Страница:
— Может быть и старый, лишь бы действовал.
— Ничего ты не понимаешь! Старый даже лучше. Мы с Бартеком уж такой подберём, такой… совсем старинный, что к нему современные ключи не подойдут. И современные отмычки тоже!
Бартек, приятель Павлика, видно, унаследовал от отца пристрастие к слесарному делу, потому что уже многое умел по этой части, а установка старинного замка его чрезвычайно заинтересовала. Долго рылись мальчики в куче старых замков и наконец нашли что надо. Вот это замок так замок! Без сомнения, очень старинный. Огромный, декоративный и жутко сложный. И даже ключ к нему был. К сожалению, только один, так что следовало изготовить ещё два как минимум. Пани Кристина решительно отказывалась таскать с собой предмет, который весил более полутора килограммов и не помещался в её сумочке. Посовещавшись, друзья решили два новых ключа сделать немного по-другому: пожертвовать декоративной головкой, сделать её попроще, тогда ключ размером не будет отличаться от современных.
Целых три дня, сразу по возвращении из школы, приятели возились в мастерской. Павлик даже неплохо научился пользоваться шлифовальным станком, хотя до Бартека ему было далеко. И вообще, в основном трудился Бартек, Павлик же усердно ему помогал, а в свободное время шнырял по мастерской, уже закрытой для посетителей. Сколько же там было восхитительных гаек, болтов, металлических обрезков и других непонятных предметов!
— Слушай, а это что такое? — спрашивал он трудягу-приятеля, вертя в руках какой-то длинный и острый предмет из прекрасной нержавеющей стали.
Оторвавшись на секунду от Павликова ключа, Бартек бросил взгляд на предмет.
— А, это. Какой-то заказчик принёс, ему надо было покороче и поуже, ну отец не стал переделывать этот вертел, просто изготовил ему новый, по его размерам, а этот остался. Вернее, я попросил оставить, не выбрасывать, авось пригодится.
— А зачем тому заказчику вертел?
— Да не вертел, это я так назвал, нужен был такой железный стержень для зонтика. Для мужского зонта.
— Для зонта? — удивился Павлик. — А куда такое в зонт вставляется?
Бартек остановил шлифовальный станок и пояснил:
— Мы с отцом тоже удивились, а он сказал — наконечник из штыря сделает. Попросил отца как следует на его зонте закрепить. Говорит, пусть грабители меня за старика считают, хожу, опираясь на палку-зонт, а если нападут — вот у меня и оружие! И в самом деле, насквозь проткнёт человека, если с силой всадить. У него и ручка на зонте знаешь какая блямба массивная!
Сунув изготовленный ключ в антикварный замок, Бартек легко повернул его и удовлетворённо констатировал:
— Гляди, входит легко, как в масло. Первый сорт!
Павлик взял в руки свой замок и испробовал оба изготовленных приятелем ключа. Подходят идеально. Рассеянно поворачивая их в скважине, то отпирая замок, то запирая, он поинтересовался:
— А ты не обратил внимания на то, как этот заказчик обращался с таким зонтиком? Может, колол, что попало по дороге?
— Ты что? Нормальный человек, просто опирался на зонт, как на трость, когда дождя не было.
Положив на стол свой замок и оба ключа, Павлик опять взял в руки острый стержень и заметил:
— Тогда он у него сразу же затупится, если опираться.
Бартек принялся приводить в порядок станок, складывать инструмент и попутно разъяснял:
— Ничего подобного. Отец ему специальную насадку смастерил, легко можно снимать и одевать, как футляр. А кроме того, вся эта штука отвинчивалась и старик мог вместо своего вертела прикрутить прежний обычный наконечник от зонтика, такой металлический шарик. Мой отец знаешь какой! Все умеет. Такую резьбу сделал, что можно было и шарик прикрутить, и этот… кинжал присобачить.
Только теперь Павлик заметил, что второй конец так понравившегося ему острого предмета был снабжён искусной нарезкой.
Бартек кончил наводить порядок и, нагнувшись к приятелю, вполголоса произнёс:
— А вообще, скажу я тебе, тут дело нечисто. Когда этот заказчик получил от отца свой зонт и вышел от нас, я за ним потащился. Сам не знаю зачем, меня ведь тоже заинтересовал такой необычный заказ. Вроде бы все в порядке, у нас и в самом деле бандитов развелось — пропасть, на улицу выйти страшно, но не такой уж старенький и дохлый был этот заказчик.
— Ну? — подгонял приятеля чрезвычайно заинтригованный Павлик.
— Ну, значит, чапает он себе по улице и вовсе не подпирается зонтом, а размахивает им, вроде как тросточкой. И знаешь, вот тебе крест, когда проходил мимо припаркованных машин, примеривался к ним своим шилом, вроде бы проткнуть хотел! На полном серьёзе! Незаметно для других, но я-то за ним во все глаза глядел! И если бы не насадка, как пить дать пару покрышек проткнул бы! И ведь какой хитрый! Вроде пожилой почтённый человек, идёт себе по самому краю тротуара, прогуливается, палочкой подпирается и, если никого нет поблизости, палочку эту так и всаживает в колесо! Не сойти мне с этого места!
Павлик даже рот раскрыл.
— И что? — выдохнул он.
— А ничего! Если бы подпирался голым шилом, владельцы нескольких тачек уже поменяли бы покрышки.
У Павлика разгорелись глаза. Как-то все одно к одному: кража машины на глазах Яночки, и «тир», похитивший у них на глазах «гольфа», и рассказ Рафала, и все эти жуткие слухи о мафии, и неясные Яночкины намёки. И вот теперь этот, со странным зонтом…
— А не знаешь, кто он такой? — спросил Павлик приятеля.
— Какой-то пенсионер, совсем ещё не старый. Вроде как из органов, там рано на пенсию отпускают. Или военный, не знаю точно, — ответил приятель. — Точно знает отец, этот пенсионер у нас часто разные вещи заказывает.
Павлик вдруг почувствовал настоятельную потребность пообщаться с сестрой. Немедленно, сейчас же! Быстро спрятал замок с тремя ключами в сумку и только тут сообразил, что ведь это ещё не конец, ещё этот замок надо как-то вставить в ворота. Правда, мама предложила начать с ворот и сразу вставить замок, но мальчики сообразили, что это очень затруднит изготовление ключей, для каждой примерки пришлось бы бегать к воротам. Вот и решили сначала ключи сделать, а потом замок вставлять. Лучше уж замок под рукой держать. Мама согласилась пока пользоваться отмычкой, а не старым, чрезвычайно красивым, но и кошмарно тяжёлым ключом, который Павлик наконец отыскал.
— Замок когда будем вставлять? — спросил он приятеля, взмахнув сумкой с упомянутым замком.
