Страница:
«Ничего, съезжу в субботу на теннис, скину избыток», – пообещал я себе и, удостоверившись, что брелок с попугаем пашет, спустился по лестнице под радостные звуки бетховенского хора.
Мой путь лежал через офис к Соколову – я решил попытаться выяснить у профессора, какие-такие особые обстоятельства могли быть замешаны в этом деле. Свидание с Ю Вэ облегчалось для меня тем, что я уже был посвящен в подробности происшедшего и профессору не придется, насилуя свои нервы, выкладывать мне жуткие детали.
Несмотря на субботу, в «Ледокол-центре», как называли головной офис нашей конторы, было довольно многолюдно. Обсуждали новый наезд на ассоциацию в областной газете и назначение главой местного МВД генерала Тараканенко – вопрос о главном менте давно висел в воздухе и разрешился только вчера вечером.
– А что это меняет? – пожал я плечами. – Все равно ведь город в руках Мясоедова. Собственно, именно он настоял на кандидатуре Тараканенко.
– Вот мужик устроился! – почти с восхищением сказал Максим Тренев, наш транспортник. В его словах чувствовалась некая зависть, так как по жизни Максим был под каблуком у жены и частенько оправдывался перед своей благоверной по телефону, когда задерживался.
– Любопытно, на чем держится его влияние? – как бы вскользь проговорил Егор Воронцов, глава нашей службы безопасности. – По рангу Мясоедов вроде бы никто, однако любая собака в городе знает, что он может командовать всеми силовиками, меняя ключевые фигуры в случае необходимости как пешки.
– Да, по сравнению с ним все мы просто дети, – согласился я.
Дети... Черт, а ведь это мысль! И как же мне раньше в голову не пришло?!
– Значит так, – привстал я с кресла, – до понедельника беру аут, звонить только в случае крайней необходимости. Причем не мне, а Аркадию.
– Канары? Гималаи? Бангкок? – поинтересовался Гессен. – Весь оклад на презервативы?
– Моя мечта никчемна и пуста, – солгал я. – немного покоя и здорового сна. А зависть, Аркаша – религия калек, а не коллег.
На самом деле я не собирался плевать в потолок, а поставил себе задачу выяснить всю подноготную дела Нины Соколовой. Но визит к профессору придется отложить – лучше попробовать самому разузнать все на месте.
Может быть, во мне проснулся темперамент бывшего боксера и стремление выйти в ближний бой перевесило желание отдохнуть в выходные.
Тем паче, что противник пока что оставался невидим, и это лишь подогревало любопытство.
Я подрулил на «феррари» к школе, где обучалась Нина со своими подружками и бросил машину метрах в ста от серого кирпичного здания в три этажа.
Время близилось к двум и я вычислил, что это приблизительно конец учебного дня, так что была велика вероятность выловить этих двух закадычных подружек, которые сдают свою обожаемую Нину ментам с потрохами и побеседовать с ними по душам.
Ну не верил я, что девка способна на такое! А я за эти годы успел худо-бедно изучить человеческую натуру, так что могу даже читать лекции по Карнеги, когда разорюсь. Впрочем, это уже почти невозможно, так что моя будущая аудитория уже много потеряла.
Сюрприз меня подстерегал у самых дверей учебного заведения. Неподалеку от входа я увидел ту самую рыжую блядь, на которую пялился в казино.
Это шваброчка разговаривала с какими-то переростками своего пола и, завидев меня выходящим из машины, резко отвернулась.
«Неужели это судьба? – весело подумал я, бредя к кирпичной арке. – Рок сам подталкивает меня к разврату. А вдруг она мать-одиночка, которая вынуждена зарабатывать проституцией, чтобы обеспечить будущее своей малолетней дочурке, которая обучается в каком-нибудь третьем „А“? Кто знает, кто знает...»
Я выделил взглядом какого-то сосредоточенному пацану, который медленно шел по школьному двору, уткнувшись носом в книгу.
– Где мне тут найти Соню и Настю из одиннадцатого «Б»? – осведомился я.
– Швыдкову и Мокроусову?
Мальчик недовольно оторвался от книги, которая оказалась романом маркиза де Сада «Сто двадцать дней Содома» и, быстро оглядевшись, ткнул пальцем в спины двух удаляющихся девушек.
Я поблагодарил парня, который уже снова с головой ушел в описания оргий и поспешил за юными созданиями. Уже почти нагнав их, я сообразил, что это те самые переростки, с которыми беседовала моя рыженькая.
Кстати, да вот и она. Я заметил прядь светлых волос, которая уже исчезала в кабине «форд-эскорта», пришвартованного напротив школы.
Не хило живут ночные бабочки в нашем городке, не хило. Пожалуй, тогда в казино я недооценил степень респектабельности этой шлюшки.
– Прошу прощения, – сказал я как можно нейтральнее, поравнявшись с девочками, – но если вы Соня Швыдкова и Настя Мокроусова, то именно вас я и ищу. Поболтаете со мной минутку-другую?
Парочка тотчас же оглянулась с испуганной заинтересованностью.
– А что такое? – не без некоторого вызова осведомилась та, что выглядела позврослее. – Ну я Швыдкова, и что дальше?
«Ага, эта здесь главная, – решил я, изучающе посматривая на девицу, пока говорил свой спич. – А вторая как бы при ней».
Соня Швыдкова была довольно худеньким созданием а ля Никита из французского боевичка. Выглядела она довольно взросло и водку в комках ей наверняка продали бы без секунды сомнения в ее совершеннолетии.
Девчонка смотрела на меня так, как будто оценивала и облизывала одновременно.
– Я старый... – тут Соня слегка улыбнулась, – старый знакомый деда вашей одноклассницы Нины Соколовой. И мой разговор будет касаться несчастья, которое с ней произошло...
– Мы-то тут при чем? – пожала плечами Настя. – Сама кашу заварила, пусть сама и расхлебывает. И не надо нас путать в это дело.
При этом Настя посмотрела на подругу, как бы спрашивая Соню, верно ли она выразилась.
– Вот именно, – поддержала ее Швыдкова. – А если у вас есть что сказать, идите в милицию, там с вас снимут показания. А нам пора.
– Я как раз собирался в милицию, – нежно сказал я. – Но решил сначала переговорить с вами.
Разумеется, я блефовал. Но мой прием сработал и девушки чуть поумерили прыть.
Мокроусова слегка задумалась, уставившись в одну точку, и начала невзначай почесывать себя за плечо. Выглядела она при этом абсолютной дурой. Все-таки, несмотря на вполне сформировавшуюся женскую фигуру, лицо у нее было самое что ни на есть детское.
