Хейз Мэри-Роуз. Бумажная звезда

   Вскоре после этого из Нью-Йорка позвонила Мелоди Рос, что никак нельзя было принять за простое совпадение.
   — Как поживаешь, зайчонок?
   Джи Би уже давно не имела от сестры никаких известий и очень обижалась. Она пришла к выводу, что Мел все знала о Флойде.
   — Спасибо, хорошо, — холодно ответила Джи Би.
   — Я так и думала, Тебя все время показывают по телевидению. Похоже, дела идут хорошо. — Тяжелый вздох. — Чего нельзя сказать обо мне.
   — Мне очень жаль. Мел. Разве Анжело не заботится о тебе?
   — Нашла кого вспомнить. Все это уже в прошлом.
   — Странно.
   Последовало молчание, затем судорожный всхлип.
   — Этот сукин сын бросил меня, Джо-Бет. Теперь я работаю в клубе, довольно скверном, недалеко от Таймс-сквер.
   Джи Би легко вообразила себе, что это за клуб.
   — Что мне делать? Он отобрал все, даже одежду. У меня сейчас нет ни одного приличного платья. Я на мели. Зайчонок, я так соскучилась по тебе, мне действительно плохо без тебя. — Дальше пошли причитания. — В конце концов ты моя сестра, когда ты нуждалась во мне, я тебе помогла.
   Приютила и все для тебя делала. Джо-Бет, тебе сейчас везет, а у меня все плохо. Мне нужны деньги, и ты должна мне их прислать. На первых порах мне хватит десять «кусков»… тут один парень… он кое-что одолжил мне… но сейчас на меня давит, и я просто не знаю, что делать, Джо-Бет.
   Джи Би вздохнула. Ей хотелось сказать Мелоди Рос:
   «Вряд ли ты получишь от меня хоть что-нибудь, даже не заикайся о деньгах». Но, к сожалению, у нее не хватило духу.
   Как-никак Мел ее единственная сестра, другой у нее нет и не будет. Она так же несчастна, как и мама. Обе жертвы развратных мужчин.
   — Хорошо, Мел, — ответила она миролюбиво. — Я подумаю, что смогу для тебя сделать.
   — Пожалуйста, Джо-Бет, подумай. Мне очень нужны™ деньги.
   «Да, — размышляла Джи Би, — пора начинать зарабатывать хорошие деньги».
   — Ты просто ненормальная, если отказываешься от работы в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, — говорил ее агент.
   Нью-Йорк? Нет, туда она никогда больше не вернется.
   А вот в Лос-Анджелес она летает по крайней мере раз в неделю. Если жить там, то можно сэкономить на билетах.
   Да, пожалуй, она переберется в Лос-Анджелес и очень скоро.
   Директор замахал руками и закричал:
   — Всем приготовиться!
   Вспыхнул свет прожекторов. Заработали камеры.
   — Начали!
   — Волшебный аромат, сверкая на солнце, начал спускаться прямо с неба. «Бриз» — мечта всех жаждущих.
   Джи Би и Рой, изобразив на лицах восторг, кинулись к автомату. Рой нажал на рычаг, но тот не сработал.
   — Черт! — выругался Рой. — Эта проклятая машина не работает.
   — Стоп! — последовала команда.
   Как только выключили все камеры, из автомата посыпался на землю каскад сверкающих на солнце банок с маркой «Бриз».
   — Ну вот, — пробурчал директор. — А ты говоришь, не работает.
   После съемок Джо-Бет и Вера сидели на траве, пили «Бриз» и наблюдали, как разбирают «кафе» и складывают в грузовик.
   Вера взмахнула банкой с остатками «Бриза».
   — Неужели тебе нравится эта дрянь? — спросила она. — На мой вкус нет ничего отвратительнее.
   Джи Би пожала плечами:
   — Я просто способствую ее продаже. Мне вовсе не обязательно это пить. Тебе не было скучно? Съемки тебе понравились?
   — Пожалуй.
   Джи Би рассмеялась:
   — Я видела, как ты рисовала.
