Хиггинс Джек. Эпицентр бури

   – Моя экономка приходит только по утрам. Одна из послушниц соседнего монастыря. Они нуждаются в средствах.
   Мэри Таннер была совершенно озадачена. Она ожидала увидеть старика, а перед ней был человек среднего возраста в черной шелковой итальянской рубашке, черном пуловере, серых брюках по последней моде. Темные волосы, еще достаточно густые, были, очевидно, когда-то совершенно черными. Лицо бледное, но Мэри решила, что это природная бледность. Голубые глаза были необыкновенно привлекательны, как и постоянная ироничная улыбка: казалось, Девлин смеется над миром и над собой.
   – Вы работаете у Фергюсона, девушка? – обратился он к Мэри, разливая чай.
   – Совершенно верно.
   – Этот случай в Дерри несколько лет назад, когда вы убрали машину с бомбой… Достойно похвалы.
   Она почувствовала, что краснеет.
   – Ничего особенного, господин Девлин, я просто должна была сделать это.
   – Мы все много чего должны, но важно то, что мы делаем. – Он обернулся к Броснану: – Анн-Мари. Плохое дело, сынок.
   – Я хочу достать его, Лиам, – твердо заявил Броснан.
   – Для себя или для дела? – Девлин покачал головой. – Отбрось личное дело в сторону, Мартин, или наделаешь ошибок, а этого ты не можешь позволить себе, имея дело с Сином Диллоном.
   – Да, знаю, – проговорил Броснан. – Я знаю это.
   – Он намерен нанести удар по этому парню, Джону Мейджору, новому премьер-министру?
   – А как, по вашему мнению, господин Девлин, он, скорее всего, сделает это? – спросила Мэри.
   – Принимая во внимание то, что я слышал о мерах безопасности в эти дни вокруг дома десять на Даунинг-стрит, я не думаю, что у него много шансов проникнуть туда. – Он посмотрел на Броснана и усмехнулся: – Я вам кое-что расскажу, дорогая. Я помню, как молодой парень, мой знакомый по имени Мартин Броснан, проник в дом десять, изображая официанта на одном из приемов. С тех пор не прошло и десяти лет. Он оставил розу на письменном столе премьер-министра. Естественно, кабинет принадлежал тогда женщине.
   Броснан откликнулся:
   – Все это в прошлом, Лиам, а что сегодня?
   – Он будет действовать, как всегда, используя контакты в преступном мире.
   – Не в ИРА?
   – Я сомневаюсь, чтобы ИРА была как-то связана с этим.
   – Но так было в прошлый раз, когда он работал в Лондоне десять лет тому назад.
   – Ну и что?
   – Я подумал, что если бы мы знали, кто его нанял на этот раз, то это помогло бы.
   – Понимаю, что ты имеешь в виду. Дам тебе ниточку, рассказав, с кем он работал в Лондоне.
   – Хорошо, шанс небольшой, но он единственное, что у нас есть, – сказал Броснан.
   – Есть еще твой приятель Флад в Лондоне.
   – Я знаю. Он нажмет на все рычаги. Но ему нужно время, а у нас его не много.
   Девлин кивнул головой.
   – Хорошо, сынок, оставь это мне, я посмотрю, что можно сделать. – Он посмотрел на часы. – Один час. Мы съедим по бутерброду и, возможно, выпьем «Бушмиллза». Потом вы можете отправиться на вашем «леаре» обратно в Лондон. Я свяжусь с вами в ту же минуту, как только что-то узнаю.
   Диллон припарковал машину за углом, недалеко от похоронного заведения Харвея в Уайтчепеле, и пошел, взяв с собой портфель. Все шло прекрасно. Он нажал на кнопку звонка, и дневной привратник открыл ему дверь.
   – Господин Харвей, – солгал веселым голосом Диллон. – Он ждет меня.
   – Через зал мимо часовен для прощания с усопшими и вверх по лестнице. Его кабинет на втором этаже. Ваше имя, сэр?
   – Хилтон. – Диллон осмотрелся, его взгляд обежал выставленные гробы и цветы. – Не так много дел?
