Страница:
— На эту несчастную пустельгу? Оставил бы оп птиц в покое, право слово, особого вреда от них нет!
— Согласен, но я не мог отказать ему в удовольствии хоть кого-нибудь убить! Шард, друг мой, мы отправляемся в Кентэм. Будь любезен, подай мой экипаж к крыльцу через полчаса! — Жервез повернулся к кузену: — Так когда ты отправляешься в свое великое путешествие, Тео?
— Хотелось бы поскорей. Надо сначала разобраться с этим письмом из Мэйнлфилда. Думаю, вернусь часам к четырем.
Его грум скрылся в комнатке, где хранилась упряжь.
— На чем едешь? — поинтересовался Жервез.
— В двуколке, да еще с этим сокровищем на запятках! И никакой надежды побывать везде, где я хотел, черт возьми!
— Успокойся. Твой несчастный грум тебя не слышит. А если ты собираешься снова запереться у себя в башне, чтобы на досуге прочитать письмо из Мэйнлфилда, то я с тобой прощаюсь. Постарайся сделать так, чтобы мои арендаторы меня не возненавидели и не подняли восстание!
Тео, пожав ему руку, подержал ее какое-то время, словно не желая выпускать.
— Хорошо, я постараюсь. Жервез…
— Да?
Тео выпустил его руку:
— Ничего. Тебе придется самому позаботиться о себе, пока меня не будет.
— Так и сделаю. Уверяю тебя, я чувствую себя в полной безопасности, даже если ты не дышишь мне в затылок!
— Надеюсь. Очень надеюсь, что все будет в порядке.
— Ничуть в этом не сомневаюсь.
— Знаешь, а Мартин отнесся ко всему куда спокойнее, чем я ожидал! Конечно, хорошо, что Улверстон уехал. Пока он был здесь, вряд ли можно было рассчитывать, что сердечные раны Мартина быстро затянутся.
— Люс собирается окончательно уехать в понедельник, а до тех пор погостит в Виссенхерсте.
— Не думаю, что это так уж обрадует твоего брата, — скорчил гримасу Тео.
Полчаса спустя эрл отправился в Кентэм. Шард, чинно сложив руки на коленях, восседал рядом с ним. Но его мнению, именно так должен был вести себя слуга из хорошего дома, когда его господин желает править сам. Но ни чопорный вид, ни щегольская шляпа не мешали ему выглядеть тем, кем он и был на самом деле, — солдатом. Он сопровождал Жервеза всю войну, служил с ним в одном полку, бился с ним бок о бок, терпел те же лишения, что и он, и был целиком и полностью предан своему господину. Шард до сих пор жалел, что эрл вышел в отставку, поскольку считал, что только военные достойны истинного уважения. Но после того как немного попривык к обычному сюртуку и избавился от привычки придерживать у бедра несуществующую саблю, начал постепенно находить эту жизнь даже довольно приятной. А еще он вскоре понял, что главный грум его милости — должность весьма почетная, особенно когда его господин путешествует. В каждой гостинице, где останавливался эрл, их лошадям отводили лучшее место, а их самих окружали вниманием и заботой. Более того, Сент-Эр был прекрасным хозяином, верил ему безоговорочно и до сих пор обращался с ним как со старым товарищем, чем страшно возмущался чопорный Турви. Именно эти мысли крутились в голове Шарда, пока он молча трясся в коляске рядом с эрлом. Застоявшиеся серые весело мчались вперед, так что внимание Жервеза было целиком приковано к лошадям.
Они проехали несколько миль, прежде чем Шард рискнул отвлечь хозяина, заметив, что не удивится, если кореннику лорда Улверстона наложат на ногу шипу. Не знай Жервез о старой дружбе Шарда с Кларенсом, грумом виконта, с которым тот прошел всю военную кампанию во Франции, он не обратил бы внимания на слова слуги, как, впрочем, и на некоторые другие его нелестные замечания по поводу порядков, которые его милость допускает в своих конюшнях, но тут отозвался:
— Это прискорбно. А между прочим, он еще моет ноги лошадям его милости, ты это заметил?
— Я этого не говорил.
— Ты несносный человек! Интересно, что ты будешь делать, когда его милость в понедельник покинет нас? Не иначе как примешься шпионить за главным конюхом мистера Мартина!
— Молодым Хиклингом? — хмыкнул бывший солдат. — Нет, милорд, на что он мне?
— Ты с ним ладишь?
— Ну, как вам сказать, милорд? Учитывая, что вы мне говорили в самом начале, ну, о том, что война для нас окончилась, так ведь никто не знает, не начнется ли она сначала, потому как в скором времени я поймаю его на одном дельце и уж тогда задам парню перцу!
— Почему?
— А потому, — веско заявил Шард, — что этот малый считает, будто в конюшнях все должно делаться именно так, как нравится мистеру Мартину, а мне это совсем не по душе. Держу пари, будь я таким ослом, как ему хотелось бы, и пришлось бы нам ставить наших лошадей в коровье стойло! — И добавил, не отрывая глаз от дороги: — Как же, держи карман шире! Но я научу его уму-разуму, не сомневайтесь, милорд! Его беда в том, что он вроде как вырос вместе с мистером Мартином, и вот в его глупой голове никак не укладывается, что в замок вернулся настоящий хозяин, с вашего позволения. Пойди туда, принеси то, а самому и невдомек, кто здесь распоряжается.
Эрл какое-то время молчал, а когда заговорил, то голос его был так же мягок и спокоен, как и всегда. Сколько Шард ни вслушивался, так и не услышал ни гнева, ни раздражения, как можно было ожидать.
— Ты, конечно, можешь заняться его воспитанием, Шард, но только, будь любезен, чтобы до меня не дошло никаких неприятных слухов.
— Так вы не возражаете, если я прослежу за мальчишкой, милорд?
— Ничуть. Но постарайся не делать из мухи слона.
— В свое время мне не раз приходилось быть часовым, милорд, — напомнил Шард. — И уж вы мне поверьте, я не поднимал шума, когда дорогу перебегал кролик!
Эрл только улыбнулся, так что слегка задетый слуга вновь погрузился в мрачные размышления.
Дело, которое привело их в Кентэм, но мнению эрла, можно было уладить за несколько минут, но на самом деле оно отняло у него больше часа. Миссис Нит, находившаяся отнюдь не в самом лучшем расположении духа, чуть не утопила его в бесконечных жалобах и сетованиях. Ей было совершенно непонятно, с чего это ему пришло в голову, будто она не обращает ни малейшего внимания на слова дорогой леди Грампаунд, и ни на минуту не переставала возмущаться, что из-за такого досадного недоразумения его милости пришлось сюда ехать аж из самого Стэньона. К несчастью, ни одна из тех важных проблем, что привела Жервеза в этот дом, не могла быть решена, пока не притащили с фермы запыхавшегося мистера Нита, чтобы тот мог поприветствовать знатного посетителя. Потом еще пришлось ждать, пока эта угрюмая личность торопливо облачится в более или менее подходящий костюм и лакей, нагруженный вином н печеньями, приведет его в гостиную под непрерывное бормотание назойливой хозяйки. Только после этого оказалось возможным перейти к делу, которое привело эрла в Кептэм, но и тут он еще долго выслушивал болтовню хозяйки о ее планах провести лето в Брайтоне. Казалось, это будет длиться бесконечно. В конце концов утомленный Жервез не выдержал и сбежал.