Соня же, напротив, стала пританцовывать на месте, скрещивать ноги и как-то подергиваться. Обычный истерический тип для брюнетки с лисьей мордочкой и стервозным выражением глаз. У моей покойной жены бывали такие подруги, да и в «Вакцине» подобные существа нередко попадались среди лаборанток.
– В ногах, как говорится, правды нет. Но правды нет и... В смысле, давайте-ка присядем где-нибудь и немного поговорим, – предложил я. – Вас устраивает вон то кафе? Кажется, там подают американское мороженое.
Настя Мокроусова уже хотела было согласиться и даже чуть подалась вперед всем корпусом, но Соня резко ответила сразу за обеих:
– Не устраивает. Говорить будем здесь и никуда не пойдем, – отрезала она.
При этом юная Швыдкова сморщила губы в некое подобие светской улыбки. Получалсь у нее это на редкость отвратительно.
– И вообще нам говорить не о чем, – быстро затараторила она. – Вы кто Нине?
– Я же уже сказал, – терпеливо напомнил я, – знакомый ее деда.
– Ах знакомый! – как бы разочарованно покачала головой Соня, – Это еще, между прочим, надо установить. Вдруг вы вообще неизвестно кто? Заведете нас в кафе и там изнасилуете. Правда, Насть?
Подруга с готовностью кивнула. Такая перспектива – я распластываю Соню и Настю на пластмассовых столах в «Баскин-Роббинсе» и яростно совокупляюсь одновременно с обеими при большом скоплении народа – казалась ей вполне вероятной.
Швыдкова слишком уж горячилась и явно торопилась отразить мое еще не начавшееся нападение – отнюдь не сексуального характера – традиционным женским способом: молоть чепуху, по возможности не прерываясь и не давая собеседнику вставить слово.
– Значит так, мы с Настей всю правду где надо рассказали и свой гражданский долг – правильно я говорю? – выполнили. Так мне мент и сказал. А что, по вашему, врать было надо?
– Нет, но...
– Вот и нечего связываться со всякими, – тараторила Соня. – Такая тихоня, видите ли, ангелочек, и трахается втихомолку с сантехниками!
– Так сколько же их было, этих сантехников? – улыбнулся я.
– Сколько надо, столько и было, – отрезала Соня. – Правильно я говорю, Насть?
– Точно, Сонька, – кивнула ее подруга. – Это все из-за Дениса.
– Какого Дениса? – тут же навострил я уши. – Ну-ка, ну-ка, давайте разберемся.
Судя по реакции Сони, я попал в самую точку. Швыдкова перестала вертеться и, сделав строгое лицо, взяла Настю под руку.
– Так, нам пора, – резко заявила она. – Мы немедленно уходим, и говорить нам больше с вами не о чем и незачем, только впустую трепаться.
Сделав несколько торопливых шагов, – неповоротливая Настя едва успевала за ней, Соня обернулась и на всякий случай добавила:
– И не предлагайте нам денег, пожалуйста. Мы все равно не возьмем.
Можно подумать, я предлагал! И можно подумать, они бы действительно не взяли!
Я задумчиво смотрел на удаляющиеся фигурки девушек и в моей башке крутились всякие-разные мысли, которые, если суммировать, можно было выразить одной фразой:
«Ее топят».
Вопрос: кто и почему?
Ответ: посмотрим.
В конце концов, у меня впереди еще полтора выходных, так что я могу использовать их по своему собственному усмотрению.
Продолжая размышлять в том же духе я неторопливо вел «феррари» по улице, упирающейся в школу. Через сто с небольшим метров моим глазам предстала на редкость любопытная картина, лишь подтвердившая мои подозрения в то, что что-то тут нечисто: посреди тротуара разъяренная Соня Швыдкова орала на осунувшуюся Настю и даже пару раз съездила той по щекам. Очевидно, это было расплатой за вырвавшуюся у Насти фразу про виноватого во всем Дениса.
«Действительно, зачем деньги предлагать? – подумал я про себя, – И так все ясно».
Насчет «все» – это я немного преувеличил. Пока мне было лишь понятно, в каком направлении и когда следует двигаться дальше.
А именно – сегодня же вечером в казино «Желтый попугай».
Я намеревался отловить там рыженькую – сердце вкупе (в двухместном купе) с разумом подсказывали мне, что это роковое создание, водящее странную дружбу со старшеклассницами, непременно там появится.
Либо я ничего не понимаю в людях, а это не так. Если рыжая там работает – то она должна быть на своем рабочем месте. Если она испугалась меня – то тем паче должна быть там, чтобы попробовать выяснить, какого хрена я сую свой нос в это дерьмо.
Наконец, если рыженькой не окажется в казино – это тоже результат. Значит, она настолько испугана, что прогуливает работу.
В любом случае разыскать эту деваху тем или иным способом для меня не составит чересчур уж большого труда. Потому что нам, как пелось раньше и кое-кем поется до сих пор, нет преград ни в море, ни на суше. Не знаю, как насчет тех, кто до сих пор все это распевает, а насчет меня – в самую точку.
Едва я парканулся у заведения, как к моему «феррари» подваливает молодой человек и, облокотившись на дверцу, осведомляется, я ли я?
– Вы не ошиблись, – заверил я юношу, слегка оттирая его от машины – мне показалось, что он с излишним любопытством изучал салон моей тачки.
– Шикарно! – с восторогом уставился он на меня. – Просто класс!
И, не обращая внимания на мою вопросительную рожу, усаживается на сиденье.
– Спасибо, что похвалили моего четвероногого. Мне, как наезднику, это очень приятно. Могу подарить вам календарик на следующий год со спортивными машинками, – съязвил я.
– Нам надо поговорить, – решительно заявил молодой человек.
– Вы полагаете? – слегка удивился я. – Что ж, давайте попробуем.
Юноша был лет двадцати или чуть меньше – с орлиным взглядом, римским носом и голубыми глазами. Короче, местный Голливуд.
– Я – друг Нины Соколовой, – со значением сказал он. – Представляться мне не хотелось бы, так как ситуация не совсем обычная...
– Можете и не представляться, – хмыкнул я. – Вас зовут Денис, так ведь?
Юноша чуть дернулся в кресле. У него был такой вид, словно он собирался поцеловать девушку и уже прикрыл глаза, а к его губам поднесли два оголенных проводка с напряжением этак вольт в тридцать.
