Хокинс Карен. Ее властелин и повелитель

   Он подошел к ней и, опершись бедром о письменный стол, так что оно почти касалось ее предплечья, наклонился, чтобы прочесть то, что она написала.
   Когда она отклонилась чуть вправо, ее глаза оказались на уровне его мускулистого бедра. Она представила себе, как прикасается к его ноге пальцами, и ей вдруг стало трудно дышать от горячей волны, прокатившейся по телу.
   Дрожащими пальцами она разгладила бумагу и собралась с мыслями.
   – Сначала мы должны определить, что вы уже знаете. И чего не знаете.
   – Что я знаю? О том, как быть джентльменом?
   – Об общих правилах поведения. Джентльмены довели до совершенства искусство вежливого обращения, однако некоторыми правилами в той или иной форме пользуются все люди. Уверена, вы знаете больше, чем вам кажется.
   Он не улыбнулся, но его губы чуть дрогнули.
   – Я многое знаю о том, как вести себя, любовь моя.
   Любовь моя. Она кашлянула, прикрыв рот пальцами, предостерегающе взглянула на него, а в ответ получила чисто мужскую самодовольную ухмылку. Она быстро перевела взгляд на бумагу и покрепче сжала в руке перо.
   – Какие из правил поведения вам уже известны?
   Он наклонился вперед, и она вдруг осознала, что находится в пределах его досягаемости, как и он – в пределах ее досягаемости.
   Герцог оперся ладонями о крышку стола и навис над ней.
   – Моя дражайшая Пруденс...
   Она снова кашлянула и строго взглянула на него. Он усмехнулся:
   – Моя дорогая...
   Она кашлянула громче.
   Герцог рассмеялся и поднял руки.
   – Умоляю, не сорвите из-за меня голос!
   Пруденс написала: «Надлежащее обращение».
   – Вы знаете, как нужно обращаться к герцогу?
   – Если это мой отец, то я просто назвал бы его...
   – Не надо!
   Он пожал плечами.
   – Ладно. Поберегу ваши нежные ушки.
   Она написала: «Дворянские титулы».
   – А как насчет беседы за столом?
   – Здесь? Сейчас?
   – Какие темы разговора вы считали бы приемлемыми во время обеда с вашими попечителями? – Увидев, что герцог в недоумении поднял брови, она изменила вопрос: – Что вы и ваши люди обсуждаете, когда собираетесь за обеденным столом?
   – Ах, это? Мы говорим о многом. О приливах, о рыбах, которых приходилось видеть. На прошлой неделе Маленький Пити рассказывал нам о своей первой жене и о том, что она легко рожала детишек, как собака щенков.
   «Беседа за столом», – написала она.
   Он сердито взглянул на написанное и перестал шутить.
   – Я знаю, как поддерживать беседу за столом.
   – Нет, не знаете, если говорите о том, как щенятся собаки. – Она на мгновение задумалась. – В связи с танцами у нас нет причин для беспокойства. А умеете ли вы сопроводить леди в комнату? Или в экипаж? Как вы это делаете?
   Герцог молча посмотрел на нее. Потом, прислонив к столу трость, схватил ее в охапку и поднял с кресла.
   – Что вы делаете? – воскликнула она, дрыгая ногами. Сквозь тонкую рубашку она ощутила тепло его кожи. – Поставьте меня на пол!
   – Я держу вас на руках. Очень осторожно. Разве это не по-джентльменски?
   – Нет! Отпустите меня!
   Он с улыбкой снова посадил ее в кресло.
   Господи, помоги!
   «Обращение», – написала она, надеясь, что он не замечает, как дрожат у нее руки.
   Он прикоснулся тыльной стороной руки к ее щеке. Рука была теплой. Это простое прикосновение вызвало чувственную дрожь, пробежавшую вдоль ее позвоночника. Пруденс закрыла глаза и прижалась к его крупной теплой ладони. Атмосфера накалялась.
   – Пруденс, – раздался его голос.