Шард дождался, когда он тронет лошадей, и только тогда заметил:
— Придется подхлестнуть их, милорд, если вы намерены поспеть к обеду.
— Спасибо, Шард, лучше уж я останусь без обеда, чем загоню лошадей! — откликнулся его господин.
Серые неслись как вихрь, но тем не менее было уже больше шести, когда они наконец добрались до пересечения дорог, где Жервез предлагал подождать Мартина. За дорожкой, ведущей к Виктопу, расстилался Западный лес. Его пересекала еще одна дорога, по которой можно было добраться до Стэньона. Как только показался перекресток, эрл придержал бешено мчавшихся лошадей, но сколько ни осматривался, Мартина нигде не было видно. Он двинулся дальше. Из-под колес экипажа то и дело выскакивали перепуганные кролики и кидались в придорожные кусты, всем своим видом доказывая, что поблизости нет ни единой души. Подхлестнув серых, Жервез задумчиво взглянул на Шарда:
— Интересно, удалось ли мистеру Мартину подстрелить пустельгу? Похоже, он уже поджидает нас дома. Ну что ж, будем надеяться, ему повезло.
— Ну, милорд, — мрачно заметил Шард, — держу пари, ему повезло, если он хотя бы увидел их! Уж он-то не промахнется! Чертовски хороший стрелок ваш мистер Мартин, вот что я вам скажу!
Слова эти еще не успели слететь с его губ, как одинокий выстрел, прогрохотавший, казалось, над самыми головами лошадей, заставил его вздрогнуть. У Шарда вырвался сдавленный крик. Серые испуганно заржали и понесли. Прежде чем слуга понял, что же произошло, он увидел болтавшиеся поводья, а эрл повис у него на плече.
Серые бешено неслись вперед, и хотя Шарду в конце концов удалось подхватить поводья, удержать их было не в его силах, ведь другой рукой он мертвой хваткой вцепился в хозяина, дрожа от страха, что тот вот-вот вывалится из подскакивающего на ухабах экипажа. Несколько томительно долгих мгновений Шард был уверен, что господин его мертв, пока тот, наконец, с трудом подняв руку, не попытался высвободиться.
— Придержи лошадей! — едва слышно прошептал он. — И отвези меня домой! Видит бог, как я нуждаюсь в этом! — Сунув руку за отворот сюртука с левой стороны, он поднес ее затем к затуманившимся глазам. Перчатка была ярко-багровой от крови. — Да, видит бог, я нуждаюсь в этом! — повторил эрл.
Глава 16
— Согласен, но я не мог отказать ему в удовольствии хоть кого-нибудь убить! Шард, друг мой, мы отправляемся в Кентэм. Будь любезен, подай мой экипаж к крыльцу через полчаса! — Жервез повернулся к кузену: — Так когда ты отправляешься в свое великое путешествие, Тео?
— Хотелось бы поскорей. Надо сначала разобраться с этим письмом из Мэйнлфилда. Думаю, вернусь часам к четырем.
Его грум скрылся в комнатке, где хранилась упряжь.
— На чем едешь? — поинтересовался Жервез.
— В двуколке, да еще с этим сокровищем на запятках! И никакой надежды побывать везде, где я хотел, черт возьми!
— Успокойся. Твой несчастный грум тебя не слышит. А если ты собираешься снова запереться у себя в башне, чтобы на досуге прочитать письмо из Мэйнлфилда, то я с тобой прощаюсь. Постарайся сделать так, чтобы мои арендаторы меня не возненавидели и не подняли восстание!
Тео, пожав ему руку, подержал ее какое-то время, словно не желая выпускать.
— Хорошо, я постараюсь. Жервез…
— Да?
Тео выпустил его руку:
— Ничего. Тебе придется самому позаботиться о себе, пока меня не будет.
— Так и сделаю. Уверяю тебя, я чувствую себя в полной безопасности, даже если ты не дышишь мне в затылок!
— Надеюсь. Очень надеюсь, что все будет в порядке.
— Ничуть в этом не сомневаюсь.
— Знаешь, а Мартин отнесся ко всему куда спокойнее, чем я ожидал! Конечно, хорошо, что Улверстон уехал. Пока он был здесь, вряд ли можно было рассчитывать, что сердечные раны Мартина быстро затянутся.
— Люс собирается окончательно уехать в понедельник, а до тех пор погостит в Виссенхерсте.
— Не думаю, что это так уж обрадует твоего брата, — скорчил гримасу Тео.
Полчаса спустя эрл отправился в Кентэм. Шард, чинно сложив руки на коленях, восседал рядом с ним. Но его мнению, именно так должен был вести себя слуга из хорошего дома, когда его господин желает править сам. Но ни чопорный вид, ни щегольская шляпа не мешали ему выглядеть тем, кем он и был на самом деле, — солдатом. Он сопровождал Жервеза всю войну, служил с ним в одном полку, бился с ним бок о бок, терпел те же лишения, что и он, и был целиком и полностью предан своему господину. Шард до сих пор жалел, что эрл вышел в отставку, поскольку считал, что только военные достойны истинного уважения. Но после того как немного попривык к обычному сюртуку и избавился от привычки придерживать у бедра несуществующую саблю, начал постепенно находить эту жизнь даже довольно приятной. А еще он вскоре понял, что главный грум его милости — должность весьма почетная, особенно когда его господин путешествует. В каждой гостинице, где останавливался эрл, их лошадям отводили лучшее место, а их самих окружали вниманием и заботой. Более того, Сент-Эр был прекрасным хозяином, верил ему безоговорочно и до сих пор обращался с ним как со старым товарищем, чем страшно возмущался чопорный Турви. Именно эти мысли крутились в голове Шарда, пока он молча трясся в коляске рядом с эрлом. Застоявшиеся серые весело мчались вперед, так что внимание Жервеза было целиком приковано к лошадям.
Они проехали несколько миль, прежде чем Шард рискнул отвлечь хозяина, заметив, что не удивится, если кореннику лорда Улверстона наложат на ногу шипу. Не знай Жервез о старой дружбе Шарда с Кларенсом, грумом виконта, с которым тот прошел всю военную кампанию во Франции, он не обратил бы внимания на слова слуги, как, впрочем, и на некоторые другие его нелестные замечания по поводу порядков, которые его милость допускает в своих конюшнях, но тут отозвался:
— Это прискорбно. А между прочим, он еще моет ноги лошадям его милости, ты это заметил?
