Хокинс Карен. Похищенный жених

   Джек замер в недоумении.
   – Стало быть… ты работаешь с того времени?
   – Нет, милорд.
   Джек слегка расслабился.
   – И сколько же ты у меня работаешь?
   – Двенадцать лет, милорд.
   Джек ошеломленно уставился на лакея:
   – Двенадцать лет? Но ты сказал, что только недавно стал лакеем.
   – Да, милорд. Перед этим я работал под руководством вашего главного конюшего, мистера Лакни.
   – Вот оно что! – воскликнул Джек, радостно ухватившись за этот факт. – Так вот почему я не узнал тебя сразу. Если ты работал в конюшнях, я тебя редко видел.
   – Вообще-то, – с несчастным видом проговорил Питер, – я виделся с вами каждый день. Я был вашим верховым с двенадцати лет.
   Джек уставился на парня:
   – И сколько же тебе сейчас?
   – Двадцать четыре, милорд.
   Боже милосердный! Этот парень был его верховым в течение девяти лет и лакеем последние три года, а он не может ничего об этом припомнить. Может быть – всего лишь может быть, – Фиона отчасти права и он игнорировал своих слуг?
   Боже, ему надо еще выпить! Он не может это переварить.
   – Спасибо, Питер.
   Лакей поклонился.
   Джек посмотрел на переднюю дверь. Ее откроет еще один лакей, который работает с другими, имен которых он не знает.
   – Черт побери, мне нужен список их всех, чтобы запомнить! – Джек потер лоб и подумал, что последний бокал шампанского явно был лишним. Ну что ж, поделом его нахальной жене – она получила это за то, что была слишком обольстительна и наслала на него грозу.
   Ему нужно что-нибудь съесть, трудно вынести столько колдовства на пустой желудок. Джек остановился на ступеньках, держась одной рукой за перила. Придется отпустить перила и добраться до двери, хотя Джек и сомневался, что это разумная мысль.
   Он обдумывал возможность выбора, когда услышал, как низкий мужской голос с шотландским акцентом произнес:
   – Черт возьми, что это такое перед нами?
   Другой голос, еще более низкий, ответил:
   – Это не кто иной, как злобный Джек Кинкейд, пьяный прохвост, похитивший нашу сестру.
   Джек вздохнул и посмотрел на небо. Бог очень сердит на него? Наверно, именно поэтому он посылает ему эти испытания?
   – Да, – отозвался первый голос, – это он. Убей его. Я страшно голоден, а в гостинице есть теплые пироги с яблоками.
   – Да поторопись, – сказал второй. Послышался характерный звук, похожий на тот, когда кто-то угрожающе разминает пальцы перед ударом.
   Джек повернулся, продолжая держаться за перила. Пред ним стояли братья Фионы, все четверо, а он был по-свински пьян.
   Он закрыл глаза и произнес короткую, но страстную молитву. Когда он открыл глаза, они все еще находились на том же месте, и все четверо было определенно страшно разгневаны.
   Ему не оставалось ничего, кроме как лицезреть эти физиономии. Джек поставил ногу на ступеньку ниже и сделал шаг назад, продолжая держаться за перила и надеясь, что они не заметят, что мир медленно наклоняется влево.
   Утреннее солнце позолотило силуэты братьев Фионы, и они возвышались, словно архангелы, пришедшие совершить акт возмездия.
   Но если Джек что-то и знал о семье Маклейнов, то это было лишь то, что единственный ангел из их семьи сейчас находился в его постели.
   От этой мысли он ухмыльнулся. Они могли сколько угодно злиться на него, но это не изменит положения вещей. Фиона была его. Они не станут делать ничего такого, что может опозорить их сестру или поставить ее в неловкое положение.
   Эта мысль придала ему смелости. Джек прищурился от солнечного света, затем чертыхнулся и переместился на другую сторону лестницы, чтобы солнце не било в глаза.
