Хейз Мэри-Роуз. Бумажная звезда

   — Я старею, и, как это ни странно, я тоже смертный. Я стал бесплодным, и у меня никогда не будет детей.
   Со своего места на носу лодки Даймонд посмотрел на Сента. В темноте его глаза напоминали две черные дыры, а голос, когда он говорил, оставался спокойным и ровным, как если бы речь шла о предстоящей работе.
   — Сейчас я подхожу к главному, Сент. Ты мой единственный ребенок и должен стать отцом моих детей.
   Лодку несло на скалы, и Сент автоматически взял весла из уключин и отогнал «Зодиак» в открытое море. Он никогда не спрашивал Даймонда об отцовстве, а тот до сегодняшнего дня не заводил об этом разговора.
   — Ты действительно думаешь, что я твой сын? — спросил Сент.
   — Зачем бы мне тогда понадобилось освобождать тебя из Санта-Паулы? — с раздражением спросил Даймонд. — И зачем мне тогда было заботиться о твоей карьере? Конечно, ты мой сын.
   Сент со стороны услышал свой равнодушный голос:
   — Тебе об этом сказала мать?
   — Она сказала мне, что скорее всего отцовство принадлежит мне, и, учитывая ряд обстоятельств, я ей верю. А сейчас послушай меня внимательно. — Голос Даймонда вновь стал холодным, размеренным:
   — Я хочу, чтобы ты стал отцом моего сына. После этого я завладею «Омегой». Это не займет много времени, потому что уже сейчас студия фактически принадлежит мне. Циммерман и его окружение стали историей. А теперь представь себе, что мы вместе можем сделать, я и ты. Мы заработаем все деньги на свете, отберем самых талантливых, самых лучших актеров, будем выпускать товар высшего качества, и все это будет принадлежать мне, а со временем и тебе, а потом твоему сыну, моему внуку. Я предлагаю тебе весь мир на тарелочке, а с ним и бессмертие.
   «Господи!» — мысленно воскликнул Сент, ощущая нереальность происходящего.
   — Я не уверен, что сумею справиться с такой властью, — сказал он, воспользовавшись молчанием Даймонда. — И потом, в мои ближайшие планы женитьба совсем не входит.
   — Это к делу не относится. К тому же она уже будет замужем.
   — Кто она? — спросил Сент затаив дыхание.
   — Моя новая Вэнджи. Да, Сент, я снова повстречал ее.
   Я же говорил тебе, что часто ошибался в своих прогнозах.
   Лодку покачивало на волнах, они с тихим шуршанием бились о борт, а Сент сидел и слушал и не мог поверить своим ушам.
   — Ты и она родите мне ребенка, в глазах всего мира я буду его отцом. Никто никогда ничего не узнает.
   — Ты хочешь сказать…
   — Старфайер и я поженимся сразу, как только вернемся в Соединенные Штаты. А твоя задача поскорее сделать ей ребенка.
   На следующее утро Старфайер снова заболела. Даймонд со страхом смотрел на ее искаженное лицо.
   Он заявил доктору Шиффрину, что в лаборатории сделали не правильные анализы, что они упустили что-то самое главное.
   — Мне нужно мнение другого специалиста, — сказал он, — такого, кто хорошо знает свое дело. Происходит что-то странное.
   Вечером того же дня на самолете студии «Омега» прилетел доктор Ринальдо Суарес из Калифорнийского медицинского центра, расположенного в Сан-Франциско. Доктор был всемирно известным специалистом в области тропических болезней, особенно тех, которые присущи западной Мексике, где он родился.
   Он был невысокого роста, хрупкого телосложения и выглядел слишком молодо для такого известного врача. Старфайер с надеждой посмотрела на него.
   — Не забывайте, что я инопланетянка, — сказала она. — Мой организм еще не выработал иммунитета против болезней землян.
   — Сейчас мы разберемся, не так ли? — Доктор Суарес склонился над кроватью, вглядываясь в изможденное лицо, которое было белее подушки. — Мне надо осмотреть ее, — обратился он к Даймонду. — Прошу вас оставить нас наедине.
