Хохлов Антон. Совсем не герой

   Вдруг попадется рыцарь, святой долг которого убивать каждого встречного всадника на синем коте?
   Когда повечерело и солнце весьма целеустремленно покатилось за горизонт, мы удачно вышли на придорожную таверну, совмещающую обязанности постоялого двора, которая смотрела на мир модной резной вывеской с изображением полуобнаженной девушки и рыцаря в рваных латах у пруда. Название гласило, что таверна именуется «У Затона». И какие тут могут быть затоны? А, ладно, у всех свои дурости. Здание было трехэтажным, что по здешним меркам является шиком, и выглядело весьма добротно. По крайней мере, Ричард соизволил заметить, что оно, наверное, не развалится в ближайшие восемь часов, а больше нам и не надо.
   Внутри таверна оказалась довольно приличной. Переступив порог, мы попали в громадное помещение, заставленное столами и скамейками, заменявшими стулья. Стены были выкрашены белой краской, а пол — относительно чистый. Публика, весьма разношерстная (на глаза попался даже один рыцарь, правда, он был и вовсе уж захудалый — сидел в уголке в обнимку с пустой пивной кружкой, тупо глядя перед собой), нисколько не удивилась нам, так, скользнула глазами. Только совсем еще молодой паренек, выполняющий роль привратника, попытался было вякнуть, что вход с домашними животными запрещен, но Ричард широко зевнул, демонстрируя всю немалую длину своих клыков, и проблема была улажена. Коня пришлось оставить снаружи, отдав его на попечение плюгавенького конюха.
   Я бегло осмотрел зал и направился прямиком к хозяину, который вольготно расположился за массивной стойкой. Увидав во мне потенциального клиента, мужик широко улыбнулся и на голубом глазу попросил за комнату три золотых. Однако я буквально за минуту до этого видел, как дородный торгаш снимал комнату за четыре серебреника, поэтому, смело обозвав жулика развратным дитем капитализма, выложил на стойку положенную цену. Пройдоха деньги взял, еще раз улыбнулся и, сославшись на память, которая его в последнее время постоянно подводит, вручил мне бирку с номером комнаты.
   Признаюсь, прожигать жизнь в подобных местах не моя стезя, однако стоило посидеть, послушать, что говорят люди, дабы составить для себя определенное представление о творящихся делах. Поэтому я, взяв кружку неожиданно приличного пива и поджаренную баранью ногу, скромненько присел за дальний столик и растопырил ушки. Ричард расположился на своем излюбленном месте, то есть под столом, и я изредка кидал ему кусочки баранины.
   А люди отдыхали. Народ в зале расположился за столами в соответствии со своим положением в обществе. Самую большую категорию составляли наемники и солдаты, шумно пирующие посреди таверны, сдвинув вместе четыре стола. Рядом с ними обосновались степенные купцы. Чуть поодаль — торгаши помельче, а уж совсем особняком держались подозрительные личности в черных одеяниях, которые могли оказаться как ворами и убийцами, так и шпионами и жуликами. Все остальные посетители были представлены простоватыми мужичками в неброской одежде. Скорее всего, это были крестьяне из соседних деревень, пришедшие отпраздновать окончание рабочего дня, хотя он у них, насколько я помню, был ненормированный. Все веселились как могли. Среди солдат я даже заметил трех пестро разряженных девок, которые с визгом переходили с рук на руки. Мое место находилось неподалеку от стола, за которым пили пятеро мелких торговцев, поэтому именно их разговоры мне и приходилось подслушивать. В основном хвалились удачной сделкой и травили байки на уровне сказок для детей дошкольного возраста. Особо меня развеселила история а-ля реклама пива «Очаково». Рассказывал ее, поминутно клявшись о стопроцентной достоверности, порядком поддавший торговец лечебными мазями и травами.