   Начать описание внешности братьев Фионы со слова «высокие» было бы неверно. Они были массивными, с бросающимися в глаза мускулами и могучими шеями. Все были черноволосыми, как Фиона, за исключением Дугала, что Джек нашел весьма забавным, потому что имя Дугал означает «черный незнакомец». Не в пример Фионе, чьи глаза отражали малейшее движение чувств, глаза братьев были настолько темными, что казались черными. И каждый из них с укором смотрел на Джека.
   – Какая приятная неожиданность! – Джек прислонился к перилам и сдвинул шляпу вниз, чтобы еще лучше защитить глаза от солнца. – Потерявшиеся братья Фионы Маклейн! Ой, погодите, Фионы Кинкейд!
   – Не говори лишнего, болван! – прорычал Дугал. – Мы приехали, чтобы убедиться, что с нашей сестрой все в полном порядке.
   – Да, – подтвердил Хью. Будучи всего на один год старше Дугала, он выглядел гораздо старше из-за пряди белых волос, которая спускалась ему на бровь. Он пронзил холодным взглядом Джека. – А если с нашей сестрой что-то не в порядке… – Он стукнул громадным кулачищем по своей ладони.
   Джек решил, что ему, в общем, наплевать на то, что говорят братья Фионы.
   – Нет никакой надобности в вашем присутствии. Теперь ваша сестра под моей опекой.
   Эти слова Джека вызвали волну неудовольствия среди братьев. Александр, старший брат, нахмурился, в то время как Грегор, Хью и Дугал метали в него не взгляды, а настоящие молнии.
   – Она наша сестра и находится под нашей защитой, будь она замужем или нет, – заявил Дугал.
   – А согласно отцу Маккенни, – возразил Джек, почувствовав, что его мозг к этому моменту прояснился, – Фиона теперь моя – и душой и телом. – Язык Джека слегка замешкался на последнем слове – тут сыграли роль и выпитое, и гнев.
   Дугал шагнул вперед со сжатыми кулаками, но Александр положил свою огромную ладонь на грудь Дугала.
   – Нет! – пророкотал он. – Это не выход.
   Дугал схватил брата за запястье, и в этот напряженный момент Джек подумал, что Дугал сделает попытку затеять борьбу с Александром. Борьба длилась бы недолго, поскольку старший из Маклейнов был на полголовы выше своего брата. В конце концов Дугал отпустил запястье Александра. Тот хлопнул Дугала по спине:
   – Полегче, парень. Есть и другие пути.
   Раздался отдаленный раскат грома, и Джек с беспокойством взглянул на небо. Оно только что было чистым и ясным, а сейчас на горизонте собирались черные тучи.
   – Черт побери, ни к чему снова!
   Александр посмотрел на Джека из-под густой щетки бровей:
   – Ты позоришь всех нас.
   – Судя по тому, что я слышал о ваших планах, вы позорите себя без моей помощи.
   Александр с минуту изучающе смотрел на Джека.
   – Тебе Фиона сказала.
   Джек ничего не ответил.
   – Не наступай на нас! – прорычал Грегор. Тонкий шрам, идущий через все лицо от брови до подбородка, побелел, когда он стиснул зубы.
   Джек слышал от женщин, что если бы не этот шрам, Грегор был бы красавцем, перед которым трудно устоять. Джек этого не видел, но он и не обладал живым женским воображением.
   Александр сверкнул глазами на братьев.
   – Мы не можем говорить все сразу, так что попридержите ваши языки.
   Они кивнули, а гром прогремел ближе. Александр снова повернулся к Джеку:
   – Мы хотим заручиться твоим словом, что ты не причинишь вреда нашей сестре.
   Джек пожал плечами:
   – Считайте, что вы заполучили мое слово.
   Александр продолжал упорно смотреть на Джека.
   – Мы это принимаем, пока что.
   Джек скрипнул зубами, чтобы не сказать чего-нибудь предосудительного. Фиона ожидала его, а он топтался тут, теряя время с этими варварами.
   – Мы закончили разговор? Мне очень хотелось бы вернуться в кровать.
