Холбрук Синди. Озорная леди

14.

   Несколько последовавших за тем дней прошли для Чентел как в тумане. Она не помнила, каким образом она попала домой, как Ричард донес ее до постели. Осмотревший ее доктор сообщил Ричарду, что с ней все будет в порядке и что ей нужно некоторое время, чтобы оправиться от шока.
   Чентел казалось, что она никогда не придет в себя. Не так легко пережить то, что твоя родная тетя чуть тебя не погубила из-за какого-то сокровища, быть свидетельницей ее помешательства, когда ей привиделся призрак, видеть, как она упала замертво. Трагические события, случившиеся с Чентел, потрясли ее. Чентел почти все время спала и просыпалась лишь для того, чтобы поклевать немного из того, что приносил ей Ричард. Только во сне она находила успокоение и обретала гармонию с собой. Зачем возвращаться в жизнь, которая полна трагических случайностей?
   К концу недели, которую она пролежала в постели, Чентел обнаружила, что сон больше ее не успокаивает: он ей смертельно надоел. И если раньше ее раздражало, когда Ричард будил ее и заставлял поесть, то теперь ей хотелось, чтобы он был с ней дольше. Посидев с ней не более получаса, Ричард обычно вставал и уходил, наказывая ей отдыхать. Чентел никак не могла понять, почему он держался так отстранение. Неужели он не чувствует, как ей нужно, чтобы он обнял ее и утешил.
   Жажда жизни постепенно возвращалась к Чентел. Вскоре она поняла, что нет никакого смысла в том, чтобы жалеть себя. Ее тетя сошла с ума из-за жадности и ревности, но Чентел ничего не могла с этим поделать. Бедная женщина умерла от разрыва сердца, но ее смерть предотвратить было невозможно. Чентел хотела забыть обо всем, что случилось с ней в тот день. Она начала с изменений своей внешности.
   Простую хлопчатобумажную ночную рубашку она заменила на полупрозрачное розовое одеяние с пышными рукавами, ниспадающими с плеч, украшенное шелковыми лентами, что подарил ей Ричард. Когда он входил к ней, она улыбалась так обворожительно, как только умела, и нежным голоском благодарила его за его доброту. Она старалась подольше задержать его внимание, но он всегда помнил об отведенном ему доктором времени. Порою он резко вставал и уходил. На шестой день Чентел сидела в постели, размышляя о его странном поведении. Может быть, он ее больше не любит? Она не хотела думать о том, что он остыл к ней. Но почему же тогда он не желает оставаться с ней подолгу наедине? Доктор сказал, что она должна лежать в постели неделю, и хотя Чентел собиралась послушно следовать его рекомендациям, ее угнетало то, что она не может покинуть свою комнату, чтобы найти Ричарда и поговорить с ним.
   — Я хочу разыскать его, — пробормотала она вслух и уже собиралась встать, как дверь отворилась. Как только Чентел увидела, кто к ней вошел, она воскликнула с искренней радостью:
   — Тедди! Алисия! — Она протянула к ним руки. — Наконец вы здесь!
   — Видишь ли, в пути встретились небольшие затруднения, — смущенно пояснил Тедди.
   — Ох, Чентел, он открыл передо мной целый мир! — с сияющим видом произнесла Алисия и поспешила к постели Чентел. Ее карие глаза излучали счастье, трудно было узнать в ней прежнюю застенчивую девушку.
   — Ну, не целый мир, зато показал ей Англию, — скромно поправил ее Тедди. — Вообще-то я этого не хотел, но так уж получилось. Никогда не думал, что Гретна-Грин так трудно отыскать! Указатели могли бы быть и получше, — проворчал он.
   — Но зато это было так волнующе! — восторгалась Алисия, усаживаясь в кресло рядом с изголовьем Чентел. — Я имею в виду нашу поездку к границе. Мы боялись, что в любой момент нас могут поймать мои родители!