   Вера протянула ей альбом. Джи Би полистала его и пришла в восторг:
   — Боже, какая ты талантливая! Когда ты встречаешься с нужными людьми?
   — В четверг на следующей неделе.
   — Уже нервничаешь?
   — Немного.
   — Чего они хотят от тебя? Что ты будешь им говорить?
   Они уже видели рисунки?
   — Буду рассказывать им разные истории.. Они хотят убедиться, что их хватит хотя бы на полгода.
   — А ты сможешь?
   — Пока да. Когда кончатся мои истории, я буду действовать так, как того захочет Старфайер.
   Джи Би с удивлением посмотрела на Веру:
   — Как так?
   .Вера принялась терпеливо объяснять:
   — Если наши мнения будут расходиться, то мне придется подчиниться ее воле.
   — Но, Вера… — Джи Би нахмурилась. — Ведь Старфайер просто персонаж и не существует в реальной жизни. Ведь так?
   — Она достаточно реальна.
   Глаза Джи Би загорелись от любопытства.
   — Тогда расскажи мне о ней.
   — Старфайер красива и обладает особой энергией, — медленно начала Вера.
   Джи Би нетерпеливо кивнула. Это она уже знала.
   — Но она какая-то… — Вера замолчала, подыскивая нужное слово, — я бы сказала — неуверенная. Старфайер еще не привыкла к своему телу, у нее его никогда не было. В своем мире она была сгустком энергии и света, летала по Вселенной и делала что хотела. Сейчас Старфайер чувствует себя, как в ловушке.
   — Разве ей не хочется быть человеком?
   — Иногда. Лучше сказать, довольно часто.
   — А люди догадываются, что Старфайер инопланетянка?
   — Нет, пока она сама этого не захочет. Они находят ее очаровательной, хотя временами чувствуют, что в ней есть нечто странное, что-то, чего они не могут понять.
   — Старфайер может влюбиться? — полюбопытствовала Джи Би.
   — В землянина? Пока не знаю. Любые эмоции приводят ее в замешательство, она еще не научилась ими управлять. Старфайер не понимает, что люди чувствуют и думают Да и как ей понять? Она выглядит как человек, но на самом деле им не является.
   — Да, да, — понимающе подтвердила Джи Би.
   — Ну и конечно, Старфайер очень одинока. Ее дом далеко, за несколько световых лет от Земли, и она не может вернуться туда, пока не выполнит свою миссию здесь.
   — А что случится, если ее постигнет неудача?
   — Этого не может быть. Если такое случится, все погибнет.
   Джи Би вдруг обнаружила, что слушает Веру затаив дыхание. Она напомнила себе, что Старфайер — всего лишь вымышленный персонаж.
   — Как я ее понимаю, бедняжку, — неожиданно для себя выпалила Джи Би. — Мне ее очень жаль.
   — Она не любит, чтобы ее жалели, — резко ответила Вера.
   — Похоже, вы хорошо знакомы.
   — Я обязана ее знать. По крайней мере… — В голосе Веры чувствовалась неуверенность, — Мне кажется, что я ее знаю.
   Вера вылила остатки «Бриза» на землю. Девушки наблюдали, как коричневая жидкость, пузырясь, исчезает в траве.
   — Хорошо, что покупатели не видят, как ты поступаешь с этим напитком, — заметила Джи Би.
   Приятельницы помолчали.
   — Да, — вспомнила Вера, — сегодня утром опять звонил Сент. Хочет, чтобы мы приехали к нему.
   Джи Би молча смотрела на землю, туда, куда Вера вылила «Бриз».
   — И что ты ответила? — спросила она.
   — Сказала, что спрошу тебя.
   — Я не изменила своего решения, — ответила Джи Би, тяжело вздохнув. — Я никуда не поеду, но это не причина, чтобы не поехать тебе. Думаю, тебе там понравится. Поезжай, я говорю вполне серьезно.
   — Не вижу смысла ехать одной, — ответила Вера. — Он хочет видеть тебя, не меня.