   Он с особой силой произнес последнее слово и с удовлетворением заметил, как каждый из братьев покраснел.
   Александр сделал шаг, не спуская взора с Джека.
   – Мы ничего не можем сделать с этим фиктивным браком без того, чтобы не поставить нашу сестру в неловкое положение. Но мы будем следить за тобой! Не дай Бог Фиона будет выглядеть несчастной!
   – Мы с Фионой женаты, – сдержанно сказал Джек. – И это факт. Если бы я мог это изменить, то непременно сделал бы это.
   – Негодяй! – взорвался Грегор. – Как ты можешь так говорить, если она беременна от тебя?!
   Проклятие, он совсем забыл об этом! У Джека было поползновение сказать им правду, но свирепые взгляды братьев, устремленные на него, убедили его в том, что это было бы глупым ходом с его стороны.
   – Я просто имел в виду, что я хотел бы жениться при других обстоятельствах.
   – Мы все бы этого хотели. – Александр скрестил руки на своей массивной груди. – Должен сказать, что у меня есть подозрения относительно состояния Фионы. Она не была с тобой пятнадцать лет.
   – Вы этого не можете знать.
   – Можем. Я разговаривал с Хэмишем.
   – Хэмиш знает не все, – без колебаний отрезал Джек.
   – Я думаю, что все это обман, – сказал Хью.
   – В таком случае почему вы не в доме, не поговорите с Фионой?
   Александр и Хью обменялись смущенными взглядами. Заговорил Александр:
   – Тут наша вина в том, что все это произошло и что она вынуждена была выйти замуж за мужчину, которого не любит.
   Дугал мрачно кивнул:
   – Мы все обезумели, переживая смерть Каллума. Фиона неоднократно пыталась поговорить с нами, но мы не хотели слушать, и потому она решилась на этот отчаянный шаг. Сейчас мы должны найти для нее способ выпутаться из этого, не причинив ущерба ее репутации.
   – Ее репутация не пострадает со мной, – сказал Джек.
   – Меня беспокоит не столько репутация, сколько ее нежное, ранимое сердце.
   – Она очень чувствительная девушка, – добавил Хью.
   – Да, – подтвердил Грегор. – Как шотландская роза.
   – Ваша нежная, чувствительная, ранимая роза устроила мне засаду, стукнула меня так, что я потерял сознание, и вынудила жениться, – процедил Джек. – Эти факты вам должны быть известны, если вы разговаривали с Хэмишем.
   Дугал ухмыльнулся, показав белые зубы:
   – У нашей Фионы дьявольски настырный характер.
   – Как бы она ни относилась ко мне, она очень сердита на всех вас, – холодно заметил Джек.
   – Да, – согласился Александр. – Ничего бы не было, если бы мы пожелали ее выслушать.
   Дугал нахмурился:
   – Каллум должен быть отомщен.
   Джек скрестил руки.
   – Кинкейды теперь связаны с Маклейнами.
   Александр строго заметил:
   – Но нет ребенка!
   – Нет ребенка? – воскликнул Джек. – Ваша сестра и я поженились вчера. Если она не была беременна раньше, она может быть беременна сейчас.
   Это заявление вызвало шок и продолжительное молчание.
   Набежал внезапный порыв ветра, поднял пыль, зашелестели листья деревьев. Гром загремел гораздо ближе, чем в предыдущий раз.
   – Ты… ты… – Грегор шагнул вперед, но Александр остановил его окриком:
   – Назад! – И мрачно добавил: – Черт побери! Кинкейд прав. Может быть ребенок.
   – Но Фиона… – начал Дугал.
   – Замужем, – закончил фразу Александр. – Мы окажем ей дурную услугу, если сделаем вид, что ничего не произошло. – Александр бросил суровый взгляд на Джека: – Ты поставил нас в безвыходное положение, Кинкейд.
   – Да, – сказал Грегор, – так просто все не кончится.
   Джек оторвался от перил, холодная ярость подстегнула алкоголь в его венах.
