Страница:
Вторая Глава
Сорак знал, что мародеры основали свой лагерь в западных отрогах Гор Мекилота. Эти предгорья, которые находятся рядом с караванной дорогой из Алтарука в Галг, давали мародерам надежное убежище, так что он направился наискосок, на юго-восток, а не прямо на юг. Конечно, это добавляло еще один день пути по Великой Желтой Пустыне, не самое приятное времяпровождение, зато, с другой стороны, резко уменьшало вероятность наткнуться на многочисленных разведчиков мародеров.
Это также приводило их ближе к их цели, деревне Соленое Поле, которая находилась сразу за горами, рядом с самым восточным краем горной гряды. Согласно Дневнику Странника, в центре гряды находилась дорога, ведущая прямиком в Соленое Поле, обычный путь для всех, но Сорак собирался идти в обход. Именно там мародеры скорее всего и поставили свои наблюдательные посты. Разве может быть лучшее место для засады на одиноких путников, чем безлюдный горный проход?
Они достигли подножия северных предгорий незадолго до полудня седьмого дня. Согласно грубой карте, приложенний к Дневнику Странника, расстояние от Нибеная до гор по Великой Желтой Пустыне было где-то сорок-пятьдесят миль. На самом деле они сделали по меньшей мере вдвое больше. Во времена Странника, подумал Сорак, Мудрец не был тщательным картографом. Или, возможно, ошибка появилась в течении этих лет, так как дневник много раз переписывали от руки. Сорак скорее надеялся на ошибку Мудреца, иначе, если бы оказалось, что во время переписывания текст исказили до неузнаваемости, он не смог бы доверять ему. А это было бы очень неприятно, ведь дневник, предполагалось, содержит ключи, которые должны были помочь ему в этом поиске.
Хотя они и экономили воду, насколько это было возможно, она все равно закончилась. Для Сорака, с его эльфийской способностью к выживанию, идти без воды было совсем не так тяжело, как Риане, человеческой организм которой требовал воды, особенно на Великой Желтой Пустыне. Ночью было значительно прохладнее, и они шли с удовольствием, но днем, когда они отдыхали, жара выпивала из них малейшую влагу. Губы Рианы потрескались и почернели, и все, что она могла делать, — механически ставить одну ногу перед другой. Сорак предложил нести ее, но она отказалась, не желая становиться бременем для него. Истощенная и дошедшая до предела, она, тем не менее, сохранила свои упрямство и гордость.
Как только они достигли предгорий и остановились отдохнуть, Сорак выкопал небольшую ямку в земле. Он произнес заклинание друидов, чтобы выкачать воду из песчаной почвы. Риана тоже умела это, но у нее не было сил. Понадобилось много времени, чтобы вода начала сочиться через песок, так как водоносный пласт располагался много ниже поверхности земли. Когда ямка наполнилась, он внимательно смотрел, чтобы Риана пила только маленькими глотками.
Она встала на четвереньки, припала к воде и попила немного, потом села, благодарно и устало вздохнув. — Никогда не думала, что эта грязная вода может быть настолько вкусной, — сказала она. — К тому же она немного соленая, так мне показалось.
— Мы найдем лучшую воду, когда окажемся в горах, — сказал Сорак.
— Я думаю, что способна заснуть и проспать по меньшей мере неделю, — сказала Риана, потянувшись и потирая глаза руками.
— Не спи, — ответил ей Сорак. — Здесь слишком открытое место. Я почувствою себя намного спокойнее, когда мы найдем какое-либо убежище.
Риана застонала. — Мы разве не отдохнем здесь, хотя бы немного?
— Конечно, отдохнем, — сдался он. — Но вскоре нам надо идти. Мы разобьем лагерь там, среди камней. Они дадут нам и тень и укрытие.
Она взглянула в направлении, которое он ей указал, и опять вздохнула. — Иногда я хотела бы стать эльфом, — сказала она.
Сорак улыбнулся. — Эльфы плотоятны, вспомни. И у них большие, длинные и заостренные уши.
— Ну хорошо, эльфлингом, — сказала она. — Тогда я была бы похожа на тебя, сопротивлялась бы моим кровожадным рефлексам и имела бы нормальные уши, только слегка заостренные.
— На тебе они бы выглядели очень привлекательно, — сказал Сорак.
— Ты правильно делаешь, когда льстишь мне в тот момент, когда я слаба и не могу ответить, — сказала она.
— Так намного безопаснее, — усмехнулся Сорак.
— Ух, — сказала она. — Мне даже улыбаться больно. Такое ощущение, что лицо настолько высохло, что вот-вот треснет.
— Я найду немного кактусов, выдавлю их сок и намажу тебе на кожу.
— Ооох, это было бы замечательно. А теперь где бы нам найти маленький ручеек, чтобы я могла в нем помыться!
— Я сделаю все, что в моих силах, — ответил Сорак.
— Ты помнишь тот ручеек, что бежал из источника недалеко от монастыря? — спросила она.
Он улыбнулся. — Конечно помню. Мы мылись в нем каждый день, после упражнений с оружием.
— Я отчетливо помню, как плавала в холодной воде бассейна, как поток бежит вниз между камней, помню каждый камень, — сказала она. — Я почти ощущаю капли на теле. Я считала, что так оно и должно быть. Ручеек, лес, холодные и освежающие ветры гор… Я никогда не понимала, насколько сух и безжизнен наш мир.
— Ты тоскуешь по Поющим Горам, а? — сказал Сорак.
— Я всегда думаю о них, как о доме, — ответила Риана. А потом быстро добавила. — Но я не жалею, что ушла.
Сорак не сказал ничего.
— Ты бы хотел, чтобы я там и осталась? — мягко спросила она, немного помолчав.
Сорак опять ничего не ответил, и она почувствововала острый укол беспокойства. В конце концов, он сказал. — Часть меня хотела бы, я думаю. И я не имею ввиду мое внутреннее племя. Часть меня желала бы предохранить тебя от всех этих испытаний.
— Я сама выбрала идти за тобой, это мое личное решение, — ответила она.
— Да, я знаю. Я даже не могу сказать тебе, насколько я рад, что ты здесь, со мной. Но иногда я не могу не подумать о той жизни, которую бы ты вела, если бы жила без меня.
— Если бы я жила без тебя, я не думаю, что у меня было бы много жизни, — ответил она, серьезно глядя на него.
— А я не могу представить свою жизнь без тебя, — сказал он.
