Хейз Мэри-Роуз. Бумажная звезда

   Теперь наше партнерство закончилось, и «Старфайер» принадлежит Даймонду и тебе. И я даже рада этому, потому что знаю, что давно лишилась ее. Старфайер трансформировалась в Джи Би, стала ее жизнью.
   Я пыталась напомнить себе, как мне крупно повезло в жизни, что теперь я ни в ком не нуждаюсь.
   Но от себя не уйти. Я полюбила тебя, как только увидела, и все еще продолжаю любить и буду любить вечно.
   С меня довольно. Я должна положить этому конец.
   Я рада, что ты никогда не прочтешь этого письма».
   В то время когда Старфайер пыталась проникнуть в подсознание своего неизвестного стража, когда Сент уже выпил свой первый стаканчик текилы, а Вера плакала над письмом к нему, в «Вествуд-Вилледж» Мелоди Рос Финей, ставшая Мелроуз, усаживала за лучший столик симпатичного молодого человека.
   Он заказал фирменное блюдо — жаренное на рашпиле мясо и полбутылки шабли. Молодой человек привлек внимание Мелроуз не только потому, что был хорош собой и модно одет, но еще и оттого, что прибыл совершенно один и не носил обручального кольца.
   Когда молодой человек почти справился с едой, Мелроуз подошла к его столику, чтобы узнать, хорошо ли его обслужили. Он ответил, что все прекрасно, но было бы еще лучше, если бы она после смены составила ему компанию и они где-нибудь выпили.
   Мел улыбнулась ему одной из своих самых очаровательных улыбок и сказала, что с радостью принимает предложение и что смена заканчивается в одиннадцать.
   Молодого человека звали Уитни Дэвидсон, что, по мнению Мелроуз, звучало аристократично, вот только жаль, что он не из их города. Он приехал из Флориды и завтра уезжал обратно. «Такое уж мое везение», — подумала Мелроуз, но все равно осталась довольна, потому что ко всему прочему он говорил очень приятные вещи:
   — Как случилось, что такая девушка, как вы, работает в ресторане? Мне кажется, вам надо быть моделью или хотя бы актрисой.
   Такие речи звучали музыкой в ушах Мелроуз. Она заказала себе бренди, которое подавали с большим количеством крема и вишенкой посередине. Мелроуз любила сладкие напитки. Длинной пластмассовой соломинкой с шишечкой на конце она размешала коктейль и горестно покачала головой — Стать моделью — моя самая заветная мечта, но, увы, меня никуда не взяли. Все говорили, что я недостаточно высока для этого.
   — Очень жаль, — сказал Уитни. — Лично я предпочитаю небольших женщин, они более женственны и привлекательны.
   — Я одерживала победу на нескольких конкурсах красоты.
   — Не сомневаюсь.
   — Я была королевой «Родео» и мисс Тамблвед на сельском празднике. Правда, в Нью-Йорке я некоторое время работала моделью, но не для высокой моды.
   Перед Мелроуз появился новый стакан ее любимого коктейля. Она перемешала его, отпила и закусила вишенкой.
   — Я рекламировала дамское белье, — призналась она, — и снималась для календарей.
   Однако Уитни, казалось, не заинтересовался ее нью-йоркским периодом жизни — что, конечно, было обидно, потому что дальше последовал вопрос:
   — Вы одна в семье?
   — У меня есть сестра.
   — Она такая же красавица?
   Мелроуз поджала губы.
   — Вовсе нет.
   — Вот и чудесно. Одной такой красавицы, как вы, хватит на несколько семей. — Уитни протянул руку и намотал на палец ее локон. — Готов спорить, что у нее нет таких роскошных волос, как у тебя.
   Такой комплимент пришелся Мелроуз по душе. Сейчас ее волосы выглядели великолепно и отливали бронзой благодаря хорошему парикмахеру, услуги которого оплачивал Даймонд.
   — Вы часто видитесь с сестрой?
