Хиггинс Джек. Эпицентр бури

   Помощник проводил Фергюсона из кабинета.
   Получив хорошие новости для Диллона, Таня решила, что бесполезно идти к нему в гостиницу раньше двух, и направилась домой. Когда она доставала ключ из сумочки, улицу перешел Гордон Браун.
   – Я надеялся, что смогу застать тебя, – сказал он.
   – Господи! Гордон, ты сошел с ума!
   – А что делать, если появляется что-то важное, о чем ты должна знать? Нельзя ждать, когда ты со мной свяжешься. Может быть слишком поздно. Так что я лучше войду, хорошо?
   – Нет. Я должна быть в посольстве через тридцать минут. Мы выпьем по рюмочке, и все.
   Она повернулась и пошла к трактирчику на углу, не дав ему сказать больше ни слова. Они устроились в углу в небольшой кабинке. До них доносился неясный гул голосов посетителей. Браун заказал пиво, а Таня – водку с тоником.
   – Что ты достал для меня? – спросила она.
   – Я мог бы задать тебе тот же самый вопрос… Таня резко встала, но он взял ее за руку:
   – Извини, не уходи, пожалуйста.
   – Тогда не будь идиотом! – Она села. – Давай выкладывай.
   – Фергюсон утром встречался с премьер-министром. Вернулся к себе в кабинет в половине первого, я еще был на работе. Он продиктовал сообщение Алисе Джонсон, одной из доверенных машинисток, которые работают со мной. Это было сообщение для досье.
   – Ты достал копию?
   – Нет, но я проделал то же, что и в прошлый раз. Взял его, чтобы отнести к нему в кабинет, и по дороге прочитал. Капитан Таннер осталась в Париже с Броснаном на похороны какой-то француженки.
   – Анн-Мари Оден? – уточнила она.
   – Они прилетают сегодня. Броснан обещал полное сотрудничество. Все отделения спецслужб извещены о Диллоне. По указанию премьер-министра, не будет никаких сообщений в газетах. У меня сложилось впечатление, что он велел Фергюсону продолжать заниматься этим делом.
   – Хорошо, – сказала Таня. – Очень хорошо, тебе надо следить за этим, Гордон. Но я должна идти. – Она стала подниматься, но он схватил ее за запястье:
   – Я видел тебя вчера вечером… около одиннадцати. Ты возвращалась к себе с каким-то мужчиной.
   – Ты следил за моей квартирой?
   – Я часто это делаю по пути домой.
   Она пылала от гнева, пытаясь сдержаться.
   – Если ты говоришь правду, то знаешь, что этот человек – мой коллега из посольства и он не заходил ко мне, а просто проводил. А теперь пусти меня, Гордон.
   Она высвободила руку и ушла, а Гордон, совершенно расстроенный, прошел в бар и заказал еще пива.
   Когда Таня постучала в дверь комнаты Диллона, он открыл почти сразу. Она быстро вошла.
   – Вы выглядите очень довольной, – сказал он.
   – У меня есть на это основания. Диллон закурил сигарету.
   – Ну расскажите.
   – Во-первых, я разговаривала со своим «кротом» из Группы Четыре. Фергюсон только что виделся с премьер-министром. Они считают, что вы здесь. Извещены все спецслужбы. Броснан и капитан Таннер летят из Парижа. Броснан согласился на сотрудничество.
   – А Фергюсон?
   – Премьер-министр сказал, чтобы в печати ничего не было. Велел ему принять все меры, чтобы достать вас.
   – Приятно, когда в тебе нуждаются.
   – Во-вторых, – она открыла сумочку и достала книжечку, похожую на паспорт. – Права на управление самолетом, выданные департаментом гражданской авиации на имя Питера Хилтона.
   – Это здорово, – сказал Диллон и взял у нее права.
   – Да. Мастер сделал все по высшему разряду. Я передала ему все ваши требования. Он сказал, что это будут коммерческие права. Очевидно, вы имеете право быть инструктором.
   Диллон проверил фотографию и внимательно посмотрел все страницы.
