Холл Констанс. Милая мятежница

   — О дорогой граф, боюсь, ты все еще гневаешься на нас.
   — Как только он увидит леди Элен, так сразу же сменит гнев на милость, — усмехнулся Роуленд.
   Подумав, что шутки Роуленда заходят слишком далеко, Стоук сурово посмотрел на приятеля, да так и застыл с открытым ртом. То, что он увидел, заставило его позабыть обо всем на свете.
   На стене, за спиной у Роуленда, в беспорядке висели боевые топоры, палицы, булавы и мечи всевозможных форм и размеров. На полу валялись предметы женского туалета, а рядом с ними — к большому удивлению Стоука — детали воинского снаряжения и боевые доспехи. У противоположной стены располагался стол, на котором рядом с толстенными фолиантами стояли склянки и бутыли с разноцветными жидкостями. Подушки и обивка на стоявшем у стола стуле носили отчетливые следы глубоких ранений, нанесенных колющим и режущим холодным оружием.
   — Прошу тебя, милорд, — вскричала леди Элизабет, прижимая к груди руки, — не обращай внимания на этот бедлам! Это комната моей дочери Ларк. Она совсем не похожа на Элен. Элен такая аккуратная, опрятная, а Ларк вечно все разбрасывает. Горе, а не девчонка!
   — Опрятная… — как эхо повторил вслед за хозяйкой замка Стоук, задаваясь вопросом, куда же он все-таки попал — в камеру пыток, оружейную мастерскую или в спальню леди.
   Рыцарь вспомнил, сколь совершенно была устроена комната Сесиль, какие яркие гобелены и затейливые вышивки висели у нее на стенах, до чего хрупки и изящны были стулья в ее спальне… Стоук избегал садиться на них — боялся, что они развалятся под его тяжестью.
   Потом он попытался представить себе неизвестную ему Ларк, живущую в этой комнате. Без сомнения, эта особа обожает беспорядок и, должно быть, имеет ярко выраженную склонность к насилию. Тут память Стоука услужливо воскресила образ полуночной бродяжки — распутной девки, замыслившей убить его. Характер юной разбойницы странным образом соответствовал обстановке в комнате дочери леди Элизабет.
   Голос хозяйки Сент-Вейля вернул его к реальности.
   — При иных обстоятельствах, милорд, я бы не позволила сыновьям принести тебя сюда, но так уж вышло, что покои Ларк ближе к залу, нежели все остальные. — Леди Элизабет тяжело вздохнула. — Я бы сама давно навела здесь порядок, но Ларк никому не позволяет переступать порог своей комнаты. Не понимаю почему…
   Элизабет брезгливо поджала губы и с недовольным видом оглядела увешанные оружием стены.
   — Должно быть, она не любит, когда вмешиваются в ее дела, — пробормотал Стоук, а потом спросил: — Скажи, миледи, а как выглядит леди Ларк?
   — Высокая, худенькая, с длинными белокурыми волосами. Но почему ты спрашиваешь о ней? — Леди Элизабет озадаченно посмотрела на Стоука.
   — Всего лишь любопытствую. Скажи, миледи, а где сейчас твоя дочь?
   — Честно говоря, милорд, не знаю. У Ларк множество разных дел, и она вечно где-то пропадает. Сколько раз я внушала ей, что юным леди нельзя надолго отлучаться из замка, да все без толку. Мой благоверный потакает дочери буквально во всем! Господь знает, где она сейчас бродит.
   Стоук внимательно выслушал слова Элизабет, придав лицу самое доброжелательное выражение.
   Леди Элизабет заискивающе заглянула рыцарю в глаза:
   — Подожди, милорд, кажется, я что-то припоминаю… По-моему, Ларк пошла в деревенский трактир, чтобы привести домой моего муженька. Впрочем, когда мой благоверный с сыновьями вернулись в замок, ее с ними не было. — От внимания женщины не укрылось, как помрачнел Стоук, и она добавила: — Не хмурься, милорд. Элен на подобные безрассудства не способна и бродить ночью по лесу не станет. Она — полная противоположность Ларк.