– И это именно из-за вас, как кое-кто считает, у девушки неприятности, – продолжал я свою психическую атаку на Дениса.
– Откуда вы меня знаете? – произнес он крайне настороженно.
– Цыгане в родне были, – спокойно ответил я. – Гены периодически дают себя знать. Подчас и сам не рад, да куда же деваться!
– Вы шутите, да? – парень смекнул, что над ним подсмеиваются.
– Какие уж тут шутки, – вздохнул я. – А у вас цыган в роду не случалось?
Денис молча смотрел мне в глаза, не собираясь отвечать на идиотский вопрос.
– Нет? Вы уверены? – переспросил я. – Тогда откуда вам, мой юный друг, стало известно, что сегодня я буду в казино?
$ 3
Мой путь лежал через офис к Соколову – я решил попытаться выяснить у профессора, какие-такие особые обстоятельства могли быть замешаны в этом деле. Свидание с Ю Вэ облегчалось для меня тем, что я уже был посвящен в подробности происшедшего и профессору не придется, насилуя свои нервы, выкладывать мне жуткие детали.
Несмотря на субботу, в «Ледокол-центре», как называли головной офис нашей конторы, было довольно многолюдно. Обсуждали новый наезд на ассоциацию в областной газете и назначение главой местного МВД генерала Тараканенко – вопрос о главном менте давно висел в воздухе и разрешился только вчера вечером.
– А что это меняет? – пожал я плечами. – Все равно ведь город в руках Мясоедова. Собственно, именно он настоял на кандидатуре Тараканенко.
– Вот мужик устроился! – почти с восхищением сказал Максим Тренев, наш транспортник. В его словах чувствовалась некая зависть, так как по жизни Максим был под каблуком у жены и частенько оправдывался перед своей благоверной по телефону, когда задерживался.
– Любопытно, на чем держится его влияние? – как бы вскользь проговорил Егор Воронцов, глава нашей службы безопасности. – По рангу Мясоедов вроде бы никто, однако любая собака в городе знает, что он может командовать всеми силовиками, меняя ключевые фигуры в случае необходимости как пешки.
– Да, по сравнению с ним все мы просто дети, – согласился я.
Дети... Черт, а ведь это мысль! И как же мне раньше в голову не пришло?!
– Значит так, – привстал я с кресла, – до понедельника беру аут, звонить только в случае крайней необходимости. Причем не мне, а Аркадию.
– Канары? Гималаи? Бангкок? – поинтересовался Гессен. – Весь оклад на презервативы?
– Моя мечта никчемна и пуста, – солгал я. – немного покоя и здорового сна. А зависть, Аркаша – религия калек, а не коллег.
На самом деле я не собирался плевать в потолок, а поставил себе задачу выяснить всю подноготную дела Нины Соколовой. Но визит к профессору придется отложить – лучше попробовать самому разузнать все на месте.
Может быть, во мне проснулся темперамент бывшего боксера и стремление выйти в ближний бой перевесило желание отдохнуть в выходные.
Тем паче, что противник пока что оставался невидим, и это лишь подогревало любопытство.
Я подрулил на «феррари» к школе, где обучалась Нина со своими подружками и бросил машину метрах в ста от серого кирпичного здания в три этажа.
Время близилось к двум и я вычислил, что это приблизительно конец учебного дня, так что была велика вероятность выловить этих двух закадычных подружек, которые сдают свою обожаемую Нину ментам с потрохами и побеседовать с ними по душам.
Ну не верил я, что девка способна на такое! А я за эти годы успел худо-бедно изучить человеческую натуру, так что могу даже читать лекции по Карнеги, когда разорюсь. Впрочем, это уже почти невозможно, так что моя будущая аудитория уже много потеряла.
Сюрприз меня подстерегал у самых дверей учебного заведения. Неподалеку от входа я увидел ту самую рыжую блядь, на которую пялился в казино.
Это шваброчка разговаривала с какими-то переростками своего пола и, завидев меня выходящим из машины, резко отвернулась.
«Неужели это судьба? – весело подумал я, бредя к кирпичной арке. – Рок сам подталкивает меня к разврату. А вдруг она мать-одиночка, которая вынуждена зарабатывать проституцией, чтобы обеспечить будущее своей малолетней дочурке, которая обучается в каком-нибудь третьем „А“? Кто знает, кто знает...»
Я выделил взглядом какого-то сосредоточенному пацану, который медленно шел по школьному двору, уткнувшись носом в книгу.
– Где мне тут найти Соню и Настю из одиннадцатого «Б»? – осведомился я.
– Швыдкову и Мокроусову?
Мальчик недовольно оторвался от книги, которая оказалась романом маркиза де Сада «Сто двадцать дней Содома» и, быстро оглядевшись, ткнул пальцем в спины двух удаляющихся девушек.
Я поблагодарил парня, который уже снова с головой ушел в описания оргий и поспешил за юными созданиями. Уже почти нагнав их, я сообразил, что это те самые переростки, с которыми беседовала моя рыженькая.
Кстати, да вот и она. Я заметил прядь светлых волос, которая уже исчезала в кабине «форд-эскорта», пришвартованного напротив школы.
Не хило живут ночные бабочки в нашем городке, не хило. Пожалуй, тогда в казино я недооценил степень респектабельности этой шлюшки.
– Прошу прощения, – сказал я как можно нейтральнее, поравнявшись с девочками, – но если вы Соня Швыдкова и Настя Мокроусова, то именно вас я и ищу. Поболтаете со мной минутку-другую?
Парочка тотчас же оглянулась с испуганной заинтересованностью.
– А что такое? – не без некоторого вызова осведомилась та, что выглядела позврослее. – Ну я Швыдкова, и что дальше?
«Ага, эта здесь главная, – решил я, изучающе посматривая на девицу, пока говорил свой спич. – А вторая как бы при ней».
Соня Швыдкова была довольно худеньким созданием а ля Никита из французского боевичка. Выглядела она довольно взросло и водку в комках ей наверняка продали бы без секунды сомнения в ее совершеннолетии.
Девчонка смотрела на меня так, как будто оценивала и облизывала одновременно.
– Я старый... – тут Соня слегка улыбнулась, – старый знакомый деда вашей одноклассницы Нины Соколовой. И мой разговор будет касаться несчастья, которое с ней произошло...
– Мы-то тут при чем? – пожала плечами Настя. – Сама кашу заварила, пусть сама и расхлебывает. И не надо нас путать в это дело.
При этом Настя посмотрела на подругу, как бы спрашивая Соню, верно ли она выразилась.
