Страница:
– ЛСД на жаргоне называется «марочкой», – пояснил я, захлопывая альбом. – А теперь скажи мне, на кой хрен ему колоться, когда у него под рукой такое богатство? И потом, ты видишь на руке еще хоть один след от укола? Как мог наркоман со стажем превысить дозу, употребляя такой наркотик, как героин в первый раз?
Антон даже не стал думать и немедленно согласился с моими доводами.
Я не стал дожидаться приезда милиции – это всегда очень долго и очень нудно – и высказав Чехову все мои соображения, быстро покинул дом.
Из машины я позвонил господину Ванилинову, который работал в пресс-службе областной администрации и попросил его узнать по своим каналам, не записывался ли Завадский сегодня на прием к «кулакам». Несмотря на воскресенье, «райком» работал во исполнение очередного распоряжения Самого – принимать просителей по выходным, отгуливая за уикенды во время рабочей недели.
Ванилинов работал для «Ледокола» справочной по исполнительной ветви и получал за работу ежемесячный оклад, оформленный в виде зарплаты за консультации в научно-исследовательском институте современной экономики. Чиновник работал безотказно, справедливо полагая, что придраться к такому способу получения денег за информацию никому не придет в голову.
Оказалось, что Завадский действительно был записан на прием в администрацию Фрунзенского района к Сидоренко, который курировал вопросы землепользования.
– Хотел на утро, но его смогут принять только в два, – доложил Ванилинов.
Я поблагодарил его. Мы поболтали еще немного о каких-то пустяках и я дал отбой. На часах было без десяти и, в принципе, я успевал.
В приемную Сидоренки я вплыл без четырех минут. Мрачный Завадский сидел на стуле с красным сиденьем с папкой в руках. Вид он имел довольно помятый и, судя по его красным глазам, предприниматель еще не отошел от вчерашнего злоупотребления спиртным в ресторане «Желтого попугая».
Времени оставалось в обрез. Я плюхнулся рядом с ним и, коротко представившись (Завадский заинтересованно поднял на меня глаза), заговорил о неразберихе с новым законом о земле, который приняла местная Дума, о неоднозначной реакции на этот документ в центре и о трудной судьбе нашего брата-бизнесмена.
Из папки торчал уголок бумаги, на котором я, скосив глаза, прочел дату – август прошлого года и адрес: улица Пономарева. Ниже были помечены координаты, из которых я сделал вывод, что речь идет о вещевом рынке.
– Вы, часом, не земельку покупать? – спросил я. – Думаете, пойдут навстречу? Зря стараетесь, они только и могут, что по ти-ви клич бросать – приходите, мол, и берите. Черта с два.
– Уже, – хрипло буркнул Завадский.
– Уже купили? – обрадованно отозвался я. – Поздравляю! Вот это оперативность!
Завадский на это горестно усмехнулся и, открыв свою папку, сунул мне ее в руки.
Ага, так вот в чем дело!
Оказывается, господин Завадский рискнул прикупить за кругленькую сумму клочок земли, приняв участие в конкурсе продажи прав долгосрочной аренды на строительные объекты, объявленный в прошлом году.
Стоимость, разумеется, вычислялась чиновниками путем гадания на кофейной гуще плюс столько же для страховки. И это только то, что значилось в бумагах. Сколько была дано сверху – одному Богу да Завадскому известно.
Короче, Завадский со своими партнерами приобрел пятьсот квадратных метров пятипроцентного недостроя.
– Ну, – пояснил Завадский, когда мой палец уперся в эти пять процентов, – пятипроцентная готовность это значит как бы такое свайное поле, проект стройки и прилагающаяся к сему документация.
Проект, само собой, устарел уже на момент продажи, так как был задуман еще в старые недобрые советские времена. Землеотвод канул в Лету, а разрешительная документация могла что-то значить лишь как архивный документ соответствующего времени – инстанции, которые ее выдавали, уже не существовали в реальности.
До кучи еще один факт – количество свай на самом деле было в три раза меньше означенного, да и те были лишены оголовков.
Короче, Завадский вложился в это дело и передал его своим компаньонам, одним из которых был тот самый Артамонов, поивший вчера моего собеседника.
