Страница:
Давным-давно в племени, название которого забыто и стерто годами, жила красивая девушка по имени Офель. Она была столь неземной красоты, что все мужчины лежали у ее ног и были готовы на все ради только одного ее взгляда. Одно время Офель даже возглавляла племя, когда покорные мужи по ее просьбе прибили прежнего вождя. Но годы шли, и девушка начала стареть. Свежесть пропала с ее лица, и поклонники уже не обивали порога ее пещеры. И тогда, отчаявшись, она решилась на опасный шаг — приготовить эликсир молодости и вечной жизни. Офель прознала о том, что в соседнем племени живет старая бабка, знающая его рецепт, и с помощью нескольких все еще преданных воинов выкрала старуху. Та же в обмен на жизнь поведала ей секрет, но посоветовала не использовать эликсир, ибо малейшая ошибка в ингредиентах могла привести к необратимым последствиям. Офель рассмеялась и не послушала совета. Три дня и три ночи она готовила зелье, и ошибка действительно вкралась в ее расчеты. А когда, окрыленная предвкушением, она выпила эликсир, последствия не заставили себя долго ждать. Из-за недостатка или переизбытка каких-то ингредиентов зелье даровало ей лишь вечную жизнь, но не молодость. А чтобы омолодиться хоть на час, Офель должна была пить кровь живого человека. Короче говоря, топ-модель превратилась в банального вампира, быстренько пожравшего все племя и отправившегося на промыслы в леса, где до сих пор и бродит. Вот так.
Нет, я, конечно, понимал, что это самая натуральная байка, но… Неприятно лежать на травке посреди обступающих тебя деревьев в ночной час, когда мерещится всякая чертовщина. Лучше на деревце, метрах в пяти над землей, чтоб наверняка.
В ту достопамятную ночь мы спали как раз на дереве. Мечта уже давно посапывала, а я все пытался устроиться поудобнее и обломать наконец тот проклятый сучок, который колет в… э-э-э… в спину. Обломал. Устроился. Но теперь мне мешали заснуть проклятые доисторические сверчки, стрекочущие на весь лес. Сволочи. Они что, специально надо мной издеваются или это у них нечаянно получается?
Потом захотелось в туалет, а так как с ветки справлять нужду мы не приучены, пришлось спускаться и бежать в ближайшие кусты. Сделав все дела и возвращаясь на «кроватку», я отчетливо почувствовал спиной полный злобы взгляд. Моментально покрывшись липким потом, я резко развернулся, после чего вспотел окончательно. Кажется, после этой ночки у меня поприбавилось седых волос…
Передо мной стояла длинная, высохшая старуха, больше всего напоминающая скелет. Дряблая, обвисшая кожа обтягивала кости так, что хоть сейчас в анатомический музей. Грязные седые волосы, свалявшиеся и слипшиеся, свисали сосульками, а из-под бровей красным светом горели угольки глаз. Старуха подняла в мою сторону руку, и я машинально отметил, что коготки она не стригла лет десять. Из одежды на ней присутствовали какие-то полуистлевшие тряпки.
— Подойди ко мне, путник, — прошелестела она. — Подойди, ну подойди же ко мне.
Голос обволакивал, погружал в противную липкую жижу, проникал в мозг и застревал там ржавым гвоздем.
— Подойди, подойди. Я жду…
Ноги задвигались сами по себе. Голова отключалась, и я успел подумать, что так нечестно…
… Нахлынувшая вода разом смыла комки слов. Вода была чистая, прозрачная и, как всегда, прочной пленкой собралась перед глазами. Страх исчез. Пришло раздражение.
— Эй-эй, бабушка, погодите-ка! А зачем вы меня, собственно, зовете?
Старуха вперила в меня свои угли и вновь раскрыла пасть, обнажая длинные клыки. Вампирша, мать ее. Но не «серая», значит, можно мочить.
— Подойди, — по новой завела бабка.
— А смысл? — отозвался я, принимая позу понепринужденнее.