   — Правда? — Чентел рассмеялась в первый раз за все эти дни. — Что ж, сэр Томас храбро бросился в погоню за вами, прихватив с собой леди Лиллиан.
   Настала пора смутиться Алисии.
   — Я и подумать не могла, что мама захочет с ним поехать! Она с трудом переносит любые путешествия, — с раскаянием произнесла она.
   Чентел погладила ее руку:
   — Ну теперь, когда вы женаты, все позади. Кстати, вы действительно женаты? — спохватилась она.
   — О да! — Щеки Алисии покрылись легким румянцем. — И это так восхитительно!
   Тедди покраснел, как свекла, он в замешательстве переминался с ноги на ногу. Когда он наконец заговорил, лицо его расплылось в глуповатой улыбке:
   — Да, мы это сделали. Мы женаты и связаны друг с другом крепко-накрепко. Оказывается, быть женатым просто замечательно, может быть, это лучше всего на свете.
   — Я очень рада за вас. — Чентел изо всех сил старалась не рассмеяться, глядя на влюбленных: такой у них был смущенный вид. — И каковы же ваши дальнейшие планы?
   — Мы собираемся провести медовый месяц в Лондоне, — ответила за двоих Алисия. — Мама и папа сказали, что мы должны это сделать обязательно, иначе нас никогда больше не примут в приличном обществе.
   — Я в этом не уверена, — заметила Чентел, — но наверняка леди Лиллиан знает обо всем, что касается правил поведения в свете, лучше меня, так что имеет смысл прислушаться к ней.
   — Но после того как медовый месяц закончится, мы хотели бы… — неуверенным тоном произнес Тедди, — мы хотели бы отремонтировать Ковингтон-Фолли и жить в там.
   — Ты не будешь против этого возражать? — быстро проговорила Алисия. — Тедди теперь исправился, но я подумала… то есть мы подумали, что будет лучше, если мы будем жить вдали от Лондона.
   — И от игорных домов, — добавил Тедди, отбросив в сторону деликатность, с которой Алисия избегала называть вещи своими именами. — В любом случае, мне надоело все время проигрывать. Кстати, ты знаешь, что сэр Томас заплатил мой карточный долг?
   — Да, — радостно улыбаясь, ответила Чентел.
   — Он поступил очень порядочно, но мне неловко, что тесть оплачивает мои счета. — Тедди говорил с такой убежденностью, что Чентел поверить не могла, что слышит это от своего безответственного братца.
   — Мы собираемся завести детей, — Алисия снова покраснела, — и я вовсе не уверена, что город будет лучшим местом для их воспитания. Я знаю, что это звучит странно, и мама сказала мне, что я заблуждаюсь, но я чувствую, что права.
   Чентел представила себе свой родной дом с бегающими повсюду маленькими Тедди и Алисиями и покачала головой. Что ж, Ковингтон-Фолли и раньше противостоял набегам множества маленьких Ковингтонов, наверняка выдержит и их потомство.
   — Я думаю, это будет замечательно, — сказала она. Но улыбка вскоре сошла с ее лица, и Чентел спросила: — А вы знаете, что стало с тетей Беатрис?
   — Да, — серьезно ответил Тедди. — Я всегда говорил, что она немножко того… Но я ведь еще говорил тебе и о том, что убийца охотится за сокровищем, правда?
   — Да, — подтвердила Чентел, — ты говорил мне об этом и оказался прав.
   — Иногда Тедди говорит очень умные вещи, только не все это осознают. — Алисия явно гордилась своим мужем. — И вот еще, Чентел… — Она многозначительно посмотрела на Тедди, тот подхватил ее мысль:
   — Мы решили больше не искать сокровище, сестренка, уж как-нибудь и без него обойдемся.
   Чентел была поражена до глубины души и, придя в себя, спросила:
   — А как же вы в таком случае будете растить маленьких Ковингтонов?