– Прихожу, понимаешь, – жаловался Завадский, – узнавать, говорят, что забор поставили. Я спрашиваю, как насчет градостроительного заключения. Никакой конкретики, все мол, нормально, не волнуйся.
Я лишь кивал, позволяя Завадскому высказаться.
– Как, говорю, заключение без землеотвода получите? Снова нулем. В общем, мне надоела эта бодяга и я решил сам взяться за дело.
– Очень разумно, – похвалил его я. – Вот только что с базарчиком-то делать?
Оказывается, что пока время шло своим чередом, возле участка, который приобрел Завадский, стихийно образовался базарчик и очень даже неплохо функционировал уже несколько месяцев.
Дело, понятно, осложнялось тем фактом, что территория, на которой располагался этот рынок, входила в метраж, обозначенный в бумагах.
– Знаете что, – немедленно предложил я, в ужасе оглядываясь на открывающуюся дверь кабинета Сидоренко, – давайте я пойду с вами. У меня есть кой-какой опыт в подобных делах, может, и удастся утрясти.
К моей радости Завадский тотчас же согласился и мы чинно проследовали в кабинет.
Сидоренко сделал вид, что привстал из-за стола и с широкой улыбкой предложил нам садиться. Он был явно удивлен моим присутствием, хотя виду не подал – ну пришел Паратов с Завадским, и пришел.
– Я хотел бы начать строительство, – проговорил Завадский, когда Сидоренко пролистал его бумаги и вопросительно посмотрел на их владельца.
– Что ж, – размеренно проговорил хозяин кабинета, – дело хорошее, слов нет. Но, понимаете ли, мы выдали разрешение на торговлю в этом месте одной коммерческой форме. На пять лет. Так что...
– Но позвольте! – взвился Завадский. – По какому праву...
Он говорил минут пять, очень взволнованно и явно не по делу.
Сидоренко слушал его очень спокойно, зная, что плетью обуха не перешибешь.
Когда Завадский закончил свою тираду, Сидоренко открыл рот, чтобы осадить просителя, но тут я решил, что настала пора напомнить о своем существовании.
Дело в том, что ситуация, в которой оказался Завадский, была не так уж и оригинальна.
Одна моя столичная знакомая оказалась поставленной перед аналогичными проблемами и, как ни странно, вполне успешно сумела их решить, даже опубликовав отчет о своих мытарствах в одном из экономических журналов. Так что кой-какой опыт в подобных делах имелся и я решил действовать по уже имевшейся схеме.
Разумеется, я мог бы пойти по наиболее простому пути и просто-напросто купить расположение господина Сидоренко к господину Завадскому. Но сейчас мне захотелось показать осунувшемуся Завадскому, как можно добиться своего, не прибегая к тяжелой финансовой артиллерии – пусть учится.
Для начала я поинтересовался, какому именно предприятию выдано разрешение на торговлю. Оказалось, что речь идет о ТОО «Кудруна».
– Но ведь, насколько я помню, эти ребята сами не занимаются торговлей, а сдают землю в аренду. Не так ли? – спросил я.
Сидоренко лишь развел руками.
– Эти вопросы не в моей компетенции, – ответил он скрестив руки на груди.
– Так-так-так, – начал я прикидывать, – одно торговое место где-то сотню в день, всего мест, скажем, двести. Таким образом – три с с половиной штуки баксов в день.
Сидоренко был по-прежнему спокоен, а Завадский слушал меня, с ужасом выпучив глаза.
– Выходит, около миллиона долларов в год, – подытожил я. – Неплохо, правда?
Завадский был готов своими руками растерзать чиновника в его же кабинете, но я с силой наступил ему на ногу, – мол, не мешай.
– Хорошо, пусть будет рынок, – сказал я. – Но он должен принадлежать ему.
И ткнул пальцем в грудь Завадского.
– А я тут при чем? – резонно ответил Сидоренко и посмотрел на часы, давая понять, что вопрос исчерпан. – Еще какие-то вопросы?
Я тут же предложил Завадскому записаться на прием на этот же день на вечер (Сидоренко лишь пожал плечами, но возражать не стал) и мы покинули кабинет.
– И что теперь делать? – растерянно произнес Завадский, прижимая к груди папку.
