Глава 14

   Ларк вскинула руку:
   — Хорошо, я сделаю, как ты хочешь. Но может быть, ты не станешь унижать меня, наблюдая за тем, как я раздеваюсь?
   — Нечего разыгрывать из себя недотрогу. Можно подумать, что тебе внове раздеваться перед мужчиной. Уверен, перед своими любовниками ты проделывала это десятки раз.
   — У меня не было любовников. — Ларк сорвала с себя плащ Стоука и швырнула его на пол. — Сколько раз мне говорить тебе об этом!
   — Об этом не стоит говорить вообще. — Стоук нарочно не отводил от нее взгляда. — Прибереги свои россказни для кого-нибудь другого. Кроме того, я уже видел тебя обнаженной. Даже если ты ляжешь на кровать и раздвинешь ноги, не беспокойся: между ними я пристраиваться не стану.
   — Этого я тебе никогда не предложу. — Подхватив влажный подол своей сорочки, Ларк поднялась и стащила ее с себя.
   Балтазар потянулся к сорочке мордой и тщательно обнюхал ее.
   На щеках у Ларк заиграл яркий румянец. Она скрестила на груди руки и устремила на своего похитителя полный негодования взор, который, казалось, говорил: «Ты за это еще поплатишься!»
   Терпение Стоука истощилось. Он протянул руки, чтобы схватить девушку, но совершил при этом ошибку — взглянул на ее обнаженное тело. Взглянул — и замер. Он увидел золотые, потемневшие от дождя волосы, которые мокрыми прядями змеились по ее телу и достигали бедер, почти смыкаясь с золотистым треугольником внизу живота.
   — Ну что? Ты собираешься как-то использовать свои конечности? — кивком Ларк указала Стоуку на его руки, которые застыли в нескольких дюймах от ее плеч.
   — Конечно. Но то, что я сделаю, вряд ли порадует тебя.
   Стоук заставил себя опустить руки и отвести взгляд. Он должен преодолеть влечение к этой женщине. Любой ценой.
   Стоук расстегнул пояс, на котором висел длинный меч. Краем глаза он заметил, что Ларк при этом даже не шевельнулась.
   — Сейчас же лезь в постель! — приказал он.
   Он думал, что Ларк возразит, однако она, шлепая босыми ногами по каменному полу, направилась к кровати.
   Стоук не мог оторвать от нее глаз. То, как девушка покачивала при ходьбе небольшими округлыми бедрами, сводило его с ума. Наконец Ларк отогнула край коричневого грубошерстного одеяла и скользнула в постель.
   — Сегодня я сплю на правой стороне. — Стоук стянул с себя намокшую тунику. — Так что подвинься.
   — Ты что же, спишь то слева, то справа? — удивилась девушка.
   — Я же не знаю, когда заявится очередной убийца. Жизнь научила меня не обзаводиться привычками такого рода.
   — Понятно. — Ларк уступила правую сторону Стоуку.
   Он сел на стул и стащил сапоги, кожей чувствуя устремленный на него взгляд.
   — Где ты получил эти раны? — с сочувствием спросила девушка, разглядывая старые шрамы у него на ногах.
   — Когда мне было десять, в замке Кенилворт случился пожар. В огне погибли моя мать, отец, брат, а также наши слуги. Мне повезло: я избежал смерти, но, как видишь, огонь все-таки пометил меня.
   Стоук опустил глаза и посмотрел на шрамы, покрывавшие его ноги от щиколоток до колен.
   — Прости, я не знала…
   — Да чего уж там. Давно это было… — Он поднялся и вытащил «Глаз дракона» из ножен. В свете очага полированная сталь меча сверкала, как ртуть. Стоук взглянул на девушку. Она смотрела на него широко открытыми глазами.
   — Скажи, ты… собираешься пустить это в ход?
   К удивлению Стоука, Ларк смотрела вовсе не на меч, а на его напряженный мужской орган. Стоук хмыкнул:
   — Полагаю, ты имеешь в виду «Глаз дракона»?
   Девушка вспыхнула и перевела взгляд на блестящий клинок.