Бартек, как видно, пошёл в папу, известного во всем районе чрезвычайно добросовестного и умелого мастера — золотые руки. Мальчику и в голову не приходило, что его помощь приятелю может закончиться на изготовлении ключей. Подумав, Бартек ответил:
— Надо бы в дневное время. Завтра как раз нерабочая суббота, в школу не пойдём. Давай завтра!
Павлик даже не обрадовался, его мысли уже были заняты другим. Взяв в руки массивный заострённый предмет, он спросил:
— Можешь мне его дать? Или продать? Или обменять на что? Нет, сделаем по-другому. Надо будет к нему кое-что приделать… потом скажу, но мне без него зарез!
— А зачем? — поинтересовался приятель. Павлик уже все продумал.
— Завтра тебе все скажу. А пока можно взять до завтра? Надо показать… одному человеку. И если все будет по-моему, завтра все тебе выложу. Идёт?
— Бери. Так во сколько завтра встречаемся?
— Как можно раньше. Например, в десять утра. Устраивает? На всякий случай…
Наморщив брови, очень внимательно рассматривала Яночка длинный, узкий, невероятно острый предмет из нержавеющей стали. Затем, ни слова не говоря, встала и направилась в комнату Павлика. Павлик тоже молча пошёл следом за ней. В комнате брата Яночка, оглядевшись, нашла старый теннисный мяч. Держа мяч в левой руке, она правой воткнула в него эту… пику. Пика легко проткнула мяч и так же легко была извлечена из мяча. Яночка одобрительно кивнула головой. Осмелев, приободрённый Павлик начал, немного заикаясь, излагать свою идею:
— Вот я и подумал… Будь у нас тогда, в Повсине, такое оружие… представляешь? Они стараются, пыхтят, загоняют внутрь «тира» «фольксваген», бегом в кабину, с места срываются, жмут на газ — и дудки! Колесо село! Нет, лучше два колёса село, в таких большегрузных машинах везде по два колёса. Нет, ещё лучше, четыре село! Знаешь, я уже давно над этим думаю, хорошо бы им колёса протыкать, так ведь абы чем не проткнёшь, тут инструмент нужен.
— Два! — коротко и решительно произнесла сестра.
— Почему два? Лучше четыре колёса…
— Два инструмента! Ещё такой протыкалки не найдётся? А может, Бартек сумеет сам сделать?
Павлик почувствовал, что счастье переполняет его сердце. Значит, идея его принята! Сестра не только одобрила её, но и принялась развивать и совершенствовать. Теперь дело пойдёт! Не ясно, правда, пока, какое дело и как именно пойдёт, но это уже детали. Давая выход бушевавшим в нем чувствам, мальчик схватил с тахты подушку и подбросил её вверх. Подушка угодила в полочку, и Павлику сразу стало легче, когда на плечо ему свалился с этой полочки тяжёлый ящик с инструментами и пребольно долбанул по плечу. Оставив подушку в покое, мальчик сел верхом на стул и стал развивать идею:
— Точно не уверен, но думаю — найдётся. Бартек из чего-нибудь смастерит. Он давно точит зубы на нашу старую шарманку, ту, что мы два года назад на чердаке отыскали. Наверное, отреставрировать собирается. Отдадим ему, правда? Нам не жалко. А он знаешь какой парень? Ключи к нашему замку подобрал, завтра будем вставлять в ворота новый замок, он сам предложил. И знаешь, о чем я ещё думаю?
Смахнув с кресла на пол клубок медной проволоки, Яночка наконец села и приготовилась слушать. Павлик отобрал у сестры колющее оружие и, вертя его в руках, принялся излагать свои соображения:
— Протыкать покрышки такой штукой — это я тебе скажу, намучаешься! Ведь тот старик как поступал? Идёт как ни в чем не бывало, палочкой размахивает или там зонтом и, проходя мимо машины, небрежно так вонзает шило в покрышку. Не наклоняется, не садится на корточки, только изо всей силы на ручку нажимает… А ручка массивная, вот я и подумал — нам тоже что-то в таком роде нужно. Что-то вот к этой штуковине приделать, ручку поудобнее и покрепче, а саму эту штуку подлиннее сделать. Может, тоже на какую палку железную посадить, нарезку сделать. И чтобы выглядело как-то обычно, не привлекало внимания. Яночка выслушала брата и внесла своё предложение:
— Я, например, могу с зонтиком ходить. Я девчонка. А ты с зонтиком будешь выглядеть глупо, сразу внимание обратят.
— А что, ты тоже хочешь… лично? — не поверил брат.
Яночка поудобнее устроилась в кресле, упёрлась локтями в поднятые колени и положила на руки подбородок. Приняв излюбленную позу, девочка задумчиво произнесла:
— Я сама давно об этом думаю. Зла не хватает на этих подлецов-воров! И все им сходит с рук. А я ещё тогда, когда уводили машину у пана Зайжала, подумала, что сто раз успела бы им баллон проткнуть! И они бы не смылись! И хозяин их на месте бы застукал!
— Э, они бы тебя заметили! Ты что! Ведь такие и пришить могут!
— Где им заметить! Темно уже было, свет от фонаря только некоторые места освещал, например, я бы могла запросто незаметно подобраться к задним колёсам. А даже если бы и заметили меня, им бы и в голову не пришло, что я что-то сделала. Садятся в машину, трогаются с места и только тут замечают, что колесо полетело. А я уже за тридевять земель! А пан Зайжал тут как тут!
Павлик возбуждённо вскочил со стула и забегал по комнате.
— Знаешь, надо эксперимент провести, по науке действовать. Ведь баллон резиновый, а шило острое. Когда пробивает маленькую дырку, делает это бесшумно, без всякого такого «пуфф!». Воздух выходит из баллона постепенно, только проехав несколько метров, они сообразят, что к чему, когда колесо сядет. А мы сто раз успеем смыться! Яночка выпрямилась в своём кресле.
— Но сначала проведём эксперимент. Ты прав.
— А как ты думаешь проводить? — поинтересовался Павлик, уже забыв, что это была его идея. Привык, что такие вещи сестра обычно решает за них двоих. — Ты же ведь уже испытала… вот этот мячик! — ткнул он в продырявленный теннисный мяч.
— Не мячи же мы с тобой собираемся дырявить! — возразила сестра. — Надо испробовать на настоящей машине.
— С ума сошла! Собираешься порядочному человеку колесо проколоть?
Яночка с презрительной миной ответила:
— Ну ты даёшь! Кто собирается портить машину порядочного человека? Мошенников тебе мало? Столько мафий развелось, а он… «порядочному»…
— Какую мафию ты имеешь в виду?
— А хотя бы таксистов!