– Вот именно, – поддержала ее Швыдкова. – А если у вас есть что сказать, идите в милицию, там с вас снимут показания. А нам пора.
– Я как раз собирался в милицию, – нежно сказал я. – Но решил сначала переговорить с вами.
Разумеется, я блефовал. Но мой прием сработал и девушки чуть поумерили прыть.
Мокроусова слегка задумалась, уставившись в одну точку, и начала невзначай почесывать себя за плечо. Выглядела она при этом абсолютной дурой. Все-таки, несмотря на вполне сформировавшуюся женскую фигуру, лицо у нее было самое что ни на есть детское.
Соня же, напротив, стала пританцовывать на месте, скрещивать ноги и как-то подергиваться. Обычный истерический тип для брюнетки с лисьей мордочкой и стервозным выражением глаз. У моей покойной жены бывали такие подруги, да и в «Вакцине» подобные существа нередко попадались среди лаборанток.
– В ногах, как говорится, правды нет. Но правды нет и... В смысле, давайте-ка присядем где-нибудь и немного поговорим, – предложил я. – Вас устраивает вон то кафе? Кажется, там подают американское мороженое.
Настя Мокроусова уже хотела было согласиться и даже чуть подалась вперед всем корпусом, но Соня резко ответила сразу за обеих:
– Не устраивает. Говорить будем здесь и никуда не пойдем, – отрезала она.
При этом юная Швыдкова сморщила губы в некое подобие светской улыбки. Получалсь у нее это на редкость отвратительно.
– И вообще нам говорить не о чем, – быстро затараторила она. – Вы кто Нине?
– Я же уже сказал, – терпеливо напомнил я, – знакомый ее деда.
– Ах знакомый! – как бы разочарованно покачала головой Соня, – Это еще, между прочим, надо установить. Вдруг вы вообще неизвестно кто? Заведете нас в кафе и там изнасилуете. Правда, Насть?
Подруга с готовностью кивнула. Такая перспектива – я распластываю Соню и Настю на пластмассовых столах в «Баскин-Роббинсе» и яростно совокупляюсь одновременно с обеими при большом скоплении народа – казалась ей вполне вероятной.
Швыдкова слишком уж горячилась и явно торопилась отразить мое еще не начавшееся нападение – отнюдь не сексуального характера – традиционным женским способом: молоть чепуху, по возможности не прерываясь и не давая собеседнику вставить слово.
– Значит так, мы с Настей всю правду где надо рассказали и свой гражданский долг – правильно я говорю? – выполнили. Так мне мент и сказал. А что, по вашему, врать было надо?
– Нет, но...
– Вот и нечего связываться со всякими, – тараторила Соня. – Такая тихоня, видите ли, ангелочек, и трахается втихомолку с сантехниками!
– Так сколько же их было, этих сантехников? – улыбнулся я.
– Сколько надо, столько и было, – отрезала Соня. – Правильно я говорю, Насть?
– Точно, Сонька, – кивнула ее подруга. – Это все из-за Дениса.
– Какого Дениса? – тут же навострил я уши. – Ну-ка, ну-ка, давайте разберемся.
Судя по реакции Сони, я попал в самую точку. Швыдкова перестала вертеться и, сделав строгое лицо, взяла Настю под руку.
– Так, нам пора, – резко заявила она. – Мы немедленно уходим, и говорить нам больше с вами не о чем и незачем, только впустую трепаться.
Сделав несколько торопливых шагов, – неповоротливая Настя едва успевала за ней, Соня обернулась и на всякий случай добавила:
– И не предлагайте нам денег, пожалуйста. Мы все равно не возьмем.
Можно подумать, я предлагал! И можно подумать, они бы действительно не взяли!
Я задумчиво смотрел на удаляющиеся фигурки девушек и в моей башке крутились всякие-разные мысли, которые, если суммировать, можно было выразить одной фразой:
«Ее топят».
Вопрос: кто и почему?
Ответ: посмотрим.
В конце концов, у меня впереди еще полтора выходных, так что я могу использовать их по своему собственному усмотрению.
Продолжая размышлять в том же духе я неторопливо вел «феррари» по улице, упирающейся в школу. Через сто с небольшим метров моим глазам предстала на редкость любопытная картина, лишь подтвердившая мои подозрения в то, что что-то тут нечисто: посреди тротуара разъяренная Соня Швыдкова орала на осунувшуюся Настю и даже пару раз съездила той по щекам. Очевидно, это было расплатой за вырвавшуюся у Насти фразу про виноватого во всем Дениса.
«Действительно, зачем деньги предлагать? – подумал я про себя, – И так все ясно».
Насчет «все» – это я немного преувеличил. Пока мне было лишь понятно, в каком направлении и когда следует двигаться дальше.
А именно – сегодня же вечером в казино «Желтый попугай».
Я намеревался отловить там рыженькую – сердце вкупе (в двухместном купе) с разумом подсказывали мне, что это роковое создание, водящее странную дружбу со старшеклассницами, непременно там появится.
Либо я ничего не понимаю в людях, а это не так. Если рыжая там работает – то она должна быть на своем рабочем месте. Если она испугалась меня – то тем паче должна быть там, чтобы попробовать выяснить, какого хрена я сую свой нос в это дерьмо.
Наконец, если рыженькой не окажется в казино – это тоже результат. Значит, она настолько испугана, что прогуливает работу.
В любом случае разыскать эту деваху тем или иным способом для меня не составит чересчур уж большого труда. Потому что нам, как пелось раньше и кое-кем поется до сих пор, нет преград ни в море, ни на суше. Не знаю, как насчет тех, кто до сих пор все это распевает, а насчет меня – в самую точку.
Едва я парканулся у заведения, как к моему «феррари» подваливает молодой человек и, облокотившись на дверцу, осведомляется, я ли я?
– Вы не ошиблись, – заверил я юношу, слегка оттирая его от машины – мне показалось, что он с излишним любопытством изучал салон моей тачки.
– Шикарно! – с восторогом уставился он на меня. – Просто класс!
И, не обращая внимания на мою вопросительную рожу, усаживается на сиденье.
– Спасибо, что похвалили моего четвероногого. Мне, как наезднику, это очень приятно. Могу подарить вам календарик на следующий год со спортивными машинками, – съязвил я.
– Нам надо поговорить, – решительно заявил молодой человек.
– Вы полагаете? – слегка удивился я. – Что ж, давайте попробуем.