   – Ничего подобного! Я женат на вашей сестре. И у нас будет ребенок.
   – Ты негодяй! – рявкнул Александр.
   – Это то, о чем мечтает ваша сестра – из-за вашего опрометчивого поведения, – напомнил братьям Джек. – А теперь простите меня…
   Грегор преградил ему путь к двери.
   – Может, сейчас уже поздно предотвратить брак, но мы хотим удостовериться, что наша сестра счастлива.
   – Да, – подтвердил Хью из-за спины Джека. – Один из нас будет постоянно наблюдать за вами.
   Александр скрестил руки на груди.
   – У меня есть дела вдали от города, Хью нужно находиться дома в течение двух последующих недель, а вот Грегор и Дугал останутся здесь. Они не спустят глаз с Фионы.
   – Этого не требуется, – рявкнул Джек.
   – Нам требуется. – Грегор стиснул плечо Джека. Глаза его сверкнули. – Она слишком дорога нам, чтобы оставлять ее без защиты с такими типами, как Черный Джек Кинкейд.
   Очевидно, эти мужчины не вполне осознавали силу и прочность Фионы, в ней не было ничего хрупкого.
   Грегор еще сильнее сжал плечо Джека.
   – Каждый ее мрачный взгляд будет причиной появления одного из нас. – Грегор стукнул кулаком по животу Джека.
   – Уф! – Джек согнулся, искры посыпались из его глаз. Он не мог вздохнуть, не мог двинуться, он лишь старался не потерять сознания.
   – Да, – сказал Дугал, поднимаясь на ступеньку и останавливаясь на одном уровне с братом. – Мы будем наблюдать. И если Фиона захандрит… – Он сжал кулак, но Джек ринулся вперед и ударил головой Дугала в живот.
   Громадный шотландец отлетел назад, ударился о перила и перелетел через них. Грегор поднял кулаки и хотел было броситься вперед, но остановился.
   – Черт побери! Она все увидит, если мы разрисуем его.
   Хью потер подбородок, задумчиво глядя на Джека.
   – Если мы разрисуем ему не лицо, она об этом не узнает.
   – Они женаты, болван, – возразил Грегор. – Она увидит его и без рубашки.
   Гром прогремел над самой головой, над улицей повисла огромная туча, закрывшая солнце. Александр мрачно посмотрел на Джека, который стоял, прислонившись к перилам, прижимая одну руку к тому месту, куда его ударил Грегор.
   – Я полагаю, мы ясно изложили свою точку зрения. – Он вздохнул. – Кинкейд сделай все, чтобы она была счастлива. Она заслуживает этого, поскольку Каллум… – Поколебавшись несколько мгновений, он повернулся и пошел прочь. Другие последовали за ним.
   Джек наблюдал, как они уходили; сильно болел живот после их внушения. Над головой раскачивались деревья, что-то зловещее ощущалось в воздухе. Схватившись за перила, Джек добрался до двери как раз в тот момент, когда разразилась гроза.

Глава 9

   Это печально, что у Маклейнов такой характер. Они неистовы и в гневе, и в любви. Они представляют собой тесно связанный клан, и то, что действует на одного, действует и на другого. Они будут либо вместе петь в раю, либо вместе страдать в аду.

Старая Нора из Лох-Ломонда – трем своим маленьким внучкам однажды холодной ночью

   – Вот и вы, милорд! – Девонсгейт поспешил навстречу Джеку, в то время как один из лакеев принял из его рук плащ, а другой стоял в ожидании, чтобы взять шляпу. – Я уже начал беспокоиться, нашли ли вас.
   – Определенно нашли! – Джек знаком отпустил двух других лакеев, стоявших у дверей библиотеки. Боже милосердный, сколько их тут!
   Джек повернулся, и это отдалось болью в его животе. Он поморщился. Снаружи прогремел гром, и к звукам пролившегося дождя добавился новый, более громкий звук.
   Девонсгейт удивленно заморгал.
   – Это что, град? В апреле?