   Медленно и с какой-то жестокостью Джи Би смяла пустую банку.
   — Лучше ему этого не хотеть, — прошептала девушка. — Ты не представляешь, как мне было больно, когда я узнала, что Сент скрыл от меня правду. Я думала, он отличается от других парней, но оказалось, что Слоун такой же, как и все.
   Все они одинаковы. Им непременно хочется завладеть тобой, залезть в душу. А когда они получают свое, ты им больше не нужна.
   — Сент не такой.
   — Чем же он отличается от других? Он ведь мужчина, не так ли?
   Как обычно, в одиннадцать Арни постучался к приятелю, но увидев, что тот занят, тихо прошептал:
   — Есть тут желающие поиграть в теннис?
   И, помахав ручкой, вышел.
   Сент поработал еще с полчаса, затем, вздохнув, надел теннисные туфли, взял ракетку и пошел в гимнастический зал искать Арни.
   Его там не было. Верной и телемастер склонились над телевизором, по экрану которого пробегали горизонтальные полосы.
   — Сломался, — сказал Верной, увидев Сента. — Арни сказал, что пойдет погуляет, пока вы не освободитесь.
   — Прекрасно.
   Сент направился к выходу, довольный, что Арни наконец-то один ушел на прогулку и еще тем, что телевизор сломался. Оставалось только надеяться, что его не сумеют починить.
   Арни каждый вечер пялился на экран, где то и дело мелькало лицо Джи Би. То она рекламировала молоко для крепкого здоровья, то лосьон для нежной детской кожи, то какое-то потрясающее шведское средство для сухих и ломких волос.
   Она так и не захотела приехать в Тахо. «Мне очень жаль, Сент, — сказала ему Вера по телефону. — Я пыталась, но все бесполезно».
   Сент вышел из дома и остановился, чтобы полюбоваться озером, зеркальная поверхность которого, отливающая синевой, виднелась между деревьями. Начали желтеть листья осин, воздух был прозрачным и бодрящим. Стояла тишина. Мир был прекрасен.
   «Неужели Джи Би так и не простила меня? — подумал Сент. — И простит ли когда-нибудь?»
   Он крепко зажмурился и силой воображения вызвал образ Джи Би, такой явственный, что Сент почувствовал — стоит ему сейчас открыть глаза, и он наяву увидит ее, идущую ему навстречу. Сент так сильно желал этого, что у него закружилась голова.
   Преисполненный ожидания, он открыл глаза…
   Тропа была пуста.
   Расстроенный, Сент что есть силы ударил себя ракеткой по бедру и приказал не валять дурака.
   Расправив плечи, он решительной походкой направился к корту играть с Арни в теннис.
   С корта слышались удары ракетки по мячу, удары были сильными. Кто-то играл как дьявол. Сент прислушался: играли двое.
   Подойдя ближе, он увидел их — Арни и девушку.
   «Господи, это же Джи Би», — мелькнуло у него в голове.
   Сердце Сента забилось так сильно, что он едва не потерял сознание. Неужели сработало? Неужели же страстное желание сбылось?
   В это время девушка повернулась, и сердце его оборвалось, так как это была вовсе не Джи Би, а такая же высокая девушка, с такими же светлыми волосами.
   Девушка улыбнулась Сенту, помахала ракеткой и вернулась к игре.
   Была подача Арни. Девушка отбила мяч, и тот пролетел над сеткой. Арни отбил его, но слишком высоко. Партнерша нанесла удар с лета и перекинула мяч Арни, тот подпрыгнул, пытаясь перехватить его, но промахнулся. Арни застыл на месте, тяжело дыша.
   — Гейм! — Девушка громко рассмеялась, подошла к Сенту и протянула руку. — Привет. Я Флетчер Мак-Гроу.
   Со спины она легко могла сойти за Джи Би — та же комплекция, тот же рост, волосы, легкая походка. Но при ближайшем рассмотрении — ничего общего. У девушки было хорошенькое капризное личико, круглые голубые глазки и выпяченная верхняя губа из-за не правильного прикуса.