   — Разумеется, меч, что ж еще?
   — Не бойся, тебя я рубить не стану. — Стоук наслаждался смущением Ларк. — Просто с тех пор, как мне довелось побывать в Святой Земле, я всегда сплю с «Глазом дракона». И как выяснилось, поступаю мудро. Если бы не это, меня бы уже сто раз убили — прямо в постели. — Тут он со значением взглянул на Ларк.
   — Не, понимаю, почему ты на меня так смотришь? — Ларк недоуменно пожала плечами и, помолчав, добавила: — Впрочем, что это я? Все равно ты мне ни чуточки не веришь. — Она откатилась еще дальше влево и накрылась одеялом с головой.
   Стоук отогнул одеяло с правой стороны и забрался в постель. При этом ему снова удалось увидеть белые округлые ягодицы Ларк, и он едва не взвыл от желания. Чтобы положить между ними меч, Стоук сделал над собой невероятное усилие. Холодная сталь должна была напоминать ему о клятве, которую он дал себе, и о дьявольски непостоянном и непредсказуемом характере этой женщины.
   — Дай мне свои волосы, — сказал Стоук.
   — Я бы с радостью, но дело в том, что мать-природа крепко-накрепко соединила их с моей головой. — Девушка удивленно взглянула на Стоука через плечо.
   — Давай сюда волосы и не спорь со мной. Иначе мне придется дергать за них, а уж это тебе не понравится, ручаюсь.
   Нахмурившись, Ларк приподнялась на локте и собрала волосы на затылке в хвост.
   — Вот, — сказала она. — Непонятно только, что ты будешь с ними делать.
   — Это так… на всякий случай. — Стоук намотал ее волосы на руку. — Не хочу, чтобы ты сбежала, когда я буду спать.
   — Мне неудобно. Я и голову-то повернуть не могу.
   — Думаешь, я буду заботиться о твоих удобствах, миледи?
   Некоторое время он возился на постели, стараясь улечься так, чтобы острые соломинки не кололи.
   — Не дергай меня за волосы, прошу тебя. — Ларк повернулась и с возмущением посмотрела на него.
   — Подвинься ближе.
   — То, что я нахожусь с тобой в одной комнате, уже непозволительная близость, — бросила Ларк, стараясь не касаться его. И все же ее нога коснулась ноги Стоука.
   — Ты что, не можешь лежать спокойно?
   Его так и подмывало притянуть Ларк к себе и сжать в объятиях.
   — Это все твой меч. У него рукоять колется.
   — Меч останется там, где лежит. Повторяю, потакать твоим прихотям я не намерен.
   — Господь свидетель, я и не ожидала от тебя иного! — Ларк легла на спину и стала смотреть в потолок, всем своим видом выказывая презрение к своему мучителю. Потом, однако, молчание сделалось для нее нестерпимым, и она спросила: — Скажи хотя бы, что вделано в рукоять твоего меча? Большинство рыцарей, я знаю, хранят там святые реликвии. В первый раз вижу, чтобы кинжал украшали камнем. Это не рубин? Я было подумала, что так оно и есть, но тогда это самый большой рубин, какой мне только случалось видеть. Должно быть, он стоит целое состояние.
   — Как ты любишь все переводить в звонкую монету. Мошенник меняла — вот ты кто.
   — Возможно, я испорченная и все такое, но не скупа — это точно. Да и в мошенничестве меня до сих пор никто не обвинял.
   — И очень жаль. Это было бы лучшим из твоих качеств. — Стараясь не заглядывать в золотистые глубины ее глаз, Стоук устремил взгляд в потолок и добавил: — Впрочем, на этот вопрос я отвечу, кем бы ты ни была. Это не рубин, не обольщайся. И цена этому камню — марка, не больше. Я купил его у мелкого торговца в Акре. Он сказал, что это окаменевший глаз дракона. Уверял также, что эта штука принесет мне удачу.
   — Ну и как? Принесла? — Ларк зевнула. Она была измучена, и ее клонило в сон.