   Пруденс взглянула на Тристана, на его губы. У него были великолепные губы – твердые и очень мужественные. Тристан замечал каждую ее эмоцию, читал каждую мысль на ее выразительном лице. В ее широко расставленных карих глазах он видел нарастающее желание, он заметил, как под влиянием страсти губы сами собой раскрылись. Да она настоящая красавица, эта его вспыльчивая соседка!
   Разгорячившись еще сильнее, он наклонился к ней. Его губы тянулись к ее, как стрелка компаса к северу.
   Тристан понимал, что следует остановить это безумие. Пруденс была не из тех женщин, которые обожают пустой флирт. Он понимал это, знал, как опасно следовать этим курсом. Однако эмоции, не находившие выхода с тех пор, как он был ранен, гнали его вперед. Она была самым непредсказуемым приключением. И его изголодавшаяся по прикосновениям душа жаждала утолить свое возбуждение познанием ее великолепной женственности. А, кроме того, было в этой женщине что-то раскованное, что-то необузданное и неукрощенное, что находило отклик в его неугомонной душе.
   Она тихо вздохнула и, полузакрыв глаза, подняла лицо к нему. Он запустил руку в ее волосы и накрыл ртом ее губы...
   – А-а, вот вы где, милорд, – раздался спокойный голос Ривса, разорвавший тишину, словно штормовой ветер, ударивший о слишком туго натянутый парус.
   Пруденс отпрянула от Тристана. Он выпрямился, готовый выгнать дворецкого вон из комнаты, однако, бросив взгляд на раскрасневшееся лицо Пруденс, замер на месте. Чтобы дать ей возможность прийти в себя, Тристан постарался загородить ее от взгляда дворецкого.
   – Вам что-нибудь нужно, Ривс?
   Трудно было сказать, видел ли что-нибудь дворецкий, потому что выражение его лица ни капельки не изменилось.
   – Милорд, не прикажете ли сервировать ленч для вас и молодой леди здесь, в вашей библиотеке?
   Неожиданно зашуршала бумага, и из-за стола вышла Пруденс, державшая в руках перо и лист бумаги.
   – Спасибо, Ривс, но я должна вернуться домой. Я вспомнила об одном неотложном деле. Я составлю план, и завтра утром мы с герцогом приступим к занятиям.
   – Очень хорошо, мадам.
   Пруденс помахала в воздухе листком бумаги. Тристана позабавило, что она еще тяжело дышала и говорила слишком быстро и неразборчиво.
   – Я тут составила перечень способностей герцога и поняла, что нам еще много предстоит сделать.
   Ривс удивленно приподнял брови.
   – Способностей, мадам?
   Тристан сложил на груди руки и усмехнулся:
   – Способностей, Ривс. Миссис Тистлуэйт подумала, что я, возможно, уже кое-что знаю из того, чем можно воспользоваться для встречи с попечителями, однако, порасспросив меня, она изменила мнение.
   – Вздор, – заявила Пруденс. – Хотя вам действительно нужно поработать над манерами вообще. Пожалуй, мы начнем завтра с чего-нибудь совсем простого. Например, с завтрака.
   Тристан медленно наклонился к ней, и, в конце концов, его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица.
   – Миссис Тистлуэйт, я не ребенок, которому нужно напоминать вытирать свой рот.
   Ее губы снова слегка раскрылись. Только на этот раз высунулся язычок и облизнул нижнюю губку.
   По его телу прокатилась горячая волна. Эта женщина заставляет его чувствовать себя так; как тогда, когда он впервые ступил на борт корабля, – возбужденным, неуверенным в себе и... нетерпеливым.
   Не подозревая о своем воздействии на Тристана, она взглянула на Ривса:
   – Завтра я проверю его знания. Мы разыграем несколько типичных для общества ситуаций.
   Ривс кивнул:
   – Неплохая мысль, мадам!
   – Мне это не нравится, – заявил Тристан, чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля. – Все это глупости. И пусть пропадут пропадом эти проклятые попечители – все до единого!