— Но если бы Старейшина Ал'Кали не привела бы меня в монастырь, мы вообще бы никогда не встретились. Ты бы выросла среди сестер и, к этому времени, без сомнения, заменила бы Сестру Тамуру, как мастер оружия и боя. Ты бы пользовалась любовью и уважением всех сестер, и продолжала бы жить в цветущей долине высоко в твоих любимых Поющих Горах, мирный оазиз зеленого спокойствия в сухом и умирающем мире. Вместо этого ты встретила и полюбила меня, страстной и безнадежной любовью, которую я разделяю с тобой всем своим сердцем, но никогда не смогу ответить тебе так, как должен бы был, но я такой, как я есть. И когда я думаю о том, через что ты прошла ради меня, и о том, что лежит впереди… — Он вздохнул и взглянул вдаль. — Все это кажется мне чудовищно несправедливым.
Она подвинулась ближе к нему и взяла его руку в свои. — Я не жалуюсь, — нежно сказала она. — Без тебя у меня никогда не было бы такого друга, каким был ты тогда, в монастыре. И без тебя я никогда бы не узнала, что такое настоящая любовь. Я бы выросла, как и все остальные сестры, не понимая, зачем нужны мужчины и думая о них меньше, чем о пустом месте. И скорее всего, что если бы у меня и был мужчина, то только как у более старших сестер, которые уходят в паломночество и используют их только для удовлетворения своего любопытства об удовольствиях плоти. Это никогда не имело бы большого значения для меня, и я скореее всего вела бы себя точно также как и они, удивляясь, почему так много людей придают этому такое большое значение, и думая, что это и есть любовь. Но теперь я знаю, что они ошибаются, и любовь — это нечто намного большее. Я иногда спрашиваю себя, что это такое — чувствовать себя в объятиях мужчины, но так как я никогда не была там, то я и не знаю, что потеряла. Говоря откровенно, я не требую, чтобы мужчина заставил меня почувствовать себя женщиной.
— А я часто спрашиваю себя, могу ли я считать себя настоящим мужчиной, если я не любил ни одну женщину, — сказал Сорак. — Но не всякую женщину, — добавил он, глядя на нее. — Только одну.
— Я знаю, — сказала она, нежно пожимая ему руку. — Но Госпожа Варанна сказала мне как-то раз, что любовь будет намного более сильной, если ты остаешься девственной.
Сорак изумленно посмотрел на нее. — Варанна так сказала?
Риана улыбнулась. — Варанна знает не только все дороги мира, но и все дороги духа.
— Да, похоже на то, — ответил Сорак. — Но мне трудно себе представить, как она говорит о таких вещах.
— У нас был длинный разговор, прежде чем я ушла из монастыря, — сказала Риана. — Я уже настроилась на того, что уйду и пойду догонять тебя. Тогда я даже не подозревала, что она знает об этом, но теперь я уверена, что она знала. Я думала, что я такая умная, собираясь ускользнуть посреди ночи, как я и сделала. Однако она знала, и могла бы остановить меня, но не стала мешать.
— Я уверен, что она примет тебя обратно, — сказал Сорак.
— Да, я думаю, что примет, — ответила Риана, — но хотя я скучаю по сестрам и по Поющим Горам, я не собираюсь возвращаться.
— Из-за меня?
— Да, но есть еще много чего в этом мире, кроме меня и тебя. То, что мы делаем, Сорак, очень важно, намного важнее всего, что я найду в монастыре, если вернусь. В первую очередь виличчи сохранители, следуют Путем Друида. Нас детства учили посвятить себя спасению мира, и мы все мечтаем о том, что однажды Атхас снова будет зеленым. Возможно, эта мечта никогда не станет реальностью, но, по меньшей мере, мы можем защитить этот мир от дальнейшего разграбления магией осквернителей. Мудрец является нашей единственной надеждой на это. Аванжеон — единственное существо, способное противостоять драконам-волшебникам. Мы должны помочь Мудрецу совершить метаморфозу. Для настоящих сохранителей нет и не может быть более возвышенной цели.
— Верно, — сказал Сорак, — но это значит, что мы встали против всех королей-волшебников, вместе взятых, а также, заодно, против любого осквернителя на планете. Ты же понимаешь, что они пойдут на все, чтобы помешать Мудрецу достичь своей цели. А это означает, что они постараются всеми силами остановить нас, не дать нам помочь ему. Я часто думаю, не должен ли я один пройти весь путь, на который встал. Какое право я имею втягивать тебя в такое рискованное дело?
— Что же ты думаешь, это ты так решил? — спросила она. — Никто никогда не говорил, что Дорога сохранения усыпана розами. Нельзя просто говорить об этой дороге, как о чем-то мистическом и недостижимым. Надо просто идти по ней, ножками…
— Да, — сказал Сорак, — раз ты заговорила о ходьбе…
— Так быстро? — спросила Риана.
— Недалеко, до тех камней, — ответил он. — Там мы разобьем лагерь.
Устало она встала на ноги. — Хорошо, я дошла до сюда, пройду и еще немного. Но я собираюсь поспать мертвым сном, когда мы разобьем лагерь.
— Не вижу причин, почему бы нам не остановиться и не отдохнуть один день, как только мы дойдем до тех камней, — сказал он. — За нами вроде никто не гонится. — Он взглянул на Великую Желтую Пустыню. — И кто в здравом уме последует за нами через это?
Покончив с животным, Валсавис занялся следом. Большинство следопытов вообше не увидели бы никакого следа, но Валсавис видел. Конечно, на твердой соляной земле найти след труднее, чем в песчаной пустыне, но там и здесь он видел малейшие знаки беспорядка, соль лежала чуть-чуть иначе там, где его добыча ненадолго остановилась, чтобы передохнуть или поправить свой рюкзак. Еще один день, и ветер заметет даже эти, очень слабые следы.
Один из них уставал намного больше, чем другой. Он не сомневался, что это монахиня. Эльфлинг, пожалуй, будет покрепче. То там, то здесь было видно, как она волочит ногу по ходу пути. И они слегка изменили маршрут, пошли на юго-восток вместо юга. Интересно. Валсалвис взглянул на горы, до них не больше дня пути. Похоже эльфлинг и монахиня направились по диагонали к северо-восточному кончику кряжа. Для них было бы несколько легче поехать прямо, на юг, и через проход в Горах Меколота в эту деревню, Соленое Поле, но они выбрали более осторожный путь.