Юноша был лет двадцати или чуть меньше – с орлиным взглядом, римским носом и голубыми глазами. Короче, местный Голливуд.
– Я – друг Нины Соколовой, – со значением сказал он. – Представляться мне не хотелось бы, так как ситуация не совсем обычная...
– Можете и не представляться, – хмыкнул я. – Вас зовут Денис, так ведь?
Юноша чуть дернулся в кресле. У него был такой вид, словно он собирался поцеловать девушку и уже прикрыл глаза, а к его губам поднесли два оголенных проводка с напряжением этак вольт в тридцать.
– И это именно из-за вас, как кое-кто считает, у девушки неприятности, – продолжал я свою психическую атаку на Дениса.
– Откуда вы меня знаете? – произнес он крайне настороженно.
– Цыгане в родне были, – спокойно ответил я. – Гены периодически дают себя знать. Подчас и сам не рад, да куда же деваться!
– Вы шутите, да? – парень смекнул, что над ним подсмеиваются.
– Какие уж тут шутки, – вздохнул я. – А у вас цыган в роду не случалось?
Денис молча смотрел мне в глаза, не собираясь отвечать на идиотский вопрос.
– Нет? Вы уверены? – переспросил я. – Тогда откуда вам, мой юный друг, стало известно, что сегодня я буду в казино?
$ 3
– Мне проболталась Оля Данилевич, – сказал Денис после минуты молчания.
– А это кто у нас будет? – полюбопытствовал я появлению нового персонажа.
– Блядь здешняя, – просто ответил мальчик. – Думает, что вы тут ее искать будете. Какое самомнение, правда? Она вообще чересчур много болтает. Как все рыжие. Когда-нибудь доболтается.
– Да, с рыжими это случается, – неопределенно промолвил я.
Мы с парнем словно скакали друг возле друга на ринге, не решаясь обменяться серьезными ударами и лишь изредка обменивались короткими тычками.
– Ведь вы же хотите помочь Нине? – Денис, кажется, решил «раскрыться», если продолжать употребление боксерской терминологии.
– А об этом ты откуда знаешь? – снова спросил я как можно ласковее.
– Не ска-жу, – поднял на меня глаза Денис. – И давайте не будем темнить. Я просто хотел узнать, можно ли ей вообще чем-нибудь помочь.
– Тогда я тебе тоже ничего не скажу, – улыбнулся я. – Если еще поживем, то что-нибудь увидим. Такой вариант тебя на сегодня устраивает?
Сказать мне на самом деле было нечего, но как показывает мой опыт, банальность насчет жизни и зрения всегда себя оправдывала.
– В любом случае, мне уже пора, – подытожил я. – Будь так добр, Денис батькович, вывались аккуратненько из моей колымаги.
Парень вылез из машины, но явно не собирался оставлять меня в одиночестве.
Я уже решил влить в него тройку-другую коктейлей, чтобы развязать парню язык, как вдруг ситуация сама собой резко переменилась.
Заметив кого-то за моей спиной, Денис как-то замялся и процедил:
– Ну, раз так, я пошел.
На самом деле он никуда не пошел, а вильнул за угол здания, – оттуда не просматривался вход и присел на барьер, воткнув себе в зубы шведский коричневый «пойнт» – попсню с ментолом из сигарных обрезков.
Засада Дениса была отчетливо видна мне в боковое зеркальце «феррари», которое я сосредоточенно протирал перчаткой.
Дождавшись, пока объект, который заставил скрыться Дениса, пройдет мимо меня, я спокойно завершил свои манипуляции с зеркалом и двинулся вслед за этими людьми – Дениса спугнули двое мужчин, направлявшихся в казино. Я заметил, что парень внимательно проводил их взглядом, не покидая своего укрытия.
Я решил не вламываться сразу в круглый зал казино (Что, бляди?! Не ждали?! Где рыжая?!), а для начала осмотреть помещение, чтобы разыскать этих типов, на появление которых так среагировал мальчишка.
Здание бывшего научно-исследовательского института уже лет пять представляло собой своего рода комбинат наслаждений – первый этаж был отведен под казино «Желтый попугай», на втором размещался ресторан, а под самой крышей был расположен концертный зал, в который время от времени затягивали столичных именитых знаменитостей, у которых возникали финансовые проблемы и, чтобы поправить свое положение, они были готовы лететь хоть к черту на рога. Я имею веские основания полагать, что мой родной город Тарасов вполне отвечал этому определению.
Проходя через ковровый холл – с площадки центральной лестницы просматривалась стойка бара в казино – я отметил, что табурет рыженькой пуст и решил заглянуть в «Попугая» чуть позже.
Не было в казино и той парочки, которая спугнула Дениса. Поскольку до представления в концертном зале еще оставалось довольно много времени, я рассудил, что искать этих двоих следует в ресторане.
Зато мне попался Усольцев.
Завидев меня, Глеб немедленно изобразил бьющее через край радушие и чуть ли не под руку проводил меня в ресторацию, тараторя по пути о привилегиях, которыми пользуются обладатели знака почетного гостя – скидки на концертные билеты, дополнительный десерт в ресторане и последняя фишка в казино в случае проигрыша – все блага исключительно за счет заведения.
– Лучший столик, – шепнул Глеб Усольцев метрдотелю так, чтобы я услышал, – обслужить по полной программе, люкс с плюсом.
Мог бы и не шептать. Можно подумать, что тут меня не знали...
Ага, вот и эти ребята.
Высокий, в котором я признал паразита Артамонова, сидел ко мне лицом. Второй демонстрировал мне лишь свою сутулую спину. Артамонов о чем-то оживленно разглагольствовал, то и дело наливая себе и соседу «смирновской».
Этот тип с свое время вовремя подостлался под нужным человечком, дав на время использовать свою спину как ступеньку, по которой человечек поднялся в местное правительство и намертво рухнул в кресло, созданное специально для его задницы.
Артамонов же был впоследствии обласкан, хотя поговаривали, что ему слегка недодали. Что, на мой взгляд, совершенно правильно – у сверчков есть свое штатное расписание и количество шестков ограничено.
Сутулая спина тоже была мне почти знакома, но лица владельца этого живого вопросительного знака я никак не мог рассмотреть.
Я спокойно восседал за столиком, прихлебывая бочковое французское вино (не в обмен ли на нашу скудную нефть завозят сюда эту кислятину?) и просматривал сегодняшние газеты, краем уха – правого – прислушиваясь за разговором, который становился все оживленнее с каждой выпитой рюмкой.