   — Продал мне тут арап один зелье чудодейственное, которое мертвые вещи живыми делает, — вещал сказочник, прихлебывая из кружки. — Попросил, страшно сказать, десять золотых (гомон возмущенных голосов). Ну я ж не дурак, цену всему знаю — сторговал до пяти серебром (одобряющие возгласы и предложения за это выпить). И вот как совпало: на днях дернул бес шкуру медведя купить (всеобщее возмущение необоснованными расходами). Шкура хорошая, теплая, я ее намеревался кузену перепродать в полтора раза дороже («О, за это надо выпить!»). И вот, значит, еду я, бутылочку с зельем в руках держу, а шкура позади лежит, молчит, есть не просит (смех над удачной шуткой). А дорога плохая, вся в кочках, на одну я и наехал. От неожиданности зелье выронил, а оно прямо на шкуру упало, да и разлилось все (упреки за криворукость). Как зашипит, как запенится! А шкура возьми и встань (возглас ужаса)! И тут он попер на меня — глаза бешеные, клыки — во, когти — во…
   Что было дальше, я так и не узнал, так как рассказчика прервал грохот разбитого стекла и стук падающего тела. Похоже, назревала драка. За столом наемников царило оцепенение. Один широкоплечий бородач валялся на полу, без сознания, весь в осколках того, что когда-то было кувшином. Еще двое рослых бойцов стояли грудь в грудь, сверля оппонента грозным взором, но через секунду они сорвались с мест и начали наносить друг другу увечья кулаками и прочими конечностями. Скоро в потеху ввязались все остальные служивые. Что было потом, помню смутно. Вроде кого-то сильно толкнули, и он, пролетев по параболе, переломил собой стол подозрительных типов в черном, отдавив кому-то ногу. Типы повытаскивали кастеты и пошли мстить.
   — Валим отсюда, — раздалось из-под стола. — Через минуту тут будет такое твориться…
   Что будет, я понимал прекрасно, поэтому поспешно встал и направился к лестнице на второй этаж. Почти дошел. И надо было одному ретивому боевику встать у меня на пути? Отвечаю — не надо. Он, наверное, до сих пор жалеет. Мой негласный секьюрити синего цвета ужом проскользнул вперед и тяпнул террориста за ляжку. Укушенный взвыл и отвалил, освободив дорогу, так что мы с котом благополучно оказались на втором этаже. Шум битвы здесь слышался весьма приглушенно, и лишь изредка доносился особо громкий хруст варварски ломаемой мебели. Наша комната находилась в закутке у окна, где непринужденно болтали трое огромных вояк в кольчугах. У стены мирно стояли их здоровенные секиры. Увидев меня, парни замолчали, а один, видимо самый главный, спросил:
   — А вы, сэр рыцарь (везет мне — все за рыцаря принимают — наверное, вид у меня благородный очень), что не тешите косточки в славной потехе?
   — Да ну, — состроил я недовольную мину. — Вот еще, с мужичьем сиволапым махаться. Это неэтично, негигиенично, а также попахивает явным мазохизмом и склонностью к суициду. И потом — я пацифист!
   Парни поняли от силы слова два, но на всякий случай поклонились и расступились, давая мне возможность пройти. Стоило же мне оказаться в номере, как Ричард драматическим шепотом сказал:
   — Так вот каким образом зарабатывает хозяин этой забегаловки! Дает людям от души друг с другом напинаться, а с утра, когда все уже на ногах не стоят, выпускает этих мордоворотов, которые быстренько раскручивают побитых боевиков на денежки за причиненный ущерб. Здорово придумано! Уважаю!
   — Ага, вот и уважай, только тихо, — зевнул я, опускаясь на кровать. — Я спать хочу.
   — Вот всегда так, — насупился Ричард. — Только начнешь с ним на интересные темы говорить, а он уже спит. Эгоист ты, Антоний!
   Я слушал его пустопорожнюю болтовню вполуха, уже погружаясь в сладкий спасительный сон…
 
   … Я сидел у окна, со скукой глядя на ночной город. Несмотря на поздний час, в троллейбусе было много народу. Все толпились, но как-то вяло, без ругани и взаимных упреков. Мне было хорошо. Я был дома. Дребезжащий транспорт, скрипя всеми сочленениями, замер на очередной остановке, как вдруг я увидел ЕЕ. Она бежала по тротуару, пытаясь успеть на троллейбус, и намертво приковала мое внимание. Ее густые черные волосы с прядями, выкрашенными в желтый цвет, как победный штандарт, развевались на ветру. Она была красива. Красива настолько, что я не берусь описывать, ибо словами на бумаге можно все испортить. На ней была легкая голубая курточка и джинсы, а в руках эта мечта (да, да, именно мечта!) держала скрипку с порванной струной…
 
   Луч солнца самым наглым образом разбудил меня. Я отвернулся к стенке и честно попытался заснуть опять. Очень уж хотелось узнать, успеет девушка на троллейбус или невежливый водитель закроет двери прямо у нее перед носом. Я даже стал мстительно представлять, что я тогда с ним, водителем, сделаю, но сон не шел. Пришлось распрощаться с мечтой и сесть, стряхивая последние капли видения, после чего сразу перейти к обыденной жизни.