Дело серьёзное, надо всесторонне продумать. О мафии таксистов наслышались немало. Правда, и раньше были в Польше частные такси, но работали честно, немногим дороже брали, чем государственные. Теперь же с такси полный бардак! Пользуясь своей монополией, лупят с бедных пассажиров сколько вздумается. Люди перестали ездить на такси, ловят частников: и дешевле, и приятнее. Такси теперь пользуются… кто, собственно, в настоящее время может пользоваться такси? Такие же мафиози, как и владельцы такси. Вон тётя Моника недавно рассказывала, Павлик сам слышал. Её сослуживице потребовалось срочно ехать в аэропорт, из центра в Окенче, так с неё такую сумму заломили, что бедной женщине плохо стало. Или вот Рафал. Рассказывал, что, когда поехал в мастерскую залатать баллон, неосторожно остановился на стоянке, где имеют право стоять только привилегированные мафиози. Раньше это были места для высокопоставленных партийных деятелей, а теперь для бандитов. А он не знал, так ему все баллоны изрезали. И пожаловаться некому!
Все эти мысли хаотично кружились в голове мальчика, высказать членораздельно их нелегко, да и необходимости не было. Наблюдая за братом, Яночка словно читала его мысли и продолжила вслух размышления Павлика:
— Рафал говорит, некоторые мафии существуют совершенно легально. Они зарегистрированы, заплатили за регистрацию дороже, налоги платят больше, чем другие, вот власти им и потворствуют. У таких — свои стоянки, свои сферы или, как их там, свои районы обслуживания. И деньги они дерут бешеные.
— Так кто же на таких такси ездит?
— Богатенькие, которым денег девать некуда, или заграничные кретины, которые не разбираются в наших делах. За проезд такие дерут в пять раз дороже, чем нормальные такси, но иногда и по пяти дней стоят без пассажиров. Никто не понимает, как такие вообще существуют и какой смысл стоять, если можно заработать, пусть даже и не в пять раз больше.
— Действительно, непонятно.
— Такие орудуют в основном в аэропорту и на вокзалах. Там люди с вещами и детьми, и у них просто нет выбора. Приходится ехать на мафии за жуткие деньги. Свинство!
— А я слышал, на вокзалах, с другой стороны, стоят нормальные машины, например, у Центрального вокзала, но по другую сторону Иерусалимских Аллей. Туда с багажом и детьми не дотащишься.
— И я слышала, — подхватила девочка. — Тётка Аси из Щецина приехала вся зарёванная, потому что ей велели заплатить за такси четверть миллиона, а у неё таких денег не было. Зато были два чемодана и простуженный грудной ребёнок, а тут ещё дождь лил. Мы даже на математике об этом говорили, пани Борковская не сердилась на нас, весь урок прошёл в разговорах о мафии и их штучках, пани Борковская обещала нам потом рассказать, что ей удалось выяснить об этих особых мафиозных налогах, и на следующий день она сказала, что ничего не поняла, хотя и математик по образованию.
— Ну уж, если пани Борковская не поняла, — развёл руками Павлик, у которого отношения с учительницей математики складывались не наилучшим образом. Вот и последнюю тройку поставила ему неизвестно за что, он же отвечал на… как минимум четвёрку с минусом!
— Значит, решено! — подвела итоги Яночка. — Эксперимент ставим на вокзальной мафии. Можно и в аэропорту, но туда далеко ехать. Начнём с вокзала. У Сейма пусть себе стоят до посинения… Ага, это ещё не все. Попроси Бартека, пусть разузнает у отца, кто тот старичок с зонтиком. Как фамилия, где живёт и так далее.
— Зачем?
— На всякий случай. Зачем же он такой зонтик сделал? Хотелось бы знать.
Павлик кивнул. Рассеянно кивнул, голова была занята обдумыванием технической стороны дела.
— А как будем проводить эксперимент, протыкать надо первого в очереди, — внёс он конструктивное предложение. — Чтобы он хоть немного успел отъехать, пока воздух начнёт выходить из камеры. А на стоянке какой смысл? Ничего не увидим, он будет себе спокойненько стоять. А как уже этого первого продырявим, смываемся, и надо все заранее продумать, как смыться незаметно. А то ещё сделает «пуфф» со свистом!
— Что со свистом? — не поняла сестра.
— Воздух может выходить со свистом, ведь мы же ещё не знаем, вдруг громко засвистит, на всю улицу!
— Значит, свист надо чем-то заглушить…
— Вот я и говорю — чем-то таким… громким. Вот если бы тётка Аси подвернулась со своим больным младенцем. Ведь небось орёт…
— Ну, ты скажешь! А транзистор на что? Наш как раз немного испортился, сам знаешь, хрипит страшно. Очень подходит для глушения!
— Ты права. А вот такой, например «тир», вряд ли проткнёшь, у него ведь на шинах резина толстенная…
— Об этом мы подумаем после, — решила сестра. — Начнём с легковой мафии. Вернее, завтра же ты начнёшь с Бартека, пусть он придумает к этой штуковине какую-нибудь ручку поудобнее. И чтобы не надо было нагибаться, когда прокалываешь…
Утром на следующий день Бартек, как и обещал, пришёл к Павлику вставлять в ворота замок. Естественно, первое, о чем Павлик спросил друга, была та самая штуковина. Не найдётся ли у Бартека ещё одной такой? Бартек ответил не сразу: все его внимание поглощали ржавые болты в воротах, которые никак не желали откручиваться. Минут десять, не меньше, ушло только на один болт! Открутив его, Бартек отдышался и произнёс:
— Пошло все-таки! А я думал — совсем заржавели. А зачем она тебе?
Теперь Павлик не сразу ответил. Как-то вчера в разговоре с сестрой они совершенно упустили из виду этот момент. Говорить ли Бартеку об их замысле или не стоит? Ведь какими бы благородными целями они ни руководствовались, понимали, что в принципе нарушают закон. И ещё неизвестно, как такая инициатива может быть воспринята общественностью. Павлик взглянул на сестру. Та сидела рядом, на каменном основании ограды их дома, слышала весь разговор и не сочла нужным вмешаться. Никакого знака брату не подала! Яночка обратилась к самому Бартеку:
— Как ты относишься к ворам, которые крадут машины? — вежливо спросила девочка.
Бартек пыхтел над второй гайкой, ему было не до воров. Сначала со всех сторон постучал молотком, потом принялся откручивать.
— Если не пойдёт, — бормотал он, — завтра принесу специальную жидкость от ржавчины, распустится и как миленькая пойдёт… О, и так вроде пошла, ничего не надо. А ты почему спрашиваешь?
— Интересно мне, — ответила девочка. — Что ты о них думаешь?