   – Вы имеете в виду торговлю? – швейцар пожал плечами. – Депрессия…
   Диллон пошел через зал, остановился и заглянул в одну из часовенок, убранную цветами в горшочках и свечами. Он вошел и посмотрел на тело мужчины средних лет, одетого в черный костюм, со сложенными руками на груди и загримированным лицом.
   – Бедный подонок, – пробормотал он и вышел. У конторки швейцар поднял трубку телефона:
   – Мисс Мира? Посетитель. Господин Хилтон. Говорит, что у него назначена встреча.
   Диллон открыл дверь в приемную Харвея и вошел. Здесь не было никакой конторской мебели. Только пара растений в горшках и несколько кресел. Открылась дверь внутреннего кабинета, и вошла Мира. На ней были черные облегающие брючки, черные сапоги и красный, до колен, кафтан. Она выглядела очень броско.
   – Господин Хилтон?
   – Совершенно верно.
   – Я Мира Харвей. Вы сказали, что у вас назначена встреча с моим дядей.
   – Разве?
   Она небрежно оглядела его с головы до ног. В этот момент за его стеной открылась дверь и вошел Билли Ватсон в черном костюме. Все это было, очевидно, заранее отрепетировано. Билли прислонился к двери с угрожающим видом и скрестил руки.
   – Так чего же вы хотите? – спросила Мира.
   – Это я скажу господину Харвею.
   – Выбрось его вон, Билли, – приказала она и повернулась к двери.
   Билли грубо положил руку на плечо Диллона. Син наступил Билли на подъем правой ноги, повернулся и нанес боковой удар наружной стороной кулака по его виску. Билли закричал от боли и свалился в одно из кресел.
   – Он не очень-то силен, ваш парень, – сказал Диллон.
   Он раскрыл свой портфель, вынул десять стодолларовых банкнот, стянутых резинкой, и швырнул их Мире. Она не успела поймать пачку и была вынуждена нагнуться, чтобы поднять ее с пола.
   – Посмотрите на это, и все они новенькие, – сказала она.
   – Да, новые деньги всегда хорошо пахнут, – заметил он. – Теперь скажите Джеку, что его старый приятель хотел бы показать ему еще много таких же бумажек.
   Она постояла какое-то время, глядя на него сузившимися глазами, потом повернулась и открыла дверь в кабинет Харвея. Билли попытался подняться, но Диллон сказал ему:
   – Я бы не советовал тебе делать это.
   Билли вновь опустился в кресло. Дверь отворилась, вошла Мира:
   – Хорошо, он примет вас.
   Кабинет имел на удивление деловой вид. Стены были обшиты дубовыми панелями, на полу лежал шелковый зеленый ковер. Газовый камин выглядел как настоящий, с огнем в стальной корзинке. Харвей сидел за массивным лубовым столом с сигарой в зубах. Перед ним лежала тысяча долларов. Он спокойно окинул взглядом Диллона.
   – Мое время ограничено, так что не ходи вокруг да около, сынок. – Он поднял банкноты. – Еще столько же?
   – Да.
   – Я тебя не знаю. Ты сказал Мире, что мы старые приятели, но я никогда раньше тебя не видел.
   – Много лет тому назад, Джек, а точнее сказать, десять лет. Я тогда выглядел иначе. Был здесь по делу из Белфаста. Мы вместе делали бизнес, ты и я. Ты на этом хорошо заработал, насколько я помню. Все те восхитительные доллары, собранные людьми в Америке, симпатизирующими ИРА.
   – Куган. Майкл Куган, – догадался Харвей. Диллон снял очки.
   – Собственной персоной, Джек.
   Харвей медленно кивнул и обратился к своей племяннице:
   – Мира, это мой старый друг, господин Куган из Белфаста.
   – Понимаю, – кивнула она, – один из тех. Диллон закурил и сел, поставив портфель рядом с собой на пол.
   – Ты тогда прошелся по Лондону, как чертов Аттила. Я должен был взять с тебя больше за товар.
   – Ты назвал цену, и я заплатил, – сказал Диллон. – Что может быть честнее?
   – А что на этот раз?