Это имеет смысл, подумал Валсавис. Его анализ оказался абсолютно точным. Они собираются обойти мародеров как можно дальше, и через горы добраться до Соленого Поля, вместо того, чтобы идти как все, через проход. Очень умно, подумал Валсавис. Конечно, оставалась возможность, что они могут повстречать небольшие дозорные группы или охотничьи партии мародеров, но они здорово уменьшили эту возможность, выбрав их нынешнее направление, хотя это и означает, что им придется пройти больше по пустыне чтобы достичь гор. В результате они здорово устанут, или, скорее, монахиня устанет, и они остановятся отдохнуть, возможно на полный день, прежде, чем пойти дальше. Так что у него будет время приблизиться к ним.
Однако он не собирался открыться им, нет, еще не сейчас. Он хотел быть от них достаточно близко, что бы самому видеть их, но чтобы они его не видели. Он не желал очной ставки, пока. Придет время, и он даст им возможность узнать о нем, узнать, что их преследуют. И тогда игра станет еще более интересной.
Его левую руку внезапно закололо. Он поднял ее к лицу и поглядел на странное кольцо, которое Король-Тень дал ему перед отъездом из Нибеная. Это было очень старое кольцо, сделанное из чистого твердого золота, настолько редкого на Атхасе, что большинство людей никогда не видело его. Оно, однако, было намного больше, чем простой подарок, как бы замечательно оно не было. На ободке кольца была округлая печатка, сделаная в форме закрытого человеческого глаза. Когда руку закололо и он поднял палец к лицу, золотое веко открылось и из него выглянул желтый глаз Нибеная, Короля-Тени.
Нашел ли ты след эльфлинга и монахини? спросил голос Короля-Тени прямо у него в мозгу.
— Я в дне езды от них, милорд, — вслух ответил Валсавис. — Они пересекли Великую Желтую Пустыню и сейчас наверно уже в предгориях Мекилотов. Они, по моим оценкам, направляются в деревню Соленое Поле, но что они собираются найти там, я не могу сказать.
Соленое Поле, сказал задумчиво дракон. Золотой глаз моргнул. Там живет один сохранитель, друид, которого зовут Молчаливый.
— Не думал, что сохранителей с радостью встречают в Соленом Поле, милорд, — сказал Валсавис.
Да, при обычных обстоятельствах, ответил король-дракон. Но Молчаливый не обычный сохранитель. Молчаливый был в Бодахе и выжил, выжил для того, чтобы рассказать об этом — вот только Бодах украл о него голос, так что рассказ о том, что он там нашел, пока еще не рассказан. Есть много тех, кто верит, что друид знает секрет сокровищ Бодаха, и надеется, что когда-нибудь он запишет его. Многие пытались найти и выпотрошить этого друида-отшельника, но есть очень много других, которые уважают Молчаливого за то, что он выжил там, где не выживал никто, и предоставили ему свою зашиту.
— То есть ты считаешь, милорд, что эльфлинг ищет Молчаливого? — спросил Валсавис.
Город немертвых лежит на юго-восток от Соленого Поля, за внутренними иловыми озерами, сказал Король-Тень, его глаз опять моргнул. Если они ищут Молчаливого, то только для того, чтобы он провел их в Бодах.
— Тогда получается, что они ищут легендарные сокровища Бодаха? — сказал Валсавис.
Это не легенда, сказал Король-Тень. Сокровища в Бодахе совершенно реальны, и их действительно невероятно много. Но среди них скрыто то, что дороже любого сокровища — Серебряный Нагрудник.
— Никогда не слышал о нем, — сказал Валсавис.
Как и большинство других людей, сказал Король-Тень. Это реликвия древних, искуссно сделанная серебяная кольчуга, наполненная могучей магией сохранителей.
— А какова природа этого талисмана, милорд, что он дает?
Должен сознаться, что я не знаю, ответил Король-Тень. Он защищен от опознавающих заклинаний осквернителей, и не может им служить. Но ясно, что ни в коем случае он не должен попасть в руки эльфлинга. Пока он носит его, он будет слишком сильно вооружен, и его магия позволит ему создать того самого короля, о котором я тебе говорил. Ты должен найти этот Серебряный Нагрудник и уничтожить его.
— Но…как я узнаю его, милорд? — спросил Валсавис. — Конечно, серебряная кольчуга не встречается каждый день, но среди сокровищ древних может быть много похожих вещей. Не можешь ли ты сказать мне как ее отличить от них?
Говорят, что она светится сама, и совершенно особым светом, ответил Король-Тень. Это все, что я знаю.
— Я найду ее, если смогу, и уничтожу.
А если не найдешь ее, проследи, что ее не нашел и эльфлинг, сказал Король-Тень. А если он найдет ее раньше тебя, не дай ему сохранить ее.
— То есть если он найдет этот нагрудник раньше меня, милорд, я должен его убить? — спросил Валсавис.
Нет, ответил Король-Тень. Он должен привести нас с королю, которого собирается короновать. Если он найдет Серебряный Нагрудник первым, тебе придется каким-то образом забрать его у него. Как ты это сделаешь — меня не волнует. Но эльфлинг не должен умереть, пока не приведет нас к тому, кому он служит. Помни это, Валсавис. Это твоя главная задача. Этот некоронованый король должен быть найден и уничтожен. Любой ценой.
Золотой глаз закрылся, и покалывание прошло. Валсавис опустил руку. Он хотел необычную, интересную игру? Похоже, он получил, чего искал. Он шел по следу наверняка умной, опасной и решительной жертвы, и трюк был в том, чтобы не убивать ее, пока она, сама того не зная, служит нужной цели — ведет его к своему хозяину. Вдобавок он должен еще найти старинный талисман до того, как это сделает эльфлинг, а чтобы сделать это, ему придется перерыть сверху донизу весь Бодах, город населенный немертвыми, не прекращая при этом следить за эльфлингом и монахиней. И если эльфлинг сумеет найти Серебряный Нагрудник первым, тогда надо будет каким-то образом забрать его у него, и при этом не убить. И последнее, но не менее важное, он должен проследить эльфлинга и монахиню вплоть до этого самого некоронованного короля и убить этого короля, что тоже не самая легкая задача. Хозяин эльфлинга, без всякий сомнений, могучий волшебник-сохранитель, а Валсавису еще никогда не доводилось убивать волшебников.
Да, подумал он, за все эти годы у него не было более опасной игры. Ну что ж, вот он, величайший вызов всей его жизни.
Валсавис забрался на канка и пустил его по следу. Он глубоко вздохнул, наполнив свои легкие горячим, сухим воздухом пустыни и с удовольствием глубоко выдохнул. Он почувствовал себя почти молодым.