   Джек посмотрел на потемневшее окно, где небольшие шарики льда отскакивали от рам и плясали на подоконнике.
   – Проклятые Маклейны, – пробормотал Джек.
   – Прошу прощения, милорд?
   – Да нет, ничего. Где ее светлость?
   – В вашей спальне. – Дворецкий сложил на груди руки и посмотрел прямо перед собой. – Вы должны быть в курсе, что этим утром возникла не совсем приятная ситуация.
   Зловещие нотки в голосе дворецкого заставили Джека остановиться.
   – Что произошло?
   – Вы не сообщили нам, что женились на леди, которую вы так неофициально и, я бы добавил, скандально внесли в дом вчера вечером.
   Джеку понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что кроется за словами Девонсгейта. Когда Фиона проснулась… Неудивительно, что она прислала за ним лакея. «Я в беде».
   – Я лишь надеюсь, что ее светлость простит слуг за то, что мы не отреагировали должным образом, когда она поднялась и попросила завтрак. – Девонсгейт посмотрел Джеку прямо в глаза. – Миссис Тарлингтон поначалу считала, что эту «самозванку» нужно вышвырнуть вон.
   Это он оказался таким болваном. Он не удосужился подумать о том, что слуги ничего не знают о Фионе. Не подумал, что она проснется одна-одинешенька, будет голодна, попытается найти завтрак и встретит враждебность и недоверие.
   – Я должен был представить ее.
   – Да, милорд.
   Джек потер шею.
   – Она расстроена?
   Девонсгейт уставился в потолок.
   – Хорошо, – пробормотал Джек. Он уходил сегодня ночью, преисполненный решимости доказать, что его жизнь не изменилась из-за того, что он женился, а преуспел он лишь в том, что в конечном итоге расстроил всех и вся. Джек вздохнул: – Я должен пойти и повидаться с ней.
   – Она вас ждет, милорд. – Затем, понизив голос, Девонсгейт добавил: – Она попросила завтрак на двоих. Возможно, чистосердечное раскаяние сгладит ситуацию.
   Это было удивительно обнадеживающей новостью.
   – Спасибо, Девонсгейт. Я непременно попытаюсь это сделать. – Джек оглядел холл, остановившись взглядом на вазе со свежими цветами. Он подошел к ней и запустил руку в букет. Вытащив цветы из вазы, он потряс ими над ковром.
   – Милорд!
   – Не беспокойся, Девонсгейт. Это всего лишь вода. – Джек посмотрел на букет на расстоянии вытянутой руки.
   Цветы выглядели слегка помятыми после того, как он выдернул их из вазы, но в общем смотрелись вполне прилично. Конечно, надо было бы сорвать цветы в саду, но снаружи грохотал дождь с градом, и на всей улице скорее всего не осталось сейчас ни одной целой травинки.
   Девонсгейт с беспокойством взглянул в окно, затем снова перевел взгляд на Джека.
   – Я надеюсь, что ее светлость не слишком обидится за недоверие, проявленное с моей стороны и со стороны миссис Тарлингтон.
   – Тут вина моя, а не твоя. – Джек стал подниматься по ступенькам, думая о том, что повел себя как болван этой ночью. Проклятие! А ведь все, чего он хотел, – это лишь утвердить себя в роли хозяина собственной жизни.
   Джек стиснул зубы. Он не сдастся. Конечно, неправильно было оставлять Фиону одну, не позаботившись о ее комфорте, тем не менее он имеет право уходить когда хочет.
   Джек подошел к двери спальни и, прежде чем войти, посмотрел на свой мятый сюртук. Надо хоть немного привести себя в порядок. Он положил цветы на пол возле двери и поправил сюртук и галстук. Краем рукава он слегка протер носки ботинок, после чего протянул руку к цветам. Едва он дотронулся до букета, как дверь распахнулась.
   Лицо Джека оказалось на уровне носков башмачков Фионы. Тех самых башмачков, которые минувшей ночью так соблазнительно покоились на его ягодицах.