   — Нет, мы не дружим, — сухо ответила Мелроуз, надеясь, что разговор о Джо-Бет на этом иссякнет. Ей больше нравилось, когда говорили о ней самой.
   Уитни заказал еще по стаканчику.
   — Наверное, она завидует тебе. Ты такая красавица, а она нет.
   Мелроуз через соломинку посасывала коктейль, и внезапно в ней возникло горячее желание поговорить о Джо-Бет. Мел отлично помнила, что ей запрещается говорить на эту тему, но после трех порций спиртного все показалось не таким страшным. Она ухе не боялась Вика Даймонда, его угрозы отошли на задний план, да и сам он сейчас далеко, в Мексике. В конце концов должен же кто-то знать, сколько она сделала для сестры.
   — Завидует? — Мелоди зло рассмеялась. — Уж кому завидовать, только не ей.
   Собеседник удивленно приподнял брови.
   — Что ты хочешь этим сказать? — спросил он.
   — Она из тех людей, кому счастье плывет в руки. Она имеет все, хотя для этого даже пальцем не пошевелила.
   В своем возмущении и все нарастающем раздражении Мелроуз забыла о хороших манерах, и язык ее стал заплетаться, но сейчас ей было на все наплевать.
   — Это… это несправедливо… Сначала она стала известной моделью, а сейчас кинозвезда, и ее портреты развешаны повсюду. А я… я просто обслуживаю столики.
   — Это должно быть очень обидно, — сочувственно заметил Уитни.
   — Еще бы… Мне жутко не везет.
   Перед ней возник новый стакан, а она даже не заметила, откуда он взялся. Мелроуз уже давно чувствовала, что ей на сегодня достаточно, но дело в том, что та Мелроуз, которая поначалу изображала из себя леди, сейчас превратилась в Мелоди Рос Финей, которая доставала крем из стакана пальцами, шумно облизывала их и не понимала, о чем идет речь.
   — Почему-то одним во всем везет, а другим нет.
   Уитни понимающе кивнул.
   — Ты бы посмотрел на нее сейчас… Вся из себя чистенькая, такая недотрога, но послушай, парень, я бы такого могла порассказать про нее, если бы захотела.
   — Если тебе неприятно говорить об этом, то и не надо, — заметил Уитни, лениво откидываясь на сиденье.
   — Неприятно? Черта с два!
   Мелоди Рос отбросила соломинку, открыла рот, и слова полились из нее потоком, словно прорвалась плотина:
   — Догадайся, кто она? Она Старфайер. Спасает окружающую среду, чудотворка, явившаяся из космического пространства, чтобы спасти тюленей и прочую дрянь. Господи, вот бы мне так повезло! И это после всего, что я для нее сделала. Я пригрела ее, когда она приехала в Нью-Йорк после того, как пыталась убить Флойда.
   — Кто такой… — начал Уитни.
   — Отчим, он пытался изнасиловать ее, и Джи Би ударила его. Ей показалось, что она убила его, и девчонка сбежала. Она прикатила ко мне в Нью-Йорк, и я приютила ее, хотя мне это было совсем ни к чему, да и Анжело возражал… вернее, поначалу возражал…
   — Анжело?
   — Ну да. У него было агентство, в котором я работала моделью. Он был моим дружком. Лучше было оставить ее на автобусной станции, эта дрянь ворвалась в мою жизнь, и из-за нее я все потеряла. Она все у меня отобрала, даже Анжело, а ведь он любил меня. — Мелоди Рос отпила из стакана и глупо захихикала. — Она воспользовалась тем, что осталась девственницей и сделалась кинозвездой.
   — Значит, она обошла тебя? — спросил Уитни, — Что… значит обошла? — Мелоди с шумом поставила на стол стакан. — Что ты тут городишь? За кого ты меня принимаешь? Ты хочешь сказать, что я проститутка?
   — У меня этого и в мыслях не было, — обиделся Уитни. — Ты классная девочка, Мелроуз, это может каждый подтвердить.