   Стоуку надоело созерцать стены, потолок и матерчатый верх балдахина над кроватью, поэтому он снова взглянул на девушку — как раз в тот момент, когда она смежила веки, скрыв глаза за частоколом ресниц.
   Продолжая исследовать ее лицо, он сказал:
   — Приносила, да. До тех пор, пока я не встретил тебя.
   Боль в спине напомнила Стоуку о ране, и он криво усмехнулся.
   — Это говорит о том, что и талисманы не всесильны. Скажи, где и когда этот красный камень принес тебе удачу. Я хочу понять, есть ли талисманы, помогающие обрести счастье в любви.
   — Никто и ничто не поможет тебе обрести счастье в любви.
   — Не может быть, чтобы ты не был счастлив со своей первой женой. Насколько я могу судить, ты любил ее…
   — Было дело… Когда-то. Очень давно.
   — А почему ты разлюбил ее?
   — Она меня предала.
   — Как это?
   — Она… — Тут Стоук неожиданно осознал, что собирается открыть Ларк еще одну тщательно хранимую им тайну, и стиснул зубы. Им овладело странное чувство. Он понял, что не прочь облегчить душу, но почему он исповедуется именно этой женщине?
   — Не представляю, что это значит, когда тебя предает тот, кого ты любишь, — пробормотала Ларк сонным голосом. — Я вот, к примеру, знаю, что отец и Эвенел никогда не предадут меня. Если бы такое случилось, я бы, наверное, умерла.
   Стоуку прежде никогда не приходило в голову, что эта женщина способна на сильные чувства. Он вдруг ощутил острый укол ревности, что уж совершенно не поддавалось объяснению. Как бы то ни было, Стоук спросил:
   — Скажи, а ты очень любишь лорда Эвенела?
   — Ага. Я всегда любила его.
   И снова им овладела ревность. Стоук постарался избавиться от очередного наваждения, успокоился и прислушался к ее глубокому, ровному дыханию. Потом не выдержал и опять посмотрел на Ларк. Она спала, подложив под щеку ладошки. Длинные стрельчатые ресницы окаймляли чуть удлиненные веки. Ее нежное лицо имело овальную форму, а алые, как рубины, губы приоткрылись во сне, будто призывая к поцелую. Рядом со Стоуком лежала прелестная молодая женщина — Ева, Далила, Таис и Афродита в одном лице. Боль в паху Стоука становилась нестерпимой. Но рыцарь держался насмерть.
   То, что обрушилось на Стоука, походило на болезнь или наваждение, другими словами, на несчастье. И Стоук подозревал, что все его несчастья начались в тот момент, когда он повстречался с этой мегерой, имевшей, впрочем, соблазнительное обличье античной богини.

   Через час Ларк проснулась. Огонь в очаге погас, оставив после себя россыпь тлевших углей. С минуту полежав, она медленно повернулась, решив выяснить, что поделывает ее похититель. Стоук лежал на боку лицом к ней. Веки его были плотно закрыты, он дышал ровно и размеренно. Лоб Стоука пересекала морщина — казалось, даже во сне он о чем-то напряженно думал.
   Ларк переключила внимание на его руку, которая держала в плену ее волосы. Стоук спрятал ее под подушку, и Ларк дюйм за дюймом приподнимала край подушки, настороженно поглядывая на своего похитителя. Тот не шевелился.
   Тогда Ларк стала разжимать пальцы Стоука, медленно, методично и осторожно.
   Выручив волосы из плена, она взглянула на мощную длань Стоука и поняла, что ему не составило бы труда одним движением раздавить ей горло. При этой мысли она поежилась, однако перекатилась к краю постели и тихо спустила ноги на пол.
   «Крэк» — заскрипели веревки под тюфяком.
   Не успела она оглянуться и выяснить, не проснулся ли Стоук, как его сильная рука сжала ей предплечье.
   — Далеко ли собралась?
   Ларк содрогнулась.
   В следующее мгновение Стоук с силой дернул ее за руку, и она упала ему на грудь.
   — Я сплю очень чутко, — прошептал он, и его горячее дыхание долетело до ее губ и опалило их, словно ветер Сахары.