   Знаете, что самое противное в средневековых местах жительства? Нет, не отсутствие электричества. И даже водопровод простить можно. Ну что, догадались? Правильно, самое противное — туалет во дворе. Поэтому мне пришлось ни свет ни заря, когда самое милое дело — поваляться на мягких простынях, вставать и бодрым маршем двигать на тот самый пресловутый двор.
   Внизу царил разгром. Столы, скамейки — все перевернуто, поломано. Везде валяются кучи черепков и осколков. В паре окон выбиты стекла. Все вчерашние боевики со следами побоев различной степени тяжести пристыженно стоят у стеночки, опустив глаза долу. Вдоль этой импровизированной шеренги разгуливают с секирами наперевес двое парней из закутка. Третий, главный, стоит рядом с хозяином заведения, которому какой-то наемник вываливает на стол все свои сбережения. Я приветственно помахал ему ручкой:
   — Бойцу экономико-вымогательского фронта физкульт-привет!
   — Мое почтение, сэр рыцарь, — поклонился давешний знакомый. — Как спалось?
   — Как дома, — признался я и вышел на улицу.
   Эх, погодка-то какая! Солнышко только поднимается, пробуждается все, а воздух! Я не раз уже говорил, какой здесь воздух, и не раз еще скажу. Какие там горы, какие там заповедники!.. Если хотите подышать действительно чистым кислородом — приезжайте в средневековье. Постоянным клиентам — скидка…
   Быстро сделав все дела, я, позвякивая кольчугой и мечом, направился к таверне с твердым решением плотно поесть и отправиться в путь. Двадцать первый век зовет!
   Как описывалось выше, обеденный зал был разгромлен, поэтому я направился к хозяину с уместным вопросом о том, где, собственно, мне теперь можно поесть. Хозяин пожал плечами и ответил, что еда у него в заведении готова всегда, а я, если есть такое желание, могу поесть у себя в комнате. Я радостно согласился и уже готов был принять заветное жаркое, когда в таверну вошли двое. Красные балахоны с капюшонами, скрывающими лица, красные кирасы. Где-то я это уже видел. Один из вошедших остался стоять на месте, не выпуская рукоятки ятагана. Второй выступил чуть вперед и, развернув здоровый свиток, начал зычно декламировать:
   — Добрые люди королевства Синзал! Мы спешим предупредить вас об опасности, которая разгуливает по нашим дорогам. Слушайте, люди! В нашем великом королевстве объявился ужасный колдун! Он уже смел покушаться на сиятельного маркиза де Фроста и теперь, быть может, вынашивает планы убийства самого короля! Колдун умен и хитер, он всем представляется как благородный рыцарь сэр Антоний. Он разъезжает на синем тигре, который на самом деле Демон ада! Люди, внимайте! Сто золотых получит в награду тот, кто захватит этого чернокнижника и сдаст его в руки Святой Инквизиции.
   Мне поплохело. В помещении повисла могильная тишина. Потом все дружно повернулись в мою сторону.
   — На синем тигре, говоришь? — переспросил кто-то из толпы.
   Это послужило сигналом. На меня бросились со всех сторон, в мгновение ока скрутили и ударили чем-то тяжелым по голове. Почему-то было очень обидно, что я даже не успел вытащить меч…
   Такое ощущение, что вместо головы у меня церковный колокол, в который долго и с упоением били. Мысли путаются и никак не могут найти своего места. Лучше не думать.
   Состояние? Лежу носом в соломе. Руки связаны за спиной, ноги, судя по всему, тоже не без пут. Кольчуга на мне, но меч, естественно, отобрали.
   Я осторожно поднял голову и повертел ею влево-вправо, разминая затекшую шею. Огляделся. Явная темница. Довольно просторная, сухая и чистая. Солома на полу свежая, гнилью не воняет. Света достаточно много, он поступает через зарешеченное окошко. Хм… могло быть и хуже. Отрубили бы голову, не отходя от кассы, и дело с концом. А тюрьма — это ничего, из нее сбежать можно. По крайней мере, будем на это пока надеяться. Я попытался вытащить руки из-за спины, как делают герои боевиков, но жестоко обломался и оставил это бесполезное занятие. Потом было подумал как следует напрячь могучие мышцы и просто разорвать веревки, но вовремя вспомнил, когда последний раз ходил в тренажерный зал, и решил не позориться. Что ж, подождем, пока ко мне кто-нибудь придет. Тем более что делать больше нечего.