   – Мне нужно немного семтекса, Джек. Я мог бы обойтись сорока фунтами, но не меньше. Лучше пусть будет пятьдесят.
   – Тебе не очень много нужно, не так ли? Эта штука на вес золота. Очень строгий контроль властей.
   – «Боллокс», – уточнил Диллон. – Он идет из Чехо-Словакии в Италию, Грецию и дальше в Ливию. Он есть везде, Харвей. Ты знаешь это, и я это знаю, так что не теряй напрасно время. Двадцать тысяч долларов.
   Он раскрыл портфель и выбросил на стол пачку за пачкой еще девять тысяч долларов. Он ждал, не закрывая портфель, и тогда Харвей улыбнулся.
   – Это будет стоить тебе тридцать. Диллон захлопнул портфель.
   – Не могу, Джек. Сумею достать двадцать пять, но не больше.
   Харвей согласно кивнул головой:
   – Хорошо. Когда тебе это нужно?
   – Через двадцать четыре часа.
   – Думаю, что сумею устроить это. Где мы можем найти тебя?
   – Ты говоришь глупости. Я сам свяжусь с тобой. Диллон встал. Харвей вежливо спросил его:
   – Не можем ли мы сделать для тебя еще что-нибудь.
   – Пожалуй, – сказал Диллон. – Ты можешь сделать мне подарок. Мне не помещал бы еще один пистолет.
   – Нет проблем, старина. – Харвей оттолкнул назад стул, выдвинул второй ящик правой тумбы своего стола: – Выбирай.
   Там лежали пистолеты: смит-вессон 38-го калибра, чехо-словацкая ческа и итальянская беретта. Диллон выбрал беретту. Он проверил затвор и опустил пистолет в карман.
   – Этот сгодится, – сказал он.
   – Женская штучка, но твое дело, – заметил Харвей. – Ждем тебя завтра.
   Мира открыла дверь.
   – Честь имею, мисс Харвей. – Диллон быстро прошел мимо Билли и вышел.
   – Хотел бы я переломать ноги этому маленькому ублюдку, – проворчал Билли.
   Мира потрепала его по щеке:
   – Успокойся, солнышко. Стоя на ногах, ты беспомощен. Ты приходишь в себя только в горизонтальном положении. Теперь ступай и поиграй со своим мотоциклом или займись чем-нибудь еще.
   Она вернулась в кабинет дяди.
   Диллон остановился, сойдя с лестницы, и переложил беретту в портфель. Единственное, что может быть лучше одного пистолета, это два пистолета. Он быстрым шагом направился к «мини-куперу».
   – Я не стала бы доверять ему ни на грош, – заявила Мира.
   – Жестокий маленький подонок, – сказал Харвей. – Когда он был здесь по заданию ИРА в тысяча девятьсот восемьдесят первом, я снабдил его оружием, взрывчаткой, всем необходимым. Ты тогда ходила в колледж, а не занималась бизнесом. Так что ты, вероятно, не помнишь его.
   – Куган его настоящее имя?
   – Конечно, нет. Да это черт на колесах. Тогда мне доставлял много хлопот Джордж Монтойя из Бермондсея по кличке Джордж-испанец. Куган убрал его для меня однажды ночью, его и его брата. Возле бара «Фламенко». Он сделал это бесплатно.
   – Действительно? Но где мы достанем для него семтекс?
   Харвей рассмеялся, выдвинул верхний ящик стола и достал связку ключей.
   – Я покажу тебе. – Он вышел, пошел по коридору и открыл ключом дверь. – Здесь то, о чем даже ты не знаешь, дорогая.
   Все стены комнаты были заняты полками с коробками. Он положил руку на среднюю полку у дальней стены, и она отодвинулась. Харвей нащупал выключатель и зажег свет. Перед ними была комната, полная сокровищ – оружие всех калибров и мастей.
   – Боже мой! – восхитилась Мира.
   – Все, что душа пожелает, все есть. Автоматы, штурмовые винтовки АК, автоматические винтовки М-15. – Он кашлянул. – И семтекс. – На столе лежали три картонные коробки. – В каждой из них пятьдесят фунтов, – пояснил он.
   – А почему ты сказал ему, что на это может понадобиться время?