   – Прекрасно. Лучше и быть не могло.
   – И это еще не все, – продолжила Таня. – Вы хотели знать, где находится Даниель Морис Фахи?
   – Вы нашли его?
   – Да, но он живет не в Лондоне. Я принесла дорожную карту. – Она развернула се. – У него ферма вот здесь, в местечке под названием Кадж-Энд, в Сассексе. Это в двадцати пяти—тридцати милях от Лондона. Вы едете по дороге через Доркинг до Хоршама, потом прямо на природу.
   – Откуда вам все это известно?
   – Оперативному сотруднику, которому я дала поручение, удалось напасть на его след вчера после обеда. Но он долго осматривал место, сидел в трактире в ближайшей деревне, чтобы расспросить жителей, и задержался. Он попал в Лондон только после полуночи. Так что я получила сведения лишь сегодня утром.
   – Ну и что?
   – Он рассказал, что ферма стоит в стороне от дороги, рядом речка Арун. Местность болотистая. Деревня называется Доксли. Ферма расположена в миле на юг от нее. Там есть указатель с названием.
   – Ваш сотрудник просто молодец.
   – Он еще молодой и хочет продемонстрировать усердие. Он узнал из разговоров в трактире, что у Фахи несколько овец, он чинит сельскохозяйственные машины.
   Диллон утвердительно кивнул.
   – Это разумно.
   – Есть одна деталь, довольно неожиданная. С ним живет девушка, кажется, его внучатая племянница. Мой человек видел ее.
   – И что он сказал?
   – Что она заходила в трактир за пивом. Ей около двадцати, ее имя Анжела, Анжела Фахи. По его словам, она выглядит как крестьянка.
   – Превосходно. – Он поднялся и потянулся за своим пиджаком. – Я должен поехать туда немедленно. У вас есть машина?
   – Есть, но только малолитражка. Легче парковаться в Лондоне.
   – Это неважно. Вы сказали, до фермы не больше тридцати миль. Могу я взять ее?
   – Конечно. Она в гараже, в конце улицы. Я покажу вам.
   Он надел плащ, открыл портфель, достал вальтер, вставил обойму и положил пистолет в левый карман. Глушитель он положил в правый.
   – На всякий случай, – сказал он, и они вышли. Машина оказалась хорошего качества – «мини-купер»
   черного цвета с золотой отделкой.
   – Прекрасно, – сказал Диллон. – Я поехал. Он сел за руль, и Таня спросила:
   – Почему так важен этот Фахи?
   – Он механик, мастер на все руки, гениальный мастер по изготовлению бомб, уже несколько лет назад залег на дно. Он помогал мне, когда я работал здесь в восемьдесят первом, хорошо помогал. К тому же он двоюродный брат моего отца. Я знаю его с детства. Между прочим, вы ничего не сказали мне о деньгах.
   – Я должна получить их сегодня вечером, в шесть часов. Все очень таинственно! «Мерседес» остановится на углу Бранкастер-стрит и Таун-Драйв. Это недалеко отсюда. Я должна сказать: «Холодно, даже для этого времени года», – и водитель передаст мне портфель.
   – Господи помилуй! Он, должно быть, слишком часто смотрит телевизор, – сказал Диллон и со словами: «Я свяжусь с вами» – отъехал.
   С Даунинг-стрит Фергюсон отправился в свой кабинет в министерстве обороны, чтобы дополнить новыми данными свое досье по Диллону и расчистить свой стол от поступивших бумаг. Как правило, Фергюсон предпочитал работать дома. Поэтому он вернулся на площадь Кавендиш, сказал Киму, чтобы тот приготовил ему яичницу с беконом, и стал просматривать «Таймс». В это время раздался звонок в дверь, и Ким впустил Мэри Таннер и Броснана.
   – Мой дорогой Мартин! – Фергюсон встал и пожал ему руку. – Итак, мы снова вместе.
   – Кажется, так, – ответил Броснан.
   – Как похороны? – поинтересовался Фергюсон.
   – Похороны как похороны, – резко сказал Броснан и | закурил сигарету. – Как дела? Что происходит?