— Ты насытишь меня и возродишь молодость и красоту, — снизошла до ответа нечисть.
— Так вы кушать хотите — что же сразу не сказали? У меня в мешочке кусочек мяса есть — пойду слазаю.
— Нет. Мне нужна кровь. — Бабка покачнулась и сделала шаг в мою сторону. — Подойди, подойди…
— Слушай, карга, замолкни, а? Ишь, кровушки ей захотелось! А ху-ху не хо-хо?
Вместо ответа вампирша зарычала и бросилась на меня. Неразговорчивая нечисть какая-то попалась… Время привычно замедлило бег. Распластавшаяся в воздухе старуха приближалась ко мне с неспешностью черепахи. Я женщин не бью, пожилых тем более, но эта дождалась. Ух, держись, косорылая, я в праведном гневе!
Пока бабка зависала, я успел выбрать ветку потолще, привычно обломал ее и, вернувшись на прежнее место, встал в стойку бейсболиста.
— Держитесь, ребятушки, подает всемирно известный сэр Антоний.
Дубье с хлюпающим звуком врезалось в хилую грудь бабки, и время сию секунду вернулось на круги своя. Супостатша, просвистев пятками в воздухе, улетела назад и неблагополучно впечаталась спиной в дерево. Лично я думал, что ей все кости переломает, ан нет, встала и снова в атаку прет. Время, времечко, времюшко… Я обошел вокруг застывшей старухи, примериваясь, куда бы долбануть, и наконец со всей дури опустил дубину на голову кровососущей маньячки. А потом еше раз и еще, для профилактики. Нормальный ход… Бабка кулем свалилась на холодную землю, но вновь попыталась встать. Эх, жаль, меча нет, а то бы смахнул голову, и все дела. Я пнул ходячий скелет ногой и приласкал дубинкой по спине. Ё-моё, опять поднимается. Не бабка, а терминатор! Короче, бил и пинал я ее битый час и уже прилично выдохся, но вампирша упорно поднималась после каждого удара. Пыльная, грязная, измазанная в земле и древесной смоле, она упорно пыталась меня достать. Я уже стал подыскивать взглядом осину, чтоб быстренько колышек выстругать, когда нечисть, наконец поднявшись в очередной раз, поинтересовалась:
— А что ты вообще ко мне пристал?
Я так и сел от проявления столь непроходимой наглости.
— Э, бабушка, да вы вообще оборзели? Напали на мирного меня, гипнозом давили, угрожали покусать, а потом в претензии вдарились! Вот я сейчас только передохну маленько, а потом точно вас запинаю. Ха, «пристал»!
— Тихо, тихо, не кипятись, — пошла на мировую старуха. — Откуда ты вообще такой выискался?!
— Догадайтесь с трех раз!
Однако престарелая вампирша не обратила на мою колкость ни малейшего внимания.
— … Колдовству слова не поддался, не испугался, драться начал…
— А вы привыкли, что люди при вашем появлении начинают звать маму, убегать и судорожно искать горшок?
— Ага, — кивнула бабка. — Один ты ненормальный какой-то…
— Эй, вы за словами-то следите, а то я ведь и обидеться могу.
— Может, ты святой паладин? — вопросила старуха. — Хотя нет. Доспехов сверкающих не имеешь, меча полутораметрового тоже, да и что тебе делать в Мертвом Лесу?
— Погодите-ка, — насторожился я. — Что вы говорите про Мертвый Лес?
— Ну так ведь мы в нем и находимся, — не поняла нечисть. — В трех километрах от границы с Синзалом.
— Ура! — Я не смог сдержать своей радости, а вампирша продолжала:
— А может, ты колдун? Или волшебник? Слушай, не томи старую, скажи, a?
Я глянул на нее повнимательнее. Уже сидит, особых травм не видно, но когти на руках почти все обломаны, глаза если красным и светят, то совсем чуть-чуть. Вздохнув, ответил:
— Оборотень я. Белый.