   Реакция тела была незамедлительной. Он поспешил выпрямиться.
   – Уф! – Он стукнулся головой обо что-то твердое, цветы разлетелись в разные стороны.
   – Ой! – Фиона отпрянула назад, прижав ладонь ко лбу чуть повыше глаза.
   Джек успел подхватить ее, почувствовав, что у нее подогнулись ноги.
   – Фиона! Я очень сожалею! Я просто… о Боже…
   Он сгреб ее в охапку и понес внутрь, ногой захлопнув за собой дверь. По пути он заметил латунную ванну и поднос с остатками завтрака на маленьком столике перед недавно разожженным очагом.
   Джек пересек комнату и осторожно положил Фиону на диван, затем приподнял ей подбородок и осмотрел лоб. На ее чистой гладкой коже виднелось красноватое пятно. Не раздумывая, Джек прижался к этому пятну губами.
   От этого прикосновения Фиона закрыла глаза. С его стороны это был простой жест, почти целомудренный, но он наполнил ее теплым ощущением блаженства. Она отдалась его объятию, отказавшись думать о чем-либо другом.
   Все утро она пребывала в раздражении из-за отсутствия Джека. В результате Фиона вознамерилась высказать ему все, что она прочувствовала из-за того, что он не сообщил слугам о ее статусе. Она приготовила эмоциональную и хорошо продуманную речь, в которой будут поставлены все точки над i. Она спланировала, на каком стуле будет сидеть Джек, пока она будет подавлять его своей спокойной логикой: на красный стул падал прямой свет, так что ей будет отчетливо видно малейшее изменение выражения его лица.
   Она планировала представить себя олицетворением достоинства и добродетели, воплощением логики и женской гордости. И вот тебе результат! Едва он пересек порог, как они столкнулись головами, словно в какой-нибудь комедии!
   Жизнь была такой несправедливой.
   Джек вздохнул, их взгляды встретились. Он выглядел уставшим, глубокие морщины пролегли от уголков его рта до подбородка. У Фионы чесались пальцы разгладить эти морщины, прикоснуться к заросшему щетиной подбородку, прижаться в поцелуе к его губам, а может, и…
   Проклятие! Она рассердилась на него, и вполне справедливо! Она не могла просто все забыть. Фиона сжала пальцы и отвела взгляд. Что в нем было такое, что вызывало в ней желание прикасаться к нему, даже тогда, когда она была ужасно недовольна им?
   – Сожалею, что мы столкнулись, – сказала она, пытаясь сохранить спокойствие. – Я подумала, что, возможно, ты потерял что-то, и наклонилась, чтобы увидеть, что именно.
   – Я рукавом наводил глянец на свои ботинки. – Джек посмотрел на свою помятую одежду. – Хотел выглядеть более презентабельно. – Он оглянулся назад, где из-под двери выглядывал сломанный цветок. – Я даже принес тебе цветов.
   Фиона, глядя на растерзанный цветок под дверью, закусила губы, сдерживая смех.
   – А почему ты принес мне цветы?
   – Потому что я дурак. Я очень сожалею, что не представил тебя слугам. Я должен был это сделать, но… – Его лицо приняло вдруг суровое выражение. – Я был занят тем, что доказывал, что моя жизнь не изменилась.
   – У нас обоих жизнь изменилась.
   – В некоторой степени, – согласился Джек.
   Фиона пожала плечами. Не приходилось сомневаться, что в его взгляде был вызов.
   – Понятно.
   Он провел пальцами по ее лбу.
   – Чуть-чуть бы пониже – и у тебя был бы огромный синяк под глазом. Сейчас тоже может появиться изрядный синяк на лбу.
   – Наверно, если приложить лед, то это поможет избавиться от него.
   Джек мгновенно встал, подошел к камину и два раза дернул за золоченый шнур, который находился рядом с рамой картины.
   – Так вот где находится шнурок колокольчика!
   Джек удивился.
   – А ты не пользовалась им для вызова слуг?