   — Буду иметь это в виду, — выдохнула она в ответ, с каждым мгновением все больше проникаясь мыслью, что лишь этот человек в состоянии погасить бушевавшее в ней пламя.
   — Мне нужно держаться подальше от тебя, — пробормотал Стоук и вдруг замер, впившись руками ей в плечи.
   Его охватила дрожь — казалось, он вел сражение не на жизнь, а на смерть с каким-то серьезным недугом.
   Ларк подумала было, что он хочет оттолкнуть ее от себя, но Стоук лишь посмотрел на нее в упор.
   — Бог мой! — хрипло воскликнул он. — Что ты со мной сотворила!
   — То же, что и ты со мной. — Губы Ларк были теперь совсем близко от его рта.
   — Не пытайся равняться со мной, тигрица! У нас нет ничего общего…
   Сражение, которое вел с собой Стоук, неожиданно завершилось. Он снова сжал девушку в объятиях и прижал к себе. А потом его губы встретились с ее губами.
   Глаза Ларк затуманились. Девушку с головой накрыла новая волна лихорадочного жара.
   Казалось, кто-то распахнул у нее внутри ворота, в которые хлынула расплавленная лава.
   Ларк окончательно сдала позиции и отдалась на волю этого не испытанного ею прежде ощущения. Стоук стал теперь для нее всем. Девушка наконец поняла, что имел в виду ее отец, говоря о всеобъемлющей и всепоглощающей страсти. С Эвенелом у Ларк никогда ничего подобного не было. В том, что происходило с ней сейчас, крылось нечто величественное, невероятное и грандиозное.
   Поцелуй становился все более жарким, жестоким. Ларк с неистовой силой прижимала губы к жадным устам Стоука. Пальцы Стоука погрузились в волосы Ларк.
   Вдруг он отпрянул от нее:
   — А не держишь ли ты, часом, за спиной ножичек? Может, стоит тебя обыскать?
   — На этот раз у меня нет при себе оружия. — Ларк провела ладонью по щетине у него на лице. Стоук снова притянул ее к себе и поцеловал. Он погладил ее по шее, а потом по спине. От его прикосновений кожа Ларк покрылась мурашками.
   Стоук обхватил ее ягодицы и прижал живот девушки к своему напряженному мужскому органу.
   Ларк застонала. Чтобы лучше чувствовать его, она раздвинула ноги. Волосы, рассыпавшиеся у нее по плечам, покрыли грудь Стоука. Стоук подхватил ее под мышки, приподнял и усадил на себя верхом.
   Припав к груди Ларк, он губами втянул ее сосок. Она изогнулась как лук и запустила пальцы в длинные черные волосы Стоука.
   Стоук проник рукой ей в промежность и коснулся заветной точки, отчего по всему телу Ларк волной распространился жар. Она запрокинула голову и вскрикнула.
   — Назови меня по имени, Ларк, — попросил Стоук, опалив ее горячим дыханием. — Я хочу быть уверен, что ты понимаешь, с кем находишься в постели.
   — Тебя зовут Черный Дракон, — простонала она.
   — Нет, меня зовут Стоук! Ну-ка скажи: Стоук…
   — Стоук… — выдохнула Ларк.
   Она не могла говорить, поскольку все ее внимание сосредоточилось на сладкой пытке, которой подвергал ее Стоук.
   — Скажи, Ларк, хочешь ли ты меня?
   Его пальцы, продолжая ласкать девушку, скользнули внутрь ее тела.
   — Да, да, хочу… Пожалуйста… — простонала она.
   Ее бедра стали двигаться, повинуясь ритму руки Стоука. Потом перед глазами у Ларк вспыхнул огненный шар, и она открыла рот, чтобы разразиться громким, пронзительным криком. Стоук накрыл ее рот поцелуем и прошептал:
   — Скажи, как меня зовут?
   — Стоук.
   Он сжал руками ее бедра, приподнял и ввел в нее свой пылающий жезл. Ларк пронзила острая боль. Она закусила губу. Как только боль немного утихла, девушка замолотила кулаками в грудь Стоука.