Старуха округлила глаза и выдала многозначительное «о-о-о-о…». Потом присвистнула:
— Вот это да! С самим Белым Оборотнем сражалась! Будет о чем на старости лет вспомнить…
Я поперхнулся. Угу, если она говорит «на старости», то какой же она кажется себе сейчас?
— А почему вы меня (бабка перешла на «вы») не уничтожили в первые же секунды?
Я замялся. Ведь не говорить ей, что я только это и пытался сделать, только не получалось? Поэтому я, напустив пренебрежения в голос, ответил:
— Да так, поиграть захотелось. Поразвлечься.
— Я так и поняла, — закивала бабка. — А ведь прошел слух, что убили вас. Сам Черный Волкодлак хвалился на Шабаше Шестидесяти Шести, что лично перегрыз вам глотку! Вся черная нечисть подняла голову! Через месяц готовится массированное наступление на Синзал. Ведь вас и ваших Тринадцати Белых больше нет, как можно не воспользоваться такой возможностью?! То есть раньше все считали, что нет, а теперь, оказывается, что очень даже есть…
Я стоял огорошенный новостью. Вот как! Значит, всего через месяц все дороги королевства наводнят злобные твари, для которых первым развлечением является перегрызание глоток. А по словам вампирши, только Белый Оборотень может это остановить. Но ведь он — это я, а я хочу домой!
— А что это вы так разоткровенничались перед лицом злейшего врага? — спросил я.
— Да ну, надоело все, — отмахнулась старуха. — Beльзевул, урод, руководит всем от лица самого Люцифера, но думает лишь о том, чтобы потуже набить карман душами. Вот скажите мне: разумно бросать отряд молодых, толком еще не знающих жизнь упырьков на пятерку святых паладинов? А ради чего?! Ради того, что вроде как есть возможность хоть одного рыцаря света положить! За ОДНУ его душу — пятьдесят упырей. Не много?
— Много, — согласился я.
— А вот Вельзевулу кажется, что нет. Хотя, понятное дело, команды не напрямую от него идут — от наместников, личей там всяких или того же Черного Волкодлака, но ведь была установка!
М-да, видать, давно не было у бабки собеседника, если она мне все как на духу выкладывает. А мы тихие, мы послушаем да на ус мотать будем…
— И главное, что говорит, подлец: «Мобилизовать все силы!» А мне, может, и тут хорошо?! Я вон, когда первый раз из Леса выбралась, так сразу же на священника и напоролась. А он меня так распятием огрел, что до сих пор на спине крест выжжен, — плакалась нечисть.
— Но вы, насколько я понимаю, необычная вампирша, мадам Офель, — поддел я.
— Ну да, — не отрицала она. — Обычный бы уж давно помер от таких побоев или все кости себе переломал. А я пока в форме…
Угу. Ладно, надо больше разузнать о вторжении.
— Мадам, — я решил быть вежливым, — а вы не могли бы еще рассказать о замышляемой войне?
— Могу. Конечно могу, — с радостью подхватила та. — Только пообещайте, что этому козлу, брехуну подлому, Черному Волкодлаку, вы морду начистите.
— Обещаю, — заверил я и приготовился слушать.
— Значит, как я уже говорила, поступил приказ назначить всеобщую мобилизацию нечисти. Ведьмы, упыри, вампиры, оборотни, волкодлаки и прочие активно готовятся, некроманты поднимают своих мертвяков целыми кладбищами. Точно я не знаю, но вроде бы удар должны нанести с трех сторон, а в первую очередь — уничтожить столицу, крупный портовый город Придарт и крепость Лаль на границе с королевством сарацинов. Потом армия двинется внутрь Синзала, уничтожая все группировки противника, пока не вырежет все население. Правда, как сказал Волкодлак, Вельзевул не совсем уверен в нашей победе, поэтому сейчас дипломаты склоняют к сотрудничеству орков, гоблинов, троллей и гремлинов. Конечно, очень не помешали бы драконы, но они выше мирских дел, и стража Драконьей Цитадели просто спалила присланную делегацию.