   – Я снова был у премьер-министра. Не должно быть никаких сообщений в прессе.
   – Тут я с ним согласен. Это бесполезно.
   – Были поставлены в известность все соответствующие спецслужбы, включая, конечно, Специальное отделение. Они сделают все, что в их силах.
   – Я на это не очень рассчитываю, – отмахнулся Броснан.
   – Кстати, – вступила в разговор Мэри. – Мы знаем, что он угрожал премьер-министру, но понятия не имеем, что конкретно он намерен сделать и когда. Мы должны быть готовы к тому, что он может что-то предпринять даже сегодня вечером.
   Броснан покачал головой:
   – Нет, я думаю, что сегодня ничего не произойдет. 3 Такие вещи требуют времени. Я знаю.
   – С чего вы собираетесь начать? – спросил Фергюсон.
   – С моего старого приятеля Харри Флада. Когда Диллон был здесь в восемьдесят первом, он, вероятно, использовал свои связи в уголовном мире, чтобы добыть все необходимое. Харри, может быть, удастся раскопать что-нибудь.
   – А если нет?
   – Тогда я позаимствую ваш «леар», слетаю в Дублин и поговорю с Лиамом Девлином.
   – А… да… – произнес Фергюсон. – На кого из них больше надежды?
   – Когда Диллон отправился в Лондон в тысяча девятьсот восемьдесят первом, он сделал это по чьему-то приказу. Если Девлину удастся узнать, кто заказывал музыку, мы получим нить, которая приведет нас куда-нибудь.
   – Логично. Вы встретитесь с Фладом сегодня вечером?
   – Надеюсь.
   – Где вы остановились?
   – У меня, – сказала Мэри.
   – На площади Лоундес? – У Фергюсона поползли вверх брови. – Правда?
   – Послушайте, бригадир, не будьте старым папочкой-эгоистом. У меня, если вы помните, четыре спальни с ванной. Профессор Броснан получит одну, запирающуюся изнутри.
   Броснан рассмеялся:
   – Ладно, пойдемте отсюда. Увидимся позже, бригадир.
   Они воспользовались машиной Фергюсона. Мэри опустила стекло, отделяющее их от водителя, и сказала:
   – Вы не думаете, что следует позвонить вашему приятелю?
   – Вероятно, вы правы. Мне нужно уточнить номер телефона.
   Она достала блокнот из сумочки.
   – У меня он записан. Его нет в телефонном справочнике. Итак… Кейбл Варф. Это в Ваппинге.
   – Очень удобно.
   – А вот и номер телефона. – Мэри передала ему трубку.
   – Вам нравится отдавать приказы, – заметил он и набрал номер.
   Ответил Мордекай Флетчер. Броснан сказал:
   – Харри Флада, пожалуйста.
   – Кто его просит?
   – Мартин Броснан.
   – Профессор?! Это Мордекай. Мы ничего не слышали о вас… сколько?.. три или четыре года… Боже, как он обрадуется!
   Через секунду в трубке загрохотал голос:
   – Мартин?
   – Харри?
   – Не могу поверить, ты что, вернулся из прошлого, чтобы преследовать меня, подонок?

VIII

   Поездка Диллона из Лондона не заняла много времени. Хотя поля, придорожные кусты и деревья были слегка припорошены снегом, дорога была абсолютно сухая, а машин было не очень много. Он доехал до Доркинга за полчаса, миновал его и быстро добрался до Хоршама. Проехав еще пять миль, он остановился у заправочной станции.
   Пока механик заливал бензин в бак его машины, Диллон достал свою карту.
   – Вы знаете местечко по названию Доксли?
   – Через полмили дальше по дороге справа будет указатель «Гримторп». Это аэродром, не доезжая до которого, вы увидите другую табличку – с надписью «Доксли».
   – Так это недалеко отсюда?
   – Может быть, три мили, но это ужасная дыра. – Механик усмехнулся, взяв у Диллона деньги. – Там не на что смотреть, мистер.