— Я этого не говорил.
— Ты несносный человек! Интересно, что ты будешь делать, когда его милость в понедельник покинет нас? Не иначе как примешься шпионить за главным конюхом мистера Мартина!
— Молодым Хиклингом? — хмыкнул бывший солдат. — Нет, милорд, на что он мне?
— Ты с ним ладишь?
— Ну, как вам сказать, милорд? Учитывая, что вы мне говорили в самом начале, ну, о том, что война для нас окончилась, так ведь никто не знает, не начнется ли она сначала, потому как в скором времени я поймаю его на одном дельце и уж тогда задам парню перцу!
— Почему?
— А потому, — веско заявил Шард, — что этот малый считает, будто в конюшнях все должно делаться именно так, как нравится мистеру Мартину, а мне это совсем не по душе. Держу пари, будь я таким ослом, как ему хотелось бы, и пришлось бы нам ставить наших лошадей в коровье стойло! — И добавил, не отрывая глаз от дороги: — Как же, держи карман шире! Но я научу его уму-разуму, не сомневайтесь, милорд! Его беда в том, что он вроде как вырос вместе с мистером Мартином, и вот в его глупой голове никак не укладывается, что в замок вернулся настоящий хозяин, с вашего позволения. Пойди туда, принеси то, а самому и невдомек, кто здесь распоряжается.
Эрл какое-то время молчал, а когда заговорил, то голос его был так же мягок и спокоен, как и всегда. Сколько Шард ни вслушивался, так и не услышал ни гнева, ни раздражения, как можно было ожидать.
— Ты, конечно, можешь заняться его воспитанием, Шард, но только, будь любезен, чтобы до меня не дошло никаких неприятных слухов.
— Так вы не возражаете, если я прослежу за мальчишкой, милорд?
— Ничуть. Но постарайся не делать из мухи слона.
— В свое время мне не раз приходилось быть часовым, милорд, — напомнил Шард. — И уж вы мне поверьте, я не поднимал шума, когда дорогу перебегал кролик!
Эрл только улыбнулся, так что слегка задетый слуга вновь погрузился в мрачные размышления.
Дело, которое привело их в Кентэм, но мнению эрла, можно было уладить за несколько минут, но на самом деле оно отняло у него больше часа. Миссис Нит, находившаяся отнюдь не в самом лучшем расположении духа, чуть не утопила его в бесконечных жалобах и сетованиях. Ей было совершенно непонятно, с чего это ему пришло в голову, будто она не обращает ни малейшего внимания на слова дорогой леди Грампаунд, и ни на минуту не переставала возмущаться, что из-за такого досадного недоразумения его милости пришлось сюда ехать аж из самого Стэньона. К несчастью, ни одна из тех важных проблем, что привела Жервеза в этот дом, не могла быть решена, пока не притащили с фермы запыхавшегося мистера Нита, чтобы тот мог поприветствовать знатного посетителя. Потом еще пришлось ждать, пока эта угрюмая личность торопливо облачится в более или менее подходящий костюм и лакей, нагруженный вином н печеньями, приведет его в гостиную под непрерывное бормотание назойливой хозяйки. Только после этого оказалось возможным перейти к делу, которое привело эрла в Кептэм, но и тут он еще долго выслушивал болтовню хозяйки о ее планах провести лето в Брайтоне. Казалось, это будет длиться бесконечно. В конце концов утомленный Жервез не выдержал и сбежал.
Шард дождался, когда он тронет лошадей, и только тогда заметил:
— Придется подхлестнуть их, милорд, если вы намерены поспеть к обеду.
— Спасибо, Шард, лучше уж я останусь без обеда, чем загоню лошадей! — откликнулся его господин.
Серые неслись как вихрь, но тем не менее было уже больше шести, когда они наконец добрались до пересечения дорог, где Жервез предлагал подождать Мартина. За дорожкой, ведущей к Виктопу, расстилался Западный лес. Его пересекала еще одна дорога, по которой можно было добраться до Стэньона. Как только показался перекресток, эрл придержал бешено мчавшихся лошадей, но сколько ни осматривался, Мартина нигде не было видно. Он двинулся дальше. Из-под колес экипажа то и дело выскакивали перепуганные кролики и кидались в придорожные кусты, всем своим видом доказывая, что поблизости нет ни единой души. Подхлестнув серых, Жервез задумчиво взглянул на Шарда:
— Интересно, удалось ли мистеру Мартину подстрелить пустельгу? Похоже, он уже поджидает нас дома. Ну что ж, будем надеяться, ему повезло.
— Ну, милорд, — мрачно заметил Шард, — держу пари, ему повезло, если он хотя бы увидел их! Уж он-то не промахнется! Чертовски хороший стрелок ваш мистер Мартин, вот что я вам скажу!
Слова эти еще не успели слететь с его губ, как одинокий выстрел, прогрохотавший, казалось, над самыми головами лошадей, заставил его вздрогнуть. У Шарда вырвался сдавленный крик. Серые испуганно заржали и понесли. Прежде чем слуга понял, что же произошло, он увидел болтавшиеся поводья, а эрл повис у него на плече.
Серые бешено неслись вперед, и хотя Шарду в конце концов удалось подхватить поводья, удержать их было не в его силах, ведь другой рукой он мертвой хваткой вцепился в хозяина, дрожа от страха, что тот вот-вот вывалится из подскакивающего на ухабах экипажа. Несколько томительно долгих мгновений Шард был уверен, что господин его мертв, пока тот, наконец, с трудом подняв руку, не попытался высвободиться.
— Придержи лошадей! — едва слышно прошептал он. — И отвези меня домой! Видит бог, как я нуждаюсь в этом! — Сунув руку за отворот сюртука с левой стороны, он поднес ее затем к затуманившимся глазам. Перчатка была ярко-багровой от крови. — Да, видит бог, я нуждаюсь в этом! — повторил эрл.
Глава 16
Он пришел в себя, когда кто-то будто издалека настойчиво окликнул его несколько раз:
— Жер, старина! Жер!
Голос жужжал, как назойливая муха, невероятно его раздражая. Потом кто-то совсем рядом радостно воскликнул:
— Он жив!
Это замечание показалось Жервезу настолько глупым, что он решился наконец открыть глаза и посмотреть, кто же это кричит. Но вначале ничего не увидел, потому что с ног до головы его окутывал какой-то странный туман, только почувствовал, как ему подняли голову и что-то холодное коснулось его губ. Кто-то уже другим голосом, не столь нетерпеливым, как первый, скорее твердым и решительным, велел ему открыть рот. Непонятная слабость, сковавшая все тело, вдруг овладела Жервезом, и он понял, что такое напряжение ему не по силам. Но приказ повторился. Тогда он решил, что спорить глупо, куда проще выполнить то, чего от него хотят, и с трудом открыл рот. Ему велели пить. Тут Жервез возмутился и уже собирался высказать все, что думает о таком бесцеремонном с ним обращении, как вдруг рот его наполнился каким-то едким на вкус варевом, так что пришлось проглотить, чтобы не захлебнуться.
