Страница:
— В Неваде-то женщин никогда не насилуют, никогда не убивают? — покачала я головой.
Келли пробормотал что-то в ответ, но я уже не слышала его. Действие транквилизатора, который я приняла на флаттере, прекратилось так же внезапно, как началось. И я вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной, почувствовала, что всякое сопротивление бесполезно. Я кинулась за своей дорожной сумкой, вывалила её содержимое на постель, отыскала пузырек с клонексином.
Мои руки дрожали настолько сильно, что я не могла открыть пузырек. Я протянула его Келли:
— Пожалуйста, открой эту чертову штуку! Мне необходимо!
В течение последующих нескольких секунд парень изучал этикетку.
— Открой! — заорала я, тряся Келли и впиваясь в его плечо ногтями.
Келли открутил колпачок, помял лекарство в пальцах. Вернул мне всю упаковку. Я высыпала на ладонь три капсулы, проглотила их и запила лекарство остатками пива из стакана. Меня трясло. Я свернулась на кровати калачиком и разревелась.
Каким-то образом моя голова оказалась у Келли на коленях. Он нежно гладил мои волосы, пытаясь успокоить меня. Он гладил мои волосы и приговаривал что-то ласковое. Я всем телом потянулась к нему, схватила его крепко за руку, изогнулась, уткнулась своим горячим лбом в пряжку ремня Келли — пряжка была восхитительнр холодна. А через минуту я уже спала. Тройная доза клонексина свалила меня, как удар полицейской дубинки.
Я проснулась, полупьяная, от звука работающего в комнате телевизора. Только что комментатор программы новостей произнес мое имя. Келли увлекся программой и не заметил, как я проснулась.
Слава Богу, что я до одури накачалась клонексином. Я была вялой, заторможенной и не слишком-то вдавалась в подробности требований, выставленных орбите Уоллисом.
Бандиты назначили срок — двадцать четыре часа, в течение которых Уоллису должна была быть передана сумма в пятьдесят миллионов долларов. Если нет — бандиты грозились отрезать мое ухо и отправить представителям ново-йоркской корпорации в Кейп. Еще через сутки — второе ухо. Потом они намеревались заняться моими пальцами.
Келли оглянулся, услышав мой вздох.
— Прежде тебе об этом не говорили? — спросил он.
— Видимо, не сочли нужным, — ответила я. — Много чести, информировать меня о таких пустяках.
— Не волнуйся. Это не больно. — Келли тронул ручку-пистолет, прицепленный к застежке его нагрудного кармана. Наверное, при помощи этого оружия он и собирался усыплять меня в случае необходимости. — Главное — не смотреть на себя в зеркало до тех пор, пока тебе не приделают новое ухо, или что там еще… В прошлом году выстрелом у меня оторвало кончик носа. И ничего страшного, как видишь.
— А пальцы? Проблема? — Я набиралась опыта.
— Довольно дорого, — согласился Келли. — Хотя и не пятьдесят миллионов, конечно. Суммы несопоставимы.
Я поинтересовалась, кто уточнит, сколько времени осталось до конца срока в двадцать четыре часа.
Парень бросил взгляд на циферблат.
— У тебя в запасе ещё тринадцать часов. Дать таблетку?
— Нет, — отказалась я. — Лучше книгу, журнал. Есть тут что-нибудь? Я бы почитала. Ненавижу телевизор.
Келли с готовностью обшарил полки и ящики шкафа. Но не нашел ничего, кроме колоды карт. Он объяснил мне правила игры «джин реми», — без ложной скромности замечу, что я освоила эту карточную игру довольно быстро. Чем хорош клонексин? После приема таблетки ты сосредоточиваешься на чём-то одном, а все остальное тебе, что называется, побоку. Например, ты концентрируешь внимание на картах, и ничто не отвлекает тебя от игры. А когда приносят завтрак, ничто не отвлекает тебя от поглощения яичницы. С тех пор как я поняла, что никоим образом не в силах повлиять на ход событий, я успокоилась. Точнее, впала в апатию и перестала следить за бегом стрелок по циферблату.
Когда принесли ленч, я дремала. Человек, стоявший ко мне спиной и державший поднос, явно кого-то мне напоминал. Он повернулся, и я увидела, что это — Джефф.
— Новенький? — спросил Келли.
— Ага. — Джефф опустил поднос с едой на столик, сунул руку под рубашку и вытащил лазер.
— Не убивай его! — вскрикнула я. Келли поднял руки вверх.
— Я не вооружен, — сказал Келли.
— Действительно? — спросил Джефф.
Он даже не взглянул на меня. Он застыл в напряженной позе, чуть сгорбив спину, подавшись вперед. Хокинс держал лазер обеими руками и, целился Келли прямо в грудь.
— Джефф, у него при себе карманный нож. И ручка-пистолет в нагрудном кармане рубашки, — предупредила я Хокинса. — Мгновенная анестезия, сильный усыпляющий газ.
— А ты не слишком-то взволнована, — оценил мою выдержку Джефф.
— Накачалась таблетками.
— Он причинил тебе зло? — спросил у меня Джефф.
— Нет.
— Я — телохранитель! — оскорбился Келли.
Я скатилась с кровати.
— Отчего бы мне не отобрать у него газовое оружие да не пустить ему струю-другую в лицо? — предложила я Хокинсу.
— Не подходи к нему! — посоветовал мне Джефф. — Он прикроется тобой, как щитом.
Жестом Джефф приказал Келли повернуться.
— Лицом к стене! — добавил он. — Руки на голову! — Джефф приблизился к Келли и приставил к его затылку дуло своего лазера. — Не шевелись. Даже дышать не смей, — скомандовал Хокинс, осторожно вытянул руку и достал из нагрудного кармана телохранителя газовое оружие. Затем Хокинс отступил на шаг назад. — Ладно, повернись.
Как только Келли выполнил эту команду, он получил в лицо струю отравляющего газа, обмяк, пополз вниз, рухнул боком на ковер.
— Быстрее, у нас мало времени, — шепнул мне Джефф. Но прежде чем дотронуться до двери, он схватил меня за руку. — Наверное, будет лучше, если лы на минуту зажмуришься. Там, в холле, натюрморт не из приятных. Я поведу тебя.