Они быстро набрали сухих веток и кустов для огня, Риана положила свой плащ на землю, и легла на него рядом с жарким пламенем. Место казалось достаточно безопасным, но абсолютно безопасных мест на Атхасе уже давно не было, так что Сорак предупредил Риану, чтобы она оставалась на стороже, а он сам отправиться поискать что-нибудь поесть. Заодно он разрешил Путешественнику выйти наружу и пойти поохотиться для племени.
Когда Сорак нырнул внутрь и дал возможность Путешественнику выйти наружу, он заснул сном, в котором уже давно нуждался. Путешественник, наоборот, полностью отдохнул, занял его место и отправился охотиться. Племя уже давно обнаружило, что их общему телу, в отличии от них самих, не нужно много отдыхать. Скорее ум устает, а не тело, которыму нужно скорее есть и отдыхать, а не спать, чтобы полностью восстановить свои силы.
Почти сразу Путешественник почувствовал запах кирра. Это был самец в расцвете сил, охотившийся и помечавший свою территорию. Благодаря запаху идти за ним по следу было очень легко.
Длинными, стелящимися шагами Путешественник бежал через лесистые предгорья, безостановочно следуя по следу животного. Обычно кирры держались более высоко в горах, но этот спустился вниз, вероятно для охоты. Сейчас инстинкт заставил его искать самку своей породы, и он тщательно прочесывал местность, двигаясь то вперед, то назад, поднимаясь на холмы и заглядывая в ямы. В такие моменты Путешественник был не только был в своей стихии, делая именно того, для чего он был идеально приспособлен, но и был самым счастливым существом на свете. Он наслаждался охотой. Это было его главное удовольвствие, мчаться за неуловимий, ускользающей, опасной добычей, проверить свои умение и свои инстинкты, и в то же самое время, охота давала ему очень личную, интимную связь с природой, духовно он почти растворялся в ней.
Идти по следам человека было одно, но идти по следам животного было совсем другое дело. Обычно человек не знал и понимал природу, он не умел идто по ней легко, незаметно, по его следу было очень легко идти. Он ступал тяжело, часто просто неуклюже, в отличии от животных, по чьим следам идти было совсем не просто. Человек ломал ветки кустов, проламываясь сквозь них, переворачивал маленькие камни и пригибал траву.
Животные же обычно двигались легко, изящно, оставляя, в сравнении с человеком, самый легчайший, почти незаметный след. Однако Путешественник знал след любого зверя, бродившего по просторам Атхаса, и умел читать след настолько ясно и отчетливо, что даже мог сказать, какие движения делает этот зверь.
Вот здесь кирр остановился на несколько мгновений и понюхал воздух, земля слегка просела под его весом, потом сделал еще несколько шагов, и опять понюхал. Затем остановился, проверил вход в нору дженкса, поскреб когтями и отбросил в сторону куст, которым маленький зверек замаскиривал свою нору, сунул нос внутрь и еще пару раз понюхал, пытаясь определить, кто скрывается внутри.
Идя по следу кирра, Путешественник постепенно узнал, что представляет из себя зверь, за которым он гонится. Для этого ему вполне было достаточно его движений и поступков. Это был достаточно крупный и сильный, могучий молодой взрослый самец, который недавно сбросил старую шкурку на своих загибающихся назад рогах, а несколько дюймов новой уже выросли. Время от времени он останавливался, чтобы почесать рога об дерево агафари, оставляя отчетливые царапины на стволе дерева. Он был любопытен, так как много раз останавливался у пустых нор более меньших зверьков и с удовольствием исследовал след расклинна, пробежавшего здесь не так давно.
Прошло немного времени и Путешественник уже подкрадывался с подветренной стороны к зверю. Тот двигался медленно, постоянно нюхая воздух, как если бы догадывался о его присутствии. Путешественник достал охотничий нож, который Сорак носил в ножнах на поясе. Любой другой охотник использовал бы лук и выстрелил бы издалека, чтобы у него было время на другой выстрел, если смажет первый. Но Путешественник, хотя и был великолепным стрелком, не хотел воспользоваться таким преимуществом перед зверем. В таком убийстве не было чистоты.
Он двигался мучительно медленно, ставя ногу так, чтобы не произвести ни малейшего звука, и постоянно следил за ветром, чтобы тот не изменил направления, зверь не унюхал его и не убежал.
Кирр стоял на своих восьми могучих лапах, припав к большому камню недалеко от Путешественника. Он был уже напряжен и озабочен, его псионические чувства предупредили его, что что-то не так. Он был готов к прыжку в любом направлении, как только почувствует малейшую угрозу, а сейчас он поднял голову, чтобы своей головой с двумя великолепными рогами понюхать воздух. Это был замечательно выглядящий экземпляр, большой псионический кот с серо-коричнивыми полосками, почти восемь футов в длину и весющий несколько сотем фунтов. Его шипастый хвост нервно бил вперед и назад.
Потом, внезапно, ветер изменил направление, и с низким рыком кот повернулся прямо к Путешественнику и подобрал ноги для прыжка. Теперь у Путешественника не было времени для атаки, зверь был уже в воздухе, захватив инициативу, и обрушился на Путешественника, вытянув четыре передние лапы, его когти было готовы разорвать врага на клочки.
Путешественник отреагировал иделально. Он перекатился под зверем, пока тот прыгал на него, успел встать на ноги, когда тот пруземлился, и прыгнул ему на спину прежде, чем кирр повернулся лицом к нему. Он сомкнул ноги вокруг мощного торса зверя, левой рукой обхватил его рога, и, не обращая внимания на болезненный удар хвоста, нагнул его голову назад, чтобы обнажить горло. Кирр бросился на землю, стараясь сбросить его со спины, но Путешественник держался твердо, стиснув зубы от усилия отогнуть голову зверя достаточно далеко, преодолевая сопротивление могучих мышц шеи. Сверкнул нож, и кирр издал ужасный, захлебывающийся крик, его кровь полилась на землю. Все еще крепко держа его, Путешественник погрузил свой нож в сердце зверя, прекращая его агонию. Тот еше раз дернулся, дрожь прошла по его телу и он замер без движения.
Это также приводило их ближе к их цели, деревне Соленое Поле, которая находилась сразу за горами, рядом с самым восточным краем горной гряды. Согласно Дневнику Странника, в центре гряды находилась дорога, ведущая прямиком в Соленое Поле, обычный путь для всех, но Сорак собирался идти в обход. Именно там мародеры скорее всего и поставили свои наблюдательные посты. Разве может быть лучшее место для засады на одиноких путников, чем безлюдный горный проход?
Они достигли подножия северных предгорий незадолго до полудня седьмого дня. Согласно грубой карте, приложенний к Дневнику Странника, расстояние от Нибеная до гор по Великой Желтой Пустыне было где-то сорок-пятьдесят миль. На самом деле они сделали по меньшей мере вдвое больше. Во времена Странника, подумал Сорак, Мудрец не был тщательным картографом. Или, возможно, ошибка появилась в течении этих лет, так как дневник много раз переписывали от руки. Сорак скорее надеялся на ошибку Мудреца, иначе, если бы оказалось, что во время переписывания текст исказили до неузнаваемости, он не смог бы доверять ему. А это было бы очень неприятно, ведь дневник, предполагалось, содержит ключи, которые должны были помочь ему в этом поиске.
Хотя они и экономили воду, насколько это было возможно, она все равно закончилась. Для Сорака, с его эльфийской способностью к выживанию, идти без воды было совсем не так тяжело, как Риане, человеческой организм которой требовал воды, особенно на Великой Желтой Пустыне. Ночью было значительно прохладнее, и они шли с удовольствием, но днем, когда они отдыхали, жара выпивала из них малейшую влагу. Губы Рианы потрескались и почернели, и все, что она могла делать, — механически ставить одну ногу перед другой. Сорак предложил нести ее, но она отказалась, не желая становиться бременем для него. Истощенная и дошедшая до предела, она, тем не менее, сохранила свои упрямство и гордость.
Как только они достигли предгорий и остановились отдохнуть, Сорак выкопал небольшую ямку в земле. Он произнес заклинание друидов, чтобы выкачать воду из песчаной почвы. Риана тоже умела это, но у нее не было сил. Понадобилось много времени, чтобы вода начала сочиться через песок, так как водоносный пласт располагался много ниже поверхности земли. Когда ямка наполнилась, он внимательно смотрел, чтобы Риана пила только маленькими глотками.
Она встала на четвереньки, припала к воде и попила немного, потом села, благодарно и устало вздохнув. — Никогда не думала, что эта грязная вода может быть настолько вкусной, — сказала она. — К тому же она немного соленая, так мне показалось.
— Мы найдем лучшую воду, когда окажемся в горах, — сказал Сорак.
— Я думаю, что способна заснуть и проспать по меньшей мере неделю, — сказала Риана, потянувшись и потирая глаза руками.
— Не спи, — ответил ей Сорак. — Здесь слишком открытое место. Я почувствою себя намного спокойнее, когда мы найдем какое-либо убежище.
Риана застонала. — Мы разве не отдохнем здесь, хотя бы немного?
— Конечно, отдохнем, — сдался он. — Но вскоре нам надо идти. Мы разобьем лагерь там, среди камней. Они дадут нам и тень и укрытие.
Она взглянула в направлении, которое он ей указал, и опять вздохнула. — Иногда я хотела бы стать эльфом, — сказала она.
Сорак улыбнулся. — Эльфы плотоятны, вспомни. И у них большие, длинные и заостренные уши.
— Ну хорошо, эльфлингом, — сказала она. — Тогда я была бы похожа на тебя, сопротивлялась бы моим кровожадным рефлексам и имела бы нормальные уши, только слегка заостренные.
— На тебе они бы выглядели очень привлекательно, — сказал Сорак.
— Ты правильно делаешь, когда льстишь мне в тот момент, когда я слаба и не могу ответить, — сказала она.
— Так намного безопаснее, — усмехнулся Сорак.
— Ух, — сказала она. — Мне даже улыбаться больно. Такое ощущение, что лицо настолько высохло, что вот-вот треснет.
— Я найду немного кактусов, выдавлю их сок и намажу тебе на кожу.
— Ооох, это было бы замечательно. А теперь где бы нам найти маленький ручеек, чтобы я могла в нем помыться!
— Я сделаю все, что в моих силах, — ответил Сорак.
— Ты помнишь тот ручеек, что бежал из источника недалеко от монастыря? — спросила она.
Он улыбнулся. — Конечно помню. Мы мылись в нем каждый день, после упражнений с оружием.
— Я отчетливо помню, как плавала в холодной воде бассейна, как поток бежит вниз между камней, помню каждый камень, — сказала она. — Я почти ощущаю капли на теле. Я считала, что так оно и должно быть. Ручеек, лес, холодные и освежающие ветры гор… Я никогда не понимала, насколько сух и безжизнен наш мир.
— Ты тоскуешь по Поющим Горам, а? — сказал Сорак.
— Я всегда думаю о них, как о доме, — ответила Риана. А потом быстро добавила. — Но я не жалею, что ушла.
Сорак не сказал ничего.
— Ты бы хотел, чтобы я там и осталась? — мягко спросила она, немного помолчав.
Сорак опять ничего не ответил, и она почувствововала острый укол беспокойства. В конце концов, он сказал. — Часть меня хотела бы, я думаю. И я не имею ввиду мое внутреннее племя. Часть меня желала бы предохранить тебя от всех этих испытаний.
— Я сама выбрала идти за тобой, это мое личное решение, — ответила она.
— Да, я знаю. Я даже не могу сказать тебе, насколько я рад, что ты здесь, со мной. Но иногда я не могу не подумать о той жизни, которую бы ты вела, если бы жила без меня.
— Если бы я жила без тебя, я не думаю, что у меня было бы много жизни, — ответил она, серьезно глядя на него.
— А я не могу представить свою жизнь без тебя, — сказал он.
— Но если бы Старейшина Ал'Кали не привела бы меня в монастырь, мы вообще бы никогда не встретились. Ты бы выросла среди сестер и, к этому времени, без сомнения, заменила бы Сестру Тамуру, как мастер оружия и боя. Ты бы пользовалась любовью и уважением всех сестер, и продолжала бы жить в цветущей долине высоко в твоих любимых Поющих Горах, мирный оазиз зеленого спокойствия в сухом и умирающем мире. Вместо этого ты встретила и полюбила меня, страстной и безнадежной любовью, которую я разделяю с тобой всем своим сердцем, но никогда не смогу ответить тебе так, как должен бы был, но я такой, как я есть. И когда я думаю о том, через что ты прошла ради меня, и о том, что лежит впереди… — Он вздохнул и взглянул вдаль. — Все это кажется мне чудовищно несправедливым.
Она подвинулась ближе к нему и взяла его руку в свои. — Я не жалуюсь, — нежно сказала она. — Без тебя у меня никогда не было бы такого друга, каким был ты тогда, в монастыре. И без тебя я никогда бы не узнала, что такое настоящая любовь. Я бы выросла, как и все остальные сестры, не понимая, зачем нужны мужчины и думая о них меньше, чем о пустом месте. И скорее всего, что если бы у меня и был мужчина, то только как у более старших сестер, которые уходят в паломночество и используют их только для удовлетворения своего любопытства об удовольствиях плоти. Это никогда не имело бы большого значения для меня, и я скореее всего вела бы себя точно также как и они, удивляясь, почему так много людей придают этому такое большое значение, и думая, что это и есть любовь. Но теперь я знаю, что они ошибаются, и любовь — это нечто намного большее. Я иногда спрашиваю себя, что это такое — чувствовать себя в объятиях мужчины, но так как я никогда не была там, то я и не знаю, что потеряла. Говоря откровенно, я не требую, чтобы мужчина заставил меня почувствовать себя женщиной.
— А я часто спрашиваю себя, могу ли я считать себя настоящим мужчиной, если я не любил ни одну женщину, — сказал Сорак. — Но не всякую женщину, — добавил он, глядя на нее. — Только одну.
— Я знаю, — сказала она, нежно пожимая ему руку. — Но Госпожа Варанна сказала мне как-то раз, что любовь будет намного более сильной, если ты остаешься девственной.
Сорак изумленно посмотрел на нее. — Варанна так сказала?
Риана улыбнулась. — Варанна знает не только все дороги мира, но и все дороги духа.
— Да, похоже на то, — ответил Сорак. — Но мне трудно себе представить, как она говорит о таких вещах.
— У нас был длинный разговор, прежде чем я ушла из монастыря, — сказала Риана. — Я уже настроилась на того, что уйду и пойду догонять тебя. Тогда я даже не подозревала, что она знает об этом, но теперь я уверена, что она знала. Я думала, что я такая умная, собираясь ускользнуть посреди ночи, как я и сделала. Однако она знала, и могла бы остановить меня, но не стала мешать.
— Я уверен, что она примет тебя обратно, — сказал Сорак.
— Да, я думаю, что примет, — ответила Риана, — но хотя я скучаю по сестрам и по Поющим Горам, я не собираюсь возвращаться.
— Из-за меня?
— Да, но есть еще много чего в этом мире, кроме меня и тебя. То, что мы делаем, Сорак, очень важно, намного важнее всего, что я найду в монастыре, если вернусь. В первую очередь виличчи сохранители, следуют Путем Друида. Нас детства учили посвятить себя спасению мира, и мы все мечтаем о том, что однажды Атхас снова будет зеленым. Возможно, эта мечта никогда не станет реальностью, но, по меньшей мере, мы можем защитить этот мир от дальнейшего разграбления магией осквернителей. Мудрец является нашей единственной надеждой на это. Аванжеон — единственное существо, способное противостоять драконам-волшебникам. Мы должны помочь Мудрецу совершить метаморфозу. Для настоящих сохранителей нет и не может быть более возвышенной цели.
— Верно, — сказал Сорак, — но это значит, что мы встали против всех королей-волшебников, вместе взятых, а также, заодно, против любого осквернителя на планете. Ты же понимаешь, что они пойдут на все, чтобы помешать Мудрецу достичь своей цели. А это означает, что они постараются всеми силами остановить нас, не дать нам помочь ему. Я часто думаю, не должен ли я один пройти весь путь, на который встал. Какое право я имею втягивать тебя в такое рискованное дело?
— Что же ты думаешь, это ты так решил? — спросила она. — Никто никогда не говорил, что Дорога сохранения усыпана розами. Нельзя просто говорить об этой дороге, как о чем-то мистическом и недостижимым. Надо просто идти по ней, ножками…
— Да, — сказал Сорак, — раз ты заговорила о ходьбе…
— Так быстро? — спросила Риана.
— Недалеко, до тех камней, — ответил он. — Там мы разобьем лагерь.
Устало она встала на ноги. — Хорошо, я дошла до сюда, пройду и еще немного. Но я собираюсь поспать мертвым сном, когда мы разобьем лагерь.
— Не вижу причин, почему бы нам не остановиться и не отдохнуть один день, как только мы дойдем до тех камней, — сказал он. — За нами вроде никто не гонится. — Он взглянул на Великую Желтую Пустыню. — И кто в здравом уме последует за нами через это?
* * *
Валсавис остановился и слез со своего канка. Он открыл мешок с кормом для канка и положил его на землю, предварительно смочив водой, чтобы дать гигантскому насекомому хоть немного жидкости. Канки были хорошо приспособлены для путешествия по пустыне, но в Великой Желтой Пустыне есть было нечего, не было даже кактуса, который так любили жевать канки, а он гнал животное весьма быстро. Когда похожее на большого жука животное поело, Валсавис тщательно проверил его, чтобы понять, в каком оно состоянии. Канк устал, но в остальном был в порядке, силы у него еще были. Если и дальше он будет кормить его, как сейчас, канк без труда выдержит такой темп.Покончив с животным, Валсавис занялся следом. Большинство следопытов вообше не увидели бы никакого следа, но Валсавис видел. Конечно, на твердой соляной земле найти след труднее, чем в песчаной пустыне, но там и здесь он видел малейшие знаки беспорядка, соль лежала чуть-чуть иначе там, где его добыча ненадолго остановилась, чтобы передохнуть или поправить свой рюкзак. Еще один день, и ветер заметет даже эти, очень слабые следы.
Один из них уставал намного больше, чем другой. Он не сомневался, что это монахиня. Эльфлинг, пожалуй, будет покрепче. То там, то здесь было видно, как она волочит ногу по ходу пути. И они слегка изменили маршрут, пошли на юго-восток вместо юга. Интересно. Валсалвис взглянул на горы, до них не больше дня пути. Похоже эльфлинг и монахиня направились по диагонали к северо-восточному кончику кряжа. Для них было бы несколько легче поехать прямо, на юг, и через проход в Горах Меколота в эту деревню, Соленое Поле, но они выбрали более осторожный путь.
Это имеет смысл, подумал Валсавис. Его анализ оказался абсолютно точным. Они собираются обойти мародеров как можно дальше, и через горы добраться до Соленого Поля, вместо того, чтобы идти как все, через проход. Очень умно, подумал Валсавис. Конечно, оставалась возможность, что они могут повстречать небольшие дозорные группы или охотничьи партии мародеров, но они здорово уменьшили эту возможность, выбрав их нынешнее направление, хотя это и означает, что им придется пройти больше по пустыне чтобы достичь гор. В результате они здорово устанут, или, скорее, монахиня устанет, и они остановятся отдохнуть, возможно на полный день, прежде, чем пойти дальше. Так что у него будет время приблизиться к ним.
Однако он не собирался открыться им, нет, еще не сейчас. Он хотел быть от них достаточно близко, что бы самому видеть их, но чтобы они его не видели. Он не желал очной ставки, пока. Придет время, и он даст им возможность узнать о нем, узнать, что их преследуют. И тогда игра станет еще более интересной.
Его левую руку внезапно закололо. Он поднял ее к лицу и поглядел на странное кольцо, которое Король-Тень дал ему перед отъездом из Нибеная. Это было очень старое кольцо, сделанное из чистого твердого золота, настолько редкого на Атхасе, что большинство людей никогда не видело его. Оно, однако, было намного больше, чем простой подарок, как бы замечательно оно не было. На ободке кольца была округлая печатка, сделаная в форме закрытого человеческого глаза. Когда руку закололо и он поднял палец к лицу, золотое веко открылось и из него выглянул желтый глаз Нибеная, Короля-Тени.
Нашел ли ты след эльфлинга и монахини? спросил голос Короля-Тени прямо у него в мозгу.
— Я в дне езды от них, милорд, — вслух ответил Валсавис. — Они пересекли Великую Желтую Пустыню и сейчас наверно уже в предгориях Мекилотов. Они, по моим оценкам, направляются в деревню Соленое Поле, но что они собираются найти там, я не могу сказать.
Соленое Поле, сказал задумчиво дракон. Золотой глаз моргнул. Там живет один сохранитель, друид, которого зовут Молчаливый.
— Не думал, что сохранителей с радостью встречают в Соленом Поле, милорд, — сказал Валсавис.
Да, при обычных обстоятельствах, ответил король-дракон. Но Молчаливый не обычный сохранитель. Молчаливый был в Бодахе и выжил, выжил для того, чтобы рассказать об этом — вот только Бодах украл о него голос, так что рассказ о том, что он там нашел, пока еще не рассказан. Есть много тех, кто верит, что друид знает секрет сокровищ Бодаха, и надеется, что когда-нибудь он запишет его. Многие пытались найти и выпотрошить этого друида-отшельника, но есть очень много других, которые уважают Молчаливого за то, что он выжил там, где не выживал никто, и предоставили ему свою зашиту.
— То есть ты считаешь, милорд, что эльфлинг ищет Молчаливого? — спросил Валсавис.
Город немертвых лежит на юго-восток от Соленого Поля, за внутренними иловыми озерами, сказал Король-Тень, его глаз опять моргнул. Если они ищут Молчаливого, то только для того, чтобы он провел их в Бодах.
— Тогда получается, что они ищут легендарные сокровища Бодаха? — сказал Валсавис.
Это не легенда, сказал Король-Тень. Сокровища в Бодахе совершенно реальны, и их действительно невероятно много. Но среди них скрыто то, что дороже любого сокровища — Серебряный Нагрудник.
— Никогда не слышал о нем, — сказал Валсавис.
Как и большинство других людей, сказал Король-Тень. Это реликвия древних, искуссно сделанная серебяная кольчуга, наполненная могучей магией сохранителей.
— А какова природа этого талисмана, милорд, что он дает?
Должен сознаться, что я не знаю, ответил Король-Тень. Он защищен от опознавающих заклинаний осквернителей, и не может им служить. Но ясно, что ни в коем случае он не должен попасть в руки эльфлинга. Пока он носит его, он будет слишком сильно вооружен, и его магия позволит ему создать того самого короля, о котором я тебе говорил. Ты должен найти этот Серебряный Нагрудник и уничтожить его.
— Но…как я узнаю его, милорд? — спросил Валсавис. — Конечно, серебряная кольчуга не встречается каждый день, но среди сокровищ древних может быть много похожих вещей. Не можешь ли ты сказать мне как ее отличить от них?
Говорят, что она светится сама, и совершенно особым светом, ответил Король-Тень. Это все, что я знаю.
— Я найду ее, если смогу, и уничтожу.
А если не найдешь ее, проследи, что ее не нашел и эльфлинг, сказал Король-Тень. А если он найдет ее раньше тебя, не дай ему сохранить ее.
— То есть если он найдет этот нагрудник раньше меня, милорд, я должен его убить? — спросил Валсавис.
Нет, ответил Король-Тень. Он должен привести нас с королю, которого собирается короновать. Если он найдет Серебряный Нагрудник первым, тебе придется каким-то образом забрать его у него. Как ты это сделаешь — меня не волнует. Но эльфлинг не должен умереть, пока не приведет нас к тому, кому он служит. Помни это, Валсавис. Это твоя главная задача. Этот некоронованый король должен быть найден и уничтожен. Любой ценой.
Золотой глаз закрылся, и покалывание прошло. Валсавис опустил руку. Он хотел необычную, интересную игру? Похоже, он получил, чего искал. Он шел по следу наверняка умной, опасной и решительной жертвы, и трюк был в том, чтобы не убивать ее, пока она, сама того не зная, служит нужной цели — ведет его к своему хозяину. Вдобавок он должен еще найти старинный талисман до того, как это сделает эльфлинг, а чтобы сделать это, ему придется перерыть сверху донизу весь Бодах, город населенный немертвыми, не прекращая при этом следить за эльфлингом и монахиней. И если эльфлинг сумеет найти Серебряный Нагрудник первым, тогда надо будет каким-то образом забрать его у него, и при этом не убить. И последнее, но не менее важное, он должен проследить эльфлинга и монахиню вплоть до этого самого некоронованного короля и убить этого короля, что тоже не самая легкая задача. Хозяин эльфлинга, без всякий сомнений, могучий волшебник-сохранитель, а Валсавису еще никогда не доводилось убивать волшебников.
Да, подумал он, за все эти годы у него не было более опасной игры. Ну что ж, вот он, величайший вызов всей его жизни.
Валсавис забрался на канка и пустил его по следу. Он глубоко вздохнул, наполнив свои легкие горячим, сухим воздухом пустыни и с удовольствием глубоко выдохнул. Он почувствовал себя почти молодым.