– Как что? – удивился я. – Бороться, дорогуша. Или ты хочешь подарить такие деньги неизвестно кому? Кстати, давай выясним, кому именно.
Завадский покорно сел в мою машину и предоставил судьбе (то есть мне в ее лице) разруливать эту ситуацию.
Выяснить, кто именно возглавлял искомое ТОО не составило большого труда. И уже через полчаса я стучался в кабинет директора данной конторы.
Начальником конторы оказался маленький чернявый человечек с татуировкой на левой руке между указательным и средним пальцами. Ему, разумеется, доложили, что вместе с Завадским приехал Делец и он решил, что не стоит качать права и выложил все как есть.
– Мне? Мне вообще ничего не надо. Все деньги, они туда уходят.
И директор «Кудруны» покрутил пальцем в направлении навесного потолка.
– Я человек маленький, что говорят то и делаю, – развел он руками.
– И что же вам говорят? – поинтересовался я.
Завадский вообще не принимал участия в разговоре, стоя у меня за спиной.
– Ну... – замялся директор «Кудруны», – например, из районной администрации раз звонили. Предложили щебенку насыпать. Облагородить, так сказать, стихийно возникшее торговое образование.
– Чтоб лучше торговалось, – повернулся я к Завадскому. – Все, пошли отсюда.
Когда мы выплыли из «Кудруны», оставив встревоженного директора в одиночестве (он сразу кинулся к телефону, только за нами закрылась дверь), бедный Завадский окончательно упал духом.
– Может быть, пивка? – аккуратно поинтересовался я у смурного бизнесмена.
Тот поднял на меня помутневший взор.
– Очень может быть, – тихо, но твердо сказал Завадский.
Я позвонил в нашу службу безопасности и уже через сорок минут была забита стрелка с крышей «Кудруны». Глава «ледокольной» СБ Егор Воронцов справился, нужна ли охрана, но я отклонил его предложение.
На протяжении этих сорока минут я лечил Завадского в пивном зале ресторана «Орфей», вливая в него дозы бочкового «будвайзера» и выслушивая его жалобы на жизнь, семью и правительство.
– Все можно поправить, – внушал я ему, – во всяком случае в том, что касается жизни и правительства. Надо только быть информированным, уверенным в своей правоте и как следует соображать мозгами.
Завадский кивал, и понемногу проникался моими магнетическими токами.
Когда мы выходили из ресторана, он уже смотрел орлом и был готов к предстоящим сражениям.
Стрелка была назначена в посадках возле какой-то замшелой кафешки на самом выезде из города. В этом заведении перекусывали немудреными обедами дальнобойщики и изредка забредали в поисках дешевых напитков местные выпивохи. Место, короче, то еще.
«Крыша» «Кудруны» оказалась не бог весть какой крутой. На встречу приехал коротышка-кавказец в сопровождении двух бессловесных мордоворотов.
– Рыночек-то – тьфу! – говорил он, сплевывая себе под ноги на истоптанный песок. – Какие деньги вообще?! У нас взаиморасчеты. Притом безналичные, если это вам так интересно.
– Не убеждает, – вздохнул я. – Надо как-то решать эту проблему.
– Конечно, – немедленно согласился бандит. – Скажем, нет человека – нет проблемы.
– Не получится, – твердо заявил Завадский, высоко задрав голову. – У меня соучредители и куча наследников. Такие, знаете ли, дотошные и настырные, что с ними хлопот не оберешься.
Подобного рода гнилой треп продолжался еще полчаса и стороны разошлись не придя ни к какому решению. Несмотря на патовую ситуацию, Завадский, обретший второе дыхание благодаря «будвайзеру» и моему присутствию, горел желанием немедленно отправиться в администрацию и как следует надавить на Сидоренко.
Время, действительно, уже приближалось к назначенному на вечер второму визиту.
На этот раз Сидоренко был менее авантажен, но продолжал настаивать на своем.
– Ну да, хорошо, – наконец был вынужден согласиться он. – Не имели мы права сдавать вашу землю. Ну и что? Условия-то изменились? Вы-то сами где раньше были? Ладно, оформляйте землеотвод, тогда и поговорим.
Почти довольный Завадский был уже готов встать с кресла и немедленно отправиться к юристу, но я быстренько охладил его пыл.