Я задумался. Вот, оказывается, как все круто. И, похоже, только я могу предупредить людей о готовящейся акции. Здорово. Домой, само собой, хочется, но я не законченный эгоист, чтобы оставлять людей на произвол судьбы. Значит, надо торопиться…
Вода спала с глаз, и я увидел мир в реальном Цвете. Уже светало. Первые лучики восходящего солнца мельтешили между кронами деревьев.
— Спасибо вам, Офель.
— Не за что. Так вы будете бить морду Волкодлаку?
— И не только ему.
— Вот и славненько, — облегченно вздохнула вампирша. — Вы уж постарайтесь, остановите войну, ведь мы, хоть и нечисть, понимаем, к чему все может привести. Или сплоченные силы Синзала нас уничтожат, или мы их — исход один. Ведь не будет людей не будет и еды — мы просто передохнем от голода.
Вот, всегда так. Массы войны не хотят, но раз высшее начальство сказало, значит, надо. Вспомним историю мировых войн — даже среди фашистов были многие, кто не желал проливать кровь, но фюрер считал иначе. Исход — превращенные в пыль города, миллионы убитых, экономическая разруха. Все это грозит этому миру, если не вмешаюсь я. Решено. Отправляюсь к королю. Как его там? Сигизмунд Восьмой, кажется…
— Извините, господин Белый Оборотень, — послышался рядом робкий голос Офели. — А можно вас еще кое о чем попросить?
— Да?
— Понимаете, сегодня проходит ежемесячный сбор самых знатных вампирских семей, и мне бы очень хотелось, чтобы вы на нем побывали.
— В качестве главного блюда? — вяло пошутил я, за что получил от престарелой вампирши укоризненный взгляд.
— Ну что вы такое говорите?! Мы с вами, конечно, не на одной стороне, но сейчас нам было бы очень выгодно договориться о… хм… взаимопомощи.
— Типа я бью Волкодлака, а вы меня за это не кусаете?… Шучу-шучу! Я бы отправился с вами, но время, увы, не ждет. Долг зовет, Синзал молит спасти себя, и все женщины уже плачут в платочек, дожидаясь героя…
— О нет, об этом не беспокойтесь! — поспешила успокоить меня вампирша. — Там, где мы будем, время течет совсем по-другому, так что обернемся минут за десять.
— Мм, — задумчиво протянул я. — Пожалуй, подумаю над вашим предложением…
А подумать было о чем. Это ж надо, меня приглашают на VIP-тусовку самой элитной нечисти! И остается только гадать, в каком качестве… Нет, Офель уверяет, что все пройдет чин-чинарем, но что-то не очень хочется вверяться старой вампирше с гнилыми зубами и жутким запахом изо рта. Она меня, может, и не укусит, но какой — нибудь длиннозубый аристократ может не утерпеть! И буду я не Белый Оборотень, а полудохлый клыкастик. Да и не хочется оставлять Мечту. Как представлю — просыпается она одна, в темном лесу, и нет поблизости сурового и вечно готового на подвиги меня… Жуть!
— Кхе-кхе… Ну так что вы решили? А то я уже отправляюсь.
Я вздохнул, почесал лоб и решительно кивнул:
— Ладно, уговорили. Надеюсь, у вас там хорошо кормят.
— Для вас все по высшему разряду! — заверила Офель и три раза хлопнула в ладоши.
Ослепительная вспышка, и тут же приятная тишина ночного леса сменяется медленной мелодичной музыкой и приглушенным шорохом голосов.