   – Чтобы он попрыгал. – Они вышли, и он закрыл все на ключ. – Могу вытащить из него еще несколько сотен.
   Когда они вернулись в его кабинет, Мира спросила:
   – Что, по-твоему, у него на уме?
   – Меня это совершенно не интересует. Не понимаю, почему это волнует тебя. Ты внезапно стала вонючей патриоткой или как?
   – Нет, что ты. Мне просто любопытно. Он отрезал кончик сигары.
   – Послушай, у меня появилась мысль. Было бы здорово, если бы этот маленький педераст убрал для меня Харри Флада. – И он разразился хохотом.
   В начале седьмого, когда Фергюсон уже собирался уходить, в его кабинете зазвонил телефон. Это был Девлин.
   – Послушай, ты, старый педераст, у меня есть новости.
   – Выкладывай, – откликнулся Фергюсон.
   – Руководителем Диллона в Белфасте в восемьдесят первом был человек по имени Томми Мак-Гир. Помнишь его?
   – Да, конечно. Разве его не застрелили несколько лет тому назад? Что-то вроде сведения счетов в ИРА?
   – Так говорили, но он все еще действует там под другим именем.
   – И каким же именно?
   – Я еще должен узнать это. Должен повидаться с людьми в Белфасте. Отправлюсь туда вечером на машине. Я полагаю, кстати, что мое участие в этом делает меня официальным сотрудником Группы Четыре? Хочу сказать, что мне не хотелось бы оказаться в тюрьме, в мои-то годы.
   – Ты будешь полностью защищен, даю тебе слово. Что мы должны сделать?
   – Думаю, если Броснан и твоя капитан Таннер хотят принять участие в деле, они могли бы прилететь утром в Белфаст и ждать меня в баре гостиницы «Европа». Скажи Броснану, чтобы он назвал себя старшему клерку. Я свяжусь с ними в полдень.
   – Я приму меры, – сказал Фергюсон.
   – Еще одно. Ты не думаешь, что мы оба несколько староваты для игр подобного рода?
   – Говори за себя, – заявил Фергюсон и положил трубку на рычаг. – Он сидел, обдумывая услышанное. Потом вызвал секретаря и позвонил Мэри Таннер на ее квартиру на площади Лоундес. Когда он с ней разговаривал, вошла Алиса Джонсон с блокнотом и карандашом. Он жестом предложил ей сесть и продолжил разговор с Мэри: – Итак, вы отправитесь рано утром. Думаю, снова с Гатвика. На «леаре» вы будете там через час. Вы сегодня с кем-нибудь ужинаете?
   – Харри Флад предложил Речную комнату в «Савое». Ему нравится оркестр, который там играет.
   – Звучит заманчиво.
   – Не хотите присоединиться к нам, сэр?
   – С удовольствием.
   – До встречи. В восемь часов.
   Фергюсон положил трубку и повернулся к Алисе Джонсон.
   – Краткая записка. Только для премьер-министра. Особое досье. – Он быстро продиктовал докладную, изложив в ней последние события, включая разговор с Девлином. – Один экземпляр для премьер-министра, и предупредите посыльного. Обычную копию для меня и копию для досье. Поторопитесь и принесите их мне на подпись. Я должен уйти.
   Она поднялась и быстро пошла в копировальную комнату. Гордон Браун стоял у машины.
   – Я думал, он уже ушел, – сказал Браун.
   – Я тоже. Но он только что дал мне еще одно поручение. Еще раз «Только для премьер-министра».
   – Правда?
   Алиса быстро застучала по клавишам. Закончив через две минуты, она встала.
   – Ему придется подождать. Я должна пойти в туалет.
   – Я сниму за тебя копии.
   – Спасибо, Гордон.
   Она вышла. Уже открыв дверь в туалетную комнату, Алиса сообразила, что оставила на столе свою сумочку. Она поспешила обратно. Дверь была открыта, и она увидела Гордона. Он стоял у копировальной машины и читал копию докладной записки. К ее изумлению, он сложил листок, сунул в карман и стал поспешно снимать другую копию.