   – Хотел просто посмотреть. Приятель сказал мне, что там сдается домик на уик-энд.
   – Странно, я ничего не слышал об этом.
   Диллон уехал. Через несколько минут он добрался до указателя на аэродром, свернул на узкую дорогу и увидел табличку с надписью «Доксли». Дорога стала еще уже. По обе стороны была высокая насыпь, закрывавшая боковой обзор. Так продолжалось до тех пор, пока машина не поднялась на вершину небольшого холма. Диллон увидел перед собой пустынную местность, слегка припорошенную снегом. Кое-где росли деревья, дальше шли огороженные поля и болото, спускавшиеся к реке. Примерно в миле от реки Диллон заметил около дюжины домов под красными черепичными крышами и маленькую церквушку. По всей вероятности, это и была деревня Доксли. Диллон начал спускаться, съехал в долину, где росли деревья, и заметил ворота, сделанные из пяти жердей. Они были распахнуты, а на заборе висела потемневшая от времени доска с надписью: «Ферма Кадж-Энд».
   Дорога пролегала между деревьев, она привела его прямо к ферме. Несколько кур бродили по двору. Дом и два больших сарая (или хлева) составляли хутор. Все выглядело очень запущенным, как если бы рука человека годами ни к чему не притрагивалась. Но Диллону было известно, что многие сельские жители предпочитают жить именно так. Он вышел из машины, подошел к двери, постучал, потом попробовал открыть. Она была заперта. Он повернулся и направился в ближайший сарай. Его деревянные двери были открыты. Внутри стояли фургон фирмы «Моррис» и «форд» на кирпичах вместо колес. Кругом лежали сельскохозяйственные орудия.
   Диллон достал сигарету. Когда он собрался прикурить, прикрыв огонек ладонями, за его спиной раздался голос:
   – Кто вы? Что вам здесь нужно?
   Он обернулся и увидел девушку, стоявшую в дверях. На ней были мешковатые штаны, заправленные в резиновые сапоги, толстый свитер под старой теплой курткой и плоский вязаный берет, какие носят в рыбацких поселках па западном побережье Ирландии. В руке у нее был двуствольный обрез. Как только он шагнул к ней, она взвела курок.
   – Оставайтесь на месте! – У нее был сильный ирландский акцент.
   – Вы, должно быть, Анжела Фахи? – сказал он.
   – Да, Анжела, ну и что из того?
   Танин оперативник был прав: она действительно выглядела как молодая крестьянка – с широкими скулами, вздернутым носом и какой-то свирепостью на лице.
   – Вы действительно выстрелите из этой штуковины?
   – Если вы меня вынудите.
   – Жаль, я просто хотел повидать двоюродного брата моего отца, Данни Фахи.
   Девушка нахмурилась:
   – А вы-то сами кто, черт возьми?
   – Меня зовут Диллон, Син Диллон. Она хрипло рассмеялась:
   – Это грязная ложь. Вы даже не ирландец. Син Диллон умер, все это знают.
   Диллон произнес с характерным для жителя Белфаста акцентом:
   – Украсть биографию великого человека, дорогая! Все, что я могу сказать, – слухи о моей смерти здорово преувеличены.
   Она опустила ружье.
   – Святая Мария! Вы – Син Диллон?
   – Собственной персоной. Внешность может быть обманчивой.
   – О Боже! – сказала она. – Дядя Данни говорит о вас все время, но мне всегда казалось, что в этих историях нет ничего реального. И вот вы здесь.
   – Где он?
   – Отремонтировал машину хозяина трактира и час назад уехал, чтобы отогнать ее. Сказал, что обратно придет пешком. Я не удивлюсь, если он останется там выпить.
   – В это время дня? Разве трактир не закрыт до вечера?
   – Это по закону, господин Диллон, но не в Доксли. Они никогда не закрываются.
   – Тогда поехали за ним.
   Девушка положила обрез на лавку, забралась в машину и уселась рядом с ним. Когда они тронулись, Диллон спросил:
   – Что вы можете рассказать о себе?