   Оценивающим взглядом девушка оглядела Сента с головы до ног. От нее не ускользнули ни его темные взлохмаченные волосы, ни розовая тенниска, ни дорогие спортивные туфли.
   — Она наша соседка, — представил девушку Арни. — Ее отец арендует дом недалеко отсюда.
   — Мы живем в долине, а там сейчас очень жарко, — сказала Флетчер. — Я услышала, что Арни играет сам с собой, и пришла посмотреть. Он любезно согласился поиграть со мной.
   — Она меня загоняла, — пожаловался Арни. — Слишком сильный игрок для меня. Это партнер для тебя, Сент, поиграй с ней.
   — Нет! — отрезал тот, но Флетчер уже вернулась на корт и заняла исходную позицию.
   Сент вопреки логике чувствовал себя страшно обиженным, оттого что Флетчер оказалась вовсе не Джи Би, и всю свою злость он вложил в игру, яростно отбивая удар за ударом и совсем не думая о том, с кем играет.
   К концу игры он сообразил, что все равно остался в дураках. Хоть и выиграл, но выглядел смешно, сражаясь, будто лев.
   Сет закончился со счетом 6:4. Сент тяжело дышал и обливался потом, его тенниска насквозь промокла. Флетчер вся горела от возбуждения, глаза сияли, губы изогнулись в счастливой улыбке. Сент обратил внимание, как затвердели соски ее грудей, распирая майку, и понял, что девушка не носит бюстгальтера. Он через сетку пожал ей руку — ее пальцы были горячими и очень сильными.
   — Слава Богу, что она осталась жива, — сказал Арни. Ты загонял ее почти до смерти.
   — Флетчер сама за себя скажет, — ответил Сент, только сейчас сообразив, как отвратительно себя вел. Джентльменом его в данной ситуации не назовешь. Что он так на нее взъелся? Разве девушка виновата, что она не Джи Би? Сент смущенно улыбнулся.
   Флетчер ответила ему улыбкой, но такой странной, словно они были заговорщиками.
   — Я люблю такую игру, — сказала она. — Игру без пощады.
   Они вернулись в дом, где Ева уже все приготовила им для пикника, и отправились на озеро кататься на водных лыжах.
   — Может, ты хочешь, чтобы я остался? — спросил Сент у Арни.
   Приятель посмотрел на него с нескрываемым удивлением:
   — Почему?
   — Она хорошенькая. Разве тебе не хочется остаться с ней наедине?
   — Хорошенькая? По-моему, ты преувеличиваешь. К тому же она явно предпочитает тебя.
   Они по очереди катались на водных лыжах — как Сент и предполагал, Флетчер каталась мастерски, — затем поплыли на лодке в Карнелиан-Бей.
   — Здесь не так хорошо, как в бухте Сэнд-Харбор. Давайте поедем туда.
   — Нет! — решительно отрезал Сент, и его взгляд стал таким жестким, что голубые глаза Флетчер широко распахнулись от удивления.
   Арни с тревогой посмотрел на друга.
   Сент мысленно обозвал себя идиотом и приказал успокоиться. Откуда ей знать, что с этим местом у него связаны самые дорогие воспоминания?
   Сент решил больше не давить на Флетчер. Она хорошая девушка, мастерски играет в теннис и, уж конечно, совсем не похожа на Джи Би. Ее тело было более округлым и в то же время солее мускулистым. Она переоделась в белый купальник, состоявший из крошечных треугольничков, связанных между собой тесемками. В нем девушка казалась почти голой. На левой груди, чуть повыше соска, Сент заметил у нее красно-коричневое пятнышко, нечто похожее на шрам или след от ожога.
   Флетчер не была такой стыдливой, как Джи Би. Она свободно сидела в лодке, широко расставив ноги, и ела бутерброд. Сент прекрасно видел курчавые светлые волосы на ее лобке. Видел их и Арни; от природы застенчивый, он покраснел и отвел глаза.