Хокинс распахнул дверь, и в нос мне ударил такой запах, словно здесь только что жарили кабана. Я открыла глаза. Зрелище, представшее передо мной, тронуло даже меня, бесчувственную, накачанную клонексином. На полу валялся труп. Вероятно, прежде это был тот самый человек, которого Келли называл Пит Два Ствола; в каждой руке труп сжимал по пистолету. Через грудь и подбородок Пита к носу тянулась черной полосой широкая обугленная рана. Из неё сочилась кровь. Верхняя часть черепа была снесена. Осколки черепа, похожие на черепки глиняного горшка, были разбросаны по всему холлу. Меж ними белел большой кусок мозга. Чуть поодаль от него пялилось в потолок глазное яблоко. Не знаю, как бы я реагировала на эту кошмарную картину, когда бы не принятый мною клонексин.
— Все в грязи, в крови и вверх дном, — пробормотала я. — Многих ещё тебе пришлось сегодня убить, Джеффри?
— Больше никого, — бросил мне на бегу Хокинс. — Пока, по крайней мере, Бог миловал.
Мы с Джеффом действовали очень быстро. Буквально вознеслись наверх по винтовой лестнице.
— Охрану сняли газом, — объяснил Джефф. — Отыскали распределительный щит, отключили подачу электричества в лифт. Я швырнул пару гранат, тоже газовых, на пожарную лестницу, после чего и спустился по винтовой.
Наверху, на лестничной площадке, дежурил мужчина в зеркальном шлеме полицейского и черном комбинезоне парашютиста. Джефф вскинул большой палец, подавая мужчине какой-то знак. Тот все понял, отворил дверь и крикнул:
— Давай!
Я была поражена, увидев, что мы выходим в ночь.
Как только мы выбрались на крышу, человек в шлеме прыгнул в одноместный флаттер. Здесь же, на крыше, я заметила eщe три маленьких флаттера. Они поднялись в воздух почти одновременно и зависли в нескольких метрах над площадкой. И вдруг как по команде разлетелись, все четыре, в разные стороны. По одной из машин кто-то вел огонь с земли, из ручного лазера, но, по-моему, безрезультатно.
У Джеффа была машина побольше, двухместная. Мы не мешкая забрались в кабину, и Джефф помог мне устроиться в кресле. Там оказалась довольно сложная система креплений, фиксирующая тело в неподвижном положении от макушки до бедер.
Сверхпрочный прозрачный «верх» бесшумно лег на кабину, герметично задраив её. С легким присвистом заработала гидравлика — мягко откинулись спинки кресел. Мы с Джеффом приняли горизонтальное положение. Я было хотела выругаться на дорожку как-нибудь понепристойнее, но Джефф цыкнул на меня: «Руки в крепления!», и наша машина с оглушительным ревом рванула резко вверх. Ускорение было больше, чем то, что я испытывала на флаттере Баркера. В ушах взвыли сразу сто тысяч ведьм. Я увидела фиолетовое небо и подмигивавшие мне звезды. Ощутив боль там, где сроду её не ощущала, я пришла в себя лишь тогда, когда перегрузки внезапно прекратились, и наши лежаки вновь превратились в кресла.
— С тобой все в порядке? — спросил Джефф. Я кивнула. Кости были целы. Джефф откашлялся и сказал в микрофон:
— Классная работа, ребята. Возвращаемся в Денвер.
Мы с Джеффом забрались достаточно высоко. Линия горизонта была сильно искривлена. ЛасВегас предстал передо мной прекрасным далеким облаком, залитым брызгами света. Это облако постепенно таяло. Заснеженные горные вершины тускло мерцали под луной.
— Не знаю, что и сказать, — вздохнула я. — Они собирались отрезать мои уши.
Хокинс положил ладонь мне на руку.
— Хорош был бы тот муж, который проморгал бы ушки своей жены!
— В жизни не скажу больше ни одного худого слова в адрес ФБР, — поклялась я.
— Не бери в голову. — У Джеффа вдруг изменилось выражение лица. Он помрачнел. — Это не работа ФБР. Частное предприятие.
— Да, конечно!. Я понимаю, — замотала я головой. — ФБР не имеет права действовать на территории иностранного государства.
— На самом-то деле мы действуем. Используя различные «крыши» и агентуру. Вот и в Неваде у нас полно своих людей, поэтому я и нашел тебя так легко, — объяснил Джефф. — Но когда дело доходит собственно до Бюро в Вашингтоне, тут хлопот не оберешься. — Джефф сделал паузу и продолжил: — Когда все это произошло с тобой, я сказал ребятам из отряда, что намереваюсь позаимствовать у Бюро на время кое-какое оборудование, чтобы попытаться освободить тебя из плена. Поинтересовался, не найдется ли среди них один такой, который мог бы отправиться на это дело вместе со мной не как подчиненный, а как друг и прикрыть мне спину. Все парни вызвались лететь. Неплохая спайка, да? — Я не перебивала Хокинса. — Итак, в Денверском управлении я выписал на себя авиамашины и оружие. Якобы для учебных маневров с целью отработки атакующих действий. Все машины — чистый обман, в том смысле, что суперсовременные боевые флаттеры выглядят как аппараты гражданской авиации. Как спортивные модели. Мы намалевали на них соответствующие номерные знаки. А сейчас держим курс на Денвер. Там, на окраине города, в одном условном местечке, где находится один частный ангар, мы уничтожим фальшивые номера.
— Ты у судьбы на стрельбах выбил десять из десяти, — сказала я. — И карьера твоя могла накрыться, и вообще ты подвергался смертельной опасности.
— А я больше не намерен делать карьеру в ФБР, — заявил мне Хокинс.
— Но послужишь какое-то время, пока не перебрался в Ново-Йорк?
— Я совсем не о том, — поморщился Джефф. — Вернувшись домой из Нового Орлеана, я попытался поднять досье на Бенни. Облом. Там гриф «Совершенно секретно. Класс 5». Это означает, что допуск к досье на Аронса имеют не более двух дюжин человек в государстве. — Джефф усмехнулся. — У меня — высокий уровень, допуск «Класс 3». Если бы даже Бенни оказался двойным агентом, я бы и в этом случае не смог получить на руки папку с его делом. В этом деле вообще много чего не ясно. Полагаю, фермер прав: Аронса убило ФБР.
— Зачем?
— Не знаю. Но вот тебе веский довод. Я решил выяснить, заведено ли досье на тебя, — сообщил мне Хокинс. — Заведено. Опять же допуск «Класс 5». Сегодня утром меня вызывал к себе инспектор. Высокое начальство. У инспектора была женщина из контрразведки. Расспрашивала меня о тебе и о Бенни. Я ей выдал легенду, где правды столько же, сколько и лжи. Очевидно, они ещё не знают, что мы с тобой женаты, — сказал Джефф. — А также не знают, что я звонил в Бюро из Женевы и пытался расспросить кое-кого по телефону о Бенни. Безусловно, это зафиксировано в его деле, но дело-то почти в сто тысяч слов длиной. Мадам из контрразведки могла и не прочесть их все, — качнул головой Джефф. — Теперь, наверное, прочтет.