   Когда Даймонд с явной неохотой вышел из палаты, доктор стал задавать Старфайер привычные в таких случаях вопросы относительно ее здоровья, на которые она отвечала с заметным раздражением. Он посмотрел ее глаза, уши и горло, прощупал груди, постучал по спине и прослушал легкие, измерил давление и, наконец, подстелив ей простынку, прощупал брюшную полость и область таза.
   Проделав все необходимое, он взял стул, подсел к кровати и взял ее руку в свою.
   — Мы сделаем дополнительные анализы, — сказал он, — но я уверен, что все они будут отрицательными.
   Старфайер согласно кивнула.
   — Все за исключением одного, — продолжал доктор Суарес. — Люди иногда бывают настолько глупы, что за деревьями не видят леса. Ответ лежит на поверхности, а они просмотрели его.
   — Какой ответ? — удивилась Старфайер.
   — Вы молоды, красивы, и у вас есть мужчина, который в вас влюблен.
   — Какое это имеет отношение к моей болезни?
   — Самое прямое, у вас нет ничего страшного. Налицо все признаки беременности, а она, как вам известно, не болезнь. — Доктор выпустил ее руку и поднялся. — Примите мои поздравления, дорогая. Я рекомендую вам отдых, хорошее питание и поскорее вернуться домой. А пока лежите в этом трейлере. Ребенок гораздо важнее всех фильмов на земле, вместе взятых.
   Она быстро села в кровати и с удивлением посмотрела на доктора.
   — Беременна? Но это невозможно. Старфайер не может быть беременной.
   — Почему нет?
   — Потому что я… Боже мой, — сказала уже Джи Би. — Я никогда не думала… Пожалуйста, доктор Суарес, задержитесь на минуту.
   Доктор остановился в дверях.
   — Могу я попросить вас об одном одолжении? Пожалуйста, не говорите ничего Даймонду.
   Доктор понимающе кивнул:
   — Конечно, обещаю. Я отлично понимаю, что вы сами хотите преподнести ему эту радостную новость.
   Доктор ушел, а Джи Би, глядя ему вслед, думала: «Да, для него это будет большим сюрпризом».

Глава 26

   Вера вытирала пот со лба и желала только одного: чтобы Сент ехал быстрее. Воздух был неподвижен, небо ослепительно ярким, и море далеко на западе сливалось с ним в одну мерцающую линию. Ехать обратно в моторной лодке из «Хойя эскондиды» было гораздо приятнее, так как чувствовалось хоть какое-то дуновение ветерка, но когда лодка останавливалась, жара наваливалась на нее, словно девушка сидела у раскаленной печки.
   Время близилось к полудню. Пляж, хижины и джунгли дрожали, как мираж, но Сент, казалось, ничего не замечал или на него совсем не действовала жара. Он медленно греб вдоль мелководья с прибитым к нему мусором и не видел, что рядом с ним Вера просто умирает от жары.
   — У него мания величия: его династия должна править Голливудом, как королевская. Он решил, что я вполне могу подменить его. Виктор, видите ли, не может иметь детей и считает, что именно я должен сделать Джи Би ребенка и обеспечить его наследником. — Сент с яростью отшвырнул в сторону плавающую на воде пластиковую чашку. — Я, понимаешь ли, его сын, так что с преемственностью все будет в полном порядке. Он долго распространялся о том, как все расчудесно сложится, что у нас будет все: власть, положение, слава, и все это говорилось таким само собой разумеющимся тоном, как будто это обычные вещи.
   — Ну и что ты ответил? — спросила Вера, стараясь казаться спокойной.
   — А как ты думаешь, что я мог ответить? Конечно, отказался, но его это мало волнует. Даймонд считает, что я обязан так сделать.
   — А как же Джи Би? Я уверена, что она никогда…
   — Он сказал, что еще не говорил с ней, но у него нет никаких сомнений на ее счет. Все это делается в наших общих интересах.
   — Боже! Ну и что же дальше?