— Плохо думаю! — ответил Бартек. — Сказал бы, что именно, да выражаться не хочется. А теперь давай ты! — кивнул он приятелю.
Павлик давно уже истомился от нетерпения, так ему хотелось тоже что-нибудь отвинтить. Бартек вручил ему молоток и отвёртку, а сам присел рядом с Яночкой.
— Ну? — сурово спросил он. — Давай начистоту!
Яночка постаралась как можно небрежнее изложить суть дела: вроде бы ничего особенного, они тут с Павликом подумали, что неплохо было бы понемногу этому жулью помешать, уж больно много их развелось, ступить некуда, и вот если полиция не может справиться с угонщиками, немножечко ей помочь, а угонщикам усложнить их задачу. По мере возможности. Мы тоже не любим. И что скажешь?
В настоящий момент Бартек не мог сказать ничего, ибо обливающийся потом Павлик с оглушительным шумом обстукивал со всех сторон последнюю гайку. Однако на девочку Бартек смотрел очень неодобрительно. И, когда Павлик сделал передышку, честно высказал своё мнение:
— У вас обоих никак крыша поехала! Вас же поубивают — и дело с концом!
Павлик тоже услышал слова друга и пожал плечами. Неожиданно это движение как-то подтолкнуло упрямую гайку, и она немного подалась. С помощью отвёртки мальчик принялся её откручивать, причём старался не очень шуметь, ведь ему тоже хотелось послушать разговор. Что ответит сестра?
— Ничего у нас не поехало, — спокойно сказала она. — Мы не совсем уж дураки и не собираемся попадаться им на глаза. Да и вообще, я первая начала разговор и только поинтересовалась, как ты к этому относишься. Ты за или против? Отвечай!
— За, конечно, ещё бы! Дурацкий вопрос. А что толку? С ними глины не могут справиться, куда вам!
Девочка опять спокойно, не повышая голоса, возразила:
— Разве я сказала «справиться»? У нас хватает извилин, чтобы сообразить — нам с ними не справиться, да мы и не замахиваемся на такое. Я сказала — усложнить их задачу. Немного отравить жизнь. Что тут трудного? И спрашиваю тебя в третий и последний раз — ты за или против? .
Бартек относился к тем, кто сто раз подумает, прежде чем ответит. Яночка это знала и терпеливо ждала.
— Я всецело за! — ответил наконец Бартек. — И догадываюсь, что мой штыречек вам понадобится как раз для усложнения. Полный маразм!
— Допустим, — не стала возражать Яночка. — Но ведь тебя никто не заставляет самого участвовать в этом маразме… Да и мы не очень уверены, что получится, но попробовать хотим. С твоей помощью. Второй такой клинок сможешь для нас сделать?
— Сделаю, чего там… Хотя… Ну да ладно, сварганю.
Павлик приступил с большой энергией и жутким стуком ко второй половине замка, так что у Бартека было вдоволь времени на раздумывание. Шум ему не мешал, у себя в мастерской он и не к такому привык. И чем больше парень раздумывал, тем больше нравилась ему эта на первый взгляд идиотская идея. И поэтому, когда Павлик сделал минутную передышку, Бартек прямо-таки с обидой спросил:
— А почему это я не должен участвовать? Как штырек добывать — так Бартек, а как пользоваться им, так меня в сторону? Чтобы изготовить инструмент, мне надо… как это… точно представлять себе, для чего он послужит! Понятно? В действии надо его видеть. Усекла?
Желание мастера — закон. И пока Павлик трудился над старым замком, Яночка вводила Бартека в подробности предстоящей операции. И в ходе ознакомления с подробностями куда-то на задний план отступали прежние сомнения, а в сердце зародилось и крепло горячее, непреодолимое желание самому принять участие в таком благородном деле. Мальчик уже забыл, как только что обзывал благородное дело идиотизмом и маразмом. Очень понравилась ему идея с зонтиком, который станет носить Яночка, и он обязался вмонтировать в него крепкий, заострённый стержень, страшное оружие! Вот жаль, что мальчишкам с зонтиками расхаживать как-то глупо, они в принципе обходились без них, поэтому зонтик в руках мальчишки обязательно привлечёт внимание. И трость тоже. В наше время как-то не принято с ними прогуливаться. Палочка? Сделать вид, что нога не в порядке, приходится опираться на палочку?
Над этой же проблемой ломал голову и Павлик. Откручивая гайки старого проржавевшего замка, он работал руками, голова была свободна, и он придумал!
— Чупага! — крикнул он, переставая стучать молотком. — Знаете, такие топорики на длинной тонкой ручке, наши карпатские горцы всегда с ними ходят? Как трость, и внизу — с одной стороны топорик, с другой — заострённый штырь, вроде ледоруба, они ими в своих горах за камни цепляются.
— Я лично видел только, как они этими чупагами над головой вертят, когда народные танцы на сцене исполняют, — скептически заметил приятель. — Ты что, и белые кожаные портки наденешь? И шляпу с пером? И куртку с этими, как их…
— …позументами, — дополнила Яночка. — Вот уж тогда тебя точно запомнят! По улицам Варшавы горцы в национальных костюмах не разгуливают, Бартек прав, только на сцене их и увидишь.
Павлику не хотелось расставаться со своей идеей.
— Я и не собираюсь изображать из себя горца! А чупагу я купил в «Цепелии» для дядюшки из Америки, можно её даже в бумагу завернуть. А внизу вместо топорика наше шило привинтить…
— Не знаю, не знаю, — сомневался Бартек. — Зонтик лучше, чупага сомнительная какая-то…
— Так не могу же я с зонтиком расхаживать, — возражал Павлик.
Зонтик напомнил Яночке о загадочном старичке, заказавшем у отца Бартека острую насадку для своего зонта.
— Ты узнаешь у отца о нем? — напомнила девочка Бартеку. — Ведь все с тебя пошло. Сам говорил, что следил за ним, как тот примеривался к шинам по дороге и наверняка не одну бы проткнул, не будь на его острие футляра.
— Факт, сам видел, — подтвердил Бартек. — Обязательно поспрошаю отца, он должен его знать. А пока давайте кончать с замком, у меня ещё сегодня куча дел…
У Центрального вокзала пассажиров ожидала длиннющая очередь пустых такси. Машины стояли цепочкой впритык друг к другу, а вокруг — тишина и спокойствие. Никакой суеты, никаких пассажиров, никого! Яночке с Павликом хватило одного взгляда, чтобы оценить обстановку.
— Быстро в вокзал! — скомандовал Павлик. — Не хватает ещё, чтобы нас заприметили, тут сразу засветишься. Давай сначала спокойно понаблюдаем из укрытия.