   Флетчер перехватила взгляд Сента, улыбнулась ему ленивой, раскованной улыбкой и задумчиво пожевала нижнюю губу.
   Ночью Сент не мог заснуть.
   Он лежал на спине в полумраке ночи, представляя, как полная луна отражается в гладкой поверхности озера. Молодой человек чувствовал и слышал биение своего сердца и пульсирующий бег крови по жилам, и все его мысли были о Джи Би.
   Прошло столько времени, столько долгих дней, а он все еще жил, как монах. Его кровь бурлила, тело жаждало близости с Джи Би, но если ее нет рядом, то ему никто не нужен.
   На смену томлению пришло ожесточение. Как она смеет заставлять его так мучиться?
   Надо бы проучить ее. А что, если…
   Образ Джи Би стал расплываться и исчезать, и на смену ему выплыл другой… образ Флетчер Мак-Гроу.
   Одинокий, измученный бессонницей, Сент стал вспоминать ее во всех подробностях: рот, познавший поцелуи, маленькие белые зубки и розовый язычок, темные твердые соски, натягивающие тенниску, завитки светлых волос между ногами и загадочный шрам, который сейчас в его воспаленном воображении представлялся ему знаком распутства и даже извращенности.
   Он снова вспомнил плотоядную улыбку, когда девица перехватила его взгляд. Она специально дразнила, завлекая, и явно не возражала против более близкого знакомства.
   Ну что же, он всего лишь человек со всеми присущими ему слабостями. Он отнюдь не святой, хотя многие его так называют.
   — Это твоя вина, Джи Би, — произнес молодой человек. — Во всем вини только себя.

Глава 11

   — Я развелся вскоре после твоего рождения, выждав приличное время, — рассказывал Сенту Слоун Тредвелл-старший.
   Сент не знал, что сказать, если от него вообще ждали ответа. Он уткнулся в тарелку и начал считать куски дикой утки, разложенные, словно лепестки цветка, вокруг горки риса. Вышло семь кусков, разделенных между собой ломтиками апельсина, побегами аспарагуса и кресс-салатом. Отец заказал себе татарский бифштекс. На тарелке лежала темно-красная горка сырого мяса с круглым ярко-желтым сырым яичным желтком в центре. Сент содрогнулся: блюдо показалось ему отвратительной имитацией женской груди.
   Он наблюдал, как отец погрузил вилку в желток и стал методично перемешивать его с мясом. Сент не выдержал и отвел взгляд, невольно поежившись под своим новым пиджаком от Версачи. Отрезав кусочек утки, он положил его в рот, мечтая, чтобы скорее наступил момент, когда можно будет под благовидным предлогом извиниться и уйти.
   Получив от отца приглашение на обед по случаю своего совершеннолетия, Сент был польщен и тронут до глубины души. Этот обед представлялся ему чем-то торжественным и даже ритуальным, когда двое мужчин, отец и сын, вместе отмечают важное событие в жизни сына и отец воспринимает его если уж не как равного себе, то по крайней мере как взрослого разумного человека. Может быть, решил для себя Сент, теперь отец будет уделять ему больше времени, они лучше узнают друг друга, возможно, отец даже гордится тем, что сын никогда не пользовался его положением в обществе, а сейчас нашел свою дорогу в жизни и преуспел в деле, которое сам для себя выбрал, так как к этому времени Сент уже сумел продать свой роман. Его агент сообщил ему об этом накануне отъезда в Нью-Йорк:
   — Поздравляю, Слоун. Роман взяли и на хороших условиях. Совсем неплохо для первой книги.
   Арни пришел в восторг:
   — Я покупаю права на постановку фильма. Мне хочется сыграть роль Джо.
   Тетя Глория тоже была очень довольна:
   — Я верила в тебя, Слоун.
   Сент попросил ее ничего не рассказывать отцу, хотелось преподнести ему сюрприз за обедом.
   Он забыл о своей обиде на Джи Би и позвонил. Ее, конечно, не было дома, но хотя бы Вера порадовалась за него:
   — Это же здорово, Сент! Ты, наверное, счастлив. И знаешь что, — смущенно добавила она, — у меня тоже хорошие новости относительно Старфайер.