— Не валяйте дурака! — через силу выдохнул он.
— Выпил! Он приходит в себя! Вот это правильно, Жер! Очнись, старина! — раздался радостный крик. Жервез наконец-то узнал этот голос — он, вне всякого сомнения, принадлежал виконту Улверстону. Окутывавший его туман тоже понемногу начал рассеиваться, так что в конце концов он рассмотрел и лицо друга. Только ему показалось немного странным, что увидел он его над собой.
— Вот так денди! — произнес Улверстон. — Ну же, приди в себя, дружище!
Похоже, виконт почему-то отчаянно нуждался в его помощи, но при этом какие-то непонятные обстоятельства мешали ему высказаться яснее. Жервез вдруг понял, что у него почему-то нет сил даже протянуть руку, не то чтобы встать, и почувствовал некоторое облегчение, когда кто-то другой непререкаемым тоном приказал:
— Умоляю, не разговаривайте с ним, милорд! Он очень быстро оправится, только оставьте его в покое!
Подумав, что это, вероятно, самое здравомыслящее замечание, которое он когда-либо слышал, эрл с трудом разлепил тяжелые веки и увидел, что склоненное лицо Улверстона куда-то исчезло и его место заняло лицо мисс Морвилл. Похоже, ему на лоб положили влажную салфетку со слабым ароматом лавандовой воды. Стало на редкость приятно, но и несколько неловко из-за того, что она обтирает ему лицо, будто он маленький ребенок. Эрл слабо запротестовал:
— Вы не должны! Не понимаю, что…
— Вам и не надо ничего понимать, милорд! Лежите тихо, и все будет хорошо, — пообещала мисс Морвилл голосом, который почему-то сразу напомнил ему о его няне. Словно повинуясь привычке, Жервез послушно закрыл глаза.
Он мечтал только о том, чтобы вновь ускользнуть в прохладную тьму, из которой его вытащил настойчивый голос Улверстона, но она не возвращалась. Стало ясно, что он лежит в кровати, и вскоре Жервез догадался, что это его собственная постель в Стэньоне, а не койка в казарме где-то на юге Франции, как ему вначале подумалось. Он услышал, что мисс Морвилл велит Турви потуже затянуть повязку, потом почувствовал, как его осторожно переворачивают, и острая боль пронизала его левое плечо. Голос Улверстона с тревогой спросил:
— Все еще кровоточит?
— Совсем чуть-чуть, милорд, — отозвалась мисс Морвилл.
— Куда, к черту, запропастился Шард? — раздраженно воскликнул Улверстон. — А что, если этого проклятого костоправа не окажется дома?
Эти вопросы страшно действовали на нервы Жервезу. В них было что-то такое, что вселяло тревогу, будто он должен был вспомнить нечто важное, но не мог — оно таинственно ускользало вдаль, в глубину все еще окутанной дымкой памяти. Он попытался собрать свои мысли воедино, но ничего не вышло. Потом он услышал, как мисс Морвилл предложила Улверстону спуститься вниз, чтобы встретить доктора Мэлпаса. Понизив голос, она чуть слышно добавила:
— Умоляю, не забывайте, милорд, ведь мы не знаем, как это случилось! Вполне возможно, это дело рук какого-то браконьера!
— О, неужели не знаем? — свирепым шепотом переспросил Улверстон. — Браконьер, как же! Уж Шарду-то хорошо известно, что это за браконьер!
— Я специально велела ему говорить именно так, — заявила мисс Морвилл. — Мне кажется, он и сам бы этого хотел!
Все закружилось в голове у эрла, и он сказал:
— Она не возражает против Пага и велела предоставить в их распоряжение десять кроватей.
— Это просто замечательно, — спокойно заметила мисс Морвилл, снова обтерев влажной салфеткой его лицо. — А теперь отдыхайте.
— Что со мной случилось? — спросил он.
— Ничего, маленькая неприятность, не более. Но теперь уже все позади. Скоро с вами все будет в порядке.
— О! — Тяжелые веки опять опустились, потом Жервез слабо улыбнулся и пробормотал: — Вы снова приходите мне на помощь!
Она не ответила. Он провалился в какой-то полусон. Жервез слышал все, что происходило в комнате, но почему-то теперь его это нисколько не беспокоило. Потом почувствовал, как чья-то прохладная, крепкая рука сжала ему запястье, но даже не открыл глаза.
Вскоре его снова потревожили. Чей-то новый, незнакомый ему голос раздался у него над головой. Этот человек, мужчина, начал задавать бесконечное количество вопросов и отдавать бесчисленные распоряжения. Незнакомца то и дело перебивал Улверстон. Эрл ничуть не удивился, когда человек с незнакомым голосом сердито проворчал:
— Если ваша милость не возражает, я бы предпочел, чтобы в комнате остались только мисс Морвилл и лакей. Они мне помогут.
Похоже, Улверстон сомневался, что мисс Морвилл сможет помочь незнакомцу. Эрл услышал, как его друг безапелляционно заявил:
— Чушь! Она не сможет этого сделать!
— Сможет, — возмущенный такой несправедливостью, вмешался Жервез.
На мгновение в комнате воцарилась тишина, потом чьи-то жесткие пальцы сжали его запястье, и прямо над ним прозвучал все тот же незнакомый ему голос:
— О, так ваша милость очнулись? Чудесно, просто замечательно! Если так пойдет и дальше, то очень скоро вы будете чувствовать себя совсем хорошо… Милорд, мисс Морвилл и я, что называется, коллеги, еще с незапамятных времен. У меня нет ни малейших сомнений, что эта дама способна справиться с чем угодно. Так что вам нечего бояться оставить нашего пациента на ее попечении… Вот этот столик, прошу вас, любезный. Как вас зовут? Турви? Очень хорошо, Турви, придвиньте его сюда и поставьте на него кувшин. А теперь, милорд, боюсь, мне придется вас побеспокоить. Будет немного больно. Совсем немного!
Вскоре эрлу стало ясно, о чем говорил невесть откуда взявшийся незнакомец. Боль, разраставшаяся с каждой минутой, вначале вырвала слабый стон из его уст, а вскоре он со страшной силой заскрежетал зубами. Затем острая, режущая боль разорвала его надвое, лишив остатков мужества. Что-то вспыхнуло перед глазами, и Жервез понял, что падает… падает в бездонную черную дыру, и потерял сознание.