— Давай. Только вот интересно, за чем наблюдать? Ни один дурак к ним не подходит, простоим тут до вечера. Постой-ка…
— Ничего ты не понимаешь! Старый даже лучше. Мы с Бартеком уж такой подберём, такой… совсем старинный, что к нему современные ключи не подойдут. И современные отмычки тоже!
Бартек, приятель Павлика, видно, унаследовал от отца пристрастие к слесарному делу, потому что уже многое умел по этой части, а установка старинного замка его чрезвычайно заинтересовала. Долго рылись мальчики в куче старых замков и наконец нашли что надо. Вот это замок так замок! Без сомнения, очень старинный. Огромный, декоративный и жутко сложный. И даже ключ к нему был. К сожалению, только один, так что следовало изготовить ещё два как минимум. Пани Кристина решительно отказывалась таскать с собой предмет, который весил более полутора килограммов и не помещался в её сумочке. Посовещавшись, друзья решили два новых ключа сделать немного по-другому: пожертвовать декоративной головкой, сделать её попроще, тогда ключ размером не будет отличаться от современных.
Целых три дня, сразу по возвращении из школы, приятели возились в мастерской. Павлик даже неплохо научился пользоваться шлифовальным станком, хотя до Бартека ему было далеко. И вообще, в основном трудился Бартек, Павлик же усердно ему помогал, а в свободное время шнырял по мастерской, уже закрытой для посетителей. Сколько же там было восхитительных гаек, болтов, металлических обрезков и других непонятных предметов!
— Слушай, а это что такое? — спрашивал он трудягу-приятеля, вертя в руках какой-то длинный и острый предмет из прекрасной нержавеющей стали.
Оторвавшись на секунду от Павликова ключа, Бартек бросил взгляд на предмет.
— А, это. Какой-то заказчик принёс, ему надо было покороче и поуже, ну отец не стал переделывать этот вертел, просто изготовил ему новый, по его размерам, а этот остался. Вернее, я попросил оставить, не выбрасывать, авось пригодится.
— А зачем тому заказчику вертел?
— Да не вертел, это я так назвал, нужен был такой железный стержень для зонтика. Для мужского зонта.
— Для зонта? — удивился Павлик. — А куда такое в зонт вставляется?
Бартек остановил шлифовальный станок и пояснил:
— Мы с отцом тоже удивились, а он сказал — наконечник из штыря сделает. Попросил отца как следует на его зонте закрепить. Говорит, пусть грабители меня за старика считают, хожу, опираясь на палку-зонт, а если нападут — вот у меня и оружие! И в самом деле, насквозь проткнёт человека, если с силой всадить. У него и ручка на зонте знаешь какая блямба массивная!
Сунув изготовленный ключ в антикварный замок, Бартек легко повернул его и удовлетворённо констатировал:
— Гляди, входит легко, как в масло. Первый сорт!
Павлик взял в руки свой замок и испробовал оба изготовленных приятелем ключа. Подходят идеально. Рассеянно поворачивая их в скважине, то отпирая замок, то запирая, он поинтересовался:
— А ты не обратил внимания на то, как этот заказчик обращался с таким зонтиком? Может, колол, что попало по дороге?
— Ты что? Нормальный человек, просто опирался на зонт, как на трость, когда дождя не было.
Положив на стол свой замок и оба ключа, Павлик опять взял в руки острый стержень и заметил:
— Тогда он у него сразу же затупится, если опираться.
Бартек принялся приводить в порядок станок, складывать инструмент и попутно разъяснял:
— Ничего подобного. Отец ему специальную насадку смастерил, легко можно снимать и одевать, как футляр. А кроме того, вся эта штука отвинчивалась и старик мог вместо своего вертела прикрутить прежний обычный наконечник от зонтика, такой металлический шарик. Мой отец знаешь какой! Все умеет. Такую резьбу сделал, что можно было и шарик прикрутить, и этот… кинжал присобачить.
Только теперь Павлик заметил, что второй конец так понравившегося ему острого предмета был снабжён искусной нарезкой.
Бартек кончил наводить порядок и, нагнувшись к приятелю, вполголоса произнёс:
— А вообще, скажу я тебе, тут дело нечисто. Когда этот заказчик получил от отца свой зонт и вышел от нас, я за ним потащился. Сам не знаю зачем, меня ведь тоже заинтересовал такой необычный заказ. Вроде бы все в порядке, у нас и в самом деле бандитов развелось — пропасть, на улицу выйти страшно, но не такой уж старенький и дохлый был этот заказчик.
— Ну? — подгонял приятеля чрезвычайно заинтригованный Павлик.
— Ну, значит, чапает он себе по улице и вовсе не подпирается зонтом, а размахивает им, вроде как тросточкой. И знаешь, вот тебе крест, когда проходил мимо припаркованных машин, примеривался к ним своим шилом, вроде бы проткнуть хотел! На полном серьёзе! Незаметно для других, но я-то за ним во все глаза глядел! И если бы не насадка, как пить дать пару покрышек проткнул бы! И ведь какой хитрый! Вроде пожилой почтённый человек, идёт себе по самому краю тротуара, прогуливается, палочкой подпирается и, если никого нет поблизости, палочку эту так и всаживает в колесо! Не сойти мне с этого места!
Павлик даже рот раскрыл.
— И что? — выдохнул он.
— А ничего! Если бы подпирался голым шилом, владельцы нескольких тачек уже поменяли бы покрышки.
У Павлика разгорелись глаза. Как-то все одно к одному: кража машины на глазах Яночки, и «тир», похитивший у них на глазах «гольфа», и рассказ Рафала, и все эти жуткие слухи о мафии, и неясные Яночкины намёки. И вот теперь этот, со странным зонтом…
— А не знаешь, кто он такой? — спросил Павлик приятеля.
— Какой-то пенсионер, совсем ещё не старый. Вроде как из органов, там рано на пенсию отпускают. Или военный, не знаю точно, — ответил приятель. — Точно знает отец, этот пенсионер у нас часто разные вещи заказывает.
Павлик вдруг почувствовал настоятельную потребность пообщаться с сестрой. Немедленно, сейчас же! Быстро спрятал замок с тремя ключами в сумку и только тут сообразил, что ведь это ещё не конец, ещё этот замок надо как-то вставить в ворота. Правда, мама предложила начать с ворот и сразу вставить замок, но мальчики сообразили, что это очень затруднит изготовление ключей, для каждой примерки пришлось бы бегать к воротам. Вот и решили сначала ключи сделать, а потом замок вставлять. Лучше уж замок под рукой держать. Мама согласилась пока пользоваться отмычкой, а не старым, чрезвычайно красивым, но и кошмарно тяжёлым ключом, который Павлик наконец отыскал.
— Замок когда будем вставлять? — спросил он приятеля, взмахнув сумкой с упомянутым замком.