   — Смею надеяться на это, миледи.
   — О, прошу меня простить. Я тут намолола всякой чепухи и утомила тебя своей болтовней. Я заварю тебе чаю. Думаю, у тебя по моей милости до сих пор голова раскалывается от боли. Чай облегчит боль и поможет тебе уснуть. Завтра тебе станет лучше, и ты, милорд, сможешь встретиться с моей Элен. О, я уверена, что ты согласишься на брак, как только увидишь ее. — Леди Элизабет поднялась и направилась к двери.
   Стоук хотел остановить хозяйку, сказав, что пить чай не станет, но лишь повернулся на девичьем ложе и тут почувствовал, как ему в ребра уперлось что-то твердое.
   Стоук сунул руку под тощий тюфяк и извлек оттуда кинжал-дагу с широким и острым лезвием.
   — Еще одно сокровище из волшебной пещеры леди Ларк. — Роуленд улыбнулся и картинным жестом обвел рукой комнату, предлагая Стоуку полюбоваться на предметы воинского снаряжения, висевшие на стенах.
   — Баронам Мэндвилам не следовало бы разрешать дочери играть с оружием.
   Стоук ткнул пальцем в дубовую дверь, сплошь истыканную каким-то острым оружием. Судя по всему, достопочтенная леди Ларк чрезвычайно любила метать в дверь кинжал, возлежа при этом на постели.
   Стоук размахнулся и швырнул кинжал Ларк в дверь. Клинок наполовину вошел в дерево и задрожал.
   Роуленд пристально смотрел на кинжал.
   — У меня такое ощущение, что у вас с леди Ларк много общего.
   — Верно, черт побери. — Стоук спустил длинные ноги на пол и, поморщившись, сел на краю постели. В следующую минуту он свесил голову на грудь и обхватил ее руками: головокружение, следствие меткого броска леди Элизабет, не проходило.
   — Слушай, а ведь эта пресловутая леди Ларк и наша бродяжка — одно и то же лицо, — заметил Роуленд. — Стало быть, девушка не соврала, что она леди.
   — Ясное дело. Только вот леди из нее получилась какая-то сомнительная. — Стоук поморщился. — А какова, интересно знать, ее сестра?
   — Ей-богу, другой такой красавицы тебе не сыскать. Она нежна, послушна и обходительна. Уверен, ты не разочаруешься, когда увидишь ее.
   — Сесиль тоже была обходительна и послушна… поначалу.
   — Да, но по ее поступкам нельзя судить обо всех женщинах.
   — А по-моему, можно. Признаться, я уже начинаю жалеть, что согласился на эти смотрины.
   — Почему же? Тебе ведь нужна женщина, которая растила бы твоего сына? А поскольку парню уже три года, с выбором жены стоит поторопиться.
   — Ты твердишь мне о женитьбе вот уже целый год, но я все еще не вижу в этом особой надобности.
   — Повторяю, стоит тебе только взглянуть на леди Элен, и ты женишься как миленький. Все, что мы слышали о ней при дворе, — истинная правда. Красотой и манерами леди Элен затмит любую придворную даму. В жизни не встречал такой чаровницы. — Роуленд мечтательно закатил глаза.
   — Достойные качества, что и говорить, но мне нужно от нее другое: она должна знать, как управлять замком, быть хорошей матерью Варику и уметь пробуждать у меня желание.
   Стоук очень надеялся, что все эти качества у леди Элен есть. Любви он от нее не требовал, да и сам любить ее не собирался. После смерти Сесиль ни любить женщин, ни доверять им Стоук не мог.
   — Поверь, она годится не только в няньки и домоправительницы, — многозначительно улыбнулся Роуленд.
   Стоук хмуро покосился на приятеля. Вообще-то он не сомневался, что леди Элен ни красотой, ни любезными манерами не уступит Сесиль. Одно было плохо: жизненный опыт научил Стоука настороженно относиться к безупречным манерам и внешности женщин, поскольку он считал, что ложь и предательство отлично уживаются с красотой.
