– Прошу всех садиться. Нам предстоит обсудить очень много дел.
За приглашением последовал легкий шорох платьев и приглушенные перебранки по поводу того, кто сядет поближе к огню, после чего наконец все заняли свои излюбленные места на креслах и диванах.
Как только все успокоились, Онория кивнула Оливии:
– Отчет казначея, если не возражаете.
Оливия раскраснелась, гордая тем, что после отъезда старшего брата Неда ей поручили столь ответственное дело, как бюджет семьи. До этого самым важным занятием Оливии было устройство разных празднеств, и хотя ей очень нравилось украшать дом, печь торты и готовить забавные сюрпризы ко дню рождения каждого члена семьи, она считала себя способной справиться и с более серьезными поручениями – как-никак скоро ей исполнится пятнадцать!
Не умея сдержать довольную улыбку, Оливия пробралась вперед и встала рядом с Онорией. Будучи ниже ростом и далеко не такой красавицей, как Кассандра и Джульетта, Оливия интуитивно пыталась восполнить недостаток внешней привлекательности полным пренебрежением к девичьим манерам и отказом от легкомысленных мечтаний. Гораздо больше ее влекла полная приключений жизнь старшего брата, которому она всегда стремилась подражать.
Оливия взяла испещренный чернильными кляксами лист бумаги и поднесла его к лицу, с важным видом вглядываясь в столбики цифр.
– Я подсчитала наши расходы за неделю и сравнила их с суммой, которую составляют доход от папиного имущества и присланные нам деньги. Затем я составила список всех наших расходов и...
– О Господи! – Порция вскочила с места. – Кого интересуют все эти подробности! Скажи, в каком мы сейчас положении.
Оливия недовольно нахмурилась:
– Именно это я и намерена сделать после того, как объясню вам, как я получила эти цифры.
– Порция, дай Оливии спокойно продолжить доклад, над которым она трудилась несколько часов, – строго сказала Онория и подбодрила Оливию кивком, в душе надеясь, что это вмешательство не очень затянет выслушива ние доклада, и без того обещавшего быть весьма многословным. Каждый раз, когда приходило очередное письмо от Неда, который находился с отцом в Индии, стараясь возместить понесенные недавно семейством огромные убытки, Оливия буквально вцеплялась в него, жадно выискивая малейшие подробности в описании жизни, столь отличной от здешней, лондонской. Следующие несколько недель она пребывала в унынии, жалуясь на скуку и изнывая от зависти к Неду.
Оливия все бы отдала, чтобы только иметь возможность путешествовать по миру, где человека каждую минуту подстерегают захватывающие приключения, о которых упоминал Нед. Правда, Онория подозревала, что, подобно отцу, брат предпочитал скрывать от них самые неприятные стороны путешествия, такие как отсутствие гигиены и непривычную, вредную для желудка пищу, которой путешественникам обычно приходилось довольствоваться. Ни то, ни другое в глазах Онории не могло оправдать прелести путешествия по дальним странам: она предпочитала чистые простыни и хорошо прожаренное мясо.
Порция с размаху плюхнулась в кресло.
– Хорошо! Только я бы предпочла, чтобы доклад делал Нед: он всегда рассказывает только самое главное.
Джульетта подняла голову от шитья, и пламя огня в камине зажгло золотые искорки в ее густых светлых кудрях. В шестнадцать лет она уже могла соперничать по красоте с Кассандрой, хотя и не обладала свойственным старшей сестре безмятежным и мягким нравом.
– Вот и неправда, ничего подобного Нед не делал. Он вечно пересыпал свой доклад морскими словечками, половину из которых я до сих пор не понимаю!
Нед, бывший в семье вторым после Онории ребенком, еще в шестнадцать лет провел целых два года в плавании под руководством дядюшки, капитана Портерфилда Бейкер-Снида. Дядюшка Портерфилд всю жизнь ходил под флагом королевского флота и был отчаянным моряком с продубленной ветром и солнцем смуглой кожей, всей душой преданным морю и находившим высшее наслаждение в боевых сражениях. Однако этот уверенный в себе, отважный человек вздрагивал от страха при одной только мысли провести пару недель на берегу, где ему предстояло носить галстук и беседовать с племянницами, тщательно выбирая подходящие для их слуха темы и следя за тем, как бы не сорвалось с языка крепкое морское словечко.
Джульетта ободряюще улыбнулась Оливии.
– Я думаю, ты будешь куда лучшим казначеем, чем Нед. Нед часто ошибался в подсчетах, и два раза мы потратили больше, чем могли, только потому, что он назвал большую сумму дохода.
– Да, у меня цифры точные, – просияла Оливия, – я их дважды проверила и даже сверила по...
– Я уверена, что ты очень старалась, – поспешила успокоить сестру Онория. – Так что же мы имеем в этом месяце?
Оливия внушительно откашлялась.
– Как сказал бы Нед, пока мы еще держимся на плаву, но быстро набираем воду.
Порция звонко шлепнула себя по лбу, отчего ее темно-каштановые волосы взлетели вверх.
– Ой, только Бога ради...
– Порция, прошу тебя! – Кассандра опустила на колени пяльцы, на которых вышивала цветочный узор. Пре лестная и кроткая девушка всегда старалась примирить своих более живых и несдержанных братьев и сестер. – Оливия, мы понимаем, что дела наши не очень хороши, но насколько?
Оливия тяжело вздохнула, затем произнесла страдальческим тоном:
– Я уже объяснила: мы еще барахтаемся, но если ветер не переменится, то скоро потонем.
Семилетний Джордж отвлекся от попыток уложить любимую лягушку в супницу из дрезденского фарфора.
– Черт побери, Оливия! Ты что, разучилась говорить на английском?
– Джорджи! – воскликнула Кассандра, в ужасе распахнув фиалковые глаза. – Где ты подхватил это слово?
Джордж перевел взгляд на Онорию, и та покраснела.
– Что?! Когда это я такое говорила?
– Ах, Онория! – сокрушенно покачала головой Кассандра.
– А еще отчитывала беднягу Неда, когда он как-то сказал «проклятый», – усмехнулась Оливия.
Онория с сомнением обратилась к брату:
– Джордж! Когда ты слышал от меня это ужасное слово?
– На прошлой неделе. Ты еще вешала в гостиной картину, и, помнишь, попала молотком по большому пальцу. Тогда ты сказала «черт побери» и еще...
– Все-все, я вспомнила, – поспешно перебила его Онория, поймав на себе мягкий укоризненный взгляд Кассандры. – Джорджи, больше никогда этого не говори, ты понял? – Она быстро обернулась к Оливии: – Ты хочешь сказать, что у нас совсем нет денег?