Бартек, как видно, пошёл в папу, известного во всем районе чрезвычайно добросовестного и умелого мастера — золотые руки. Мальчику и в голову не приходило, что его помощь приятелю может закончиться на изготовлении ключей. Подумав, Бартек ответил:
— Надо бы в дневное время. Завтра как раз нерабочая суббота, в школу не пойдём. Давай завтра!
Павлик даже не обрадовался, его мысли уже были заняты другим. Взяв в руки массивный заострённый предмет, он спросил:
— Можешь мне его дать? Или продать? Или обменять на что? Нет, сделаем по-другому. Надо будет к нему кое-что приделать… потом скажу, но мне без него зарез!
— А зачем? — поинтересовался приятель. Павлик уже все продумал.
— Завтра тебе все скажу. А пока можно взять до завтра? Надо показать… одному человеку. И если все будет по-моему, завтра все тебе выложу. Идёт?
— Бери. Так во сколько завтра встречаемся?
— Как можно раньше. Например, в десять утра. Устраивает? На всякий случай…
Наморщив брови, очень внимательно рассматривала Яночка длинный, узкий, невероятно острый предмет из нержавеющей стали. Затем, ни слова не говоря, встала и направилась в комнату Павлика. Павлик тоже молча пошёл следом за ней. В комнате брата Яночка, оглядевшись, нашла старый теннисный мяч. Держа мяч в левой руке, она правой воткнула в него эту… пику. Пика легко проткнула мяч и так же легко была извлечена из мяча. Яночка одобрительно кивнула головой. Осмелев, приободрённый Павлик начал, немного заикаясь, излагать свою идею:
— Вот я и подумал… Будь у нас тогда, в Повсине, такое оружие… представляешь? Они стараются, пыхтят, загоняют внутрь «тира» «фольксваген», бегом в кабину, с места срываются, жмут на газ — и дудки! Колесо село! Нет, лучше два колёса село, в таких большегрузных машинах везде по два колёса. Нет, ещё лучше, четыре село! Знаешь, я уже давно над этим думаю, хорошо бы им колёса протыкать, так ведь абы чем не проткнёшь, тут инструмент нужен.
— Два! — коротко и решительно произнесла сестра.
— Почему два? Лучше четыре колёса…
— Два инструмента! Ещё такой протыкалки не найдётся? А может, Бартек сумеет сам сделать?
Павлик почувствовал, что счастье переполняет его сердце. Значит, идея его принята! Сестра не только одобрила её, но и принялась развивать и совершенствовать. Теперь дело пойдёт! Не ясно, правда, пока, какое дело и как именно пойдёт, но это уже детали. Давая выход бушевавшим в нем чувствам, мальчик схватил с тахты подушку и подбросил её вверх. Подушка угодила в полочку, и Павлику сразу стало легче, когда на плечо ему свалился с этой полочки тяжёлый ящик с инструментами и пребольно долбанул по плечу. Оставив подушку в покое, мальчик сел верхом на стул и стал развивать идею:
— Точно не уверен, но думаю — найдётся. Бартек из чего-нибудь смастерит. Он давно точит зубы на нашу старую шарманку, ту, что мы два года назад на чердаке отыскали. Наверное, отреставрировать собирается. Отдадим ему, правда? Нам не жалко. А он знаешь какой парень? Ключи к нашему замку подобрал, завтра будем вставлять в ворота новый замок, он сам предложил. И знаешь, о чем я ещё думаю?
Смахнув с кресла на пол клубок медной проволоки, Яночка наконец села и приготовилась слушать. Павлик отобрал у сестры колющее оружие и, вертя его в руках, принялся излагать свои соображения:
— Протыкать покрышки такой штукой — это я тебе скажу, намучаешься! Ведь тот старик как поступал? Идёт как ни в чем не бывало, палочкой размахивает или там зонтом и, проходя мимо машины, небрежно так вонзает шило в покрышку. Не наклоняется, не садится на корточки, только изо всей силы на ручку нажимает… А ручка массивная, вот я и подумал — нам тоже что-то в таком роде нужно. Что-то вот к этой штуковине приделать, ручку поудобнее и покрепче, а саму эту штуку подлиннее сделать. Может, тоже на какую палку железную посадить, нарезку сделать. И чтобы выглядело как-то обычно, не привлекало внимания. Яночка выслушала брата и внесла своё предложение:
— Я, например, могу с зонтиком ходить. Я девчонка. А ты с зонтиком будешь выглядеть глупо, сразу внимание обратят.
— А что, ты тоже хочешь… лично? — не поверил брат.
Яночка поудобнее устроилась в кресле, упёрлась локтями в поднятые колени и положила на руки подбородок. Приняв излюбленную позу, девочка задумчиво произнесла:
— Я сама давно об этом думаю. Зла не хватает на этих подлецов-воров! И все им сходит с рук. А я ещё тогда, когда уводили машину у пана Зайжала, подумала, что сто раз успела бы им баллон проткнуть! И они бы не смылись! И хозяин их на месте бы застукал!
— Э, они бы тебя заметили! Ты что! Ведь такие и пришить могут!
— Где им заметить! Темно уже было, свет от фонаря только некоторые места освещал, например, я бы могла запросто незаметно подобраться к задним колёсам. А даже если бы и заметили меня, им бы и в голову не пришло, что я что-то сделала. Садятся в машину, трогаются с места и только тут замечают, что колесо полетело. А я уже за тридевять земель! А пан Зайжал тут как тут!
Павлик возбуждённо вскочил со стула и забегал по комнате.
— Знаешь, надо эксперимент провести, по науке действовать. Ведь баллон резиновый, а шило острое. Когда пробивает маленькую дырку, делает это бесшумно, без всякого такого «пуфф!». Воздух выходит из баллона постепенно, только проехав несколько метров, они сообразят, что к чему, когда колесо сядет. А мы сто раз успеем смыться! Яночка выпрямилась в своём кресле.
— Но сначала проведём эксперимент. Ты прав.
— А как ты думаешь проводить? — поинтересовался Павлик, уже забыв, что это была его идея. Привык, что такие вещи сестра обычно решает за них двоих. — Ты же ведь уже испытала… вот этот мячик! — ткнул он в продырявленный теннисный мяч.
— Не мячи же мы с тобой собираемся дырявить! — возразила сестра. — Надо испробовать на настоящей машине.
— С ума сошла! Собираешься порядочному человеку колесо проколоть?
Яночка с презрительной миной ответила:
— Ну ты даёшь! Кто собирается портить машину порядочного человека? Мошенников тебе мало? Столько мафий развелось, а он… «порядочному»…
— Какую мафию ты имеешь в виду?
— А хотя бы таксистов!