   К чести тюремщиков, они пришли довольно скоро. Скрип двери отвлек меня от вдумчивого созерцания потолка. На всякий случай я закрыл глаза и притворился, как говорят врачи, комиком (человеком в глубокой коме). Дверь закрыли, и сразу же послышались звуки шагов. Судя по всему, меня пришли наведать как минимум два человека.
   — Он еще не пришел в себя? — раздался противный, «скрипящий» голос.
   — Похоже что нет, — ответил ему грудной бас.
   — Слабоват оказался телохранитель де Фроста, слабоват…
   — А вы уверены, что это он?
   — Конечно! Эта сволочь в последний момент буквально вытащила маркиза из-под стрелы. Если б не он, де Фрост был бы уже мертв.
   — Он и так недолго задержится на этом свете.
   — Будем в это верить… Ну что, разбудите его! Я не намерен ждать, пока эта спящая красавица соизволит очнуться.
   После этих слов чья-то сильная рука схватила меня за ворот кольчуги и как следует встряхнула. Я не стал дожидаться повторной экзекуции и соизволил разомкнуть веки. А то еще бить начнут, изверги…
   Их действительно было двое. Тот, что держал меня, оказался огромным, как медведь, и был облачен в уже порядком поднадоевший красный балахон. Правда, капюшон был скинут, и я смог разглядеть заросшее лицо мучителя. Второй стоял чуть поодаль и был тем самым «генералиссимусом», которого я видел во время своего самого первого видения, еще в деревне Мордреда. Тот самый шлем, тот самый знак в виде креста и ятаганов. Можно сказать, старый знакомый.
   — Хвала Господу, ты очнулся, сын мой, — елейным голосом «порадовался» он, а потом обратился к медведю: — Брат Фергюссон, вас ждут в часовне. Вы ведь не забыли?
   Фергюссон явно хотел сказать, что забыл, но передумал и покорно поплелся к выходу. Когда дверь за ним захлопнулась, желтошлемный присел рядом со мной и спросил:
   — Как вы себя чувствуете, сэр Антоний? (Эх, как жаль, что я не вижу его лица!)
   — Хреново, — признался я и рывком сел.
   — Думаю, — продолжил собеседник, — мне не надо представляться. Вы ведь меня наверняка знаете?
   — Не знаю и знать не желаю, — нахально ответил я.
   Мой тюремщик осуждающе покачал головой:
   — Зачем грубить, сэр Антоний? Ведь по одному моему приказанию вас попросту убьют.
   — Я вам зачем-то нужен, раз жив пока, и убивать меня в ближайшее время вы не намерены.
   — Похвально, что вы не теряете голову в подобной ситуации. Ведь многие отъявленные злодеи и еретики пугались, как дети, лишь завидев Отца Инквизиции.
   До меня дошло! Меня озарило! Короче, я понял, в какое дерьмо (извините за выражение) вляпался. Отец Инквизиции! Господи, зачем ты так со мной, а?
   — Но вы ведь не из них? — язвительно спросил он.
   — А… м-да… то есть нет! Конечно нет!
   — Я так и думал, — согласился Отец. — Знаете, ведь я могу и освободить вас, если вы ответите на парочку пустяковых вопросов.
   — Задавайте, — твердо сказал я, намереваясь хвататься за любую спасительную соломинку.
   — Во-первых, кто вы такой?
   — Антоний Валерьевич. Странствующий рыцарь, волей случая попавший в вашу замечательную страну.
   — Допустим, что все именно так. Второй вопрос — как вы попали к маркизу де Фросту и что он вам сказал в приватной беседе у него в покоях?
   Я отвечал почти честно. Рассказал про орков, а вот про разговор с маркизом соврал. Хотя вернее так — не сказал всей правды. Не буду же я рассказывать, что попал в этот мир из далекого будущего? Думал, что и так прокатит, однако Отец, выслушав сказочку про то, что я хочу получить у мастера по телепортации совет квалифицированного специалиста, неожиданно сказал:
   — Хорошо. А теперь скажите правду.
   — Про что?
   — Зачем вам понадобился архимаг?