Придя в себя, эрл услышал, что ему опять велят сделать глоток. Как ни странно, он повиновался. Вслед за этим его бережно опустили на подушки и чей-то жизнерадостный голос заявил:
— Вот и хорошо! А теперь, милорд, вам нужен только сон, и ничего больше! Я зайду навестить вас завтра поутру, надеюсь найти вас в добром здравии.
— Благодарю вас, — пробормотал Жервез, гадая, скоро ли его оставят в покое.
Его заветное желание вскоре было удовлетворено. Слабо звякнули кольца, когда в комнате задернули портьеры, и наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием огня в камине.
Когда эрл снова открыл глаза, в спальне горела лампа, кем-то заботливо прикрытая экраном, чтобы свет не бил ему в глаза. Он увидел, как мисс Морвилл, сидевшая в кресле перед камином, торопливо направилась к нему, и прошептал, едва шевеля губами:
— Господи, который час?
— Точно не могу вам сказать, милорд, но это не имеет ни малейшего значения, — ответила она, положив ладонь ему на лоб. Бросив через плечо взгляд на дверь гардеробной, которая почему-то была открыта, она крикнула: — Турви, его милость проснулся. Если вы побудете с ним, я спущусь. Надо приготовить ему бульон.
— Экономка велела передать вам, что не станет ложиться, и если что-нибудь понадобится сготовить, она к вашим услугам.
— Спасибо, Турви, я сейчас к ней схожу, — ответила мисс Морвилл.
Когда с маленьким подносом в руках она вернулась в спальню, Турви уже успел устроить хозяина поудобнее, подложив ему под спину целую гору подушек, причесал его спутанные золотистые локоны и оправил смятые простыни. Кроме нескольких слов благодарности за его труды, произнесенных слабым голосом, эрл ничего не сказал. Впрочем, Турви и не поощрял его к этому. Лакей ловко управлялся со своими новыми обязанностями, будто ничего не могло быть естественнее для него, чем уход за раненым, но лицо его при этом было бесстрастно, а за внешней невозмутимостью скрывалось возмущение семейством, в котором могут происходить такие скандальные вещи. Увидев вошедшую мисс Морвилл, он отошел от постели и принялся хлопотливо подбирать валявшиеся кое-где на ковре кусочки корпии. Покончив с этим, лакей отвесил вежливый поклон, сказал, что если он понадобится, то мисс Морвилл найдет его в гардеробной, и тихо удалился.
Эрл, с интересом наблюдавший за тем, как мисс Морвилл пристраивает поднос на придвинутый к изголовью его постели столик, наконец не выдержал:
— Теперь я все вспомнил… Кто? Шард кого-то видел?
— Нет, — покачала она головой, присаживаясь на край постели. — Не знаю, помните ли вы, но лошади понесли, а к тому времени, как он их успокоил, вы уже потеряли сознание. Вот он и решил, что гораздо важнее в этих обстоятельствах поскорее доставить вас домой, чем стараться выяснить, кто же вас ранил. Вы в силах съесть несколько ложек крепкого мясного бульона? О нет! Нет, не беспокойтесь! Я с удовольствием вас покормлю.
Эрл, который сделал попытку приподняться на подушках, раздраженно буркнул:
— Кажется, я сейчас слабее котенка!
— Вы потеряли много крови, — невозмутимо сообщила Друзилла. — На вашем месте я не особенно торопилась бы разговаривать!
— Да, но нужно же мне знать… — Он осекся, заметив ложку возле своих губ, но, торопливо проглотив бульон, продолжил: — Но это же нелепо! Я уверен, если вы подложите мне под спину еще одну подушку, я буду в состоянии поесть сам!
— Конечно, ничуть в этом не сомневаюсь, — согласилась она, поднося к его губам еще одну полную до краев ложку. — Конечно сможете, если очень захотите.
— Именно так я и должен поступить, — улыбнулся он, понимая, что проиграл. — Вам давно пора быть в постели. Уже, должно быть, очень поздно.
— Вот покормлю вас бульоном и отправлюсь спать. И не переживайте вы так! Я уже договорилась с Турви, что посижу возле вас первую половину ночи.
— Спасибо… Весьма вам обязан… Только мне крайне неловко доставлять вам такое беспокойство!
— Вот и зря. Какое же это беспокойство? А потом, мне не раз приходилось и раньше ухаживать за братьями.
Похоже, это его вполне удовлетворило, эрл замолчал. Но через пару минут снова взглянул ей в глаза:
— Я должен это знать. После того как меня ранили…
— Боюсь, — с виноватым видом перебила его мисс Морвилл, — что я не могу добавить к этому ничего нового. Вы же сами знаете, я почти все время была в этой комнате. Шард сказал, что никого не видел, а потом, как я вам уже объяснила, он не решился остановиться.
Жервез беспокойно заворочался в постели. Его брови почти сошлись на переносице.
— Да, но… Люс не должен был… Мне кажется, я помню, он что-то сказал вам, если не ошибаюсь, так ведь?
— Он действительно мне кое-что сказал, но вам, милорд, нет нужды так волноваться из-за этого. В одном мы с ним едины: было бы крайне неразумно давать пищу для сплетен и возбуждать подозрения, для которых нет пока никаких оснований.
Слабая улыбка тронула его губы.
— Хотите сказать, что заставили Люса держать язык за зубами? Мне следовало бы догадаться раньше! Ваш пресловутый здравый смысл! На него всегда можно положиться!
— Конечно, вне всякого сомнения, но было бы лучше, милорд, если бы вы не перескакивали с предмета на предмет, по крайней мере, пока вам не станет немного лучше.
— Не давайте Люсу вновь затеять ссору с Мартином!
— Он этого не сделает, обещаю.
— Ах, вы его плохо знаете! Он уж не упустит случая упрекнуть в случившемся именно Мартина. К тому же, боюсь, он уже это сделал.
— Уверяю вас, милорд. Он этого не делал.
— Что сказал Мартин?
Она отвернулась поставить на поднос пустой кувшин и, не глядя на него, сказала:
— Ничего, милорд!
— Ничего?!
— Я ведь была очень занята, — напомнила Друзилла. — И в общем-то не видела Мартина.
— Может быть, и так, но…
— Могу только заверить вас, милорд, что с ним никто не затевал ссоры.
Он молча следил глазами, как она убирала поднос. Потом девушка снова повернулась к нему и, стараясь рассеять воцарившееся в комнате напряженное молчание, заговорила:
— Кажется, ваша рана причиняет вам боль, милорд. Доктор Мэлпас приготовил для вас успокоительное питье. Выпейте его, вам сразу станет лучше.