   — Как только я вернусь из Нью-Йорка, мы обязательно отпразднуем наши успехи, — пообещал Слоун. — Втроем.
   Ведь трио Старфайер живет и здравствует.
   В первое же утро в Нью-Йорке Сент пошел познакомиться с редактором своей книги, которым оказалась модно одетая, энергичная блондинка лет сорока.
   — Нам очень понравился ваш роман. Все уже устали от этих притонов, детей-психопатов и прочей дряни. В вашем романе реальная жизнь со всеми ее кошмарами. Ужас современной жизни — скоростная автострада. Мы пустим вашу книгу на рынок под рубрикой «Ужасы восьмидесятых». Прекрасный роман! А вы еще так молоды.
   Сколько вам лет?
   — Почти двадцать один год.
   — Я хорошо помню себя в эти годы.
   Если бы только Джи Би была с ним, если бы он мог поделиться с ней своей радостью. Но все равно чертовски приятно, что тебя хвалят.
   Через два дня Сенту исполнился двадцать один год, и, Став совершеннолетним, он, согласно завещанию деда, мог самостоятельно распоряжаться пятью миллионами долларов, вложенными в трастовый фонд Тредвеллов. Торжественная церемония проходила в офисе мистера Фридмана. Сент поставил свою подпись под целой дюжиной документов. По окончании церемонии тетя Глория, сияющая и гордая, повела его на ленч в «Колони». Она надела поношенную соломенную шляпку, скрывавшую ее зачесанные наверх волосы, и розовый костюм от Шанель, которым гордилась вот уже двадцать пять лет. Сент заметил на рукаве свежее пятно грязи и сразу догадался, что перед отъездом тетя не удержалась и поработала в саду.
   Отец отказался присоединиться к ним, сославшись на то, что они увидятся за обедом.
   — Надень что-нибудь поприличнее, Слоун, — приказал он.
   У Сента не было хорошего костюма и не хотелось покупать его, однако он постарался одеться со всей тщательностью: новый «с иголочки» пиджак — жемчужно-серый в тонкую розовую полоску, темно-синюю рубашку от Ральфа Лорена и белые слаксы. Он даже подстригся ради такого случая. Однако его внешний вид произвел на отца совсем обратное впечатление.
   — Ты похож на итальянского гангстера, Слоун, или на торговца наркотиками. А где твой галстук?
   Обнаружив, что на сыне нет галстука и полностью отсутствует желание им обзаводиться, отец распорядился, чтобы мисс Геррити зарезервировала им столик в другом ресторане.
   Поэтому вместо излюбленного ресторана отца с его удобными кожаными креслами, пышными стойками и отделанными дубовыми панелями кабинетами с сидящими в них средних лет мужчинами в добротных серых костюмах, таких же важных, как и отец, они сидели сейчас в новомодном маленьком ресторанчике со стеклянными перегородками, столиками, покрытыми розовыми льняными скатертями, с фантастически подобранной по цвету едой, подаваемой на огромных тарелках. Красноречивое молчание отца служило Сенту большим укором, чем любые гневные слова.
   Сент смотрел на отца, солидного, седовласого и могущественного, такого неуместного здесь, как неуместен величественный монумент в оранжерее, заполненной тропическими цветами, но решив, что ни за что не позволит испортить себе настроение и праздник, он миролюбиво спросил:
   — Если мать тебе совсем не нравилась, зачем же ты женился на ней?
   — Она была беременна, — неохотно ответил отец.
   Сент мысленно присвистнул. Такой чувствительности он не ожидал. Тредвелл-старший всегда умел хорошо владеть собой. Никаких эмоций, жалости или страха. Отец был корпоративной машиной, получающей все блага жизни, которые давало ему его положение в обществе. Но возможно, когда-то он тоже был молодым и беззаботным человеком, способным на романтическую любовь к женщине, красивой актрисе, пусть даже эта любовь длилась всего одну ночь.