   — Что касается этого, — пожал плечами Тедди, — то сэр Томас сказал, что, если у него будут внуки, он нам поможет и что он не позволит, чтобы Сент-Джеймсы нищенствовали или опустились до положения про-ле-та-ри-ата… Так он, кажется, выразился… или я что-то перепутал? Знать бы еще, что это такое…
   — Чентел, мы и подумать не могли, что эта охота за сокровищем так опасна. Мы поняли, что вели себя как последние эгоисты, заставив тебя рисковать жизнью, — виновато произнесла Алисия.
   — Ты нам нужна гораздо больше, чем сокровище, — добавил Тедди.
   Потрясения последних дней привел» к тому, что у Чентел глаза оказались на мокром месте. Моргая, чтобы смахнуть слезу, Чентел смогла сказать только:
   — Спасибо. Но вы не виноваты в том, что тетя… что она приняла это чересчур близко к сердцу…
   — Нет, я должен был это предусмотреть, — вздохнул Тедди.
   — Тедди, дорогой, — обратилась к нему Алисия, — ты не можешь на минутку оставить нас вдвоем? Мы хотим посекретничать.
   Тедди, выпятив грудь, выпрямился и походкой гордого собой павлина направился к двери.
   — Конечно же, леди, — сказал он на ходу.
   — Он такой милый! — Алисия повернулась к Чентел; ее лицо приобрело очень серьезное выражение. Чентел по своему печальному опыту знала, что если Алисия серьезна, то ничего хорошего собеседнику это не сулит.
   — Чентел, ты правда не возражаешь против того, чтобы мы с Тедди жили в Ковингтон-Фолли? — начала она.
   — Нет, какие у меня могут быть возражения?
   — Я не знаю, какие у тебя планы, в конце концов, дом принадлежит тебе. Я боялась, что ты не захочешь постоянно находиться в нашем обществе, если ты сама решишь там жить, — смущенно сказала Алисия.
   — Я… я не думала об этом, — ответила Чентел, запинаясь. — Но… но если я вернусь в Ковингтон-Фолли, я только буду рада вашему присутствию. Жить одной, мне кажется, невыносимо скучно…
   — Ах, Чентел, — вздохнула Алисия. — Замужество — это так прекрасно! Ты думала о том, как уладить твои разногласия с Ричардом?
   — Уладить разногласия? — удивилась Чентел. — Что ты имеешь в виду? Я вовсе не ссорилась с Ричардом, но он меня избегает.
   — Тогда я ничего не понимаю! С момента нашего приезда Ричард пребывал в самом мрачном настроении, я его таким никогда не видела. Рид сказал мне, что он мечется по дому, как дикий зверь в клетке, с тех пор, как ты пошла на поправку.
   — Да? — изумилась Чентел. — Алисия, я тебя не узнаю, ты что, действительно разговаривала с Ридом?
   На лице молоденькой леди появилась озорная улыбка:
   — Чентел, после замужества я так изменилась! Теперь я сама себе хозяйка, я делаю то, что хочу, и разговариваю, с кем хочу. Никакого сравнения с тем, что было в доме родителей!
   — Алисия, ты неподражаема! — Чентел заразилась от Алисии ее великолепным настроением. — И что же еще сказал тебе Рид?
   — Он сказал, что в первые дни после того, как Ричард привез тебя из Ковингтон-Фолли, он не отходил от твоей постели, а когда тебе стало лучше, чуть ли не переселился в холл и теперь не отходит от твоей двери, — еле сдерживаясь от смеха, проговорила Алисия.
   — Но я его почти не вижу! Он приходит ко мне, только чтобы принести еду, и не задерживается больше чем на полчаса. Почему же он не проводит у меня больше времени? — удивилась Чентел.
   — Я его об этом спросила, — как бы между прочим заметила Алисия.
   — Что? — воскликнула ошеломленная Чентел. — Ты посмела это сделать?
   — Я его об этом спросила, — повторила Алисия, — и он пробормотал, что ты еще не поправилась и он не хочет тебе надоедать.