— Боль тут ни при чем. Но пока я лежу здесь, беспомощный, точно кошка с перебитым хребтом, не в силах даже сесть, совершенно ничего не зная о том, что происходит в доме…
— Уже завтра вы почувствуете себя значительно лучше, если, конечно, сегодня постараетесь лежать тихо, — пообещала она. — А в Стэньоне все идет своим чередом, уверяю вас. Да и кроме того, сейчас уже около двух часов, так что даже если бы вы были в силах встать с постели, право, даже не знаю, что бы вы сейчас делали. Ведь все в замке уже, должно быть, спят крепким сном.
Ему пришлось признать справедливость данного замечания. Тем не менее, Жервез все же решился заметить со свойственной ему обаятельной улыбкой:
— У вас, мисс Морвилл, всегда на все найдется достойный ответ!
Она улыбнулась ему, но промолчала и направилась к дверям гардеробной, чтобы позвать Турви, который должен был сменить ее на посту. Однако и потом не ушла, пока не убедилась, что эрл принял снотворное, а Турви вытащил из-под его спины две подушки, которые, по ее мнению, чересчур высоко приподнимали голову раненого. Только после этого пожелала своему пациенту доброй ночи и наконец удалилась к себе.
Когда утром около девяти появился доктор Мэлпас, Друзилла еще спала. В спальню к эрлу его провел лорд Улверстои. Доктор нашел своего пациента пока еще довольно слабым, но уже значительно приободрившимся.
— Слабость, милорд? Конечно, ничего удивительного! — заметил он, щупая пульс эрла. — Слегка учащенный… Небольшая лихорадка… Ну что ж, этого можно было ожидать. Слушать вас не буду, это лишнее. Ах, как вам не повезло, милорд! Просто представить себе не могу, как подобное могло случиться! Конечно, в округе полным-полно браконьеров. Но даже у них хватает ума не стрелять куда попало, особенно через дорогу. Да и потом, я и слыхом не слыхивал, чтобы они занимались своим делом при свете дня! Еще вчера вечером я беседовал обо всем этом с сэром Джеффри Эктоном, которому мне пришлось нанести визит, — подагра, знаете, его старинный недруг! — так вот, он предположил, что в вас мог стрелять кто-нибудь из этих проклятых дезертиров. Их сейчас расплодилось видимо-невидимо! Осмелюсь предположить, милорд, большинство из них негодяи, а уж поскольку, к слову сказать, весь мир отвернулся от них, невозможно предугадать, что они могут выкинуть.
У лорда Улверстона сорвалось с губ нетерпеливое замечание. Взглядом призвав его к молчанию, эрл заметил:
— Очень верно подмечено.
Доктор снял с раны повязку и радостно объявил:
— Великолепно! Лучше и вообразить себе невозможно! Более чистой раны и желать нельзя. И легкое не задето! Ну, теперь я с чистой совестью могу заверить вашу милость, что выздоровление не за горами! А уж если вспомнить, как из вас хлестала кровь, когда ваш слуга привез вас в замок, то можно смело сказать — если бы не смелость мисс Морвилл и присущий ей здравый смысл, вы бы просто-напросто умерли бы прежде, чем я вам помог. Она хорошая девушка, у нее есть голова на плечах, притом неплохая. Никаких тебе обмороков, никаких истерик при виде крови. Удивительное дело!
— Жер, старина! Жер!
Голос жужжал, как назойливая муха, невероятно его раздражая. Потом кто-то совсем рядом радостно воскликнул:
— Он жив!
Это замечание показалось Жервезу настолько глупым, что он решился наконец открыть глаза и посмотреть, кто же это кричит. Но вначале ничего не увидел, потому что с ног до головы его окутывал какой-то странный туман, только почувствовал, как ему подняли голову и что-то холодное коснулось его губ. Кто-то уже другим голосом, не столь нетерпеливым, как первый, скорее твердым и решительным, велел ему открыть рот. Непонятная слабость, сковавшая все тело, вдруг овладела Жервезом, и он понял, что такое напряжение ему не по силам. Но приказ повторился. Тогда он решил, что спорить глупо, куда проще выполнить то, чего от него хотят, и с трудом открыл рот. Ему велели пить. Тут Жервез возмутился и уже собирался высказать все, что думает о таком бесцеремонном с ним обращении, как вдруг рот его наполнился каким-то едким на вкус варевом, так что пришлось проглотить, чтобы не захлебнуться.
— Не валяйте дурака! — через силу выдохнул он.
— Выпил! Он приходит в себя! Вот это правильно, Жер! Очнись, старина! — раздался радостный крик. Жервез наконец-то узнал этот голос — он, вне всякого сомнения, принадлежал виконту Улверстону. Окутывавший его туман тоже понемногу начал рассеиваться, так что в конце концов он рассмотрел и лицо друга. Только ему показалось немного странным, что увидел он его над собой.
— Вот так денди! — произнес Улверстон. — Ну же, приди в себя, дружище!
Похоже, виконт почему-то отчаянно нуждался в его помощи, но при этом какие-то непонятные обстоятельства мешали ему высказаться яснее. Жервез вдруг понял, что у него почему-то нет сил даже протянуть руку, не то чтобы встать, и почувствовал некоторое облегчение, когда кто-то другой непререкаемым тоном приказал:
— Умоляю, не разговаривайте с ним, милорд! Он очень быстро оправится, только оставьте его в покое!
Подумав, что это, вероятно, самое здравомыслящее замечание, которое он когда-либо слышал, эрл с трудом разлепил тяжелые веки и увидел, что склоненное лицо Улверстона куда-то исчезло и его место заняло лицо мисс Морвилл. Похоже, ему на лоб положили влажную салфетку со слабым ароматом лавандовой воды. Стало на редкость приятно, но и несколько неловко из-за того, что она обтирает ему лицо, будто он маленький ребенок. Эрл слабо запротестовал:
— Вы не должны! Не понимаю, что…
— Вам и не надо ничего понимать, милорд! Лежите тихо, и все будет хорошо, — пообещала мисс Морвилл голосом, который почему-то сразу напомнил ему о его няне. Словно повинуясь привычке, Жервез послушно закрыл глаза.
Он мечтал только о том, чтобы вновь ускользнуть в прохладную тьму, из которой его вытащил настойчивый голос Улверстона, но она не возвращалась. Стало ясно, что он лежит в кровати, и вскоре Жервез догадался, что это его собственная постель в Стэньоне, а не койка в казарме где-то на юге Франции, как ему вначале подумалось. Он услышал, что мисс Морвилл велит Турви потуже затянуть повязку, потом почувствовал, как его осторожно переворачивают, и острая боль пронизала его левое плечо. Голос Улверстона с тревогой спросил:
— Все еще кровоточит?
— Совсем чуть-чуть, милорд, — отозвалась мисс Морвилл.
— Куда, к черту, запропастился Шард? — раздраженно воскликнул Улверстон. — А что, если этого проклятого костоправа не окажется дома?