   — Ухаживая за Элен, — продолжал Роуленд, — помни об одном: тебе на время нужно забыть, что ее сестричка Ларк пыталась тебя убить.
   — С леди Ларк я как-нибудь объяснюсь.
   — И что ты намерен делать? — не выдержал Роуленд очередной паузы.
   — Прежде всего найти ее.
   — Слушай, а как ей удалось улизнуть от тебя?
   — Не спрашивай. — Лицо Стоука потемнело.
   — Кажется, это была не самая удачная для тебя ночь.
   — Удача переменчива, — процедил Стоук. — Рано или поздно леди Ларк вернется домой.
   Глаза Черного Рыцаря затуманились. Он вспомнил исходивший от тела и губ леди Ларк жар, ее длинные ноги, худую мальчишескую фигурку и понял, что ему не терпится снова прижать ее к себе. На сей раз Стоук не отпустил бы ее так легко.
 
   По бесконечному, освещенному огнем факелов коридору Ларк на цыпочках пробиралась в зал. Рядом с ней бесшумно двигался верный Балтазар.
   Ларк вымылась в бочке с дождевой водой, а потом отправилась в людскую и одолжила у служанок платье, платок и башмаки. Высокомерный Черный Рыцарь никак не шел у нее из головы. Рыцарь все еще был здесь, в замке, — она видела, как он последовал за отцом в зал. И ночной гость, и отец, и братья Ларк находились от нее слишком далеко — она пряталась за углом караульной и не слышала, о чем они говорили. Потом, когда отец стал громко звать ее, Ларк поспешила убраться подальше.
   Девушка опять подумала о Черном Рыцаре, о его черных, похожих на агат, глазах. Его взгляд был исполнен силы, казалось, не знавшей преград. Повинуясь магнетической силе этого взгляда, Ларк потянулась губами к рыцарю, хотя делать этого ей, разумеется, не следовало. Как она могла пасть так низко? Ведь она любит Эвенела… Поняв, что находиться рядом с Черным Рыцарем опасно, девушка решила избегать встреч с ним.
   Утвердившись в своем решении, Ларк вошла в зал. Длинные полосы лунного света, проникавшего сквозь прорубленные в каменных стенах узкие оконца, упирались в черные, покрытые столетней копотью балки, которые поддерживали сработанный из еловых досок потолок. На стенах висели красочные гобелены. Многие из них были вышиты руками матери и сестрицы Элен. Во всю длину зала тянулись массивные столы с толстыми дубовыми столешницами. У противоположной от входа стены зала находился каменный очаг.
   За одним из столов над шахматной доской склонились Эвел и старый оруженосец отца Гован. В серебристых волосах Гована играли отблески полыхавшего в очаге пламени. Время от времени старик дергал себя за бороду и хмурил кустистые брови, решая вопрос, как спасти от шаха своего короля. Сэр Гован был самым преданным из вассалов отца, и Ларк почитала старого слугу как близкого родственника. Старик никогда не оставлял замка без присмотра и следил за его безопасностью, тогда как ее отец частенько искал удовольствий в деревенской таверне. Ларк жалела Гована. Десять лет назад старый рыцарь потерял жену и с тех пор почти не улыбался.
   Мужчины услышали тихую поступь Ларк и разом вскинули головы. Сжимая вырезанную из слоновой кости фигурку короля, Гован кивком указал Эвелу на девушку.
   Эвел вскочил:
   — Где ты пропадала? Нам необходимо серьезно поговорить!
   — Принимала ванну… — ответила Ларк и уже готова была добавить «и искала одежду», но, заметив подозрительный взгляд Гована, сменила тему. — Где близнецы? — спросила она, стараясь избежать каверзных вопросов о том, как она оказалась у ворот замка в чем мать родила.
   — Матушка наивно полагает, что они видят третий сон. На самом же деле близнецы убежали в деревню и снова засели в таверне.
   — Хорошо бы они вернулись до восхода солнца. В прошлый раз, когда близнецы делили ложе с Атвид и Мордрид, мне пришлось, глядя в глаза матери, врать и убеждать ее, что они еще на рассвете отправились на охоту. (Атвид и Мордрид, дочери трактирщика, были последним увлечением Гарольда и Седрика.)