– Да.
– Но я думала, что до тех пор, пока мы остаемся в рамках бюджета...
– В том-то и дело, что мы его превысили! На этой неделе мы истратили семь фунтов лишних.
– Целых семь фунтов? – У Онории заныло сердце, и она пожалела, что рядом нет Неда, который поддержал бы ее. – Но как это могло случиться? Мы же заранее просчитали все расходы!
– А вот и нет! Уголь подорожал и в этом месяце обошелся нам на два фунта шесть шиллингов дороже, чем в прошлом. Потом еще Джордж простудился и нам пришлось чаще топить камин в гостиной.
Действительно, крепкий на вид Джордж был подвержен частым простудам, причем чаще всего у него страдали уши, причиняя мальчику мучительную боль и вызывая пугающе высокий жар. Дело осложнялось тем, что Джордж никогда не жаловался на боль, какой бы сильной она ни была, за что приходилось благодарить Неда: тайком от Онории Нед перед отъездом отвел братишку в сторону и торжественно сообщил ему, что теперь он остается в доме единственным мужчиной. Конечно, Нед имел целью призвать Джорджа к послушанию, но вместо этого внушил бедному ребенку чувство ответственности, слишком тяжелое для столь юного возраста.
Онория тяжело вздохнула:
– Верно, простуда Джорджи!
– Но я уже здоров! – возмущенно заявил мальчик.
– Да-да, конечно, – поспешила успокоить его Онория. – Ты здоров как лошадь.
– А ведь наша Онория терпеть не может лошадей! – хихикнула Порция.
К сожалению, она говорила правду. А все старая кобыла отца, которая непременно норовила укусить каждого, кто оказывался рядом. Онория машинально потерла предплечье, где от ее укуса до сих пор оставался легкий шрам.
– Это не имеет отношения к нашим делам. Какие у нас еще непредвиденные расходы?
– У коляски сломалось колесо, и это стоило нам один фунт и четыре шиллинга. – Оливия сверилась со своими записями. – А еще Джульетта взяла девять шиллингов под отчет.
Онория страшно расстроилась, но постаралась сдержаться.
Порозовев от смущения, Джульетта расправила на коленях вышивание, и Онория увидела изображенного на вершине холма черного коня с развевающейся по ветру гривой. Под ним была вышита надпись: «Лети свободно и стремительно!»
Поймав взгляд Онории, Джульетта стала оправдываться:
– Я взяла эти деньги не для себя, а для Геркулеса.
У Бейкер-Снидов оставалась одна-единственная лошадь – давно состарившийся мерин; только с ним Онория не боялась ездить, потому что он способен был развивать две скорости – медленную и очень медленную. Что до Джульетты, для нее Геркулес был самым дорогим членом семьи. Она всей душой полюбила лошадей еще с тех пор, как впервые самостоятельно добралась до конюшни, а отец, сам страстный лошадник, постоянно поощрял ее увлечение. Когда-то в их конюшне содержалось двадцать две лошади, но это было еще до великого кризиса, а теперь им приходилось обходиться одним Геркулесом.
Онория потерла ноющие виски.
– Почему понадобилось тратить на Геркулеса такие большие деньги?
– Он растянул связки на правой передней ноге, и мистер Беккет сказал, что нужны припарки. Вот я и купила их у аптекаря.
Мистер Беккет был их кучером, точнее, был раньше, когда они держали кучера. Теперь же он в одном лице совмещал обязанности лакея, посыльного и вообще стал мастером на все руки.
– Неужели припарки стоят целых девять шиллингов?
– Н-не совсем. Еще я купила Геркулесу новую попону. – Заметив недовольный взгляд Онории, Джульетта поспешно добавила: – Эти деньги вернутся, когда миссис Боутон приедет из Йоркшира. Я обещала научить ее племянницу ездить на лошади, сидя боком. Бедняжка страшно боится лошадей... в точности, как ты!
Все глаза устремились на Онорию, которая, покраснев, с достоинством возразила:
– Вовсе я их не боюсь, а просто не люблю. Итак, Джульетта, ты возместишь этот расход...
– На следующей же неделе! Увидишь, из меня получится отличная учительница, и скоро мисс Лидия будет ездить, как будто делала это с рождения!
Онория покачала головой:
– Я в этом не сомневаюсь. Просто у нас сейчас очень серьезное положение и...
– И все это по вине папы! – с горечью заявила Порция, взглянув на листы бумаги, которая держала в руках Оливия. – Мы бы не оказались в таком затруднении, если бы не он...
– Вздор! – решительно отрезала Онория. – Папа так же не мог совладать с ураганом, из-за которого утонул его корабль, как ты не способна удержаться от пирожных, особенно с кремом!
При этом напоминании Порция смущенно улыбнулась:
– Верно. Только мне жаль, что папа вложил все наши деньги в один корабль.
– Существует поговорка: не клади все яйца в одну корзину, – согласилась с ней Оливия. – Я думаю, что ее смысл подходит и к данному случаю. Все же я уверена, что папа скоро восстановит наше состояние.
Старшие сестры отлично помнили дом, полный слуг, роскошные наряды и изысканную еду, веселый смех и звуки музыки. Все это внезапно исчезло после смерти матери, которая последовала через два дня после рождения Джорджа. Отец так и не оправился от этого жестокого удара и большую часть времени уединялся в своем кабинете, где предавался безутешным рыданиям. Естественно, такое состояние пагубно отразилось на его способности анализировать риски капиталовложений, и всего лишь два года назад он сумел взять себя в руки и предпринять попытку восстановить состояние.
Онория уныло взглянула на обтрепавшиеся мыски своих домашних туфель. Боже, чего бы она ни отдала за ту шляпку, которую увидела в одном из выпусков «Журнала мод». Шляпка из соломки с широкими полями была отделана прелестными розовыми и зелеными розетками и такими же ленточками; она производила впечатление весенней свежести, которую так любила Онория.
Впрочем, сейчас не до мечтаний – сестры и брат смотрели на нее так, словно ожидали, что она вдруг достанет чулок, набитый деньгами, которые разрешат все их текущие затруднения.
Собравшись с мыслями, Онория весело улыбнулась Оливии:
– Ну, что там еще?
Оливия заглянула в длинный лист.
– Вот еще один расход. – В ее глазах появилось обвиняющее выражение. – Порция купила белого шелка на платье!
Все лица обернулись к Порции, которая с упрямым видом теребила каштановый локон, точно такого же цвета, как у Онории, только без резко выделяющейся седой пряди над правым виском. Онория машинально дотронулась до этой пряди, которую ее мать называла знаком удачи, и невольно улыбнулась.