— Что же они сделают с тобой? — прошептала я.
— Откуда мне знать? Но для меня самое разумное — вернуться в Вегас, обзавестись новыми документами, затем пробраться в Кейп и ждать.
— Так что? — спросила я.
— Мало денег. Мало на отдельную взятку за молчание, — ответил Джефф. — Ты знаешь, что погубило Бенни? Он не дал эту взятку. Выправляй себе любые бумаги, и через пять минут в ФБР уже известно об этом.
— Сколько требуется? — поинтересовалась я.
— До черта. Двадцать пять, тридцать тысяч…
— Тогда хватит-, — кивнула я. — У меня есть. — Я подняла свою дорожную сумку на колени, одним движением распорола материю, засунула руку в потайное отделение и достала горсть золотых монет. — Держи. — Я протянула монеты Джеффу. Он взвесил их на ладони:
— Никогда в жизни не видел столько золота!
— В свое время мне разъяснили, что это — самое лучшее, что я могу привезти с Земли в Ново-Йорк. Проценты на кредит небольшие, тем более после введения американцами эмбарго. У нас золото ценится как металл, используемый в электронике, — сказала я.
— Сколько его тут, если перевести на доллары? — спросил Джефф.
Я ответила, что здесь золота на тридцать восемь тысяч долларов.
Джефф вернул мне две монеты, а остальные ссыпал в свой карман.
— Все это выглядит так, словно у нас с тобой хобби — спасать друг другу жизни, — сказал он.
— Считаешь, ФБР захочет убрать тебя? — спросила я.
— По-моему, все к тому идет, — проворчал Хокинс.
Прозвучал радиосигнал.
— Заходите на посадку, — услышали мы приказ: — Полиция штата Аризона.
Хокинс положил руку на штурвал.
— Мы в состоянии оторваться от них, — сказал мне Джефф. Но отрываться не стал. Откашлялся и вышел на связь с полицией. — Эй, парни, посмотреть сюда сможете?
— Девятый канал.
Джефф щелкнул каким-то тумблером на приборной доске, достал свое удостоверение, поднес его к объективу.
— Имеете дело с ФБР, убедились? — прохрипел он в микрофон.
Экран радара превратился в обычный телеэкран. На нем появился полицейский в форме. Он внимательно изучал удостоверение Хокинса.
— Идете из Невады? — хмыкнул полицейский. — Что за дела? Киднеппинг?
Я даже не предполагала, что Джефф умеет разговаривать с людьми таким грозным тоном.
— Ты и завтра надеешься выйти на работу? — рявкнул Хокинс.
Полицейский замялся.
— Понял, — наконец произнес он. — Я тебя не видел.
— Со мной ещё четыре машины без опознавательных знаков, — небрежно бросил Джефф. — Какая-то из них, не исключено, окажется в воздушном пространстве Аризоны. Или даже не одна.
Полицейский улыбнулся:
— Ни визуально не просматриваются, ни радар их не засек. Уверен.
— Спасибо, — поблагодарил полицейского Джефф. — Конец связи.
— Удачной охоты! — пожелал аризонец Хокинсу.
Джефф выключил телеканал. Вновь засветился экран радара.
— Да, — вздохнул Джефф, — не ржавеет любовь между Аризоной и Невадой. — Он ещё немного поиграл на клавишах пульта управления и взялся за штурвал. — План игры таков. Как только мы приземлимся у ангара, вызовем тебе такси. Отправишься прямиком на вокзал, возьмешь билет на первый попавшийся экспресс. Безразлично, куда он идет. Потом пересядешь на другой поезд и направишься в Атланту.
— Не хочу расставаться с тобой! — взмолилась я.
— Мы и не расстанемся, — заверил меня Джефф. — Не волнуйся. Встречусь с парнями как ни в чем ни бывало. Отправлю их по домам. А сам воспользуюсь флаттером во второй раз — вернусь в Лас-Вегас. На обзаведение новыми документами уйдет часов шесть. Максимум — восемь. К пластической операции прибегать не буду. Просто куплю себе парик и накладную бороду. Встретимся в Кейп-Тауне — все же территория суверенного государства. По идее, мы должны быть там в безопасности. И запомни, — добавил Хокинс, — твою фотографию показывали в новостях. Тебя может опознать кто угодно и где угодно. Сыграй дурочку, изобрази прилив самодовольства: «Масса людей твердят, что я — вылитая она!» Но если все-таки прижмут, загонят в угол по-настоящему, выдай «правду»: мол-де, освобождена пятью неизвестными, нанятыми ново-йоркской корпорацией. Не думаю, что в Ново-Йорке станут отрицать этот факт.
— Ладно, — согласилась я. — Но тебе не опасно появляться в Денвере? Если ФБР занималось тобой в Нью-Йорке… информация может дойти и до Денвера, распространиться на все отделения.
— В принципе да, — не отрицал Хокинс. — Дело в том, однако, что в Денвере относительно маленький штат сотрудников. И всего один из них задействован на ночном дежурстве. Кроме того, никто в Нью-Йорке не знает, что я покинул город. На двенадцать я вызван к инспектору ФБР. В это время я уже буду на пути в Кейп-Таун.
— А не нарвешься на неприятности в Лас-Вегасе? — забеспокоилась я.
— Да, я убил там человека. Они, конечно, не жалуют иностранцев, убивающих людей в Лас-Вегасе.
— Но он сам не местный, — заметила я. — Есть разница? Это что-нибудь да значит?
— Наверное. Но в любом случае нет повода для беспокойства. Единственные люди, кто мог бы вывести меня на чистую воду в связи с этим убийством, — телохранитель, приставленный к тебе; но у него сейчас свои проблемы, да мой информатор, осведомитель ФБР, женщина, — сказал Джефф.
— Ты расстроен из-за того, что опять пришлось убить? — спросила я.
Хокинс покачал головой:
— Разве что чуть-чуть. Я спустился по лестнице, держа гранату с нервно-паралитическим газом в левой руке, а лазер — в правой. В холле я увидел вооруженного человека и швырнул гранату. Но левой я бросаю плохо, — вздохнул Хокинс. — Граната ударилась о стену, откатилась и не взорвалась. Парень вскочил со стула и вскинул сразу два ствола. А дальше все произошло точь-вточь как в прошлый раз — его реакция против моей. Я снова выиграл, хотя это и не принесло мне никакого удовлетворения. Дай Бог, чтобы в моей жизни подобные ситуации больше никогда не повторились.
— Не повторятся, — кивнула я. — В НовоЙорке нет оружия.