   – Я выросла на ферме, в Галвее. Моим отцом был Майкл, племянник Данни. Он умер шесть лет назад, когда мне было четырнадцать. Через год моя мать снова вышла замуж.
   – Дай я сам расскажу, – перебил Диллон. – Вы не сошлись характерами с отчимом?
   – Что-то вроде этого. Дядя Данни приезжал на похороны моего отца. Там я его и увидела, и он мне понравился. Когда стало очень тяжело, я ушла из дому и приехала сюда. Он очень обрадовался, написал моей матери, и она согласилась, чтобы я осталась здесь. Была рада избавиться от меня.
   В ее словах не было никакой жалости к себе, и Диллон почувствовал к ней нежность.
   – Говорят, худа без добра не бывает.
   – Я подумала и сообразила, – обратилась она к Диллону. – Если вы двоюродный брат Данни, а я его внучатая племянница, тогда мы кровные родственники, разве не так?
   Диллон рассмеялся:
   – В какой-то степени.
   Казалось, она пришла в восторг. Откинувшись на сиденье, она прошептала:
   – Я, Анжела Фахи, родственница величайшего солдата ИРА.
   – Есть люди, которые не согласятся с такой оценкой, – сказал Диллон, когда они доехали до деревни и он остановил машину возле трактира.
   У деревни был запущенный вид: не больше пятнадцати пришедших в упадок домов, нормандская церковь с башней и большое кладбище. Трактир назывался «Зеленый человек», и даже Диллону пришлось нагнуться, чтобы войти. Потолок был очень низкий, с балками. Пол был сделан из тяжелых каменных плит, истертых годами. Стены выкрашены в белый цвет. Человеку в рубашке с короткими рукавами, стоявшему за стойкой бара, было не меньше восьмидесяти. Он поднял голову, и Анжела спросила:
   – Он здесь, господин Дальтон?
   – У камина, пьет пиво, – откликнулся старик.
   В широком очаге, сложенном из камня, горел огонь. Перед ним стоял стол и деревянная скамья. За столом сидел Данни Фахи и читал газету. Перед ним стоял стакан. Это был человек лет шестидесяти пяти, с неопрятной седеющей бородой, в матерчатой кепке и старом твидовом костюме.
   – Я привела человека, который хочет тебя видеть, дядя Данни, – обратилась к нему Анжела.
   Он взглянул сначала на нее, потом на Диллона с удивлением на лице:
   – Что я могу сделать для вас, сэр? Диллон снял очки.
   – Да благословит Бог всех нас, – произнес он с белфастским акцентом, – и особенно тебя, старый подонок.
   Фахи побледнел, как мертвец, потрясение было слишком сильным.
   – Господи помилуй! Это ты, Син, а я думал, что ты давно сыграл в ящик!
   – Как видишь, нет, я здесь, перед тобой. – Диллон достал из бумажника пятифунтовую банкноту и передал ее Анжеле: – Пару виски, предпочтительно ирландского.
   Она вернулась к бару. Диллон повернулся. У Данни Фахи были на глазах слезы. Он крепко обнял Диллона.
   – Боже мой, Син! Я не могу выразить, как я рад тебя видеть!
   Гостиная в доме Фахи была неопрятной и захламленной, со старой мебелью. Диллон сидел на диване, а Фахи растапливал камин. Анжела на кухне готовила еду. Кухня была без дверей, и Диллон видел, как она там суетится.
   – Как тебе жилось, Син? – Фахи набил трубку и закурил ее. – Десять лет прошло с тех пор, как ты куролесил в Лондоне. Да, парень, ты заставил британцев призадуматься.
   – Я не смог бы это сделать без тебя, Данни.
   – Прекрасные деньки! А что случилось потом?
   – Европа, Ближний Восток. Я все время был в движении. Много работал для ООП. Даже научился летать.
   – Действительно?
   Вошла Анжела и поставила на стол тарелки с яичницей, поджаренной с беконом.
   – Ешьте, пока не остыло. – Она вернулась с подносом, па котором стояли чайник, молоко, три кружки и тарелка с хлебом и маслом. – Простите, что нет ничего более существенного, но мы не ждали гостей.