   — Затем мы вернулись назад. Я высадил его у причала, и Виктор сказал напоследок, что у меня нет выбора, так как от моего решения зависит судьба многих людей. Я был для него пробным камнем. Сейчас по крайней мере ничего не надо делать… Вот вернемся в Нью-Йорк, и они поженятся, а что будет потом? Господи, Вера! — Сент засунул в карманы шорт сжатые в кулаки руки и с ненавистью посмотрел туда, где на высоких, отливающих нефтью волнах покачивалась «Десперадо». — Он считает, что я должен оплодотворить ее, как жеребец кобылу. Это какое-то сумасшествие.
   — Это больше, чем сумасшествие, — ответила Вера. — Это чистейшей воды безумие, это возмутительно и в то же время смешно. А что он имел в виду, говоря о судьбах других людей?
   — Не знаю.
   — Мне это совсем не нравится. Он как будто угрожает тебе или, может… кому-то еще.
   Они дошли до сгоревшего ресторана. Их ноги ступали по горячему песку, поднимая в воздух пыль и пепел.
   — У меня какое-то нехорошее чувство в отношении него, — начал медленно Сент. — Он напоминает мне огромного паука с восемью глазами, который спрятался в темноте и поджидает очередную жертву. А когда я думаю о Флетчер…
   Сент повернул обратно к деревне. Его босые ноги, казалось, не чувствовали обжигающего действия песка.
   — Я все время думаю о Флетчер. — Сент перевел дыхание. — Я бы мог послать Даймонда ко всем чертям, сказать ему, что ничего подобного никогда не сделаю, но я боюсь его, Вера. Боюсь не за себя, а за Джи Би. Иногда думаю:
   «Господи, он же мой отец, и я стольким ему обязан!» Даймонд все для меня сделал. Я уважаю его талант, его ум, и иногда мне бывает его жалко. Просто не знаю, что делать.
   Послушай, Вера… — Сент нетерпеливо провел рукой по лицу, как бы отгоняя дурные мысли. — Ты знаешь, мне совсем не хочется быть его сыном.
   Ноги Веры горели, кофта прилипла к спине, перед глазами плыли черные крути. Одним рывком девушка догнала Сента, схватила его за локоть и потащила в воду. Вода пенилась и кружилась вокруг лодыжек.
   — А Даймонд абсолютно уверен, что ты его сын? — спросила она.
   — Он говорит, что все проверил еще после того, как впервые поговорил с Арии. К тому же Виктор сам звонил Спринг.
   — А что, если Спринг снова врет? Если это так, то все его разговоры о создании династии просто не имеют смысла.
   — По словам Даймонда, только он может быть моим отцом, и я ему верю. Моя мать слов на ветер не бросает.
   Она делает все только с большой выгодой для себя.
   — Но, может, на этот раз у нее и была какая-то выгода. Возможно, был кто-то еще, о ком никто не знает, даже Даймонд.
   — Неужели ты думаешь, что она мне скажет?
   — Естественно, не скажет, если ты не спросишь, — разумно заметила Вера.
   Тем же голосом, каким он произносил свою излюбленную фразу «есть желающие поиграть в теннис», Арни спросил:
   — Это место свободно?
   Арни сел, налил пива в запотевший стакан и выжал туда сок лимона.
   — Я хочу поговорить с тобой, Сент, — сказал он. — Вера говорила… — Голос Арни звучал ужасно виновато. — Вера говорила, что ты не будешь возражать.
   Сент издал звук, похожий на одобрение.
   — Она правильно говорила, — сказал он, видя нерешительность Арни.
   Арни вздохнул и понуро опустил плечи.
   — Вчера вечером мы ездили в «Эскондиду». Знаешь это место?
   Сент кивнул.
   — Мне надо было уехать отсюда. Я не мог здесь, больше оставаться ни на минуту.
   — Мне знакомо это чувство.
   — Сомневаюсь, — ответил Арни. Его пальцы, сжимавшие стакан, побелели. Арни выглядел совсем растерянным. — Откуда ты можешь знать, что я чувствую?