– Порция, ты что, взяла деньги из отложенных на наши расходы?
– Да, но совсем немного, – без малейшего смущения заявила Порция. – Хотя правильнее было бы считать это не тратой, а вложением!
– Вложением? – Оливия насмешливо фыркнула. – Интересно, во что? Скорее всего в твое тщеславие!
Глаза Порции вспыхнули негодованием.
– Вовсе нет! Я намерена этим шелком заработать денег! Нам же нужно содержать себя, пока папа с Недом пытаются заработать, верно? – Она вопросительно посмотрела на старшую сестру.
– Конечно, только я не понимаю, как здесь может помочь этот шелк.
– Верно, – кивнула Оливия.
– Все очень просто. Я намерена основать свое дело! – важно сообщила Порция. – Через год я стану очень богатой.
Онория в изумлении уставилась на сестру, а Оливия с трудом сдерживала смех.
– Порция, чтобы заработать деньги, нужно уметь делать что-нибудь нужное. Правда, есть еще способ, известный с древнейших времен...
– Какой же? – Онория нахмурилась.
– Как какой? Получить наследство! Но похоже, нам это не грозит, потому что из наших родственников никто даже не болен. – Оливия смерила Порцию презрительным взглядом. – В любом случае никто из них и не подумал бы оставить свои с трудом заработанные денежки такой лентяйке, как ты!
Порция воинственно сверкнула глазами.
– А вот и нет! Тетя Кэролайн обещала оставить мне после своей смерти фортепьяно, которое можно продать за большие деньги!
– Ну, это еще когда будет, – усмехнулась Оливия. – Ей едва исполнилось сорок, и она намного здоровее тебя! Тебе придется всю жизнь ждать, пока тетя сойдет в могилу, и дай Бог, если она оставит тебе какую-нибудь безделушку из слоновой кости!
– А ты... Ты просто дурочка, вот что!
– А ты ненормальная! – незамедлительно парировала Оливия.
– Бестолковая!
– Сама такая!
– А ну прекратите! – строго прикрикнула на сестер Онория.
– Так вот, я собираюсь сшить из этого шелка платье и продать его! – гордо заявила Порция. – Миссис Венир сказала, что, если оно ей понравится, она заплатит пятнадцать фунтов! К тому же останется еще столько ткани, что я смогу перешить серое платье Кассандры и отделать его оборкой. Оно будет выглядеть как новое!
Кассандра благодарно улыбнулась сестре:
– О, Порция, какая ты милая! Я так давно мечтаю о новом платье! – Поймав на себе строгий взгляд Онории, Кассандра поспешила добавить: – Впрочем, я могу обойтись и без него... хотя это было бы так приятно.
Онория многое могла бы на это сказать, но решила не расстраивать Кассандру, а только испытующе посмотрела на Порцию.
– Право, не знаю, что сказал бы отец, если бы узнал о твоем намерении стать швеей. Это очень тяжелый труд. У женщин портится зрение, потому что им приходится шить даже по ночам, при свече.
– Я буду использовать только самые хорошие свечи! – с беспечной уверенностью заявила Порция, отмахиваясь от более обоснованных возражений старшей сестры.
Впрочем, сейчас Онории было не до споров.
– Это все? – обратилась, она к Оливии.
Еще раз сверившись с записями, Оливия быстро кивнула:
– Кажется. Я бы сказала, что паруса у нас повисли и наш корабль утонет, если мы не поймаем сильный ветер, который донесет нас до берега.
Кассандра огорченно вздохнула:
– Не понимаю, почему наши дела так плохи. И по чьей вине у нас упали паруса?
– По нашей с вами, – строго прикрикнула Онория. – Здесь виной и шелк Порции, и новая попона для Геркулеса, и подорожание угля, и мои безрассудные покупки... Оливия, сколько всего денег у нас осталось?
– Меньше шестидесяти фунтов.
Это сообщение было встречено гробовым молчанием. У Онории горло перехватило от страха. Оливия наверняка ошиблась в расчетах! Совсем недавно у них было целых двести фунтов, на которые им предстояло жить до получения нового перевода от отца. Конечно, деньги не бог весть какие, но их можно было растянуть на несколько месяцев и даже выделить небольшую сумму для обновления гардероба Кассандры, которой исполнилось семнадцать. Онория надеялась уже в этом году представить сестру высшему обществу.
Она украдкой взглянула на Кассандру, аккуратно обшивавшую носовой платок изящными кружевами, и сердце ее сжалось. Высокая, гибкая и стройная, с золотистыми волосами и прелестными фиалковыми глазами, сестра была полной ее противоположностью. Кассандра больше походила на мать, тогда как Онория пошла в отцовскую породу Бейкер-Снидов.
Но не ослепительная красота придавала Кассандре особое очарование, а глубокая сердечность и кротость нрава, отражавшиеся в нежном взгляде и в выражении милого лица. Онория мечтала, чтобы ее нежно любимая сестра получила возможность блистать в свете. Если бы им удалось найти какого-нибудь покровителя, который поможет Кассандре появиться хоть на одном балу в этот сезон! Весь свет будет у ее ног, в этом Онория ни минуты не сомневалась.
Несмотря на весьма скромные средства, им все же удалось подыскать очень приличный дом в респектабельном районе, после чего оставалось только познакомиться со здешним обществом. В этом они рассчитывали на содействие своей тетки, но она вдруг решительно отказалась помогать им, и в результате они оказались в полном тупике – ни денег, ни знакомств! Если бы Онории удалось найти способ ввести Кассандру в свет, девушка сразу привлекла бы внимание не одного джентльмена, подходящего ей по происхождению и воспитанию. А если к тому же он ока-азлся бы еще и состоятельным, тогда были бы решены все их проблемы. Муж Онории наверняка согласился бы поддержать Порцию, а затем Джульетту с Оливией, а там, кто знает...
Онория мысленно одернула себя. Нечего витать в облаках, когда забот полон рот. Первым делом нужно по воз-ожности сократить расходы, а там будет видно. Вздохнув, Онория взглянула на кольцо, поблескивавшее у нее на пальце. По крайней мере это простое серебряное колечко, украшенное лишь скандинавскими резными письменами, ничего ей не стоило. Оно привлекло ее сразу же, как только она увидела его на балу – несмотря на свою скромность, эта вещица сразу пробудила в ней восхищение ее красотой и изяществом. Погладив кольцо, Онория стала размышлять, сколько можно за него выручить.
Тогда, на балу, она выиграла это кольцо и собиралась его продать, но оно оказалось ей впору и...