   — Ты лучше бы о себе побеспокоилась. Не дай Бог, леди Элизабет тебя увидит, прямо и не знаю, что тогда будет. — Гован наконец поставил своего короля и, ухмыльнувшись, добавил; — Когда выяснилось, что к ужину ты не выйдешь, хозяйка до того разозлилась, что, окажись ты рядом, содрала бы с тебя кожу.
   Долго не раздумывая, Ларк метнулась к винтовой лестнице, ведущей в спальни на втором этаже. Увы, как назло в этот момент из кухни с подносом в руках вышла леди Элизабет, и Ларк, конечно же, наскочила на нее. Прежде чем девушка успела подхватить поднос, леди Элизабет от неожиданности вскинула вверх руки, поднос взлетел в воздух, кувшин грохнулся на пол, горячий дымящийся чай залил матери платье, а блюдо с закусками для гостя, будто пущенное из катапульты, полетело в Эвела и Гована. Эвел поспешил сестре на выручку.
   — Ларк не виновата. Просто так уж получилось.
   — Я несла ужин лорду Блэкстоуну. И Ларк все это подстроила, чтобы досадить мне. А этот зверь, — леди Элизабет ткнула пальцем в Балтазара, — сожрал моего последнего цыпленка. Что, спрашивается, будет теперь есть лорд Блэкстоун? Цыпленка я припасла специально для него. Господи, что только он о нас подумает? — Леди Элизабет схватилась за голову.
   — Так лорд Блэкстоун приехал? — Ларк удивленно подняла бровь и нагнулась, чтобы собрать с пола черепки разбитого кувшина.
   — Да, приехал… Не понимаю, о чем вы с отцом думаете? Уильям напился как сапожник, едва стоял на ногах и, уж конечно, не мог должным образом приветствовать графа. Ты куда-то запропастилась, ну а я… Я тоже провинилась. Такое сотворила, что и говорить-то стыдно… — Леди Элизабет тяжело вздохнула и добавила: — Боюсь, он уже сожалеет о том, что согласился приехать в Сент-Вейль. Если это так, его можно понять.
   — Что же ты с ним такое сотворила? — Ларк собрала черепки и с любопытством посмотрела на леди Элизабет. — Уж чего-чего, а умения угодить знатному гостю у тебя не отнимешь.
   На щеках у матери проступил пунцовый румянец. Она открыла было рот, чтобы рассказать дочери о случившемся, но вместо этого, стыдливо потупившись, начала теребить дрожащими руками залитый чаем подол.
   Ларк решила на нее не давить, а потому, опустив собранные черепки в подол, миролюбиво сказала:
   — Увидев Элен, он забудет обо всем на свете. Кстати, где она?
   — Спит у себя в комнате, что следовало бы делать и тебе, вместо того чтобы шляться ночью по лесу. Взгляни на себя! Ты вопреки моей воле снова купалась и теперь похожа на мокрую крысу. А твои волосы… — Грозный взгляд матери уперся во взлохмаченную светлую копну. — Да их в два дня не расчесать! Господи, столько несчастий на мою бедную голову!
   Внимание леди Элизабет отвлек Балтазар. Сожрав цыпленка и облизываясь, он вернулся к Ларк.
   — Тьфу! Сейчас же убери вон из моего дома это блохастое дикое животное!
   Услышав сердитый голос Элизабет, Балтазар опустил голову и на всякий случай спрятался за юбкой Ларк.
   — Не ругай его. — Девушка заслонила Балтазара от Элизабет.
   — Я еще и не то с ним сделаю! — Леди Элизабет заметила, что Балтазар, почувствовав себя за спиной у Ларк в безопасности, уже стал примериваться, как половчее стянуть булку, валявшуюся на полу рядом с подносом, и снова зашлась в крике: — Только дотронься до хлеба, зверюга, и я велю изжарить тебя на вертеле! Не посмотрю, что ты волк!