Наконец, сутулый стал медленно, но верно повышать голос. Мужики явно не сошлись во взглядах на какой-то пункт и с каждым новым аргументом Артамонова, сутулый прибавлял громкость.
– Ограду поставили, – увещевал своего собеседника Артамонов, подливая «смирновской», – градостроительное заключение получили...
– Ты ж еще землеотвод не оформил, – почти кричал сутулый. – Какое к свиньям заключение?! Ты что мне лапшу на уши вешаешь?
На крики стали недовольно оборачиваться посетители. К столику уже спешил метрдотель.
– Я завтра с утра иду в районную администрацию и пусть всех на хрен разгоняют! – кипятился сутулый. – А от тебя я такой поганки не ожидал.
– Господа, – зашептал метрдотель, склоняясь над столиком, – ну, выпили, так ведите себя культурно. Зачем так громко?
– Уже все, – успокаивал его Артамонов. – Мы заканчиваем. Я, во всяком случае.
Он поднялся со стула и, похлопав соседа по плечу, направился к выходу. Сутулый остался за столиком и стал мрачно допивать остатки водки.
Я еще немного пошуршал газетами. На первых полосах было интервью с новым главным ментом Тараканенко; поговаривали, что он удачно совмещает в себе качества военного и администратора, а также является одновременно работоголиком и алкоголиком.
О том, что его назначению способствовал серый кардинал местных силовиков Виталий Мясоедов, разумеется умалчивалось, хотя я бы предпочел увидеть в прессе материал именно о нем. Но Мясоедов был тщательно скрываемой от народа фигурой и я даже ни разу не видел его фото, не говоря уже о личном знакомстве.
Сутулый, между тем, кажется, уже превысил свой алкогольный потолок и теперь силился встать из-за стола. Это удалось ему только с третьей попытки.
– Завтра же с утра... К Сидоренке... Прям так ему и скажу...
«Ага, значит, он направляется во Фрунзенскую администрацию, – сообразил я. – Не завидую мужику, там ставки очень высокие. Причем, на все».
Я вылез из-за стола и прошествовал в кабинет дирекции ресторана.
– К вам Делец, – услышал я из-за неплотно притворенной двери доклад секретарши.
Само собой, главный оказался на месте и свободен.
Я похвалил его импорт и попросил прислать мне бочечку для более основательной пробы.
Между делом я заметил:
– Французские напитки всегда отличались особым свойством – можно пить сколько угодно, не пьянеть, а потом трудно двигаться. Кстати, у одного вашего клиента, кажется, проблемы с кооридинацией. Он сидел неподалеку от меня, такой разгоряченный... Не освежите ли мою память, отягченную соком с эльзасских виноградников – ваш метрдотель наверняка знает, как его зовут...
Поставленная мной проблема была решена в считанные секунды. Я получил то, что хотел и, сделав маленький взнос «на развитие», принятый с благодарностью, стал спускаться по лестнице.
Мне навстречу, как вихрь, пронеслось некое молодое существо неопределенного пола в чудовищном гриме. Кажется, это все же был мужчина, облаченный, правда, в широкий халат. Он едва не мазнул меня полой своего одеяния по лицу, но я вовремя успел посторониться.
«Наверное, что-то концертное, – решил я, – да-да, помнится, Плешаков как-то говорил мне, что в клубе планируется что-то этакое-необычное...»
Я едва не потерял из виду Завадского – так именовался сутулый. В данную минуту представитель местного мелко-среднего бизнеса уже направлялся к выходу. Его бережно вели под руки недовольные охранники. В их задачу входило транспортировать упившегося посетителя за порог, а там пусть добирается как знает.
«Интересно, входит ли в пакет прав почетного гостя транспортировка бесчувственного тела домой за счет заведения? – мелькнула у меня мысль. – Если нет, надо посоветовать внести в протокол».
Завадский стоял, держась за дверь и прочищал легкие северо-восточным ветерком. Мысли его сейчас наверняка были в таком же беспорядке, как и кудри на голове. Я машинально пощупал свою тонзурку и остановился неподалеку от входа, достав телефон.
Когда я чуть повернул голову, меня ждало любопытное открытие – Денис по-прежнему оставался на своем наблюдательном пункте все то время, пока я прихлебывал винцо и пас спорящих выпивох в ресторане.
Теперь юноша с иронией смотрел на пьяного Завадского, который медленно, по стеночке, стал продвигаться куда-то влево.
Проводив взглядом удаляющуюся фигуру, Денис встал, отряхнул джинсы и, заметив, что я смотрю в том же направлении, что и он, презрительно хмыкнул.
– Дойдет? – кивнул я на выписывающего кренделя Завадского.
– А как же! – с готовностью ответил Денис. – Тут идти-то два квартала.
– Откуда у тебя такие точные сведения? – поинтересовался я.
Денис посмотрел на меня, словно на идиота и, пожав плечами, ответил:
– Так этой мой отец.
– Ах вот как, – пробормотал я. – Прошу прощения. Хотя, собственно, за что? С кем не бывает, правда? А если и бывает, то сын за отца...
– Вообще-то мы мало пьем, – серьезно сказал Денис. Обычно так говорят строгие мамы о своих нашкодивших чадах. – А здесь старик вообще чуть ли не в первый раз – тут же клубная система.
– То есть, твой отец пришел сюда с кем-то, – уточнил я.
– Ну да, – кивнул Денис. – Вот и нажрался в свинью. Черт, жаль тачки нет. Отец классно водит, даже когда на рогах.
– У Завадского нет своей машины? – слегка удивился я. – Это что, принцип?
– Какой там принцип, – отмахнулся Денис. – Позавчера бээмвуху сожгли прям перед домом. И вообще у него в последнее время проблемы.
– Бээмвэшку, говоришь? – повторил я, вспоминая его спор с Артамоновым.
– Не бээмвэшку, а бээмвуху, – зачем-то поправил меня Денис. – Все, мне пора, чао.
– Постой, – окликнул я его, видя, что парень направляется в сторону, противоположную траектории движения Завадского-старшего. – Ты что, предка не проводишь? По-моему, его надо подстраховать.
– Вам надо, вы и страхуйте, – ухмыльнулся Денис. – А у меня своих забот хватает.
Сказал и усвистел. Вот такая нынче пошла молодежь, господа хорошие. Племя младое, ни фига не знакомое и с гонором не по годам.
Я вернулся в игорно-концертный комплекс, соображая, что бы все это могло значить и каким таким боком относиться к проблемам Ю Вэ и его внучки.
