Первый раз в жизни Тришка переступил порог дома. Никогда и ни у кого он не бывал в гостях.
Тришка повел носом. Пахло чем-то съедобным.
— Топало! — позвал он.
Никто не откликнулся.
— Филимон!
Тоже тишина.
Чертенок огляделся, прошелся по избе. «Филимон, Филимон, ты не очень-то умен!» — пропел он.
Вместо Филимона из угла появилась Мышка.
— Что кричишь? — спросила она. — Нам с тобой надо вести себя тихо.
— Я тебя первый раз вижу. Разве ты меня знаешь? — удивился Тришка.
— Я всех знаю. Давай будем с тобой дружить.
— Давай, — согласился Тришка.
— Ради нашей дружбы нам надо пообедать, — хитро сказала Мышь. — Видишь на столе пироги с грибами? Ты их ешь, а мне крошки бросай.
На столе и правда стояло блюдо, в котором горкой лежали румяные пирожки.
— Ешь, ешь, — уговаривала его Мышь.
Тришка уселся за стол и стал навертывать пироги.
— Ой, ой, как вкусно!
Мышь сидела в углу и посматривала на него. Ей вполне достаточно крошек. К тому же всегда можно быстро убежать в норку.
— Ешь, ешь! — ухмылялась она и думала: придет бабка, покажет тебе! Таких глупых чертей, как этот, она еще не встречала.
Пироги исчезали быстро. Глянь — а в блюде всего один остался. Только чертенок за последний пирог взялся, пришла бабушка Дуся.
Вошла — и встала как вкопанная.
За столом сидит черт и ест пироги. Может мерещится? Она перекрестилась.
А чертенок, увидев ее, так испугался, что быстро залез под стол. Бежать ему было некуда.
Бабушка схватила кочергу и стояла в дверях вооруженная.
— Вот стукну я тебя по башке!
И стукнула бы. Но тут появился Топало. Чертенок как кинулся к нему, обхватил за шею. Домовой прижал его к себе и с укором посмотрел на бабушку Дусю. Но как могла бабушка видеть взгляд домового? Она просто догадалась.
— Его Трифон зовут, — сказал Топало. — В честь многоуважаемого козла. Он еще маленький: Убери свою кочергу.
Бабушка поставила кочергу в угол.
— Ишь какая! — возмутился Топало. — А куда ему деваться? Черт Лысый его бьет, заставляет зерно воровать, куриц таскать. Пусть живет с козой Манькой. Жалко что ли?
Чертенок захныкал. Сразу было видно, что он бедный сирота.
— Коза Манька пироги не печет! Этого обжору весь колхоз не прокормит! — бабушка Дуся стукнула чертенка по лбу. Только чертей ей не хватало! — Приедут ребятишки, где пироги возьму? Грибы надо сутки мочить! Придется с капустой напечь.
Тут бабка спохватилась: и чего она разговоры с чертом ведет? Совсем ее заморочили.
— Иди к своей Маньке и чтоб духу твоего тут не было! — рассердилась она. И пошла месить пресное тесто и рубить капусту. Но прежде чем приняться за дело, поглядела в окно: пора бы, давно пора приехать ребятишкам.
А Тришка хотел запрыгать от радости, что бабка разрешила ему жить с козой Манькой. Но Топало шлепнул чертенка по заду:
— Ты зачем в дом пришел да еще пироги съел?
Тришка почесал зад.
— Пока ругаешься, черт Лысый совсем Воронка загонит.
И чертенок рассказал, что он видел на дороге. Воронок стоит по брюхо в снегу, Родька лежит на дороге, а Зойка и Нюшка скачут около него. Все это проделки черта Лысого.
А черт Лысый тем временем по-прежнему сидел в бане и глядел в оконце. Он злорадно захохотал, когда увидел, как Топало и чертенок выскочили из дома и побежали к лесу.
— Бегите, бегите, спасайте! — сказал он. — А я здесь посижу, погреюсь. Подожду своего рогатика!
Уж придется чертенку ответить за свое бегство. Черт Лысый ухмыльнулся. Надо взять его за шкирку. Потрясти. И все человеческое из головы вытрясти, а оставить только чертовщину.
Обе ненормальные
Родька уже не стонал, хотя нога болела. Он лежал на снегу, закутавшись в тулуп, как раненый полководец, и обдумывал план действий.
Воронок стоял, понурив голову. А Зойка и Нюшка уже устали прыгать.
— Зойка, не три нос, а беги домой за Топало! — сказал Родька. — А то мы здесь все замерзнем. Если бы ты сразу меня послушалась, то мы уже были бы спасены.
— Я не останусь без Зойки! — воскликнула Нюшка. — Уже стемнеет скоро. Чего я буду делать с тобой, безногим, если черт прибежит?
— Да какого черта вы придумали! — рассердился Родька. — Тогда ты беги в деревню, а Зойка со мной останется.
Нюшка еще больше испугалась.
— Я боюсь по лесу одна бегать! Черт где-то здесь, — прошептала она. — Он меня дорогой укачает.
— Как это укачает? — удивился Родька.
Зойка с Нюшкой переглянулись. Им-то было понятно, но как объяснить?
— Уснешь, — сказала Зойка. — А будешь думать, что не спишь. Потом совсем не проснешься.
— Когда я усну, то ни о чем не буду думать, — резонно заметил Родька.
— Так это, когда ты просто так спишь, беспонятный, — обиделась Нюшка на Родькину бестолковость. — На кровати, дома. А когда черт начнет водить, и ты уснешь, тогда во сне будешь думать, что не спишь.
— Он нарочно тебе будет подсказывать: я не сплю, я не сплю, мне так хорошо, — пояснила Зойка. — А потом тебя найдут неживым!
— Вы обе ненормальные! Если кто-то умер, то откуда вы знаете, что он думал?
— Не все умирают. Рассказывали, — сказала Зойка.
— Хватит сказки слушать, — твердо произнес Родька. — Идите обе в деревню. Обеих-то вас черт не укачает!
— Одного тебя нельзя оставлять! — сказала Зойка.
— Можно! — рассердился Родька. — Не боюсь я вашего черта!
Они стали препираться. Неизвестно, чем бы их препирание кончилось, но в это время появились Топало и чертенок Тришка.
Снова о пирогах
Чертенок спрятался за деревьями.
— Не показывайся! — наказал Топало. — А то напугаешь. Родька городской, чертей в глаза не видывал.
— Вот возьму и выскочу на дорогу, — сказал обиженный чертенок.
— Я тебе выскочу!
Тришка спрятался в лесу, хоть ему и не хотелось прятаться.
А Топало, разметая снег, мчался к повозке.
— Это я — Топало!
— Ура! — закричала Зойка. И все закричали «ура», даже Воронок. Только по-своему: заржал.
— Мы спасены! — воскликнул Родька.
Топало поставил перевернутые сани на полозья и стал выводить Воронка из сугроба.
— Как это тебя угораздило? — спросил он лошадь.