   — Но это же смешно! Эти несколько дней я мечтала только о том, чтобы Ричард… Ну, словом, мне не хватало его компании, — не скрывая своего недоумения, сказала Чентел.
   — А ты не можешь прямо сказать ему об этом? Во всяком случае, слуги бы это оценили, уверяю тебя. Рид говорит, что Ричард превратился в домашнего тирана, просто страшно попадаться ему на глаза. Рид считает, что ты останешься, а кузен Ричард далеко в этом не уверен.
   — Правда?
   Алисия оглянулась, как бы желая убедиться, что их никто не подслушивает, потом наклонилась к Чентел и доверительным шепотом произнесла:
   — Чентел, хотя мужчины действительно сильные и смелы, но я поняла, что они далеко не всегда так быстро соображают, как мы; иногда им приходится растолковывать, что находится у них перед глазами.
   Чентел с трудом сдержала улыбку. Но слова юной леди заставили ее задуматься. Может быть, в чем-то Алисия права, и Ричард далеко не так сообразителен, как ей кажется… Или… Чентел вдруг покраснела. Или это она чего-то не понимает? Ричард не раз говорил ей, что будет ждать, пока она не поверит в него и не придет к нему сама…
   — Боже мой, — воскликнула она. — Алисия, я должна идти к нему!
   — Ты пойдешь?
   — Да! — отозвалась Чентел со счастливым видом.
   — О Чентел, я надеюсь, что у тебя все получится! — Алисия подпрыгнула на месте от возбуждения. — Тогда мы с тобой будем и сестрами, и кузинами одновременно! Все так и будет, я в этом уверена! — Алисия захихикала. — Ты не пожалеешь. Это так восхитительно! — Она снова покраснела и встала. — А теперь я пойду, а ты отдыхай. Ричард запретил мне утомлять тебя.
   — Утомлять меня? Он очень скоро узнает, что утомить меня довольно трудно! — задорно произнесла Чентел.
   Легко было похваляться перед Алисией, уверяя ее, что она пойдет к Ричарду и все уладит, однако сделать это оказалось гораздо труднее: Чентел обнаружила, что ее храбрость улетучилась без следа, а настроение колебалось, как погода: то она готова была пойти и объявить ему, что хочет стать его женой во всех отношениях, то в следующее же мгновение она думала лишь о том, чтобы спрятаться в своей комнате и никогда из нее не выходить.
   Ее волновало, почему ей так трудно признаться Ричарду, что она любит его и хочет остаться с ним навсегда. Когда она репетировала перед зеркалом, у нее все выходило гладко и убедительно, но как только она представляла себе, что говорит с Ричардом, у нее тут же подкашивались ноги и сердце замирало в груди. Если Ричард узнает о ее любви и отвергнет ее, останется только умереть. Чентел покачала головой.
   — Черт побери, — обратилась она к себе. — Встряхнись! Ведь это игра! Ты Ковингтон, где же твой задор?
   Она спрыгнула с постели. Да, где ее ковингтоновский дух? Она может многое потерять, но если она не рискнет, то ничего не выиграет. Сейчас полдень. Где может быть Ричард в это время? Она позовет Бетти и оденется, а потом найдет Ричарда и поговорит с ним. Пора выложить карты на стол… И тут ее рука замерла на шнурке звонца. «Избавься от плохих карт», — вспомнила она слова Чеда. Чентел нахмурилась; она хорошо знала, какие карты ей нужно поменять на более выигрышные.
   Подойдя к портрету своей прапрабабки, Чентел обратилась к ней:
   — Мне нужно сокровище, леди Дженевьева. Я знаю, что оно находится в правом коридоре. Теперь, когда мы узнали друг друга получше, ты можешь явиться мне, когда захочешь. Однако предупреждаю — я тебя не испугаюсь! Мне нужно сокровище!
   Чентел позвонила. Она решила прибегнуть к помощи Алисии, чтобы та прикрыла ее отсутствие. Она не сомневалась, что Алисия с этим справится. Открыв платяной шкаф, Чентел вытащила оттуда свое любимое «кладоискательское» платье, тщательно выстиранное, отглаженное и зашитое, — словом, готовое для следующей экспедиции.