   Мелоди слегка успокоилась и, нагнувшись вперед, к самому носу Уитни, заикаясь, сказала:
   — Слушай сюда, я расскажу тебе такое…
   Уитни Дэвидсон проводил Мелоди Рос домой, поднялся с ней в квартиру и уложил пьяную женщину в постель, где та моментально захрапела.
   Вернувшись в гостиницу, он позвонил в свой офис во Флориде. Было четыре часа утра, но трубку мгновенно сняли.
   — Ты был прав, — сказал Уитни. — Этот маленький вонючий мешок тянет на хороший кусок золота. Лучше сядь, чтобы не упасть, ушам своим не поверишь…
   Уитни старался говорить спокойно, но ему было трудно справиться с волнением, и голос дрожал от возбуждения, так как Мелоди Рос рассказала ему такое, чего уж он никак не ожидал услышать.
   «Всем известно, что это она пыталась соблазнить Флойда, а когда ей это не удалось, стала говорить, что отчим пытался изнасиловать ее. От этой девчонки одни неприятности. А как жестоко она со мной поступила, и это после того, что я для нее сделала. И теперь она кинозвезда, живет в Малибу в большом доме, ездит на „мерседесе“, а я служу официанткой в какой-то паршивой забегаловке, и… — Мелоди сделала паузу для большего эффекта. — Это она самая настоящая проститутка».

Глава 24

   Старфайер стояла на замусоренном мозаичном полу посреди некогда необыкновенно красивой ванной комнаты, где дорогая мраморная раковина покосилась на один бок, хромированная арматура стала зеленой, в углу валялась груда банок из-под пива, а в золотой ванне ацтеков поселились мыши.
   Для сегодняшней сцены, в которой Старфайер неожиданно сталкивается с Арни, ее одели в нечто похожее на сбрую: набедренную повязку из металлической сетки и широкий с многочисленными заклепками кожаный пояс, с которого свисало не имеющее названия футуристическое оружие. В руках девушка держала арбалет.
   Время перевалило за полдень, стояла жара, и воздух был пропитан влагой. На небе сгущались грозовые тучи, приближалась буря.
   Пот градом катился по спине Старфайер, и гример тщательно стирал его губкой.
   — Всем приготовиться, — буркнул Даймонд.
   Наступила абсолютная тишина. От жары все живое попряталось в норы, даже насекомые смолкли.
   — Хлопушка!
   Мальчик быстро изобразил девятый дубль.
   — Мотор!
   Склонив голову набок, Старфайер вся напряглась, прислушиваясь, и крадучись направилась к оконному проему.
   В девятый раз Старфайер, откинувшись назад, подняла вверх арбалет, вставила стрелу и натянула тетиву. Она уже устала, руки ее дрожали, мышцы спины сводило.
   Кусты на склоне зашевелились, затем раздвинулись, и из них вышел Арни, одетый в джинсы «Леви», фуфайку-безрукавку цвета хаки и высокие ботинки — этакий бродяга двадцатого века, затерявшийся во времени. Сцена должна быть долгой и выразительной — Старфайер размышляет, убивать ей Арни или нет. Даймонд хотел дать все крупным планом.
   «Арни смотрит на нее, он потрясен, понимая, что девушка собирается его убить, на лице появляется выражение страха, которое затем сменяется смирением, покорностью судьбе. Он знает, что должен умереть, но молчит, поднимает вверх руки, показывая, что в них ничего нет, затем разводит их в стороны.
   Крупный план.
   Старфайер (глаза оценивающе сужены). Кто он, друг или враг? Может, ей стоит подружиться с ним или лучше не рисковать и сразу убить?
   Тело Старфайер напрягается, когда она, откинувшись, прицеливается из арбалета. Это самый настоящий арбалет с хорошим натяжением тетивы и настоящей стрелой с металлическим наконечником.
   Где-то слева раздается шуршание сухих листьев. Еще секунда — и она выпустит стрелу.
   Затем медленно, мучительно медленно Старфайер опускает оружие.
   Арни стоит перед ней, бледное лицо покрыто крупными каплями пота. Он проводит рукой по лбу Рука дрожит».