* * *
Сорак и Риана разбили лагерь, как только достигли каменной гряды на крутом склоне северо-восточных предгорий. Лезть до этой гряды, предлагавшей им хорошее укрытие, было не так сложно как долго, так как Риана здорово устала, и было уже далеко за полдень, когда они остановились. Для лагеря они выбрали такое место, где несколько больших глыб образовывали что-то вроде миниатюрного замка с земляным полом внутри, там можно было укрыться от ветра. Одновременного огромные камни закрывали их огонь от любого наблюдателя, которому пришло бы в голову бросить взгляд на склон. Ветер, непрерывно дувший над склоном, немедленно развеивал дым костра, надежно укрытом за камнями.Они быстро набрали сухих веток и кустов для огня, Риана положила свой плащ на землю, и легла на него рядом с жарким пламенем. Место казалось достаточно безопасным, но абсолютно безопасных мест на Атхасе уже давно не было, так что Сорак предупредил Риану, чтобы она оставалась на стороже, а он сам отправиться поискать что-нибудь поесть. Заодно он разрешил Путешественнику выйти наружу и пойти поохотиться для племени.
Когда Сорак нырнул внутрь и дал возможность Путешественнику выйти наружу, он заснул сном, в котором уже давно нуждался. Путешественник, наоборот, полностью отдохнул, занял его место и отправился охотиться. Племя уже давно обнаружило, что их общему телу, в отличии от них самих, не нужно много отдыхать. Скорее ум устает, а не тело, которыму нужно скорее есть и отдыхать, а не спать, чтобы полностью восстановить свои силы.
Почти сразу Путешественник почувствовал запах кирра. Это был самец в расцвете сил, охотившийся и помечавший свою территорию. Благодаря запаху идти за ним по следу было очень легко.
Длинными, стелящимися шагами Путешественник бежал через лесистые предгорья, безостановочно следуя по следу животного. Обычно кирры держались более высоко в горах, но этот спустился вниз, вероятно для охоты. Сейчас инстинкт заставил его искать самку своей породы, и он тщательно прочесывал местность, двигаясь то вперед, то назад, поднимаясь на холмы и заглядывая в ямы. В такие моменты Путешественник был не только был в своей стихии, делая именно того, для чего он был идеально приспособлен, но и был самым счастливым существом на свете. Он наслаждался охотой. Это было его главное удовольвствие, мчаться за неуловимий, ускользающей, опасной добычей, проверить свои умение и свои инстинкты, и в то же самое время, охота давала ему очень личную, интимную связь с природой, духовно он почти растворялся в ней.
Идти по следам человека было одно, но идти по следам животного было совсем другое дело. Обычно человек не знал и понимал природу, он не умел идто по ней легко, незаметно, по его следу было очень легко идти. Он ступал тяжело, часто просто неуклюже, в отличии от животных, по чьим следам идти было совсем не просто. Человек ломал ветки кустов, проламываясь сквозь них, переворачивал маленькие камни и пригибал траву.
Животные же обычно двигались легко, изящно, оставляя, в сравнении с человеком, самый легчайший, почти незаметный след. Однако Путешественник знал след любого зверя, бродившего по просторам Атхаса, и умел читать след настолько ясно и отчетливо, что даже мог сказать, какие движения делает этот зверь.
Вот здесь кирр остановился на несколько мгновений и понюхал воздух, земля слегка просела под его весом, потом сделал еще несколько шагов, и опять понюхал. Затем остановился, проверил вход в нору дженкса, поскреб когтями и отбросил в сторону куст, которым маленький зверек замаскиривал свою нору, сунул нос внутрь и еще пару раз понюхал, пытаясь определить, кто скрывается внутри.
Идя по следу кирра, Путешественник постепенно узнал, что представляет из себя зверь, за которым он гонится. Для этого ему вполне было достаточно его движений и поступков. Это был достаточно крупный и сильный, могучий молодой взрослый самец, который недавно сбросил старую шкурку на своих загибающихся назад рогах, а несколько дюймов новой уже выросли. Время от времени он останавливался, чтобы почесать рога об дерево агафари, оставляя отчетливые царапины на стволе дерева. Он был любопытен, так как много раз останавливался у пустых нор более меньших зверьков и с удовольствием исследовал след расклинна, пробежавшего здесь не так давно.
Прошло немного времени и Путешественник уже подкрадывался с подветренной стороны к зверю. Тот двигался медленно, постоянно нюхая воздух, как если бы догадывался о его присутствии. Путешественник достал охотничий нож, который Сорак носил в ножнах на поясе. Любой другой охотник использовал бы лук и выстрелил бы издалека, чтобы у него было время на другой выстрел, если смажет первый. Но Путешественник, хотя и был великолепным стрелком, не хотел воспользоваться таким преимуществом перед зверем. В таком убийстве не было чистоты.
Он двигался мучительно медленно, ставя ногу так, чтобы не произвести ни малейшего звука, и постоянно следил за ветром, чтобы тот не изменил направления, зверь не унюхал его и не убежал.
Кирр стоял на своих восьми могучих лапах, припав к большому камню недалеко от Путешественника. Он был уже напряжен и озабочен, его псионические чувства предупредили его, что что-то не так. Он был готов к прыжку в любом направлении, как только почувствует малейшую угрозу, а сейчас он поднял голову, чтобы своей головой с двумя великолепными рогами понюхать воздух. Это был замечательно выглядящий экземпляр, большой псионический кот с серо-коричнивыми полосками, почти восемь футов в длину и весющий несколько сотем фунтов. Его шипастый хвост нервно бил вперед и назад.
Потом, внезапно, ветер изменил направление, и с низким рыком кот повернулся прямо к Путешественнику и подобрал ноги для прыжка. Теперь у Путешественника не было времени для атаки, зверь был уже в воздухе, захватив инициативу, и обрушился на Путешественника, вытянув четыре передние лапы, его когти было готовы разорвать врага на клочки.
Путешественник отреагировал иделально. Он перекатился под зверем, пока тот прыгал на него, успел встать на ноги, когда тот пруземлился, и прыгнул ему на спину прежде, чем кирр повернулся лицом к нему. Он сомкнул ноги вокруг мощного торса зверя, левой рукой обхватил его рога, и, не обращая внимания на болезненный удар хвоста, нагнул его голову назад, чтобы обнажить горло. Кирр бросился на землю, стараясь сбросить его со спины, но Путешественник держался твердо, стиснув зубы от усилия отогнуть голову зверя достаточно далеко, преодолевая сопротивление могучих мышц шеи. Сверкнул нож, и кирр издал ужасный, захлебывающийся крик, его кровь полилась на землю. Все еще крепко держа его, Путешественник погрузил свой нож в сердце зверя, прекращая его агонию. Тот еше раз дернулся, дрожь прошла по его телу и он замер без движения.