Холбрук Синди. Озорная леди

   — Чентел, что это был за человек? — Вопрос Чеда вернул ее к действительности. — Что ему было нужно?
   — Он потребовал шкатулку, и я отказала ему. И тогда он связал меня, стал обыскивать мою комнату и в конце концов нашел ее.
   — Связал тебя! Черт побери, как он посмел! — вскричал Чед, удивив Чентел бурным всплеском эмоций. Надо сказать, кузен отличался ровным характером, и в семействе страстных, неуравновешенных и пренебрегающих условностями Ковингтонов всегда был белой вороной. Его взгляд, казалось, проник Чентел прямо в душу: — Он тебя не обидел?
   — Нет, — поспешила уверить его Чентел, покраснев при этом. — Нет, он мне не причинил вреда. Но что нам теперь делать? Он сказал мне, что в шкатулке были документы, содержащие шпионские сведения, и что Тедди погряз в этих делах по уши. Он сказал еще, что попытается защитить его, если сможет, но боится, что эта уже не в его власти.
   — Законченный наглец! Как будто Тедди может быть изменником! — Чентел никогда не видела кузена таким мрачным. — Ты не должна здесь оставаться. Ты просто обязана переехать к нам. Я хочу, чтобы до тех пор, пока мы не уладим это недоразумение, ты находилась в полной безопасности.
   — Я уверена, что тот человек не вернется. В конце концов он получил что хотел, — неуверенно произнесла Чентел.
   — Пожалуйста, побудь у нас хотя бы до тех пор, пока мы не выясним, в какую историю попал Тедди на этот раз. Я должен найти того иностранца, который дал Тедди шкатулку.
   Чентел вздохнула, она не могла противиться воле брата:
   — Хорошо, но я долго у вас не задержусь, даже если это дело не прояснится. — Вот увидишь, я все улажу. — К Чеду снова вернулись и уверенность в себе, и хорошее настроение. — Даю тебе слово.
   — Тогда поторопитесь, — сказала тетя Беатрис и резким движением поднялась на ноги. — Чентел, тебе нужно собраться. Я сообщу слугам, что ты переезжаешь к нам.
   Тетя Беатрис направилась к двери, но на минуту задержалась, внимательно всматриваясь — в который раз! — в портрет проклинаемой многими поколениями Ковингтонов леди Дженевьевы.
   С первого взгляда женщину на портрете можно было принять за Чентел: те же пылающие рыжие волосы, те же глаза изумительного зеленого цвета. Но у дамы на картине выражение лица было куда более властным. Художник запечатлел леди Дженевьеву перед отъездом на бал в золотом бальном платье, кокетливо поигрывающую раскрытым веером. На шее у нее сверкало знаменитое колье Ковингтонов из алмазов и изумрудов.
   — Эту картину не мешало бы почистить, — заметила словно между прочим тетя Беатрис. Чентел прикусила губу и ответила:
   — Я займусь этим в ближайшее время.
   — Что ж, хорошо, — буркнула тетя и удалилась из комнаты.
   — Ты знаешь, Чентел, мама тебя любит, — улыбаясь сказал Чед.
   — Конечно же. — Ироничный тон Чентел не оставлял сомнений в том, что она в это не верит.
   — Злая девочка! — рассмеялся Чед. — Она действительно тебя любит. И я тоже, — добавил он нежно.
   Чентел в ответ покраснела:
   — Чед, пожалуйста, прекратим этот разговор…
   — Молчу, молчу, никаких предложений, которые могли бы привести тебя в замешательство. Но, если ты выйдешь за меня замуж, то сможешь безо всяких затруднений отреставрировать портрет и исправить наконец камин. Разве ты этого не хочешь? И представь себе, как «обрадуется» моя мама, — подмигивая, произнес кузен.
   Чентел рассмеялась и накрыла его руку своей:
   — Не искушай меня. Я слишком высоко тебя ценю, чтобы посадить тебе на шею Тедди да еще обременить тебя заботами о Ковингтон-Фолли.
   — Я был бы не против. С Тедди я как-нибудь справлюсь, и у меня есть деньги, чтобы содержать имение.
   — Нет, дорогой мой. — Чентел быстро поднялась. — Но я благодарю тебя от всего сердца.
   — Тогда по крайней мере разреши мне одолжить тебе денег для починки этого проклятого дымохода. Твой дом просто разрушается на глазах. — Чед тоже встал. — В конце концов, мы же одна семья.
   — Меня не перестает удивлять, что кого-то из рода Ковингтонов миновало родовое проклятие. — Чентел в изумлении покачала головой.
   Чед приблизился к ней на шаг. Чентел сделала знак рукой, чтобы он молчал:
   — Нет, Чед, я не возьму у тебя денег. Береги их! Мне так приятно иметь респектабельных родственников.
   — Хорошо, — вздохнул он, — но если ты когда-нибудь изменишь свое решение…
   — Ты об этом узнаешь первый, — со смехом успокоила его Чентел и, услышав в соседней комнате громкий голос тети Беатрис, отдающей приказы, добавила: — А теперь мне действительно пора собираться.
   — Да, конечно. А я пока пойду помогу маме. — Он уже повернулся, чтобы уйти, но на мгновение задержался, пытаясь поймать ее взгляд. — С тобой все в порядке, Чентел?
   — Не сомневайся, — заставила себя улыбнуться девушка.
   Она не хотела покидать свой родной дом, но мысль, что ей придется провести ночь в той самой комнате, хотя и с наглухо забитой балконной дверью, пугала ее. Чед, конечно, прав, у них в доме она будет как за каменной стеной — незнакомец в маске не осмелится преследовать ее там. В конце концов, он получил то, что хотел. Все, что ей теперь нужно, — это забыть о ночном происшествии и думать о будущем. Она изгонит ночного гостя из своей памяти! Теперь ей ничто не угрожает!
 
   На балу у сквайра Питерсона собралось все высшее общество. Такое количество людей в бальном зале называли модным словом «толковище», и Элиза Питерсон, гостеприимная и очень общительная хозяйка, чей веселый голосок раздавался повсюду, не раз употребляла этот термин.
   Сам же сквайр Питерсон определял атмосферу бала как «чертовски жаркую и чертовски шумную». Он не замедлил предложить Ричарду Сент-Джеймсу, графу Хартфорду, улизнуть и выкурить по сигаре. Ричард уже хотел было отказаться, но тут заметил направляющуюся к нему Элизу Питерсон, тащившую за собой в кильватере хихикающую веснушчатую дебютантку.
   Сент-Джеймс только недавно прибыл в свое загородное имение и считался одним из самых видных женихов, а потому он не сомневался в ее намерениях. Спастись от навязчивости дам можно было, только приняв приглашение Питерсона.
   — Тогда пошли быстрее, — понимающе усмехнулся сквайр, — а то Элиза повесит на вас эту юную Синглтон. — Он сочувственно покачал головой. — Прекрасная женщина, я имею в виду, конечно, мою жену, а не девицу Синглтон, та просто легкомысленное создание, но Элиза почему-то считает себя хорошей свахой.
   Ричард рассмеялся. С самого начала их знакомства сквайр Питерсон поразил его своей искренностью и открытостью — качествами, редко встречающимися у людей его круга. Однако смех замер на его устах, когда мимо них проплыла в танце рыжеволосая леди в немного старомодном платье из голубого шелка. Ее локоны были собраны в высокую элегантную прическу, однако отдельные непокорные пряди выбивались и дразняще щекотали ее стройную шейку и воображение Ричарда Сент-Джеймса, кстати, тоже.
   «О боже, — пробормотал он про себя. — Что она здесь делает? Ведь она должна быть далеко отсюда, в полной безопасности в доме своих родных».
   — Извините, сквайр, вы что-нибудь знаете об этой леди в голубом? — Ричард не мог оторвать от нее взгляда. Чтобы могло означать ее пребывание здесь?
   — О ком это вы? — Сквайр обернулся и, заговорщически улыбаясь, ответил: — А, это Чентел Эмберли из Ковингтон-Фолли. Берегитесь, мой мальчик.
   На мой взгляд, она просто красотка. В этих рыжих волосах что-то есть, не правда ли?
   — И часто она бывает на балах и приемах?
   — Нет, к сожалению. Элиза затащила ее к нам чуть ли не насильно. Сейчас эта красавица живет у тетки, поистине настоящего чудовища! Ей там, должно быть, очень тоскливо, поэтому мы ее и пригласили. Девочка и так почти нигде не бывает.
   — Вот как… — пробормотал граф.
   — К тому же она не замужем, а ей уже двадцать четыре. — Сквайр с сожалением покачал головой. — Проблема в том, что она чересчур серьезна, в отличие от своей кокетливой матери. Та была легка на подъем и всегда готова повеселиться: они с Элизой были близкими подругами, хотя это и кажется странным. Но я не имею права упрекать Чентел, ведь ей достался этот старый дом Ковингтон-Фолли, который вот-вот рассыплется в прах, и еще дурашливый братец в придачу. Ничего удивительного в том, что у Чентел слишком много острых углов в характере, которые отпугивают поклонников.
   Ричард едва сдержал усмешку, услышав столь бледное описание, которое сквайр дал женщине с пылающими волосами.
   Сквайр Питерсон лукаво улыбнулся:
   — По правде говоря, молодые люди зовут ее злыдней. Нет сомнений, что она лакомый кусочек, да вот беда: не слишком-то она ценит мужчин. Со всеми представителями противоположного пола она обращается точно так же, как и со своим полоумным братцем, а кому это понравится? Хотя я лично, к слову сказать, не люблю бесхарактерных женщин. Мне надо, чтобы в женщине чувствовался огонь… Вот и Чентел такая:
   к тому же у нее живой ум. — Сквайр Питерсон взглянул на Ричарда критическим оком, словно проверяя, не готов ли тот попасться в расставленные сети. — Я вижу, вы хотите с ней познакомиться?
   — Да, — быстро ответил Ричард, стараясь не обращать внимания на широкую улыбку, появившуюся на лице сквайра; тот быстро повел его к девушке. Дрожь пробежала по телу Ричарда, когда Чентел Эмберли взглянула на него. Ее глаза изумрудно-зеленого цвета обожгли его сердце, как в ту памятную ночь, выражение ее очаровательного личика было открытым и доброжелательным. Узнает ли она его? Он очень наделся, что нет: он не был готов увидеть страх и ненависть в ее взгляде.
   — Ченти! — В голосе сквайра прозвучало нескрываемое удовольствие. — Позволь мне представить тебе Ричарда Сент-Джеймса, лорда Хартфорда. Он недавно купил Ремингтон-хаус, так что теперь он твой сосед… Ну, почти сосед. — И он добродушно рассмеялся.
   — В самом деле? — Уголки ее губ приподнялись в легкой улыбке. — Очень приятно познакомиться с вами… сосед.
   Ричард поклонился и обворожительно улыбнулся:
   — Я увидел вас, когда вы танцевали, и понял, что просто не могу не познакомиться с вами.
   Ее тонкие брови удивленно приподнялись:
   — Правда, милорд? Теперь мы уже знакомы, так что можем спокойно расстаться.
   Было видно, что комплименты галантного кавалера позабавили Чентел, но не более того; он не сумел произвести особого впечатления ни титулом, ни тонкой лестью на гордую леди.
   — Могу ли я просить вас подарить мне этот танец? — Ричард сделал приглашающий жест.
   Девушка слегка наклонила голову, будто что-то припоминая.
   — Я уверена, что никогда не встречала вас раньше, милорд, но вы на кого-то удивительно похожи.
   Ричард, заметив, как она хмурится, поспешил натянуть на лицо улыбку:
   — Я не знаю, на кого именно, но надеюсь, что вам было бы приятно танцевать с ним.
   Чентел засмеялась, но Ричард видел, что она по-прежнему озадачена. По счастью, пожилая леди, с которой она до этого беседовала, вдруг произнесла:
   — Ради бога, Чентел, перестань строить из себя недотрогу и пойди потанцуй с этим очаровательным молодым человеком, иначе он решит, что ты его боишься.
   Сквайр многозначительно кашлянул и вставил свое веское слово:
   — В самом деле, музыканты вот-вот снова заиграют, и я уверен, что следующим танцем будет вальс. К большому сожалению, теперь мне придется вас покинуть.
   Сквайр Питерсон откланялся и поспешил к оркестру, а пожилая дама исчезла из виду, как будто растворившись в воздухе. Ричард рассмеялся:
   — Кажется, они оставили вас на мою милость.
   — Боюсь, милорд, все как раз наоборот, — сказала Чентел, внимательно наблюдая за хозяином; тот о чем-то говорил с дирижером и улыбался.
   Ричард недоуменно посмотрел в ее искрящиеся лукавством глаза.
   — Боюсь, что сквайр взял вас в плен, чтобы вручить мне. В данный момент он просит музыкантов сыграть вальс, хотя Элиза обычно оставляет этот танец на более позднее время.
   — Представьте себе, только что сквайр назвал Элизу неисправимой свахой! — рассмеялся Ричард.
   — Да, они оба хороши, — в тон ему ответила Чентел, — только сквайр еще более прямолинеен, чем его жена.
   Ричард поклонился:
   — Как бы там ни было, я у ваших ног. Так не будем же разочаровывать хозяев. Позвольте пригласить вас на танец.
   Чентел улыбнулась, но от Ричарда не укрылось выражение сомнения и нерешительности в ее глазах. Это его озадачило. Любая женщина на ее месте сочла бы за честь принять его приглашение на танец. Но отступить было уже невозможно. Поэтому он счел нужным добавить:
   — Вы ведь не хотите огорчить нашего радушного хозяина?
   Чентел засмеялась и поднялась:
   — Что ж, мне не хотелось его огорчить.
   — А меня? Я понимаю, что я только военный трофей, но неужели у вас не останется ни капли симпатии и для меня? — лукаво глядя на девушку, произнес Ричард, увлекая ее в центр зала.
   — А о какой симпатии может идти речь, милорд? — спросила его Чентел, дерзко глядя ему прямо в глаза. В ее манере держаться не было и намека на флирт. Ее вопрос прозвучал как вызов.
   Теперь Ричард начинал понимать, почему эта девушка отпугивала молодых людей. Однако не в правилах многоопытного мужчины было отступать перед строптивостью красотки, а потому он поднял перчатку.
   — О вашей ко мне, — парировал он, чувствуя, что тонет в этих изумрудных озерах. Он властно обхватил ее за талию и закружил в танце. — Я мог бы представить вам свои рекомендации, но мне не хотелось бы таким образом подчеркивать свои достоинства.
   — Понимаю. Так, значит, одно из ваших лучших качеств — скромность? — невинно заметила Чентел.
   — Так и есть. Но почему мы все время говорим обо мне? Давайте лучше поговорим о вас.
   — Обо мне? Но это очень скучно, а я не хочу вас утомлять.
   — Так кто же из нас излишне скромен? — поддразнил ее Ричард, в душе удивляясь, почему она не воспользовалась возможностью представить в выгодном свете свои достоинства и произвести хорошее впечатление, как это делали многие кокетки, танцуя с ним.
   — Это вовсе не застенчивость. Просто я веду на редкость однообразную жизнь, и у меня нет никаких особых талантов, которыми я могла бы похвастаться.
   — Разве нет? — Ричард нашел ее ответ весьма забавным. — Думаю, другие с вами не согласятся. Чентел поняла, на кого намекал ее кавалер:
   — Если вы говорите о сквайре, то он честный человек и потому не станет расписывать мои несуществующие достоинства.
   Ричард усмехнулся:
   — Он сказал, что у вас твердый характер.
   — Боже мой, и после этого вы решились пригласить меня на танец?
   — Женщины с характером меня не пугают. — Он поймал ее дерзкий взгляд и, подчиняясь безотчетному импульсу, прижал покрепче к себе. — Меня всегда увлекает хорошая схватка.
   Она замерла в его объятиях, мгновенно ощетинившись.
   — А меня — нет.
   — Разве это не так, Ченти? — ласково поддразнил ее Ричард. Ему нравилось звучание ее имени.
   — Не смейте меня так называть! — Ее глаза потемнели, как море перед бурей, и на щеках вспыхнул яркий румянец.
   Ричард был совершенно очарован. Девушка, казалось, стала еще прелестней в гневе. Он не знал, что на него нашло, но не мог остановиться. Должно быть, он сошел с ума… Но мисс Чентел Эмберли держала его на расстоянии, и ему вовсе не нравилось, что она обращается с ним как с незнакомцем. В конце концов, он вовсе не чувствовал себя чужим по отношению к ней!
   — Почему? — переходя на еще более интимный тон, спросил Ричард.
   — Только сквайр называет меня уменьшительным именем. — Голос Чентел звучал совсем холодно. — Вы, сэр, меня не знаете и потому не имеете на это права.
   — А если я собираюсь узнать вас получше? — загадочно улыбаясь, промолвил Ричард. Она гордо вздернула подбородок.
   — Все равно вы не можете меня так называть! Ричард рассмеялся и, закружив ее, на мгновение прижал к себе.
   — Могу ли я называть вас Чентел? — нежно прошептал он.
   Чентел пристально посмотрела на партнера. На лице у нее появилось выражение полнейшего изумления, и она отстранилась от него. Черт побери! Вне всяких сомнений, она его узнала. Он понял по ее поведению, жестам, по тому, как напряглось ее тело.
   — Скажите мне, — едва сдерживая волнение, спросил он, — вы не останетесь на поздний ужин после танцев?
   — Нет, не останусь. А почему вы об этом спрашиваете?
   Ричард пожал плечами:
   — Я очень надеялся провести с вами вечер. Кажется, там собирается веселая компания. Вы не перемените своего решения?
   — Нет, — отрезала Чентел.
   — Когда вы собираетесь вернуться домой? Может быть, вы позволите вас проводить? — все еще надеясь, что ошибся, спросил Ричард.
   — Нет, спасибо, — поставила она его на место с откровенной прямотой. — Меня проводит сквайр Питерсон.
   — Понимаю, — холодным тоном произнес Ричард, после чего оба они замолчали. Чувствовалось, что она с нетерпением ожидает конца танца; когда музыка наконец смолкла, Чентел сухо произнесла полагающееся «благодарю» и тут же ускользнула от Ричарда, оставив его в замешательстве.
   Он наблюдал за беглянкой; она подошла к сквайру и что-то ему сказала. Даже не очень проницательный человек догадался бы, о чем шла речь. Без сомнения, Чентел собиралась побыстрее вернуться в Ковингтон-Фолли. Как он желал бы увидеть ее этой ночью! Черт побери эту женщину!
   Ричард вышел из бального зала и направился в комнату, где играли в карты, разглядел среди гостей своего приятеля и позвал его:
   — Эдвард, мне надо срочно поговорить с тобой, удели мне минутку.
   К нему подошел мужчина с очень подвижным лицом, небесно-голубыми глазами и светлыми волосами, отливающими золотом при свете свечей. Он бросил взгляд на свои карты и ответил:
   — Хоть десять минут! Мне сегодня так не везет, что я с удовольствием пообщаюсь с тобой.
   Он извинился перед сидящими за карточным столом и вышел вслед за Ричардом в холл.
   — Что случилось? У нас еще в запасе часов пять, разве не так? — заговорщическим тоном спросил он.
   — Чентел Эмберли сегодня здесь.
   Эдвард сделал большие глаза:
   — Но ведь она должна быть в Лондоне, в доме своей тетки.
   — Однако девушка здесь и собирается сегодня вечером вернуться к себе в Ковингтон-Фолли.
   Эдвард присвистнул:
   — Так, значит, она все-таки имеет отношение к этому делу!
   — Вполне вероятно, что она могла оказаться здесь случайно. Но ее надо остановить, и у нас совсем мало времени. — Ричард был серьезен как никогда.
   Эдвард возвел очи к небу:
   — Да поможет тебе бог, если ты собираешься остановить Чентел!
   — Ты говоришь так, как будто хорошо ее знаешь, — подозрительно прищурившись, сказал Ричард.
   — Действительно, мы росли вместе и были близкими друзьями. — На щеках Эдварда появился слабый румянец. — Однажды я попытался поцеловать ее, и она столкнула меня в пруд.
   — И это все? — Ричард облегченно улыбнулся.
   — Я был так молод, но она нанесла чувствительный удар по моему самолюбию!
   После небольшой паузы Ричард заключил:
   — Впрочем, это неважно. Мы с тобой теряем время. О Чентел надо побеспокоиться до нашего ночного налета. Если она невиновна, то незачем ее вмешивать во все это; если же она в чем-то замешана, то я не хочу, чтобы она предупредила своих сообщников.
   — Разве она о чем-то догадывается?
   — Я почти уверен, что она меня узнала, — нехотя признался Ричард. Эдвард застонал:
   — Час от часу не легче! Теперь мы к ней просто не подберемся!
   — Подберемся, если будет нужно. — Голос Ричарда звучал сурово.
   — И что мы будем делать? Похитим ее?
   — Да, после чего ты немедленно отвезешь ее ко мне и запрешь.
   — Ты меня разыгрываешь! — воскликнул Эдвард.
   — Ничего подобного. А теперь слушай меня внимательно. Мы должны захватить ее здесь, пока она еще не уехала…
   Надо сказать, на мужчин Ричард воздействовать умел.
 
   Чентел сидела в тихой библиотеке в ожидании кареты, которая должна была отвезти ее домой. Она тщетно пыталась согреть руки у угасающего огонька в камине и дрожала от холода и страха.
   К ее изумлению, Ричард Сент-Джеймс, граф Хартфорд, оказался тем самым ночным посетителем. Когда он только приблизился к ней, она ощутила трепет в груди, хотя обычно мужчинам не удавалось вывести ее из равновесия. А когда он обнял ее за талию, по телу побежали мурашки. Как же она сразу не поняла, в чем дело? И не догадалась до тех пор, пока он не произнес ее имя. В ее ушах еще звучал этот бархатный голос, и ее тело мгновенно отозвалось воспоминанием. Она вновь чувствовала, как твердые мускулы впечатываются в ее нежное тело, как будто созданное для этого человека. Ее воображение было взбудоражено до предела, но разбираться в своих чувствах ей совсем не хотелось. Ее сейчас волновало другое.
   Ричард Сент-Джеймс, граф Хартфорд, был очень известной и влиятельной фигурой. И надо же было такому случиться, что именно он оказался человеком, преследовавшим несчастного, недалекого Тедди. Что же ей теперь делать?
   Дверь отворилась; Чентел обернулась, ожидая увидеть слугу сквайра. Но на пороге стоял Ричард Сент-Джеймс с двумя хрустальными бокалами пунша в руках; Чентел подавила тяжелый вздох. Ричард подошел к ней, мимоходом взглянув на чучело вепря, стоявшее в углу, рядом с застекленной полкой из красного дерева, которую полностью занимал старинный китайский меч. Чентел никогда не одобряла вкуса сквайра Питерсона, но сейчас меч мог бы ей очень пригодиться, конечно, в том случае, если она сможет проскользнуть мимо кабана и вытащить оружие из витрины.
   — Сквайр сказал мне, что вы не очень хорошо себя чувствуете, и он отправит вас домой, как только будет готова карета. Он послал меня с подкреплением — надеюсь, это улучшит ваше настроение, — как-то уж слишком заботливо сказал Сент-Джеймс.
   — Спасибо, я не хочу. — Девушка отвернулась от него к камину.
   — Я полагаю, этот напиток вам поможет. — Голос Сент-Джеймса раздался прямо у нее над ухом. Она резко обернулась и увидела, что он стоит совсем рядом. — Вы ведь не хотите разочаровывать сквайра, не так ли? — прибегнул он к уже испробованному приему.
   Чентел была не так глупа, но фигура Ричарда загораживала ей путь к двери, и, судя по его виду, он был готов настаивать на своем.
   — Хорошо.
   Сознавая, что в данной ситуации лучше соглашаться, дабы не выдать себя, Чентел заставила себя улыбнуться и взяла из его рук бокал.
   — За ваше здоровье, — произнес Ричард, ослепительно улыбаясь.
   — И за ваше. — Она выпила пунш и отдала ему пустой бокал.
   Выражение его лица изменилось: теперь оно стало серьезным.
   — С вашего позволения, милорд, я пойду, — надеясь на удачу, проговорила девушка.
   — Подождите! Вы меня избегаете? — Ричард преградил ей путь.
   — Я сегодня очень устала, — коротко отрезала она и попыталась проскользнуть мимо.
   — Чентел, остановитесь! Куда же вы? Почему вы убегаете?
   — Остаться с вами наедине я считаю неприличным.
   — И это единственная причина? — Сент-Джеймс не сводил с нее глаз, и Чентел чувствовала себя как цыпленок, над которым кружит ястреб.
   — Одной этой причины более чем достаточно. — Чентел сделала выразительный жест рукой.
   — Но ведь она не единственная, не так ли? Может быть, вы просто мне не доверяете?
   — Доверять вам? — Почему-то у нее начала кружиться голова. — Да, я вам не доверяю.
   — Отчего же? — Ричард уже стоял к ней вплотную.
   — Вы — мужчина, и этого достаточно, — попыталась отстраниться от него Чентел, но колени у нее подкосились и ноги стали ватными. Она покачнулась и в этом момент поняла, что именно с ней происходит. Она попыталась добраться до двери, но сильные мужские руки подхватили ее. Лицо Чентел обдало жаром чужого дыхания.
   — Нет, только не это… — шептала она, увидев, как Ричард достает из кармана платок. Прежде чем девушка успела отвернуться, он прижал платок к ее носу, и она вдохнула какой-то одуряюще-сладкий аромат.
   Его губы двигались, но она уже не слышала. Все закружилось, померкло…
   И она провалилась во тьму.
 
   Ричард и Эдвард сидели в гостиной, наслаждаясь своей первой утренней чашкой чая. Эдвард угрюмо потянулся к бутылке бренди и налил себе в чай изрядную порцию крепкого напитка. Ричард посмотрел на него, выразительно приподняв брови.
   — Слушай, это не так плохо на вкус, — ответил Эдвард на незаданный вопрос. — Кроме того, мне просто необходимо прогнать чем-нибудь мрачные мысли. Черт возьми! Я был уверен, что этой ночью мы поймаем изменника. А вместо того мы обнаружили ящик контрабандного французского коньяка и двадцать рулонов шелка, за что департамент нам скажет большое спасибо.
   — Да, награда нам не светит, — задумчиво произнес Ричард.
   — Боюсь, что нам не поздоровится, — ухмыльнулся Эдвард.
   — Наш приятель допускает слишком много ошибок. По крайней мере, мы можем доложить начальству, что мы напали на его след.
   — Ха! Мы идем по следу небезызвестного Тедди Эмберли. Такого глупца надо еще поискать! И уж, во всяком случае, на роль нашего изменника он никак не подходит.
   — Это правда. — Ричард рассеянно налил бренди в свой чай и выпил его маленькими глотками. — Мы знаем одно: человек, которого мы ищем, каким-то образом связан с черной шкатулкой. Сведения, содержащиеся в ней, должны это подтвердить. Для меня остается загадкой, какое отношение ко всему этому имеют Тедди Эмберли и Ковингтон-Фолли.