– Насколько мне известно, вы входите в комиссию, которая оформляет земельные договоры, – сказал я.
Теперь начиналось самое интересное.
– Да, – подтвердил Сидоренко. – И полагаю, что вам оформят разрешение на временную торговлю до начала строительства. Разумеется, при наличии всех согласований.
– Поясните, пожалуйста, что вы под этим подразумеваете, – попросил я, дергая за рукав Завадского и силой усаживая его назад в кресло.
Оказалось, как я и ожидал, что кроме оформления бумаг, – кстати, большая часть из них уже была готова у Завадского, – необходима кипа документов, на которых требуется подпись самого Сидоренко.
– А для этого необходимо разрешение главы районной администрации, – с ядовитой улыбкой произнес он.
Сидоренко был обозлен, что я не дал ему значительную фору – займись Завадский оформлением документов, он бы узнал о том, что необходимо такое разрешение только в самом конце и потерял бы, таким образом, кучу времени, упершись опять же в Сидоренко.
– Тогда... – начал я, но Завадский неожиданно перебил меня и заявил:
– Тогда я завтра же начинаю строительство. С утра приедут бурильные машины, – он даже пристукнул кулаком по столу.
– А если, – кашлянул Сидоренко, – а если продавцы не захотят расходиться?
– Хм! Подумаешь! – настаивал Завадский. – Составим акт, разошлем, куда следует. Кстати, подготовьте к завтрашнему утру письменный отказ освободить территорию.
Сидоренко понял, что упираться бессмысленно. Он поднял трубку телефона и набрал номер директора «Кудруны».
Я в очередной раз получил возможность удивиться наработанным интонациям чиновничьего войска, когда по высоте голоса, тембры, характерным хмыканьям и междометиям можно было сообщить нужному человеку необходимую информацию, не вдаваясь в опасные подробности.
Короче, Сидоренко передал трубку Завадскому. На его лице было написано: «Как решите, так и будет. Я умываю руки, зачем мне такой геморрой».
«Интересно, дожмет или не дожмет? – думал я, наблюдая за Завадским. – Я, конечно, встряну, но было бы неплохо, если бы этот парень чему-то от меня научился за время нашего общения».
Завадский дожал.
Он стал материться в трубку, не стесняясь присутствия Сидоренко и вкратце объяснил «Кудруне», что будет иметь место завтра утром.
– Зачем же вы так сразу? – сник директор. – Может быть, встретимся, посидим...
– В арбитраже посидим, – пообещал ему Завадский, – только к тому времени от вашего базара останется пустое место, на котором я буду строиться.
– Да мы и сами можем все демонтировать, – медленно, но верно сдавался директор. – А как вы посмотрите на половину доходов?
Хорошо, что в это время Завадский посмотрел на меня. Я отрицательно покачал головой.
– Отрицательно смотрю, – проорал тот в трубку. – Я – собственник, а ты вообще неизвестно кто.
– Две трети, – медленно произнес директор.
Я кивнул.
– Хорошо, – отрезал Завадский. И тут же добавил. – Плюс полный доступ к финансовой документации.
«Молодец, – похвалил я его про себя. – Хорошо сориентировался».
– Передаю трубку, – закончил разговор Завадский и вручил телефон Сидоренко.
Тот снова что-то промямлил, из чего директор «Кудруны» должен был сделать вывод, что отныне все будет именно так, как сказал Завадский.
Чиновники умеют уважать людей, которые могут настоять на своем и, что немаловажно, тотчас же соображают, кто победитель и что из этого следует. В том числе, лично для них самих.
$ 6
Антон даже не стал думать и немедленно согласился с моими доводами.
Я не стал дожидаться приезда милиции – это всегда очень долго и очень нудно – и высказав Чехову все мои соображения, быстро покинул дом.
Из машины я позвонил господину Ванилинову, который работал в пресс-службе областной администрации и попросил его узнать по своим каналам, не записывался ли Завадский сегодня на прием к «кулакам». Несмотря на воскресенье, «райком» работал во исполнение очередного распоряжения Самого – принимать просителей по выходным, отгуливая за уикенды во время рабочей недели.
Ванилинов работал для «Ледокола» справочной по исполнительной ветви и получал за работу ежемесячный оклад, оформленный в виде зарплаты за консультации в научно-исследовательском институте современной экономики. Чиновник работал безотказно, справедливо полагая, что придраться к такому способу получения денег за информацию никому не придет в голову.
Оказалось, что Завадский действительно был записан на прием в администрацию Фрунзенского района к Сидоренко, который курировал вопросы землепользования.
– Хотел на утро, но его смогут принять только в два, – доложил Ванилинов.
Я поблагодарил его. Мы поболтали еще немного о каких-то пустяках и я дал отбой. На часах было без десяти и, в принципе, я успевал.
В приемную Сидоренки я вплыл без четырех минут. Мрачный Завадский сидел на стуле с красным сиденьем с папкой в руках. Вид он имел довольно помятый и, судя по его красным глазам, предприниматель еще не отошел от вчерашнего злоупотребления спиртным в ресторане «Желтого попугая».
Времени оставалось в обрез. Я плюхнулся рядом с ним и, коротко представившись (Завадский заинтересованно поднял на меня глаза), заговорил о неразберихе с новым законом о земле, который приняла местная Дума, о неоднозначной реакции на этот документ в центре и о трудной судьбе нашего брата-бизнесмена.
Из папки торчал уголок бумаги, на котором я, скосив глаза, прочел дату – август прошлого года и адрес: улица Пономарева. Ниже были помечены координаты, из которых я сделал вывод, что речь идет о вещевом рынке.
– Вы, часом, не земельку покупать? – спросил я. – Думаете, пойдут навстречу? Зря стараетесь, они только и могут, что по ти-ви клич бросать – приходите, мол, и берите. Черта с два.
– Уже, – хрипло буркнул Завадский.
– Уже купили? – обрадованно отозвался я. – Поздравляю! Вот это оперативность!
Завадский на это горестно усмехнулся и, открыв свою папку, сунул мне ее в руки.
Ага, так вот в чем дело!
Оказывается, господин Завадский рискнул прикупить за кругленькую сумму клочок земли, приняв участие в конкурсе продажи прав долгосрочной аренды на строительные объекты, объявленный в прошлом году.
Стоимость, разумеется, вычислялась чиновниками путем гадания на кофейной гуще плюс столько же для страховки. И это только то, что значилось в бумагах. Сколько была дано сверху – одному Богу да Завадскому известно.
Короче, Завадский со своими партнерами приобрел пятьсот квадратных метров пятипроцентного недостроя.
– Ну, – пояснил Завадский, когда мой палец уперся в эти пять процентов, – пятипроцентная готовность это значит как бы такое свайное поле, проект стройки и прилагающаяся к сему документация.
Проект, само собой, устарел уже на момент продажи, так как был задуман еще в старые недобрые советские времена. Землеотвод канул в Лету, а разрешительная документация могла что-то значить лишь как архивный документ соответствующего времени – инстанции, которые ее выдавали, уже не существовали в реальности.
До кучи еще один факт – количество свай на самом деле было в три раза меньше означенного, да и те были лишены оголовков.
Короче, Завадский вложился в это дело и передал его своим компаньонам, одним из которых был тот самый Артамонов, поивший вчера моего собеседника.
– Прихожу, понимаешь, – жаловался Завадский, – узнавать, говорят, что забор поставили. Я спрашиваю, как насчет градостроительного заключения. Никакой конкретики, все мол, нормально, не волнуйся.
Я лишь кивал, позволяя Завадскому высказаться.
– Как, говорю, заключение без землеотвода получите? Снова нулем. В общем, мне надоела эта бодяга и я решил сам взяться за дело.
– Очень разумно, – похвалил его я. – Вот только что с базарчиком-то делать?
Оказывается, что пока время шло своим чередом, возле участка, который приобрел Завадский, стихийно образовался базарчик и очень даже неплохо функционировал уже несколько месяцев.
Дело, понятно, осложнялось тем фактом, что территория, на которой располагался этот рынок, входила в метраж, обозначенный в бумагах.
– Знаете что, – немедленно предложил я, в ужасе оглядываясь на открывающуюся дверь кабинета Сидоренко, – давайте я пойду с вами. У меня есть кой-какой опыт в подобных делах, может, и удастся утрясти.
К моей радости Завадский тотчас же согласился и мы чинно проследовали в кабинет.
Сидоренко сделал вид, что привстал из-за стола и с широкой улыбкой предложил нам садиться. Он был явно удивлен моим присутствием, хотя виду не подал – ну пришел Паратов с Завадским, и пришел.
– Я хотел бы начать строительство, – проговорил Завадский, когда Сидоренко пролистал его бумаги и вопросительно посмотрел на их владельца.
– Что ж, – размеренно проговорил хозяин кабинета, – дело хорошее, слов нет. Но, понимаете ли, мы выдали разрешение на торговлю в этом месте одной коммерческой форме. На пять лет. Так что...
– Но позвольте! – взвился Завадский. – По какому праву...
Он говорил минут пять, очень взволнованно и явно не по делу.
Сидоренко слушал его очень спокойно, зная, что плетью обуха не перешибешь.
Когда Завадский закончил свою тираду, Сидоренко открыл рот, чтобы осадить просителя, но тут я решил, что настала пора напомнить о своем существовании.
Дело в том, что ситуация, в которой оказался Завадский, была не так уж и оригинальна.
Одна моя столичная знакомая оказалась поставленной перед аналогичными проблемами и, как ни странно, вполне успешно сумела их решить, даже опубликовав отчет о своих мытарствах в одном из экономических журналов. Так что кой-какой опыт в подобных делах имелся и я решил действовать по уже имевшейся схеме.
Разумеется, я мог бы пойти по наиболее простому пути и просто-напросто купить расположение господина Сидоренко к господину Завадскому. Но сейчас мне захотелось показать осунувшемуся Завадскому, как можно добиться своего, не прибегая к тяжелой финансовой артиллерии – пусть учится.
Для начала я поинтересовался, какому именно предприятию выдано разрешение на торговлю. Оказалось, что речь идет о ТОО «Кудруна».
– Но ведь, насколько я помню, эти ребята сами не занимаются торговлей, а сдают землю в аренду. Не так ли? – спросил я.
Сидоренко лишь развел руками.
– Эти вопросы не в моей компетенции, – ответил он скрестив руки на груди.
– Так-так-так, – начал я прикидывать, – одно торговое место где-то сотню в день, всего мест, скажем, двести. Таким образом – три с с половиной штуки баксов в день.
Сидоренко был по-прежнему спокоен, а Завадский слушал меня, с ужасом выпучив глаза.
– Выходит, около миллиона долларов в год, – подытожил я. – Неплохо, правда?
Завадский был готов своими руками растерзать чиновника в его же кабинете, но я с силой наступил ему на ногу, – мол, не мешай.
– Хорошо, пусть будет рынок, – сказал я. – Но он должен принадлежать ему.
И ткнул пальцем в грудь Завадского.
– А я тут при чем? – резонно ответил Сидоренко и посмотрел на часы, давая понять, что вопрос исчерпан. – Еще какие-то вопросы?
Я тут же предложил Завадскому записаться на прием на этот же день на вечер (Сидоренко лишь пожал плечами, но возражать не стал) и мы покинули кабинет.
– И что теперь делать? – растерянно произнес Завадский, прижимая к груди папку.
– Как что? – удивился я. – Бороться, дорогуша. Или ты хочешь подарить такие деньги неизвестно кому? Кстати, давай выясним, кому именно.
Завадский покорно сел в мою машину и предоставил судьбе (то есть мне в ее лице) разруливать эту ситуацию.
Выяснить, кто именно возглавлял искомое ТОО не составило большого труда. И уже через полчаса я стучался в кабинет директора данной конторы.
Начальником конторы оказался маленький чернявый человечек с татуировкой на левой руке между указательным и средним пальцами. Ему, разумеется, доложили, что вместе с Завадским приехал Делец и он решил, что не стоит качать права и выложил все как есть.
– Мне? Мне вообще ничего не надо. Все деньги, они туда уходят.
И директор «Кудруны» покрутил пальцем в направлении навесного потолка.
– Я человек маленький, что говорят то и делаю, – развел он руками.
– И что же вам говорят? – поинтересовался я.
Завадский вообще не принимал участия в разговоре, стоя у меня за спиной.
– Ну... – замялся директор «Кудруны», – например, из районной администрации раз звонили. Предложили щебенку насыпать. Облагородить, так сказать, стихийно возникшее торговое образование.
– Чтоб лучше торговалось, – повернулся я к Завадскому. – Все, пошли отсюда.
Когда мы выплыли из «Кудруны», оставив встревоженного директора в одиночестве (он сразу кинулся к телефону, только за нами закрылась дверь), бедный Завадский окончательно упал духом.
– Может быть, пивка? – аккуратно поинтересовался я у смурного бизнесмена.
Тот поднял на меня помутневший взор.
– Очень может быть, – тихо, но твердо сказал Завадский.
Я позвонил в нашу службу безопасности и уже через сорок минут была забита стрелка с крышей «Кудруны». Глава «ледокольной» СБ Егор Воронцов справился, нужна ли охрана, но я отклонил его предложение.
На протяжении этих сорока минут я лечил Завадского в пивном зале ресторана «Орфей», вливая в него дозы бочкового «будвайзера» и выслушивая его жалобы на жизнь, семью и правительство.
– Все можно поправить, – внушал я ему, – во всяком случае в том, что касается жизни и правительства. Надо только быть информированным, уверенным в своей правоте и как следует соображать мозгами.
Завадский кивал, и понемногу проникался моими магнетическими токами.
Когда мы выходили из ресторана, он уже смотрел орлом и был готов к предстоящим сражениям.
Стрелка была назначена в посадках возле какой-то замшелой кафешки на самом выезде из города. В этом заведении перекусывали немудреными обедами дальнобойщики и изредка забредали в поисках дешевых напитков местные выпивохи. Место, короче, то еще.
«Крыша» «Кудруны» оказалась не бог весть какой крутой. На встречу приехал коротышка-кавказец в сопровождении двух бессловесных мордоворотов.
– Рыночек-то – тьфу! – говорил он, сплевывая себе под ноги на истоптанный песок. – Какие деньги вообще?! У нас взаиморасчеты. Притом безналичные, если это вам так интересно.
– Не убеждает, – вздохнул я. – Надо как-то решать эту проблему.
– Конечно, – немедленно согласился бандит. – Скажем, нет человека – нет проблемы.
– Не получится, – твердо заявил Завадский, высоко задрав голову. – У меня соучредители и куча наследников. Такие, знаете ли, дотошные и настырные, что с ними хлопот не оберешься.
Подобного рода гнилой треп продолжался еще полчаса и стороны разошлись не придя ни к какому решению. Несмотря на патовую ситуацию, Завадский, обретший второе дыхание благодаря «будвайзеру» и моему присутствию, горел желанием немедленно отправиться в администрацию и как следует надавить на Сидоренко.
Время, действительно, уже приближалось к назначенному на вечер второму визиту.
На этот раз Сидоренко был менее авантажен, но продолжал настаивать на своем.
– Ну да, хорошо, – наконец был вынужден согласиться он. – Не имели мы права сдавать вашу землю. Ну и что? Условия-то изменились? Вы-то сами где раньше были? Ладно, оформляйте землеотвод, тогда и поговорим.
Почти довольный Завадский был уже готов встать с кресла и немедленно отправиться к юристу, но я быстренько охладил его пыл.
– Насколько мне известно, вы входите в комиссию, которая оформляет земельные договоры, – сказал я.
Теперь начиналось самое интересное.
– Да, – подтвердил Сидоренко. – И полагаю, что вам оформят разрешение на временную торговлю до начала строительства. Разумеется, при наличии всех согласований.
– Поясните, пожалуйста, что вы под этим подразумеваете, – попросил я, дергая за рукав Завадского и силой усаживая его назад в кресло.
Оказалось, как я и ожидал, что кроме оформления бумаг, – кстати, большая часть из них уже была готова у Завадского, – необходима кипа документов, на которых требуется подпись самого Сидоренко.
– А для этого необходимо разрешение главы районной администрации, – с ядовитой улыбкой произнес он.
Сидоренко был обозлен, что я не дал ему значительную фору – займись Завадский оформлением документов, он бы узнал о том, что необходимо такое разрешение только в самом конце и потерял бы, таким образом, кучу времени, упершись опять же в Сидоренко.