Онория снова потрогала кольцо, и согретый теплом ее руки металл растопил ледяной страх, завладевший ее сердцем. Почему-то ей полюбилось это неброское колечко. – Оливия, ты уверена в этой цифре?
Сестра кивнула, и ее губы сложились в унылую гримаску. Онория, напротив, заставила себя спокойно улыбнуться.
– Ну что ж, теперь мы хотя бы точно знаем, каково наше положение. Спасибо тебе, Оливия, ты славно потрудилась. Теперь нам необходимо соблюдать строжайшую экономию!
Последовало удрученное молчание, затем все энергично закивали, а Кассандра вдруг всплеснула руками:
–Да, вот что. Меня пригласила леди Мелроуз. Она просила, чтобы я каждое утро приходила почитать ей. Правда, она сможет платить всего шиллинг в месяц, но ведь и это будет подспорьем, верно?
– Но ты ведь терпеть не можешь леди Мелроуз! – изумленно воскликнула Порция, но, заметив полный упрека взгляд Кассандры, поспешно добавила: – Ну хорошо, это я ее терпеть не могу. Противная старуха, вечно жалуется и ноет!
– По-моему, она просто перенесла какое-то жестокое разочарование, вот у нее и испортился характер, – мягко заметила Кассандра. – В любом случае не думаю, что мне придется очень уж трудно, ведь я буду только читать для нее, и это все.
– Отличная мысль, – похвалила сестру Онория. – А я подумаю, какие табакерки можно будет продать.
– Ой, только не табакерки! – взмолилась Кассандра. – Ведь ты собираешь их чуть ли не с детства!
Онория не решилась взглянуть на застекленную горку, где хранилась ее коллекция из сорока четырех табакерок. По правде говоря, от мысли продать хотя бы одну из них у нее сразу упало настроение.
Самую первую табакерку подарил ей отец, когда она была не старше Джорджи. Мало-помалу восхищение этими прелестными миниатюрными шкатулками превратилось в настоящую страсть, и со временем Онория стала тонким знатоком изящных французских табакерок с эмалевым покрытием. Отец искренне восхищался ее способностью заметить стоящую вещицу и сбить цену.
– Онория не должна распродавать свои коробочки, – неожиданно вмешался Джордж. – Если нам так уж нужны деньги, то я могу заняться разведением лягушек!
– Лягушек? – брезгливо фыркнула Оливия. – Ты в своем уме, Джорджи?
Джордж намеренно проигнорировал замечание сестры.
– Папа всегда говорил, что если для твоего товара нет сбыта, то его нужно организовать. – Он серьезно посмотрел на толстую зеленовато-бурую лягушку, которая наполовину свешивалась из супницы. – Может, мне даже удастся выучить Ахиллеса каким-нибудь фокусам, потому что я в жизни не видел более умной и сообразительной лягушки! Тогда люди станут с охотой покупать у меня его потомство.
– Тебе не обязательно с этим возиться, – с самодовольной улыбкой заявила Порция, посматривая на лягушку взглядом знатока. – Достаточно просто их откармливать, чтобы они стали такими же жирными, как Ахиллес, и люди будут в очередь выстраиваться, чтобы купить их для супа. Французы очень любят таких толстых лягушек, потому что они редко встречаются.
Джордж перевел взгляд на сестру, и глаза его расширились от ужаса.
– Разве французы едят лягушек?
– Конечно! Недаром же их прозвали «лягушатниками».
Джордж упрямо выпятил нижнюю губу.
– Я не собираюсь продавать Ахиллеса никаким французам! Только англичанам, да и то тем, которые пообещают хорошо с ними обращаться. И потом, мой Ахиллес не обычная лягушка: он очень умный и наверняка невкусный.
– Думаю, ты прав. – Онория бросила строгий взгляд на Порцию. – И знаешь, Джорджи, хотя очень приятно, что ты предложил свою помощь, лучше спрячь Ахиллеса в каком-нибудь надежном месте, а нам позволь заняться нашими финансовыми вопросами.
– Но я тоже хочу помочь.
– Ты нам обязательно поможешь, только мы придумаем что-нибудь такое, чтобы обойтись без Ахиллеса.
– А я сразу могу помочь, – сообщила Порция. – Сошью платье из этого шелка. Онория, ведь скоро Рождество, и многим женщинам захочется появиться на балу в новом платье! Я отлично с этим справлюсь.
Действительно, что касается шитья, у Порции был к этому настоящий талант, и тем не менее Онория насторожилась – что-то дела их подозрительно быстро налаживаются!
– Хорошо. Я думаю, не повредит, если ты сошьешь одно платье, но на этом конец, слышишь?
Тут подала голос Кассандра, которая до этого, казалась, была совершенно поглощена своим вышиванием.
– Я отложу свой сезон на год.
– Кассандра! – Порция в ужасе ахнула. – Что ты такое говоришь! Что бы ни случилось, это просто исключено.
Оливия насмешливо усмехнулась:
– Ты так говоришь, только чтобы Кассандра поскорее подыскала себе богатого мужа, который сможет оплатить твой сезон: ведь по возрасту ты следующая за ней!
– Ничего подобного! – с возмущением возразила Порция, хотя и кинула на Кассандру виноватый взгляд.
– Тише, девочки! – призвала сестер к порядку Онория. – Даже если Кассандра и выйдет в этом году в свет, это еще не значит, что она найдет богатого мужа. И напоминаю вам, что главная цель – встретить мужчину соответствующего воспитания и происхождения. А не найти богатство!
– Но, Онория, все это лишь пустая трата сил! – Кассандра грустью улыбнулась. – Тетушка Кэролайн не станет обо мне заботиться. Мы надеялись на ее помощь, но она даже не заикается об этом.
– Просто она увидела, какой ты стала потрясающей красавицей, а у нее обе дочери тощие и веснушчатые!
– Порция! – Онория топнула ногой. – Кузина Джейн не виновата, что у нее веснушки.
– Нет, конечно. Но она вдобавок ржет, как лошадь!
Тут Джордж громко захохотал, настолько похоже имитируя манеру смеяться кузины Джейн, что весь клан Бейкер-Снидов покатился со смеху... кроме Онории.
– Довольно! Вы совершенно невоспитанны! Хватит, говорю я вам! У нас остался еще один вопрос. Порция, ты готова представить свой план по приведению гостиной в порядок?
Порция встала с места и, словно отвечая урок, стала рассказывать о том, как женская часть Бейкер-Снидов будет вырезать трафареты для обоев, и еще о блестящей идее Джорджи окунуть Ахиллеса в красную краску, а потом пустить его прыгать по обоям, в результате чего на них появится необыкновенно эффектный рисунок. Онория рассеянно слушала ее, продолжая озабоченно размышлять о бедственном состоянии семьи.