   Алиса была потрясена, она не знала, что делать. Вернувшись по коридору к туалету, она вошла и постаралась взять себя в руки. Через некоторое время Алиса успокоилась и возвратилась.
   Докладная записка и копия для досье лежали на ее столе.
   – Все готово, – сказал Браун. – Я вызвал курьера. Ей удалось изобразить на лице улыбку.
   – Я отнесу их на подпись.
   – Хорошо. А я спущусь вниз, в столовую. Пока.
   Алиса прошла по коридору, постучалась в дверь Фергюсона и вошла. Бригадир сидел за столом и что-то писал. Подняв на нее глаза, он сказал:
   – Вот и хорошо. Я подпишу, и вы можете отправить их сразу же, один экземпляр – для премьер-министра, на Даунинг-стрит.
   Она затрепетала, и Фергюсон нахмурился.
   – Моя дорогая Алиса, что случилось?
   Она рассказала ему все. Фергюсон сидел с каменным лицом, а когда она кончила, протянул руку к телефону.
   – Специальную службу, инспектора-детектива Лейна. Бригадир Фергюсон, Группа Четыре. Сверхсрочно, никакой задержки. Сейчас, в мой кабинет. – Положив трубку, обратился к Алисе: – Вот что вы сделаете теперь. Вернитесь в кабинет и ведите себя так, как будто ничего не случилось.
   – Но его там нет, бригадир. Он ушел в столовую.
   – Да? – переспросил Фергюсон. – С чего бы это?
   Когда Таня услышала голос Гордона Брауна, она ужасно разозлилась.
   – Я ведь предупреждала тебя, Гордон.
   – Да, но это срочно.
   – Где ты?
   – В столовой министерства. Я достал еще один доклад.
   – Это важно?
   – Очень.
   – Прочти мне.
   – Нет, я принесу его, когда закончится смена, в десять.
   – Я приду к тебе домой, Гордон, обещаю, но я должна знать сейчас, что ты достал. Если не хочешь говорить, то не смей мне больше звонить!
   – Хорошо. Я прочту.
   Когда он закончил, Таня сказала:
   – Молодец, Гордон, до вечера.
   Он положил трубку и повернулся, складывая листок. Дверь в будку резко распахнулась, и Фергюсон выхватил документ у него из рук.

X

   Диллон был в своем номере, когда ему позвонила Таня.
   – Я получила горячие новости. Вас начинают искать в Белфасте.
   – Расскажите подробнее, – попросил он. Закончив, она спросила:
   – Есть во всем этом какой-то смысл?
   – Да, – сказал он. – Этот парень, Мак-Гир, был важной фигурой в те времена.
   – Он ведь уже умер, разве нет? Или еще действует?
   – Девлин сказал правду. Было дано сообщение о его смерти, якобы в результате борьбы в Движении, но это была просто «липа», чтобы помочь ему «лечь на дно».
   – Если они найдут его, это создаст для вас проблемы?
   – Может быть, если я не найду его первым.
   – А как это сделать?
   – Я знаю его сводного брата, парня зовут Масей. Он должен знать, где найти брата.
   – Но это значит, что вам придется поехать в Белфаст. – Это не так сложно. Час с четвертью на самолете «Бритиш эруэйз». Я не знаю, когда вылетает последний самолет. Мне надо навести справки.
   – Одну минуту. У меня есть расписание всех внешних рейсов этой компании. – Таня открыла ящик стола, взяла справочник и нашла расписание рейсов на Белфаст. – Последний рейс в восемь тридцать. Вам не успеть. Уже без четверти семь. Невозможно добраться до Хитроу вечером, учитывая скопление машин на дорогах, да еще при такой погоде. В лучшем случае на это уйдет час, может быть, полтора часа.
   – Я знаю, – сказал Диллон. – А утром?
   – Тоже в половине девятого.
   – Придется встать пораньше.
   – Это разумно?
   – А что вообще разумно в нашей жизни? Я справлюсь, не беспокойтесь. Буду держать вас в курсе дела.
   Он положил трубку, подумал немного, потом позвонил в «Бритиш эруэйз» и зарезервировал место на утренний рейс с оплатой обратного рейса без указания номера. Закурив сигарету, он подошел к окну. «Она спросила, разумно ли это», – промелькнуло у него в голове, и он попытался вспомнить, что знал о нем Томми Мак-Гир в восемьдесят первом году. «Ничего о Данни Фахи. Это точно, Фахи не был в деле в то время. Это был частный случай. Но с Джеком Харвеем все было иначе. Именно Мак-Гир дал ему Харвея как поставщика оружия».
   Диллон надел куртку, достал из шкафа плащ и вышел. Через пять минут он подозвал такси на перекрестке и велел водителю отвезти его в Ковент-Гарден.
   Гордон Браун сидел напротив Фергюсона в полумраке. Он никогда еще не был так напуган.
   – Я не хотел ничего плохого, бригадир, клянусь вам.
   – Тогда зачем ты снял копию с этого доклада?
   – Просто на меня что-то нашло. Глупо, конечно, но я был так заинтригован грифом «Только для премьер-министра».
   – Ты, конечно, понимаешь, что наделал, Гордон? Человек с таким послужным списком… Все эти годы в армии… Тебя могут теперь уволить.
   Инспектор-детектив Лейн из Специальной службы, человек сорока лет в мятом твидовом костюме и очках, был похож на школьного учителя. Он обратился к Гордону:
   – Я снова спрашиваю вас, господин Браун, – он наклонился над столом, – снимали ли вы копии раньше?
   – Нет, никогда. Клянусь вам.
   – Вас никогда не просило сделать это какое-то другое лицо?
   Гордону удалось изобразить возмущение:
   – Боже мой, инспектор, это же измена! Я был старшим сержантом в разведке!
   – Да, господин Браун, нам это известно, – сказал Лейн.
   Зазвонил внутренний телефон. Фергюсон снял трубку. Это был сержант Маки из службы Лейна:
   – Я здесь, бригадир. Только что вернулся из квартиры в Камдене. Я думаю, вам и инспектору стоит выйти ко мне.
   – Спасибо. – Фергюсон положил трубку. – Я думаю, мы дадим тебе время все обдумать, Гордон. Инспектор…
   Он кивнул Лейну, поднялся и направился к двери. Лейн последовал за ним. Маки стоял в приемной, все еще в плаще и шляпе, с пластиковой сумкой в руке.
   – Вы нашли что-нибудь, сержант? – спросил Лейн.
   – Можно так сказать, сэр. – Маки вынул из пакета картонную папку и раскрыл ее. – Довольно интересная коллекция.
   Копии докладных записок были подколоты тщательно по порядку. Сверху была последняя докладная записка премьер-министру.
   – Боже, бригадир, он занимался этим делом довольно долго, – обратился Лейн к Фергюсону.
   – Очевидно, так. Но с какой целью?
   – Вы считаете, что он на кого-то работает, сэр?
   – Без сомнения. Операция, которой я занимаюсь в настоящее время, очень деликатного свойства. Было совершено покушение на одного человека, работающего на меня, в Париже. Погибла женщина. Мы удивлялись, каким образом вышел на них преступник. Теперь мы знаем. Подробности этих докладов попали к третьей стороне. Это, несомненно, так и было.
   Лейн утвердительно кивнул головой:
   – Тогда нам надо поработать с ним.
   – Нет, на это у нас нет времени. Давайте поступим по-другому. Просто дадим ему возможность уйти. Он простой человек, и думаю, что он сделает простую вещь.
   – Правильно, сэр. – Лейн повернулся к Маки: – Если вы его потеряете, снова будете бить ноги по мостовой в Брикстоне, и я с вами, поэтому пойдем вместе.
   Они торопливо пошли к выходу, а Фергюсон открыл дверь и вернулся в свой кабинет. Он сел за стол.
   – Плохо ваше дело, Гордон.
   – Что со мной будет, бригадир?
   – Я должен подумать. – Он взял копию докладной записки. – Сделать такую невероятную глупость! – Фергюсон вздохнул. – Иди домой, Гордон, иди домой. Встретимся утром.
   Гордон Браун не мог поверить своему счастью. Он ухитрился открыть дверь, вышел и быстро направился в гардеробную для персонала. В голове его билась судорожная мысль: «Я выбрался из самой большой опасности за свою жизнь. Это был бы конец всему. Не только карьере и пенсии. Тюрьма. Решено: с этим покончено, и Таня должна будет смириться». Он спустился по лестнице и пошел на стоянку, натягивая на ходу пальто, отыскал свою машину и через несколько минут уже поворачивал па Уайтхолл. Маки и Лейн следовали за ним в автомобиле сержанта. «Форд-капри» не имел никаких опознавательных знаков.
   Диллон знал, что в районе Ковент-Гарден магазины открыты до поздней ночи. На улицах было много народу несмотря на холод. Он торопился в театральный магазин Клейтона возле Нилз-Ярда. В окне был свет, дверь открылась, когда он нажал на ручку. Прозвенел дверной колокольчик.
   Клейтон вышел из-за ширмы и улыбнулся:
   – А, это вы. Чем могу служить?
   – Парики, – сказал ему Диллон.
   – У меня прекрасная коллекция вон там.
   Продавец сказал правду. Здесь были всякие парики: короткие, длинные, завитые, светлые, рыжие. Диллон выбрал седой, с длинными, до плеч, волосами.
   – Понимаю, – сказал Клейтон. – Собираетесь изображать старуху?
   – Что-то в этом роде. Мне нужна и одежда, ничего оригинального, лучше подержанная.
   – Сюда, пожалуйста.
   Диллон прошел вслед за Клейтоном за ширму. Там были вешалки с одеждой, груда тряпья была навалена в углу. Он быстро порылся в куче и остановился на длинной коричневой юбке с эластичным поясом и мешковатом плаще, который доходил ему до щиколоток.
   – Кого вы собираетесь играть? Старую мамашу Рили или плохую леди?
   – Вы бы удивились, если бы я сказал вам, – сказал Диллон. Он взял еще пару джинсов, которую заметил сверху, порылся в горе обуви и отобрал себе пару спортивных ботинок, которые явно знавали лучшие времена.
   – Этого достаточно, – сказал он. – О, и это тоже. – Он снял с подставки поношенную шаль. – Засуньте все это в пару пластиковых мешков. Сколько с меня?
   Клейтон начал упаковывать отобранные Диллоном вещи.
   – Вообще-то, я должен был бы поблагодарить вас за то, что забираете барахло. Но мы все должны на что-то жить. Для вас – десять гиней.
   Диллон заплатил и взял сумки.
   – Большое спасибо. Клейтон открыл ему дверь.
   – Желаю хорошего спектакля, приятель, покажи им.
   – О, я так и сделаю, – сказал Диллон и быстро пошел на перекресток, подозвал такси и велел водителю отвезти его обратно в гостиницу.
   Когда Таня Новикова спустилась вниз, услышав звонок, открыла дверь и увидела стоявшего там Гордона Брауна, она сразу почувствовала, что произошло что-то ужасное.
   – Что это значит, Гордон? Я же сказала, что сама приду к тебе.
   – Я должен видеть тебя, Таня. Это очень серьезно. Случилось нечто кошмарное.
   – Успокойся, – сказала она. – Возьми себя в руки. Пойдем наверх, там ты мне все расскажешь.
   Лейн и Маки остановились в конце улицы, инспектор связался с Фергюсоном по телефону из автомобиля и сообщил ему адрес:
   – Сержант Маки осмотрел дверь, сэр. На табличке значится: «Мисс Таня Новикова».
   – О Боже… – промолвил Фергюсон.
   – Вы ее знаете, сэр?
   – Известна как секретарь советского посольства, инспектор. На самом деле она капитан КГБ.
   – Это значит, что она из службы полковника Юрия Гатова, сэр. Он возглавляет лондонскую резидентуру.
   – Я не уверен в этом. Гатов – человек Горбачева, очень прозападный. А эта женщина, Новикова, по моим сведениям, консервативнее, чем Чингисхан. Я был бы крайне удивлен, если бы оказалось, что Гатов знал о комбинации.
   – Собираетесь сообщить ему, сэр?
   – Нет. Посмотрим вначале, что она скажет. Нам нужна информация.