Холт Виктория. Дочь Сатаны

   — Я ничего не украла.
   — Я велю обыскать тебя. Отойди! Не смей подходить ко мне, грязная нищенка! Какая дерзость!
   — Я не нищенка и не воровка. Это тебе надо бояться меня.
   — Я велю сорвать с тебя эти лохмотья и обыскать тебя. Погляжу, как тебя будут пороть перед тем, как повесят. Попрошу сделать это специально для меня.
   Внезапно она высвободила руку, но он схватил ее за волосы.
   — Видишь вон того повешенного? — спросил он. — Он убежал со своего корабля. Так поступают и с грязными нищенками, которые воруют у знатных людей.
   — Выше меня нет никого, — с достоинством ответила она, хотя ее лицо исказилось от боли, потому что он чуть ли не вырвал у нее прядь волос.
   Его глаза метали молнии.
   — Какая дерзость! Ты пожалеешь об этом!
   — Это ты пожалеешь. Ты не знаешь, кто я.
   Он взглянул ей в лицо и расхохотался.
   — Так это ты! Дочка самого сатаны!
   Увидев, что он не испугался, она была потрясена.
   — Ну, а ты знаешь, кто я? — спросил паренек.
   — Знаю.
   — Тогда ты должна знать, что я слов на ветер не бросаю. Велю тебя выпороть за дерзость.
   — Ты не посмеешь. Никто не посмеет. Я… я… — Она бросила на него свирепый взгляд. — Тебе же будет хуже, если обидишь меня!
   Он отпустил ее, и она побежала. Обернувшись, она увидела, что он стоит на месте и смотрит ей вслед. Тогда она пошла медленно и важно, но как только почувствовала, что он уже не может видеть ее, снова пустилась бежать. Она дрожала от страха и ненависти, потому что не знала, испугался он ее или нет.
 
   Вскоре она услышала, что Бартли Кэвилл убежал из дома и пустился в плавание. И ей стало легче. Жизнь пошла своей чередой. Тамар подрастала, ей уже минуло десять.
 
   На этот раз в городе не было особого ожидания и приятного возбуждения. Вот уже год, как король Филипп умер, и большой опасности высадки испанцев на берег не было. Незадолго до смерти король узнал, что его амбиции тщетны и его планам не суждено осуществиться. Плимут даже не видел его Адельантадо, которая явилась, чтобы завоевывать, покорять, но благоприятный для Англии шторм отшвырнул ее в Бискайский залив. Подобная катастрофа для огромных и неповоротливых кораблей Великой армады означала конец попыткам Испании покорить Англию. Но в открытом море их соперничество продолжалось.
   Иногда Тамар думала о том, что Бартли Кэвилл тоже где-то там, в море. Может, он сейчас сошел с корабля и штурмует какой-нибудь город. А может, он прорубает дорогу в джунглях. А быть может, его пытают в темнице. Все это могло случиться с ним. Она думала о нем с ненавистью, не столько за его слова, сколько за презрение, которое прочла в его сияющих голубых глазах.
   Она по-прежнему была одинока. Дети с ней не играли, да и ей не хотелось играть в их игры. Она многому научилась у Гранин Лэкуэлл, и когда люди приходили к ним в дом за травами, Гранин говорила: «Девочка нарвет их для вас. Она знает».
   И Тамар всякий раз испытывала удовольствие от силы, которой обладала.
   Но однажды она поняла, что люди ненавидят ее, потому что боятся. Но самому страшному в ее жизни еще предстояло случиться.
   Летним вечером она отправилась на прогулку в свое любимое место — тенистый берег пруда, над которым склонялись ивы. Она часто приходила сюда, ей нравилось сидеть у пруда и разглядывать птиц и насекомых. Она научилась подражать птичьим голосам, и птицы отвечали ей. Ей нравилось смотреть на ползущего по травинке муравья и на плетущего паутину паука. Иногда она болтала ногами в воде. Это было приятное местечко для отдыха в летнюю жару. Остановившись под деревом, она внезапно услышала дикие возгласы, и с деревьев разом спрыгнула целая куча ребятишек из окрестных домов. И все они, некоторые даже младше Тамар, навалились на нее и повалили на землю.
   Она отчаянно сопротивлялась, но их было слишком много. Они завязали ей тряпкой глаза, боясь, что она разглядит и запомнит их. Она поняла, что они боятся, и это ее немножко утешило.
   — Пустите меня! — кричала она. — Я прокляну вас! Вы еще пожалеете! Я знаю, кто вы, даже не глядя на вас!
   Они молчали. Один пнул ее по ноге, другой ударил по спине. Ей было дурно, она едва не впала в беспамятство. Хотя она не раз видела драки, но до нее никогда никто и пальцем не дотрагивался.
   Тамар брыкалась, визжала и кричала:
   — Вы еще пожалеете! Я вас знаю! Я всех вас знаю!
   Ее мучители продолжали молчать. Когда они заставили ее сесть на траву и стали привязывать запястья к лодыжкам, она поняла, что они собираются сделать.
   Они царапали ее и щипали. Она ждала, что ей поможет какая-то сила, но… никто ей не помог, куче ребятишек противостояла лишь сила десятилетней девочки.
   С громкими криками они швырнули ее в пруд, раздался всплеск мутной воды, и она шлепнулась на илистое дно. Дети не смогли бросить ее подальше от берега, и она оказалась сидящей по пояс в воде.
   Стоящие на берегу дети забыли, что она не должна слышать их голоса, и завопили:
   — Она тонет!
   — Нет, она не тонет!
   — Она плавает! Она — дочка дьявола! Он ей помогает!
   Один мальчишка ткнул ее длинной веткой, пытаясь оттолкнуть ее дальше, и оцарапал ей ногу. Она думала, что вот-вот умрет, и не чувствовала боли. Помочь себе она не могла. Повязка у нее на глазах пропиталась вонючей водой, и она ничего не видела.
   Дети продолжали орать:
   — Она точно ведьма!
   Кто-то бросил в нее камень. Он промазал, и камень плюхнулся в воду. Камни полетели снова, и один из них попал в нее. Она чувствовала, что погружается в тину. Она почти потеряла сознание, и лишь злость и вера в свои силы спасли ее. Потерять сознание означало утонуть, если бы испугавшиеся ребятишки не вытащили бы ее. Но они не испугались бы, потому что им не было жаль ее. Старая Гранин, верно, пожалела бы ее, но она глухая и еле ходит. Ее мать? Быть может, она пожалела бы ее немного, но, скорее всего, вздохнула бы с облегчением, ей тогда не пришлось бы все время следить за дочерью, ожидая со страхом, что в ней вот-вот проявятся дьявольские черты. Все остальные были бы только рады. Стало быть, никто не стал бы о ней плакать.
   Она задыхалась, плевалась и вдруг услышала, что крики смолкли. Дети перестали кричать.
   Потом послышался чей-то голос:
   — Ты… ты… и ты, идите и вытащите девочку из воды.
   Тамар схватили и вытащили из воды. Она лежала, тяжело дыша.
   — Снимите тряпку с ее глаз и развяжите руки.
   Перед глазами у нее заплясали черные круги. Тамар казалось, что темное небо над ней закачалось. Голос джентльмена сказал:
   — Это дочка Лэкуэллов.
   Тамар было не по себе и, громко стоная, она попыталась встать. Она увидела, что дети разбежались, а джентльмен остался. Это был Ричард Мерримен, который жил в большом доме.
   — Ты можешь идти? — спросил он. — Эти дьяволята чуть не утопили тебя. Впредь постарайся избегать их.
   Она пробормотала:
   — Они боятся меня. Им пришлось завязать мне глаза.
   Тамар поплелась ему навстречу и чуть не упала, он едва успел подхватить ее. Она поняла, что ему было противно прикасаться к ней, от ее грязных мокрых лохмотьев воняло, а на нем был, как всегда, богатый наряд. Она с чувством собственного достоинства шагнула в сторону.
   — Спасибо, что вытащили меня из пруда, — сказала она и поплелась прочь.
   — Послушай, девочка! — позвал он ее. Но она не оглянулась.
   — Ты что, не слышишь? — крикнул он.
   По лицу ее текли слезы. Ее глубоко оскорбили, сначала дети, потом он. Она не желала, чтобы кто-нибудь видел ее слезы. Она добралась до дома, и Гранин постаралась, как могла, утешить ее. Она с трудом поднялась со стула, чтобы приготовить ей отвар.
   — Полно, полно, — бормотала старуха, — ты — молодчина, это было твое первое ныряние, и ты его выдержала.
   Когда Тамар примостилась в своем уголке, огражденном камешками, она уже не ощущала боли в руках и ногах, не чувствовала, как ныли ее раны. Она вспоминала только о нарядном джентльмене, которому было противно дотронуться до нее.
   После этого она много думала о Ричарде Мерримене. Если бы не он, она могла умереть, мальчишки забили бы ее камнями до смерти или утопили бы, как топят бродячих собак или кошек. Для них она была всего лишь зверюшкой, от которой хотят избавиться. И все же они боялись ее и за это ненавидели. Может, не так уж хорошо, когда тебя ненавидят? Гораздо лучше, когда тебя любят!
   Все же ей не следует злиться на Ричарда Мерримена, ведь он спас ее и не виноват, что она была ему противна. Тамар вспомнила, какое отвращение она вызвала у Бартли Кэвилла, и в ее глазах сверкнула ненависть. «Пусть его схватят испанцы! — подумала она. — Пусть жгут его каленым железом и спалят на костре из-за веры».
   Она огляделась в ожидании, что земля разверзнется и появится дьявол, думая, что появится какое-нибудь животное, заговорит человеческим голосом и потребует ее бессмертную душу в обмен на то, что она попросит. Но ничего не случилось.
   — Нет, — прошептала она, — я не хочу, чтобы испанцы схватили его, он ни за что не отречется от своей веры, и за это Бартли сожгут живьем, а я никогда больше не увижу его.
   И ей захотелось снова увидеть его, чтобы показать ему, как она его ненавидит.
   Что же до другого человека, Ричарда Мерримена, она должна высказать ему свою благодарность за спасение. Дочь сатаны должна платить свои долги.
   Говорили, что на скалах есть место, где чайки кладут яйца, но туда лазать было опасно, на гладких и скользких камнях удержаться трудно.
   Она захотела непременно их достать. Мол, принесет ему яйца и скажет с важностью: «Вам не понравилось, как от меня пахнет, но, может, эти яйца вам придутся по вкусу. Это вам за то, что вы спасли меня».
   Когда Тамар отправилась из дома, солнце стояло высоко. Всю дорогу до своего заветного укромного места она старалась держаться в сторонке от деревьев и то и дело оглядывалась, из боязни, что ее преследуют. Скалы были высокие и крутые, и, когда Тамар начала карабкаться, ноги ее скользили. Над головой кружили и резко кричали чайки и бакланы, возмущенные вторжением человека. Но девочка не боялась птиц.
   Тамар продолжала карабкаться, цепляясь за кустики жесткого вереска, царапая ступни об острые края скалы, царапая голени о буковицу. Раза два она чуть не сорвалась вниз, но не отказалась от своей затеи.
   Взглянув вниз, она поняла, что если упадет, то разобьется насмерть. Но ведь он спас ее жизнь, и она желала подвергнуть себя снова смертельной опасности, чтобы отблагодарить его. Ветер трепал ее густые волосы. Тамар почувствовала, что они пахли так же скверно, как ее лохмотья. Ей хотелось носить платья с пышными рукавами и юбки с разрезами, в которых выглядывало бы роскошное исподнее. Ее немного утешило лишь то, что, когда она упала в пруд и намочила платье вонючей водой, вшей, похоже, стало поменьше. Может, если прополоскать платье в чистой воде и помыть голову, этих паршивых кусачих насекомых у нее и вовсе не будет? И ее одежда не будет так сильно вонять.
   Тамара знала, где есть ручей с прозрачной водой. Он течет как раз в поместье Ричарда Мерримена. Прежде чем нести ему птичьи яйца, она вначале вымоет в ручье голову и постирает платье.
   При мысли об этом она громко засмеялась. Он увидит, как она переменилась. Тамар на секунду вообразила, будто ручей на только избавит ее от грязи и насекомых, но и превратит ее лохмотья в шелк и бархат. Она с удвоенной силой полезла вверх, горя желанием поскорее сделать то, что задумала, и заняться более легким делом — вымыться в ручье и прополоскать свое платье. Она ухватилась за кустик вереска, но он выскользнул из ее руки, и она едва успела спастись, но поранила руку.
   Однако девочка не обратила на это внимания, потому что нашла гнездо с яйцами чайки.
   Спускаться вниз пришлось дольше, чем подниматься, ведь теперь надо было сберечь яйца, не разбить их. Она ловко завернула каждое яичко в свои лохмотья, ведь руки у нее должны были оставаться свободными. Она ловко спустилась на землю, пряди ее мягких волос взмокли от пота. Грязная и растрепанная, она наконец добралась до поместья Ричарда Мерримена.
   Ручей в этом месте был около шести футов шириной, и кто-то давным-давно проложил через него камни для перехода. Берег затеняли деревья и кусты. Трава здесь росла высокая, с сорняками и полевыми цветами, оттого что Джозеф Джабин по приказанию своего хозяина оставил этот кусок земли диким.
   Тамар пришла в восторг, увидев, что треснуло только одно яйцо. Она разложила яйца на траве и сняла с себя лохмотья. Когда девочка окунула свою одежду в ручей, вода стала темно-коричневой, и она радостно засмеялась.
   Прополоскав хорошенько одежду, она разложила ее сушиться на солнышке, потом осторожно, на цыпочках, вошла в ручей и окунула волосы в воду. Вода была холодная, и у нее перехватило дыхание. Она села в воду и стала тереть тело, чтобы смыть с него грязь. Для этого ей потребовалось больше смелости, чем для того, чтобы вскарабкаться на скалы.
   Потом Тамар вытянулась на траве, ожидая, когда высохнет платье, и подумала, что лежать голышом очень приятно, потому что голая она не отличается от других. Ни миссис Элгон, ни жена сэра Хэмфри Кэвилла, красивая леди, мать Бартли, не выглядели бы лучше, сними они свою нарядную одежду!
   Мокрые волосы были ей по пояс, она рассыпала их по траве, чтобы поскорее высушить. Она думала, как хорошо, что ей удалось раздобыть яйца, ведь они будут лакомством даже для него. Ее взгляд упал на нежно-малиновый цветок, и она с радостью потянулась, чтобы сорвать его. Надо будет дать ему этот цветок, ведь он отгоняет от дома злые силы. Ни волосы, ни платье еще не просохли окончательно, но ей не терпелось передать ему свой подарок. Она быстрым шагом направилась к дому, любуясь его остроконечными застекленными окнами. Это был самый красивый дом из всех, какие ей доводилось видеть. Он был даже красивее, чем дом сэра Хэмфри в Стоуке, правда, тот дом она никогда не видела вблизи и не могла хорошенько его рассмотреть. Возле дома сэра Кэвилла была привязана большая собака, она рычала, дергая цепь, звенья цепи звенели, и если бы Тамар подошла ближе, слуги непременно спустили бы на нее этого пса.
   Она положила яйца возле двери, а сверху прикрыла их малиновым цветком, потом подняла тяжелый дверной молоток и опустила его. Она прислушалась к гулкому звуку, который раздался в холле, и подождала. Невзирая на врожденную храбрость, сердце Тамар бешено колотилось.
   Дверь отворилась, но открыл ее не он, а молодая девушка с коротко подстриженными волосами. Ее одежда показалась Тамар очень нарядной.
   Девушка уставилась на нее с недовольным видом. Бросив взгляд на лежащие возле дверей птичьи яйца, она побледнела, словно Тамар была посланницей самого дьявола.
   — Чего тебе надо? — испуганно спросила она.
   — Твоего хозяина, — храбро ответила Тамар.
   — Ты… ты хочешь видеть… хозяина?
   — Попроси его выйти сюда, — с важностью заявила она.
   Но тут из дверей вышла миссис Элтон.
   — В чем дело? В чем дело?
   Тамар заметила, что на поясе у нее болтаются ключи и трость, но она не отводила глаз от лица домоправительницы.
   — Мне нужен ваш хозяин.
   — Что… что тебе нужно?
   — Я хочу видеть вашего хозяина, я кое-что принесла ему.
   Миссис Элтон поджала губы.
   — Не слышала ничего подобного! Какая дерзость. Это черноглазая дочка черноглазой ведьмы. Убирайся отсюда и забирай с собой эту грязь. — Она протянула руку к палке.
   — Я пришла к вашему хозяину. Вы пожалеете, если ударите меня.
   — Ты можешь наслать на меня смерть, — сказала миссис Элтон, — но я не позволю тебе перешагнуть порог этого дома. Как ты смеешь шуметь у моего порога?
   — Я вовсе не шумела, а принесла вашему хозяину вот это.
   — Ты принесла… что ты принесла?
   — Яйца чаек и цветок, который приносит счастье. Поглядите! Я достала их сама. Я вскарабкалась на скалы.
   — Убирай все это отсюда!
   — Не уберу. Это для него.
   Миссис Элтон покраснела от ярости, и не успела Тамар догадаться, что она собирается сделать, домоправительница шагнула вперед и наступила на яйца.
   Тамар в ужасе издала вопль и бросилась на злую женщину, ухватила обеими руками за юбку, стараясь ударить ту ногой.
   — Помогите! Помогите! — закричала миссис Элтон. — На меня напали! А ты, Молли, что стоишь разинув рот? Позови кого-нибудь, быстро! Боже мой! Неужто ты не видишь, что делает эта ведьма?
   В этот момент в холл вышел удивленный Ричард Мерримен. Тамар отпустила домоправительницу и уставилась на него сквозь спутанные локоны.
   — Что это значит? — холодно спросил он, подняв брови.
   — Эта ведьма явилась, чтобы причинить вам зло… всем нам! — воскликнула домоправительница.
   — И какая маленькая ведьма! — сказал он.
   — Она положила яйца к дверям. Это колдовство, я знаю про их злые козни.
   Он подошел поближе и взглянул на яйца.
   — Это были яйца чаек! — резко закричала Тамар. — Я достала их для вас высоко на скалах. Потому что вы спасли меня. А цветок этот приносит удачу. Он будет отгонять зло от вашего дома.
   — Вот оно что, — ответил он, — так ты — дочь Люс. Как тебя зовут?
   — Тамар.
   — Красивое имя, — улыбнулся он. — Ты поступила хорошо, что принесла мне яйца. Спасибо тебе.
   — Но они разбились. Она растоптала их.
   — Все равно спасибо тебе.
   Тамар подняла цветок.
   — Это тоже для вас. Он будет прогонять зло.
   Он взял цветок.
   — Стало быть, ты платишь мне долг?
   Ричард Мерримен не отрываясь смотрел на нее. Потом, словно очнувшись, снова надменный и важный, сказал:
   — Отведите ее в дом, дайте ей поесть и что-нибудь из одежды.
   — Я не могу впустить ее в дом в этих лохмотьях, — заявила миссис Элтон. — Пусть снимет эти лохмотья и наденет то, что я дам ей.
   Он пожал плечами.
   — Пусть ей дадут поесть все, что она захочет.
   Тамар подняла на него глаза. Она была окончательно очарована его нарядом, его голосом и манерами. Он снова взглянул на нее.
   — Весьма любезно с твоей стороны принести мне эти яйца. Приходи ко мне в дом, когда проголодаешься. Миссис Элтон всегда накормит тебя.
   Он продолжал смотреть на нее, и на губах у него играла легкая улыбка. Потом он повернулся и ушел.
   — Не смей входить в этот дом! — прошипела миссис Элтон. — Не хватало еще, чтобы ты вшей сюда нанесла. Подойди к черному ходу, я выброшу что-нибудь для тебя. И лохмотья свои забери, когда пойдешь домой.
   И Тамар, как и ее мать, когда та впервые пришла сюда, разделась и надела то, что ей дали. Теперь это была уже новая Тамар. Одежда была ей велика, но что за беда, ведь это была добротная, красивая одежда.
   Потом ей позволили сесть на скамеечку возле задней двери и дали миску супа.
   Никогда еще с ней не случались столь удивительные приключения, и она, уплетая суп, то и дело потихоньку поглаживала грубую ткань своего платья и думала о Ричарде Мерримене, о его красивом голосе и богатом наряде. Ей казалось, будто он как-то странно смотрел на нее, словно, как и другие, понял, будто в ней есть что-то необычное.
 
   Тамар минуло четырнадцать, когда в Плимут приехал Симон Картер, охотник на ведьм.
   Старая королева вот уже год как умерла, и новый король прибыл из Шотландии, чтобы править англичанами и шотландцами. Тамар знала это, потому что любила слушать уличные сплетни. Она то прогуливалась возле столпившихся у таверны группы мужчин, то проводила время на берегу в Хоу, где собирались моряки, и слушала их разговоры, прикрывая лицо или отворачиваясь, чтобы они не узнали в ней дочь сатаны.
   Оказалось, всем было на пользу, что на трон сел Яков, ибо он стал править обеими странами и между ними не будет раздоров. Новый король — человек ученый, люди называют его английским Соломоном. Он верит в злую силу ведьм и твердо решил сделать все, чтобы изгнать их из своих королевств.
   В Шотландии много ведьм и в Северной Англии тоже; здесь, на Юге, их еще больше, а на континенте в Европе их больше, чем в Англии и Шотландии вместе. Ведьмам живется в Англии привольно в сравнении с их сестрами в других странах. Пособницы дьявола, они не признают святую римскую церковь. Они еретички, злейшие преступницы во всем свете. В католических странах наказание еретикам — пытки и сожжение.
   Тамар слышала ужасные рассказы про то, что случалось с ведьмами в других странах, и радовалась, что ее страну отделяет от них блестящая полоска Пролива.
   Судя по всему, у короля были точные доказательства того, что наглые ведьмы осмеливаются вредить ему и его королеве. Эти ведьмы утопили королеву Анну, когда она плыла из Дании, чтобы обвенчаться с шотландским королем. Королева дважды пыталась совершить это путешествие, и когда она уже была в нескольких милях от шотландского берега, внезапно поднялся шторм, который отбросил ее корабли к норвежскому берегу. Когда эта беда повторилась, один из капитанов признался, что он взял на борт корабля человека, у которого жена — ведьма. Когда же и третья попытка не удалась, многие решили, что виной всему были козни ведьм.
   Ведьму, жену моряка, сожгли живьем вместе с другими ведьмами. И когда король Шотландии сам отправился за море, чтобы привести свою невесту в ее новый дом, его корабль потерпел крушение у берегов Норвегии.
   Убежденный в том, что злоключения во время его путешествий, когда он и его королева чуть было не погибли, дело рук ведьм, король после свадьбы на шотландской земле приказал начать расследование. Многих известных ведьм схватили, и они под пытками признались в том, что творили.
   Они крестили кота, издевались над священным обрядом церкви. Они привязывали украденную частичку тела мертвеца к коту и бросали его в море с конца пирса.
   Кот оказался хорошим пловцом и добрался до берега. Ведьмы заявили, будто это означает, что новая королева благополучно прибудет в порт. Ведьмы рассказали, что граф Босуэл в свое время был с ними в сговоре. Ходили слухи, будто он являлся на их шабаш одетый дьяволом, обретая таким путем злую силу.
   Шотландских ведьм задушили и сожгли, чтобы от них не осталось ничего, кроме золы.
   Это случилось десять лет назад, а теперь король со своей новой женой отправился в Лондон.
   Помимо ведьм были и другие враги государства. В народе постоянно толковали про пуритан и протестантов. Тамар слышала ужасные истории о том, какие беды им приходилось терпеть.
   Гонения на них не прекращались по всей стране, не столь ужасные, кровавые расправы, из-за которых имя королевы Марии произносилось с содроганием и презрением, но все же расправы. В Плимуте мужчин отрывали от семей и бросали в тюрьмы лишь за то, что они не посещали церковь, а желали молиться Богу по-своему. В тюрьмах Лондона и других городов было полным-полно таких людей; они умирали от голода в ямах и темницах, их забивали до смерти, вешали.
 
   В четырнадцать лет Тамар расцвела и стала удивительной красавицей, она нигде не училась, не знала грамоты, но была на редкость умна и сообразительна. Ее интересовали вопросы религии, но, к ее величайшему огорчению, люди, считая, что она в сговоре с ведьмами, избегали ее.
   Она знала кое-что о колдовской силе от старой Гранин Лэкуэлл, неизменно сидевшей на скамеечке в своем доме. Гранин стала совсем старой, иногда она часами сидела в оцепенении или бессвязно бормотала что-то о полетах в воздухе на метле, о беседах с Тоби, ее дружком, и о человеке в черном, который приходит к ней. Тамар никогда не видела его и думала, что у Гранин Лэкуэлл не все дома.
   Бартли вернулся из морского похода. Двадцатилетний юноша, высокий и сильный, он весьма гордился шрамом на щеке. Золотистый загар подчеркивал сверкающую голубизну его глаз. Тамар слышала, что он такой же ловелас, как его отец, что все девушки города и окрестных деревень готовы бежать к нему по первому зову. Говорили также, что через год-два во всей округе появится много детишек с голубыми глазами Кэвилла.
   Однажды Тамар встретила его в Хоу. Узнав ее, он скривил губы в улыбку, а она пробежала мимо.
   А теперь… в Плимут прибыл Симон Картер, охотник на ведьм, в темном платье, как и подобало его торжественной миссии, с Библией в руках, в окружении людей, которым надлежало помогать ему.
   Стоя на площади, он говорил людям о том, какое важное дело выполняет во имя Бога и короля. Англия страдает от ведьм. А он может распознать ведьму с одного взгляда. Но он верит в правосудие и никого не осуждает на смерть, не подвергнув истязанию.
   — Если вы знаете какую-нибудь ведьму, не скрывайте этого. Если вам известно, что кто-то из ваших соседей якшается с дьяволом, назовите его.
   Тамар стояла поодаль, готовая убежать, если кто-нибудь из толпы обратит на нее внимание.
   Симон Картер умел говорить с простым народом. Господь всемогущ, объяснял он, но одного ангела он изгнал из рая, после Господа он обладает самой большой силой. Добро должно побеждать, потому что Господь всемогущ, но зло, выпущенное на свободу, может натворить много бед. Но Бог не должен один спасать людей от ведьм, люди совершают зло, если отказываются обличать эти порочные создания. Ибо предаваться дьяволу значит восставать против Господа. Ведь все люди — рабы Божии. Так пусть они докажут это, обличая ведьм.
   — Люди добрые, если у вас по непонятной причине погиб урожай, вы задумываетесь, почему это случилось? Если ваша скотина подыхает ни с того ни с сего, если на вас внезапно нападают приступы странных болезней, а это наверняка с вами случается, тогда, друзья мои, я ручаюсь, что вы стали жертвами ведьм. Подумайте о том, люди… подумайте о тех, кто окружает вас. Не делает ли кто-либо из них странных вещей? Не видели ли вы, как в их дома украдкой вбегают животные? Не видели ли вы, как они собирают странные травы и варят из них диковинные снадобья? Не выходит ли кто из них из дома в новолуние? Приходите ко мне. Если вы верные слуги своего короля, если вы цените свое здоровье, если дорожите своими детьми, придите ко мне и поведайте мне правду о нечистых, что живут рядом с вами.