За приглашением последовал легкий шорох платьев и приглушенные перебранки по поводу того, кто сядет поближе к огню, после чего наконец все заняли свои излюбленные места на креслах и диванах.
Как только все успокоились, Онория кивнула Оливии:
– Отчет казначея, если не возражаете.
Оливия раскраснелась, гордая тем, что после отъезда старшего брата Неда ей поручили столь ответственное дело, как бюджет семьи. До этого самым важным занятием Оливии было устройство разных празднеств, и хотя ей очень нравилось украшать дом, печь торты и готовить забавные сюрпризы ко дню рождения каждого члена семьи, она считала себя способной справиться и с более серьезными поручениями – как-никак скоро ей исполнится пятнадцать!
Не умея сдержать довольную улыбку, Оливия пробралась вперед и встала рядом с Онорией. Будучи ниже ростом и далеко не такой красавицей, как Кассандра и Джульетта, Оливия интуитивно пыталась восполнить недостаток внешней привлекательности полным пренебрежением к девичьим манерам и отказом от легкомысленных мечтаний. Гораздо больше ее влекла полная приключений жизнь старшего брата, которому она всегда стремилась подражать.
Оливия взяла испещренный чернильными кляксами лист бумаги и поднесла его к лицу, с важным видом вглядываясь в столбики цифр.
– Я подсчитала наши расходы за неделю и сравнила их с суммой, которую составляют доход от папиного имущества и присланные нам деньги. Затем я составила список всех наших расходов и...
– О Господи! – Порция вскочила с места. – Кого интересуют все эти подробности! Скажи, в каком мы сейчас положении.
Оливия недовольно нахмурилась:
– Именно это я и намерена сделать после того, как объясню вам, как я получила эти цифры.
– Порция, дай Оливии спокойно продолжить доклад, над которым она трудилась несколько часов, – строго сказала Онория и подбодрила Оливию кивком, в душе надеясь, что это вмешательство не очень затянет выслушива ние доклада, и без того обещавшего быть весьма многословным. Каждый раз, когда приходило очередное письмо от Неда, который находился с отцом в Индии, стараясь возместить понесенные недавно семейством огромные убытки, Оливия буквально вцеплялась в него, жадно выискивая малейшие подробности в описании жизни, столь отличной от здешней, лондонской. Следующие несколько недель она пребывала в унынии, жалуясь на скуку и изнывая от зависти к Неду.
Оливия все бы отдала, чтобы только иметь возможность путешествовать по миру, где человека каждую минуту подстерегают захватывающие приключения, о которых упоминал Нед. Правда, Онория подозревала, что, подобно отцу, брат предпочитал скрывать от них самые неприятные стороны путешествия, такие как отсутствие гигиены и непривычную, вредную для желудка пищу, которой путешественникам обычно приходилось довольствоваться. Ни то, ни другое в глазах Онории не могло оправдать прелести путешествия по дальним странам: она предпочитала чистые простыни и хорошо прожаренное мясо.
Порция с размаху плюхнулась в кресло.
– Хорошо! Только я бы предпочла, чтобы доклад делал Нед: он всегда рассказывает только самое главное.
Джульетта подняла голову от шитья, и пламя огня в камине зажгло золотые искорки в ее густых светлых кудрях. В шестнадцать лет она уже могла соперничать по красоте с Кассандрой, хотя и не обладала свойственным старшей сестре безмятежным и мягким нравом.
– Вот и неправда, ничего подобного Нед не делал. Он вечно пересыпал свой доклад морскими словечками, половину из которых я до сих пор не понимаю!
Нед, бывший в семье вторым после Онории ребенком, еще в шестнадцать лет провел целых два года в плавании под руководством дядюшки, капитана Портерфилда Бейкер-Снида. Дядюшка Портерфилд всю жизнь ходил под флагом королевского флота и был отчаянным моряком с продубленной ветром и солнцем смуглой кожей, всей душой преданным морю и находившим высшее наслаждение в боевых сражениях. Однако этот уверенный в себе, отважный человек вздрагивал от страха при одной только мысли провести пару недель на берегу, где ему предстояло носить галстук и беседовать с племянницами, тщательно выбирая подходящие для их слуха темы и следя за тем, как бы не сорвалось с языка крепкое морское словечко.
Джульетта ободряюще улыбнулась Оливии.
– Я думаю, ты будешь куда лучшим казначеем, чем Нед. Нед часто ошибался в подсчетах, и два раза мы потратили больше, чем могли, только потому, что он назвал большую сумму дохода.
– Да, у меня цифры точные, – просияла Оливия, – я их дважды проверила и даже сверила по...
– Я уверена, что ты очень старалась, – поспешила успокоить сестру Онория. – Так что же мы имеем в этом месяце?
Оливия внушительно откашлялась.
– Как сказал бы Нед, пока мы еще держимся на плаву, но быстро набираем воду.
Порция звонко шлепнула себя по лбу, отчего ее темно-каштановые волосы взлетели вверх.
– Ой, только Бога ради...
– Порция, прошу тебя! – Кассандра опустила на колени пяльцы, на которых вышивала цветочный узор. Пре лестная и кроткая девушка всегда старалась примирить своих более живых и несдержанных братьев и сестер. – Оливия, мы понимаем, что дела наши не очень хороши, но насколько?
Оливия тяжело вздохнула, затем произнесла страдальческим тоном:
– Я уже объяснила: мы еще барахтаемся, но если ветер не переменится, то скоро потонем.
Семилетний Джордж отвлекся от попыток уложить любимую лягушку в супницу из дрезденского фарфора.
– Черт побери, Оливия! Ты что, разучилась говорить на английском?
– Джорджи! – воскликнула Кассандра, в ужасе распахнув фиалковые глаза. – Где ты подхватил это слово?
Джордж перевел взгляд на Онорию, и та покраснела.
– Что?! Когда это я такое говорила?
– Ах, Онория! – сокрушенно покачала головой Кассандра.
– А еще отчитывала беднягу Неда, когда он как-то сказал «проклятый», – усмехнулась Оливия.
Онория с сомнением обратилась к брату:
– Джордж! Когда ты слышал от меня это ужасное слово?
– На прошлой неделе. Ты еще вешала в гостиной картину, и, помнишь, попала молотком по большому пальцу. Тогда ты сказала «черт побери» и еще...
– Все-все, я вспомнила, – поспешно перебила его Онория, поймав на себе мягкий укоризненный взгляд Кассандры. – Джорджи, больше никогда этого не говори, ты понял? – Она быстро обернулась к Оливии: – Ты хочешь сказать, что у нас совсем нет денег?