   — Берегись, Ричард Сент-Джеймс! — сказала она с азартным блеском в глазах. — Я приду к тебе, и у меня будут самые сильные карты в руках!
 
   Чентел застыла в полном изумлении. В мерцании свечи перед ней вспыхивали золотые и серебряные искры. Она с трудом перевела дыхание. Вместо сундука, который она ожидала найти, сокровищами была заполнена целая комната, как пещера Али-Бабы!
   Чентел оглядела ее: стены были увешаны картинами великих мастеров; на изысканном банкетном столе красного дерева красовался роскошный сервиз из тончайшего фарфора; серебряные приборы, гобелены, тканные золотом, привезенные с Востока, высокие китайские вазы эпохи Минь, инкрустированные нефритом и сердоликом, фигурки из бирюзы, канделябры из полупрозрачного алебастра расположились на нем в хаотичном порядке. У Чентел просто разбегались глаза. Высокое деревце из тигрового глаза с листочками из изумрудов, стоявшее на резной бронзовой подставке, простирало к ней свои ветви.
   Чентел медленно опустила свечу на землю: рука у нее начала дрожать; ей казалось, что все это лишь наваждение. Она взяла в руки золотую тарелку, из которой наверняка ела леди Дженевьева. Затем взгляд ее привлек кубок, который входил в столовый набор, состоявший из двенадцати предметов чистого золота. Да, ее прапрабабка жила в роскоши и довольстве.
   Снова взяв в руки свечу, она продолжила осмотр; подойдя к бюро в дальнем углу комнаты, она открыла его — и зажмурилась от ослепившего ее блеска драгоценных камней. Так сверкать могли только настоящие алмазы! Она никогда не видела такого количества драгоценностей. Ее внимание сразу же приковало к себе знаменитое колье Ковингтонов из золота, изумрудов и бриллиантов, созданное искуснейшим ювелиром того времени. Чентел, не веря своим глазам, дотронулась до него, чтобы убедиться, не сон ли она видит, и мысленно обратилась к прапрабабке:
   «Благодарю тебя, леди Дженевьева!»
 
   Ричард набросил на себя халат; он посмотрел на свою разобранную постель и поморщился. Удастся ли ему сегодня хоть немного поспать или он снова будет думать о Чентел? Он вздохнул — сегодня днем ему даже не удалось увидеть ее. Алисия сказала, что она опять неважно себя чувствует, и просила ее не беспокоить, а когда он собрался отнести ей обед, то она объявила, что сама позаботиться о Чентел.
   Усевшись на постели, Ричард стал смотреть на пламя свечи, которая стояла на прикроватном столике. Когда же оправится Чентел? За такое короткое время она лишилась и любимого кузена, и тетки. Как она перенесет эту утрату?
   Он чувствовал, что бессилен чем-либо помочь ей. В ярости он ударил кулаком по матрасу; он знал, что ее исцелит только время. Он прекрасно понимал, что Чентел только недавно начала доверять ему, что ее вера в него очень хрупка, что он испытывал непреодолимое желание заключить ее в свои объятия и целовать до тех пор, пока она не согласится стать его настоящей женой. Ричард снова вздохнул — где же его хваленая сила воли, куда она делась?
   Вдруг он услышал, как почти бесшумно отворилась дверь и кто-то вошел в комнату. Он поднял голову и замер в оцепенении. По коже его побежали мурашки: перед ним стояла леди Дженевьева; ее ярко-рыжие волосы пламенели в свете свечи, а зеленые глаза сверкали так, что затмевали блеск драгоценных камней у нее на шее.
   — Я пришла к тебе, — сказала она тихо. У Ричарда чуть не остановилось сердце: это был голос Чентел! Он медленно поднялся:
   — Чентел?
   — Да.