   — Я же уже сказал, что…
   — Мне-то зачем врать? — жестко прервал меня собеседник.
   Я постарался как можно наивнее посмотреть на своего допросчика, но тот меня не понял и стал настаивать на непременно правдивом ответе. Я давал честное слово, клялся — мне не верили. Тогда я плюнул на все и рассказал правду. Отец Инквизиции усмехнулся, сказал, что из меня получился бы неплохой менестрель, и продолжил допрос. А что я мог сказать? Уж и так ему всю правду поведал, чего привязался… В общем, уламывали меня еще довольно долго, а потом у главного инквизитора кончилось терпение. Он встал, пообещал, что под пытками я уж точно все выложу, и гордо вышел из моей темницы.
   А я так и остался сидеть, бледный до синевы, лихорадочно вспоминающий, какие пытки практиковались в средневековье. Навспоминал много…
   Где-то через полчаса за мной пришли, но к тому времени я уже многое для себя решил. Они хотят правдивую историю? Они ее получат! Я им такой роман в жанре фэнтези закручу — сами не рады будут! Меня повели по узким коридорам. Похоже, что мы находились в подвале какого-то замка. Единственным освещением были факелы, развешанные по стенам. Пламя от них шло неровное, поэтому освещение было более чем посредственное. Факелы чадили, и коридоры наполнялись противным дымом, от которого слезились глаза и сильно хотелось кашлять. Вели меня долго, видимо давая время осознать, куда я, собственно, попал. Я же проводил время с пользой, додумывая легенду и втайне надеясь, что силы Белого Оборотня неожиданно включатся. Не включались. А стражникам, похоже, надоело меня водить, и вскорости мы вышли к конечному пункту — пыточной камере. Ее, с позволения сказать, интерьер мог ввергнуть в хмурые мысли даже самого завзятого оптимиста. Какие-то агрегаты, напоминающие рабочие станки, устрашающего вида подстилка из гвоздей — мечта йога. А уж разных щипцов, сверл, игл и прочих пренеприятных железок здесь было столько, что впору открывать пункт по приему металла. Отец Инквизиции был уже там. Стоял, заложив ручки за спину, и сверлил меня взглядом через забрало шлема. Помимо него там было трое здоровых, лысых как коленка мужиков самого протокольного вида. Их рожи просили не то что кирпичей — цементных плит, и желательно побольше. Инквизитор повернулся в мою сторону:
   — Сэр Антоний, так вы решили рассказать правду или нам придется прибегнуть к пыткам? Поверьте, я интеллигентный человек и мне совсем не хочется вас истязать, но… В любом случае вам придется винить только себя.
   — Вы знаете, я, пожалуй, все расскажу, — неожиданно пискляво выдал я, с опаской косясь на подогреваемые над огнем щипцы.
   — Прекрасно! — просиял Отец и два раза хлопнул ладонями. Мордовороты, тихонько ворча, покорно вышли за дверь. Похоже, их устроил вариант, если бы я начал упорствовать.
   — Рассказывайте, сын мой, — повелел инквизитор, и я начал.
   И я рассказал. Ух, как я рассказал! Оказалось, что я давний телохранитель маркиза, а по совместительству еще и его правая рука. Де Фрост прозорливо догадался, какая опасность и почему ему грозит (если б еще и мне знать), и направил меня с тайным заданием в столицу. Я должен встретиться с мастером по телепортации и договориться с ним о поставке крупной партии драконов в Партон. Боевая задача драконов состоит в неожиданном ударе и полном уничтожении предполагаемого противника. Стоит добавить, что все это я рассказывал с выражением, в лицах, с мельчайшими (по ходу выдумываемыми) подробностями. Когда же я наконец затих, инквизитор сказал:
   — Это больше похоже на правду. Я уверен, что многое вы недоговариваете, однако общий смысл наверняка изложили достоверно (ага-ага, достовернее некуда!). Откуда же де Фрост узнал о планах… предполагаемого противника?
   — Контрразведка, — с очень умным видом ответил я.
   — Лазутчики? — уточнил Отец. — Н-да, не ожидал я от маркиза такой прыти. Не ожидал…
   Еше что-то бормоча под нос, инквизитор побрел к выходу, напрочь позабыв про «расколовшегося» меня. Правда, перед самой дверью он обернулся и бросил:
   — Кстати, завтра утром назначено ваше сожжение. Подготовьтесь.