– Да.
– Но я думала, что до тех пор, пока мы остаемся в рамках бюджета...
– В том-то и дело, что мы его превысили! На этой неделе мы истратили семь фунтов лишних.
– Целых семь фунтов? – У Онории заныло сердце, и она пожалела, что рядом нет Неда, который поддержал бы ее. – Но как это могло случиться? Мы же заранее просчитали все расходы!
– А вот и нет! Уголь подорожал и в этом месяце обошелся нам на два фунта шесть шиллингов дороже, чем в прошлом. Потом еще Джордж простудился и нам пришлось чаще топить камин в гостиной.
Действительно, крепкий на вид Джордж был подвержен частым простудам, причем чаще всего у него страдали уши, причиняя мальчику мучительную боль и вызывая пугающе высокий жар. Дело осложнялось тем, что Джордж никогда не жаловался на боль, какой бы сильной она ни была, за что приходилось благодарить Неда: тайком от Онории Нед перед отъездом отвел братишку в сторону и торжественно сообщил ему, что теперь он остается в доме единственным мужчиной. Конечно, Нед имел целью призвать Джорджа к послушанию, но вместо этого внушил бедному ребенку чувство ответственности, слишком тяжелое для столь юного возраста.
Онория тяжело вздохнула:
– Верно, простуда Джорджи!
– Но я уже здоров! – возмущенно заявил мальчик.
– Да-да, конечно, – поспешила успокоить его Онория. – Ты здоров как лошадь.
– А ведь наша Онория терпеть не может лошадей! – хихикнула Порция.
К сожалению, она говорила правду. А все старая кобыла отца, которая непременно норовила укусить каждого, кто оказывался рядом. Онория машинально потерла предплечье, где от ее укуса до сих пор оставался легкий шрам.
– Это не имеет отношения к нашим делам. Какие у нас еще непредвиденные расходы?
– У коляски сломалось колесо, и это стоило нам один фунт и четыре шиллинга. – Оливия сверилась со своими записями. – А еще Джульетта взяла девять шиллингов под отчет.
Онория страшно расстроилась, но постаралась сдержаться.
Порозовев от смущения, Джульетта расправила на коленях вышивание, и Онория увидела изображенного на вершине холма черного коня с развевающейся по ветру гривой. Под ним была вышита надпись: «Лети свободно и стремительно!»
Поймав взгляд Онории, Джульетта стала оправдываться:
– Я взяла эти деньги не для себя, а для Геркулеса.
У Бейкер-Снидов оставалась одна-единственная лошадь – давно состарившийся мерин; только с ним Онория не боялась ездить, потому что он способен был развивать две скорости – медленную и очень медленную. Что до Джульетты, для нее Геркулес был самым дорогим членом семьи. Она всей душой полюбила лошадей еще с тех пор, как впервые самостоятельно добралась до конюшни, а отец, сам страстный лошадник, постоянно поощрял ее увлечение. Когда-то в их конюшне содержалось двадцать две лошади, но это было еще до великого кризиса, а теперь им приходилось обходиться одним Геркулесом.
Онория потерла ноющие виски.
– Почему понадобилось тратить на Геркулеса такие большие деньги?
– Он растянул связки на правой передней ноге, и мистер Беккет сказал, что нужны припарки. Вот я и купила их у аптекаря.
Мистер Беккет был их кучером, точнее, был раньше, когда они держали кучера. Теперь же он в одном лице совмещал обязанности лакея, посыльного и вообще стал мастером на все руки.
– Неужели припарки стоят целых девять шиллингов?
– Н-не совсем. Еще я купила Геркулесу новую попону. – Заметив недовольный взгляд Онории, Джульетта поспешно добавила: – Эти деньги вернутся, когда миссис Боутон приедет из Йоркшира. Я обещала научить ее племянницу ездить на лошади, сидя боком. Бедняжка страшно боится лошадей... в точности, как ты!
Все глаза устремились на Онорию, которая, покраснев, с достоинством возразила:
– Вовсе я их не боюсь, а просто не люблю. Итак, Джульетта, ты возместишь этот расход...
– На следующей же неделе! Увидишь, из меня получится отличная учительница, и скоро мисс Лидия будет ездить, как будто делала это с рождения!
Онория покачала головой:
– Я в этом не сомневаюсь. Просто у нас сейчас очень серьезное положение и...
– И все это по вине папы! – с горечью заявила Порция, взглянув на листы бумаги, которая держала в руках Оливия. – Мы бы не оказались в таком затруднении, если бы не он...
– Вздор! – решительно отрезала Онория. – Папа так же не мог совладать с ураганом, из-за которого утонул его корабль, как ты не способна удержаться от пирожных, особенно с кремом!
При этом напоминании Порция смущенно улыбнулась:
– Верно. Только мне жаль, что папа вложил все наши деньги в один корабль.
– Существует поговорка: не клади все яйца в одну корзину, – согласилась с ней Оливия. – Я думаю, что ее смысл подходит и к данному случаю. Все же я уверена, что папа скоро восстановит наше состояние.
Старшие сестры отлично помнили дом, полный слуг, роскошные наряды и изысканную еду, веселый смех и звуки музыки. Все это внезапно исчезло после смерти матери, которая последовала через два дня после рождения Джорджа. Отец так и не оправился от этого жестокого удара и большую часть времени уединялся в своем кабинете, где предавался безутешным рыданиям. Естественно, такое состояние пагубно отразилось на его способности анализировать риски капиталовложений, и всего лишь два года назад он сумел взять себя в руки и предпринять попытку восстановить состояние.
Онория уныло взглянула на обтрепавшиеся мыски своих домашних туфель. Боже, чего бы она ни отдала за ту шляпку, которую увидела в одном из выпусков «Журнала мод». Шляпка из соломки с широкими полями была отделана прелестными розовыми и зелеными розетками и такими же ленточками; она производила впечатление весенней свежести, которую так любила Онория.
Впрочем, сейчас не до мечтаний – сестры и брат смотрели на нее так, словно ожидали, что она вдруг достанет чулок, набитый деньгами, которые разрешат все их текущие затруднения.
Собравшись с мыслями, Онория весело улыбнулась Оливии:
– Ну, что там еще?
Оливия заглянула в длинный лист.
– Вот еще один расход. – В ее глазах появилось обвиняющее выражение. – Порция купила белого шелка на платье!
Все лица обернулись к Порции, которая с упрямым видом теребила каштановый локон, точно такого же цвета, как у Онории, только без резко выделяющейся седой пряди над правым виском. Онория машинально дотронулась до этой пряди, которую ее мать называла знаком удачи, и невольно улыбнулась.