Дело серьёзное, надо всесторонне продумать. О мафии таксистов наслышались немало. Правда, и раньше были в Польше частные такси, но работали честно, немногим дороже брали, чем государственные. Теперь же с такси полный бардак! Пользуясь своей монополией, лупят с бедных пассажиров сколько вздумается. Люди перестали ездить на такси, ловят частников: и дешевле, и приятнее. Такси теперь пользуются… кто, собственно, в настоящее время может пользоваться такси? Такие же мафиози, как и владельцы такси. Вон тётя Моника недавно рассказывала, Павлик сам слышал. Её сослуживице потребовалось срочно ехать в аэропорт, из центра в Окенче, так с неё такую сумму заломили, что бедной женщине плохо стало. Или вот Рафал. Рассказывал, что, когда поехал в мастерскую залатать баллон, неосторожно остановился на стоянке, где имеют право стоять только привилегированные мафиози. Раньше это были места для высокопоставленных партийных деятелей, а теперь для бандитов. А он не знал, так ему все баллоны изрезали. И пожаловаться некому!
Все эти мысли хаотично кружились в голове мальчика, высказать членораздельно их нелегко, да и необходимости не было. Наблюдая за братом, Яночка словно читала его мысли и продолжила вслух размышления Павлика:
— Рафал говорит, некоторые мафии существуют совершенно легально. Они зарегистрированы, заплатили за регистрацию дороже, налоги платят больше, чем другие, вот власти им и потворствуют. У таких — свои стоянки, свои сферы или, как их там, свои районы обслуживания. И деньги они дерут бешеные.
— Так кто же на таких такси ездит?
— Богатенькие, которым денег девать некуда, или заграничные кретины, которые не разбираются в наших делах. За проезд такие дерут в пять раз дороже, чем нормальные такси, но иногда и по пяти дней стоят без пассажиров. Никто не понимает, как такие вообще существуют и какой смысл стоять, если можно заработать, пусть даже и не в пять раз больше.
— Действительно, непонятно.
— Такие орудуют в основном в аэропорту и на вокзалах. Там люди с вещами и детьми, и у них просто нет выбора. Приходится ехать на мафии за жуткие деньги. Свинство!
— А я слышал, на вокзалах, с другой стороны, стоят нормальные машины, например, у Центрального вокзала, но по другую сторону Иерусалимских Аллей. Туда с багажом и детьми не дотащишься.
— И я слышала, — подхватила девочка. — Тётка Аси из Щецина приехала вся зарёванная, потому что ей велели заплатить за такси четверть миллиона, а у неё таких денег не было. Зато были два чемодана и простуженный грудной ребёнок, а тут ещё дождь лил. Мы даже на математике об этом говорили, пани Борковская не сердилась на нас, весь урок прошёл в разговорах о мафии и их штучках, пани Борковская обещала нам потом рассказать, что ей удалось выяснить об этих особых мафиозных налогах, и на следующий день она сказала, что ничего не поняла, хотя и математик по образованию.
— Ну уж, если пани Борковская не поняла, — развёл руками Павлик, у которого отношения с учительницей математики складывались не наилучшим образом. Вот и последнюю тройку поставила ему неизвестно за что, он же отвечал на… как минимум четвёрку с минусом!
— Значит, решено! — подвела итоги Яночка. — Эксперимент ставим на вокзальной мафии. Можно и в аэропорту, но туда далеко ехать. Начнём с вокзала. У Сейма пусть себе стоят до посинения… Ага, это ещё не все. Попроси Бартека, пусть разузнает у отца, кто тот старичок с зонтиком. Как фамилия, где живёт и так далее.
— Зачем?
— На всякий случай. Зачем же он такой зонтик сделал? Хотелось бы знать.
Павлик кивнул. Рассеянно кивнул, голова была занята обдумыванием технической стороны дела.
— А как будем проводить эксперимент, протыкать надо первого в очереди, — внёс он конструктивное предложение. — Чтобы он хоть немного успел отъехать, пока воздух начнёт выходить из камеры. А на стоянке какой смысл? Ничего не увидим, он будет себе спокойненько стоять. А как уже этого первого продырявим, смываемся, и надо все заранее продумать, как смыться незаметно. А то ещё сделает «пуфф» со свистом!
— Что со свистом? — не поняла сестра.
— Воздух может выходить со свистом, ведь мы же ещё не знаем, вдруг громко засвистит, на всю улицу!
— Значит, свист надо чем-то заглушить…
— Вот я и говорю — чем-то таким… громким. Вот если бы тётка Аси подвернулась со своим больным младенцем. Ведь небось орёт…
— Ну, ты скажешь! А транзистор на что? Наш как раз немного испортился, сам знаешь, хрипит страшно. Очень подходит для глушения!
— Ты права. А вот такой, например «тир», вряд ли проткнёшь, у него ведь на шинах резина толстенная…
— Об этом мы подумаем после, — решила сестра. — Начнём с легковой мафии. Вернее, завтра же ты начнёшь с Бартека, пусть он придумает к этой штуковине какую-нибудь ручку поудобнее. И чтобы не надо было нагибаться, когда прокалываешь…
Утром на следующий день Бартек, как и обещал, пришёл к Павлику вставлять в ворота замок. Естественно, первое, о чем Павлик спросил друга, была та самая штуковина. Не найдётся ли у Бартека ещё одной такой? Бартек ответил не сразу: все его внимание поглощали ржавые болты в воротах, которые никак не желали откручиваться. Минут десять, не меньше, ушло только на один болт! Открутив его, Бартек отдышался и произнёс:
— Пошло все-таки! А я думал — совсем заржавели. А зачем она тебе?
Теперь Павлик не сразу ответил. Как-то вчера в разговоре с сестрой они совершенно упустили из виду этот момент. Говорить ли Бартеку об их замысле или не стоит? Ведь какими бы благородными целями они ни руководствовались, понимали, что в принципе нарушают закон. И ещё неизвестно, как такая инициатива может быть воспринята общественностью. Павлик взглянул на сестру. Та сидела рядом, на каменном основании ограды их дома, слышала весь разговор и не сочла нужным вмешаться. Никакого знака брату не подала! Яночка обратилась к самому Бартеку:
— Как ты относишься к ворам, которые крадут машины? — вежливо спросила девочка.
Бартек пыхтел над второй гайкой, ему было не до воров. Сначала со всех сторон постучал молотком, потом принялся откручивать.
— Если не пойдёт, — бормотал он, — завтра принесу специальную жидкость от ржавчины, распустится и как миленькая пойдёт… О, и так вроде пошла, ничего не надо. А ты почему спрашиваешь?
— Интересно мне, — ответила девочка. — Что ты о них думаешь?
— Плохо думаю! — ответил Бартек. — Сказал бы, что именно, да выражаться не хочется. А теперь давай ты! — кивнул он приятелю.