Я стою посередине огромного зала, одетый в элегантный черный фрак, чистый, надушенный и побритый. Стены зала — темно-красного оттенка — без единого окна, но густо увешаны светильниками, от которых льется мягкий, голубоватый свет. Потолок где-то неимоверно высоко и почти теряется во тьме. Вокруг за круглыми столами на изогнутых бронзовых ножках сидят по двое-трое элегантно одетые люди. Мужчины, женщины, даже дети — высокие, худощавые и немного бледные. Почти все красивы, но красота эта какая-то немного пугающая…
— Ну что же мы стоим? Пройдемте к столу, — раздалось совсем рядом.
Я скосил глаза и чуть с копыт не свалился от удивления. Рядом стояла высокая, изящная молодая женщина с огромными, немного грустными глазами и совершенно обалденной улыбкой.
— Э-э-э… простите? — с трудом прохрипел я внезапно перехваченным судорогой горлом. — Мы где-то встречались?
Незнакомка в удивлении подняла бровь, а потом жизнерадостно рассмеялась:
— Это же я, Офель (моя челюсть тихо стукнулась об пол)! Вы что, не узнали меня (я совершенно обалдело мявкнул что-то вроде «нет»)? Мы же на Сумеречной Стороне (я с умным видом кивнул и сделал очень, ну просто очень понимающее лицо)! Здесь все принимает свой самый прекрасный облик. Даже вещи.
— Об этом я знал, — очень реалистично отмахнулся я. — Но не мог подумать, что ты… вы… короче, красота неописуемая!
— Спасибо, — зарделась вампирша, а потом, ухватив меня за локоток, повела к свободному столику. — Вот здесь мы посидим и подождем нужного момента.
— А какой он, нужный?
— Ну, сперва с отчетом выступят члены вампир-скойдумы, — начал а перечислять вампирша. — Потом некоторое время отведут для ужина, во время которого будут петь и рассказывать стихи известные барды и менестрели, ну а в конце со своими пожеланиями и предложениями выйдут представители другой нечисти — не вампиры. Тогда и мы кое-что скажем.
Я кивнул, соглашаясь, и начал во все глаза разглядывать окружающих, из которых действительно не все были потомками Дракулы. Вон сидит в углу нечто маленькое и мохнатое. Злобно зыркает по сторонам явно уже подвыпивший оборотень. Тихо шепчет что-то на ухо симпатичной вампирше коренастый и широкоплечий мужик с огромными нетопырячьими крыльями за спиной. С похабной улыбкой осматривает зал типичный черт — с рогами, хвостом, копытами и свиным пятачком заместо носа… И посреди всего этого великолепия сижу я — Белый Оборотень, герой-самоучка… Идиот, одним словом! Куда я попал?! Нет, куда я полез?!! Сам, лично… Ужас! Что я, собственно, хотел? На нечисть полюбоваться? Угу, уже полюбовался — пора бы и по домам.
Однако «по домам» я так и не успел, так как на сцену (круглый высокий помост в середине зала) вылез под вялые аплодисменты престарелый вампир в темно-зеленом костюме и начал стандартную приветственную речь. Дескать, здрасте господа-дамы, рад, что пришли, острых вам клыков и сладкой крови, сейчас выйдут самые-самые знатные, вы уж им похлопайте, а потом уж только извольте кушать (вас, господин вервольф, это тоже касается!!!). Выслушали, дождались, похлопали (даже подвыпивший оборотень с уже испачканной в салате мордой). Ну а дальше пошла и вовсе нудятина. Я-то, наивный, предполагал, что тусовки вампиров хоть как-то отличаются от съездов политбюро, а тут… Честное слово, в нашей Госдуме и то веселее! То водичкой кого обольют, то облают как следует и свиньей назовут, а здесь — все тихо, чинно, благородно. Похожие друг на друга невзрачные мужички ровными голосами (даже без интонаций!) рассказывают, кто сколько перекусал, кто с кем повоевал и кто у кого что украл. Единственный, кто немного разряжал обстановку, так это тот самый оборотень. Он то падал мордой в тарелку, то рычал несвязно, а то и кричал что-то про «зажравшихся кровососов», за что на него шикали со всех сторон и даже обещали выгнать. На меня же совершенно не обращали внимания, явно приняв за своего.
Наконец ораторы закруглились и уступили место худому юноше с нервным лицом. Он со второй попытки залез на помост, встал в позу фонарного столба и, прокашлявшись, представился начинающим поэтом, которого отметила своим сиятельным влиянием семья д'Алиэнов. Раздались жиденькие аплодисменты, потонувшие в звоне бокалов (еду нам еще не доставили, но вино — именно вино, я проверял! — принесли). А поэт тем временем прокашлялся еще раз и начал громко декламировать:
На последних словах зал взорвался. Одна половина, где сидел я, дружно поднялась и начала бешено аплодировать. Другая же тоже поднялась, но вместо аплодисментов разразилась свистом и гневными выкриками.
Я хотел стать прекрасным и бледным вампиром,
Что и кровь так изящно цедит из бокала.
Я хотел быть хозяином, властвовать миром,
Только жадность моя же меня доконала.
Я поверил в красивые, мрачные сказки
И в кафе сатанистов за грош продал душу.
И с девицей заезжей, что строила глазки,
Чуть шатаясь, ушел. За окном ныла стужа.
А в ближайшем проулке, открыв рот для страсти,
Мне она показала длиннющие зубы.
Захотел я, наивный, сбежать от напасти,
Но сомкнулись на шее лиловые губы.
После было как в старом кино от Хичкока —
Я очнулся, не помня себя, без одежды.
А на шее две дырки — пустяк, не морока,
Я тогда о тепле лишь был полон надежды.
Меня в домик ближайший пустили и дали
Для сугрева портвейна дрянного напиться.
Да и сами хозяева вместе заклали,
Мне подставив румяные, пьяные лица.
Зря. Я помню ужасную радость
И как зубы впивались в их дряблые шеи.
В глотку лилась хмелящая, сладкая гадость,
Для меня два их тела — жуки скарабеи.
Это было не раз. Уж сгнили мои зубы,
И напрасно я когти свои мажу лаком.
Жизнь моя превратилась в свинцовые трубы,
Я хотел быть вампиром, а стал вурдалаком…
— С огнем играет поэт, — осуждающе покачала головой Офель.
— А что такое? — не понял я.
— Вампиры, вурдалаки, упыри — это не синонимы, — объяснила Офель. — Это названия разных каст. Мы — вампиры — высшая каста. Мы можем довольно долгое время обходиться без свежей крови, а свои жертвы убиваем изящно и безболезненно. Вурдалаки же — настоящие мясники! Вы ведь наверняка видели жертву этого низшего вампира — тело изуродовано, органы выедены, а крови вокруг, как на бойне. Упыри, правда, еще хуже, но они хотя бы не претендуют на «высшесть», а вурдалаки имеют даже своего представителя в Госдуме! Амбиций у них…
— Ясно.
А страсти вокруг разгорались не на шутку. Несколько вурдалаков (только сейчас я заметил, насколько они действительно отличаются от вампиров: низкорослые, широкоплечие, с длинными свисающими руками и лицами, обезображенными язвами и трупными пятнами) начали пробиваться к помосту, угрюмо сверля поэта взглядами, но и с «нашей» стороны им навстречу подались несколько решительных парней во фраках. В воздухе явно запахло дракой.
Однако все обошлось миром. В самый острый момент, когда вампиры и вурдалаки уже почти сошлись стенка на стенку, полыхнуло зеленым, и между группками противников появился… Мордред! Черные, начищенные до блеска доспехи, огромный двуручник в руках и надменное выражение на лице породистого аристократа — сколько лет, сколько зим!
— Служба безопасности, господа, — ровным голосом произнес черный рыцарь, а из-за его плеча выступили двое мрачных мордоворотов в костюмах, но с палицами в руках. — Попрошу вас занять свои места во избежание дальнейших эксцессов.
Кровососы переглянулись, злобно сверкнув глазами, но послушно развернулись и побрели обратно. Похоже, уважают здесь черного рыцаря! А вот, кстати, он и меня заметил — то-то глаза круглые стали, и челюсть отвисла…
— Сэр Антоний! — воскликнул он, подходя к нашему столу. — Вот уж не ждал вас здесь увидеть! Так вы теперь… хм… как бы это помягче выразиться…
— Не утруждайся, — улыбнулся я, поднимаясь навстречу. — Я нечисть, но несколько другого плана. Я — Белый Оборотень…
Пробуждение было безрадостным. Такое ощущение, что меня засунули в бетономешалку, хорошенько там покрутили, а потом выкинули. А голова, наверное, и вовсе побывала под гидравлическим прессом…
— О, сэр Антоний! — раздался рядом хриплый скрипящий голос. — Доброе утро.
— Да пошел ты, — вяло огрызнулся я, с трудом переворачиваясь на бок. — Боже, Мордред! Что же вчера было?
Я валялся на огромной, как аэродром, кровати, одетый, закутанный, словно в кокон, в одеяло. На самом краешке, свесив буйну головушку, сидел рыцарь и печально глядел на меня мутными, косящими в совершенно немыслимых направлениях глазами.
— А ты что, не помнишь ничего?
Я отрицательно помотал головой. Мордред вздохнул:
— Ну, началось с того, что мы встретились, поздоровались, а потом ты огорошил меня своим Белым Оборотнем.
— Угу…
— Я обалдел и потерял дар речи, а ты тут же начал допытывать, не я ли пытался убить маркизаде Фроста. Я дал честное рыцарское, что не я.
— Угу!
— А потом ты предложил за это выпить.
— Ага…
— Мы выпили вина. Бутылки три.
— Ого!
— Потом еще восемь…
— ???
— Правда, уже не одни.
— Эге!
— К нам подсели оборотень, два черта и четыре демона, и мы начали квасить уже с ними.
— М-дя-а…
— А потом ты полез на сцену доказывать «всем этим подлым нехристям», что надо срочно идти бить морду Черному Волкодлаку или хотя бы не идти воевать Синзал. И меня за собой потащил!
— Н-да.
— Ты сказал очень красивую и эффектную речь — вампиры поддержали.
— Ура!
— Но вурдалаки обиделись и пошли тебя убивать…
— !!!
— … за то, что ты обозвал их «грязными извергами с садистскими наклонностями недоразвитых маньяков-некрофилов». Но нас отбили наши бывшие собутыльники.
— Вот!
— Затем ты начал всех учить петь песню. Красивую, но названия я уже не помню. Хотя и подпевал.
— Так…
— Далее ты потребовал принести водку и устроить танцы — кто-то поддержал, хотя водки так и не принесли (кстати, что это такое?). Зато принесли еще вина. Пришел оркестр.
— Вот как.
— А тебя попытались под шумок увести ребята из службы охраны. Моей службы охраны!
— Н-дэ?
— Но я за тебя заступился…
— О!
— Не надо меня обнимать! Потом я сам смутно что помню. Хотя нет! Через часок тобой решила воспользоваться парочка демонесс, которым восхотелось экстремальной любви с Белым Оборотнем!
— Они хватали тебя за… э-э… в общем, обхватывали тебя со всех сторон и тащили в подсобное помещение.
— Ик… А я?!!
— Орал, что ты не стереотип, не хочешь ложиться на кого ближе и вообще предан одной высокой и чистой любви.
— Фу-ф…
— В конце концов тебя положили под столом, где ты и уснул. Дальше — вообще ничего не помню.
Ё-моё… Ну это надо? Так нажраться… И главное, так и непонятно — добился я чего-нибудь или все ограничилось массированной пьянкой? Хорошо хоть живой остался. Так и не посмела никакая сволочь куснуть под шумок…
В это время тихо приоткрылась входная дверь, и в щель просунулась голова Офели — взъерошенная, со слегка помятым лицом, но довольная.
— О, мальчики! А вас там все ищут.