   – Мадам, – сказал Ривс своим тихим голосом, – может быть, нам следует добавить к списку пункт относительно бранных слов и выражений?
   – Он уже включен, – сказала она, взмахнув перечнем.
   Тристан бросил на них сердитый взгляд.
   – В этом мне не требуется никакой подготовки, Я хорошо знаю бранные слова и выражения.
   Она презрительно фыркнула:
   – Вы их знаете слишком хорошо.
   Ривс кивнул.
   – Может быть, нам следует найти какие-нибудь альтернативные выражения для вашего пользования, милорд?
   – Например? – спросил он.
   – Ну, скажем, «Ей-богу!» или «Клянусь Зевсом!» – предложила Пруденс.
   – Это не для меня.
   – Может быть, что-нибудь более колоритное? – сказал Ривс. – Вроде «Клянусь зеленым галстуком!»?
   Пруденс, не сдержавшись, громко хихикнула.
   – В жизни не слышал ничего глупее! – решительно заявил Тристан.
   Взглянув на него, она усмехнулась:
   – Или деньги, или ваши бранные слова – выбирайте сами.
   – Не желаю я отказываться от всех своих пороков по прихоти кучки старых пустомель.
   – Разумеется, милорд, – вкрадчивым тоном сказал Ривс. – Если мы потребуем, чтобы вы отказались от всех своих пороков, то от вас ничего не останется.
   Пруденс попыталась удержаться от смеха, но ей это не удалось.
   – Посмотрели бы вы на выражение своего лица!
   Тристан лишь сердито нахмурил брови.
   – Лорд Рочестер, – сказал Ривс, – позвольте заметить, что любое изменение носит лишь временный характер. После того как вы получите деньги, вы сможете снова вести себя так, как вам будет угодно.
   – Только подумайте, – успокоила его Пруденс, – получив деньги, вы снова сможете стать тем же неотесанным грубияном, как прежде. А окружающие просто будут считать вас оригиналом.
   Ривс кивнул.
   – Мадам, пока вы работаете над тем, что перечислено в списке, я позабочусь о его одежде.
   Тристан опустил взгляд на свою сорочку:
   – Что вас не устраивает в моей одежде?
   – С ней все в порядке, – сказала Пруденс, продолжая писать, – но только если вы будете носить ее в своем кабинете, когда там никого, кроме вас, нет. – Она закончила писать, перечитала написанное и взглянула на Ривса: – Как насчет правил поведения за столом?
   – Как ни странно, но манеры поведения за столом у него отличные.
   – Как ни странно? – сердито проворчал Тристан. – Мне не нравится, когда обо мне говорят так, словно я ребенок.
   Пруденс сложила перечень пополам, положила на место перо и направилась к двери.
   – Милорд, мы с Ривсом говорили о вас не как о ребенке, а как о проекте. – Остановившись возле Ривса, она бросила на Тристана многозначительный взгляд. – На данный момент, милорд, вы являетесь не чем иным, как проектом.
   Тристану это слово не понравилось. Однако в присутствии Ривса он едва ли мог протестовать. Вместо этого Тристан отвесил леди насмешливый поклон и заявил в самой высокопарной манере:
   – Возможно, у меня имеется собственный проект, мадам. До завтра.
   Она медленно смерила его взглядом с головы до ног и повернулась к Ривсу:
   – Вам придется также поработать над его поклоном. Он оставляет желать лучшего, как и его вокабуляр.
   – Минуточку, – начал было Тристан.
   Но она, вскинув голову, уже скрылась за дверью. Ривс поклонился Тристану:
   – С вашего позволения я провожу леди до двери.
   – Великолепная мысль. Проследите, чтобы она не оторвала дверную ручку.
   – Я постараюсь предотвратить это, – сказал Ривс и, поклонившись еще раз, вышел из комнаты, оставив Тристана с полупустым котелком ромового пунша, странно опустевшим диваном и тревожным ощущением, что все в его жизни больше не будет таким, как прежде.
 
   Коттедж погрузился в полную тьму, всерьез зарядивший ливень барабанил по стеклам окон и крыше. Одинокий всадник на крупном мерине обогнул последний поворот опасной дороги, вьющейся по склону утеса, и резко остановил коня у ворот. Вода с его шляпы и плаща каскадом падала на спину коня и стекала по бокам на землю.
   Всадник, который уже давно насквозь промок, спешился и привязал коня к воротам. Нахлобучив поглубже шляпу, чтобы дождь не мешал видеть дорогу, он направился к входной двери.
   Несмотря на неурочный ночной час, дверь, едва он успел постучать, открыл величественный джентльмен в черном костюме.
   Прибывший стряхнул воду с плаща, снял мокрую шляпу и шагнул в дом.
   – Меня зовут...
   – Прошу вас, говорите потише, – приказал джентльмен, неодобрительно взглянув на гостя голубыми глазами. – В доме все спят.
   – Да, конечно. Извините, господин. – Томми Беккет был не дурак. Он согласился выполнить это поручение за хорошую золотую монету. Сначала он думал, что пославший его мужчина – человек с деньгами. Но теперь, когда Томми собственными глазами увидел адресата, которому предназначалось послание, он засомневался. Стоявший перед ним человек выглядел так, как выглядят очень богатые люди. – Я приехал из Уитлоу. Привез записку от мистера Данстеда мистеру Ривсу. Это, случайно, не вы будете?
   – Это буду я. Сказал ли мистер Данстед, когда он возвращается?
   Томми покачал головой:
   – Нет, не сказал. Он сказал только: «Томми Беккет, у меня есть для тебя поручение. Очень, очень важное поручение».
   – Не замечал за Данстедом склонности к мелодраме. Удивительно, как меняют человека путешествия.
   Что-то в его тоне не понравилось Томми, но он не был уверен, что именно.
   – Он сказал мне: «Вот, Томми, отвези это тайное послание мистеру Ривсу. Это опасная поездка, но ты не беспокойся. Он тебя отблагодарит!»
   – Разве он не сказал, чтобы ты вернулся к нему за монетой?
   Томми поморгал.
   – Ну-у, он действительно что-то сказал об оплате, когда я вернусь с письмом от вас. Но я подумал, что, поскольку дет дождь, вы, возможно, пожелаете и сами дать мне немного денег.
   – Посмотрим. Где эта записка?
   Томми посмотрел направо, потом налево, затем сунул руку в карман и извлек смятое влажное письмо. Он протянул его Ривсу, который сразу же поднес его к лампе, стоявшей на маленьком столике возле входной двери. Ривс быстро пробежал глазами послание, нахмурился и прочел его снова, причем на этот раз его брови медленно поднимались на лоб.
   Мгновение спустя он сложил письмо, сунул его в карман и повернулся к визитеру, который стоял, оглядывая плащи, висевшие на вешалке в прихожей, словно мысленно прикидывая их стоимость.
   – Хорошие новости, господин? – поинтересовался Томми.
   – Довольно хорошие, – ответил Ривс и, достав из потайного кармана свое письмо вместе с золотой монеткой, протянул Томми: – Позаботься о том, чтобы мистер Данстед лично получил это письмо. Он его ожидает. – Дворецкий распахнул дверь. – Спасибо за работу. Надеюсь, это все.
   – Да, господин. – Томми выглянул наружу, где по-прежнему лил дождь. – Нельзя ли мне немного переждать у вас, по крайней мере, до тех пор, пока дождь станет потише?
   Дверь оставалась распахнутой.
   – Нет. Думаю, что это было бы неблагоразумно. Ты хорошо поработал, я обязательно скажу об этом мистеру Данстеду. – С этими словами Ривс вежливо, но решительно выпроводил посланца из дома и закрыл за ним дверь.
   После того как звук копыт коня Томми стих вдали, Ривс еще долго с задумчивым видом стоял в прихожей, прислонившись спиной к двери. Он дважды доставал из кармана записку и перечитывал ее.
   Наконец, забрав с собой лампу, он направился в маленькую комнатку, которая была выделена в его распоряжение.
   Слава Богу, что старый герцог уже умер. Ривс был уверен, что если бы он был еще жив, то это письмо наверняка вогнало бы его в. гроб.

Глава 11

   При чистке штиблет ваксу следует накладывать в два слоя. Первый слой ваксы наносится с целью загладить те места, где кожа, возможно, чуть потерлась или выносилась. С помощью второго слоя не только достигается блеск, но и обеспечивается прочность кожи. Оба слоя должны наноситься тщательно и твердой рукой.

Ричард Роберт Ривс. Искусство быть образцовым дворецким

   На следующее утро Тристан без четверти восемь явился в библиотеку. Ривс был уже там. Он расставлял на только что установленном столе закрытые крышками подносы.
   Тристан взглянул на стол. Блеск серебра на нем соперничал с сиянием тонкого фарфора. Все это было так не похоже на оловянную посуду, которой он обычно пользовался.
   – Что, черт возьми, это значит?
   – Завтрак, милорд. Это первый прием пищи утром, после того как вы встанете.
   – Вы, черт возьми, отлично понимаете, что я не спрашиваю о значении слова «завтрак»! Просто мне хотелось бы знать, что делают в моем кабинете этот стол и вся эта чепуха? – Он широким жестом обвел серебро и фарфор, а также прочие глупости.
   – А-а, это. Этот маленький столик я нашел в гостиной. Его использовали для того, чтобы мистер Джеймс мог вытягивать не умещающиеся на койке ноги. – Ривс скривил губы. – Нам придется что-то делать с людьми, проживающими в помещениях, предназначенных для общего пользования.
   – У меня нет для них другого помещения.
   – Понимаю, милорд. Но на время пребывания здесь попечителей мы могли бы разместить их в каретном сарае. Поскольку синьору Пьетро очень понравилась новая плита, большинство людей все равно проводят в сарае значительную часть дня. Не думаю, что будет трудно уговорить некоторых из них там же спать.
   Тристан кивнул:
   – Это можно организовать. – Он присел на краешек дивана, положив на колено трость. – Но скажите, почему я завтракаю в своем кабинете?
   – Я подумал, что это позволит вам и миссис Тистлуэйт без помех приступить к вашим занятиям.
   – Откуда вам известно, что она еще не позавтракала?
   – Потому что я отправил ей записку с экипажем, который вы приказали за ней послать. Надеюсь, вы не будете возражать, но я составил записку таким образом, что она может подумать, будто это вы ее пригласили.
   Тристан вздохнул.
   – Я должен был сам это сделать, но не догадался.
   Он, конечно, думал о ней. Думал всю ночь. Но пригласить ее к завтраку он не додумался. За всю свою жизнь он никогда еще не чувствовал себя таким неуклюжим. Проклятие! Ему очень не хотелось бы признаваться в этом, но, пожалуй, эти уроки пойдут ему на пользу. Наверное, он слишком долго плавал.
   – Но ведь вы подумали о том, чтобы послать за ней экипаж, – сказал Ривс, поправляя цветы в букете. – Это был великолепный поступок.
   – Вчера она пришла сюда замерзшая, как ледышка. Что мне еще оставалось делать? – Тристан подошел к красному креслу, стоявшему рядом с диваном. Взглянув на кресло, он подвинул его поближе к дивану.
   Ривс поднял крышку с одного блюда.
   – Синьор Пьетро снова превзошел самого себя.
   В животе у Тристана уже урчало от голода, но аппетитный запах еще больше усугубил ситуацию.
   – Я умираю с голоду.
   – Леди будет здесь с минуты на минуту. Не желаете ли выпить горячего чая, пока ждете ее?
   – Нет, черт возьми! Я буду пить эль за завтраком!
   Ривс даже не шевельнулся, чтобы взять кружку. Вместо этого он спокойно уставился в потолок. Тристан вздохнул:
   – Не нравится мне быть герцогом.