— Проделки черта Лысого, — ответил Воронок. — Он на меня зол. Как-то в конюшню залез, а я его — копытом! С тех пор проходу не дает. Зойка тулуп на меня накинула, а то бы совсем замерз, весь был в поту.
— Нечего было в сугроб прыгать, — проворчал Топало. — Подумаешь, черт Лысый!
Воронок вздохнул: он чувствовал себя виноватым.
Зойка с Нюшкой уселись в сани по краям, а Родьку положили посередине.
Топало держал вожжи, и Воронок во всю прыть бежал к деревне Кутузы.
— Топало, а как ты узнал, что мы здесь застряли? — спросила Зойка.
— Кое-кто вас видел, — уклончиво ответил Топало.
— Никто нас не видел! — заверила Зойка.
— Если бы не видел, то как бы я узнал?
— Так кто?
Топало, конечно, собирался познакомить Зойку с чертенком Тришкой. Сразу же хотел ей сказать, как только чертенок появился. Но гости мешали. Зойка занята была.
А сейчас, по дороге, не время рассказывать. Родька и так бледный лежит, а покажи ему чертенка, так свихнется.
— Наверное тебе сорока на хвосте принесла, — сказала Нюшка.
— Она самая! Какая ты, Нюшка, сообразительная! — похвалил домовой.
Но Зойка не очень-то поверила.
— А кто это там в кустах? — подозрительно спросила она. — По-моему, кто-то нас преследует.
— Больно вы кому-то нужны, — ответил Топало. А сам погрозил чертенку кулаком.
Они подъехали к дому.
Воронок почему-то вдруг заржал, заплясал на месте.
— Что с тобой? — спросил Топало.
— Не знаю. Кажется мне, черт поблизости!
— Это ты с перепугу, никого тут нет! — успокоил его Топало и подумал, что чертенок где-нибудь за сараями спрятался, Воронок его и почуял.
Но почуял Воронок не чертенка, а черта Лысого, который сидел в бане и смотрел в окошечко.
Воронок остановился у крыльца, все еще дрожа.
Бабушка Дуся их уже на крылечке поджидала. Узнав, что Родька не может идти, распереживалась.
— Мать-то с отцом что скажут! Отправили парнишку здорового! А вы куда смотрели? — спросила она Зойку с Нюшкой.
— Черт попутал, — объяснила Зойка. — Мы и кувыркнулись.
— Хорошо голова цела, — рассудительно добавила Нюшка.
Бабушка не стала объяснять, что черти не только в лесу водятся, но и у них в доме.
Топало взял Родьку на руки и понес. Если б кто увидел! Можно подумать, что Родька сам плывет в воздухе. Но кому смотреть? И бабушка, и Зойка, и Нюшка давно к этому привыкли.
Топало положил Родьку на кровать. Бабушка осмотрела ногу.
— Ничего, — успокоила она. — До свадьбы заживет! Сейчас компресс сделаем!
Бабушка натерла Родькину ногу каким-то зельем и туго завязала пуховым платком. Стало тепло. Нога, как в печке, и сразу болеть перестала.
Нюшка увела Воронка в конюшню, к своему деду Никифору. Ясно: ей одной влетит за всех.
Зойка стала собирать на стол. Уж так проголодались, слов нет.
Топало тоже мог отдохнуть. Он надел свои любимые валенки, взял очки без линз, включил телевизор и уселся.
— Бабушка, а где пироги с грибами? — спросила Зойка. — Одни капустные. Грибных было целое блюдо!
— Где, где! — передразнил Топало. — Будто их съесть нельзя. Будто одни вы пироги любите!
— А кто еще? — спросил Родька, разлегшись в кровати.
— Кое-кто, — ответил Топало.
Вот загадка так загадка! Не могла же бабушка одна съесть все пироги!
— Тут гость приходил, — сказала бабушка, посмехаясь. — Приятель у Топало появился. Тришкой зовут.
— Он тоже на каникулы приехал? — спросил Родька.
— Местный, — сказала бабушка, все так же посмехаясь.
Зойка всех местных знала, но Тришек среди них не было. Да еще, чтоб пришел и все пироги съел!
— Пирогов вам жалко! — Топало затопал по избе. То есть одни валенки затопали. — Вот хотел тебе чего-то рассказать, — сказал он Зойке. — А сейчас не скажу. Не уговаривай! — он залез на печку. Заскрипели ступеньки лестницы.
— Ну и не говори! — сказала Зойка. — Больно нужно. Еще обижается! Какого-то Тришку привел.
— И не скажу!
Зойка с Родькой за обе щеки уплетали пироги, аппетит у них был не хуже, чем у чертенка Тришки. Поэтому Зойке некогда было продолжать разговор. «Потом все выведаю», — подумала она.
Пришел кот Филимон. Он прыгнул на печку, где лежал недовольный Топало. «Ишь, сидят, едят пироги, — ворчал он себе под нос. — Поговорить даже не хотят. Знали бы, кто вас спас. Не больно-то задавайтесь. Ревели бы сейчас в лесу…»
Ему очень хотелось рассказать про чертенка, но он ждал, когда Зойка сама начнет выспрашивать. Оттого и сердился, что она не выспрашивала.
Кот Филимон разлегся рядом с домовым на теплых кирпичах.
— Где твой противный чертенок? — спросил он Топало.
— Где ему быть? У козы Маньки.
— Я его поцарапаю, — сообщил Филимон. — Терпеть не могу чертей.
— Ты лучше мышей лови. А то совсем обнаглели.
Кот Филимон и не собирался ловить мышей. Он сделал вид, что не расслышал, что Топало сказал. Зажмурил глаза, растянулся и замурлыкал. Мур-лы, мур-лы, мур-лы!
Манька зовет на помощь
В это время надвигались серьезные события.
Стемнело. Тоненький серпик луны поднялся над лесом. Но тут же его затянуло тучами. Не мерцает ни единая звезда. Не веселит душу. Глухая ночь. Как раз для чертей.
И черт Лысый вышел из своего укрытия. На нем был старый зипунишко, на рогатой голове — шапка. Он любил так одеваться. Когда надо — легче мужичком прикинуться.
Черт огляделся. Тихо вокруг. Собаки и те не лают. Не на кого лаять. Пес Бакай спит в своей будке. Он такой старый и глухой, что никакого черта не услышит.
Бакая опасаться нечего. А вот коза Манька очень строптивая. С ней надо обходиться повежливее.
Лысый поскребся в дверь сарая.
— Кто это? — испугался чертенок и прижался к брюху козы Маньки.
Коза настороженно подняла голову. Кто в такой час? Видать не свой, раз скребется.
Лысый поскребся еще раз. Приоткрыл дверь и просунул голову.
— Нельзя ли к вам в гости, дорогая коза Манька?
Чертенок соскочил, юркнул в угол и зарылся в сено.
— Кто такой? — спросила коза.
— Не узнаешь? Это я, черт Лысый. Решил навестить вас.
Коза Манька встала, покрутила головой.
— Уходи, Лысый!
— Я только погреюсь! — заверил черт. — Да вот со своим маленьким рогатиком повидаюсь. Он же сирота.
— Я его усыновила, — сказала Манька.
Черт Лысый усмехнулся. Но сказал вкрадчиво:
— Сынком твоим он никогда не будет. Потому что — черт. И жизнь у него будет чертовская.
— Не трогай Тришку, а то как бодну!
— У него и имя человеческое! Ничего ты не понимаешь, коза Манька! — вздохнул Лысый. — Не так страшен черт, как его малютки. А ну-ка, вылезай из угла, рогатик! — уже совсем другим голосом сказал черт.
— Холодно! — ответил Тришка.
— Я тебя согрею! — и Лысый вытащил чертенка за загривок из сена.
Коза Манька хотела боднуть Лысого. Но черт есть черт. Как коза может с чертом равняться? Был бы здесь Топало! Этого бы Лысого как ветром сдунуло. Но Топало знать не знает, что творится в сарае.
Манька громко заблеяла. Может услышат?
— Не кричи, — посоветовал Лысый. — А то я могу рассердиться. Когда я рассержусь, ух страшен бываю!
Манька знала, что черта лучше не злить. Его можно взять только хитростью. Но Манька была прямодушной и никаких хитростей у нее в голове не водилось.
— Торопиться нам некуда, — сказал Лысый. — Ночь длинная. Давай в карты играть! — И он вытащил из кармана колоду карт. — Давненько я не играл. Не с кем.
— В дурака? — спросил Тришка бодро.
— В дурака! Есть в тебе что-то чертовское! — похвалил его Лысый.
Тришка делал бодрый вид, а на самом деле смотрел на карты со страхом. Черт его часто заставлял с ним играть. Но чертенок никогда не выигрывал и получал потом тумаки. Он не любил играть и все время путал вальта с королем.
И тут, в сарае, они быстренько сыграли несколько партий. Конечно, чертенок проиграл.
— Учить тебя надо и учить! — сказал Лысый и притворно ласково потрепал его по голове. — Будешь жить со мной, а не с козой. Куда достойнее! Опозорил ты наше чертовое племя, рогатик!
Он взял чертенка за шкирку и перебросил через плечо.
— Ой, ой, ой, больно! — захныкал чертенок.
— А ты, коза Манька, молчи! — и он выскользнул из сарая.
Манька тут же заблеяла:
— Бэ-э-э!
Черт Лысый захохотал и тоже проблеял:
— Бэ-э-э! — ну, точно как коза Манька. Только голос другой: грубый и хриплый.
Но черт знал, что делает: стоит глубокая ночь, все спят, и никто никакого блеяния не услышит.
Так оно и было. Все в доме спали крепким сном. И никто не слышал, как звала коза Манька на помощь.
Разговор ночью. Перед рассветом
Рано-рано утром, еще не рассвело, бабка Дуся только встала и стала укладывать дрова в печку, кот Филимон попросился во двор. Бабка его выпустила.
Филимон, прогулявшись по безлюдному двору, зашел к козе Маньке.
— Где твой противный чертенок? — спросил он. — Хочу его перевоспитать.
— Раньше бы пришел, когда звала! На печке грелся! А чертенка Тришку Лысый украл! — и коза Манька заплакала горькими слезами. Кот Филимон ни разу не видел, чтоб Манька плакала. Всегда только бодалась и всякие дерзости говорила.
— Черт Лысый! Мы ему покажем! — кот Филимон понесся в дом, чтобы обо всем случившемся рассказать Топало.
Домовой лежал на печке и ворчал, что кирпичи чуть теплые, бабка Дуся опять дров пожалела.
Кот Филимон замяукал за дверью да так громко, будто ему хвост прижали.
Бабка Дуся впустила его.
— И чего забегал туда-сюда?
Хвост коту Филимону никто не прижимал. Он прямо с порога — прыг на печку.
— Топало, ты тут греешься, а чертенка твоего украли!
— Кто может украсть чертенка? — беспечно сказал Топало. — Он ведь не корова и не коза. Тебя, кот Филимон, никто не украл. А долго ли: сунул в мешок да пошел.
Кот Филимон оскорбился; как это так — «сунул в мешок и пошел»!
— Я опытный и мудрый кот, — достойно ответил Филимон. — Не то что твой противный чертенок. А украл его черт Лысый!
— Голова моя — решето! — домовой схватился за голову. — Правильно, Филимон, ты опытный и мудрый кот. А я — глупый домовой. Глупее моего приятеля Глупило.
— К тому же ты, как Вазюкало. Возишься, возишься, а надо что-то предпринимать!
— Были бы здесь все наши домовые: Крутило, Вертило, Дразнило, а главное — Думало! Мы бы показали черту Лысому! — сказал Топало, вспоминая своих друзей.
— Что будем делать? — спросил кот Филимон и поскреб за ухом. Рассуждай, не рассуждай, а домовых в деревне нет, кроме Топало. Значит, надо сооброжать, как поступить с чертом Лысым в сложившейся обстановке.
Топало думал то же самое.
— Я пойду на Чертову мельницу, — сказал домовой. — Лысый там живет.
— И я с тобой, — сказал Филимон. — Сяду к тебе на загривок. Прокачусь!
За окном уже светлело. Домовой слез с печки, вышел во двор. Лучше подождать, когда совсем рассветет.
Хлопнула дверь. Это бабушка Дуся вышла на крыльцо половик встряхнуть.
Топало отобрал у нее половик. Сам потряс.
— Ты своего чертенка никуда не выпускай, — сказала бабушка. — Напугаешь ребятишек.
— Будто Зойка чертей не видела!
— А чего от чертей хорошего ждать? — спросила бабушка. — Лучше с ними знакомство не водить. И Зойке накажу, чтоб не вздумала с чертом разговаривать!
— С кем она будет разговаривать? — ехидно спросил Топало. — Чертенка черт Лысый украл!
Бабушка как стояла, так и села.
— Ты ведь говорил, что он над ним потешается?
— Житья не дает, — сказал Топало.
Бабка Дуся призадумалась. Она давно жила и не раз с чертями имела дело, все, как один, делали пакости.
— Ничего, подрастет, таким же будет, как Лысый, все черти одинаковы, — вздохнула она. — Хороших чертей не бывает.
— А чертенки бывают хорошие! Если бы их почаще пирогами кормили!..
Домовой и кот Филимон пошли к козе Маньке, чтоб посоветоваться, что делать дальше.
На чертовой мельнице
Как только рассвело. Гопало и кот Филимон отправились на Чертову мельницу.
Зойка и Родька еще спали. Бабушка Дуся затапливала печку. Топало размышлял: сказать бабке или не сказать, что он идет на встречу с чертом Лысым?
Но бабушка вдруг сама сказала:
— Уж не собираешься ли ты чертенка спасать? Не вздумай с чертом Лысым связываться! А то он у нас баню спалит. Еще и до дома доберется.
Топало почесал затылок. Бабка Дуся говорила истинную правду. Всяких шалостей можно ожидать.
Но и чертенка Тришку надо спасать.
«Если чертенков кормить пирогами, то зачем им вредными чертями вырастать? — размышлял Топало. — Уж точно, черту Лысому, когда он был маленьким, никто ни разу пирога не дал…»
Он знал, что бабка Дуся другого мнения: от чертей надо держаться подальше. Он и сам считал их своими врагами, пока не появился чертенок Тришка.
Поэтому он ничего не стал объяснять бабке Дусе. С котом Филимоном они тайно отправились в путь.
Сначала Филимон бежал за Топало. Нелегко. Филимон даже взмок.
Когда деревня скрылась из виду. Топало сказал:
— Прыгай ко мне на плечо, да крепче держись, я быстро побегу!
— А дорогу знаешь? — спросил Филимон, удобно поместившись на плече.
— Как не знать. Старая ветряная мельница. Крутило, мой друг, когда-то здесь крутил крылья, помогал муку молоть. Эх, забросили мельницу, домовые куда-то переселились, а здесь черти завелись. Поэтому и стали звать чертова мельница. Потом и черти сгинули. — Топало вздохнул. — Жизнь идет другая.
— Далеко нам бежать? — спросил Филимон, не очень-то слушая рассуждения Топало.
— Мне бежать, а тебе лежать на моем плече. Не устанешь.
Филимон не возражал. Лишь поудобнее устроился. Но нельзя сказать, что он был совсем беспечный.
Кот лежал на плече домового и размышлял, как они встретятся с чертом Лысым. В конце концов каждый думает о своей жизни, а Филимон предполагал, что, может быть, живым им с Чертовой мельницы не выйти.
Но он не высказал своей тревоги.
— Давай, давай, поторапливайся! — сказал он домовому и замурлыкал, будто на печке.
До мельницы было километров шесть. Стояла она на открытом пространстве, где ветру много. Раньше, с какой бы стороны ветер ни дул, крылья у мельницы все равно крутились, она работала, не уставала. А сейчас от ее красоты осталось лишь одно крыло.
Ветер по-прежнему дует, точно также, как сто лет назад. Но мельница не чувствует этого. Стоит в снегах, заброшенная, тоскливая. И ни одной тропиночки к ней нет, вот только следы черта.
Топало с Филимоном на плече бежал по дороге, а в это время из леса вышел неизвестный человек с топором. Он подыскивал, какое бы дерево ему срубить. Браконьер и никто иначе.
Вышел браконьер на дорогу и вдруг увидел: кот по воздуху летит! Понятно: домового он не видит, а кота на его плече — видит.
Браконьер решил: померещилось! Протер глаза. Нет, натуральный кот и летит по воздуху.
— Говорили мне — место здесь чертовское! — он упал головой в снег и стал забираться в сугроб как можно глубже.
Полежав некоторое время, он вылез. Кота не было. Браконьер в отчаянии застонал. Скорее, скорее отсюда! От этих видений! От умопомрачения! Домой, в город, где работает телевизор и исправно говорит радио. Только бы выбраться отсюда и не видеть летающих котов.
А Топало и кот Филимон даже не знали о переживаниях неизвестного браконьера. Они приближались к мельнице.
Вот и она, мельница. Кот спрыгнул с плеча.
Топало толкнул дверь. Закрыто. Он приложил ухо к стене. Тишина. Неужели здесь никого нет? Но следы вели сюда.
— Я сейчас выясню, — сказал кот Филимон. — Что мне стоит в любую дырочку пролезть?
Он прыгнул на стену, поточил о бревно когти и в одно мгновение оказался на крыше. Доски были трухлявые, и еще не успев поразмыслив, кот свалился на чердак. Фыркнул.
Пахло пылью, гнилью и мышами. Но он решил на этих тварей внимания не обращать. Пусть себе бегают, у него поважнее дела.
Филимон спрыгнул вниз. И тут же увидел чертенка, который лежал в углу, прикрывшись какой-то тряпкой. Тришка кота не заметил. Он гладил ухо. Черт Лысый так его вчера за уши натаскал, что сегодня еще болит. А еще черт сообщил:
— Завтра уходим в другое место. Есть у меня одно на примете. Там нас никто не знает.
«Бедный я бедный, — думал чертенок. — Сейчас всю жизнь с чертом Лысым буду жить. Все меня будут бояться».
Тришка совсем не хотел, чтоб его боялись. Он сам всех боялся.
Кот Филимон между тем огляделся. Где же Лысый? Лысого не было.
Кот подкрался к чертенку.
— А вот и я! Мя-у-у!
Чертенок от страха подскочил.
— Да я это, Филимон!
— Филимон! — обрадовался чертенок. — Ты как сюда попал?
— Где Лысый? — спросил Филимон.
— Ушел за курицей. Велел мне закрыться и ждать его. Если я убегу — все равно найдет, — вздохнул Тришка.
— Я, между прочим, не один, — сказал Филимон. — Со мной кое-кто. Открой дверь.
Чертенок колебался. Кто там может быть?
— Открывай, открывай! — приказал Филимон.
Чертенок, повинуясь, снял задвижку и открыл дверь.
— Ой, ой, ой! — закричал он. — Топало, Топало! — и запрыгал от радости.
Но не время было прыгать. На тропинке показался черт Лысый. Он издалека увидел Топало и обдумывал, как бы его обхитрить. Силой домового не возьмешь.
— Какие гости! — воскликнул Лысый, переступая порог мельницы. — Даже Филимон здесь! — и он незаметно пнул кота ногой.
Кот ощетинился, глаза его загорелись, но он сдержался.
— А я, уважаемые гости, курицу принес. Хочу своего чертенка-рогатика покормить, а то совсем ослаб. Нам длинный путь предстоит. Уйдем с ним в другие края. Народ здесь злой, только и хотят вилами пырнуть.
— А ты не безобразничай, — сказал Топало.
— Если бы я, уважаемый домовой, был невидим, как ты! Ох, я бы веселился! — он захохотал.
— Я чертовскими делами не занимаюсь. А ты, черт Лысый, всем надоел. Сам можешь отсюда уходить, а чертенка оставь.
Лысый опять захохотал.
— Уважаемый домовой! Черти перевелись. Может, мой рогатик последний черт. Так я уж из него настоящего черта сделаю!
— Я тоже последний домовой в нашей деревне и всей округе. Зато у меня дом есть. А ты все по темным местам шляешься.
— Домовые живут в домах, водяные — в реках, а черти — в темных местах. У всех свое место, — сказал Лысый. — А ты хочешь, чтоб чертенок, мой рогатик, жил в доме? Ха-ха!
— Правильно ты говоришь, черт Лысый. Все когда-то в природе стояло по своим местам. А сейчас сдвинулось. Даже тебе, черту, одиноко и кроме людей деваться некуда. Твоя песенка спета, пропадешь ты из-за своей злости. Тебя даже Воронок в конюшне чуть копытом не убил. А зачем чертенка губишь? Зачем в чужие края тащишь? Пусть у нас остается.
— А зачем вам чертовское отродье? — спросил Лысый.
— Он у нас чертовщиной заниматься не будет, — сказал Топало.
Тришка повел носом. Пахло чем-то съедобным.
— Топало! — позвал он.
Никто не откликнулся.
— Филимон!
Тоже тишина.
Чертенок огляделся, прошелся по избе. «Филимон, Филимон, ты не очень-то умен!» — пропел он.
Вместо Филимона из угла появилась Мышка.
— Что кричишь? — спросила она. — Нам с тобой надо вести себя тихо.
— Я тебя первый раз вижу. Разве ты меня знаешь? — удивился Тришка.
— Я всех знаю. Давай будем с тобой дружить.
— Давай, — согласился Тришка.
— Ради нашей дружбы нам надо пообедать, — хитро сказала Мышь. — Видишь на столе пироги с грибами? Ты их ешь, а мне крошки бросай.
На столе и правда стояло блюдо, в котором горкой лежали румяные пирожки.
— Ешь, ешь, — уговаривала его Мышь.
Тришка уселся за стол и стал навертывать пироги.
— Ой, ой, как вкусно!
Мышь сидела в углу и посматривала на него. Ей вполне достаточно крошек. К тому же всегда можно быстро убежать в норку.
— Ешь, ешь! — ухмылялась она и думала: придет бабка, покажет тебе! Таких глупых чертей, как этот, она еще не встречала.
Пироги исчезали быстро. Глянь — а в блюде всего один остался. Только чертенок за последний пирог взялся, пришла бабушка Дуся.
Вошла — и встала как вкопанная.
За столом сидит черт и ест пироги. Может мерещится? Она перекрестилась.
А чертенок, увидев ее, так испугался, что быстро залез под стол. Бежать ему было некуда.
Бабушка схватила кочергу и стояла в дверях вооруженная.
— Вот стукну я тебя по башке!
И стукнула бы. Но тут появился Топало. Чертенок как кинулся к нему, обхватил за шею. Домовой прижал его к себе и с укором посмотрел на бабушку Дусю. Но как могла бабушка видеть взгляд домового? Она просто догадалась.
— Его Трифон зовут, — сказал Топало. — В честь многоуважаемого козла. Он еще маленький: Убери свою кочергу.
Бабушка поставила кочергу в угол.
— Ишь какая! — возмутился Топало. — А куда ему деваться? Черт Лысый его бьет, заставляет зерно воровать, куриц таскать. Пусть живет с козой Манькой. Жалко что ли?
Чертенок захныкал. Сразу было видно, что он бедный сирота.
— Коза Манька пироги не печет! Этого обжору весь колхоз не прокормит! — бабушка Дуся стукнула чертенка по лбу. Только чертей ей не хватало! — Приедут ребятишки, где пироги возьму? Грибы надо сутки мочить! Придется с капустой напечь.
Тут бабка спохватилась: и чего она разговоры с чертом ведет? Совсем ее заморочили.
— Иди к своей Маньке и чтоб духу твоего тут не было! — рассердилась она. И пошла месить пресное тесто и рубить капусту. Но прежде чем приняться за дело, поглядела в окно: пора бы, давно пора приехать ребятишкам.
А Тришка хотел запрыгать от радости, что бабка разрешила ему жить с козой Манькой. Но Топало шлепнул чертенка по заду:
— Ты зачем в дом пришел да еще пироги съел?
Тришка почесал зад.
— Пока ругаешься, черт Лысый совсем Воронка загонит.
И чертенок рассказал, что он видел на дороге. Воронок стоит по брюхо в снегу, Родька лежит на дороге, а Зойка и Нюшка скачут около него. Все это проделки черта Лысого.
А черт Лысый тем временем по-прежнему сидел в бане и глядел в оконце. Он злорадно захохотал, когда увидел, как Топало и чертенок выскочили из дома и побежали к лесу.
— Бегите, бегите, спасайте! — сказал он. — А я здесь посижу, погреюсь. Подожду своего рогатика!
Уж придется чертенку ответить за свое бегство. Черт Лысый ухмыльнулся. Надо взять его за шкирку. Потрясти. И все человеческое из головы вытрясти, а оставить только чертовщину.
Обе ненормальные
Родька уже не стонал, хотя нога болела. Он лежал на снегу, закутавшись в тулуп, как раненый полководец, и обдумывал план действий.
Воронок стоял, понурив голову. А Зойка и Нюшка уже устали прыгать.
— Зойка, не три нос, а беги домой за Топало! — сказал Родька. — А то мы здесь все замерзнем. Если бы ты сразу меня послушалась, то мы уже были бы спасены.
— Я не останусь без Зойки! — воскликнула Нюшка. — Уже стемнеет скоро. Чего я буду делать с тобой, безногим, если черт прибежит?
— Да какого черта вы придумали! — рассердился Родька. — Тогда ты беги в деревню, а Зойка со мной останется.
Нюшка еще больше испугалась.
— Я боюсь по лесу одна бегать! Черт где-то здесь, — прошептала она. — Он меня дорогой укачает.
— Как это укачает? — удивился Родька.
Зойка с Нюшкой переглянулись. Им-то было понятно, но как объяснить?
— Уснешь, — сказала Зойка. — А будешь думать, что не спишь. Потом совсем не проснешься.
— Когда я усну, то ни о чем не буду думать, — резонно заметил Родька.
— Так это, когда ты просто так спишь, беспонятный, — обиделась Нюшка на Родькину бестолковость. — На кровати, дома. А когда черт начнет водить, и ты уснешь, тогда во сне будешь думать, что не спишь.
— Он нарочно тебе будет подсказывать: я не сплю, я не сплю, мне так хорошо, — пояснила Зойка. — А потом тебя найдут неживым!
— Вы обе ненормальные! Если кто-то умер, то откуда вы знаете, что он думал?
— Не все умирают. Рассказывали, — сказала Зойка.
— Хватит сказки слушать, — твердо произнес Родька. — Идите обе в деревню. Обеих-то вас черт не укачает!
— Одного тебя нельзя оставлять! — сказала Зойка.
— Можно! — рассердился Родька. — Не боюсь я вашего черта!
Они стали препираться. Неизвестно, чем бы их препирание кончилось, но в это время появились Топало и чертенок Тришка.
Снова о пирогах
Чертенок спрятался за деревьями.
— Не показывайся! — наказал Топало. — А то напугаешь. Родька городской, чертей в глаза не видывал.
— Вот возьму и выскочу на дорогу, — сказал обиженный чертенок.
— Я тебе выскочу!
Тришка спрятался в лесу, хоть ему и не хотелось прятаться.
А Топало, разметая снег, мчался к повозке.
— Это я — Топало!
— Ура! — закричала Зойка. И все закричали «ура», даже Воронок. Только по-своему: заржал.
— Мы спасены! — воскликнул Родька.
Топало поставил перевернутые сани на полозья и стал выводить Воронка из сугроба.
— Как это тебя угораздило? — спросил он лошадь.
— Проделки черта Лысого, — ответил Воронок. — Он на меня зол. Как-то в конюшню залез, а я его — копытом! С тех пор проходу не дает. Зойка тулуп на меня накинула, а то бы совсем замерз, весь был в поту.
— Нечего было в сугроб прыгать, — проворчал Топало. — Подумаешь, черт Лысый!
Воронок вздохнул: он чувствовал себя виноватым.
Зойка с Нюшкой уселись в сани по краям, а Родьку положили посередине.
Топало держал вожжи, и Воронок во всю прыть бежал к деревне Кутузы.
— Топало, а как ты узнал, что мы здесь застряли? — спросила Зойка.
— Кое-кто вас видел, — уклончиво ответил Топало.
— Никто нас не видел! — заверила Зойка.
— Если бы не видел, то как бы я узнал?
— Так кто?
Топало, конечно, собирался познакомить Зойку с чертенком Тришкой. Сразу же хотел ей сказать, как только чертенок появился. Но гости мешали. Зойка занята была.
А сейчас, по дороге, не время рассказывать. Родька и так бледный лежит, а покажи ему чертенка, так свихнется.
— Наверное тебе сорока на хвосте принесла, — сказала Нюшка.
— Она самая! Какая ты, Нюшка, сообразительная! — похвалил домовой.
Но Зойка не очень-то поверила.
— А кто это там в кустах? — подозрительно спросила она. — По-моему, кто-то нас преследует.
— Больно вы кому-то нужны, — ответил Топало. А сам погрозил чертенку кулаком.
Они подъехали к дому.
Воронок почему-то вдруг заржал, заплясал на месте.
— Что с тобой? — спросил Топало.
— Не знаю. Кажется мне, черт поблизости!
— Это ты с перепугу, никого тут нет! — успокоил его Топало и подумал, что чертенок где-нибудь за сараями спрятался, Воронок его и почуял.
Но почуял Воронок не чертенка, а черта Лысого, который сидел в бане и смотрел в окошечко.
Воронок остановился у крыльца, все еще дрожа.
Бабушка Дуся их уже на крылечке поджидала. Узнав, что Родька не может идти, распереживалась.
— Мать-то с отцом что скажут! Отправили парнишку здорового! А вы куда смотрели? — спросила она Зойку с Нюшкой.
— Черт попутал, — объяснила Зойка. — Мы и кувыркнулись.
— Хорошо голова цела, — рассудительно добавила Нюшка.
Бабушка не стала объяснять, что черти не только в лесу водятся, но и у них в доме.
Топало взял Родьку на руки и понес. Если б кто увидел! Можно подумать, что Родька сам плывет в воздухе. Но кому смотреть? И бабушка, и Зойка, и Нюшка давно к этому привыкли.
Топало положил Родьку на кровать. Бабушка осмотрела ногу.
— Ничего, — успокоила она. — До свадьбы заживет! Сейчас компресс сделаем!
Бабушка натерла Родькину ногу каким-то зельем и туго завязала пуховым платком. Стало тепло. Нога, как в печке, и сразу болеть перестала.
Нюшка увела Воронка в конюшню, к своему деду Никифору. Ясно: ей одной влетит за всех.
Зойка стала собирать на стол. Уж так проголодались, слов нет.
Топало тоже мог отдохнуть. Он надел свои любимые валенки, взял очки без линз, включил телевизор и уселся.
— Бабушка, а где пироги с грибами? — спросила Зойка. — Одни капустные. Грибных было целое блюдо!
— Где, где! — передразнил Топало. — Будто их съесть нельзя. Будто одни вы пироги любите!
— А кто еще? — спросил Родька, разлегшись в кровати.
— Кое-кто, — ответил Топало.
Вот загадка так загадка! Не могла же бабушка одна съесть все пироги!
— Тут гость приходил, — сказала бабушка, посмехаясь. — Приятель у Топало появился. Тришкой зовут.
— Он тоже на каникулы приехал? — спросил Родька.
— Местный, — сказала бабушка, все так же посмехаясь.
Зойка всех местных знала, но Тришек среди них не было. Да еще, чтоб пришел и все пироги съел!
— Пирогов вам жалко! — Топало затопал по избе. То есть одни валенки затопали. — Вот хотел тебе чего-то рассказать, — сказал он Зойке. — А сейчас не скажу. Не уговаривай! — он залез на печку. Заскрипели ступеньки лестницы.
— Ну и не говори! — сказала Зойка. — Больно нужно. Еще обижается! Какого-то Тришку привел.
— И не скажу!
Зойка с Родькой за обе щеки уплетали пироги, аппетит у них был не хуже, чем у чертенка Тришки. Поэтому Зойке некогда было продолжать разговор. «Потом все выведаю», — подумала она.
Пришел кот Филимон. Он прыгнул на печку, где лежал недовольный Топало. «Ишь, сидят, едят пироги, — ворчал он себе под нос. — Поговорить даже не хотят. Знали бы, кто вас спас. Не больно-то задавайтесь. Ревели бы сейчас в лесу…»
Ему очень хотелось рассказать про чертенка, но он ждал, когда Зойка сама начнет выспрашивать. Оттого и сердился, что она не выспрашивала.
Кот Филимон разлегся рядом с домовым на теплых кирпичах.
— Где твой противный чертенок? — спросил он Топало.
— Где ему быть? У козы Маньки.
— Я его поцарапаю, — сообщил Филимон. — Терпеть не могу чертей.
— Ты лучше мышей лови. А то совсем обнаглели.
Кот Филимон и не собирался ловить мышей. Он сделал вид, что не расслышал, что Топало сказал. Зажмурил глаза, растянулся и замурлыкал. Мур-лы, мур-лы, мур-лы!
Манька зовет на помощь
В это время надвигались серьезные события.
Стемнело. Тоненький серпик луны поднялся над лесом. Но тут же его затянуло тучами. Не мерцает ни единая звезда. Не веселит душу. Глухая ночь. Как раз для чертей.
И черт Лысый вышел из своего укрытия. На нем был старый зипунишко, на рогатой голове — шапка. Он любил так одеваться. Когда надо — легче мужичком прикинуться.
Черт огляделся. Тихо вокруг. Собаки и те не лают. Не на кого лаять. Пес Бакай спит в своей будке. Он такой старый и глухой, что никакого черта не услышит.
Бакая опасаться нечего. А вот коза Манька очень строптивая. С ней надо обходиться повежливее.
Лысый поскребся в дверь сарая.
— Кто это? — испугался чертенок и прижался к брюху козы Маньки.
Коза настороженно подняла голову. Кто в такой час? Видать не свой, раз скребется.
Лысый поскребся еще раз. Приоткрыл дверь и просунул голову.
— Нельзя ли к вам в гости, дорогая коза Манька?
Чертенок соскочил, юркнул в угол и зарылся в сено.
— Кто такой? — спросила коза.
— Не узнаешь? Это я, черт Лысый. Решил навестить вас.
Коза Манька встала, покрутила головой.
— Уходи, Лысый!
— Я только погреюсь! — заверил черт. — Да вот со своим маленьким рогатиком повидаюсь. Он же сирота.
— Я его усыновила, — сказала Манька.
Черт Лысый усмехнулся. Но сказал вкрадчиво:
— Сынком твоим он никогда не будет. Потому что — черт. И жизнь у него будет чертовская.
— Не трогай Тришку, а то как бодну!
— У него и имя человеческое! Ничего ты не понимаешь, коза Манька! — вздохнул Лысый. — Не так страшен черт, как его малютки. А ну-ка, вылезай из угла, рогатик! — уже совсем другим голосом сказал черт.
— Холодно! — ответил Тришка.
— Я тебя согрею! — и Лысый вытащил чертенка за загривок из сена.
Коза Манька хотела боднуть Лысого. Но черт есть черт. Как коза может с чертом равняться? Был бы здесь Топало! Этого бы Лысого как ветром сдунуло. Но Топало знать не знает, что творится в сарае.
Манька громко заблеяла. Может услышат?
— Не кричи, — посоветовал Лысый. — А то я могу рассердиться. Когда я рассержусь, ух страшен бываю!
Манька знала, что черта лучше не злить. Его можно взять только хитростью. Но Манька была прямодушной и никаких хитростей у нее в голове не водилось.
— Торопиться нам некуда, — сказал Лысый. — Ночь длинная. Давай в карты играть! — И он вытащил из кармана колоду карт. — Давненько я не играл. Не с кем.
— В дурака? — спросил Тришка бодро.
— В дурака! Есть в тебе что-то чертовское! — похвалил его Лысый.
Тришка делал бодрый вид, а на самом деле смотрел на карты со страхом. Черт его часто заставлял с ним играть. Но чертенок никогда не выигрывал и получал потом тумаки. Он не любил играть и все время путал вальта с королем.
И тут, в сарае, они быстренько сыграли несколько партий. Конечно, чертенок проиграл.
— Учить тебя надо и учить! — сказал Лысый и притворно ласково потрепал его по голове. — Будешь жить со мной, а не с козой. Куда достойнее! Опозорил ты наше чертовое племя, рогатик!
Он взял чертенка за шкирку и перебросил через плечо.
— Ой, ой, ой, больно! — захныкал чертенок.
— А ты, коза Манька, молчи! — и он выскользнул из сарая.
Манька тут же заблеяла:
— Бэ-э-э!
Черт Лысый захохотал и тоже проблеял:
— Бэ-э-э! — ну, точно как коза Манька. Только голос другой: грубый и хриплый.
Но черт знал, что делает: стоит глубокая ночь, все спят, и никто никакого блеяния не услышит.
Так оно и было. Все в доме спали крепким сном. И никто не слышал, как звала коза Манька на помощь.
Разговор ночью. Перед рассветом
Рано-рано утром, еще не рассвело, бабка Дуся только встала и стала укладывать дрова в печку, кот Филимон попросился во двор. Бабка его выпустила.
Филимон, прогулявшись по безлюдному двору, зашел к козе Маньке.
— Где твой противный чертенок? — спросил он. — Хочу его перевоспитать.
— Раньше бы пришел, когда звала! На печке грелся! А чертенка Тришку Лысый украл! — и коза Манька заплакала горькими слезами. Кот Филимон ни разу не видел, чтоб Манька плакала. Всегда только бодалась и всякие дерзости говорила.
— Черт Лысый! Мы ему покажем! — кот Филимон понесся в дом, чтобы обо всем случившемся рассказать Топало.
Домовой лежал на печке и ворчал, что кирпичи чуть теплые, бабка Дуся опять дров пожалела.
Кот Филимон замяукал за дверью да так громко, будто ему хвост прижали.
Бабка Дуся впустила его.
— И чего забегал туда-сюда?
Хвост коту Филимону никто не прижимал. Он прямо с порога — прыг на печку.
— Топало, ты тут греешься, а чертенка твоего украли!
— Кто может украсть чертенка? — беспечно сказал Топало. — Он ведь не корова и не коза. Тебя, кот Филимон, никто не украл. А долго ли: сунул в мешок да пошел.
Кот Филимон оскорбился; как это так — «сунул в мешок и пошел»!
— Я опытный и мудрый кот, — достойно ответил Филимон. — Не то что твой противный чертенок. А украл его черт Лысый!
— Голова моя — решето! — домовой схватился за голову. — Правильно, Филимон, ты опытный и мудрый кот. А я — глупый домовой. Глупее моего приятеля Глупило.
— К тому же ты, как Вазюкало. Возишься, возишься, а надо что-то предпринимать!
— Были бы здесь все наши домовые: Крутило, Вертило, Дразнило, а главное — Думало! Мы бы показали черту Лысому! — сказал Топало, вспоминая своих друзей.
— Что будем делать? — спросил кот Филимон и поскреб за ухом. Рассуждай, не рассуждай, а домовых в деревне нет, кроме Топало. Значит, надо сооброжать, как поступить с чертом Лысым в сложившейся обстановке.
Топало думал то же самое.
— Я пойду на Чертову мельницу, — сказал домовой. — Лысый там живет.
— И я с тобой, — сказал Филимон. — Сяду к тебе на загривок. Прокачусь!
За окном уже светлело. Домовой слез с печки, вышел во двор. Лучше подождать, когда совсем рассветет.
Хлопнула дверь. Это бабушка Дуся вышла на крыльцо половик встряхнуть.
Топало отобрал у нее половик. Сам потряс.
— Ты своего чертенка никуда не выпускай, — сказала бабушка. — Напугаешь ребятишек.
— Будто Зойка чертей не видела!
— А чего от чертей хорошего ждать? — спросила бабушка. — Лучше с ними знакомство не водить. И Зойке накажу, чтоб не вздумала с чертом разговаривать!
— С кем она будет разговаривать? — ехидно спросил Топало. — Чертенка черт Лысый украл!
Бабушка как стояла, так и села.
— Ты ведь говорил, что он над ним потешается?
— Житья не дает, — сказал Топало.
Бабка Дуся призадумалась. Она давно жила и не раз с чертями имела дело, все, как один, делали пакости.
— Ничего, подрастет, таким же будет, как Лысый, все черти одинаковы, — вздохнула она. — Хороших чертей не бывает.
— А чертенки бывают хорошие! Если бы их почаще пирогами кормили!..
Домовой и кот Филимон пошли к козе Маньке, чтоб посоветоваться, что делать дальше.
На чертовой мельнице
Как только рассвело. Гопало и кот Филимон отправились на Чертову мельницу.
Зойка и Родька еще спали. Бабушка Дуся затапливала печку. Топало размышлял: сказать бабке или не сказать, что он идет на встречу с чертом Лысым?
Но бабушка вдруг сама сказала:
— Уж не собираешься ли ты чертенка спасать? Не вздумай с чертом Лысым связываться! А то он у нас баню спалит. Еще и до дома доберется.
Топало почесал затылок. Бабка Дуся говорила истинную правду. Всяких шалостей можно ожидать.
Но и чертенка Тришку надо спасать.
«Если чертенков кормить пирогами, то зачем им вредными чертями вырастать? — размышлял Топало. — Уж точно, черту Лысому, когда он был маленьким, никто ни разу пирога не дал…»
Он знал, что бабка Дуся другого мнения: от чертей надо держаться подальше. Он и сам считал их своими врагами, пока не появился чертенок Тришка.
Поэтому он ничего не стал объяснять бабке Дусе. С котом Филимоном они тайно отправились в путь.
Сначала Филимон бежал за Топало. Нелегко. Филимон даже взмок.
Когда деревня скрылась из виду. Топало сказал:
— Прыгай ко мне на плечо, да крепче держись, я быстро побегу!
— А дорогу знаешь? — спросил Филимон, удобно поместившись на плече.
— Как не знать. Старая ветряная мельница. Крутило, мой друг, когда-то здесь крутил крылья, помогал муку молоть. Эх, забросили мельницу, домовые куда-то переселились, а здесь черти завелись. Поэтому и стали звать чертова мельница. Потом и черти сгинули. — Топало вздохнул. — Жизнь идет другая.
— Далеко нам бежать? — спросил Филимон, не очень-то слушая рассуждения Топало.
— Мне бежать, а тебе лежать на моем плече. Не устанешь.
Филимон не возражал. Лишь поудобнее устроился. Но нельзя сказать, что он был совсем беспечный.
Кот лежал на плече домового и размышлял, как они встретятся с чертом Лысым. В конце концов каждый думает о своей жизни, а Филимон предполагал, что, может быть, живым им с Чертовой мельницы не выйти.
Но он не высказал своей тревоги.
— Давай, давай, поторапливайся! — сказал он домовому и замурлыкал, будто на печке.
До мельницы было километров шесть. Стояла она на открытом пространстве, где ветру много. Раньше, с какой бы стороны ветер ни дул, крылья у мельницы все равно крутились, она работала, не уставала. А сейчас от ее красоты осталось лишь одно крыло.
Ветер по-прежнему дует, точно также, как сто лет назад. Но мельница не чувствует этого. Стоит в снегах, заброшенная, тоскливая. И ни одной тропиночки к ней нет, вот только следы черта.
Топало с Филимоном на плече бежал по дороге, а в это время из леса вышел неизвестный человек с топором. Он подыскивал, какое бы дерево ему срубить. Браконьер и никто иначе.
Вышел браконьер на дорогу и вдруг увидел: кот по воздуху летит! Понятно: домового он не видит, а кота на его плече — видит.
Браконьер решил: померещилось! Протер глаза. Нет, натуральный кот и летит по воздуху.
— Говорили мне — место здесь чертовское! — он упал головой в снег и стал забираться в сугроб как можно глубже.
Полежав некоторое время, он вылез. Кота не было. Браконьер в отчаянии застонал. Скорее, скорее отсюда! От этих видений! От умопомрачения! Домой, в город, где работает телевизор и исправно говорит радио. Только бы выбраться отсюда и не видеть летающих котов.
А Топало и кот Филимон даже не знали о переживаниях неизвестного браконьера. Они приближались к мельнице.
Вот и она, мельница. Кот спрыгнул с плеча.
Топало толкнул дверь. Закрыто. Он приложил ухо к стене. Тишина. Неужели здесь никого нет? Но следы вели сюда.
— Я сейчас выясню, — сказал кот Филимон. — Что мне стоит в любую дырочку пролезть?
Он прыгнул на стену, поточил о бревно когти и в одно мгновение оказался на крыше. Доски были трухлявые, и еще не успев поразмыслив, кот свалился на чердак. Фыркнул.
Пахло пылью, гнилью и мышами. Но он решил на этих тварей внимания не обращать. Пусть себе бегают, у него поважнее дела.
Филимон спрыгнул вниз. И тут же увидел чертенка, который лежал в углу, прикрывшись какой-то тряпкой. Тришка кота не заметил. Он гладил ухо. Черт Лысый так его вчера за уши натаскал, что сегодня еще болит. А еще черт сообщил:
— Завтра уходим в другое место. Есть у меня одно на примете. Там нас никто не знает.
«Бедный я бедный, — думал чертенок. — Сейчас всю жизнь с чертом Лысым буду жить. Все меня будут бояться».
Тришка совсем не хотел, чтоб его боялись. Он сам всех боялся.
Кот Филимон между тем огляделся. Где же Лысый? Лысого не было.
Кот подкрался к чертенку.
— А вот и я! Мя-у-у!
Чертенок от страха подскочил.
— Да я это, Филимон!
— Филимон! — обрадовался чертенок. — Ты как сюда попал?
— Где Лысый? — спросил Филимон.
— Ушел за курицей. Велел мне закрыться и ждать его. Если я убегу — все равно найдет, — вздохнул Тришка.
— Я, между прочим, не один, — сказал Филимон. — Со мной кое-кто. Открой дверь.
Чертенок колебался. Кто там может быть?
— Открывай, открывай! — приказал Филимон.
Чертенок, повинуясь, снял задвижку и открыл дверь.
— Ой, ой, ой! — закричал он. — Топало, Топало! — и запрыгал от радости.
Но не время было прыгать. На тропинке показался черт Лысый. Он издалека увидел Топало и обдумывал, как бы его обхитрить. Силой домового не возьмешь.
— Какие гости! — воскликнул Лысый, переступая порог мельницы. — Даже Филимон здесь! — и он незаметно пнул кота ногой.
Кот ощетинился, глаза его загорелись, но он сдержался.
— А я, уважаемые гости, курицу принес. Хочу своего чертенка-рогатика покормить, а то совсем ослаб. Нам длинный путь предстоит. Уйдем с ним в другие края. Народ здесь злой, только и хотят вилами пырнуть.
— А ты не безобразничай, — сказал Топало.
— Если бы я, уважаемый домовой, был невидим, как ты! Ох, я бы веселился! — он захохотал.
— Я чертовскими делами не занимаюсь. А ты, черт Лысый, всем надоел. Сам можешь отсюда уходить, а чертенка оставь.
Лысый опять захохотал.
— Уважаемый домовой! Черти перевелись. Может, мой рогатик последний черт. Так я уж из него настоящего черта сделаю!
— Я тоже последний домовой в нашей деревне и всей округе. Зато у меня дом есть. А ты все по темным местам шляешься.
— Домовые живут в домах, водяные — в реках, а черти — в темных местах. У всех свое место, — сказал Лысый. — А ты хочешь, чтоб чертенок, мой рогатик, жил в доме? Ха-ха!
— Правильно ты говоришь, черт Лысый. Все когда-то в природе стояло по своим местам. А сейчас сдвинулось. Даже тебе, черту, одиноко и кроме людей деваться некуда. Твоя песенка спета, пропадешь ты из-за своей злости. Тебя даже Воронок в конюшне чуть копытом не убил. А зачем чертенка губишь? Зачем в чужие края тащишь? Пусть у нас остается.
— А зачем вам чертовское отродье? — спросил Лысый.
— Он у нас чертовщиной заниматься не будет, — сказал Топало.