   — Ты сделал мне больно! И не случайно, а намеренно! Сейчас же отпусти меня, грубый, жестокий чурбан!
   Стоук перехватил ее руки и с изумлением уставился на нее.
   — Черт возьми, так ты девственница?
   Лицо его выразило такое же изумление, как в тот момент, когда она ударила его кинжалом в спину. Впрочем, имелось одно существенное отличие. Тогда в глазах Стоука полыхала еще и ярость, теперь же в его взгляде ясно читалось сожаление.
   — Смотри-ка, как ты удивился!
   — Трудно поверить, что ты девица, глядя на твое поведение.
   — А как, спрашивается, должна вести себя девица? Ты что — тонкий знаток в этой области? — с негодованием осведомилась Ларк.
   — Во всяком случае, девица не должна бегать по полям и лесам в драном платье, вмешиваться в разговоры старших и смотреть на мужчину в упор. И уж тем более не должна завлекать мужчину в свои сети, а потом втыкать ему в спину кинжал.
   — Похоже, я не подхожу тебе. Ни в чем. Зато с моей матерью ты бы наверняка поладил. Ей я тоже угодить не могу. Иногда я думаю, что и впрямь сильно отличаюсь от других женщин. Но это, по большому счету, неверно. Суть в том, что окружающие просто ошибочно толкуют мои поступки.
   — Каюсь, считая тебя доступной, я и вправду заблуждался.
   — Ты не только совершил ошибку, ты не поверил мне. — Ларк не хотела давать воли чувствам, но в ее словах звучала обида. — А ведь я говорила тебе, что у меня не было любовников. Теперь мы квиты. Я вонзила в тебя кинжал, ты в меня — свою мужскую снасть. Кстати, весьма массивную. А теперь изволь отпустить меня.
   — Но дело-то не закончено. Я давно хотел овладеть тобой и теперь уже не в силах остановиться. Знай я, что ты девственница, я бы так не спешил и не сделал бы тебе больно.
   Ларк открыла было рот, чтобы возразить Стоуку, но он снова начал ее целовать. Все еще оставаясь у Ларк внутри, Стоук чувствовал, как пульсирует от боли ее влажная плоть, охватывавшая по всей длине его напряженный жезл. Поцелуй сделал свое дело, девушку снова затопила страсть, и она забыла о боли. И тогда Стоук снова возобновил движения. На этот раз, правда, он двигался медленно и осторожно.
   Прошло совсем немного времени, и Ларк вдруг поняла, что прикосновения Стоука доставляют ей удовольствие.
   Лежавший у двери Балтазар вдруг вскочил, вскинул вверх голову и взвыл.
   — Похоже, мне так и не удастся завершить начатое, — едва слышно пробормотал Стоук и замер. Полыхавший в его глазах огонь желания сменился настороженным блеском. Пристально посмотрев на Ларк, он прошептал: — Сделай так, чтобы Балтазар замолчал, — только не поднимай шума!
   — Замолчи, Балтазар. Подойди ко мне.
   Волк подошел к кровати.
   — Балтазар, мама идет! — прошептала Ларк.
   Этот сигнал ее любимец хорошо знал. Как это уже не раз бывало, услышав ненавистное слово «мама», Балтазар заполз под кровать и затаился.
   — Помни, что бы ни случилось — ни звука.
   Стоук высвободился из объятий Ларк и стиснул рукоять меча.
   Девушке, лишившейся благодатного тепла, стало холодно. Кроме того, она ощущала странную сосущую пустоту внутри.
   Внезапно дверь в их покой с тихим скрипом отворилась.
   В комнату вошел какой-то человек. Исходивший от очага слабый свет позволял заметить, что он невысок ростом и полноват. Отблески затухавшего пламени отражались в его выбритой на макушке голове, и Ларк сразу вспомнила пузатого монаха, который вымогал у Стоука деньги. В следующее мгновение она с ужасом увидела, как в руке незваного гостя блеснул кинжал. Стиснув зубы, чтобы не закричать, она смотрела, как монах крался к их кровати. Приблизившись к ложу, он посмотрел на спящих, чтобы не ошибиться в выборе жертвы. Убедившись, что справа лежит Стоук, монах поднял кинжал и нацелил его ему в грудь.