   – Понимаю, милорд. – Ривс аккуратно сложил две салфетки и положил их возле каждого из приборов. – Позвольте заметить, что миссис Тистлуэйт прелестная женщина. Мужчины ее уважают. – Дворецкий последний раз окинул взглядом стол и поправил недостаточно прямо лежавшую вилку. – Надеюсь, ей не придется пожалеть о том, что приняла наше предложение стать наставницей.
   От Тристана не укрылся скрытый смысл сказанного.
   – У меня нет намерения заставлять ее пожалеть о чем-либо. Ему вспомнилось ее признание, сделанное вчера под влиянием ромового пунша, о том, что ей не хватает поцелуев. Хотя в тот момент это его позабавило, он, тем не менее, был тронут ее откровенностью. При всей ее язвительности, это была женщина из плоти и крови со здоровыми желаниями и потребностями. До встречи с Пруденс он никогда не задумывался о таких вещах. Большинство женщин, которых он знал, интересовались либо тем, сколько он может заплатить, либо – после Трафальгара – престижностью связи с героем войны. Пруденс была выше столь мелких соображений. Эта женщина руководствовалась своими желаниями и страстями, но не была их рабой. Если судьба сложится благоприятно, она способна на многое. Это Тристан хорошо понимал.
   Дверь распахнулась, и в комнату вбежал Стивенс. На нем был надет новый черный камзол, а лицо так тщательно выбрито, что казалось отполированным.
   – Доброе утро, капитан... то есть доброе утро, милорд! – он подмигнул Ривсу. – Ну, как получилось?
   – Значительно лучше, мистер Стивенс. Значительно лучше.
   Стивенс расплылся в улыбке.
   – Я приказал принести еще чайник и попросил, чтобы наши люди вели себя потише, потому что капитан... я хотел сказать, герцог занят.
   Ривс снисходительно улыбнулся:
   – Спасибо, Стивенс.
   Тристан взглянул на новый камзол первого помощника. Он был на несколько размеров больше, чем следовало, рукава были длиннее рук, а длиной он был до щиколоток, а не до колен, как было задумано.
   Стивенс вытянул руки и оглянулся через плечо:
   – Вам нравится, капитан?
   Ривс страдальчески улыбнулся:
   – Мистер Стивенс опасается, что камзол зрительно увеличивает его... гм... заднюю часть. Я поспешил заверить его, что это не так и что камзол его даже стройнит.
   – А вы как думаете, капитан? Не кажется ли мой зад в этом камзоле слишком толстым?
   – Не знаю, не собираюсь разглядывать твой зад.
   Стивенс расстроился и, повернув голову, попытался разглядеть себя со спины.
   – Мистер Ривс обещает подогнать его по фигуре до того, как приедут попечители.
   – Очень мило с его стороны.
   – Спасибо, – сказал Ривс, сделав вид, что не заметил сарказма в голосе Тристана. – Как дворецкий, мистер Стивенс имеет право выбирать самую лучшую из ливрей.
   – Миссис Тистлуэйт не узнает меня, когда увидит!
   В парадную дверь постучали.
   – А вот и она! – сказал Стивенс и бросился вон из комнаты.
   Тристан отодвинул было стул, чтобы сесть за письменный стол, но его остановило покашливание Ривса.
   – Милорд, настоящий джентльмен всегда встречает стоя входящую в комнату леди.
   – А что делает леди, когда джентльмен входит в комнату?
   Ривс едва заметно улыбнулся.
   – Насколько известно мне, а мой опыт, признаюсь, весьма ограничен, леди обычно жалуются на то, что в комнате недостаточно тепло или не хватает свежего воздуха, а иногда и на то и на другое вместе.
   – Это несправедливо.
   – Да, милорд. Справедливым это не назовешь. Но приходится мириться с тем, что есть.
   Тысяча чертей, сколько же всяких правил! Тристан с недовольным видом пожал плечами. Потом, взглянув на дворецкого, спросил:
   – Кстати, есть ли какие-нибудь вести от Данстеда насчет моего брата?
   – Данстед должен возвратиться сегодня. Как только он прибудет, я пошлю его к вам.
   – Хорошо. Хотел бы я...
   Открылась дверь. Возле двери застыл по стойке «смирно» Стивенс, улыбаясь так, как будто он, словно фокусник, извлек Пруденс из собственного кармана. Она прошла мимо него в комнату, сказав через плечо:
   – Нет-нет! Камзол вовсе не толстит вас сзади...
   Тристан рассмеялся и сразу же отвлек на себя ее внимание.
   Делая реверанс, она покраснела. Сегодня на ней было надето голубое платье, отчего ее каштановые волосы и карие глаза казались темнее.
   Ривс откашлялся.
   Тристан поспешил ответить на реверанс Пруденс довольно напряженным поклоном. Какая бесполезная трата времени на все эти поклоны и расшаркивания! Если бы его отец был жив, то Тристан непременно прикончил бы старого греховодника за то, что обрек его на такие мучения.
   Пруденс кивнула Ривсу.
   – Как вы себя чувствуете, Ривс?
   – Спасибо, мадам, я в полном порядке. – Ривс подошел к стулу напротив Тристана и отодвинул его, чтобы она села. – Мы рады приветствовать вас здесь. Его светлость с нетерпением ждал вашего прибытия.
   Тристана удивило, что Ривс умеет так гладко врать. Это его даже немного напугало.
   Она искоса взглянула на Тристана, и на ее губах появилась чуть заметная улыбка. Она понимала, что Ривс бессовестно лжет, но, подобно Тристану, собиралась ему подыграть.
   – Это очень мило с его стороны, – пробормотала она и заняла свое место за столом.
   Подождав, пока она усядется, Тристан тоже занял свое место. Ривс налил чаю в их чашки и наполнил соком стаканы. Он поставил также на стол варенье и мед в маленьких вазочках. Тристан старался скрыть свое нетерпение, хотя ему очень хотелось есть. Вся эта суета просто мешала и отнимала время.
   Наконец, когда Тристан почти потерял терпение, Ривс снял крышки с блюд, где находились новые шедевры синьора Пьетро. В воздухе поплыли невероятно аппетитные запахи. Тристан взялся за вилку и нож и принялся отрезать кусочек ветчины.
   Пруденс тихо покашляла.
   Кроме ветчины, на столе были идеально сваренные яйца со взбитыми сливками, ароматная колбаса, большой кусок пирога с почками и несколько кусочков обжаренного хлеба. Тристан потянулся к варенью.
   Пруденс кашлянула. Громко.
   Тристан взглянул на нее.
   – Можете и себе взять тоже. – Открыв горшок с вареньем, он потянулся за ножом, и вдруг... резкая боль пронзила бедро здоровой ноги. Нож со звоном выпал из его руки. – Тысяча чертей, женщина! Зачем вы это сделали?
   Она перевела взгляд на Ривса, который терпеливо стоял в сторонке, глядя в потолок.
   Тристан потер бедро и, поглядывая на них обоих, спросил:
   – Что не так?
   – Ривс спросил, не требуется ли вам чего-нибудь еще, а вы не ответили.
   – Я ел! А, кроме того, он мог бы и сам посмотреть и, черт возьми, сообразить, нужно ли мне что-нибудь еще.
   – Прежде чем отпускать его, если вам больше ничего не нужно, следовало поблагодарить его за обслуживание.
   – Разве нельзя было просто сказать об этом, вместо того чтобы пинать меня изо всех сил?
   – Я пыталась намекнуть вам, но вы не поняли.
   – Нельзя ли найти что-нибудь среднее между намеком и пинком? В следующий раз, если захотите что-нибудь мне сказать, скажите это вслух.
   – Извините, если вам кажется, что я превысила свои полномочия, но вы были так поглощены едой, что, наверное, не услышали бы ни слова.