– Порция, ты что, взяла деньги из отложенных на наши расходы?
– Да, но совсем немного, – без малейшего смущения заявила Порция. – Хотя правильнее было бы считать это не тратой, а вложением!
– Вложением? – Оливия насмешливо фыркнула. – Интересно, во что? Скорее всего в твое тщеславие!
Глаза Порции вспыхнули негодованием.
– Вовсе нет! Я намерена этим шелком заработать денег! Нам же нужно содержать себя, пока папа с Недом пытаются заработать, верно? – Она вопросительно посмотрела на старшую сестру.
– Конечно, только я не понимаю, как здесь может помочь этот шелк.
– Верно, – кивнула Оливия.
– Все очень просто. Я намерена основать свое дело! – важно сообщила Порция. – Через год я стану очень богатой.
Онория в изумлении уставилась на сестру, а Оливия с трудом сдерживала смех.
– Порция, чтобы заработать деньги, нужно уметь делать что-нибудь нужное. Правда, есть еще способ, известный с древнейших времен...
– Какой же? – Онория нахмурилась.
– Как какой? Получить наследство! Но похоже, нам это не грозит, потому что из наших родственников никто даже не болен. – Оливия смерила Порцию презрительным взглядом. – В любом случае никто из них и не подумал бы оставить свои с трудом заработанные денежки такой лентяйке, как ты!
Порция воинственно сверкнула глазами.
– А вот и нет! Тетя Кэролайн обещала оставить мне после своей смерти фортепьяно, которое можно продать за большие деньги!
– Ну, это еще когда будет, – усмехнулась Оливия. – Ей едва исполнилось сорок, и она намного здоровее тебя! Тебе придется всю жизнь ждать, пока тетя сойдет в могилу, и дай Бог, если она оставит тебе какую-нибудь безделушку из слоновой кости!
– А ты... Ты просто дурочка, вот что!
– А ты ненормальная! – незамедлительно парировала Оливия.
– Бестолковая!
– Сама такая!
– А ну прекратите! – строго прикрикнула на сестер Онория.
– Так вот, я собираюсь сшить из этого шелка платье и продать его! – гордо заявила Порция. – Миссис Венир сказала, что, если оно ей понравится, она заплатит пятнадцать фунтов! К тому же останется еще столько ткани, что я смогу перешить серое платье Кассандры и отделать его оборкой. Оно будет выглядеть как новое!
Кассандра благодарно улыбнулась сестре:
– О, Порция, какая ты милая! Я так давно мечтаю о новом платье! – Поймав на себе строгий взгляд Онории, Кассандра поспешила добавить: – Впрочем, я могу обойтись и без него... хотя это было бы так приятно.
Онория многое могла бы на это сказать, но решила не расстраивать Кассандру, а только испытующе посмотрела на Порцию.
– Право, не знаю, что сказал бы отец, если бы узнал о твоем намерении стать швеей. Это очень тяжелый труд. У женщин портится зрение, потому что им приходится шить даже по ночам, при свече.
– Я буду использовать только самые хорошие свечи! – с беспечной уверенностью заявила Порция, отмахиваясь от более обоснованных возражений старшей сестры.
Впрочем, сейчас Онории было не до споров.
– Это все? – обратилась, она к Оливии.
Еще раз сверившись с записями, Оливия быстро кивнула:
– Кажется. Я бы сказала, что паруса у нас повисли и наш корабль утонет, если мы не поймаем сильный ветер, который донесет нас до берега.
Кассандра огорченно вздохнула:
– Не понимаю, почему наши дела так плохи. И по чьей вине у нас упали паруса?
– По нашей с вами, – строго прикрикнула Онория. – Здесь виной и шелк Порции, и новая попона для Геркулеса, и подорожание угля, и мои безрассудные покупки... Оливия, сколько всего денег у нас осталось?
– Меньше шестидесяти фунтов.
Это сообщение было встречено гробовым молчанием. У Онории горло перехватило от страха. Оливия наверняка ошиблась в расчетах! Совсем недавно у них было целых двести фунтов, на которые им предстояло жить до получения нового перевода от отца. Конечно, деньги не бог весть какие, но их можно было растянуть на несколько месяцев и даже выделить небольшую сумму для обновления гардероба Кассандры, которой исполнилось семнадцать. Онория надеялась уже в этом году представить сестру высшему обществу.
Она украдкой взглянула на Кассандру, аккуратно обшивавшую носовой платок изящными кружевами, и сердце ее сжалось. Высокая, гибкая и стройная, с золотистыми волосами и прелестными фиалковыми глазами, сестра была полной ее противоположностью. Кассандра больше походила на мать, тогда как Онория пошла в отцовскую породу Бейкер-Снидов.
Но не ослепительная красота придавала Кассандре особое очарование, а глубокая сердечность и кротость нрава, отражавшиеся в нежном взгляде и в выражении милого лица. Онория мечтала, чтобы ее нежно любимая сестра получила возможность блистать в свете. Если бы им удалось найти какого-нибудь покровителя, который поможет Кассандре появиться хоть на одном балу в этот сезон! Весь свет будет у ее ног, в этом Онория ни минуты не сомневалась.
Несмотря на весьма скромные средства, им все же удалось подыскать очень приличный дом в респектабельном районе, после чего оставалось только познакомиться со здешним обществом. В этом они рассчитывали на содействие своей тетки, но она вдруг решительно отказалась помогать им, и в результате они оказались в полном тупике – ни денег, ни знакомств! Если бы Онории удалось найти способ ввести Кассандру в свет, девушка сразу привлекла бы внимание не одного джентльмена, подходящего ей по происхождению и воспитанию. А если к тому же он ока-азлся бы еще и состоятельным, тогда были бы решены все их проблемы. Муж Онории наверняка согласился бы поддержать Порцию, а затем Джульетту с Оливией, а там, кто знает...
Онория мысленно одернула себя. Нечего витать в облаках, когда забот полон рот. Первым делом нужно по воз-ожности сократить расходы, а там будет видно. Вздохнув, Онория взглянула на кольцо, поблескивавшее у нее на пальце. По крайней мере это простое серебряное колечко, украшенное лишь скандинавскими резными письменами, ничего ей не стоило. Оно привлекло ее сразу же, как только она увидела его на балу – несмотря на свою скромность, эта вещица сразу пробудила в ней восхищение ее красотой и изяществом. Погладив кольцо, Онория стала размышлять, сколько можно за него выручить.
Тогда, на балу, она выиграла это кольцо и собиралась его продать, но оно оказалось ей впору и...
Онория снова потрогала кольцо, и согретый теплом ее руки металл растопил ледяной страх, завладевший ее сердцем. Почему-то ей полюбилось это неброское колечко. – Оливия, ты уверена в этой цифре?