   — Стоп! — приказывает Даймонд. — Снято. — Он смотрит на небо, где сгущаются тучи. — На сегодня хватит.
   По пляжу разбросаны небольшие ресторанчики всевозможных конструкций, где предлагают свежую рыбу, домашние обеды и плоские маисовые лепешки. Вера предпочитает съедать свой ленч здесь, а не вместе со всеми.
   Ее бледную английскую кожу защищало от солнца широкополое сомбреро, перед ней стояли пиво, лимонный сок, креветки под чесночным соусом и порция жареной рыбы.
   Обычно, покончив с завтраком, она час-другой рисовала.
   Сегодня, как всегда, вокруг нее собрались дети всех возрастов: от трех до пятнадцати лет.
   — Как тебя зовут? — спросила она самого старшего мальчика.
   — Рауль, — с гордостью ответил тот.
   Быстрыми, решительными штрихами Вера нарисовала его. Дети сгрудились вокруг нее, криками выражая свой восторг.
   — Вот твой портрет, — сказала Вера. — Бери, если хочешь.
   Рауль посмотрел на рисунок, на Веру и нерешительно протянул руку. Другие дети запрыгали от восторга, и все стали просить нарисовать и их. Вера изобразила Сюзанну, Мартина и начала рисовать портрет Пако, очаровательного шестилетнего карапуза с огромными бархатными глазами. Она приделала ему уши Бемби.
   В горах блеснула молния. Вера, которая не знала ни слова по-испански, медленно, с расстановкой сказала, что на сегодня сеанс окончен, что скоро пойдет дождь и ей пора возвращаться на яхту. Дети, казалось, ее поняли, но все равно просили сделать хоть один рисунок. Вера решительно покачала головой.
   — Завтра, — пообещала она.
   Когда дети убежали. Вера, глядя им вслед, подумала:
   «Как было здорово провести здесь отпуск, рисовать в свое удовольствие и не думать о Даймонде, который хотя и не проявляет открытой враждебности, но старается держать меня на расстоянии».
   Даймонд запрещал ей появляться на съемочной площадке. Сегодня утром она забежала туда, сделала несколько зарисовок Старфайер-воительницы и быстро ушла.
   Хотя она сама ее и выдумала. Вера, как и все остальные, словно забыла о существовании Джо-Бет и думала о ней только как о Старфайер.
   На сегодняшних рисунках глаза девушки были странными и свирепыми, Вера решительно захлопнула альбом. В голове мелькнула мысль, что для нее предпочтительнее рисовать красивых ребятишек.
   Сент сидел на складном металлическом стуле, вытянув ноги. Жара, обычная в это время дня, окутывала его, как мокрое одеяло. В кантине, как всегда, было пусто, если не считать Боррачо Пита, костлявой женщины, поставлявшей в Ла-Холла предметы индейского народного промысла, и присоединившегося сегодня к ним крестьянина, выращивающего марихуану, который приехал в город по делу.
   Через открытую за баром Томаса дверь Сент видел его родителей, храпящих в гамаке. Сеньор Очоа без рубашки, с поросшей густыми волосами грудью, сеньора разделась до нижнего белья, и ее пышные груди, вздымаясь, распирали корсаж на китовом усе, затканный розовато-лиловыми кружевами.
   Томас сразу принес ему банку пива и стаканчик текилы, хотя Сент его об этом не просил. Он залпом выпил текилу, чувствуя, что надо снять напряжение сегодняшнего утра.
   Арни был очень встревожен.
   — Происходит что-то странное, — сказал он после первого дубля. — Просто дикость какая-то. У меня такое впечатление, что она… — Он украдкой посмотрел на Старфайер, — что она не узнает меня.
   — Разбей эту сцену на две, — предложил Сент Даймонду. — Сними их отдельно.
   Но Даймонд даже слушать его не хотел. Он добивался реализма, и поэтому даже оружие было настоящим.
   Арни, несомненно, получит награду за эту роль, потому что все было настолько реалистично, что нарочно не придумаешь. Он не играл, он действительно боялся, особенно в конце, когда на его лице был написан настоящий ужас.
   — Никакой опасности нет, — уверял Даймонд. — Она тебя боится больше, чем ты ее. Старфайер не знает, кто ты и зачем здесь оказался, она угрожает тебе, но ни за что не выстрелит.
   У Сента тотчас мелькнула мысль: «Может, сегодня и не выстрелит, а что будет завтра?»
   — Возможно, Джи Би так вошла в роль Старфайер, что уже не понимает, что делает, — сказал он.
   Даймонд только отмахнулся:
   — Я ей приказал не стрелять, внимательно слежу за ней и в дальнейшем не спущу с нее глаз.
   В кантину незаметно прошмыгнул светловолосый юноша по имени Вильям и сел за один столик с торговцем марихуаной. Сент с интересом наблюдал за их сделкой.
   Уходя, Вильям помахал ему рукой:
   — Привет, мужик…
   Сент в ответ поднял руку. Он с иронией относился к тому, что новость о его заключении в тюрьму по подозрению в продаже наркотиков со скоростью света достигла деревни, об этом знали теперь все, включая съемочную группу. Этот факт и еще то, что он бегло говорил на местном диалекте, которому научился в тюрьме, сделали из него чуть ли не национального героя. Все стали его потенциальными друзьями и поклонниками.
   В то время как Сент раздумывал, где бы достать лодку, чтобы поехать в Пуэрто-Валларта и позвонить Дона-льду Уилеру, очертания гор за рекой скрылись за сплошной пеленой дождя. Сент пока еще ни разу и не позвонил ему.
   Он решил посоветоваться с Верой и узнать, что та обо всем этом думает. Ее головка хорошо работала, и девушка могла дать дельный совет. Господи, как хорошо, что есть Вера!
   Женщина, торгующая индейскими изделиями, ушла. И сразу же к нему направился Боррачо Пит.
   — Привет, мужик. Как поживаешь?
   Не ожидая приглашения, Боррачо уселся за столик Сента и придвинулся к нему вплотную. От него несло козлом, и Сент невольно отпрянул.
   — Хочешь хорошей травки?
   — Не сегодня, — ответил Сент.
   Американец кивнул головой в сторону человека с мачете:
   — Это Ройал Гутиеррес, что значит «королевский».
   — Догадываюсь.
   — Он выращивает лучшую в долине травку.
   — Я об этом слышал.
   — Въедливый, как клоп. Люди боятся его и обходят стороной. — Боррачо Пит многозначительно посмотрел на Сента и поскреб у себя под мышкой. — Хочешь я кое-что расскажу тебе? — Он посмотрел на пустой стакан Сента. — Не желаешь меня угостить?
   Сент вздохнул и взмахом руки подозвал к себе Томаса, который тотчас же налил в стакан Боррачо какую-то мутную жидкость из большой бутыли без наклейки.
   — Что это? — спросил Сент.
   — Кактусовая водка.
   Американец сделал большой глоток и лениво откинулся на стуле.
   — Крепкая, зараза, но к ней надо привыкнуть. Она дешевле пива, а с ног сшибает — будь здоров. Это настоящая огненная вода, мужик… Так вот, в тот раз Гутиеррес пил именно ее…
   И он пустился в длинный путаный рассказ, который, по его мнению, должен был компенсировать бесплатную выпивку.
   Ройал Гутиеррес, как обычно, пришел в город, чтобы продать свой товар.
   — Он сидел тогда на этом же месте, он всегда там садится, как будто оно принадлежит лично ему. Улавливаешь?
   А собака вошла и начала брехать…
   В кантину вошел один из звукооператоров. Он лег на стойку бара и вытащил из холодильника банку пива, бросив на прилавок какую-то мелочь. Сквозь бормотание Боррачо Пита Сент слышал, как в унисон храпели родители Томаса в своем гамаке. Звукооператор подсел к Гутиерресу и низко наклонился к нему. Они стали шептаться, Гутиеррес покачал головой, отказывая в чем-то собеседнику.
   — ..он отшвырнул ее ногой, а она продолжала тявкать.
   Тогда Ройал взял свое мачете р….
   Боррачо Пит впился взглядом в лицо Сента, желая узнать, какое впечатление произвел на него рассказ. Сент молчал.
   — Ты, наверное, думаешь, что он отсек ей голову? Ведь так думаешь?
   — Наверное, — неохотно согласился Сент.
   — Как бы не так. — Американец выразительно покачал головой и, растягивая слова для усиления впечатления, продолжал:
   — Нет, мужик, вовсе не голову, ноги! И выбросил их одну за другой в воду.
   До Сента не сразу дошел смысл сказанного. Он некоторое время молчал, потом спросил:
   — Это правда?
   Боррачо Пит даже обиделся.
   — Конечно, правда. Я сидел тогда вот на этом самом месте и видел все своими глазами.
   — Потрясающе.
   Звукооператор спрятал что-то в полиэтиленовый пакет, а Гутиеррес сунул что-то за пазуху. Почувствовав на себе взгляд Сента, он поднял голову и посмотрел ему прямо в лицо. Из-под полей потертой шляпы на Сента смотрели желтые, полные злобы глаза.
   Сент невольно вздрогнул и отвернулся.
   Боррачо Пит склонился к нему еще ниже и зашептал:
   — Он приходит в город раз в месяц, когда на небе полная луна. Люди говорят, что Ройал живет в развалинах. О нем ходят разные слухи. Одни говорят, что он оборотень, другие называют его сущим дьяволом, и все его боятся. Иногда люди поднимаются вверх по реке и назад уже не возвращаются. Говорят, что он к тому же каннибал… — Американец кивком головы показал на банку пива, стоявшую перед Сентом. — Может, я заслужил еще и пивка? — спросил Пит.
   Даймонд раскачался в гамаке и дотянулся до бутылочки с лосьоном для тела.
   А что, если бы он сказал: «Старфайер, перед тобой враг»?
   Вне всякого сомнения, она тотчас бы убила Арни. Довольный, Даймонд потер руки.
   Он повернул голову и посмотрел туда, где она в крохотном серебристом бикини стояла у окна, смотрела на дождь и ела банан. Ее красивая головка склонилась набок, как будто девушка все еще прислушивалась к шагам невидимого врага.
   Виктор наблюдал, как Джи Би доела банан и отбросила кожуру в кусты, где, как он знал, ее моментально растащат на мелкие кусочки термиты.
   Даймонд вылез из гамака и, пройдя через комнату, встал у нее за спиной. Он посмотрел на залив, где словно яркая надувная игрушка качалась на волнах «Десперадо».
   Скоро наступит время спускаться вниз. Они все соберутся, чтобы посмотреть отснятые кадры, где Старфайер целится в грудь Арни стрелой с металлическим наконечником.
   На лице Арни написан неподдельный ужас, который зафиксировали камеры с разных точек.
   Дождь внезапно прекратился, из-за серых туч выглянуло заходящее солнце, и омытая дождем долина засияла в его лучах.
   Из-за прибрежных скал появилась надувная резиновая лодка, бесшумно скользящая по воде. По гибким движениям взбирающегося на палубу человека Даймонд узнал Сента. Он обязательно должен поговорить с ним о будущем в самое ближайшее время.
   Старфайер сидела в темноте, прислушиваясь к звукам ночи. Сквозь жужжание и стрекот насекомых, кваканье лягушек и шуршание летучих мышей она различила приближающиеся шаги Даймонда, осторожно ступавшего по плитам дорожки, а вскоре увидела и его самого, освещавшего себе путь фонариком.
   За прошедший час она слышала и другие странные звуки, при приближении которых голоса всех лесных жителей моментально смолкали, словно почуяв грозящую им опасность.
   — Ты должна заснуть, — сказал Даймонд. — В четыре утра у тебя грим.
   Завтра на рассвете начнутся съемки в верховье реки на песчаной отмели, которую обтекает желто-зеленая вода, а вокруг растут гигантские папоротники, высокая трава и дикие ирисы. Чтобы придать местности большую достоверность доисторического периода, часть флоры выполнена из резины и пластика.
   Здесь Старфайер, одинокая, испуганная, обнаженная, впервые попадает на Землю.
   — Я не хочу сниматься голой, — сказала Джи Би. — Нельзя ли мне одеться?
   — Не смеши меня, — ответил с улыбкой Даймонд. — Ты летишь через всю Вселенную, как сгусток энергии, и не можешь материализоваться на Земле в одежде.
   — Тогда давай возьмем дублершу.
   — Ты прекрасно знаешь, что в случае со Старфайер это невозможно.
   И вот теперь он ей напоминает, что скоро утро.
   — Я не могу уснуть в такую жару.
   Даймонд пошел за дом, туда, где находилась ванная комната на открытом воздухе, девушка слышала шум воды.
   Вернувшись, он лег в постель и накинул москитную сетку.
   — Уж коли ты не спишь… — проворчал он, разворачивая ее поперек кровати и приподнимая ей ягодицы.
   — Здесь кто-то есть, — сказала она. — Кто-то следит за нами.
   — Здесь никого нет, — прошептал Даймонд. — Ни единой души. Давай, действуй.
   Было уже поздно.
   Арни сидел на пляже на складном стуле, сидел скособочившись, так как одна ножка глубоко завязла в песке.
   Еще несколько минут — и он уйдет в свой трейлер, включит музыку, кондиционер, потушит свет, хотя прекрасно знает, что не заснет до рассвета. Его до сих пор не покидал страх. Сегодня утром, на съемках, в его голове все время крутилась одна и та же мысль: «Она непременно меня убьет, и Даймонд об этом знаю».
   Арни зябко передернув плечами и посмотрел туда, где на жирной поверхности в воды, мягко покачивалась на волнах «Десперадо», на ее темные, словно пустые глазницы, иллюминаторы и подумал о том который из них принадлежит Сенту.
   Сент сейчас тоже лежат в темноте на своей узкой койке и, наверное, не спит. Арни стало грустно, как ему хотелось, чтобы рядом был хороший друг или просто человеческое существо, лишь бы не мутиться от одиночества.
   К нему приблизилась какая-то фигура и села на песок неподалеку от него. Это был один из деревенских мальчиков. Арни посмотрел на него и заметил, что парнишка внимательно его рассматривает. Арни видел его улыбку и белый блеск зубов в темноте. Он улыбнулся в ответ.
   Сейчас Арни хорошо вспомнил этого мальчика: тот был выше среднего роста, со светлыми, выгоревшими на солнце волосами. Он однажды предстал перед ним, держа в руках конверт и шариковую ручку с набалдашником в форме головы Микки Мауса, чтобы Арни, известная голливудская звезда, дал ему автограф. Он вспомнил его длинные гладкие ноги, запачканные песком.
   Арни снова подумал о коже мальчика, о бархатистости его щек, и ему нестерпимо захотелось ощутить ее под рукой.
   Арни осторожно спросил':
   — Как тебя зовут?
   Он пытался определить, сколько мальчику лет и нужно ли обращаться к нему как к взрослому человеку, или его можно называть на ты. Ведь если неверно обратиться, мальчик может и обидеться.
   — Рауль, — ответил парнишка.
   — Сколько тебе лет?
   — Четырнадцать…
   Внезапно у Арни возникло сильное желание схватить этого мальчика, прижать к груди, почувствовать его юное тело, биение сердца, его улыбку, испачканные песком ноги; выплакать ему все свои страхи и найти у него понимание и любовь, любовь человека, который не только восхищается им, но и хорошо его понимает, так как тоже одинок и жаждет участия… и потом, на песке, они могли бы…
   Арни решительно поднялся и с силой отбросил стул.
   — Спокойной ночи, — попрощался он сухо и решительным шагом направился к своему трейлеру, слыша за спиной вежливое: