Холдеман Джо. Миры обетованные

   — Все возможно. Уоллис не объяснил мне, отчего красть нужно именно тебя. Имелись, значит, для этого основания, — сказал пилот..
   — Если б ты развернул свой летающий гроб да отвез меня в Атланту, я бы отдала тебе тридцать восемь тысяч — золотом, — сказала я.
   Пилот рассмеялся, даже не поглядев в мою сторону.
   — Я б и за миллион не развернулся, леди. У меня ведь есть что беречь. Репутацию, понимаешь? Кроме того, Уоллису этот трюк вряд ли понравился бы, — вздохнул пилот. — Уоллис осерчал бы да, глядишь, и убил — бы меня. И я бы никогда больше не смог подняться в воздух.
   — Вот и я боюсь, что меня убьют, — пожаловалась я пилоту. — Моего друга убили. Думаю, кто-то намерен и меня убрать.
   — Исключено, — сказал летчик. — Все равно что чесать за левым ухом правой пяткой. Если бы мне понадобилось убить кого-нибудь в Новом Орлеане, я бы просто-напросто прогулялся по набережной, до воды. Там к твоим услугам десяток тысяч подонков, которые всадят нож в кого угодно за вознаграждение, на которое можно разве что позавтракать где-нибудь «У Бреннана». — Летчик положил руки на штурвал. — Зачем тебе столько золота?
   — Везла в Ново-Йорк. Дефицит, потому что широко используется в электронике, — пояснила я. — Тебе известно хоть что-нибудь об Уоллисе?
   — До вчерашнего дня о нем никто ничего не слышал, — пожал плечами летчик. — Но это ЛасВегас! Откуда-то появляются новые люди и вершат новые дела!
   — А ты не допускаешь вариант, что Уоллис прибыл в Лас-Вегас с тайной миссией по линии правительства? — предположила я. — Я имею в виду правительство США.
   — Что? — изумился летчик. — Так ты, значит, шпионка, засланная на планету с орбиты? Тогда здесь варится серьезная каша.
   — Миры не засылают шпионов на Землю, — оскорбилась я за орбиту. — Это все равно что засылать агентов из Филадельфии шпионить в Нью-Джерси.
   — Не думай, что это в принципе невозможно, — усмехнулся пилот. — Кстати, иногда я слушаю новости. Дело, похоже, приобретает скверный оборот. Ты должна быть благодарна судьбе за то, что в наши смутные времена судьба занесла тебя на Землю. Та переделка, в которую ты попала сейчас, — лишь исключение, подтверждающее правило.
   — Еще бы! — с готовностью поддакнула я.
   Хороши Переделочки, самая безобидная из которых — киднеппинг! Я не без удовольствия зевнула. Транквилизаторы делали свое дело.
   — Иди в салон и поспи, — посоветовал мне пилот. — Но если услышишь вдруг громкий шум, знай, что у тебя в запасе есть лишь полсекунды на то, чтобы сунуть запястья в держатели на подлокотниках, а голову — в шлем-фиксатор. На своих маневрах те парни испытывают нагрузки — восемь к одному, если за единицу принять силу притяжения Земли.
   Я решила не искушать судьбу — надела шлем, закрепила руки и так и уснула.
   Когда я проснулась, за окном было темно.
   — Как далеко нам ещё до цели? — зевнула я.
   — До границы — около двухсот километров, — сказал летчик. — Идем на бреющем, благодаря радару.
   Внизу, во тьме, что-то отсвечивало. Очевидно, мы летели над долиной, по которой змеилась река. В полете наш флаттер повторял изгибы речного русла.
   — Как долго нам ещё находиться в пути? — поинтересовалась я.
   — Минут двадцать с хвостиком. Даже меньше, если все пройдет гладко, — сказал пилот.
   В этот момент по радио на весь салон прогремело:
   — Полиция штата Орегон. Вы идете без бортовых огней. — Казалось, голос проникал к нам через стенки флаттера отовсюду. — Будьте добры, удостове… Шум прекратился. Полная тишина. Я убедилась, что крепеж — в норме.
   Внезапно раздался дикий рев и небо и пейзаж за окнами озарились ярким голубым огнем. Земля перевернулась, меня со страшной силой вдавило в кресло, как будто какой-то очень толстый человек вдруг плюхнулся всей своей тяжестью ко мне на колени и вдобавок улегся на меня спиной, растирая меня в порошок. Я почувствовала, как гримаса исказила мое лицо. На висках и скулах натянулась кожа. Глаза полезли из орбит. Барабанные перепонки должны были вотвот лопнуть от напряжения. Обшивка флаттера содрогалась. И вдруг наступил миг, когда мы оказались в состоянии невесомости.
   — Не смей снимать ремни! — крикнул мне пилот. — Мне надо ещё кое-что сделать, прежде чем я уйду от их радара.
   Правой рукой он играл на клавишах и кнопках приборной доски. Флаттер стремительно падал вниз, и все же мы находились выше самых высоких горных вершин.
   — Что там с Винчелом? — спросила я, страшась взглянуть назад.
   — Это не тот человек, из-за которого я бы беспокоился, — бросил пилот и вновь предупредил меня: — Держись!
   И снова где-то совсем рядом с бортом прогрохотал взрыв. Флаттер вошел в пике. Затем мы стремглав пронеслись над склоном гигантской горы — в ушах родилась нестерпимая боль, словно кто-то со всей силы ударил ладонями по барабанным перепонкам.
   — Зевни! — приказал пилот.
   Я исполнила приказание, и в тот же миг уши вновь заложило. По мере того как мы уходили от земли, напряжение возрастало; подбородок вдавило мне в горло, локти и грудь отчаянно заломило. Опять мы резко помчались ввысь, наращивая скорость. Потом все кончилось.
   — И часто тебе приходится вытворять подобные номера? — спросила я.
   — Достаточно часто, чтобы не разучиться их вытворять. Оттого-то мне и звонят, предлагая принять заказы. — Пилот покрутил ручку настройки радара. На экране вспыхнули три яркие точки, но их относило, как ветром листья, куда-то прочь. Они на наших глазах тускнели. — Орегонские копы мне до лампочки. Но они могут поднять в воздух пограничную авиацию. Хотя граница, конечно, очень длинная. Они должны занять верные позиции, а на это требуется время.
   — А если успеют? — спросила я.
   — Вероятно, попробуют нас сбить, — поморщился пилот. Он с отвращением рассматривал новую зеленую точку на экране локатора. — Правда, до сих пор им не удавалось сбить меня.
   — Почему ты не вышел на связь с ними и не сообщил им, что на борту твоего флаттера безвинный человек?
   — Это значило бы засветить нашу позицию. Не волнуйся. Я пройду над землей, практически касаясь брюхом колючек кактусов. Причем пройду со скоростью, раз в пять или шесть превышающей звуковую. Мы нырнем за горизонт, только нас и видели. Да, вот и Невада.
   И действительно, не похоже было, что летчик сильно волнуется. Я, правда, засомневалась — в норме ли его психика?
   Мы с ним, как сумасшедшие, метались из стороны в сторону, а он с неослабевающим интересом вглядывался в огоньки, мелькающие на экране радара. Мы шли очень низко над землей по очень сложной траектории, повторяющей земной рельеф. Через несколько минут пилот погасил эк-ран, откинулся на спинку кресла.
   — Вот и все. Мы дома, — сказал пилот.
   — Здесь они не имеют права нас преследовать? — спросила я.
   — Международный инцидент. — Пилот нажал на какую-то клавишу. — Контроль. Прибыл Баркер, восемь-четыре-семь-шесть. На борту — заложница. Держу курс на Лас-Вегас. Прошу разрешения на посадку в Вегасе, два-четыре, семь-девять, сектор ОЛ.
   — Поздравляем с прибытием, — ответили Баркеру по радио. — Что за заложница с тобой?
   — Марианна О'Хара. Кличка — Мэри Хокинс. Заказ Ландреса Уоллиса.
   — Все в порядке. Информация принята, — сказали Баркеру с земли.
   — Тебе известно мое настоящее имя? — удивилась я познаниям Баркера.
   — Все, что я знаю о тебе, это то, что у тебя две фамилии. — Он перевел управление флаттером в автоматический режим и закурил сигарету, развалившись в кресле. — Могу я дать тебе совет? — спросил он.
   — Естественно, — сказала я. — Тут для меня все в новинку.
   — Главное — не пытайся бежать, — затянулся сигаретой летчик. — Ты не умеешь управлять авиамашинами. Поэтому единственная твоя возможность выбраться из Лас-Вегаса — сесть на экспресс. Тебе придется обмануть охранников, службу безопасности. А эти люди подчас ведут себя весьма бесцеремонно.
   — Пойду пешком, — сказала я. — Пешком через пустыню.
   — Нет. И не только потому, что выжить там необычайно сложно, — вздохнул Баркер. — Тебя схватят, прежде чем ты успеешь отойти от города на пять километров. Не слишком-то много людей шатается пешком по окрестным пустыням. Будь доброжелательной к людям. Ландрес Уоллис, с которым, правда, я беседовал вчера лишь несколько минут, производит впечатление весьма приятного человека. Он стар. В криминальной иерархии Невады — отчаянный уголовник, занимает очень высокое положение. В Неваде он делает все, что хочет. Захочет тебя убить — убьет. Так что не лезь на рожон. Будь попокладистее.
   — Полагаешь, мне уже пора войти во вкус и самой нарываться на изнасилование? — спросила я.
   — Зачем такие формулировки… Ты знаешь, мне кажется, что там, в Мирах… как бы выразиться, — замялся Баркер, — вы, девочки, не возводите в разряд трагедии подобные инциденты, да?
   Я чуть было не нагрубила Баркеру, но прикусила язык. По крайней мере, он не называл меня космичкой.
   — Ах, конечно! — воскликнула я. — Там мы и дни и ночи напролет добиваемся права быть изнасилованными.
   — Я серьезно тебе говорю: Уоллис — уголовник, но это не значит, что он непременно должен быть садистом или непредсказуемым человеком. И я преступник — тоже, верно? Но я тебя и пальцем не тронул, — пожал плечами летчик.
   — Вероятно, опасался вот так же получить по морде? — Я оглянулась, чтобы кивнуть на Винчела, и у меня перехватило дыхание.
   Раздавленный чуть ли не в лепешку, Винчел лежал в луже крови возле двери в туалет.
   — Боже! — Пилот расстегнул воротник рубашки, подался назад, бросил косой взгляд на своего напарника, бросил ещё один взгляд, цепкий, и затряс головой. — Никуда не денешься от смерти. — Он застегнул кнопку на рубашке, настроил радиопередатчик на нужную волну. — Контроль, это снова Баркер, восемь-четыре-семь-шесть. Мне срочно нужна чистая площадка для посадки, и пришлите туда же «неотложку».
   — Что случилось, Баркер?
   — Труп на борту. Наверное, ещё и двух минут не прошло с тех пор, как он умер.
   — Подожди-ка секунду… — услышал летчик в ответ. — Ты, значит, на высоте две тысячи метров. Вези её в Вест-Энд. Погибла заложница?.
   — Нет, — процедил сквозь зубы Баркер. — Кусок говядины окочурился. Ну, все.
   Чувствовалось, хотя и не так сильно, как прежде, что нарастает ускорение.
   — Я не понимаю, почему ты хочешь, чтобы врачи поборолись за его жизнь? — спросила я. — Разве ты не получишь ещё одну долю, то есть двойной гонорар, в случае смерти напарника?
   — Не обязательно, — ответил пилот. — Вполне вероятно, что просто сэкономлю сотню кусков Уоллису. Или их переведут на счет нашей профессиональной гильдии. — Чем выше мы взлетали, тем громче становился шум внутри флаттера. Баркер пытался перекричать шум. — А если я получу деньги Винчела, что тоже не исключено, это может плохо отразиться на моей репутации. Будет сложно сойтись с новым напарником. На меня ляжет подозрение.
   О, понятие воровской чести! В небе над ЛасВегасом стояло зарево огня. Мы увидели его прежде, чем первые здания города показались из-за горизонта.
   Я сотни раз видела Лас-Вегас на фото и на экране. Надо заметить, однако, даже самые лучшие изображения города не идут ни в какое сравнение с реальностью. Волшебное сияние сказочной страны, ослепительные огни и изысканнейшие архитектурные решения; и повсюду — преследующее вас наваждение — кричащая реклама во всю высоту небоскребов, уходящих в облака.
   Приземлялись мы неловко, тяжело. Флаттер плюхнулся брюхом на посадочную площадку одного из госпиталей, построенного на окраине ЛасВегаса. Два санитара с носилками ждали полумертвого Винчела. Баркер открыл дверь раньше, чем шасси коснулись бетона.
   Санитары рванули в салон флаттера, переложили тело Винчела на носилки.
   — Кто будет платить? — спросила медсестра.
   — Ландрес Уоллис. Хотя у этого парня есть медицинская страховка. Он член гильдии убийц, — пояснил Баркер.
   — Отлично, — сказала медсестра. — Заполните бланки?
   — Сначала я должен выполнить свою работу. Доставка срочных заказов на дом, — извинился Баркер. — Но я вернусь к вам через полчаса и заполню все, что требуется. Или же к вам прибудет сам Уоллис.
   — Мы уже ничего не сможем сделать для него, лишь поддержать в том состоянии, в котором вы его нам привезли, — сказала медсестра. — В течение какой-то шальной секунды он потерял тысячи клеток головного мозга.
   — Еще до того он лишился сотен тысяч мозговых клеток, спустив их в очко уборной, — проворчал летчик и застегнулся на все свои пуговки и кнопки. — Иисус Христос! — воскликнул он и позвал меня: — О'Хара, Хокинс. Следуй за мной. И не думай выкинуть какой-нибудь фортель.
   Итак, в Лас-Вегас я попала через приемный покой окраинного госпиталя. Там один бандит, презирая другого, подписывал бумаги. Он хотел продлить жизнь умирающему? Далее события развивались более интересно.

Глава 41. ВОССОЕДИНЕНИЕ

   Дом Ландреса Уоллиса, или лучше сказать — его небоскреб, находился в двух шагах от госпиталя. Полет до здания, принадлежавшего мистеру Уоллису, занял минуту. Летчик передал меня «из рук в руки» молчаливому человеку, вооруженному двумя, выставленными словно напоказ пистолетами. Молчун проводил меня по открытой, продуваемой ветрами лестнице с крыши вниз, в маленькую комнатку, где Марианну О'Хара ждали кресло, кровать и телевизор.
   — Мистер Уоллис отсутствует, — вот единственная фраза, которой удостоил меня неразговорчивый человек. Он включил телевизор и устроился перед экраном в кресле.
   Я присела на краешек постели и взглянула на экран. Там шел фильм: голая женщина, зажав в руке кинжал, кралась по коридорам старинного замка.
   — Переключим? Или будем это смотреть? — спросила я.
   Человек взмахнул рукой. Очевидно, он давал мне разрешение поменять канал. Не пристрелил, когда я потянулась к кнопке, — уже хорошо.
   Был вечер, лучшее телевизионное время. Я крутила в руках пульт дистанционного управления, меняла станции. С различными вариациями экран выдавал одно и то же — кашу из спермы, вагинальных выделений и крови. Я остановила свой выбор на общеобразовательном канале, и в течение последующих двадцати минут мы знакомились с техникой использования компоста на приусадебных участках. Особое значение лектор уделил выращиванию огурцов.
   Неожиданно к нам в комнату вошел мужчина лет семидесяти — восьмидесяти. Он выставил охранника за дверь. Я выключила телевизор, чувствуя себя почти докой в области выращивания огурцов.
   — Вас изнасиловали. Очень сожалею. Профессионал бы так никогда не поступил. Под руку подвернулся дилетант, — принес мне извинения старик.
   — Сомневаюсь, — сказала я. — «Дилетант» означает «любитель». — Минуло какое-то время, прежде чем я сйросила: — Он умер наконец?
   — Не знаю, — развел руками старик. — Меня это уже не касается. Он — член гильдии. Пусть у них голова болит.
   — Требования, которые предъявляет к поведению своих членов гильдия, не очень-то строги? — спросила я.
   — В действительности требования достаточно серьезны. Другое дело, что Винчел — не местный, из другого штата, и всего лишь с ассоциативным членством в гильдии, то есть ему и надо-то всего лишь предъявить доказательства того, что именно им совершено убийство. И вами довольны.
   Старик сел.
   — А вы — член гильдии киднеппинга, надо полагать, — предположила я.
   Старик грустно улыбнулся:
   — Такой не существует. Я, по крайней мере на своем веку, о такой не слышал.
   — Но к какой-то организации вы, наверное, все же принадлежите? — полюбопытствовала я.
   Секунду-другую он не без интереса рассматривал меня. Потом устало склонил голову.
   — Прошу прощения, — сказал старик. — Не понял ваш вопрос.
   — Должны же у вас быть причины, чтобы похищать меня, — сказала я.
   — Деньги, — ответил старик.
   — Так у меня нет денег, — пояснила я. — По меньшей мере, таких громадных, какие вы платите своим… — я поискала словечко похлестче, — ублюдкам, что выкрали меня.
   Бранное слово, похоже, вывело старика из равновесия.
   — Ну, извольте услышать: есть ли лично у вас деньги, нет ли их — не суть важно, — заявил старик. — На белом свете есть несколько человек, которые с пониманием отнесутся к нашим условиям, и второе: они достаточно состоятельны, чтобы выкупить вас. Объясню, насколько это сейчас возможно. Отношения между Соединенными Штатами и Мирами нестабильны. Многие… люди… здорово погреют руки над костром, если состоится полный разрыв. Прошлой ночью было принято решение. Перед этим наши аналитики пришли к выводу, что из всех граждан Миров, проживающих в настоящее время на территории Соединенных Штатов, вы — самая видная, самая значительная персона.
   — Из-за музыки? — я не поверила старику.
   — В детали я не вдавался, — ответил старик. — А вы что, звезда эстрады?
   — Их рейтинг меняется чуть ли не ежедневно, — сказала я.
   — Как бы там ни было, мы остановились на вашей особе. Со своей стороны выражаю вам глубокое сожаление в связи с тем, что так уж все получилось. Эгоистические соображения? Но логика тут есть, согласитесь — с женщиной легче справиться, чем с мужчиной, — разоткровенничался Ландрес Уоллис. — Подведем итог. Мы выставили Ново-Йорку условие: за ваше освобождение — пятьдесят миллионов долларов.
   — Бессмысленно!
   — Неужели? — спросил старик. — Мы учли вероятность благородных жестов со стороны администрации США и штата Луизиана. Помогут деньгами-то?
   — Не слишком, однако, верится в это.
   — Мы ясно представляем себе ситуацию, — заверил меня Уоллис. — На кону — куда больше, чем пятьдесят миллионов долларов.
   — О каких могущественных людях идет речь? — спросила я.
   — Если я поделюсь с вами дополнительной информацией, то этим подпишу вам смертный приговор, вне зависимости от того, будет дан за вас выкуп или нет, — пообещал старик. Он сплел пальцы рук и добавил доверительно: — Я и сам могу отправиться на тот свет досрочно из-за того, что знаю слишком много. Но игра стоит свеч. Участие в ней дарит ни с чем не сравнимые эмоции. В моем возрасте это надо ценить.
   — Что будет со мной, если никто за меня не заплатит? — спросила я.
   — Угроза нешуточная, на первый взгляд. Вас убьют. В действительности же вся эта возня вокруг вашей жизни и даже вокруг суммы выкупа — лишь верхняя часть айсберга. Иными словами — элементарная поденщина. Если интересующие нас силы пойдут с нами на контакт, вы, вероятно, будете освобождены, — сказал Уоллис. Он встал, отодвинул кресло. — В любом случае не стоит тешить себя иллюзиями и рассчитывать на побег. В этом доме только вооруженных охранников — более сорока человек. Даже если вам каким-то чудом удастся выбраться из этой комнаты, вы в лучшем случае доберетесь лишь до крыши здания. А там вас встретят сразу несколько охранников.
   — Сразу несколько? — усмехнулась я. — На одну меня? Чрезмерная предосторожность, повидимому.
   Уоллис опустил ладонь на дверную ручку.
   — В Неваде очень непросто делать бизнес. Мы бы не хотели, чтобы кто-либо выкрал вас отсюда. Двойной киднеппинг… это перебор. — Он наградил меня тусклой стариковской улыбкой и вышел за дверь.
   Я мгновенно оценила ситуацию: дверь, должно быть, осталась незапертой? Я решила это проверить, но прежде чем подбежала к ней, она распахнулась. На пороге стоял молодой человек и держал в руках поднос с едой. Мне показалось, что оружия у него не было.
   — Привет. Время обедать. — Парень опустил поднос на постель, сходил в ванную комнату и принес оттуда маленький складной столик. Он сдернул салфетку с подноса. Обед был на двоих. Под салфеткой оказались чашки с соусом «чили», бутылки с пивом, столовые приборы.
   — Вижу, собираешься составить мне компанию? Вместе перекусим? — полюбопытствовала я.
   — Собираюсь, — ответил парень. — И не только за обеденным столиком. Что бы ты ни делала — буду рядом. Мне поручено приглядывать за тобой.
   — А мне-то показалось, что отсюда не убежишь! — протянула я.
   Парень набросился на соус, словно был страшно голоден.
   — Не убежишь, что правда — то правда. Хотя смотря куда. Мне поручено предотвратить попытку самоубийства, если ты на него решишься, — сообщил парень. — Вот и все.
   — Самоубийство? Боже, что за безумный мир! — воскликнула я. — Надо же додуматься…
   — Не зарекайся. Обстоятельства могут измениться. — Молодой человек откупорил сначала свою бутылку пива, потом мою и представился: — Меня зовут Келли. Келли Шантени. А тебя — Мэри? Или Марианна, да?
   — Не так и не эдак. О'Хара, — сказала я. Келли почтительно кивнул и вернулся к еде. Попробовала соус и я. Он оказался совсем не острым, но очень вкусным.
   — А чем ты занимаешься, когда не предотвращаешь самоубийства? — поинтересовалась я у Келли.
   — Работаю телохранителем. Босс — Келли Дырка.
   — Нанят на время?
   — Почти всех нас периодически нанимают для той или иной цели на определенный срок, — сказал парень. — За исключением того болтливого жеребца, который препроводил тебя сюда. Жеребец — личный телохранитель мистера Уоллиса. Анекдот, а не телохранитель. Пит Два Ствола. Американец.
   — Что, и Ландрес Уоллис не из Невады? — спросила я.
   — Не из Невады. Из Вашингтона, из столицы, — уточнил Келли, подразумевая, что в Америке существует ещё и штат Вашингтон.
   Мне стало совсем интересно:
   — Он работает на правительство?
   — В офисе говорят, что в прошлом он — крупный финансист. Вот и вся моя информация о нем. Похоже, лоббист, — предположил Келли. — Ну, да все они там крепко повязаны…
   Неудобно смеяться, когда у тебя рот набит едой. '
   — Тебя прозвали Келли ещё до того, как ты стал работать на Келли Дырку? — наконец-то выговорила я. — Или это кличка, и ты взял её, дабы подсластиться к шефу?
   — Только и слышу насмешки по этому поводу, — ответил парень. — Мне бы сообразить, когда я подписывал контракт, что отныне каждый станет звать меня Келли Бык. Собираюсь сменить имя на Джордж.
   — Все равно они по-прежнему будут звать тебя Келли Бык, — махнула я рукой.
   Парень рассмеялся;
   — Можно и потерпеть. У нас ведь самая крутая команда в городе. И каждый, кто платит мне по две тысячи долларов в сутки, за то, чтобы я сидел и болтал с прекрасной женщиной, может рассчитывать на мое неизменное расположение.
   Я понимала, что он лжет, но вел он себя при этом галантно.
   — Куча денег! — заметила я.
   — Расценки нашего профессионального Союза. Правда, две сотни я отстегиваю клерку, что пристроил меня на работу, а четыре сотни идут в фонд Союза. Ежедневно, разумеется. И все равно это лучше, чем в Штатах, — пояснил Келли. — Там бы с меня одних налогов сдирали на сумму, превышающую половину моего дохода.
   Какое-то время мы ели молча, а потом я решила продолжить беседу:
   — Кто-то вас учит, как предотвращать самоубийства?
   Келли пожал плечами.
   — Телохранитель должен быть обучен всему на свете, — сказал он.
   — Вот возьму и подавлюсь «чили», к примеру. — Я решила слегка попугать парня. — И задохнусь.
   Он вынул из кармана нож.
   — Сделаю трахеотомию.
   — Отпусти под душ, — попросила я.
   — Но я буду сидеть на крышке унитаза и наблюдать, — предупредил Келли. — Если тебя устраивает такое соседство, купайся на здоровье. Одну не отпущу. И не следует на меня за это сердиться.
   — Одну не отпустишь и…
   — Боюсь, что так, — кивнул Келли. — Обязан находиться рядом с тобой ежеминутно.
   — Здорово! На случай, если я на скорую руку сплету веревку из туалетной бумаги и повешусь, — кивнула я.
   На самом деле Келли должен был быть куда более стеснительным человеком, чем я. Виолетта говорила, что в Неваде до сих пор строят отдельные туалеты: предназначенные только для женщин или исключительно для мужчин.
   — У тебя есть возможность покончить с собой, захлебнувшись в водостоке, в раковине… Вот тебе и свобода, — бровью не поведя, дал мне отповедь Келли Бык.
   — А что случится, если тебе захочется поспать? Заползешь ко мне в постель?
   — Я способен обходиться без сна пять или даже шесть суток подряд. Продержусь на таблетках, — ответил парень. — Если и дальше понадобится, что ж… вырублю тебя на двенадцать часов. Больно тебе не будет. А в постель я к тебе не полезу. Ковер достаточно мягкий.
   — Тот предыдущий деятель, что вырубил меня, ещё и изнасиловал, — сказала я. — И не раз, я думаю.
   — Это ужасно, — вздохнул Келли; и я поведала ему историю про Винчела. — Теперь здесь ему нигде не получить работу, я гарантирую, — заверил меня Келли. — Хочешь, чтоб его прикончили?
   — Что? — переспросила я. — И ты бы этим занялся?
   — Я — нет. Но любой поганец из гильдии убийц сделает это за чисто символическую плату. Гильдии есть что защищать — свою репутацию. Не удивлюсь, если они навестят Винчела в госпитале. Просто из принципа, — сказал Келли.
   Информация обнадеживала. Судьба всех моих насильников — подохнуть на больничных койках? Келли продолжил свою мысль:
   — Им не следовало бы принимать американцев в гильдию даже на правах ассоциативных членов. Они погубят гильдию. Американцы — животные, по-моему. Скоты.
   — Среди моих знакомых американцев есть прекрасные люди, — заступилась я за граждан США и поразилась: от кого слышу речи про животных? От невадца?
   — Если обратиться к статистике, мы увидим, что одной из основных причин смерти женщин твоего возраста является убийство после изнасилования или сексуальных посягательств, — поделился со мной своими познаниями Келли Бык. — Американцы — звери.