Сестра кивнула, и ее губы сложились в унылую гримаску. Онория, напротив, заставила себя спокойно улыбнуться.
– Ну что ж, теперь мы хотя бы точно знаем, каково наше положение. Спасибо тебе, Оливия, ты славно потрудилась. Теперь нам необходимо соблюдать строжайшую экономию!
Последовало удрученное молчание, затем все энергично закивали, а Кассандра вдруг всплеснула руками:
–Да, вот что. Меня пригласила леди Мелроуз. Она просила, чтобы я каждое утро приходила почитать ей. Правда, она сможет платить всего шиллинг в месяц, но ведь и это будет подспорьем, верно?
– Но ты ведь терпеть не можешь леди Мелроуз! – изумленно воскликнула Порция, но, заметив полный упрека взгляд Кассандры, поспешно добавила: – Ну хорошо, это я ее терпеть не могу. Противная старуха, вечно жалуется и ноет!
– По-моему, она просто перенесла какое-то жестокое разочарование, вот у нее и испортился характер, – мягко заметила Кассандра. – В любом случае не думаю, что мне придется очень уж трудно, ведь я буду только читать для нее, и это все.
– Отличная мысль, – похвалила сестру Онория. – А я подумаю, какие табакерки можно будет продать.
– Ой, только не табакерки! – взмолилась Кассандра. – Ведь ты собираешь их чуть ли не с детства!
Онория не решилась взглянуть на застекленную горку, где хранилась ее коллекция из сорока четырех табакерок. По правде говоря, от мысли продать хотя бы одну из них у нее сразу упало настроение.
Самую первую табакерку подарил ей отец, когда она была не старше Джорджи. Мало-помалу восхищение этими прелестными миниатюрными шкатулками превратилось в настоящую страсть, и со временем Онория стала тонким знатоком изящных французских табакерок с эмалевым покрытием. Отец искренне восхищался ее способностью заметить стоящую вещицу и сбить цену.
– Онория не должна распродавать свои коробочки, – неожиданно вмешался Джордж. – Если нам так уж нужны деньги, то я могу заняться разведением лягушек!
– Лягушек? – брезгливо фыркнула Оливия. – Ты в своем уме, Джорджи?
Джордж намеренно проигнорировал замечание сестры.
– Папа всегда говорил, что если для твоего товара нет сбыта, то его нужно организовать. – Он серьезно посмотрел на толстую зеленовато-бурую лягушку, которая наполовину свешивалась из супницы. – Может, мне даже удастся выучить Ахиллеса каким-нибудь фокусам, потому что я в жизни не видел более умной и сообразительной лягушки! Тогда люди станут с охотой покупать у меня его потомство.
– Тебе не обязательно с этим возиться, – с самодовольной улыбкой заявила Порция, посматривая на лягушку взглядом знатока. – Достаточно просто их откармливать, чтобы они стали такими же жирными, как Ахиллес, и люди будут в очередь выстраиваться, чтобы купить их для супа. Французы очень любят таких толстых лягушек, потому что они редко встречаются.
Джордж перевел взгляд на сестру, и глаза его расширились от ужаса.
– Разве французы едят лягушек?
– Конечно! Недаром же их прозвали «лягушатниками».
Джордж упрямо выпятил нижнюю губу.
– Я не собираюсь продавать Ахиллеса никаким французам! Только англичанам, да и то тем, которые пообещают хорошо с ними обращаться. И потом, мой Ахиллес не обычная лягушка: он очень умный и наверняка невкусный.
– Думаю, ты прав. – Онория бросила строгий взгляд на Порцию. – И знаешь, Джорджи, хотя очень приятно, что ты предложил свою помощь, лучше спрячь Ахиллеса в каком-нибудь надежном месте, а нам позволь заняться нашими финансовыми вопросами.
– Но я тоже хочу помочь.
– Ты нам обязательно поможешь, только мы придумаем что-нибудь такое, чтобы обойтись без Ахиллеса.
– А я сразу могу помочь, – сообщила Порция. – Сошью платье из этого шелка. Онория, ведь скоро Рождество, и многим женщинам захочется появиться на балу в новом платье! Я отлично с этим справлюсь.
Действительно, что касается шитья, у Порции был к этому настоящий талант, и тем не менее Онория насторожилась – что-то дела их подозрительно быстро налаживаются!
– Хорошо. Я думаю, не повредит, если ты сошьешь одно платье, но на этом конец, слышишь?
Тут подала голос Кассандра, которая до этого, казалась, была совершенно поглощена своим вышиванием.
– Я отложу свой сезон на год.
– Кассандра! – Порция в ужасе ахнула. – Что ты такое говоришь! Что бы ни случилось, это просто исключено.
Оливия насмешливо усмехнулась:
– Ты так говоришь, только чтобы Кассандра поскорее подыскала себе богатого мужа, который сможет оплатить твой сезон: ведь по возрасту ты следующая за ней!
– Ничего подобного! – с возмущением возразила Порция, хотя и кинула на Кассандру виноватый взгляд.
– Тише, девочки! – призвала сестер к порядку Онория. – Даже если Кассандра и выйдет в этом году в свет, это еще не значит, что она найдет богатого мужа. И напоминаю вам, что главная цель – встретить мужчину соответствующего воспитания и происхождения. А не найти богатство!
– Но, Онория, все это лишь пустая трата сил! – Кассандра грустью улыбнулась. – Тетушка Кэролайн не станет обо мне заботиться. Мы надеялись на ее помощь, но она даже не заикается об этом.
– Просто она увидела, какой ты стала потрясающей красавицей, а у нее обе дочери тощие и веснушчатые!
– Порция! – Онория топнула ногой. – Кузина Джейн не виновата, что у нее веснушки.
– Нет, конечно. Но она вдобавок ржет, как лошадь!
Тут Джордж громко захохотал, настолько похоже имитируя манеру смеяться кузины Джейн, что весь клан Бейкер-Снидов покатился со смеху... кроме Онории.
– Довольно! Вы совершенно невоспитанны! Хватит, говорю я вам! У нас остался еще один вопрос. Порция, ты готова представить свой план по приведению гостиной в порядок?
Порция встала с места и, словно отвечая урок, стала рассказывать о том, как женская часть Бейкер-Снидов будет вырезать трафареты для обоев, и еще о блестящей идее Джорджи окунуть Ахиллеса в красную краску, а потом пустить его прыгать по обоям, в результате чего на них появится необыкновенно эффектный рисунок. Онория рассеянно слушала ее, продолжая озабоченно размышлять о бедственном состоянии семьи.