   – Для меня и это хорошо, – сказал ей Диллон и начал жадно есть.
   – Теперь, Син, ты здесь и одет как английский джентльмен. – Фахи повернулся к Анжеле: – Разве я тебе не говорил, что за актер этот человек? Все эти годы до него не смогли дотронуться даже пальцем, ни разу.
   Она энергично закивала головой, радостно глядя на Диллона. От возбуждения она изменилась в лице:
   – Вы теперь в деле, господин Диллон, я имею в виду ИРА?
   – Скорее в аду наступят прохладные дни, чем я стану работать на эту шайку старперов, – заявил Диллон.
   – Но ведь ты над чем-то мозгуешь сейчас, Син? сказал Фахи. – Я вижу. Давай выкладывай.
   Диллон закурил сигарету.
   – Что, если я скажу тебе, что работаю на арабов Данни, на самого Саддама Хусейна?
   – Господи, Син, почему бы и нет? Ну, и что он хочет чтобы ты сделал?
   – Он жаждет сейчас нанести удар. Что-нибудь и ряда вон выходящее. Америка слишком далеко. Остаются британцы.
   – Ничего не может быть лучше, – глаза Фахи заблестели.
   – На днях Тэтчер приезжала во Францию для встречи с Миттераном. Я собирался нанести удар на пути к аэродрому. Прекрасно все было подготовлено – тихая проселочная дорога и все такое, но тот, кому я доверился, выдал меня.
   – А разве это не всегда так? – буркнул Фахи. – Так что теперь ты ищешь другую мишень? Кто, Син?
   – Я думаю о Джоне Мейджоре.
   – Новом премьер-министре? – спросила Анжела с трепетом. – Вы не осмелитесь.
   – Конечно, осмелится! Почему бы и нет? Ребята почти достали все это проклятое британское правительство в Брайтоне, – ответил ей Фахи. – Продолжай, Син. В чем твой план?
   – У меня его нет, Данни, вот в чем дело. Но за это столько заплатят, что ты и представить себе не можешь.
   – Это тоже довод в пользу того, чтобы добиться успеха. Так что, ты пришел к дяде Данни за помощью? – Фахи подошел к буфету и вернулся с бутылкой виски «Бушмиллз» и двумя стаканами. Наполнив их, он обратился к Диллону: – Есть у тебя какая-нибудь идея?
   – Нет еще, Данни. Ты все еще работаешь для ИРА?
   – Я в глубоком подполье. Это был приказ из Белфаста, причем так много лет тому назад, что я уже забыл когда. С тех пор – ни одного известия. Мне все надоело до чертиков, и я поселился здесь. Меня это устраивает: природа, здешние люди… Они никуда не лезут. Я устроился неплохо, занимаюсь ремонтом сельскохозяйственных машин и ухаживаю за овцами. Мы счастливы здесь, Анжела и я.
   – И тебе до чертиков скучно. Кстати, ты помнишь Мартина Броснана?
   – Да, конечно. Вы были врагами.
   – Недавно я столкнулся с ним в Париже. Вероятно, он объявится в Лондоне, чтобы найти меня. Он будет работать на британские спецслужбы.
   – Ублюдок! – Фахи нахмурился и набил табаком свою трубку. – Кажется, я слышал забавную историю о том, как несколько лет назад Броснан пробрался в дом десять по Даунинг-стрит под видом официанта и никак это не использовал?
   – Я тоже слышал эту историю. Сказки! Сегодня никто не проникнет туда ни под видом официанта, ни каким-то еще образом. Ты знаешь, они заблокировали всю улицу. Дом превращен в крепость. Туда пути нет, Данни.
   – Всегда найдется путь, Син. Я читал на днях в журнале, как большая группа из французского Сопротивления сидела в гестапо. Их камеры находились на первом этаже, а гестаповцы располагались на втором. Маленький самолет Королевских военно-воздушных сил «москито» подлетел к зданию на высоте пятидесяти футов и сбросил бомбу, которая отскочила от мостовой и влетела через окно второго этажа, убив всех проклятых гестаповцев. Маки, находившиеся на первом этаже, сумели освободиться и убежать.