   Стоук сделал молниеносный выпад.
   Меч «Глаз дракона» проткнул одеяло, под которым Стоук прятал свое оружие, и вонзился монаху в грудь.
   Монах вскрикнул и рухнул на пол.
   Стоук вытащил меч из тела убийцы и прошептал Ларк:
   — Одевайся. Нам нужно уносить ноги.
   Послышалось громкое шарканье. По коридору кто-то шел, освещая себе путь факелом. Свет проникал в комнату сквозь открытую убийцей дверь. В следующее мгновение в дверном проеме показался силуэт высокого худого монаха, впустившего путников в аббатство. Войдя в комнату, монах устремил пронзительный взор на Стоука, все еще державшего в руке меч.
   Потом его взгляд переместился на лежавшего на полу человека.
   — Да ниспошлет Господь тебе прощение, милорд. Ты убил брата Мартина! — в ужасе воскликнул монах-привратник.
   — Я убил его потому, что он хотел прирезать меня, сонного, прямо в постели. — Стоук бросил взгляд на труп. — У него в руках кинжал. Сам посмотри.
   Монах склонился над мертвецом, осветив его факелом.
   — Точно, кинжал. И как только я не заметил? — Тощий монах сокрушенно покачал головой и прищелкнул языком. — Аббату все это не понравится, ох не понравится. — Взглянув на Стоука, он добавил: — Видишь ли, этот человек совсем недавно вступил в наш орден.
   — Знаешь ли ты, как он объявился в аббатстве и кто его сюда прислал? — спросил Стоук.
   — Нет. Знаю только, что он приехал сюда за несколько минут до вашего появления.
   — Вот как? В таком случае я хотел бы переговорить с аббатом. — Стоук поднялся.
   — К чему так спешить, милорд? Впереди еще много времени…
   На тонких губах монаха появилась кривая ухмылка. Выхватив из рукава рясы кинжал, привратник метнул его в Стоука.

Глава 15

   Стоук заметил зловещий блеск металла. Молниеносным движением, сравнимым, пожалуй, только с броском кобры, он схватил с постели подушку и выставил ее перед собой. Клинок застрял в перьях. Тощий монах выбежал из покоя. Стоук, сжав в руке меч, бросился за привратником.
   Ларк проводила Стоука взглядом, поражаясь тому, как быстро и легко двигается этот великан. Когда звук босых ног Стоука затих, она выбралась из постели, завернулась в одеяло и, переступив через лежавший на полу труп, подошла к двери и выглянула в коридор. Там было темно и пусто. Стояла такая тишина, что казалось, в аббатстве, кроме нее, не было ни единой живой души. В дальнем конце коридора горела свеча, и Ларк двинулась на свет, настороженно поглядывая по сторонам. Вдруг ей на плечо опустилась рука. Ларк вздрогнула и, сжав кулаки, обернулась.
   — Собралась куда-то? — мрачно осведомился Стоук.
   Ларк опустила руки.
   — Я просто вышла узнать, куда ты подевался и не нужна ли тебе помощь.
   — Готов поклясться, ты хотела сбежать.
   — Признаться, эта мысль приходила мне в голову. Оказывается, рядом с тобой опасно находиться.
   — Не так уж. Бывали случаи похуже. Однажды на меня напали сразу пятеро. — Стоук со значением на нее посмотрел:
   Ларк, наверное, помнила, как на него навалились шотландцы.
   Схватив девушку за руку, Стоук потянул ее за собой в комнату.
   — Ты догнал тощего монаха?
   — Этот ублюдок как в воздухе растаял. Аббатство-то большое.
   Стоук переступил через труп и подошел к кровати. Ларк украдкой наблюдала за ним. На спине Стоука между лопатками распластался огромный расписной дракон. Его черные с зеленым перепончатые крылья лежали на плечах, а длинный шипастый хвост змеился по позвоночнику и у талии сворачивал к ребрам на правом боку. Крылья и хвост дракона шевелились, а его красные глаза мигали всякий раз, когда Стоук делал шаг или поднимал руку.
   — Может, хватит меня разглядывать? Или хочешь, чтобы мы снова легли в постель и завершили начатое? — Стоук говорил, стоя спиной к Ларк.
   «У него что — глаза на затылке, что ли?» — подумала она. Между тем Стоук отыскивал среди груды сваленной на стул одежды свои узкие штаны. Она вновь заметила шрамы от ожогов у него на ногах.
   — Будешь меня рассматривать, я не выдержу и затащу-таки тебя в кровать.
   В этот момент Ларк разглядывала дракона у него на спине. Когда Стоук натягивал штаны, дракон, как живой, заплескал крыльями, и ей показалось, что еще немного — и он улетит.
   — Если бы ты не хотел, чтобы на тебя смотрели, не стал бы делать у себя на спине такую татуировку.
   Стоук натянул на себя тунику, и дракон, скрываясь под ней, одарил Ларк прощальным взмахом крыла.
   Стоук засунул меч в ножны. Потом подхватил пузатого монаха за ноги и потащил к двери.
   Ларк не сводила глаз с блестящего клинка, который мертвый монах сжимал в окоченевших пальцах. Стоук проследил за ее взглядом, наклонился и, разогнув мертвые пальцы монаха, вынул из них кинжал.
   — А эту штуковину я оставлю при себе. — Засунув кинжал себе за пояс, он добавил: — О побеге на время придется забыть. Я запру дверь.
   Стоук вытащил труп в коридор и захлопнул за собой дверь. В следующую минуту о дверную створку ударило что-то тяжелое.
   «Проверяет, должно быть, хорошо ли он запер дверь», — подумала девушка и, подойдя к кровати, сказала:
   — Вылезай, Балтазар, теперь можно. Мама уже ушла.
   Волк вылез из-под кровати, увидел лужу крови на полу, подошел, понюхал и фыркнул.
   — Иди сюда. — Ларк похлопала себя по груди, и волк, подскочив, положил лапы ей на плечи и лизнул в лицо. — Не забыл еще меня? — Девушка провела рукой по его густому загривку. — Это хорошо. Ты должен помнить, что твоя хозяйка — я, а не Черный Дракон. Впрочем, я не права. На самом деле он относится к тебе терпимо. — Помолчав, Ларк не слишком весело добавила: — Видно, нам с тобой придется отправляться к нему в плен. А то Стоук так раскричится… еще хуже, чем мама.
   При слове «мама» Балтазар соскочил на пол и нырнул под кровать. При иных обстоятельствах Ларк бы, наверное, рассмеялась. Но теперь ей было не до смеха — два покушения, свидетелем которых она была, не слишком располагали к веселью.
   Ларк уже не хотелось жить в мире, где не было бы Стоука, более того, бежать от него ей тоже не хотелось. С тех пор как она познакомилась с ним, это было уже третье покушение на его особу. Не составляло труда предположить, что убийцы будут охотиться за ним и впредь. Пока кто-нибудь из них не достигнет своей цели и не убьет его. Другими словами, Стоука следовало защищать, а заодно попытаться выяснить, кто стоит за всеми этими покушениями. Может, если она поможет Стоуку разгадать этот ребус, он перестанет подозрительно поглядывать на нее?

   Выйдя из комнаты, Стоук придвинул к двери статую святого. Схватив факел, он пошел по коридору, настороженно всматриваясь в темные ниши и пробитые в стенах арки переходов.
   Свернув за угол, Стоук остановился у двери. Его внимание привлекли доносившиеся из комнаты странные приглушенные звуки.
   Он заметил, что дверь заперта не изнутри, а снаружи. Вынув из ножен меч, он осторожно отодвинул задвижку, толкнул ногой дверь и вошел в келью, выставив клинок перед собой.
   То, что он увидел в келье, несказанно удивило его. На полу лежало около дюжины связанных по рукам и ногам монахов. Они испуганно таращились на него, и у каждого торчал во рту кляп. Заметив человека с длинной седой бородой, Стоук решил, что это, возможно, и есть аббат, и направился к нему.