   – Нет, – коротко ответила Фиона. – Когда мне понадобилось позвать слуг для какой-то цели, я спустилась по лестнице и сказала им об этом.
   Джек с раскаянием посмотрел на поднос с завтраком, на ванну и халат рядом с ванной.
   – Фиона, я очень сожалею.
   – Да, сожалеешь. – Она закусила губу. Самообладание. Любезность. Спокойствие. – Я думаю, что…
   Послышался негромкий стук в дверь, после чего вошел Девонсгейт.
   – Милорд?
   – Нам нужен лед, – сказал Джек сдержанно. – Голова ее светлости столкнулась с моей головой, и ты понимаешь, что может в результате случиться.
   – Да, милорд. – Дворецкий повернулся, чтобы уйти, но затем заколебался. – Миледи?
   Фиона заставила себя отвести взгляд от Джека.
   – Да?
   – Я приношу извинения за мое поведение, когда я не выказал должного уважения к вам как хозяйке этого дома. Я не знал…
   – Пожалуйста, – махнула Фиона рукой. – Ситуация оказалась неудобной для всех нас. Начнем сначала?
   Похоже, Девонсгейт испытал облегчение.
   – Да, миледи. Я сейчас принесу лед для вашего лба. – Любезно поклонившись, он удалился, бесшумно закрыв дверь.
   Фиона поднялась и подошла к окну, сцепив перед собой руки. Как начать этот разговор? Может ли она потребовать, чтобы он изменил свое поведение? Она похитила его и заставила жениться на ней. Имеет ли она право требовать от него, чтобы он был… верным ей?
   Но она на самом деле хотела другого. Она заслуживала по крайней мере уважения и…
   Из окна донеслись странные, похожие на удары града звуки. Нахмурившись, она раздвинула толстую штору. Град стучал по стеклу, накапливался на подоконнике. Фиона удивленно посмотрела на Джека:
   – Приехали мои братья?
   Джек кивнул.
   – И где они? В гостиной? Почему ты не сказал мне?
   – Они ушли, чтобы вернуться. – Джек изобразил веселую улыбку. – Они обещали.
   – Куда они отправились?
   – Я не знаю, хотя двое из них планируют надолго остаться в городе.
   – О Господи! И кто эти двое?
   – Дугал и Хью. – Джек нахмурился. – А может, Хью и Грегор Я не помню. Ты выяснишь это довольно скоро.
   – Что это означает?
   – Ты сможешь спросить их, когда они явятся с визитом. Я не могу говорить за них. – Джек вскинул бровь. – А ты не знаешь, кто из них способен вызывать град?
   – Грегор, у него ледяной характер. Остальные из нас способны лишь вызвать дождь.
   – Или тучу, которая висит над моей каретой со вчерашнего вечера.
   Опять одни неприятности от ее характера! Взгляд Фионы упал на поднос с едой, и она с видимым облегчением направилась к нему.
   – Нам нужно поесть.
   Джек скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.
   – Непременно.
   Фиона распределила джем на два тоста и положила их на тарелки, рядом с тонкими кусочками ветчины и вареными яйцами.
   Снова послышался стук в дверь, и на пороге появился Девонсгейт с куском льда, обернутым в квадратную льняную салфетку. Он передал лед Фионе, налил ей в стакан чай и немного эля в чашку Джека, после чего удалился.
   Фиона приложила лед ко лбу и стала наблюдать за Джеком. Когда он сделал хороший глоток эля, его сюртук натянулся, обрисовав мускулистую руку. Он был так красив, так привлекателен!
   – Где ты был этим утром?
   «Проклятие! Я не собиралась об этом спрашивать! Куда подевалась заготовленная мной речь?»
   Он поставил чашку на стол, выражение лица его сделалось непроницаемым.
   – Если ты хочешь это знать, я был в игорном зале. Уж коль разговор начат…
   Фиона прокашлялась.
   – Джек, мне совсем не понравилось оставаться одной этой ночью. В следующий раз, когда ты соберешься уходить, я хотела бы пойти с тобой.