Эти вопросы страшно действовали на нервы Жервезу. В них было что-то такое, что вселяло тревогу, будто он должен был вспомнить нечто важное, но не мог — оно таинственно ускользало вдаль, в глубину все еще окутанной дымкой памяти. Он попытался собрать свои мысли воедино, но ничего не вышло. Потом он услышал, как мисс Морвилл предложила Улверстону спуститься вниз, чтобы встретить доктора Мэлпаса. Понизив голос, она чуть слышно добавила:
— Умоляю, не забывайте, милорд, ведь мы не знаем, как это случилось! Вполне возможно, это дело рук какого-то браконьера!
— О, неужели не знаем? — свирепым шепотом переспросил Улверстон. — Браконьер, как же! Уж Шарду-то хорошо известно, что это за браконьер!
— Я специально велела ему говорить именно так, — заявила мисс Морвилл. — Мне кажется, он и сам бы этого хотел!
Все закружилось в голове у эрла, и он сказал:
— Она не возражает против Пага и велела предоставить в их распоряжение десять кроватей.
— Это просто замечательно, — спокойно заметила мисс Морвилл, снова обтерев влажной салфеткой его лицо. — А теперь отдыхайте.
— Что со мной случилось? — спросил он.
— Ничего, маленькая неприятность, не более. Но теперь уже все позади. Скоро с вами все будет в порядке.
— О! — Тяжелые веки опять опустились, потом Жервез слабо улыбнулся и пробормотал: — Вы снова приходите мне на помощь!
Она не ответила. Он провалился в какой-то полусон. Жервез слышал все, что происходило в комнате, но почему-то теперь его это нисколько не беспокоило. Потом почувствовал, как чья-то прохладная, крепкая рука сжала ему запястье, но даже не открыл глаза.
Вскоре его снова потревожили. Чей-то новый, незнакомый ему голос раздался у него над головой. Этот человек, мужчина, начал задавать бесконечное количество вопросов и отдавать бесчисленные распоряжения. Незнакомца то и дело перебивал Улверстон. Эрл ничуть не удивился, когда человек с незнакомым голосом сердито проворчал:
— Если ваша милость не возражает, я бы предпочел, чтобы в комнате остались только мисс Морвилл и лакей. Они мне помогут.
Похоже, Улверстон сомневался, что мисс Морвилл сможет помочь незнакомцу. Эрл услышал, как его друг безапелляционно заявил:
— Чушь! Она не сможет этого сделать!
— Сможет, — возмущенный такой несправедливостью, вмешался Жервез.
На мгновение в комнате воцарилась тишина, потом чьи-то жесткие пальцы сжали его запястье, и прямо над ним прозвучал все тот же незнакомый ему голос:
— О, так ваша милость очнулись? Чудесно, просто замечательно! Если так пойдет и дальше, то очень скоро вы будете чувствовать себя совсем хорошо… Милорд, мисс Морвилл и я, что называется, коллеги, еще с незапамятных времен. У меня нет ни малейших сомнений, что эта дама способна справиться с чем угодно. Так что вам нечего бояться оставить нашего пациента на ее попечении… Вот этот столик, прошу вас, любезный. Как вас зовут? Турви? Очень хорошо, Турви, придвиньте его сюда и поставьте на него кувшин. А теперь, милорд, боюсь, мне придется вас побеспокоить. Будет немного больно. Совсем немного!
Вскоре эрлу стало ясно, о чем говорил невесть откуда взявшийся незнакомец. Боль, разраставшаяся с каждой минутой, вначале вырвала слабый стон из его уст, а вскоре он со страшной силой заскрежетал зубами. Затем острая, режущая боль разорвала его надвое, лишив остатков мужества. Что-то вспыхнуло перед глазами, и Жервез понял, что падает… падает в бездонную черную дыру, и потерял сознание.
Придя в себя, эрл услышал, что ему опять велят сделать глоток. Как ни странно, он повиновался. Вслед за этим его бережно опустили на подушки и чей-то жизнерадостный голос заявил:
— Вот и хорошо! А теперь, милорд, вам нужен только сон, и ничего больше! Я зайду навестить вас завтра поутру, надеюсь найти вас в добром здравии.
— Благодарю вас, — пробормотал Жервез, гадая, скоро ли его оставят в покое.
Его заветное желание вскоре было удовлетворено. Слабо звякнули кольца, когда в комнате задернули портьеры, и наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием огня в камине.
Когда эрл снова открыл глаза, в спальне горела лампа, кем-то заботливо прикрытая экраном, чтобы свет не бил ему в глаза. Он увидел, как мисс Морвилл, сидевшая в кресле перед камином, торопливо направилась к нему, и прошептал, едва шевеля губами:
— Господи, который час?
— Точно не могу вам сказать, милорд, но это не имеет ни малейшего значения, — ответила она, положив ладонь ему на лоб. Бросив через плечо взгляд на дверь гардеробной, которая почему-то была открыта, она крикнула: — Турви, его милость проснулся. Если вы побудете с ним, я спущусь. Надо приготовить ему бульон.
— Экономка велела передать вам, что не станет ложиться, и если что-нибудь понадобится сготовить, она к вашим услугам.
— Спасибо, Турви, я сейчас к ней схожу, — ответила мисс Морвилл.
Когда с маленьким подносом в руках она вернулась в спальню, Турви уже успел устроить хозяина поудобнее, подложив ему под спину целую гору подушек, причесал его спутанные золотистые локоны и оправил смятые простыни. Кроме нескольких слов благодарности за его труды, произнесенных слабым голосом, эрл ничего не сказал. Впрочем, Турви и не поощрял его к этому. Лакей ловко управлялся со своими новыми обязанностями, будто ничего не могло быть естественнее для него, чем уход за раненым, но лицо его при этом было бесстрастно, а за внешней невозмутимостью скрывалось возмущение семейством, в котором могут происходить такие скандальные вещи. Увидев вошедшую мисс Морвилл, он отошел от постели и принялся хлопотливо подбирать валявшиеся кое-где на ковре кусочки корпии. Покончив с этим, лакей отвесил вежливый поклон, сказал, что если он понадобится, то мисс Морвилл найдет его в гардеробной, и тихо удалился.
Эрл, с интересом наблюдавший за тем, как мисс Морвилл пристраивает поднос на придвинутый к изголовью его постели столик, наконец не выдержал:
— Теперь я все вспомнил… Кто? Шард кого-то видел?
— Нет, — покачала она головой, присаживаясь на край постели. — Не знаю, помните ли вы, но лошади понесли, а к тому времени, как он их успокоил, вы уже потеряли сознание. Вот он и решил, что гораздо важнее в этих обстоятельствах поскорее доставить вас домой, чем стараться выяснить, кто же вас ранил. Вы в силах съесть несколько ложек крепкого мясного бульона? О нет! Нет, не беспокойтесь! Я с удовольствием вас покормлю.