   Я остался стоять с раскрытым ртом. Идиот! Первая заповедь человека, попавшего в криминальные структуры: «Ты жив, пока молчишь». Хотя… Долго бы я продержался под напором раскаленных железок и этих шипастых станков? Сомневаюсь…
   Когда в пыточную вошли те двое, которые меня сюда вели, я попытался посопротивляться, однако, когда ребятки достали мечи, утих. Еще прирежут ненароком.
   Что было дальше, описывать не хочу. Я впал в такую страшную депрессию, что выть хотелось. Правда, потом я отошел. Лежа на подстилке из соломы в своей камере, я отчаянно надеялся, что мне повезет. А надежда все-таки была. Даже две надежды! Одна — на то, что Ричард, которого поблизости не видно, придет и спасет меня во время казни. Вторая — что силы Белого Оборотня проснутся и я сбегу. Опять же во время казни. Сначала я бродил (ноги мне больше не связывали) по своей камере, пытаясь найти возможную лазейку для побега, однако она все не находилась, зато я кое-что понял. Например, то, что камера раньше, скорее всего, была жилым помещением. На это указывали наглухо заложенный камин (я пытался простучать его ногой на предмет пустот внутри, но так ничего и не добился) и статуя каменного двух с половиной метрового гиганта в углу — грубо выполненная, но довольно реалистичная. Она была ужасно грязной и настолько сливалась со стеной, что поначалу я даже не заметил ее! Эти открытия не принесли мне ровным счетом ничего, просто надо было чем-то заниматься. Поэтому я встал около статуи и стал пристально ее разглядывать. Может, замечу какой потайной рычажок, открывающий путь на свободу?
 
   … Вода, вода. Как же я по тебе соскучился! Все как всегда — поплавал маленько в мутном затоне, а потом на свежий воздух. Правда, в этот раз никаких заморочек со скоростью не было. Зато я явственно увидел толстую оранжевую нить, тянущуюся от меня к каменному гиганту. Ниточка странно извивалась и подрагивала, а потом и вовсе ушла в грудь статуи.
   Заплыв в луже закончился, а человек-булыжник неожиданно открыл глаза, глянув на мир гранитными зрачками. Кажется, я разучился удивляться… А статуя явно собиралась жить. Она отлипла от стены, сладко потянулась, посмотрела в мою сторону и приятным баском поинтересовалась:
   — Как зовут тебя, повелитель?
   — Антоний, — почти спокойно ответил я. Статуя грациозно опустилась на одно колено и, склонив голову, поинтересовалась:
   — Какие будут указания, о повелитель?
   — А ты, случаем, не джинн? — ответил я вопросом на вопрос.
   — Я голем! — возмутился истукан.
   — Угу, понятненько. — Я задумался. — Ладно, слушай, Колосс Родосский. Ставлю боевую задачу — освободить меня из данной комнатушки. Могешь?
   — Нечего делать, — фыркнул гигант и поднялся с явным желанием разнести мою темницу в пух и прах.
   — Эй, погоди! Ты меня сначала развяжи.
   Голем беспрекословно взялся за веревочки двумя пальцами и порвал их, аки паутинку. М-да, похоже, что он действительно сможет без проблем разделаться со здешними казематами и их охраной в придачу. Но рисковать не стоит.
   — Погоди, — остановил я его. — Бульдозером ты поработать всегда успеешь. Сначала выверни решетку из окна. Только осторожно, чтоб без лишнего шума.
   Колосс (именно так я решил именовать своего неожиданного спасителя) вновь проявил полную покорность и совершенно бесшумно вынул железные прутья. Да все просто отлично! Окно широкое, этаж первый — вылезу я без проблем. Плюс — выходит оно на безлюдную сторону крепости или куда там меня засунули. Буквально в паре десятков метров полуразрушенная стена, а еще чуть далее — лесок. Пройду беспроблемно, как Джеймс Бонд сквозь ряды вражеских агентов.
   — А какие будут дальнейшие приказания? — осторожно спросил голем.
   — Вылазь через дверь и круши всех в хвост и в гриву, — пояснил я, уже выбираясь в окно.
   Боже мой, что я говорю?! В кого я превратился!!! В кровавого маньяка — вот в кого. Отдаю неуязвимому каменному истукану команду безжалостно убивать людей! Кошмар! Ведь наверняка большая часть здесь присутствующих обычные люди — служители церкви. Нет, господа, так нельзя…