— Чудесно. — Джефф расслабился, потянулся. — До Денвера час полета. Впереди длинная ночь. Давай-ка вздремнем, — предложил он.
И мне приснился странный сон, один из тех, что навевает клонексин. Вдруг рядом с нами во флаттере очутился маленький стеклянный динозаврик. Он прыгал и клацал челюстями. В конце концов Джеффу удалось поймать динозаврика. Джефф приоткрыл крышку фюзеляжа и выбросил диковинного зверя за борт. В этот момент я и проснулась.
— Денвер, — сообщил Джефф.
Стояла чудесная ночь. Далеко внизу веером разбегались освещенные, сплошь в ярких золотых огнях, магистрали, улицы, проспекты. Они уходили за горизонт…
Но когда я окончательно протерла глаза и взглянула на землю повнимательнее, оказалось, что огни исчезли. Ни огонька не осталось.
Глава 42. А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ… (I)
Глава 43. НАЧАЛО КОНЦА
Келли пробормотал что-то в ответ, но я уже не слышала его. Действие транквилизатора, который я приняла на флаттере, прекратилось так же внезапно, как началось. И я вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной, почувствовала, что всякое сопротивление бесполезно. Я кинулась за своей дорожной сумкой, вывалила её содержимое на постель, отыскала пузырек с клонексином.
Мои руки дрожали настолько сильно, что я не могла открыть пузырек. Я протянула его Келли:
— Пожалуйста, открой эту чертову штуку! Мне необходимо!
В течение последующих нескольких секунд парень изучал этикетку.
— Открой! — заорала я, тряся Келли и впиваясь в его плечо ногтями.
Келли открутил колпачок, помял лекарство в пальцах. Вернул мне всю упаковку. Я высыпала на ладонь три капсулы, проглотила их и запила лекарство остатками пива из стакана. Меня трясло. Я свернулась на кровати калачиком и разревелась.
Каким-то образом моя голова оказалась у Келли на коленях. Он нежно гладил мои волосы, пытаясь успокоить меня. Он гладил мои волосы и приговаривал что-то ласковое. Я всем телом потянулась к нему, схватила его крепко за руку, изогнулась, уткнулась своим горячим лбом в пряжку ремня Келли — пряжка была восхитительнр холодна. А через минуту я уже спала. Тройная доза клонексина свалила меня, как удар полицейской дубинки.
Я проснулась, полупьяная, от звука работающего в комнате телевизора. Только что комментатор программы новостей произнес мое имя. Келли увлекся программой и не заметил, как я проснулась.
Слава Богу, что я до одури накачалась клонексином. Я была вялой, заторможенной и не слишком-то вдавалась в подробности требований, выставленных орбите Уоллисом.
Бандиты назначили срок — двадцать четыре часа, в течение которых Уоллису должна была быть передана сумма в пятьдесят миллионов долларов. Если нет — бандиты грозились отрезать мое ухо и отправить представителям ново-йоркской корпорации в Кейп. Еще через сутки — второе ухо. Потом они намеревались заняться моими пальцами.
Келли оглянулся, услышав мой вздох.
— Прежде тебе об этом не говорили? — спросил он.
— Видимо, не сочли нужным, — ответила я. — Много чести, информировать меня о таких пустяках.
— Не волнуйся. Это не больно. — Келли тронул ручку-пистолет, прицепленный к застежке его нагрудного кармана. Наверное, при помощи этого оружия он и собирался усыплять меня в случае необходимости. — Главное — не смотреть на себя в зеркало до тех пор, пока тебе не приделают новое ухо, или что там еще… В прошлом году выстрелом у меня оторвало кончик носа. И ничего страшного, как видишь.
— А пальцы? Проблема? — Я набиралась опыта.
— Довольно дорого, — согласился Келли. — Хотя и не пятьдесят миллионов, конечно. Суммы несопоставимы.
Я поинтересовалась, кто уточнит, сколько времени осталось до конца срока в двадцать четыре часа.
Парень бросил взгляд на циферблат.
— У тебя в запасе ещё тринадцать часов. Дать таблетку?
— Нет, — отказалась я. — Лучше книгу, журнал. Есть тут что-нибудь? Я бы почитала. Ненавижу телевизор.
Келли с готовностью обшарил полки и ящики шкафа. Но не нашел ничего, кроме колоды карт. Он объяснил мне правила игры «джин реми», — без ложной скромности замечу, что я освоила эту карточную игру довольно быстро. Чем хорош клонексин? После приема таблетки ты сосредоточиваешься на чём-то одном, а все остальное тебе, что называется, побоку. Например, ты концентрируешь внимание на картах, и ничто не отвлекает тебя от игры. А когда приносят завтрак, ничто не отвлекает тебя от поглощения яичницы. С тех пор как я поняла, что никоим образом не в силах повлиять на ход событий, я успокоилась. Точнее, впала в апатию и перестала следить за бегом стрелок по циферблату.
Когда принесли ленч, я дремала. Человек, стоявший ко мне спиной и державший поднос, явно кого-то мне напоминал. Он повернулся, и я увидела, что это — Джефф.
— Новенький? — спросил Келли.
— Ага. — Джефф опустил поднос с едой на столик, сунул руку под рубашку и вытащил лазер.
— Не убивай его! — вскрикнула я. Келли поднял руки вверх.
— Я не вооружен, — сказал Келли.
— Действительно? — спросил Джефф.
Он даже не взглянул на меня. Он застыл в напряженной позе, чуть сгорбив спину, подавшись вперед. Хокинс держал лазер обеими руками и, целился Келли прямо в грудь.
— Джефф, у него при себе карманный нож. И ручка-пистолет в нагрудном кармане рубашки, — предупредила я Хокинса. — Мгновенная анестезия, сильный усыпляющий газ.
— А ты не слишком-то взволнована, — оценил мою выдержку Джефф.
— Накачалась таблетками.
— Он причинил тебе зло? — спросил у меня Джефф.
— Нет.
— Я — телохранитель! — оскорбился Келли.
Я скатилась с кровати.
— Отчего бы мне не отобрать у него газовое оружие да не пустить ему струю-другую в лицо? — предложила я Хокинсу.
— Не подходи к нему! — посоветовал мне Джефф. — Он прикроется тобой, как щитом.
Жестом Джефф приказал Келли повернуться.
— Лицом к стене! — добавил он. — Руки на голову! — Джефф приблизился к Келли и приставил к его затылку дуло своего лазера. — Не шевелись. Даже дышать не смей, — скомандовал Хокинс, осторожно вытянул руку и достал из нагрудного кармана телохранителя газовое оружие. Затем Хокинс отступил на шаг назад. — Ладно, повернись.
Как только Келли выполнил эту команду, он получил в лицо струю отравляющего газа, обмяк, пополз вниз, рухнул боком на ковер.
— Быстрее, у нас мало времени, — шепнул мне Джефф. Но прежде чем дотронуться до двери, он схватил меня за руку. — Наверное, будет лучше, если лы на минуту зажмуришься. Там, в холле, натюрморт не из приятных. Я поведу тебя.
Хокинс распахнул дверь, и в нос мне ударил такой запах, словно здесь только что жарили кабана. Я открыла глаза. Зрелище, представшее передо мной, тронуло даже меня, бесчувственную, накачанную клонексином. На полу валялся труп. Вероятно, прежде это был тот самый человек, которого Келли называл Пит Два Ствола; в каждой руке труп сжимал по пистолету. Через грудь и подбородок Пита к носу тянулась черной полосой широкая обугленная рана. Из неё сочилась кровь. Верхняя часть черепа была снесена. Осколки черепа, похожие на черепки глиняного горшка, были разбросаны по всему холлу. Меж ними белел большой кусок мозга. Чуть поодаль от него пялилось в потолок глазное яблоко. Не знаю, как бы я реагировала на эту кошмарную картину, когда бы не принятый мною клонексин.
— Все в грязи, в крови и вверх дном, — пробормотала я. — Многих ещё тебе пришлось сегодня убить, Джеффри?
— Больше никого, — бросил мне на бегу Хокинс. — Пока, по крайней мере, Бог миловал.
Мы с Джеффом действовали очень быстро. Буквально вознеслись наверх по винтовой лестнице.
— Охрану сняли газом, — объяснил Джефф. — Отыскали распределительный щит, отключили подачу электричества в лифт. Я швырнул пару гранат, тоже газовых, на пожарную лестницу, после чего и спустился по винтовой.
Наверху, на лестничной площадке, дежурил мужчина в зеркальном шлеме полицейского и черном комбинезоне парашютиста. Джефф вскинул большой палец, подавая мужчине какой-то знак. Тот все понял, отворил дверь и крикнул:
— Давай!
Я была поражена, увидев, что мы выходим в ночь.
Как только мы выбрались на крышу, человек в шлеме прыгнул в одноместный флаттер. Здесь же, на крыше, я заметила eщe три маленьких флаттера. Они поднялись в воздух почти одновременно и зависли в нескольких метрах над площадкой. И вдруг как по команде разлетелись, все четыре, в разные стороны. По одной из машин кто-то вел огонь с земли, из ручного лазера, но, по-моему, безрезультатно.
У Джеффа была машина побольше, двухместная. Мы не мешкая забрались в кабину, и Джефф помог мне устроиться в кресле. Там оказалась довольно сложная система креплений, фиксирующая тело в неподвижном положении от макушки до бедер.
Сверхпрочный прозрачный «верх» бесшумно лег на кабину, герметично задраив её. С легким присвистом заработала гидравлика — мягко откинулись спинки кресел. Мы с Джеффом приняли горизонтальное положение. Я было хотела выругаться на дорожку как-нибудь понепристойнее, но Джефф цыкнул на меня: «Руки в крепления!», и наша машина с оглушительным ревом рванула резко вверх. Ускорение было больше, чем то, что я испытывала на флаттере Баркера. В ушах взвыли сразу сто тысяч ведьм. Я увидела фиолетовое небо и подмигивавшие мне звезды. Ощутив боль там, где сроду её не ощущала, я пришла в себя лишь тогда, когда перегрузки внезапно прекратились, и наши лежаки вновь превратились в кресла.
— С тобой все в порядке? — спросил Джефф. Я кивнула. Кости были целы. Джефф откашлялся и сказал в микрофон:
— Классная работа, ребята. Возвращаемся в Денвер.
Мы с Джеффом забрались достаточно высоко. Линия горизонта была сильно искривлена. ЛасВегас предстал передо мной прекрасным далеким облаком, залитым брызгами света. Это облако постепенно таяло. Заснеженные горные вершины тускло мерцали под луной.
— Не знаю, что и сказать, — вздохнула я. — Они собирались отрезать мои уши.
Хокинс положил ладонь мне на руку.
— Хорош был бы тот муж, который проморгал бы ушки своей жены!
— В жизни не скажу больше ни одного худого слова в адрес ФБР, — поклялась я.
— Не бери в голову. — У Джеффа вдруг изменилось выражение лица. Он помрачнел. — Это не работа ФБР. Частное предприятие.
— Да, конечно!. Я понимаю, — замотала я головой. — ФБР не имеет права действовать на территории иностранного государства.
— На самом-то деле мы действуем. Используя различные «крыши» и агентуру. Вот и в Неваде у нас полно своих людей, поэтому я и нашел тебя так легко, — объяснил Джефф. — Но когда дело доходит собственно до Бюро в Вашингтоне, тут хлопот не оберешься. — Джефф сделал паузу и продолжил: — Когда все это произошло с тобой, я сказал ребятам из отряда, что намереваюсь позаимствовать у Бюро на время кое-какое оборудование, чтобы попытаться освободить тебя из плена. Поинтересовался, не найдется ли среди них один такой, который мог бы отправиться на это дело вместе со мной не как подчиненный, а как друг и прикрыть мне спину. Все парни вызвались лететь. Неплохая спайка, да? — Я не перебивала Хокинса. — Итак, в Денверском управлении я выписал на себя авиамашины и оружие. Якобы для учебных маневров с целью отработки атакующих действий. Все машины — чистый обман, в том смысле, что суперсовременные боевые флаттеры выглядят как аппараты гражданской авиации. Как спортивные модели. Мы намалевали на них соответствующие номерные знаки. А сейчас держим курс на Денвер. Там, на окраине города, в одном условном местечке, где находится один частный ангар, мы уничтожим фальшивые номера.
— Ты у судьбы на стрельбах выбил десять из десяти, — сказала я. — И карьера твоя могла накрыться, и вообще ты подвергался смертельной опасности.
— А я больше не намерен делать карьеру в ФБР, — заявил мне Хокинс.
— Но послужишь какое-то время, пока не перебрался в Ново-Йорк?
— Я совсем не о том, — поморщился Джефф. — Вернувшись домой из Нового Орлеана, я попытался поднять досье на Бенни. Облом. Там гриф «Совершенно секретно. Класс 5». Это означает, что допуск к досье на Аронса имеют не более двух дюжин человек в государстве. — Джефф усмехнулся. — У меня — высокий уровень, допуск «Класс 3». Если бы даже Бенни оказался двойным агентом, я бы и в этом случае не смог получить на руки папку с его делом. В этом деле вообще много чего не ясно. Полагаю, фермер прав: Аронса убило ФБР.
— Зачем?
— Не знаю. Но вот тебе веский довод. Я решил выяснить, заведено ли досье на тебя, — сообщил мне Хокинс. — Заведено. Опять же допуск «Класс 5». Сегодня утром меня вызывал к себе инспектор. Высокое начальство. У инспектора была женщина из контрразведки. Расспрашивала меня о тебе и о Бенни. Я ей выдал легенду, где правды столько же, сколько и лжи. Очевидно, они ещё не знают, что мы с тобой женаты, — сказал Джефф. — А также не знают, что я звонил в Бюро из Женевы и пытался расспросить кое-кого по телефону о Бенни. Безусловно, это зафиксировано в его деле, но дело-то почти в сто тысяч слов длиной. Мадам из контрразведки могла и не прочесть их все, — качнул головой Джефф. — Теперь, наверное, прочтет.
— Что же они сделают с тобой? — прошептала я.
— Откуда мне знать? Но для меня самое разумное — вернуться в Вегас, обзавестись новыми документами, затем пробраться в Кейп и ждать.
— Так что? — спросила я.
— Мало денег. Мало на отдельную взятку за молчание, — ответил Джефф. — Ты знаешь, что погубило Бенни? Он не дал эту взятку. Выправляй себе любые бумаги, и через пять минут в ФБР уже известно об этом.
— Сколько требуется? — поинтересовалась я.
— До черта. Двадцать пять, тридцать тысяч…
— Тогда хватит-, — кивнула я. — У меня есть. — Я подняла свою дорожную сумку на колени, одним движением распорола материю, засунула руку в потайное отделение и достала горсть золотых монет. — Держи. — Я протянула монеты Джеффу. Он взвесил их на ладони:
— Никогда в жизни не видел столько золота!
— В свое время мне разъяснили, что это — самое лучшее, что я могу привезти с Земли в Ново-Йорк. Проценты на кредит небольшие, тем более после введения американцами эмбарго. У нас золото ценится как металл, используемый в электронике, — сказала я.
— Сколько его тут, если перевести на доллары? — спросил Джефф.
Я ответила, что здесь золота на тридцать восемь тысяч долларов.
Джефф вернул мне две монеты, а остальные ссыпал в свой карман.
— Все это выглядит так, словно у нас с тобой хобби — спасать друг другу жизни, — сказал он.
— Считаешь, ФБР захочет убрать тебя? — спросила я.
— По-моему, все к тому идет, — проворчал Хокинс.
Прозвучал радиосигнал.
— Заходите на посадку, — услышали мы приказ: — Полиция штата Аризона.
Хокинс положил руку на штурвал.
— Мы в состоянии оторваться от них, — сказал мне Джефф. Но отрываться не стал. Откашлялся и вышел на связь с полицией. — Эй, парни, посмотреть сюда сможете?
— Девятый канал.
Джефф щелкнул каким-то тумблером на приборной доске, достал свое удостоверение, поднес его к объективу.
— Имеете дело с ФБР, убедились? — прохрипел он в микрофон.
Экран радара превратился в обычный телеэкран. На нем появился полицейский в форме. Он внимательно изучал удостоверение Хокинса.
— Идете из Невады? — хмыкнул полицейский. — Что за дела? Киднеппинг?
Я даже не предполагала, что Джефф умеет разговаривать с людьми таким грозным тоном.
— Ты и завтра надеешься выйти на работу? — рявкнул Хокинс.
Полицейский замялся.
— Понял, — наконец произнес он. — Я тебя не видел.
— Со мной ещё четыре машины без опознавательных знаков, — небрежно бросил Джефф. — Какая-то из них, не исключено, окажется в воздушном пространстве Аризоны. Или даже не одна.
Полицейский улыбнулся:
— Ни визуально не просматриваются, ни радар их не засек. Уверен.
— Спасибо, — поблагодарил полицейского Джефф. — Конец связи.
— Удачной охоты! — пожелал аризонец Хокинсу.
Джефф выключил телеканал. Вновь засветился экран радара.
— Да, — вздохнул Джефф, — не ржавеет любовь между Аризоной и Невадой. — Он ещё немного поиграл на клавишах пульта управления и взялся за штурвал. — План игры таков. Как только мы приземлимся у ангара, вызовем тебе такси. Отправишься прямиком на вокзал, возьмешь билет на первый попавшийся экспресс. Безразлично, куда он идет. Потом пересядешь на другой поезд и направишься в Атланту.
— Не хочу расставаться с тобой! — взмолилась я.
— Мы и не расстанемся, — заверил меня Джефф. — Не волнуйся. Встречусь с парнями как ни в чем ни бывало. Отправлю их по домам. А сам воспользуюсь флаттером во второй раз — вернусь в Лас-Вегас. На обзаведение новыми документами уйдет часов шесть. Максимум — восемь. К пластической операции прибегать не буду. Просто куплю себе парик и накладную бороду. Встретимся в Кейп-Тауне — все же территория суверенного государства. По идее, мы должны быть там в безопасности. И запомни, — добавил Хокинс, — твою фотографию показывали в новостях. Тебя может опознать кто угодно и где угодно. Сыграй дурочку, изобрази прилив самодовольства: «Масса людей твердят, что я — вылитая она!» Но если все-таки прижмут, загонят в угол по-настоящему, выдай «правду»: мол-де, освобождена пятью неизвестными, нанятыми ново-йоркской корпорацией. Не думаю, что в Ново-Йорке станут отрицать этот факт.
— Ладно, — согласилась я. — Но тебе не опасно появляться в Денвере? Если ФБР занималось тобой в Нью-Йорке… информация может дойти и до Денвера, распространиться на все отделения.
— В принципе да, — не отрицал Хокинс. — Дело в том, однако, что в Денвере относительно маленький штат сотрудников. И всего один из них задействован на ночном дежурстве. Кроме того, никто в Нью-Йорке не знает, что я покинул город. На двенадцать я вызван к инспектору ФБР. В это время я уже буду на пути в Кейп-Таун.
— А не нарвешься на неприятности в Лас-Вегасе? — забеспокоилась я.
— Да, я убил там человека. Они, конечно, не жалуют иностранцев, убивающих людей в Лас-Вегасе.
— Но он сам не местный, — заметила я. — Есть разница? Это что-нибудь да значит?
— Наверное. Но в любом случае нет повода для беспокойства. Единственные люди, кто мог бы вывести меня на чистую воду в связи с этим убийством, — телохранитель, приставленный к тебе; но у него сейчас свои проблемы, да мой информатор, осведомитель ФБР, женщина, — сказал Джефф.
— Ты расстроен из-за того, что опять пришлось убить? — спросила я.
Хокинс покачал головой:
— Разве что чуть-чуть. Я спустился по лестнице, держа гранату с нервно-паралитическим газом в левой руке, а лазер — в правой. В холле я увидел вооруженного человека и швырнул гранату. Но левой я бросаю плохо, — вздохнул Хокинс. — Граната ударилась о стену, откатилась и не взорвалась. Парень вскочил со стула и вскинул сразу два ствола. А дальше все произошло точь-вточь как в прошлый раз — его реакция против моей. Я снова выиграл, хотя это и не принесло мне никакого удовлетворения. Дай Бог, чтобы в моей жизни подобные ситуации больше никогда не повторились.
— Не повторятся, — кивнула я. — В НовоЙорке нет оружия.
— Чудесно. — Джефф расслабился, потянулся. — До Денвера час полета. Впереди длинная ночь. Давай-ка вздремнем, — предложил он.
И мне приснился странный сон, один из тех, что навевает клонексин. Вдруг рядом с нами во флаттере очутился маленький стеклянный динозаврик. Он прыгал и клацал челюстями. В конце концов Джеффу удалось поймать динозаврика. Джефф приоткрыл крышку фюзеляжа и выбросил диковинного зверя за борт. В этот момент я и проснулась.
— Денвер, — сообщил Джефф.
Стояла чудесная ночь. Далеко внизу веером разбегались освещенные, сплошь в ярких золотых огнях, магистрали, улицы, проспекты. Они уходили за горизонт…
Но когда я окончательно протерла глаза и взглянула на землю повнимательнее, оказалось, что огни исчезли. Ни огонька не осталось.
Глава 42. А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ… (I)
Все это произошло не из-за Марианны О'Хара. История с её похищением не могла повлиять на ход событий. На ход событий повлиял главным образом отказ американцев платить Мирам за пересылку энергии по новому тарифу, и ещё один фактор — ряд членов организации «Третья Революция» проявили живой интерес, так скажем, к нетрадиционным формам обогащения. Было, конечно, и множество мелких причин, среди которых — расхождение определенных лиц во мнениях по поводу: кто должен платить выкуп за Марианну О'Хара?
Итак, Ново-Йорк повысил плату за пересылку энергии, но его требования повисли в воздухе. Свою первую же оплату по счетам с момента введения новых тарифов штат Нью-Йорк провел исходя из старых расценок, что выглядело вызывающе. Параллельно администрация штата направила руководству Ново-Йорка на орбиту и его представителям в Кейп документ, в котором обосновывалось право Нью-Йорка на подобные действия. Координаторы Маркус и Берриган отдали документ на экспертизу одному своему соотечественнику, специалисту по американскому торговому праву. Получили ответ и заявили, что оборудование гелиостанции нуждается в профилактическом ремонте. Станция была отключена, и не просто, а точно в пять часов вечера по ньюйоркскому времени.
Администрация штата немножко хитрила, говоря о том, что количество энергии, получаемой Нью-Йорком с орбиты, составляет лишь десять процентов от всего объема электричества, потребляемого штатом. Реальная цифра колебалась где-то между сорока — пятьюдесятью процентами. Поэтому, когда гелиостанцию отключили, все в Нью-Йорке пришло в упадок.
Момент был выбран «самый неподходящий» — последствия просчитывались легко. Те люди, что закончили работу чуть раньше, давили друг друга во мраке подземки. Другие застряли во внезапно остановившихся лифтах и в коридорах офисов, где электросети оказались внезапно обесточены. Кто-то отправился с верхних этажей небоскребов в нескончаемый путь на землю по черным пожарным лестницам. Несколько десятков человек скончались от разрыва сердца.
Конечно, была и внутренняя энергосеть, подключенная к электролиниям Восточного побережья. Здесь перебоев с энергией не было. НьюЙорк попытался было «потянуть одеяло на себя», но это уж, как говорится, ни в какие ворота не лезло. Во многих городах тотчас прекратилось освещение улиц и витрин. Некоторые населенные пункты погрузились в кромешную тьму. Был нанесен урон как большим, так и малым предприятиям от Бостона до Норфолка.
Сложись ситуация по-иному, предприятия побережья стали бы останавливаться лишь на следующее утро, и можно было попытаться как-то выправить положение. Но сейчас об иных обстоятельствах оставалось только мечтать. Не спасали и крайние меры.
Наконец в одном из правительственных зданий Вашингтона человек, настоявший, кстати, на том, чтобы О'Хара была похищена из Нового Орлеана, счел, что уже — пора, что хаос уже воцарился. Человек имел доступ к особо охраняемому секретному объекту-аппарату, чем и воспользовался — сделал три конфиденциальных звонка, после чего поднялся по лестнице этажом выше и без лишних слов в упор застрелил своего шефа, директора Федерального бюро расследований.
В полночь человек уже отдыхал, сидя в бункере где-то под холмами Западной Вирджинии.
Часы пробили двенадцать, и неизвестными лицами были произведены террористические акты по всей территории страны, несколько тысяч диверсий. Они отличались силой взрыва и степенью жестокости в отношении населения: от диверсии на кабеле в Де-Муане до ядерных взрывов в Вашингтоне и Чикаго.
Третья Революция началась ровно в полночь и через минуту закончилась победой революционеров. Хотя никто никому не мешал сопротивляться и дальше — правда, какой в том смысл? По замыслу вождей и идеологов «Третьей Революции», день победы должен был наступить 13 апреля, в Светлую Пятницу. Но вся эта катавасия с энергосбоями нарушила планы мудрейших.
Выдвинутый победителями лозунг «Вся власть — народу» не был оригинальным. Но он обрел второй, совершенно новый смысловой иронический оттенок: когда у тебя дома нет света и бесполезно втыкать штепсельную вилку в розетку — какая уж тут власть народа? Конец света.
Итак, Ново-Йорк повысил плату за пересылку энергии, но его требования повисли в воздухе. Свою первую же оплату по счетам с момента введения новых тарифов штат Нью-Йорк провел исходя из старых расценок, что выглядело вызывающе. Параллельно администрация штата направила руководству Ново-Йорка на орбиту и его представителям в Кейп документ, в котором обосновывалось право Нью-Йорка на подобные действия. Координаторы Маркус и Берриган отдали документ на экспертизу одному своему соотечественнику, специалисту по американскому торговому праву. Получили ответ и заявили, что оборудование гелиостанции нуждается в профилактическом ремонте. Станция была отключена, и не просто, а точно в пять часов вечера по ньюйоркскому времени.
Администрация штата немножко хитрила, говоря о том, что количество энергии, получаемой Нью-Йорком с орбиты, составляет лишь десять процентов от всего объема электричества, потребляемого штатом. Реальная цифра колебалась где-то между сорока — пятьюдесятью процентами. Поэтому, когда гелиостанцию отключили, все в Нью-Йорке пришло в упадок.
Момент был выбран «самый неподходящий» — последствия просчитывались легко. Те люди, что закончили работу чуть раньше, давили друг друга во мраке подземки. Другие застряли во внезапно остановившихся лифтах и в коридорах офисов, где электросети оказались внезапно обесточены. Кто-то отправился с верхних этажей небоскребов в нескончаемый путь на землю по черным пожарным лестницам. Несколько десятков человек скончались от разрыва сердца.
Конечно, была и внутренняя энергосеть, подключенная к электролиниям Восточного побережья. Здесь перебоев с энергией не было. НьюЙорк попытался было «потянуть одеяло на себя», но это уж, как говорится, ни в какие ворота не лезло. Во многих городах тотчас прекратилось освещение улиц и витрин. Некоторые населенные пункты погрузились в кромешную тьму. Был нанесен урон как большим, так и малым предприятиям от Бостона до Норфолка.
Сложись ситуация по-иному, предприятия побережья стали бы останавливаться лишь на следующее утро, и можно было попытаться как-то выправить положение. Но сейчас об иных обстоятельствах оставалось только мечтать. Не спасали и крайние меры.
Наконец в одном из правительственных зданий Вашингтона человек, настоявший, кстати, на том, чтобы О'Хара была похищена из Нового Орлеана, счел, что уже — пора, что хаос уже воцарился. Человек имел доступ к особо охраняемому секретному объекту-аппарату, чем и воспользовался — сделал три конфиденциальных звонка, после чего поднялся по лестнице этажом выше и без лишних слов в упор застрелил своего шефа, директора Федерального бюро расследований.
В полночь человек уже отдыхал, сидя в бункере где-то под холмами Западной Вирджинии.
Часы пробили двенадцать, и неизвестными лицами были произведены террористические акты по всей территории страны, несколько тысяч диверсий. Они отличались силой взрыва и степенью жестокости в отношении населения: от диверсии на кабеле в Де-Муане до ядерных взрывов в Вашингтоне и Чикаго.
Третья Революция началась ровно в полночь и через минуту закончилась победой революционеров. Хотя никто никому не мешал сопротивляться и дальше — правда, какой в том смысл? По замыслу вождей и идеологов «Третьей Революции», день победы должен был наступить 13 апреля, в Светлую Пятницу. Но вся эта катавасия с энергосбоями нарушила планы мудрейших.
Выдвинутый победителями лозунг «Вся власть — народу» не был оригинальным. Но он обрел второй, совершенно новый смысловой иронический оттенок: когда у тебя дома нет света и бесполезно втыкать штепсельную вилку в розетку — какая уж тут власть народа? Конец света.
Глава 43. НАЧАЛО КОНЦА
— Что за черт, — пробормотал Джефф с досадой.
На приборной доске зажглась красная лампочка. Несколько раз мигнула и перестала мигать.
Теперь она горела ровным светом:
«Внимание! Энергия на исходе!»
Джефф перевел флаттер на бреющий полет, и мы пошли над верхушками деревьев, высматривая место для посадки. Нашли бейсбольное поле с изумрудно-яркой травой.
— Не Денвер, не та волна, — сказал Джефф. — Федеральные дела.
Мы включили телевизор. Ни одна станция не работала, что ни канал — белый экран, разряды. Вдруг попали на франкоязычных канадцев. Картина была достаточно четкой. Текст шел с синхронным переводом на английский:
«…Так вот, оценивая ситуацию, сложившуюся в соседнем государстве, скажем: напрашиваются исторические аналогии. Уже взорваны, по крайней мере, две атомные бомбы, в Вашингтоне и в Чикаго. Террористические акты направлены в основном на уничтожение энергоблоков, электросетей, коммуникационных систем. Группа лиц, взявшая на себя ответственность за происходящее, объявила себя представителем организации „Третья Революция“ — „Коррекция“. Лидеры организации заявили, что в её рядах — более миллиона вооруженных членов. Формирования приведены в состояние боевой готовности. Вождь партии, захватившей власть, провозгласил себя временным президентом. Это — Ричард Коклин».
— Боже, — ахнул Джефф.
«…Который является также исполняющим обязанности директора Федерального бюро расследований.
В ближайшее время будет передано обращение президента к народу.
Пока не известно, кто из лиц прежней администрации остался в живых. Здание администрации в Вашингтоне разрушено. Министр обороны США объявил военное положение, призвав всех военнообязанных немедленно прибыть в расположение своих частей. То же касается резервистов национальной гвардии…»
На приборной доске зажглась красная лампочка. Несколько раз мигнула и перестала мигать.
Теперь она горела ровным светом:
«Внимание! Энергия на исходе!»
Джефф перевел флаттер на бреющий полет, и мы пошли над верхушками деревьев, высматривая место для посадки. Нашли бейсбольное поле с изумрудно-яркой травой.
— Не Денвер, не та волна, — сказал Джефф. — Федеральные дела.
Мы включили телевизор. Ни одна станция не работала, что ни канал — белый экран, разряды. Вдруг попали на франкоязычных канадцев. Картина была достаточно четкой. Текст шел с синхронным переводом на английский:
«…Так вот, оценивая ситуацию, сложившуюся в соседнем государстве, скажем: напрашиваются исторические аналогии. Уже взорваны, по крайней мере, две атомные бомбы, в Вашингтоне и в Чикаго. Террористические акты направлены в основном на уничтожение энергоблоков, электросетей, коммуникационных систем. Группа лиц, взявшая на себя ответственность за происходящее, объявила себя представителем организации „Третья Революция“ — „Коррекция“. Лидеры организации заявили, что в её рядах — более миллиона вооруженных членов. Формирования приведены в состояние боевой готовности. Вождь партии, захватившей власть, провозгласил себя временным президентом. Это — Ричард Коклин».
— Боже, — ахнул Джефф.
«…Который является также исполняющим обязанности директора Федерального бюро расследований.
В ближайшее время будет передано обращение президента к народу.
Пока не известно, кто из лиц прежней администрации остался в живых. Здание администрации в Вашингтоне разрушено. Министр обороны США объявил военное положение, призвав всех военнообязанных немедленно прибыть в расположение своих частей. То же касается резервистов национальной гвардии…»