   — Прости. — Сент с трудом оторвался от мыслей о Даймонде, Спринг и Джи Би. — Я не хотел тебя обидеть.
   — Я привык всегда во всем советоваться с тобой.
   — Ты можешь это сделать и сейчас.
   — Правда могу?
   — Прекрати, Арни, конечно, можешь. Если тебя все еще беспокоит та ночь в Тахо, то напрасно.
   — Просто не знаю, что и сказать.
   — Ты что, перестал доверять мне? Тогда о чем разговор?
   — Прости.
   — Прощаю. Как говорится: доверяй, но проверяй. А сейчас шутки в сторону. Допивай пиво и выкладывай, что там у тебя.
   Арни положил ладони тыльной стороной на стол и принялся внимательно рассматривать свои пальцы. Немного выждав, он решительно начал:
   — Эту ночь мы с Верой провели в одной постели. Я надеялся, что Вера — та самая женщина, с которой я смогу понять, что такое любовь. Она красивая и очень мне нравится. Вот черт, я ведь люблю ее. Но у меня ничего не подучилось и не получится, если я не представлю…
   — Что она — это кто-то другой?
   — Да. Мне сейчас так плохо, Сент. Я чувствую себя предателем по отношению к ней, все вышло так отвратительно, так ужасно, что я сейчас чувствую себя еще хуже оттого, что она с таким пониманием отнеслась ко мне.
   — Да, — согласился Сент. — Это она умеет.
   — Я врал ей, врал себе. — Голос Арни срывался. — Вся моя жизнь — сплошная ложь, мне с каждым днем все труднее притворяться и разыгрывать из себя того, кем я не являюсь на самом деле.
   — Значит, тебе нужно принять решение, не так ли?
   — Тебе легко говорить, а я…
   — Привет, парни!
   Они разом повернули головы. Около их столика остановился Томас с торжественной улыбкой на лице.
   — Посмотри, Санто. Иносенсио взял это напрокат в Пуэрто-Валларта. — Мальчик повертел под носом у Сента видеокассетой в красочной пластмассовой упаковке. Его лицо горело от возбуждения. — Это Майкл Джексон, триллер…
   — Успокойся, — сказал Сент. — Можно подумать, что у тебя есть телевизор.
   — И видеоприставка, — добавил Арни.
   Томас вытащил стул и плюхнулся на него.
   — Сент, сделай мне одолжение.
   Он объяснил, какое одолжение должен сделать Сент, на таком быстром испанском языке, что Арни его речь показалась бессвязной. Фильм нужно показать в конце недели, в субботу, когда в кантине проводится дискотека. Томас был хорошо осведомлен о телевизионном оборудовании, размещенном в трейлерах. Он видел его собственными глазами и хотел, чтобы кто-нибудь из техников установил в кантине проекционный аппарат. Томас объяснил, что им для этого еще потребуется электропроводка.
   — У нас никогда ничего подобного не было, — продолжал Томас. — Это лучше всякого видео. Вы сами представить не можете, парни: на стене самое настоящее большое кино. — Томас, как крылья, раскинул руки, чтобы показать, каким большим оно будет. — И два парня сражаются в церкви на лошадях.
   Если бы все желания исполнялись так просто, а все проблемы решались так легко!
   — Конечно, — согласился Сент. — Нет ничего проще. Я думаю, они протянут сюда кабель и передвинут киноустановку, я прослежу за этим, — Ну, мужики! — закричал Томас, отшвыривая стул. — С кинопроектором и Майклом Джексоном я вам устрою такой вечер, что закачаетесь.
   Томас перепрыгнул через стойку бара и стал с возбуждением пересказывать все своему брату Иносенсио.
   — О чем речь? — спросил Арни. — Я с самого начала потерял нить разговора.
   Сент объяснил.
   — Прощальный вечер, — сказал Арни, смущенно улыбаясь, — да еще с Майклом Джексоном. Нам всем казалось, что мы никогда не уедем отсюда, и вот все кончено. А мне придется начинать все сначала.
   — Я уже сказал, Арни, тебе решать.