   Сент отложил вилку и посмотрел на отца с теплом и лже симпатией.
   — Мной? — спросил он осторожно.
   Отец кивнул.
   — Тогда ты поступил правильно, женившись на ней.
   — У меня не было выбора. — Отец разломил хлеб на две половинки и впился в одну из них крепкими белыми зубами. — Она отказалась делать аборт.
   Сент открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг понял, что у него нет слов. Он окунул веточку аспарагуса в голландский соус и молча вертел ее, полностью сосредоточившись на этом занятии.
   Логически рассуждая, отца можно понять. Сент попытался поставить себя на его место. Это было в 1961 году, когда нравы были совсем другими. Отец, должно быть, по-настоящему испугался, когда узнал, что Спринг беременна.
   Конечно, ему хотелось, чтобы она избавилась от ребенка…
   Но если рассуждать с личных позиций, то: «Как он посмел?
   Ведь этим ребенком был я! Мой отец хотел, чтобы моя мать избавилась от меня». И тут сам собой возник роковой вопрос: «Зачем отец все это мне рассказывает? Неужели же не понимает, как жестоко говорить такие вещи? К чему он клонит? В чем дело? Слава Богу, что Спринг отказалась делать аборт. Спасибо тебе, мама. Возможно, ты не такая уж ведьма, какой стараешься казаться».
   — Спринг отказалась от аборта, потому что это противоречило ее интересам. Ты был предметом нашей сделки.
   — Ничего не понимаю.
   — Пораскинь мозгами, Слоун. У нее на руках были все карты. Она дала мне ясно понять, что если я не женюсь на ней и не переведу на ее счет значительную сумму денег, то горько об этом пожалею.
   — Что она намеревалась сделать?
   — Трубить на всех углах, какой я мерзавец. Компания только вставала на ноги, и скандал был не в моих интересах, у меня уже тогда были враги.
   «Не сомневаюсь», — подумал Сент.
   — Я не мог позволить себе рисковать. Я женился на ней и перевел на ее счет требуемые деньги. Мы расстались сразу же после твоего рождения, а через полгода начался бракоразводный процесс, Спринг всегда была настоящей хищницей.
   Сент выпил за обедом стакан вина и сейчас чувствовал себя осоловевшим.
   — Зачем ты рассказываешь мне все это? — спросил он.
   — Ты стал взрослым, и тебе пора знать правду. Ты уже должен понимать такие вещи.
   — Спасибо, — ответил Сент. — Жаль, что я сразу не догадался. Теперь все понятно: я был предметом сделки, ты попал в ловушку, и потому ты никогда меня не любил.
   Сент аккуратно сложил салфетку, положил ее рядом с тарелкой и встал из-за стола. Единственное, чего он сейчас хотел, Так это поскорее уйти.
   — Спасибо за обед, — вежливо поблагодарил он. — Думаю, мне лучше уйти.
   — Нет, Слоун. Сядь на место. — Голос отца звучал так, словно тот разговаривал со своим нерадивым работником. — Я еще не все сказал.
   — Есть что-то еще?
   — Да, есть.
   Сент неохотно опустился на стул.
   Отец сцепил пальцы и положил на них подбородок.
   Впервые за время обеда он посмотрел Сенту прямо в глаза.
   — Когда твоя мать преподнесла мне эту новость, я подсчитал, что она должна быть на втором месяце беременности, .
   Сент непонимающе посмотрел на Него. Глаза отца, серые, как цинк, излучали холод.
   — Ну и что?
   — Спринг обманула меня. У нее уже было четыре месяца, а то и больше. Она была хорошо тренированной танцовщицей, с крепким и мускулистым телом. Беременность стала заметна только на шестом, а может, и на седьмом месяце.
   Только когда ты родился, по ее утверждению на два месяца раньше срока, хотя и был крупным, здоровым ребенком, весившим около девяти фунтов, я понял, на какую наживку клюнул. Прием старый как мир.
   Сент закрыл глаза, наступило молчание.
   — Ты хочешь сказать… — начал он.