   — А я решил, что ко мне пожаловал призрак леди Дженевьевы, — облегченно вздохнул он.
   — Нет, это я, из плоти и крови. На мне ее платье и колье. — Тут она улыбнулась, и у Ричарда что-то перевернулось в груди. — Ты однажды сказал мне, чтобы я не пыталась соблазнить тебя ради денег. Но теперь деньги мне не нужны. — Она грациозно повела плечами, и на ее шее заискрились драгоценные камни, — у меня их больше чем достаточно.
   Ричард медленно подошел к ней, все еще опасаясь, что видит сон. Он нерешительно положил ей руку на талию и встретился с ней глазами; она смотрела на него, не отводя глаз.
   — Ты хочешь быть моей, милая колдунья? — спросил он почему-то охрипшим голосом.
   Шелестя парчовой юбкой, она прильнула к нему, и он затаил дыхание, ощущая ее тело.
   — Ты уверена, дорогая? — Его голос дрогнул, но он ничего с этим не мог поделать.
   Она обняла его и, казалось, заглянула ему в самую душу.
   — Уверена, — ласково сказала она.
   И тогда они слились в неистовом, страстном поцелуе. Он целовал ее в висок, наслаждаясь запахом ее волос, потом губы его скользнули ниже, он попробовал на вкус нежную кожу под ухом и стал целовать ее шею. Когда он коснулся губами камешка в ее ожерелье, то на мгновение отстранился и не смог сдержать улыбки:
   — Знаешь, ведь это убьет мою мать!
   Чентел засмеялась, потягиваясь, как довольная жизнью кошечка:
   — Представь себе, там целая комната сокровищ!
   — Да-а? — протянул Ричард; ему были безразличны все сокровища в мире, кроме одного, его собственного, — Чентел, и его сейчас привлекало лишь то, что он прочел в ее глазах радость и желание. Он наклонился и снова прильнул к ее теплым податливым губам; услышав, как она застонала, он обнял ее обеими руками: его пальцы коснулись голой спины. Конечно, он хорошо успел узнать Чентел, но этого он не ожидал.
   — Дорогая, у тебя платье не застегнуто сзади, и под ним ничего нет…
   Она лукаво улыбнулась:
   — Я знаю. Я думаю, что после того, как леди Дженевьева так любезно помогла мне найти сокровище, мы не должны рвать ее платье. И еще… — тут она смутилась и опустила глаза. — Я… я решила не оставлять тебе ни малейшей возможности для отступления.
   Ричард громко рассмеялся, поднял ее на руки, она обхватила его за шею, и он понес ее на постель. Он десятки раз представлял себе эту сцену и теперь был счастлив как никогда.
   — Мадам, остерегайтесь, потому что я никогда больше от вас не отступлюсь! Я никогда больше не оставлю вас одну! — Ричард с вызовом заглянул в глубину ее зеленых глаз. — Чентел, как ты думаешь, ты сможешь это выдержать?
   В ответ она вызывающе засмеялась глубоким гортанным смехом.
   — Я ведь из Ковингтонов, а мы знамениты тем, что умеем справляться с любыми крайностями, и никакие трудности нам не страшны. — Она была очень соблазнительна в этот момент. — Особенно подобные трудности…
   — Запомните ваши слова, миледи! — смеясь, Ричард бережно уложил ее на кровать. — Как бы вы не пожалели об этом позже.
   — О нет! Никогда, — прошептала Чентел и протянула к нему руки.
 
   После этого она замолчала и закрыла глаза, позволив себе только чувствовать. Она полностью отдалась своим ощущениям, а ощущать было что. Руки Ричарда нежно скользили по ее телу, слегка его поглаживая и заставляя ее трепетать.
   Он осторожно снял с нее сверкающее золотой нитью платье, и никакая парча не могла сравниться с матовым сиянием ее обнаженного тела. Хотя обуревавшее его желание толкало его к немедленным действиям, он замер, в восхищении рассматривая ее. Она была великолепна, даже лучше, чем он ожидал. Роскошные, упругие груди, словно половинки яблока увенчанные маленькими розовыми сосками, так и просились в рот. Он дотронулся до каждого из них мизинцем, и в ответ они сделались твердыми и набухли, как настоящие бутоны, готовые раскрыться. Чентел застонала:
   — О, Ричард!
   Он обхватил ее за тонкую талию, затем рука его скользнула на изумительный, округлый, покрытый нежным персиковым пушком животик и остановилась у пуговки пупка; он притронулся к нему пальцем, и Чентел блаженно вздохнула. Но когда его взгляд упал на рыжий треугольник волос внизу живота, он не удержался, и его ласка оказалась более настойчивой, чем он намеревался и чем ожидала того Чентел, потому что она сдвинула ноги, но тем самым взяла его руку в плен, зажав в самом своем сокровенном месте. Она снова прошептала:
   — О, Ричард! — и открыла глаза.
   Но тут же испуганно заморгала, покраснев до корней волос. Ее взгляду открылось то, что она не была готова увидеть. Она не была столь уж невинной, в конце концов, она одна вырастила младшего брата и имела некоторое представление о мужской анатомии. Для нее не было загадкой то, что должно было произойти между ними, но тот главный признак мужского достоинства, который она увидела, многократно превзошел ее ожидания… Она даже не заметила, когда Ричард успел сбросить халат. Интересно, а где он прятал ЭТО? И она инстинктивно сжалась и постаралась отстраниться от него.
   — Как, Чентел, ты уже отступаешь? — засмеялся Ричард. — А как же знаменитая конвингтоновская любовь к риску?
   И он наклонился над ней и снова начал ее целовать, уже с вожделением, так что она почти забыла про свое смущение, потому что ее тоже захлестнули волны желания; она испытывала что-то совершенно необычное, сверхъестественное. Она чувствовала его руку в своем укромном уголке между ногами. Несмотря на ее сопротивление, когда она слегка взбрыкнула, он прижал ее к постели всем телом и прошептал:
   — Успокойся, Ченти, я знаю, что делаю. Расслабься. Неужели ты боишься, дорогая?
   Чентел немного успокоилась, тем более что ощущение лежащего на ней горячего тела приятно волновало ее. Не отрывая губ от ее уха, он начал покусывать его мочку, а потом стал осыпать поцелуями ее шею, плечи, ямочку между ключицами. Ее снова окутала завеса чувственного тумана, который поглотил все, кроме ощущений — их сплетенных тел и сплетенных душ… Она обняла его за шею и притянула к себе, потому что ей тоже хотелось ощутить вкус его кожи губами. Тем временем его рука продолжала гладить и нежить ее заветное местечко; повинуясь его ласковой настойчивости, она раздвинула ноги, и тут же его пальцы сделали с ней что-то такое, от чего она чуть было не взлетела к небесам. Сердце у нее забилось в бешеном ритме, дыхание прервалось; наконец она застонала и воскликнула:
   — О, Ричард!
   Сегодня Чентел была не особенно красноречива, но Ричард совершенно не возражал против того, что ее словарь состоял лишь из его имени, произнесенного с разными интонациями.
   Он так и оставил там свою руку, но все внимание, свое и ее, переключил на упругие холмики грудей, лаская их языком. Она никогда не думала, что можно творить такие чудеса ртом, а язык его оказался не менее искусным, чем пальцы. Пальцы… его пальцы не ограничивались уже тем, что просто ласкали ее нежные чувствительные лепестки, но и проникали внутрь. Она больше не вырывалась, страх исчез, и она сама мечтала стать с ним единым целым, чтобы удовлетворить какую-то внутреннюю неодолимую потребность. Когда он вдруг приподнялся над ней и слегка потряс ее за плечи, чтобы она открыла глаза, Чентел с неудовольствием вырвалась из чувственного плена.
   — Дорогая, я постараюсь быть очень осторожным, но тебе все равно может быть немного больно… Ты готова?