раскраснелось от счастья, глаза сияли. Она была так очаровательна в шляпке, украшенной страусовым пером, что у Мартина при одном взгляде на нее захватило дух.
То же самое, только чуть позже, произошло и с лордом Улверстоном.
После того как улеглось первое волнение, вызванное идеей пригласить Марианну на несколько дней в Стэньон, Мартин вдруг с тревогой подумал, что его сводный братец может этим воспользоваться, чтобы за ней поухаживать. А то, что его соперником может оказаться лорд Улверстон, ему и в голову не пришло. Достойный лорд хоть и являлся счастливым обладателем четверки великолепных лошадей, и носил цвета всем известного клуба, и был во всех отношениях настоящим светским львом, с точки зрения Мартина, внешне был совсем не привлекателен. Его фигура на фоне всех троих Фрэнтов сильно проигрывала. Мартин, рост которого превышал шесть футов, считал его чуть ли не коротышкой. И в самом деле, лорд Улверстон был среднего роста и плотного, чтобы не сказать пухлого телосложения. Черты его лица нельзя было назвать правильными, зато улыбка была полна очарования, а манеры отличались изысканностью и благородством.
При одном взгляде на молодую девушку он мысленно пал к ее ногам. С величайшим трудом овладев собой, ринулся вперед, чтобы помочь ей выйти из экипажа еще до того, как озадаченный Мартин успел спешиться, а графиня — произнести приличествующие случаю слова.
Поскольку обедали в Стэньоне всегда в половине седьмого, мисс Морвилл поспешила проводить Марианну в отведенную ей комнату, прелестную спальню как раз напротив ее собственной, с современной легкой мебелью и постелью под небольшим балдахином. Девушка обвела изумленным взглядом стены, покрытые бумажными обоями в цветочек — дань последней моде, — и вполголоса призналась, что немного разочарована. Ведь она рассчитывала увидеть стены, покрытые мрачными деревянными панелями, кровать, достаточно широкую, чтобы на ней могли улечься четверо, и гардеробную с пудрой для волос.
— Ну конечно, все это можно устроить — в замке еще сохранилось несколько таких комнат, — задумчиво произнесла мисс Морвилл. — Но тогда вы будете довольно далеко от меня. А мне казалось, что вы хотели бы быть поближе.
Марианна с жаром заверила ее, что не согласилась бы поменять эту спальню ни на какую другую.
— Просто я думала, что в замке все комнаты покрыты старинными панелями, — объяснила она. — Ведь он же очень старый, так?
— Так оно и есть, но только не в этой части, — пояснила мисс Морвилл. — Мне кажется, это крыло пристроили только во времена Карла Второго. Думаю, от первоначального замка вообще мало что осталось. Но если вы интересуетесь стариной, попросите Тео Фрэнта показать вам замок. Он тут знает каждый камень.
— А привидения здесь водятся? — замирающим от страха голосом спросила Марианна.
— Нет, нет! Ничего подобного! — уверенно заявила Друзилла, но очень скоро по разочарованному лицу Марианны поняла, что та надеялась услышать совсем другое, потому добавила: — А может, и есть. Знаете ли, я сама не очень-то в это верю. Может, поэтому и привидения меня избегают. Или я их просто не заметила!
— Ой, что вы, Друзилла! Если призрак без головы будет греметь цепями где-нибудь в коридоре… Или, скажем, дама в сером появится в углу вашей комнаты, разве вы это не заметите?! — вне себя от изумления воскликнула Марианна.
— Если дама в сером позволит себе появиться в моей комнате, я немедленно приму ее за леди Сент-Эр, — парировала мисс Морвилл. — Она, знаете ли, тоже носит серое. Ну, а что до призрака без головы, признаюсь, такое меня тоже удивило бы. Уж очень неприятное зрелище. Надеюсь ничего подобного не увидеть. Вряд ли мне после этого захочется оставаться в замке!
— Боже мой! Как это не романтично! — запротестовала юная фантазерка.
— Честно говоря, — твердо сказала мисс Морвилл, — не вижу ничего романтичного в безголовом призраке. Я бы назвала это зрелище скорее непристойным, а уж если мне и придется увидеть нечто подобное, так я немедленно отправлюсь и приму один из порошков доктора Джеймса!
Марианна выдавила из себя смешок. Но при этом покачала головой и, по-видимому, была убеждена, что над ней просто подшутили.
Вскоре мисс Морвилл удалилась в свою комнату, чтобы переодеться, но перед уходом заверила девушку, что непременно узнает у Тео, могут ли они рассчитывать увидеть нечто подобное в одном из старинных коридоров замка. Очень скоро она вернулась, чтобы проводить Марианну в Длинную гостиную. Увидев, что ее подопечная облачилась в очаровательное платьице из полупрозрачного муслина, строго велела ей накинуть на плечи шаль. Если замку и не хватает привидений, добавила она, то сквозняков в нем более чем достаточно.
— Противная! — капризно воскликнула Марианна. — Что вы за прозаическое создание, ей-богу! Вот не буду обращать на вас внимание, и все тут!
Все остальное общество уже собралось в гостиной у камина, в котором ярко пылал огонь.
Эрл выступил вперед, чтобы пригласить обеих девушек присоединиться к ним, и Марианна, бросив вокруг кокетливый взгляд, принялась со смехом сетовать на отсутствие у Друзиллы романтической жилки.
— Но она сказала, что вы, мистер Фрэнт, знаете вес о замке. Так расскажите же мне все без утайки, только все, слышите? И о страшных подземных тюрьмах, и о привидениях, и о потайных ходах!
Тео усмехнулся и с поклоном признал, что, к своему глубочайшему стыду, не может представить ей даже самого завалящего привидения.
— А уж о том, что подземную темницу бог знает сколько лет назад переделали в винный погреб, мне и говорить стыдно! Что же до привидений, никогда не слышал, чтобы они здесь были. А ты, Жервез?
— Ну, если не считать той унылой тени, которая то и дело бродит вокруг фонтана во дворе, стонет и заламывает руки, — отозвался эрл, пряча улыбку.
Марианна, не заметив усмешки, стиснула руки и с мольбой взглянула на него:
— О, неужели это правда? И это единственное ваше привидение? Но оно не появляется в замке?
— Никогда о таком не слышал, — честно заверил он. — Конечно, мы еще не показывали вам комнату с привидениями. Нет, нет, даже не просите! Звон ржавых цепей потом не даст вам уснуть всю ночь, а уж от стонов и воплей просто волосы дыбом встанут! Надеюсь, вам не придется увидеть все эти ужасы. Но если как-то ночью вы проснетесь около полуночи и услышите под окном скрип колес и стук копыт, прошу вас, не обращайте внимания!
— Как не стыдно, Жервез! — рассмеялся Тео, в то время как Марианну пробрала невольная дрожь.
— О чем это вы, Сент-Эр? — осведомилась графиня, прервав беседу с Улверстоном. — Что за чушь вы несете! Да если я только услышу о чем-либо подобном, тут же уволю Кална. Этому бездельнику ведено запирать ворота на засов каждый вечер!
— Ах, мадам, но когда же случалось, чтобы призрак спасовал перед засовом?!
— Призрак?! Позвольте вас заверить, о подобной мерзости в Стэньоне никогда и не слыхивали! Уж я бы этого не потерпела! Не признаю никаких сверхъестественных явлений!
Но ее возмущение не возымело ни малейшего эффекта. Джентльмены по-прежнему продолжали пугать Марианну водящимися в замке призраками, а Мартин еще больше развеселил всю компанию, рассказав, как встретил однажды жуткое привидение, у которого из-под плаща скалился желтый череп.
— Его называют Черный монах из Стэньона, — шепнул Жервез на ушко Марианне. — Говорят, он является только хозяину замка. Он — вестник смерти!
Марианна расширенными глазами уставилась на эрла.
— О нет! — растерянно воскликнула она, не зная, верить или нет. — Вы серьезно?
— Тш-ш! — добродушно прошипел он. — Mapтипу не следовало бы посвящать вас в тайны Стэньона. Мы никогда даже между собой об этом не говорим! Это очень страшно.
— Ну, а тогда сами вы как об этом узнали? — слегка сбитая с толку, осведомилась мисс Морвилл. — В конце концов, не могли же вы его видеть?!
— Моя дорогая мисс Морвилл, почему вы так в этом уверены?
— Но вы же живы! — спокойно заявила она.
— Пока еще жив! — замогильным голосом вмешался в разговор Улверстон. — Однако мы не можем сказать, далек ли тот день, когда мы обнаружим в постели его бездыханное тело. Его скрюченные, похолодевшие пальцы будут все еще судорожно сжимать оборванный шнур звонка, а лицо будет искажено гримасой безграничного ужаса!
— О нет! Да вы просто дурачите меня! Я ни одному словечку не верю! — слабым голосом прошептала Марианна.
Щеки ее слегка побледнели, она едва сдерживалась, чтобы не бросить взгляд через плечо. Заметив ее испуг, эрл решил, что с нее достаточно, и великодушно объяснил, что Черный монах существует лишь в воспаленном воображении Mapтина. А вдовствующая графиня с недовольной миной уверила развеселившегося лорда Улверстона, что звонок в спальне эрла висит возле камина, с постели его никак не достать. По этому поводу она распространялась до тех пор, пока не позвали к столу. Вслед за ней и мисс Морвилл с присущим ей хладнокровием невозмутимо заявила, что ничуть не боится всех этих сказок о разгуливающих по ночам скелетах, потому что это не что иное, как обычные выдумки самых невежественных представителей человеческой породы. Так что страхи, терзавшие Марианну, понемногу улеглись, и она смогла отдать должное превосходному обеду, не оглядываясь поминутно по сторонам, чтобы убедиться, что почтительный лакей с салфеткой в руках не превратился в отвратительно оскалившийся череп.
Расположение графини к юной гостье не заставило ее, однако, подумать, как не дать ей скучать. Но, заметив, что за столом собралось восемь человек, она распорядилась принести второй карточный столик, чтобы те из них, кто не составит ей партию в вист, смогли бы развлечься игрой в казино.
— Мистер Клаун и мой племянник, мистер Тео Фрэнт, будут моими партнерами, — сообщила графиня, обращаясь к лорду Улверстону. — Вы, насколько мне известно, тоже предпочитаете вист?
Изящество, с которым лорд Улверстон принял ее приглашение, могло соперничать только с его собственной изобретательностью и ловкостью, когда он убедил графиню, что ее гораздо больше позабавит игра в «спекуляцию». На все возражения, что она никогда не играла в эту игру, он обещал с удовольствием ее научить. Потом уселся по правую руку от хозяйки дома, и даже Мартин, которого ревность порой делала подозрительным, не смог понять, случайно ли так получилось, что Марианна оказалась возле него. Ее-то виконт главным образом и развлекал, поддаваясь, чтобы она могла выиграть «рыбу», нашептывая что-то веселое, отчего она то и дело заливалась серебристым смехом. К счастью для вдовствующей графини, сидевший по другую руку мистер Клаун взял на себя обязанность следить за ее взятками, а поскольку по натуре она была завзятым игроком, то очень скоро усвоила правила и даже сделала несколько довольно удачных прикупов.
Редкий вечер в Стэньоне проходил так весело. Никто даже не заметил, как в гостиную вкатили чайный столик, а разошлись лишь незадолго до полуночи.
На следующее утро преимущество перешло к эрлу, но, как с негодованием заявил его приятель, не благодаря превосходству в стратегии, а лишь из-за знания внутренних распорядков. Виконт, пожелавший отправиться на прогулку верхом, получил от Жервеза отпор — тот заявил, что в конюшне нет ни одной лошади, приученной к дамскому седлу. Он пошел даже дальше, посоветовав Марианне поехать в коляске, запряженной его знаменитыми серыми. Мартин, который рвался предоставить ей своего Трубадура, вдруг вспомнил, что единственное дамское седло, имеющееся в замке, было ровесником самого Стэньона и, уж конечно, Марианне не подходило. Поэтому он почувствовал несказанное облегчение, когда мисс Морвилл, вмешавшись в разговор, предложила мисс Болдервуд собственную лошадь, за которой можно было послать в Гилбурн-Хаус.
Но все оказалось напрасно.
— Конечно, за лошадью можно послать, сударыня, — согласился эрл, — но ведь на ней должны ехать вы! Я слишком хорошо знаю мисс Болдервуд и ее благородное сердце, чтобы поверить, будто она согласится весело отправиться на прогулку верхом, в то время как вы останетесь дома!
Этого оказалось достаточно. Марианна объявила, что ни за какие блага в мире не согласится на такую жертву. Поэтому мисс Морвилл, которая только порадовалась бы, если бы ей позволили проследить за последними приготовлениями к предстоящему балу, была вынуждена присоединиться к веселой компании, решившей, в конце концов, отправиться в Виссенхерст, чтобы узнать о здоровье больных родителей девушки.
Кавалькада тронулась в путь после нескольких безуспешных попыток уговорить мистера Тео присоединиться к обществу. Марианна и эрл ехали в открытом экипаже, сопровождаемые лордом Улверстопом, мисс Морвилл и Мартином. Одолевавшая Мартина ревность заставляла его держаться поблизости от экипажа, насколько это позволяла ширина дороги. Лорд Улверстон был слишком хорошо воспитан, чтобы следовать его примеру. Он всецело посвятил себя мисс Морвилл. А тот факт, что когда-то, будучи прикованным к постели простудой, виконт прочел один из романов ее матушки, позволил ему поддерживать непринужденную беседу с девушкой до самого Виссенхерста.
На крыльце их встретила старая нянюшка, сообщив утешительную весть, что больным стало лучше. Ее слова были как бальзам на душу Марианны. Можно не мучиться угрызениями совести — родители понемногу выздоравливают, шлют ей привет и желают хорошо повеселиться. Слезы навернулись на глаза девушки.
— Похоже, из вас мог бы получиться отличный жокей, мисс Болдервуд, — сказал ей виконт, когда они отъехали от Виссенхерст-Грейндж. — Я наблюдал за вами, и мне кажется, у вас должно неплохо получиться. Но Сент-Эр, увы, не тот человек, который мог бы научить вас всем тонкостям этого дела! Жер, мальчик мой, не хочешь ли поменяться местами? Можешь взять мою лошадь, а я сяду с мисс Болдервуд. Хочу показать ей, как на всем скаку срезать угол.
— Да, да, прошу вас! — радостно вскричала Марианна. — Ведь вы же член знаменитого «Клуба четырех коней»! Могу себе представить, как удивится папа, когда я расскажу, что один из лучших жокеев дал мне урок!
— Очко в мою пользу, Жер, — вполголоса произнес виконт, вкладывая поводья своего жеребца в руку эрла.
— Предательство лучшего друга наводит меня на печальные мысли, — парировал эрл. — Но предупреждаю, я в долгу не останусь и месть моя будет страшна!
— Ну, а я так легко не сдамся! — угрюмо пробормотал Мартин, наблюдая, как виконт легко и непринужденно вскочил в экипаж.
— Могу в это поверить, а мне и так неплохо, — заметил сводный брат, поудобнее усаживаясь в седле. — Прекрасная лошадь, мисс Морвилл, и вы великолепная наездница! Похоже, у вас легкая рука. А охоту вы любите?
Мисс Морвилл возблагодарила в душе Небеса за то, что он получил прекрасное воспитание. Эрл не последовал примеру Мартина, который по-прежнему как привязанный гарцевал рядом с экипажем, а спокойно ехал рядом с ней, непринужденно болтая, как человек, совершенно довольный обществом своей спутницы. Завидев вдалеке открытые ворота фермы, Жервез предложил съехать с дороги и для разнообразия пустить лошадей галопом через поля.
Рожь в этом году посеяли рано, словно для того, чтобы поскорее положить конец охотничьему сезону, поэтому они решили не ехать напрямик, а обогнуть поле, устроив гонки. Довольные как дети, они вернулись в Стэньон, намного обогнав остальную компанию. Эрл напоследок выразил надежду, что скачки не слишком утомили Друзиллу, иначе его замучают угрызения совести, если по его вине она пропустит хоть один танец.
Его галантность приятно удивила мисс Морвилл, поскольку у нее и в мыслях не было провести остаток дня в постели, набираясь сил перед предстоящим балом, как он, скорее всего, полагал. Вместо этого ей предстояло заняться тысячью самых разных дел. Ведь вечером в Стэньои съедется множество гостей, а у хозяйки дома до всего просто не доходили руки.
Впрочем, графиня и покойный эрл не очень-то любили приглашать гостей, а с тех пор, как их единственная дочь вышла замуж и покинула Стэньон, балы в замке и вовсе прекратились. Экономку и почтенного дворецкого просто трясло от волнения при мысли о столь знаменательном событии, хотя они оба порой и раздувались от гордости, когда то одного, то другого призывали наверх обсудить все детали. Но к обеду ждали двадцать человек, к ужину — почти сорок, а у прислуги не было ни малейшего опыта обслуживания столь грандиозных пиршеств, поэтому за каждой мелочью приходилось обращаться к мисс Морвилл. Именно она, а не хозяйка замка всегда могла точно сказать, сколько потребуется испечь кексов со сладкой начинкой, сколько подать лимонада и шампанского, как сервировать чай и кофе, и даже разместить всех тех многочисленных гостей, которые после бала останутся в Стэньоне. А ведь надо было еще позаботиться о музыкантах, и не только, где их напять, но и где разместить, кому встретить. Надо было распорядиться, чтобы в комнатах расставили цветы, решить, какое количество карточных столиков должно быть в Итальянской гостиной и стульев вдоль стен в бальном зале для всех тех, кто захочет присесть передохнуть между танцами, а также для тех несчастных, кому не удастся заручиться партнером.
Когда эрл, переодевшись, спустился вниз, первое, что он увидел, была мисс Морвилл, беседующая с Эбни.
Он почувствовал легкий укор совести.
— Моя дорогая, если бы я только мог предугадать, что вся тяжесть приготовлений ляжет на ваши плечи, поверьте, никогда в жизни не затеял бы этого проклятого бала! Должно быть, вы меня проклинаете? И поделом мне!
— Что вы? Конечно нет! Я счастлива, что могу быть полезной. Да потом, если честно, мне самой нравятся эти хлопоты.
— У вас все прекрасно получается, — одобрительно хмыкнул он, заметив и свежесрезанные красивые букеты, и новые карточные колоды. — Просто чудеса, как вы помните о всех мелочах! Вот я бы непременно о чем-то забыл!
— Ничуть не сомневаюсь, — согласилась она. — А теперь, если позволите, я вас оставлю. Сегодня утром леди Сент-Эр получила письмо от сестры. Она пишет, что будет рада приехать на бал вместе с лордом Грампауидом, а я уверена, что миссис Марпл об этом ничего не известно. Миледи, скорее всего, просто о них позабыла. Думаю, она бы хотела, чтобы их поселили там же, где в прошлый раз, а насколько я знаю, эти комнаты уже отведены Эшбурнам.
— Луиза приезжает! — воскликнул эрл. — Господи помилуй, что за блажь! И кому это, интересно, пришло в голову пригласить ее проехать целых восемь миль, чтобы побывать на самом обычном балу?