Пока все персонажи группировались в странную цепочку: Рыжая-Настя-Соня-Нина-Денис-Завадский-Артамонов. Я решил, что замыкающие звенья, очевидно, стоит отложить на завтра, а вот с первым звеном в данной структуре мне до смерти хотелось пообщаться уже теперь.
Я присоседился у стойки и разговорил вислоухого бармена, с которым мы сошлись на сложном и двойственном, чтобы не сказать сильнее, впечатлении от французских вин этажом выше. Я дважды заказывал «хеннеси», уговорив бармена выпить со мной по маленькой.
Затем я достал бумажник и, продемонстрировав одну русскую пятисотенную, положил ее под донышко рюмки этого парня и спросил:
– А это кто у нас будет? – полюбопытствовал я появлению нового персонажа.
– Блядь здешняя, – просто ответил мальчик. – Думает, что вы тут ее искать будете. Какое самомнение, правда? Она вообще чересчур много болтает. Как все рыжие. Когда-нибудь доболтается.
– Да, с рыжими это случается, – неопределенно промолвил я.
Мы с парнем словно скакали друг возле друга на ринге, не решаясь обменяться серьезными ударами и лишь изредка обменивались короткими тычками.
– Ведь вы же хотите помочь Нине? – Денис, кажется, решил «раскрыться», если продолжать употребление боксерской терминологии.
– А об этом ты откуда знаешь? – снова спросил я как можно ласковее.
– Не ска-жу, – поднял на меня глаза Денис. – И давайте не будем темнить. Я просто хотел узнать, можно ли ей вообще чем-нибудь помочь.
– Тогда я тебе тоже ничего не скажу, – улыбнулся я. – Если еще поживем, то что-нибудь увидим. Такой вариант тебя на сегодня устраивает?
Сказать мне на самом деле было нечего, но как показывает мой опыт, банальность насчет жизни и зрения всегда себя оправдывала.
– В любом случае, мне уже пора, – подытожил я. – Будь так добр, Денис батькович, вывались аккуратненько из моей колымаги.
Парень вылез из машины, но явно не собирался оставлять меня в одиночестве.
Я уже решил влить в него тройку-другую коктейлей, чтобы развязать парню язык, как вдруг ситуация сама собой резко переменилась.
Заметив кого-то за моей спиной, Денис как-то замялся и процедил:
– Ну, раз так, я пошел.
На самом деле он никуда не пошел, а вильнул за угол здания, – оттуда не просматривался вход и присел на барьер, воткнув себе в зубы шведский коричневый «пойнт» – попсню с ментолом из сигарных обрезков.
Засада Дениса была отчетливо видна мне в боковое зеркальце «феррари», которое я сосредоточенно протирал перчаткой.
Дождавшись, пока объект, который заставил скрыться Дениса, пройдет мимо меня, я спокойно завершил свои манипуляции с зеркалом и двинулся вслед за этими людьми – Дениса спугнули двое мужчин, направлявшихся в казино. Я заметил, что парень внимательно проводил их взглядом, не покидая своего укрытия.
Я решил не вламываться сразу в круглый зал казино (Что, бляди?! Не ждали?! Где рыжая?!), а для начала осмотреть помещение, чтобы разыскать этих типов, на появление которых так среагировал мальчишка.
Здание бывшего научно-исследовательского института уже лет пять представляло собой своего рода комбинат наслаждений – первый этаж был отведен под казино «Желтый попугай», на втором размещался ресторан, а под самой крышей был расположен концертный зал, в который время от времени затягивали столичных именитых знаменитостей, у которых возникали финансовые проблемы и, чтобы поправить свое положение, они были готовы лететь хоть к черту на рога. Я имею веские основания полагать, что мой родной город Тарасов вполне отвечал этому определению.
Проходя через ковровый холл – с площадки центральной лестницы просматривалась стойка бара в казино – я отметил, что табурет рыженькой пуст и решил заглянуть в «Попугая» чуть позже.
Не было в казино и той парочки, которая спугнула Дениса. Поскольку до представления в концертном зале еще оставалось довольно много времени, я рассудил, что искать этих двоих следует в ресторане.
Зато мне попался Усольцев.
Завидев меня, Глеб немедленно изобразил бьющее через край радушие и чуть ли не под руку проводил меня в ресторацию, тараторя по пути о привилегиях, которыми пользуются обладатели знака почетного гостя – скидки на концертные билеты, дополнительный десерт в ресторане и последняя фишка в казино в случае проигрыша – все блага исключительно за счет заведения.
– Лучший столик, – шепнул Глеб Усольцев метрдотелю так, чтобы я услышал, – обслужить по полной программе, люкс с плюсом.
Мог бы и не шептать. Можно подумать, что тут меня не знали...
Ага, вот и эти ребята.
Высокий, в котором я признал паразита Артамонова, сидел ко мне лицом. Второй демонстрировал мне лишь свою сутулую спину. Артамонов о чем-то оживленно разглагольствовал, то и дело наливая себе и соседу «смирновской».
Этот тип с свое время вовремя подостлался под нужным человечком, дав на время использовать свою спину как ступеньку, по которой человечек поднялся в местное правительство и намертво рухнул в кресло, созданное специально для его задницы.
Артамонов же был впоследствии обласкан, хотя поговаривали, что ему слегка недодали. Что, на мой взгляд, совершенно правильно – у сверчков есть свое штатное расписание и количество шестков ограничено.
Сутулая спина тоже была мне почти знакома, но лица владельца этого живого вопросительного знака я никак не мог рассмотреть.
Я спокойно восседал за столиком, прихлебывая бочковое французское вино (не в обмен ли на нашу скудную нефть завозят сюда эту кислятину?) и просматривал сегодняшние газеты, краем уха – правого – прислушиваясь за разговором, который становился все оживленнее с каждой выпитой рюмкой.
Наконец, сутулый стал медленно, но верно повышать голос. Мужики явно не сошлись во взглядах на какой-то пункт и с каждым новым аргументом Артамонова, сутулый прибавлял громкость.
– Ограду поставили, – увещевал своего собеседника Артамонов, подливая «смирновской», – градостроительное заключение получили...
– Ты ж еще землеотвод не оформил, – почти кричал сутулый. – Какое к свиньям заключение?! Ты что мне лапшу на уши вешаешь?
На крики стали недовольно оборачиваться посетители. К столику уже спешил метрдотель.
– Я завтра с утра иду в районную администрацию и пусть всех на хрен разгоняют! – кипятился сутулый. – А от тебя я такой поганки не ожидал.