   — Я это знаю.
   — Если тебе трудно оставаться Арнольдом Блейзером, тогда ты должен покончить с этим раз и навсегда.
   — Я не могу.
   — Уверен, что можешь. — Мысленно Сент представил себе одинокого толстого мальчика, который мужественно выдерживал все издевательства своих одноклассников, и добавил:
   — У тебя есть сила воли.
   — Тогда это было легко, — ответил Арни. — Я просто изменил свою внешность, и все пошло как по маслу.
   — Я говорю о школьных годах, когда ты еще не изменял внешность.
   Арни тупо уставился на грязную столешницу.
   — Могу себе представить, что со мной будет, — сказал он. — С моей карьерой сразу будет покончено. Все пойдет псу под хвост.
   — А ты не представляй, — посоветовал Сент. — Просто скажи им все, как есть, и пусть сами решают, оставлять тебя или нет. Неужели твоя интуиция не подсказывает тебе, что лучше вообще отказаться от карьеры?
   Арни закрыл глаза.
   — Ты можешь себе представить, что тогда будет? На меня выльют столько грязи. Представляю, какими заголовками запестрят газеты. Сколько будет разных сплетен, люди возненавидят меня.
   — Возможно, некоторые и возненавидят, но пройдет немного времени, и все успокоятся. А подумай о людях, которые восхищаются тобой, но у них кишка тонка сделать то, что сделаешь ты.
   — Это сразит его наповал.
   — Кого?
   — Даймонда. Я задействован у него на три года. По два фильма в год.
   — Сбеги. Ты потеряешь только деньги, но зато спасешь свою душу.
   — Я не могу этого сделать, я ему многим обязан.
   — Чем именно?
   — Всем. Тем, что он выслушал меня, что заинтересовался проектом «Старфайер». И потом, мне кажется, он прекрасно знает, что у меня нет девушки, и старается защитить меня от прессы, подбрасывая им маленькие истории о моих «похождениях». Ему бы, конечно, не следовало этого делать.
   — Он защищает свои капиталовложения, а не тебя.
   — Как-то Виктор спросил меня, нет ли у меня чего-то такого, что я скрываю от него, что со временем может выплыть наружу и доставить всем большие неприятности. Он ненавидит сюрпризы. «Скажи мне лучше сейчас, — предложил он, — и мы все уладим». Но я сказал, что ничего от него не скрыл, что выложил все как на духу. Тогда я действительно говорил чистую правду. — На лице Арни было написано отчаяние. — А сейчас «Омега» собирается продать лицензию на выпуск куклы Арни, которую начнут продавать вместе с куклой Старфайер. Ты можешь это себе представить? Кукла Арни-гей? «Омега» и лично Даймонд должны заработать на этом большие деньги.
   — Это их проблемы.
   — Тебе легко так говорить, ты можешь противостоять ему, а я нет.
   — Ты тоже делал это прекрасно, когда преследовал его с проектом «Старфайер».
   — Да, — согласился Арни, — но тогда я просил не за себя.
   Сент поставил лодку на якорь и, взяв такси, отправился в гостиницу аэропорта, интуитивно он каждый раз звонил из разных гостиниц. Так, на всякий случай.
   Потребовалось много времени и денег, прежде чем он дозвонился до Спринг Кентфилд. Сект уже подумывал о том, чтобы послать все к черту, когда трубку наконец сняли. Когда он услышал ее голос, немного раздраженный, перекрываемый звоном бокалов, приглушенным смехом и музыкой, то сразу без обиняков спросил:
   — Мама, зачем ты сказала Виктору Даймонду, что я его сын? Ты же прекрасно знаешь, что это не правда.
   Он услышал ее прерывистое дыхание, полное возмущения и негодования:
   — Слоун, что за смешную игру ты затеял?
   — Это не игра, мама. Зачем ты соврала ему?
   — У меня нет возможности говорить с тобой сейчас. У меня обедают очень важные люди.
   — Мне все равно, с кем ты обедаешь, будь то Стивен Спилберг, Джордж Лукас или Френсис Форд Коппола. Послушай меня, если ты сейчас повесишь трубку, то горько пожалеешь об этом.
   Снова возмущенное пыхтение.
   — Я не боюсь твоих угроз, Слоун. Даю тебе на разговор пять минут. Подожди, пока я возьму другую трубку.
   До Сента доносились отрывки разговоров, взрывы смеха, музыка. Наконец мать взяла другую трубку, наверное, в столовой, а может, где-то еще, и все сразу стихло.
   — Ну что? — спросил он. — Теперь мы можем поговорить?
   — Надеюсь, ты не забыл, что, если бы не я, ты все еще сидел бы в тюрьме? — произнесла Спринг тоном холодным, как воздух Арктики. — Ты должен быть мне благодарен, а не обвинять мать во лжи. Уж поверь мне, только Даймонд мог вытащить тебя из дерьма, в которое ты угодил по собственной глупости.
   — Мне непонятно только, почему ты так долго выжидала?
   — Я не понимаю тебя, Слоун.
   — Ты все прекрасно понимаешь. Я пробыл в Санта-Пауле почти два года, прежде чем ты посоветовала Арни обратиться к Даймонду и сослаться на тебя. Если ты знала, что он мой отец и такой всемогущий, почему же сразу не обратилась к нему?
   — Я не хотела просить его, пока не будут исчерпаны все возможности.
   — Ты не обратилась к нему, потому что поначалу тебе это даже в голову не пришло.
   — Слоун, это не правда. Я ждала подходящего момента.
   — Нет, это не так. Ты не думала о нем, потому что он не мой отец, но потом, возможно, ты решила, а почему бы не попробовать. Ты знаешь Даймонда достаточно хорошо, знаешь, что тот всегда хотел иметь сына, и решила подсунуть ему готового, правда, сидевшего в Санта-Пауле.
   — Ну а если и так? Я сделала только то, что на моем месте сделала бы любая мать. Я за тебя очень переживала и готова была пойти на все.
   — Все это прекрасно, мама, но я не верю тебе. Я тебя хорошо знаю. Главное для тебя — твоя карьера, которая пошла на убыль, и ты решила поправить ее с помощью Даймонда, дав ему то, что он так сильно желает.
   — Слоун, твои инсинуации просто отвратительны.
   — Послушай меня, мама. Взамен ты от него ничего не получишь. У него свои планы на будущее, и там тебе нет места.
   — Это просто смешно…
   — Неужели ты не понимаешь, что он сумасшедший? У него мания величия. И потом, сейчас он нашел себе новую Вэнджи.
   На другом конце провода долго молчали.
   — Слоун, повтори, что ты сказал, — раздался задыхающийся голос матери.
   — Он считает Джи Би своим творением, как это было в случае с Вэнджи.
   — О Господи! — Голос Спринг сорвался. — Это должна была быть я, — хрипло прошептала она. — Какой мерзавец!
   Ведь это должна была быть я.
   — Что ты хочешь этим сказать, мама?
   — Это должна была быть я, я, я… Если бы я только осталась с ним тогда…
   — Но ты же не осталась, ты продалась другому. По крайней мере так он утверждает.
   — Господи, Слоун, это не правда. Он встретил Вэнджи, и все было кончено для меня.
   — Ты ему сказала о своей беременности?
   — Конечно.
   — И что он сделал?
   — Виктор дал мне деньги на аборт.
   — Я счастлив, что остался жить, — скептически заметил Сент. — Оба отца хотели меня убить.
   — Слоун, сейчас не время для шуток.
   — Это не шутка, мама. — Сент вздохнул. — Значит, когда я был в тюрьме, ты сказала ему, что не сделала аборта.
   — Да.
   — И он сразу поверил, что я его сын?
   — Виктор знал, что у меня больше никого не было. Если бы тогда он думал иначе, то не откупился от меня такими большими деньгами.
   — Разве ты не знаешь, что сейчас по анализу крови можно установить отцовство? Если хочешь, я это сделаю.
   Спринг молчала.