   Испуганный Балтазар присел на задние лапы, а потом припал всем телом к ногам Ларк и мелко-мелко задрожал. Бесстрашный хищник, он рвал на куски диких кабанов, не раз вступал в драку с охотничьей сворой сэра Уильяма и мог загрызть даже матерого оленя. Однако когда леди Элизабет обрушивала на него потоки брани, волк превращался в жалкое, испуганное создание. И Ларк не винила его за это. Придерживая в подоле собранные черепки, девушка нагнулась и погладила Балтазара по голове.
   — Сколько раз я говорила тебе, чтобы ты не смела приводить этого зверюгу в жилые покои! Но ты ничего не желаешь слушать. А теперь лорд Блэкстоун не только останется голодным, но еще и блох у нас наберется. И все из-за твоего непослушания.
   — Надеюсь, такого не случится.
   Низкие рокочущие звуки знакомого голоса пригвоздили Ларк к месту.
   Подол платья выскользнул из ее внезапно ослабевших пальцев, и глиняные черепки вновь рассыпались по каменному полу. Пронизывающий взгляд черных глаз гипнотизировал девушку и жег, как огнем, ей лицо. Ларк инстинктивно потянулась к левому бедру и нащупала рукоять меча, который позаимствовала в мастерской оружейника.

Глава 4

   Округлившимися от ужаса глазами Ларк всматривалась в гигантского рыцаря, одетого во все черное. Ошибки быть не могло — перед ней стоял тот самый человек, который не так давно намеревался зарубить ее мечом. Судя по всему, эта мысль не оставляла его, поскольку, следуя за ней по пятам, он настиг ее даже в родном Сент-Вейле! Необъятные плечи рыцаря загораживали дверной проем, а в его руках скрывалась сила, способная, казалось, размолоть в песок гранитную плиту. Ларк видела, как его широкие ладони сжались в кулаки. Обтянутые тонким сукном штанов бедра бугрились могучими мышцами. На поясе у него висел длинный боевой меч, в рукоять которого был вделан большой алый камень, вспыхивавший всякий раз, когда на него падал отсвет пламени очага.
   Ларк смотрела не отрываясь на длинные ноги Стоука, плоский живот, выпуклые мышцы торса, рельефно обрисовывавшиеся под туникой при каждом вдохе. Испуганный взгляд ее скользнул вверх — к черным волнистым волосам, ниспадавшим на его плечи, и к квадратному подбородку, покрытому густой черной щетиной. Рыцарь сжал губы, и это не сулило Ларк ничего доброго. Сведенные на переносице густые черные брови и агатово-черные глаза, в которых, как в тлеющих углях, рдели алые точки, придавали рыцарю грозный и, пожалуй, жутковатый вид. Боже правый! Ларк в жизни не видела такого влекущего взгляда и таких жгучих глаз. Из них струился жар, способный испепелить ее несчастное тело. Бедняжку так и подмывало броситься наутек. Теперь, хорошенько рассмотрев Черного Рыцаря, она чувствовала, как ее оставляют последние крупицы мужества.
   Рыцарь шагнул к девушке. Балтазар навострил уши, вскочил и обнюхал ноги гостя.
   — Ларк, сейчас же убери это ужасное животное, — сказала леди Элизабет, подходя к Черному Рыцарю. — Нечего ему обнюхивать нашего благородного гостя — лорда Блэкстоуна.
   От изумления Ларк приоткрыла рот. Она чувствовала на себе исполненный высокомерия и самодовольства взгляд рыцаря, но поверить в слова матери не могла. Этого просто не может быть! Это не лорд Блэкстоун. И вообще все, что сейчас с ней происходит, и все, что происходило сегодня ночью, — это лишь дурной сон, от которого она, конечно же, сию минуту пробудится.
   Рыцарь холодно прищурился:
   — Вот это мило!
   — Вы знакомы? — Леди Элизабет скользнула недоверчивым взглядом по их лицам.
   — Чтобы узнать твою дочь, достаточно было увидеть ее комнату. — Стоук де Брейси не скрывал иронии.
   Ларк отвела взгляд от рыцаря и посмотрела на мать.
   — Ты впустила его в мою комнату?
   — Наш гость получил травму. Твоя комната ближе к залу, чем прочие, и мы отнесли его туда. Ты ведь не возражаешь, правда, доченька? — Голос леди Элизабет был сладок, как сироп.
   — Возражаю. Ты ведь знаешь, что я никого не пускаю к себе.
   — Но почему? Это что же — заколдованная пещера, откуда не возвращаются? — осведомился Стоук.
   — Если бы моя спальня обладала подобными достоинствами, я бы с удовольствием впустила тебя к себе — в любое время дня и ночи. — Ларк была сама любезность, но глаза ее метали молнии.
   — Ларк, сию же минуту извинись!
   Девушка упрямо вздернула подбородок, скрестила на груди руки и смерила Блэкстоуна враждебным взглядом.
   — Что за тон, детка? — возмутилась Элизабет.
   Ларк холодно улыбнулась матери:
   — По-моему, у меня вполне нормальный тон.
   Леди Элизабет наклонилась к уху дочери и, любезно улыбаясь гостю, прошептала:
   — Я поговорю с тобой позже. — Затем обратилась к графу: — Какая жалость, милорд! Я несла тебе поднос с кувшинчиком горячего чая и жареным цыпленком, но в коридоре столкнулась с Ларк…
   — Так оно и было. Поднос упал на пол, и весь твой ужин, милорд, съел Балтазар. — Чувствуя себя рядом с матерью в полной безопасности, Ларк ехидно ухмыльнулась и ласково потрепала Балтазара по шее.
   Ужимки Ларк не укрылись от пристального взгляда Блэкстоуна. В его черных глазах мелькнули искорки смеха, что никак не вязалось с его мрачным видом.
   — Что делать. Придется съесть на ужин волка.
   Балтазар прижал уши и хищно оскалился. Казалось, он понял, о чем говорил рыцарь.
   — А миска овсяной каши тебя не устроит? — озвучила Ларк мысли зверя.
   — Ну, нет. На моем столе всегда есть мясо. Особенно я люблю дичь. Главное, чтобы косуля была молоденькая. — Теперь рыцарь, похоже, был готов проглотить хозяйку Балтазара.
   — Отец будет очень этому рад, поскольку больше всего на свете ценит охоту. Но это — завтра. Сегодня придется попоститься. — Ларк ответила рыцарю высокомерным взглядом.
   — Полагаю, ты и без мяса проживешь. Такая робкая и хрупкая леди, как ты, должно быть, и ест как птичка. — Стоук откровенно потешался над худобой Ларк и над мешковато сидевшим на ней платьем.
   — Правду сказать, мать считает, что у меня волчий аппетит. Не так ли, матушка?
   Сраженная дерзостью дочери, леди Элизабет приоткрыла рот и захлопала глазами. Видя, что мать не произносит ни слова, Ларк добавила:
   — Не все леди едят как птички, милорд. Я знаю таких, что могут за один присест съесть больше, чем три рыцаря за день. Взять хотя бы тетушку Изабель. Обыкновенно после ее визита наши кладовые пустеют, а ведь она знатная леди! Кстати, Изабель приглашена к нам на свадьбу. Думаю, милорд, ты с ней поладишь.
   Леди Элизабет наконец пришла в себя и зашипела:
   — Мне нужно сию же минуту поговорить с тобой!
   Эвел заметил, что светская беседа зашла в тупик, и поспешил на выручку дамам.
   — Не составишь ли нам компанию, милорд? Могу предложить тебе партию в шахматы.
   Взгляд Блэкстоуна был прикован к Ларк. Леди Элизабет уводила добычу прямо у него из-под носа.
 
   Леди Элизабет, вцепившись в руку дочери, тащила ее за собой вверх по лестнице. Как Ларк ни упиралась, очередную нотацию от матери выслушать ей все же пришлось.
   Когда они удалились достаточно далеко, чтобы их — не дай Бог — не услышал гость, леди Элизабет, не сбавляя шага, обрушилась на Ларк:
   — Что ты такое вытворяешь? Хочешь расстроить свадьбу своей родной сестры? Держишь себя перед благородным джентльменом как невоспитанная крестьянка! Ты что, забыла все, чему я тебя учила? Ты даже не принесла ему своих извинений. Что он о тебе подумает?
   — Меня не волнует, что он подумает. Этот твой граф просто грязное животное. Ты ведь не отдашь ему в жены Элен, правда? Да этот зверь так ее напугает, что бедняжка до конца дней заикаться будет.
   — Ты не можешь судить о нем. Ты видела его лишь несколько минут.
   Леди Элизабет наконец остановилась и отпустила руку Ларк.
   — Мне хватило мгновения, чтобы понять: этот человек не подходит Элен.
   Размахивая пальцем перед носом у Ларк, леди Элизабет воскликнула:
   — Еще как подходит! И что за кошмарную чушь ты нагородила насчет его аппетита? Говорить подобные мерзости ты себе прежде все-таки не позволяла! Ты, Ларк, меня без ножа зарезала. Как ты только могла?
   — Он заслужил это.
   — Ничего подобного. К тому же благовоспитанной леди полагается в некоторых случаях помалкивать. Есть такая вещь, как сдержанность, детка. И тебе предстоит еще научиться ей. В свое время я сделала большую ошибку, не отдав тебя в пансион при монастыре.
   — Монашки никогда бы не согласились на это — или ты забыла?
   — Снятый Боже, да как я могу об этом забыть? Ты ведь угрожала аббатисе ножом!
   — Потому что эта ведьма пыталась свечкой прижечь мне язык.
   — Просто ты вывела ее из себя. Да ты самого Господа Бога доведешь до белого каления.
   — Ну конечно, по-твоему, во всем всегда виновата я.
   — Да, ты и твой папенька. Ему доставляло огромное удовольствие наблюдать, как ты под его руководством превращалась в грубое, невоспитанное существо — точную его копию. Пока ты была маленькой, отец внушал мне, что твоя страсть к оружию и поединкам пройдет, как только ты повзрослеешь, и, не скрою, ему удавалось задурить мне голову, но к чему это привело? Теперь ты выросла, ты взрослая женщина — леди! — а ведешь себя как наемный солдат! То, как ты обошлась с лордом Блэкстоуном, заслуживает самого сурового осуждения. Ты, Ларк, опозорила наше семейство!
   В голубых глазах леди Элизабет плескалось негодование.
   — Хорошо, пусть я опозорила вас, но это еще не причина, чтобы выдавать Элен замуж за первого встречного!
   — Сколько же ты прилагаешь усилий, чтобы разрушить счастье бедной Элен. Но я этого не допущу!
   — Я хочу одного: избавить Элен от судьбы, горшей, чем смерть. Моя сестра — агнец, ведомый на заклание, и ты заставляешь ее жертвовать собой по той только причине, что хочешь сделаться родственницей богатого и знатного вельможи. Я не в силах в это поверить, но если это все-таки случится, я пойду на все, чтобы избавить Элен от страданий!
   — Да Элен никогда не даст ему повода даже голос на нее повысить! Вот если бы он женился на тебе, тогда у меня были бы все основания для подобных опасений, но за судьбу Элен я спокойна. Твоя сестра выйдет замуж за лорда Блэкстоуна и будет счастлива.
   Леди Элизабет наступила Ларк на ногу.
   — Больше говорить об этом мы не будем. Впредь будь мила и любезна с графом и относись к нему так, как должно относиться к гостю. Уяснила?
   — Не могу взять в толк, отчего ты прилагаешь столько усилий, чтобы сделать Элен несчастной до конца ее дней?
   — Довольно! Этот вопрос больше не обсуждается.
   Громкий шлепок прозвучал под каменными сводами: леди Элизабет отвесила дочери увесистую пощечину.
   На мгновение обе женщины застыли как статуи. Ошеломленная леди Элизабет, похоже, не могла до конца осознать, что сотворила, впервые подняв руку на Ларк. Неизвестно, кого из них больше потрясло случившееся. На щеке у Ларк расплывался алый отпечаток ладони матери. В следующий миг из глаз Элизабет хлынули слезы.