– Господа, – зашептал метрдотель, склоняясь над столиком, – ну, выпили, так ведите себя культурно. Зачем так громко?
– Уже все, – успокаивал его Артамонов. – Мы заканчиваем. Я, во всяком случае.
Он поднялся со стула и, похлопав соседа по плечу, направился к выходу. Сутулый остался за столиком и стал мрачно допивать остатки водки.
Я еще немного пошуршал газетами. На первых полосах было интервью с новым главным ментом Тараканенко; поговаривали, что он удачно совмещает в себе качества военного и администратора, а также является одновременно работоголиком и алкоголиком.
О том, что его назначению способствовал серый кардинал местных силовиков Виталий Мясоедов, разумеется умалчивалось, хотя я бы предпочел увидеть в прессе материал именно о нем. Но Мясоедов был тщательно скрываемой от народа фигурой и я даже ни разу не видел его фото, не говоря уже о личном знакомстве.
Сутулый, между тем, кажется, уже превысил свой алкогольный потолок и теперь силился встать из-за стола. Это удалось ему только с третьей попытки.
– Завтра же с утра... К Сидоренке... Прям так ему и скажу...
«Ага, значит, он направляется во Фрунзенскую администрацию, – сообразил я. – Не завидую мужику, там ставки очень высокие. Причем, на все».
Я вылез из-за стола и прошествовал в кабинет дирекции ресторана.
– К вам Делец, – услышал я из-за неплотно притворенной двери доклад секретарши.
Само собой, главный оказался на месте и свободен.
Я похвалил его импорт и попросил прислать мне бочечку для более основательной пробы.
Между делом я заметил:
– Французские напитки всегда отличались особым свойством – можно пить сколько угодно, не пьянеть, а потом трудно двигаться. Кстати, у одного вашего клиента, кажется, проблемы с кооридинацией. Он сидел неподалеку от меня, такой разгоряченный... Не освежите ли мою память, отягченную соком с эльзасских виноградников – ваш метрдотель наверняка знает, как его зовут...
Поставленная мной проблема была решена в считанные секунды. Я получил то, что хотел и, сделав маленький взнос «на развитие», принятый с благодарностью, стал спускаться по лестнице.
Мне навстречу, как вихрь, пронеслось некое молодое существо неопределенного пола в чудовищном гриме. Кажется, это все же был мужчина, облаченный, правда, в широкий халат. Он едва не мазнул меня полой своего одеяния по лицу, но я вовремя успел посторониться.
«Наверное, что-то концертное, – решил я, – да-да, помнится, Плешаков как-то говорил мне, что в клубе планируется что-то этакое-необычное...»
Я едва не потерял из виду Завадского – так именовался сутулый. В данную минуту представитель местного мелко-среднего бизнеса уже направлялся к выходу. Его бережно вели под руки недовольные охранники. В их задачу входило транспортировать упившегося посетителя за порог, а там пусть добирается как знает.
«Интересно, входит ли в пакет прав почетного гостя транспортировка бесчувственного тела домой за счет заведения? – мелькнула у меня мысль. – Если нет, надо посоветовать внести в протокол».
Завадский стоял, держась за дверь и прочищал легкие северо-восточным ветерком. Мысли его сейчас наверняка были в таком же беспорядке, как и кудри на голове. Я машинально пощупал свою тонзурку и остановился неподалеку от входа, достав телефон.
Когда я чуть повернул голову, меня ждало любопытное открытие – Денис по-прежнему оставался на своем наблюдательном пункте все то время, пока я прихлебывал винцо и пас спорящих выпивох в ресторане.
Теперь юноша с иронией смотрел на пьяного Завадского, который медленно, по стеночке, стал продвигаться куда-то влево.
Проводив взглядом удаляющуюся фигуру, Денис встал, отряхнул джинсы и, заметив, что я смотрю в том же направлении, что и он, презрительно хмыкнул.
– Дойдет? – кивнул я на выписывающего кренделя Завадского.
– А как же! – с готовностью ответил Денис. – Тут идти-то два квартала.
– Откуда у тебя такие точные сведения? – поинтересовался я.
Денис посмотрел на меня, словно на идиота и, пожав плечами, ответил:
– Так этой мой отец.
– Ах вот как, – пробормотал я. – Прошу прощения. Хотя, собственно, за что? С кем не бывает, правда? А если и бывает, то сын за отца...
– Вообще-то мы мало пьем, – серьезно сказал Денис. Обычно так говорят строгие мамы о своих нашкодивших чадах. – А здесь старик вообще чуть ли не в первый раз – тут же клубная система.
– То есть, твой отец пришел сюда с кем-то, – уточнил я.
– Ну да, – кивнул Денис. – Вот и нажрался в свинью. Черт, жаль тачки нет. Отец классно водит, даже когда на рогах.
– У Завадского нет своей машины? – слегка удивился я. – Это что, принцип?
– Какой там принцип, – отмахнулся Денис. – Позавчера бээмвуху сожгли прям перед домом. И вообще у него в последнее время проблемы.
– Бээмвэшку, говоришь? – повторил я, вспоминая его спор с Артамоновым.
– Не бээмвэшку, а бээмвуху, – зачем-то поправил меня Денис. – Все, мне пора, чао.
– Постой, – окликнул я его, видя, что парень направляется в сторону, противоположную траектории движения Завадского-старшего. – Ты что, предка не проводишь? По-моему, его надо подстраховать.
– Вам надо, вы и страхуйте, – ухмыльнулся Денис. – А у меня своих забот хватает.
Сказал и усвистел. Вот такая нынче пошла молодежь, господа хорошие. Племя младое, ни фига не знакомое и с гонором не по годам.
Я вернулся в игорно-концертный комплекс, соображая, что бы все это могло значить и каким таким боком относиться к проблемам Ю Вэ и его внучки.
Пока все персонажи группировались в странную цепочку: Рыжая-Настя-Соня-Нина-Денис-Завадский-Артамонов. Я решил, что замыкающие звенья, очевидно, стоит отложить на завтра, а вот с первым звеном в данной структуре мне до смерти хотелось пообщаться уже теперь.
Я присоседился у стойки и разговорил вислоухого бармена, с которым мы сошлись на сложном и двойственном, чтобы не сказать сильнее, впечатлении от французских вин этажом выше. Я дважды заказывал «хеннеси», уговорив бармена выпить со мной по маленькой.
Затем я достал бумажник и, продемонстрировав одну русскую пятисотенную, положил ее под донышко рюмки этого парня и спросил: