Страница:
- Я полагаю, мне не следует обсуждать с вами свои семейные дела.
- Наши семейные дела. Вскоре я стану членом семьи.
- Расскажите мне лучше об этой женщине.., о гадалке, о мадам Ружмон.
- Это одна из самых знаменитых содержательниц публичных домов в городе. Извините. Вы еще невинная юная девушка. Вы знаете, что такое публичный дом?
- Конечно. Я не дитя.
- Тогда вам не нужны объяснения. У нее есть весьма фешенебельные апартаменты в другом районе города, а в том квартале, где вы были, она проворачивает свои делишки. Я удивлен тем, что юная дама вашего положения зашла в такой дом.., на такой улице.
- Я уже сказала вам, что мы искали развлечений.
- Неужели жизнь в особняке д'Обинье настолько скучна?
- Я бы так не сказала, но нас все время держат под наблюдением.
- Следят за вами, очевидно, недостаточно строго.
- Ну, нам удалось ускользнуть.
- Вам повезло, что там оказался я.
- Я часто думала об этом. А что там делали вы?
- То, что там обычно делают мужчины. Высматривал хорошеньких девушек.
- Вы! Вы имеете в виду...
- Я имею в виду именно то, что вы подумали.
- Но вы собираетесь жениться на Софи!
- Ну и что?
- Так почему же.., вы выискивали еще кого-то?
- Этот самый еще кто-то не имел бы ничего общего с моим браком.
Я ужаснулась и тут же пожалела Софи. Вот он, еще один из этих беспутных молодых людей, для которых брак является всего лишь условностью. Вновь я вспомнила Дикона. О, как ему не стыдно так себя вести!
- Я вижу, вы уже готовы презирать меня.
- Полагаю, что я уже презираю вас. Долго ли еще продлится этот танец?
- Надеюсь, у нас есть еще немного времени. Вы достаточно привлекательная юная дама, мадемуазель Лотти.
- Я бы предпочла не слышать от вас этих слов.
- Но я же говорю вам чистую правду. Когда вы повзрослеете, вы станете просто неотразимы, в этом я уверен.
- Надеюсь, вы не сделаете Софи несчастной, но я очень этого боюсь.
- Я обещаю вам, что она станет самой счастливой новобрачной в Париже.
- А вы будете посещать мадам Ружмон? А что будет, если она узнает?
- Она никогда не узнает, я позабочусь об этом. Именно так и будет, поскольку всегда найдется кто-то, кто будет завлекать меня и удовлетворять мои низменные инстинкты, а я буду изображать рыцарскую любовь к моей супруге.
- Я думаю, вы самый циничный из всех мужчин, кого я встречала!
- Давайте лучше скажем - самый реалистичный. Даже не знаю, зачем я рассказываю вам правду. Она не очень льстит мне, не так ли? Как ни странно, я вынужден рассказать вам это. Ведь вы же узнали меня, правда? Мы оба узнали друг друга. Нет смысла пытаться скрывать свои грехи после столь явного разоблачения. И все же мне бы хотелось, чтобы вы знали обо мне правду. Вы мне очень понравились, Лотти.
- С каких пор?
- Ну, началось это, когда я заглянул в щелочку и увидел одну из самых красивых девушек, когда-либо глазевших на этот хрустальный шар. "Высокий темноволосый приятный мужчина", - сказала мадам Ружмон. Ну что ж, она была права, разве не так?
- Никак вы пытаетесь флиртовать со мной?
- Вы меня к этому склоняете.
- Мне кажется, следует предупредить Софи.
- И вы ее предупредите? Она вам не поверит. К тому же, кто вы такая, чтобы рассказывать об этом? А что если я и расскажу о моей первой встрече с вами в публичном доме мадам Ружмон? Тогда у вас будут неприятности, правда?
- Как и у вас. Они, наверняка, захотят выяснить, каким образом вы там оказались.
- Ну вот, видите, мы оба запутались в паутине интриг. Дорогая Лотти, мне кажется, эти несчастные музыканты наконец добрались до финала. Сегодня вечером мы еще с вами потанцуем и, надеюсь, поговорим о более приятных вещах. Увы.., мы расстаемся.
Он отступил на шаг и поклонился. Затем он взял меня под руку и проводил к мадам де Гренуар.
Я была очень расстроена и, как ни странно, взволнована. Из всех мужчин, с которыми мне доводилось встречаться, он более других напоминал Дикона. Мадам де Гренуар сплетничала о семействе Турвилей.
- Знатная семья.., не ровня Обинье, конечно.., но достаточно богатые. У них есть замок где-то возле Ангулема и отель в Париже, как у большинства знатных семейств. Превосходная партия и очаровательный молодой человек, не так ли?
Мне было трудно сидеть и слушать ее болтовню, и я обрадовалась, когда меня пригласили на танец. Я постоянно высматривала его, и пару раз мне это удалось. Он улыбнулся, а глазами сказал, я была уверена, что при первой возможности постарается еще раз пригласить меня на танец.
Наконец я снова танцевала с ним.
- Для меня это кульминация вечера, - сказал он. - Вы выглядите не столь сердитой, как вначале. Теперь вы более высокого мнения обо мне?
- Я по-прежнему дурно думаю о вас.
- А я по-прежнему считаю вас очаровательной. Вы знаете, я пришел к выводу, что грешники часто бывают очаровательными.., чаще, чем святые.
- Я искренне надеюсь, что Софи не пострадает. Я уверена, она вас вовсе не знает.
- Я обещаю держать ее в блаженном неведении.
- Я полагаю, у вас было множество приключений.., с женщинами?
- Да, - ответил он.
- Я бы не назвала их даже любовными интригами, они таковыми не являются.., просто жалкие мелкие приключения.
- И вновь вы правы, но самое приятное в них то, что пока они длятся, они таковыми не выглядят.
- У вас современные французские взгляды на жизнь.
- О, современными их назвать нельзя. Они устоялись уже веками. Мы умеем жить, ибо знаем, как устроена жизнь. Мы мудро стараемся не стремиться к недостижимому. Мы берем от жизни то, что она нам предлагает, и ни о чем не сожалеем. Это и есть реализм, принятие жизни такой, какая она есть. Именно это является высшим достижением цивилизации. Потому мы и являемся столь чудесными любовниками, веселыми, очаровательными. Это лишь вопрос опыта. Как ни странно, самая лучшая из всех моих любовниц - до сих пор это та, кого мой отец подобрал для меня, когда мне было шестнадцать. Старый французский обычай, знаете ли. Мальчик взрослеет. Он может попасть в беду, так что следует найти ему очаровательную женщину постарше, которая введет его в курс дела. Это часть системы осмысленных взглядов на жизнь, которую мои соотечественники довели до совершенства.
- Знаете, мне действительно неприятно слушать ваше хвастовство, сказала я.
- Хорошо, не будем говорить о столь очевидных вещах. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Лотти, я очень рад тому, что вы будете моей сестренкой. Надеюсь, мы сумеем по-настоящему познакомиться друг с другом.
- Вряд ли.
- Вы не слишком любезны.
- Не слишком любезные люди не должны ожидать любезности от других.
- Вы беспокоитесь за Софи?
- Да.., очень.
- Вы очень добры. Вам показалось, что с тех пор, как мы с ней познакомились, она чувствует себя несчастной?
- Вы прекрасно знаете, как это на нее повлияло. Вот почему...
- Вы недостаточно глубоко знаете жизнь, дорогая Лотти. Софи счастлива. Это я сделал ее счастливой. Разве это не повод для гордости? Завоевать благодарность Софи и ее семьи? Уверяю вас, и дальше все будет обстоять точно так же. Мы с Софи будем чудесно - жить вместе, у нас будут детишки, и когда мы будем старыми и седыми, люди будут рассказывать о нас, как об идеальной супружеской паре.
- А вы между тем будете обделывать свои любовные делишки?
- В этом и есть ключ к счастливой супружеской жизни, о чем прекрасно знают все французы.
- И всем француженкам это известно?
- Только если они умны.
- Я представляю себе счастье не так, и рада, что я не француженка.
- В вас есть нечто сугубо английское, Лотти.
- Конечно, есть. Я англичанка. Я воспитана в Англии. Мне многое нравится во Франции, но.., это распутство.., я.., я ненавижу.
- Но вы не производите впечатление пуританки, и именно потому вы столь восхитительны. В вас есть теплота.., и вы страстны. Такого знатока, как я, вам не обмануть. И при всем при том вы ведете такие чопорные речи.
Неожиданно он прижал меня к себе. Я ощутила волнение и в то же время захотела вырваться и убежать к мадам де Гренуар. Наверное, по мне это было заметно, так как на его лице появилась извиняющаяся улыбка.
- Лотти, - сказал он, - мы будем встречаться.., часто. Я хочу понравиться вам.., да, думаю, я сумею вам понравиться.
- Никогда. Я могу чувствовать лишь жалость к бедной Софи. Неужели этот танец никогда не кончится?
- Увы, он закончится скоро. Но не бойтесь меня, мы с вами станем добрыми друзьями.
Я постаралась побыстрей расстаться с ним.
- Вы кажетесь несколько не в себе, дорогая, - сказала мадам де Гренуар. - Вы устали?
- Да, - ответила я, - мне бы хотелось уйти.
- Не думаю, что вы можете уйти раньше полуночи. Потом, возможно...
Я продолжала танцевать, едва замечая с кем. Я была расстроена. Он очень сильно напоминал мне Дикона. Дикон разговаривал примерно так же. Он никогда не пытался понравиться мне, демонстрируя только положительные черты. Скорее, он старался подчеркивать свои слабые места. И вот теперь этот человек заставил меня все это вспомнить.
С облегчением я встретила окончание бала. Я отправилась в свою комнату и сняла платье. Я сидела в нижних юбках, расчесывая волосы, когда в комнату вошла Софи. Она сияла и, видимо, не чувствовала усталости.
Софи села на мою кровать, ее юбки волной легли вокруг; она была такой молодой, свежей и.., ранимой.
- Какой чудесный бал! Как тебе понравился Шарль? Правда, он просто чудо? Какие замечательные истории он рассказывает. Я и не представляла, что есть такие люди, как он.
- Он очень симпатичный, - сказала я.
- Мне кажется, ты ему понравилась.
- О.., я не заметила. Почему ты так думаешь?
- Ну, он так смотрел, когда танцевал с тобой.
- Так значит, ты видела нас? Разве ты не танцевала?
- Большую часть времени танцевала. Но во время второго танца я сидела с твоей матерью и другими женщинами. И все время наблюдала за тобой, - я почувствовала, что краснею. - И о чем же вы разговаривали?
- О.., не помню. Какая-то чепуха.
- Он все время смотрел на тебя.
- Разговаривая, люди обычно так и делают.
- Но не настолько.., внимательно. Ты знаешь...
- Нет, боюсь, что не знаю. Если бы там было что-то важное, я бы запомнила, ведь верно? Софи, тебе пора спать. Разве ты не устала?
- Нет. Я чувствую, что могла бы танцевать всю ночь.
- Но, конечно, с Шарлем.
- О да, с Шарлем.
- Спокойной ночи, Софи. Приятных сновидений. Я чуть не вытолкнула ее из комнаты, и она пошла, чтобы мечтать о своем несравненном Шарле, которого на самом деле вовсе не знала.
Когда Софи ушла, я набросила шаль, так как у меня появилась непреодолимое желание поговорить с Лизеттой. Я раздумывала, следует ли рассказать ей о случившемся. Она была весьма искушенной особой. Возможно, она решит, что в этом нет ничего особенного, и скажет, что не следует без толку будоражить Софи.
Я подошла к ее комнате и тихонько постучалась. Ответа не было.
Я осторожно открыла дверь и на цыпочках вошла в комнату. Подойдя к краю кровати, я шепнула:
- Лизетта, ты уже спишь? Проснись. Я хочу с тобой поговорить.
Постепенно мои глаза привыкли к полумраку, и я разглядела, что кровать Лизетты пуста.
***
В течение последующих дней я часто виделась с Шарлем де Турвилем: он использовал любую возможность, чтобы поговорить со мной. Я старалась держаться с ним холодно и неодобрительно, так как действительно не одобряла его поведения; но оказалось, что я, помимо воли, ищу его и расстраиваюсь, если не нахожу. Я не понимала себя, но знала, что мне нравится разговаривать с ним. Я старалась осадить его, показать, как презираю его образ жизни; но от себя мне не удавалось скрыть, что мне доставляло удовольствие высказывать ему, а он был достаточно проницателен, чтобы понимать это.
Дело в том, что я была сбита с толку. Я была слишком молода, чтобы понимать, что происходит. В отличие от Софи я не боялась жизни; меня влекло к ней. Я была готова очертя голову броситься во что угодно, не опасаясь последствий. Позже, начав лучше понимать себя, я осознала, что вовсе не была холодной. Мне нужен был опыт. Дикон разбудил меня, когда я была еще слишком молода, чтобы понять, что физическое возбуждение я превращаю в чувство преданности и в то, что считала настоящей любовью. Теперь появился Шарль де Турвиль, настолько напоминавший Дикона, что это не могло не вызвать во мне влечения.
Я была молода и пребывала в неведении, а он, хотя тоже не был стар, уже обладал опытом. Я думаю, он прекрасно понимал все происходящее со мной и находил это весьма занимательным. Поскольку он был из тех мужчин, которые посещают заведения, подобные салону мадам Ружмон, он, несомненно, искал свежих ощущений, а девушка, столь юная, как я, как раз и могла предоставить их. Потом я поняла, что не было случайного совпадения, как сначала считала, в его пребывании в салоне мадам Ружмон именно в то время, когда там оказались я и Лизетта. Он и раньше бывал там регулярно, выискивая девушек, с которыми можно было бы развлечься.
Естественно, наши семьи часто встречались, а это означало, что он почти постоянно находился в нашем доме. Свадьба должна была состояться через три недели, когда уляжется вся шумиха, связанная с бракосочетанием дофина и Марии-Антуанетты. Между тем раз уж обе семьи находились в Париже, а мой отец, несомненно, должен был принимать участие в некоторых церемониях бракосочетания в королевском доме, мы очень часто виделись.
Турвили тоже дали бал. Я снова танцевала с Шарлем и на этот раз заметила, что за нами наблюдает Софи. Она настаивала, что я очень нравлюсь Шарлю, а, когда я возражала, что, по моему мнению, он оценивает меня достаточно низко, она уверяла в обратном.
- О, - сказала я, - он так влюблен в тебя, что готов полюбить всю твою семью.
Это, видимо, ее удовлетворило.
Увидевшись на следующий день с Лизеттой, я сообщила ей о том, кто на самом деле Шарль де Турвиль и какое потрясение я испытала во время бала.
- Неужели! - воскликнула она и начала смеяться. Но когда я попыталась продолжить разговор о нем, ее это, судя по всему, не заинтересовало.
- Надеюсь, он не расскажет о нас, - сказала я.
- А как он может это сделать? Ему придется объяснить, как он попал туда.
- Лизетта, - сказала я, - когда я приходила к тебе после бала, чтобы рассказать об этом, тебя не было в постели.
Она пристально посмотрела на меня и ответила:
- О.., должно быть, ты зашла именно тогда, когда я была на балконе вместе со служанками и наблюдала за разъездом гостей. Оттуда открывается прекрасный вид.
Я забыла об этом и вспомнила лишь значительно позже.
***
Это был день свадьбы дофина, и мои родители отправились в Версаль, чтобы присутствовать на приеме, который устраивали в Стеклянной галерее. У меня появилось неприятное чувство, от которого я никак не могла избавиться. Мои мысли занимали Шарль де Турвиль и его грядущий брак с Софи. Мне страстно хотелось забыть об этом человеке и не ощущать волнения в его присутствии. Не могу сказать, что он мне нравился.., мне на самом деле не нравились его взгляды; но когда его не было, я скучала, а при его неожиданном появлении испытывала подъем чувств, и не обращать на это внимание или подавить это я была не в состоянии.
Вечером должен был состояться фейерверк, и Шарль с Арманом собирались отвести нас с Софи туда, где все хорошо было видно. Между тем, во второй половине дня небо затянуло тучами, полил дождь, засверкали молнии и загрохотал гром.
Софи, как обычно во время грозы, испугалась. Шарль заботливо утешал ее, а я цинично поглядывала на них. Его явно веселило мое отношение к происходящему.
- Никаких поездок в Версаль, - объявил Арман. - Фейерверков сегодня не будет.
- Народ будет недоволен. Многие с трудом добирались до Версаля только для того, чтобы полюбоваться фейерверком, - сказал Шарль.
- Они не могут переложить на короля вину за грозу, - рассмеялся Арман, - хотя, будьте уверены, некоторые из них постараются это сделать.
- Я убежден, что фейерверк еще устроят, - добавил Шарль, - возможно, прямо здесь, в Париже, что будет разумнее. Тогда можно обойтись без поездки в Версаль.
- Что за финал свадьбы! - пробормотала я.
- Народ посчитает это дурным знаком, - заметил Шарль.
- Бедная новобрачная, - не удержалась я, глядя в глаза Шарлю, надеюсь, она будет счастлива.
- Говорят, она производит впечатление девушки, которая умеет постоять за себя, - ответил Шарль, не отводя своих глаз. - Очень может быть, что ей нужен более мужественный жених, чем наш маленький дофин, так мне во всяком случае кажется.
- Молчать! - шутливо бросил Арман. - Это попахивает изменой.
В этот вечер мы вчетвером играли в карты, прислушиваясь к тому, как дождь стучит по стеклам особняка. На улицах было тихо - это очень отличалось от того, чего мы могли ожидать, и составляло явный контраст со всей шумихой вокруг королевской свадьбы.
На следующий день в отель вернулись мои родители. Мать была в восторге от приема, устроенного в Версале. Мы с Софи заставили ее рассказать все подробности. Бракосочетание состоялось в дворцовой церкви, и мои родители удостоились чести присутствовать при церемонии. Это объяснялось тем, что в предках моего отца текла королевская кровь.
- Бедный маленький дофин! - рассказывала мать, - он казался таким несчастным, несмотря на расшитый золотом костюм. Ужасно несчастным и неуверенным. Но она была очаровательна. Очень привлекательная девушка.., такая милая, изящная. В белом парчовом платье на панье она была очень элегантной. Мы прошли через Стеклянную галерею и главные апартаменты в церковь, около которой были выстроены швейцарские гвардейцы. Ах, эти милые дети - новобрачные! Они казались такими юными, что мне захотелось плакать, когда они встали на колени перед монсеньером де ла Рош-Аймоном. Я думала, дофин уронит кольцо и золотые украшения, которые он должен был надеть на невесту.
- А что будет с фейерверком? - спросила я.
- О, его устроят позже.., в Париже. Я думаю, примерно через неделю. Многих эта отмена расстроила. Его непременно нужно сделать, иначе народ сочтет себя обманутым. Кстати, маленький дофин, расписываясь на брачном контракте, посадил кляксу. Короля, видимо, это очень развеселило.
- Теперь скажут, что это дурной знак, - заявил Арман. - И гроза, и клякса.., есть о чем поговорить. А не было ли где-нибудь землетрясения в день рождения Марии-Антуанетты?
- В Лиссабоне, - сказал мой отец, - но что общего имеет Лиссабон с Францией? Народу она понравится. Да-да, они будут восхищаться ею, она такая хорошенькая.
- А вот это имеет весьма много общего с Францией, - вставила я, и все рассмеялись.
Затем мать начала описывать прием, устроенный королем.
- Как он постарел! - вздохнула она. - Хорошо, что есть дофин, который станет наследником.
- Очень жаль, что мальчик слишком юн и недостаточно мужествен, добавил граф.
- Мальчики взрослеют, - напомнила ему мать.
- Но у некоторых это занимает много времени.
- Ах, как все было красиво, - продолжала мать. - Хотя на улице уже стемнело, в галерее было светло, как днем. Я даже не знаю, сколько там было канделябров, но в каждом горело по тридцать свечей. Я сама сосчитала. Молодые выглядели великолепно, когда сидели за столом, покрытым зеленым бархатом, украшенным золотым шнуром, с великолепными кружевами. Если бы ты только видела. Кстати, народ был так разочарован отменой фейерверка, что решил получить хоть какое-нибудь зрелище и вломился во дворец. Они ворвались в галерею и смешались с гостями, - она повернулась к отцу. - Ты знаешь, был такой момент, когда я испугалась.
- В данном случае в этом не было нужды, - ответил отец, - Люди довольны этой свадьбой. В общем-то, они любят дофина и мечтают о том, чтобы король умер и его место занял внук. Они мечтают вышвырнуть Дюбарри на улицу, и как только король умрет, именно это и сделают.
- Я слышал, что невеста дофина совершила небольшую оплошность, насмешившую весь двор, - сказал Арман. - Увидев, что Дюбарри постоянно увивается вокруг короля, она поинтересовалась, что входит в обязанности прекрасной дамы. "Развлекать короля"
- ответили ей. "Тогда, - сказала наша девочка, желая доставить удовольствие своему новому папа, - я буду с ней соперничать".
Все рассмеялись.
- Наступила мертвая тишина, - продолжил граф, - но Людовик умеет превосходно выходить из любых ситуаций, причем все согласны в одном: ни у кого при дворе нет таких прекрасных манер. Он погладил ручку маленькой невесты дофина и сказал, что очень рад тому, что у него появилась новая маленькая внучка, так что бедняжка Мария-Антуанетта так и не осознала свою ошибку.
- Вскоре она поймет, что к чему, - сказал Арман.
- Ну что ж, - добавила мать, улыбаясь Софи, - настала пора свадеб. Я хочу пожелать счастья всем невестам и женихам.
***
Дата фейерверка была объявлена: его собирались устроить на площади Людовика XV, и рабочие принялись устанавливать фонари на Елисейских полях. На самой же площади, возле королевской статуи, возводили нечто вроде коринфского храма.
В эти майские дни на улицах было очень интересно. Торговцы пользовались удобным случаем. Старые рынки были забиты до отказа, и везде, где только можно, устраивали новые временные. Везде можно было видеть продавцов и покупателей; продавались медальоны, на которых была изображена чета новобрачных и флаги Франции и Австрии; на всех углах продавали кофе и лимонад, шла бойкая торговля - Париж был заполнен людьми, приехавшими на праздники из провинции.
Было невозможно не поддаться всеобщему настроению, тем более, что после грозы наступили ясные дни, и прогулки доставляли большое удовольствие.
Шарль предложил вчетвером отправиться на прогулку по Елисейским полям и посмотреть на подготовку к празднеству. Мы могли бы пойти на площадь Людовика XV, взглянуть на коринфский храм, о котором так много говорили Во всяком случае у народа появилось развлечение Итак, Шарль, Арман, Софи и я вышли из дома пораньше.
У всех было прекрасное настроение. Даже Арман веселился на свой манер, хотя и заметил, что ненавидит народ - "неумытых", как он называл их. Он утверждал, что его просто оскорбляет их запах. Он был весьма привередлив.
Шарль предупредил его:
- Только не показывай им своего презрения, дорогой мой. Даже в такой день, как сегодня, несмотря на всю лояльность короне, они могут легко обидеться.
Софи сияла от счастья, а я пребывала в смешанных чувствах. Мне доставляла удовольствие компания Шарля, но я продолжала твердить себе, что, поженившись, они уедут в его имение на юге, и мы очень долго не встретимся. И это к лучшему, ведь на самом деле он мне не нравится.
Но в это утро я решила радоваться, несмотря ни на что.
Мы шли по улице. Где-то играл оркестр. С домов свешивались флаги Франции и Австрии, напоминая народу о том, что благодаря этому браку страна получила надежного союзника, что было для Франции гораздо важнее, чем счастье двух молодых людей.
Мы спустились к Елисейским полям. Вечером, когда зажгут все фонари, место будет очень красивым. На площади Людовика XV устанавливали фигуры дофинов, там же был установлен огромный медальон с портретом дофина и его невесты. Я стояла у бронзовой конной статуи короля, окруженной фигурами, символизирующими Благоразумие, Справедливость, Силу и Мир.
Возле меня оказался Шарль.
- Вы хорошо смотритесь в этой компании, сестрица Лотти, - сказал он. Скажите, а вы сами благоразумны, справедливы, сильны и миролюбивы?
- Возможно, я еще слишком недолго прожила, чтобы это выяснить.
- Весьма мудрый ответ, - отпарировал он, - не всегда легко быть благоразумным и справедливым, а если ты собираешься демонстрировать силу, как же можно считать себя мирным?
- Полагаю, следует стремиться развивать в себе эти качества.
- Ну, пока кто-то всего лишь пытается, это неплохо. Тем не менее, в этом нелегко преуспеть, не так ли? Вы смотрите на меня довольно строго, Лотти. Не знаю, почему это случается так часто, ведь на самом деле я вам очень нравлюсь и вы об этом знаете.
К нам шла Софи, и в ее глазах я увидела подозрительность. Я вспомнила ее неверие в себя, которое она испытывала до знакомства с Шарлем.
- Мы обсуждали эти статуи, - объяснила я, - и Шарль говорил о том, что трудно обладать всеми этими качествами одновременно.
Шарль взял Софи под руку.
- Пойдем, Софи, - сказал он. - Давай посмотрим на них поближе, и ты скажешь мне, как тебе нравится работа. По-моему, автором был Пигаль.., но я не уверен.
Он увел ее от меня, улыбаясь ей, глядя с такой любовью, что она, судя по всему, была полностью успокоена.
С площади Людовика XV мы неспешно направились к дому и по пути натолкнулись на киоск, где были выставлены различные безделушки. Среди них оказались искусно изготовленные из шелка цветы.
Тона были просто великолепные, и Софи восхищенно воскликнула:
- Ах, - сказала она, - вот этот превосходно подошел бы к моему бледно-лиловому платью.
- Полагаю, он действительно пойдет тебе, - согласился Шарль. Он взял цветок и приложил его к платью. - Очаровательно, - произнес он и нежно поцеловал ее в щеку.
Обе торговки захлопали в ладоши. Шарль бросил на них быстрый оценивающий взгляд, один из тех, какие он обычно бросал на женщин. Торговки действительно были молодыми и очень хорошенькими.
- Моей даме он просто необходим, как вам кажется? - спросил он.
Обе девушки рассмеялись и подтвердили, что у дамы весьма утонченный вкус.
Шарль расплатился за цветок и вручил его Софи. Принимая его, она была так счастлива, что я почувствовала, как у меня от волнения сжимается горло. Я горячо надеялась на то, что она всегда будет оставаться в блаженном неведении относительно истинного лица своего мужа.
- Наши семейные дела. Вскоре я стану членом семьи.
- Расскажите мне лучше об этой женщине.., о гадалке, о мадам Ружмон.
- Это одна из самых знаменитых содержательниц публичных домов в городе. Извините. Вы еще невинная юная девушка. Вы знаете, что такое публичный дом?
- Конечно. Я не дитя.
- Тогда вам не нужны объяснения. У нее есть весьма фешенебельные апартаменты в другом районе города, а в том квартале, где вы были, она проворачивает свои делишки. Я удивлен тем, что юная дама вашего положения зашла в такой дом.., на такой улице.
- Я уже сказала вам, что мы искали развлечений.
- Неужели жизнь в особняке д'Обинье настолько скучна?
- Я бы так не сказала, но нас все время держат под наблюдением.
- Следят за вами, очевидно, недостаточно строго.
- Ну, нам удалось ускользнуть.
- Вам повезло, что там оказался я.
- Я часто думала об этом. А что там делали вы?
- То, что там обычно делают мужчины. Высматривал хорошеньких девушек.
- Вы! Вы имеете в виду...
- Я имею в виду именно то, что вы подумали.
- Но вы собираетесь жениться на Софи!
- Ну и что?
- Так почему же.., вы выискивали еще кого-то?
- Этот самый еще кто-то не имел бы ничего общего с моим браком.
Я ужаснулась и тут же пожалела Софи. Вот он, еще один из этих беспутных молодых людей, для которых брак является всего лишь условностью. Вновь я вспомнила Дикона. О, как ему не стыдно так себя вести!
- Я вижу, вы уже готовы презирать меня.
- Полагаю, что я уже презираю вас. Долго ли еще продлится этот танец?
- Надеюсь, у нас есть еще немного времени. Вы достаточно привлекательная юная дама, мадемуазель Лотти.
- Я бы предпочла не слышать от вас этих слов.
- Но я же говорю вам чистую правду. Когда вы повзрослеете, вы станете просто неотразимы, в этом я уверен.
- Надеюсь, вы не сделаете Софи несчастной, но я очень этого боюсь.
- Я обещаю вам, что она станет самой счастливой новобрачной в Париже.
- А вы будете посещать мадам Ружмон? А что будет, если она узнает?
- Она никогда не узнает, я позабочусь об этом. Именно так и будет, поскольку всегда найдется кто-то, кто будет завлекать меня и удовлетворять мои низменные инстинкты, а я буду изображать рыцарскую любовь к моей супруге.
- Я думаю, вы самый циничный из всех мужчин, кого я встречала!
- Давайте лучше скажем - самый реалистичный. Даже не знаю, зачем я рассказываю вам правду. Она не очень льстит мне, не так ли? Как ни странно, я вынужден рассказать вам это. Ведь вы же узнали меня, правда? Мы оба узнали друг друга. Нет смысла пытаться скрывать свои грехи после столь явного разоблачения. И все же мне бы хотелось, чтобы вы знали обо мне правду. Вы мне очень понравились, Лотти.
- С каких пор?
- Ну, началось это, когда я заглянул в щелочку и увидел одну из самых красивых девушек, когда-либо глазевших на этот хрустальный шар. "Высокий темноволосый приятный мужчина", - сказала мадам Ружмон. Ну что ж, она была права, разве не так?
- Никак вы пытаетесь флиртовать со мной?
- Вы меня к этому склоняете.
- Мне кажется, следует предупредить Софи.
- И вы ее предупредите? Она вам не поверит. К тому же, кто вы такая, чтобы рассказывать об этом? А что если я и расскажу о моей первой встрече с вами в публичном доме мадам Ружмон? Тогда у вас будут неприятности, правда?
- Как и у вас. Они, наверняка, захотят выяснить, каким образом вы там оказались.
- Ну вот, видите, мы оба запутались в паутине интриг. Дорогая Лотти, мне кажется, эти несчастные музыканты наконец добрались до финала. Сегодня вечером мы еще с вами потанцуем и, надеюсь, поговорим о более приятных вещах. Увы.., мы расстаемся.
Он отступил на шаг и поклонился. Затем он взял меня под руку и проводил к мадам де Гренуар.
Я была очень расстроена и, как ни странно, взволнована. Из всех мужчин, с которыми мне доводилось встречаться, он более других напоминал Дикона. Мадам де Гренуар сплетничала о семействе Турвилей.
- Знатная семья.., не ровня Обинье, конечно.., но достаточно богатые. У них есть замок где-то возле Ангулема и отель в Париже, как у большинства знатных семейств. Превосходная партия и очаровательный молодой человек, не так ли?
Мне было трудно сидеть и слушать ее болтовню, и я обрадовалась, когда меня пригласили на танец. Я постоянно высматривала его, и пару раз мне это удалось. Он улыбнулся, а глазами сказал, я была уверена, что при первой возможности постарается еще раз пригласить меня на танец.
Наконец я снова танцевала с ним.
- Для меня это кульминация вечера, - сказал он. - Вы выглядите не столь сердитой, как вначале. Теперь вы более высокого мнения обо мне?
- Я по-прежнему дурно думаю о вас.
- А я по-прежнему считаю вас очаровательной. Вы знаете, я пришел к выводу, что грешники часто бывают очаровательными.., чаще, чем святые.
- Я искренне надеюсь, что Софи не пострадает. Я уверена, она вас вовсе не знает.
- Я обещаю держать ее в блаженном неведении.
- Я полагаю, у вас было множество приключений.., с женщинами?
- Да, - ответил он.
- Я бы не назвала их даже любовными интригами, они таковыми не являются.., просто жалкие мелкие приключения.
- И вновь вы правы, но самое приятное в них то, что пока они длятся, они таковыми не выглядят.
- У вас современные французские взгляды на жизнь.
- О, современными их назвать нельзя. Они устоялись уже веками. Мы умеем жить, ибо знаем, как устроена жизнь. Мы мудро стараемся не стремиться к недостижимому. Мы берем от жизни то, что она нам предлагает, и ни о чем не сожалеем. Это и есть реализм, принятие жизни такой, какая она есть. Именно это является высшим достижением цивилизации. Потому мы и являемся столь чудесными любовниками, веселыми, очаровательными. Это лишь вопрос опыта. Как ни странно, самая лучшая из всех моих любовниц - до сих пор это та, кого мой отец подобрал для меня, когда мне было шестнадцать. Старый французский обычай, знаете ли. Мальчик взрослеет. Он может попасть в беду, так что следует найти ему очаровательную женщину постарше, которая введет его в курс дела. Это часть системы осмысленных взглядов на жизнь, которую мои соотечественники довели до совершенства.
- Знаете, мне действительно неприятно слушать ваше хвастовство, сказала я.
- Хорошо, не будем говорить о столь очевидных вещах. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Лотти, я очень рад тому, что вы будете моей сестренкой. Надеюсь, мы сумеем по-настоящему познакомиться друг с другом.
- Вряд ли.
- Вы не слишком любезны.
- Не слишком любезные люди не должны ожидать любезности от других.
- Вы беспокоитесь за Софи?
- Да.., очень.
- Вы очень добры. Вам показалось, что с тех пор, как мы с ней познакомились, она чувствует себя несчастной?
- Вы прекрасно знаете, как это на нее повлияло. Вот почему...
- Вы недостаточно глубоко знаете жизнь, дорогая Лотти. Софи счастлива. Это я сделал ее счастливой. Разве это не повод для гордости? Завоевать благодарность Софи и ее семьи? Уверяю вас, и дальше все будет обстоять точно так же. Мы с Софи будем чудесно - жить вместе, у нас будут детишки, и когда мы будем старыми и седыми, люди будут рассказывать о нас, как об идеальной супружеской паре.
- А вы между тем будете обделывать свои любовные делишки?
- В этом и есть ключ к счастливой супружеской жизни, о чем прекрасно знают все французы.
- И всем француженкам это известно?
- Только если они умны.
- Я представляю себе счастье не так, и рада, что я не француженка.
- В вас есть нечто сугубо английское, Лотти.
- Конечно, есть. Я англичанка. Я воспитана в Англии. Мне многое нравится во Франции, но.., это распутство.., я.., я ненавижу.
- Но вы не производите впечатление пуританки, и именно потому вы столь восхитительны. В вас есть теплота.., и вы страстны. Такого знатока, как я, вам не обмануть. И при всем при том вы ведете такие чопорные речи.
Неожиданно он прижал меня к себе. Я ощутила волнение и в то же время захотела вырваться и убежать к мадам де Гренуар. Наверное, по мне это было заметно, так как на его лице появилась извиняющаяся улыбка.
- Лотти, - сказал он, - мы будем встречаться.., часто. Я хочу понравиться вам.., да, думаю, я сумею вам понравиться.
- Никогда. Я могу чувствовать лишь жалость к бедной Софи. Неужели этот танец никогда не кончится?
- Увы, он закончится скоро. Но не бойтесь меня, мы с вами станем добрыми друзьями.
Я постаралась побыстрей расстаться с ним.
- Вы кажетесь несколько не в себе, дорогая, - сказала мадам де Гренуар. - Вы устали?
- Да, - ответила я, - мне бы хотелось уйти.
- Не думаю, что вы можете уйти раньше полуночи. Потом, возможно...
Я продолжала танцевать, едва замечая с кем. Я была расстроена. Он очень сильно напоминал мне Дикона. Дикон разговаривал примерно так же. Он никогда не пытался понравиться мне, демонстрируя только положительные черты. Скорее, он старался подчеркивать свои слабые места. И вот теперь этот человек заставил меня все это вспомнить.
С облегчением я встретила окончание бала. Я отправилась в свою комнату и сняла платье. Я сидела в нижних юбках, расчесывая волосы, когда в комнату вошла Софи. Она сияла и, видимо, не чувствовала усталости.
Софи села на мою кровать, ее юбки волной легли вокруг; она была такой молодой, свежей и.., ранимой.
- Какой чудесный бал! Как тебе понравился Шарль? Правда, он просто чудо? Какие замечательные истории он рассказывает. Я и не представляла, что есть такие люди, как он.
- Он очень симпатичный, - сказала я.
- Мне кажется, ты ему понравилась.
- О.., я не заметила. Почему ты так думаешь?
- Ну, он так смотрел, когда танцевал с тобой.
- Так значит, ты видела нас? Разве ты не танцевала?
- Большую часть времени танцевала. Но во время второго танца я сидела с твоей матерью и другими женщинами. И все время наблюдала за тобой, - я почувствовала, что краснею. - И о чем же вы разговаривали?
- О.., не помню. Какая-то чепуха.
- Он все время смотрел на тебя.
- Разговаривая, люди обычно так и делают.
- Но не настолько.., внимательно. Ты знаешь...
- Нет, боюсь, что не знаю. Если бы там было что-то важное, я бы запомнила, ведь верно? Софи, тебе пора спать. Разве ты не устала?
- Нет. Я чувствую, что могла бы танцевать всю ночь.
- Но, конечно, с Шарлем.
- О да, с Шарлем.
- Спокойной ночи, Софи. Приятных сновидений. Я чуть не вытолкнула ее из комнаты, и она пошла, чтобы мечтать о своем несравненном Шарле, которого на самом деле вовсе не знала.
Когда Софи ушла, я набросила шаль, так как у меня появилась непреодолимое желание поговорить с Лизеттой. Я раздумывала, следует ли рассказать ей о случившемся. Она была весьма искушенной особой. Возможно, она решит, что в этом нет ничего особенного, и скажет, что не следует без толку будоражить Софи.
Я подошла к ее комнате и тихонько постучалась. Ответа не было.
Я осторожно открыла дверь и на цыпочках вошла в комнату. Подойдя к краю кровати, я шепнула:
- Лизетта, ты уже спишь? Проснись. Я хочу с тобой поговорить.
Постепенно мои глаза привыкли к полумраку, и я разглядела, что кровать Лизетты пуста.
***
В течение последующих дней я часто виделась с Шарлем де Турвилем: он использовал любую возможность, чтобы поговорить со мной. Я старалась держаться с ним холодно и неодобрительно, так как действительно не одобряла его поведения; но оказалось, что я, помимо воли, ищу его и расстраиваюсь, если не нахожу. Я не понимала себя, но знала, что мне нравится разговаривать с ним. Я старалась осадить его, показать, как презираю его образ жизни; но от себя мне не удавалось скрыть, что мне доставляло удовольствие высказывать ему, а он был достаточно проницателен, чтобы понимать это.
Дело в том, что я была сбита с толку. Я была слишком молода, чтобы понимать, что происходит. В отличие от Софи я не боялась жизни; меня влекло к ней. Я была готова очертя голову броситься во что угодно, не опасаясь последствий. Позже, начав лучше понимать себя, я осознала, что вовсе не была холодной. Мне нужен был опыт. Дикон разбудил меня, когда я была еще слишком молода, чтобы понять, что физическое возбуждение я превращаю в чувство преданности и в то, что считала настоящей любовью. Теперь появился Шарль де Турвиль, настолько напоминавший Дикона, что это не могло не вызвать во мне влечения.
Я была молода и пребывала в неведении, а он, хотя тоже не был стар, уже обладал опытом. Я думаю, он прекрасно понимал все происходящее со мной и находил это весьма занимательным. Поскольку он был из тех мужчин, которые посещают заведения, подобные салону мадам Ружмон, он, несомненно, искал свежих ощущений, а девушка, столь юная, как я, как раз и могла предоставить их. Потом я поняла, что не было случайного совпадения, как сначала считала, в его пребывании в салоне мадам Ружмон именно в то время, когда там оказались я и Лизетта. Он и раньше бывал там регулярно, выискивая девушек, с которыми можно было бы развлечься.
Естественно, наши семьи часто встречались, а это означало, что он почти постоянно находился в нашем доме. Свадьба должна была состояться через три недели, когда уляжется вся шумиха, связанная с бракосочетанием дофина и Марии-Антуанетты. Между тем раз уж обе семьи находились в Париже, а мой отец, несомненно, должен был принимать участие в некоторых церемониях бракосочетания в королевском доме, мы очень часто виделись.
Турвили тоже дали бал. Я снова танцевала с Шарлем и на этот раз заметила, что за нами наблюдает Софи. Она настаивала, что я очень нравлюсь Шарлю, а, когда я возражала, что, по моему мнению, он оценивает меня достаточно низко, она уверяла в обратном.
- О, - сказала я, - он так влюблен в тебя, что готов полюбить всю твою семью.
Это, видимо, ее удовлетворило.
Увидевшись на следующий день с Лизеттой, я сообщила ей о том, кто на самом деле Шарль де Турвиль и какое потрясение я испытала во время бала.
- Неужели! - воскликнула она и начала смеяться. Но когда я попыталась продолжить разговор о нем, ее это, судя по всему, не заинтересовало.
- Надеюсь, он не расскажет о нас, - сказала я.
- А как он может это сделать? Ему придется объяснить, как он попал туда.
- Лизетта, - сказала я, - когда я приходила к тебе после бала, чтобы рассказать об этом, тебя не было в постели.
Она пристально посмотрела на меня и ответила:
- О.., должно быть, ты зашла именно тогда, когда я была на балконе вместе со служанками и наблюдала за разъездом гостей. Оттуда открывается прекрасный вид.
Я забыла об этом и вспомнила лишь значительно позже.
***
Это был день свадьбы дофина, и мои родители отправились в Версаль, чтобы присутствовать на приеме, который устраивали в Стеклянной галерее. У меня появилось неприятное чувство, от которого я никак не могла избавиться. Мои мысли занимали Шарль де Турвиль и его грядущий брак с Софи. Мне страстно хотелось забыть об этом человеке и не ощущать волнения в его присутствии. Не могу сказать, что он мне нравился.., мне на самом деле не нравились его взгляды; но когда его не было, я скучала, а при его неожиданном появлении испытывала подъем чувств, и не обращать на это внимание или подавить это я была не в состоянии.
Вечером должен был состояться фейерверк, и Шарль с Арманом собирались отвести нас с Софи туда, где все хорошо было видно. Между тем, во второй половине дня небо затянуло тучами, полил дождь, засверкали молнии и загрохотал гром.
Софи, как обычно во время грозы, испугалась. Шарль заботливо утешал ее, а я цинично поглядывала на них. Его явно веселило мое отношение к происходящему.
- Никаких поездок в Версаль, - объявил Арман. - Фейерверков сегодня не будет.
- Народ будет недоволен. Многие с трудом добирались до Версаля только для того, чтобы полюбоваться фейерверком, - сказал Шарль.
- Они не могут переложить на короля вину за грозу, - рассмеялся Арман, - хотя, будьте уверены, некоторые из них постараются это сделать.
- Я убежден, что фейерверк еще устроят, - добавил Шарль, - возможно, прямо здесь, в Париже, что будет разумнее. Тогда можно обойтись без поездки в Версаль.
- Что за финал свадьбы! - пробормотала я.
- Народ посчитает это дурным знаком, - заметил Шарль.
- Бедная новобрачная, - не удержалась я, глядя в глаза Шарлю, надеюсь, она будет счастлива.
- Говорят, она производит впечатление девушки, которая умеет постоять за себя, - ответил Шарль, не отводя своих глаз. - Очень может быть, что ей нужен более мужественный жених, чем наш маленький дофин, так мне во всяком случае кажется.
- Молчать! - шутливо бросил Арман. - Это попахивает изменой.
В этот вечер мы вчетвером играли в карты, прислушиваясь к тому, как дождь стучит по стеклам особняка. На улицах было тихо - это очень отличалось от того, чего мы могли ожидать, и составляло явный контраст со всей шумихой вокруг королевской свадьбы.
На следующий день в отель вернулись мои родители. Мать была в восторге от приема, устроенного в Версале. Мы с Софи заставили ее рассказать все подробности. Бракосочетание состоялось в дворцовой церкви, и мои родители удостоились чести присутствовать при церемонии. Это объяснялось тем, что в предках моего отца текла королевская кровь.
- Бедный маленький дофин! - рассказывала мать, - он казался таким несчастным, несмотря на расшитый золотом костюм. Ужасно несчастным и неуверенным. Но она была очаровательна. Очень привлекательная девушка.., такая милая, изящная. В белом парчовом платье на панье она была очень элегантной. Мы прошли через Стеклянную галерею и главные апартаменты в церковь, около которой были выстроены швейцарские гвардейцы. Ах, эти милые дети - новобрачные! Они казались такими юными, что мне захотелось плакать, когда они встали на колени перед монсеньером де ла Рош-Аймоном. Я думала, дофин уронит кольцо и золотые украшения, которые он должен был надеть на невесту.
- А что будет с фейерверком? - спросила я.
- О, его устроят позже.., в Париже. Я думаю, примерно через неделю. Многих эта отмена расстроила. Его непременно нужно сделать, иначе народ сочтет себя обманутым. Кстати, маленький дофин, расписываясь на брачном контракте, посадил кляксу. Короля, видимо, это очень развеселило.
- Теперь скажут, что это дурной знак, - заявил Арман. - И гроза, и клякса.., есть о чем поговорить. А не было ли где-нибудь землетрясения в день рождения Марии-Антуанетты?
- В Лиссабоне, - сказал мой отец, - но что общего имеет Лиссабон с Францией? Народу она понравится. Да-да, они будут восхищаться ею, она такая хорошенькая.
- А вот это имеет весьма много общего с Францией, - вставила я, и все рассмеялись.
Затем мать начала описывать прием, устроенный королем.
- Как он постарел! - вздохнула она. - Хорошо, что есть дофин, который станет наследником.
- Очень жаль, что мальчик слишком юн и недостаточно мужествен, добавил граф.
- Мальчики взрослеют, - напомнила ему мать.
- Но у некоторых это занимает много времени.
- Ах, как все было красиво, - продолжала мать. - Хотя на улице уже стемнело, в галерее было светло, как днем. Я даже не знаю, сколько там было канделябров, но в каждом горело по тридцать свечей. Я сама сосчитала. Молодые выглядели великолепно, когда сидели за столом, покрытым зеленым бархатом, украшенным золотым шнуром, с великолепными кружевами. Если бы ты только видела. Кстати, народ был так разочарован отменой фейерверка, что решил получить хоть какое-нибудь зрелище и вломился во дворец. Они ворвались в галерею и смешались с гостями, - она повернулась к отцу. - Ты знаешь, был такой момент, когда я испугалась.
- В данном случае в этом не было нужды, - ответил отец, - Люди довольны этой свадьбой. В общем-то, они любят дофина и мечтают о том, чтобы король умер и его место занял внук. Они мечтают вышвырнуть Дюбарри на улицу, и как только король умрет, именно это и сделают.
- Я слышал, что невеста дофина совершила небольшую оплошность, насмешившую весь двор, - сказал Арман. - Увидев, что Дюбарри постоянно увивается вокруг короля, она поинтересовалась, что входит в обязанности прекрасной дамы. "Развлекать короля"
- ответили ей. "Тогда, - сказала наша девочка, желая доставить удовольствие своему новому папа, - я буду с ней соперничать".
Все рассмеялись.
- Наступила мертвая тишина, - продолжил граф, - но Людовик умеет превосходно выходить из любых ситуаций, причем все согласны в одном: ни у кого при дворе нет таких прекрасных манер. Он погладил ручку маленькой невесты дофина и сказал, что очень рад тому, что у него появилась новая маленькая внучка, так что бедняжка Мария-Антуанетта так и не осознала свою ошибку.
- Вскоре она поймет, что к чему, - сказал Арман.
- Ну что ж, - добавила мать, улыбаясь Софи, - настала пора свадеб. Я хочу пожелать счастья всем невестам и женихам.
***
Дата фейерверка была объявлена: его собирались устроить на площади Людовика XV, и рабочие принялись устанавливать фонари на Елисейских полях. На самой же площади, возле королевской статуи, возводили нечто вроде коринфского храма.
В эти майские дни на улицах было очень интересно. Торговцы пользовались удобным случаем. Старые рынки были забиты до отказа, и везде, где только можно, устраивали новые временные. Везде можно было видеть продавцов и покупателей; продавались медальоны, на которых была изображена чета новобрачных и флаги Франции и Австрии; на всех углах продавали кофе и лимонад, шла бойкая торговля - Париж был заполнен людьми, приехавшими на праздники из провинции.
Было невозможно не поддаться всеобщему настроению, тем более, что после грозы наступили ясные дни, и прогулки доставляли большое удовольствие.
Шарль предложил вчетвером отправиться на прогулку по Елисейским полям и посмотреть на подготовку к празднеству. Мы могли бы пойти на площадь Людовика XV, взглянуть на коринфский храм, о котором так много говорили Во всяком случае у народа появилось развлечение Итак, Шарль, Арман, Софи и я вышли из дома пораньше.
У всех было прекрасное настроение. Даже Арман веселился на свой манер, хотя и заметил, что ненавидит народ - "неумытых", как он называл их. Он утверждал, что его просто оскорбляет их запах. Он был весьма привередлив.
Шарль предупредил его:
- Только не показывай им своего презрения, дорогой мой. Даже в такой день, как сегодня, несмотря на всю лояльность короне, они могут легко обидеться.
Софи сияла от счастья, а я пребывала в смешанных чувствах. Мне доставляла удовольствие компания Шарля, но я продолжала твердить себе, что, поженившись, они уедут в его имение на юге, и мы очень долго не встретимся. И это к лучшему, ведь на самом деле он мне не нравится.
Но в это утро я решила радоваться, несмотря ни на что.
Мы шли по улице. Где-то играл оркестр. С домов свешивались флаги Франции и Австрии, напоминая народу о том, что благодаря этому браку страна получила надежного союзника, что было для Франции гораздо важнее, чем счастье двух молодых людей.
Мы спустились к Елисейским полям. Вечером, когда зажгут все фонари, место будет очень красивым. На площади Людовика XV устанавливали фигуры дофинов, там же был установлен огромный медальон с портретом дофина и его невесты. Я стояла у бронзовой конной статуи короля, окруженной фигурами, символизирующими Благоразумие, Справедливость, Силу и Мир.
Возле меня оказался Шарль.
- Вы хорошо смотритесь в этой компании, сестрица Лотти, - сказал он. Скажите, а вы сами благоразумны, справедливы, сильны и миролюбивы?
- Возможно, я еще слишком недолго прожила, чтобы это выяснить.
- Весьма мудрый ответ, - отпарировал он, - не всегда легко быть благоразумным и справедливым, а если ты собираешься демонстрировать силу, как же можно считать себя мирным?
- Полагаю, следует стремиться развивать в себе эти качества.
- Ну, пока кто-то всего лишь пытается, это неплохо. Тем не менее, в этом нелегко преуспеть, не так ли? Вы смотрите на меня довольно строго, Лотти. Не знаю, почему это случается так часто, ведь на самом деле я вам очень нравлюсь и вы об этом знаете.
К нам шла Софи, и в ее глазах я увидела подозрительность. Я вспомнила ее неверие в себя, которое она испытывала до знакомства с Шарлем.
- Мы обсуждали эти статуи, - объяснила я, - и Шарль говорил о том, что трудно обладать всеми этими качествами одновременно.
Шарль взял Софи под руку.
- Пойдем, Софи, - сказал он. - Давай посмотрим на них поближе, и ты скажешь мне, как тебе нравится работа. По-моему, автором был Пигаль.., но я не уверен.
Он увел ее от меня, улыбаясь ей, глядя с такой любовью, что она, судя по всему, была полностью успокоена.
С площади Людовика XV мы неспешно направились к дому и по пути натолкнулись на киоск, где были выставлены различные безделушки. Среди них оказались искусно изготовленные из шелка цветы.
Тона были просто великолепные, и Софи восхищенно воскликнула:
- Ах, - сказала она, - вот этот превосходно подошел бы к моему бледно-лиловому платью.
- Полагаю, он действительно пойдет тебе, - согласился Шарль. Он взял цветок и приложил его к платью. - Очаровательно, - произнес он и нежно поцеловал ее в щеку.
Обе торговки захлопали в ладоши. Шарль бросил на них быстрый оценивающий взгляд, один из тех, какие он обычно бросал на женщин. Торговки действительно были молодыми и очень хорошенькими.
- Моей даме он просто необходим, как вам кажется? - спросил он.
Обе девушки рассмеялись и подтвердили, что у дамы весьма утонченный вкус.
Шарль расплатился за цветок и вручил его Софи. Принимая его, она была так счастлива, что я почувствовала, как у меня от волнения сжимается горло. Я горячо надеялась на то, что она всегда будет оставаться в блаженном неведении относительно истинного лица своего мужа.