Эрл, который сделал попытку приподняться на подушках, раздраженно буркнул:
— Кажется, я сейчас слабее котенка!
— Вы потеряли много крови, — невозмутимо сообщила Друзилла. — На вашем месте я не особенно торопилась бы разговаривать!
— Да, но нужно же мне знать… — Он осекся, заметив ложку возле своих губ, но, торопливо проглотив бульон, продолжил: — Но это же нелепо! Я уверен, если вы подложите мне под спину еще одну подушку, я буду в состоянии поесть сам!
— Конечно, ничуть в этом не сомневаюсь, — согласилась она, поднося к его губам еще одну полную до краев ложку. — Конечно сможете, если очень захотите.
— Именно так я и должен поступить, — улыбнулся он, понимая, что проиграл. — Вам давно пора быть в постели. Уже, должно быть, очень поздно.
— Вот покормлю вас бульоном и отправлюсь спать. И не переживайте вы так! Я уже договорилась с Турви, что посижу возле вас первую половину ночи.
— Спасибо… Весьма вам обязан… Только мне крайне неловко доставлять вам такое беспокойство!
— Вот и зря. Какое же это беспокойство? А потом, мне не раз приходилось и раньше ухаживать за братьями.
Похоже, это его вполне удовлетворило, эрл замолчал. Но через пару минут снова взглянул ей в глаза:
— Я должен это знать. После того как меня ранили…
— Боюсь, — с виноватым видом перебила его мисс Морвилл, — что я не могу добавить к этому ничего нового. Вы же сами знаете, я почти все время была в этой комнате. Шард сказал, что никого не видел, а потом, как я вам уже объяснила, он не решился остановиться.
Жервез беспокойно заворочался в постели. Его брови почти сошлись на переносице.
— Да, но… Люс не должен был… Мне кажется, я помню, он что-то сказал вам, если не ошибаюсь, так ведь?
— Он действительно мне кое-что сказал, но вам, милорд, нет нужды так волноваться из-за этого. В одном мы с ним едины: было бы крайне неразумно давать пищу для сплетен и возбуждать подозрения, для которых нет пока никаких оснований.
Слабая улыбка тронула его губы.
— Хотите сказать, что заставили Люса держать язык за зубами? Мне следовало бы догадаться раньше! Ваш пресловутый здравый смысл! На него всегда можно положиться!
— Конечно, вне всякого сомнения, но было бы лучше, милорд, если бы вы не перескакивали с предмета на предмет, по крайней мере, пока вам не станет немного лучше.
— Не давайте Люсу вновь затеять ссору с Мартином!
— Он этого не сделает, обещаю.
— Ах, вы его плохо знаете! Он уж не упустит случая упрекнуть в случившемся именно Мартина. К тому же, боюсь, он уже это сделал.
— Уверяю вас, милорд. Он этого не делал.
— Что сказал Мартин?
Она отвернулась поставить на поднос пустой кувшин и, не глядя на него, сказала:
— Ничего, милорд!
— Ничего?!
— Я ведь была очень занята, — напомнила Друзилла. — И в общем-то не видела Мартина.
— Может быть, и так, но…
— Могу только заверить вас, милорд, что с ним никто не затевал ссоры.
Он молча следил глазами, как она убирала поднос. Потом девушка снова повернулась к нему и, стараясь рассеять воцарившееся в комнате напряженное молчание, заговорила:
— Кажется, ваша рана причиняет вам боль, милорд. Доктор Мэлпас приготовил для вас успокоительное питье. Выпейте его, вам сразу станет лучше.
— Боль тут ни при чем. Но пока я лежу здесь, беспомощный, точно кошка с перебитым хребтом, не в силах даже сесть, совершенно ничего не зная о том, что происходит в доме…
— Уже завтра вы почувствуете себя значительно лучше, если, конечно, сегодня постараетесь лежать тихо, — пообещала она. — А в Стэньоне все идет своим чередом, уверяю вас. Да и кроме того, сейчас уже около двух часов, так что даже если бы вы были в силах встать с постели, право, даже не знаю, что бы вы сейчас делали. Ведь все в замке уже, должно быть, спят крепким сном.
Ему пришлось признать справедливость данного замечания. Тем не менее, Жервез все же решился заметить со свойственной ему обаятельной улыбкой:
— У вас, мисс Морвилл, всегда на все найдется достойный ответ!
Она улыбнулась ему, но промолчала и направилась к дверям гардеробной, чтобы позвать Турви, который должен был сменить ее на посту. Однако и потом не ушла, пока не убедилась, что эрл принял снотворное, а Турви вытащил из-под его спины две подушки, которые, по ее мнению, чересчур высоко приподнимали голову раненого. Только после этого пожелала своему пациенту доброй ночи и наконец удалилась к себе.
Когда утром около девяти появился доктор Мэлпас, Друзилла еще спала. В спальню к эрлу его провел лорд Улверстои. Доктор нашел своего пациента пока еще довольно слабым, но уже значительно приободрившимся.
— Слабость, милорд? Конечно, ничего удивительного! — заметил он, щупая пульс эрла. — Слегка учащенный… Небольшая лихорадка… Ну что ж, этого можно было ожидать. Слушать вас не буду, это лишнее. Ах, как вам не повезло, милорд! Просто представить себе не могу, как подобное могло случиться! Конечно, в округе полным-полно браконьеров. Но даже у них хватает ума не стрелять куда попало, особенно через дорогу. Да и потом, я и слыхом не слыхивал, чтобы они занимались своим делом при свете дня! Еще вчера вечером я беседовал обо всем этом с сэром Джеффри Эктоном, которому мне пришлось нанести визит, — подагра, знаете, его старинный недруг! — так вот, он предположил, что в вас мог стрелять кто-нибудь из этих проклятых дезертиров. Их сейчас расплодилось видимо-невидимо! Осмелюсь предположить, милорд, большинство из них негодяи, а уж поскольку, к слову сказать, весь мир отвернулся от них, невозможно предугадать, что они могут выкинуть.
У лорда Улверстона сорвалось с губ нетерпеливое замечание. Взглядом призвав его к молчанию, эрл заметил:
— Очень верно подмечено.
Доктор снял с раны повязку и радостно объявил:
— Великолепно! Лучше и вообразить себе невозможно! Более чистой раны и желать нельзя. И легкое не задето! Ну, теперь я с чистой совестью могу заверить вашу милость, что выздоровление не за горами! А уж если вспомнить, как из вас хлестала кровь, когда ваш слуга привез вас в замок, то можно смело сказать — если бы не смелость мисс Морвилл и присущий ей здравый смысл, вы бы просто-напросто умерли бы прежде, чем я вам помог. Она хорошая девушка, у нее есть голова на плечах, притом неплохая. Никаких тебе обмороков, никаких истерик при виде крови. Удивительное дело!