Павлик давно уже истомился от нетерпения, так ему хотелось тоже что-нибудь отвинтить. Бартек вручил ему молоток и отвёртку, а сам присел рядом с Яночкой.
— Ну? — сурово спросил он. — Давай начистоту!
Яночка постаралась как можно небрежнее изложить суть дела: вроде бы ничего особенного, они тут с Павликом подумали, что неплохо было бы понемногу этому жулью помешать, уж больно много их развелось, ступить некуда, и вот если полиция не может справиться с угонщиками, немножечко ей помочь, а угонщикам усложнить их задачу. По мере возможности. Мы тоже не любим. И что скажешь?
В настоящий момент Бартек не мог сказать ничего, ибо обливающийся потом Павлик с оглушительным шумом обстукивал со всех сторон последнюю гайку. Однако на девочку Бартек смотрел очень неодобрительно. И, когда Павлик сделал передышку, честно высказал своё мнение:
— У вас обоих никак крыша поехала! Вас же поубивают — и дело с концом!
Павлик тоже услышал слова друга и пожал плечами. Неожиданно это движение как-то подтолкнуло упрямую гайку, и она немного подалась. С помощью отвёртки мальчик принялся её откручивать, причём старался не очень шуметь, ведь ему тоже хотелось послушать разговор. Что ответит сестра?
— Ничего у нас не поехало, — спокойно сказала она. — Мы не совсем уж дураки и не собираемся попадаться им на глаза. Да и вообще, я первая начала разговор и только поинтересовалась, как ты к этому относишься. Ты за или против? Отвечай!
— За, конечно, ещё бы! Дурацкий вопрос. А что толку? С ними глины не могут справиться, куда вам!
Девочка опять спокойно, не повышая голоса, возразила:
— Разве я сказала «справиться»? У нас хватает извилин, чтобы сообразить — нам с ними не справиться, да мы и не замахиваемся на такое. Я сказала — усложнить их задачу. Немного отравить жизнь. Что тут трудного? И спрашиваю тебя в третий и последний раз — ты за или против? .
Бартек относился к тем, кто сто раз подумает, прежде чем ответит. Яночка это знала и терпеливо ждала.
— Я всецело за! — ответил наконец Бартек. — И догадываюсь, что мой штыречек вам понадобится как раз для усложнения. Полный маразм!
— Допустим, — не стала возражать Яночка. — Но ведь тебя никто не заставляет самого участвовать в этом маразме… Да и мы не очень уверены, что получится, но попробовать хотим. С твоей помощью. Второй такой клинок сможешь для нас сделать?
— Сделаю, чего там… Хотя… Ну да ладно, сварганю.
Павлик приступил с большой энергией и жутким стуком ко второй половине замка, так что у Бартека было вдоволь времени на раздумывание. Шум ему не мешал, у себя в мастерской он и не к такому привык. И чем больше парень раздумывал, тем больше нравилась ему эта на первый взгляд идиотская идея. И поэтому, когда Павлик сделал минутную передышку, Бартек прямо-таки с обидой спросил:
— А почему это я не должен участвовать? Как штырек добывать — так Бартек, а как пользоваться им, так меня в сторону? Чтобы изготовить инструмент, мне надо… как это… точно представлять себе, для чего он послужит! Понятно? В действии надо его видеть. Усекла?
Желание мастера — закон. И пока Павлик трудился над старым замком, Яночка вводила Бартека в подробности предстоящей операции. И в ходе ознакомления с подробностями куда-то на задний план отступали прежние сомнения, а в сердце зародилось и крепло горячее, непреодолимое желание самому принять участие в таком благородном деле. Мальчик уже забыл, как только что обзывал благородное дело идиотизмом и маразмом. Очень понравилась ему идея с зонтиком, который станет носить Яночка, и он обязался вмонтировать в него крепкий, заострённый стержень, страшное оружие! Вот жаль, что мальчишкам с зонтиками расхаживать как-то глупо, они в принципе обходились без них, поэтому зонтик в руках мальчишки обязательно привлечёт внимание. И трость тоже. В наше время как-то не принято с ними прогуливаться. Палочка? Сделать вид, что нога не в порядке, приходится опираться на палочку?
Над этой же проблемой ломал голову и Павлик. Откручивая гайки старого проржавевшего замка, он работал руками, голова была свободна, и он придумал!
— Чупага! — крикнул он, переставая стучать молотком. — Знаете, такие топорики на длинной тонкой ручке, наши карпатские горцы всегда с ними ходят? Как трость, и внизу — с одной стороны топорик, с другой — заострённый штырь, вроде ледоруба, они ими в своих горах за камни цепляются.
— Я лично видел только, как они этими чупагами над головой вертят, когда народные танцы на сцене исполняют, — скептически заметил приятель. — Ты что, и белые кожаные портки наденешь? И шляпу с пером? И куртку с этими, как их…
— …позументами, — дополнила Яночка. — Вот уж тогда тебя точно запомнят! По улицам Варшавы горцы в национальных костюмах не разгуливают, Бартек прав, только на сцене их и увидишь.
Павлику не хотелось расставаться со своей идеей.
— Я и не собираюсь изображать из себя горца! А чупагу я купил в «Цепелии» для дядюшки из Америки, можно её даже в бумагу завернуть. А внизу вместо топорика наше шило привинтить…
— Не знаю, не знаю, — сомневался Бартек. — Зонтик лучше, чупага сомнительная какая-то…
— Так не могу же я с зонтиком расхаживать, — возражал Павлик.
Зонтик напомнил Яночке о загадочном старичке, заказавшем у отца Бартека острую насадку для своего зонта.
— Ты узнаешь у отца о нем? — напомнила девочка Бартеку. — Ведь все с тебя пошло. Сам говорил, что следил за ним, как тот примеривался к шинам по дороге и наверняка не одну бы проткнул, не будь на его острие футляра.
— Факт, сам видел, — подтвердил Бартек. — Обязательно поспрошаю отца, он должен его знать. А пока давайте кончать с замком, у меня ещё сегодня куча дел…
У Центрального вокзала пассажиров ожидала длиннющая очередь пустых такси. Машины стояли цепочкой впритык друг к другу, а вокруг — тишина и спокойствие. Никакой суеты, никаких пассажиров, никого! Яночке с Павликом хватило одного взгляда, чтобы оценить обстановку.
— Быстро в вокзал! — скомандовал Павлик. — Не хватает ещё, чтобы нас заприметили, тут сразу засветишься. Давай сначала спокойно понаблюдаем из укрытия.
— Давай. Только вот интересно, за чем наблюдать? Ни один дурак к ним не подходит, простоим тут до вечера. Постой-ка…