— Мне почему-то кажется, что ее вообще никто не думал приглашать, — отозвалась мисс Морвилл. — Скорее всего, просто леди Сент-Эр вскользь упомянула о том, что вы намерены дать бал. А уж этого, простите меня, для нее вполне достаточно!
— Более чем достаточно! По-моему, другой такой нудной, несносной женщины нет на целом свете!
— Знаете, тут ведь дело даже не в отсутствии ума или хороших манер, — задумчиво пробормотала мисс Морвилл. — И по-настоящему злобной ее тоже не назовешь. Мне почему-то кажется, она просто очень жалеет, что вы появились на свет раньше Мартина!
— Премного благодарен! Такого я, признаться, не ожидал! — саркастически хмыкнул он.
Друзилла улыбнулась, но ничего не сказала. В этот момент в комнату заглянула экономка и девушка выпорхнула за дверь, вернувшись к своим хлопотам.
Глава 9
Гостей не ждали раньше пяти. Почему-то считалось, что именно к этому часу приедут те, кто собирался после бала заночевать в Стэньоне. Но едва пробило три, как мисс Морвилл, которая как раз была в одной из гостиных, откуда открывался превосходный вид на дорогу, ведущую к замку, вдруг, к величайшему изумлению, заметила, что подъехали две большие дорожные кареты и остановились перед крыльцом. Из одной из них вышел плотно сбитый джентльмен, осматриваясь по сторонам. Вот он повернулся к ней лицом, и сердце мисс Морвилл глухо заколотилось в груди при виде хорошо знакомой ей ничем не примечательной физиономии лорда Грампаунда. Слуги уже суетились возле дверей кареты, и через мгновение Друзилла убедилась, что сбылись ее наихудшие опасения: лорд и леди Грампаунд приехали со своими многообещающими отпрысками.
Вскоре выяснилась и причина. Леди Грампаунд, молодая женщина лет двадцати шести, при этом чрезвычайно похожая на свою достойную матушку, сообщила, что они решили навестить старую леди Грампаунд, безвылазно сидящую в поместье в Дербишире.
— Она безумно любит детей, впрочем, вы ведь хорошо ее знаете, мама. Вот я и решила: раз уж все равно мы едем к вам на бал, так почему бы мне не взять их с собой, а от вас отправиться в Дербишир? Ведь это как раз по дороге… Ну, почти по дороге!
Вдовствующая графиня и глазом не моргнув проглотила неуклюжее объяснение. Она даже представить себе не могла, чтобы двое милых малышей трех и четырех лет доставили кому-то хоть малейшее беспокойство. Впрочем, некоторая доля истины в этом была — сама графиня ничуть не тревожилась о том, где они устроятся. Когда дети расшалились, появившиеся как из-под земли няньки мгновенно убрали их с ее глаз. Дочь смущенно объяснила, что не припомнит, чтобы мальчики еще когда-нибудь так веселились.
Вскоре выяснилась и причина. Леди Грампаунд, молодая женщина лет двадцати шести, при этом чрезвычайно похожая на свою достойную матушку, сообщила, что они решили навестить старую леди Грампаунд, безвылазно сидящую в поместье в Дербишире.
— Она безумно любит детей, впрочем, вы ведь хорошо ее знаете, мама. Вот я и решила: раз уж все равно мы едем к вам на бал, так почему бы мне не взять их с собой, а от вас отправиться в Дербишир? Ведь это как раз по дороге… Ну, почти по дороге!
Вдовствующая графиня и глазом не моргнув проглотила неуклюжее объяснение. Она даже представить себе не могла, чтобы двое милых малышей трех и четырех лет доставили кому-то хоть малейшее беспокойство. Впрочем, некоторая доля истины в этом была — сама графиня ничуть не тревожилась о том, где они устроятся. Когда дети расшалились, появившиеся как из-под земли няньки мгновенно убрали их с ее глаз. Дочь смущенно объяснила, что не припомнит, чтобы мальчики еще когда-нибудь так веселились.