   – Какого черта ты мне рассказываешь все это? – спросил Диллон.
   – Я хочу сказать, что я очень верю в бомбы и в баллистику. Ты можешь заставить бомбу лететь куда угодно, если знаешь свое дело.
   – Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Диллон.
   – Пойдем: покажи ему, дядя Данни, – попросила Анжела.
   – Что показать?
   Данни встал, вновь раскурил трубку.
   – Ладно, пошли. – Он повернулся и пошел к двери.
   Фахи открыл дверь второго сарая и вошел внутрь. За ним последовал Диллон. Помещение было огромным, дубовые балки поддерживали круто поднимающуюся вверх крышу. На сеновал вела лестница. Кругом лежали детали сельскохозяйственных машин. Тут же стоял сравнительно новый «лендровер» и старый мотоцикл «БСА—500сс» в прекрасном состоянии.
   – Какая красота! – не удержался Диллон, испытав настоящее восхищение.
   – Купил его подержанным в прошлом году, думал обновить и заработать на этом, но он меня покорил, и я не расстанусь с ним. Он не хуже «БМВ».
   В самом темном углу стояла еще одна машина. Фахи включил свет, и перед ними возник белый фургон «форд-транзит».
   – Ну, – сказал Диллон. – А где же это «особенное»?
   – Подождите, господин Диллон, – сказала ему Анжела. – Это действительно кое-что особенное.
   – Не то, что ты видишь, – добавил Фахи.
   Его лицо выражало крайнее возбуждение, даже гордость, когда он открыл дверцу. За ней находилось сооружение из трех металлических труб, прикрепленных к полу болтами и поднимающихся под углом к крыше.
   – Мортиры, Син, совершенно такие же, как парни использовали в Ольстере.
   – Ты хочешь сказать, что эта штука работает?
   – Нет, черт возьми. У меня нет взрывчатки. Она будет действовать – это все, что я могу сказать.
   – Объясни мне.
   – Я приварил к полу стальную платформу, чтобы уменьшить отдачу, и приварил трубы друг к другу. Эти стандартные металлические детали можно приобрести где угодно. Электрические часовые механизмы можно купить в любом магазине «Сделай сам».
   – Как она действует?
   – Когда ее включишь, останется еще минута, чтобы выскочить из фургона и убежать. Крыша вырезана. Это просто полиэтиленовая пленка, закрывающая дыру. Ты видишь, я покрасил ее в тот же цвет, что и фургон. Таким образом получился свободный проход для мортир. Я еще сделал дополнительное маленькое устройство, соединенное с часовым механизмом, которое разрушит сам фургон после выстрела.
   – А где эти мортиры?
   – Здесь. – Фахи подвел его к верстаку. – Стандартные баллоны для кислорода.
   На верстаке лежало несколько баллонов, их днища были вырезаны.
   – Что для них нужно? Семтекс? ^[7] – спросил Диллон.
   – Думаю, примерно двенадцать фунтов на каждый баллон будет достаточно, но его нелегко достать здесь.
   Диллон закурил и обошел вокруг фургона. Его лицо было совершенно спокойным.
   – Ты непослушный мальчик, Данни. Движение велело тебе оставаться в глубоком подполье.
   – Я уже говорил тебе. Сколько лет прошло с тех пор? – запротестовал Фахи. – Человек может свихнуться.
   – Так что ты нашел себе занятие?
   – Это было нетрудно, Син. Ты знаешь, что я работал несколько лет в легком машиностроении.
   Диллон стоял, глядя на фургон. Анжела спросила его:
   – О чем вы думаете?
   – Я думаю, что он проделал хорошую работу.
   – Не хуже всего того, что они делали в Ольстере, – добавил Фахи.
   – Может быть. Но они не были очень точными.
   – Они сработали как в сказке при нападении на полицейский участок в Ньюири шесть лет тому назад. Погибли девять полицейских.