   — Значит, у тебя был еще кто-то, мама? Не стесняйся, расскажи мне.
   — Нет, ради Бога, нет. Если он узнает…
   — Это нужно знать только мне, мама. Я обещаю, что никогда не расскажу Виктору Даймонду, что у тебя был еще любовник.
   — Ну хорошо. — Спринг тяжело вздохнула. — Только боюсь, что тебе не понравится то, что ты услышишь.
   — Позволь мне самому решать.
   — Как хочешь… — Спринг перешла на шепот:
   — По правде говоря, Виктор Даймонд просто не мог быть твоим отцом, на это есть причины, чисто физические. Я не хочу сейчас вдаваться в детали. В то время я работала как проклятая. Ты даже не можешь себе представить, что мне приходилось делать. У меня не было ни минуты свободного времени… и все же это случилось. Я сказала Даймонду, что беременна от него, и он поверил. Ему хотелось быть полноценным мужчиной, и Виктор поверил мне. Ему так хотелось иметь ребенка.
   — Скажи, кто мой отец.
   — Я никогда никому этого не рассказывала. Никто ничего не знает. Твоим отцом стал шофер со студии «Парамаунт». Впервые в своей жизни я допустила такую оплошность.
   Я никогда не ложилась в постель с мужчиной исключительно ради секса. — По голосу Спринг чувствовалось, что она до сих пор не понимает, как такое могло произойти. — Он был шофером высшего класса, говорили, будто он водит машину как дьявол. Возможно. Я этого не видела. Я никогда не встречалась с подобными людьми, вся эта грязь не для меня. Он был мексиканцем из Тихуаны, с глазами такими же проницательными, как и у тебя. Вот почему я всегда старалась быть от тебя подальше. С тобой у меня связаны самые унизительные воспоминания.
   Сент стоически перенес это обвинение.
   — Но как тебе удалось скрыть все это, особенно от Даймонда?
   — Нас никто и никогда не видел вместе. Мы не бывали на людях и никогда не заговаривали друг с другом. Мы вообще почти не разговаривали.
   — Тогда где же…
   — Он приходил в мой трейлер между съемками. Все было очень странно: пять минут здесь, две минуты там. Мы занимались любовью на долу, на столе… Господи… это было отвратительно…
   — Где он сейчас?
   — Он мертв. Убит во время какой-то глупой разборки с пальбой и погоней. Я тогда обрадовалась этому, надеясь, что Даймонд так ничего и не узнает. — Спринг горько рассмеялась. — Но к тому времени он уже встретил Вэнджи, и ему стали не нужны ни я, ни мой ребенок. Сейчас, конечно, ты ему очень нужен. И я подумала, что, может, он наконец даст мне то, чего когда-то лишил.
   — Не рассчитывай на это, мама, — сказал Сент с нежностью в голосе. — Ты опоздала. Сейчас у него есть все, чего он когда-либо хотел, твоя карта бита.
   В семь часов вечера, проследив, как Даймонд поднялся на борт «Десперадо» и скрылся внизу, Сент и Вера незаметно проникли в трейлер Джи Би. Та полулежала на кровати и пила холодную содовую воду. Лицо ее оставалось бледным, но выглядела она гораздо лучше.
   — Как ты себя чувствуешь? — спросила Вера.
   — Прекрасно. Я уже сказала Даймонду, что завтра могу приступить к работе. Мне осталась всего одна сцена.
   — Мы хотели поговорить с тобой, — сказал Сент, — но нам это раньше никак не удавалось, он все время рядом с тобой.
   — Он сказал тебе… — начала Вера. — Он говорил о том, что…
   Джи Би спокойно кивнула:
   — Конечно. Мы с ним поженимся, как только вернемся в Калифорнию, а потом Сент сделает мне ребенка.
   — И ты можешь рассуждать об этом так спокойно! — возмутилась Вера. — Джи Би, да он же сумасшедший.
   Возмущению Веры не было предела. Сейчас все происходящее предстало перед ней в новом свете. Сенту приказали сделать Джи Би ребенка, и тот побоится отказаться.