– Тогда... – начал я, но Завадский неожиданно перебил меня и заявил:
– Тогда я завтра же начинаю строительство. С утра приедут бурильные машины, – он даже пристукнул кулаком по столу.
– А если, – кашлянул Сидоренко, – а если продавцы не захотят расходиться?
– Хм! Подумаешь! – настаивал Завадский. – Составим акт, разошлем, куда следует. Кстати, подготовьте к завтрашнему утру письменный отказ освободить территорию.
Сидоренко понял, что упираться бессмысленно. Он поднял трубку телефона и набрал номер директора «Кудруны».
Я в очередной раз получил возможность удивиться наработанным интонациям чиновничьего войска, когда по высоте голоса, тембры, характерным хмыканьям и междометиям можно было сообщить нужному человеку необходимую информацию, не вдаваясь в опасные подробности.
Короче, Сидоренко передал трубку Завадскому. На его лице было написано: «Как решите, так и будет. Я умываю руки, зачем мне такой геморрой».
«Интересно, дожмет или не дожмет? – думал я, наблюдая за Завадским. – Я, конечно, встряну, но было бы неплохо, если бы этот парень чему-то от меня научился за время нашего общения».
Завадский дожал.
Он стал материться в трубку, не стесняясь присутствия Сидоренко и вкратце объяснил «Кудруне», что будет иметь место завтра утром.
– Зачем же вы так сразу? – сник директор. – Может быть, встретимся, посидим...
– В арбитраже посидим, – пообещал ему Завадский, – только к тому времени от вашего базара останется пустое место, на котором я буду строиться.
– Да мы и сами можем все демонтировать, – медленно, но верно сдавался директор. – А как вы посмотрите на половину доходов?
Хорошо, что в это время Завадский посмотрел на меня. Я отрицательно покачал головой.
– Отрицательно смотрю, – проорал тот в трубку. – Я – собственник, а ты вообще неизвестно кто.
– Две трети, – медленно произнес директор.
Я кивнул.
– Хорошо, – отрезал Завадский. И тут же добавил. – Плюс полный доступ к финансовой документации.
«Молодец, – похвалил я его про себя. – Хорошо сориентировался».
– Передаю трубку, – закончил разговор Завадский и вручил телефон Сидоренко.
Тот снова что-то промямлил, из чего директор «Кудруны» должен был сделать вывод, что отныне все будет именно так, как сказал Завадский.
Чиновники умеют уважать людей, которые могут настоять на своем и, что немаловажно, тотчас же соображают, кто победитель и что из этого следует. В том числе, лично для них самих.
$ 6
Надо ли говорить, что у Завадского открылось третье дыхание?
Мы немного посидели в китайском ресторанчике, потом переместились в «Царскую охоту», где он попытался выпасть в осадок, но уже к полуночи в «Тристане» (якобы французская кухня с армянскими официантами) дало себя знать дыхание номер четыре и мы расстались друзьями.
За время нашего последелового общения я смог узнать массу сведений о самом Завадском, о его друзьях и недругах, а также о его семейных проблемах.
Последний раздел заинтересовал меня больше всего. Оказывается, мы с Завадским были коллегами по несчастью – то есть вдовцами.
Но если моя Ольга умерла при родах (а вслед за ней и дочка, которая видела эту грешную землю всего четыре дня), то Завадский потерял жену не так давно при довольно жутких обстоятельствах.
Она была убита неизвестными на даче год назад. Сам Завадский с Денисом в это время находились в городе, узнали о происшедшем только через несколько дней.
Расследование зашло в тупик. Предполагали ограбление – по дачному участку, невзирая на оплачиваемую жильцами охрану изредка делала набеги шпана из расположенного неподалеку поселка и вяло грабила нехитрые пожитки, оставшиеся с лета. А Завадские привыкли жить за городом до поздней осени и вот, видимо женщина оказалась в нужное время в нужном месте с точностью до наоборот.
И вообще у Завадского в последнее время все как-то не ладилось. Урегулированный конфликт с землей был лишь частью его проблем.
Здесь имели место и трения с партнерами (об Артамонове Завадский отзывался в самых крепких выражениях), и нелюбовь к предпринимателю со стороны нынешнего вице-губернатора (кавказец Завадских перекусил пополам кошку Сергачева, – не лицо кавказской национальности, разумеется, а собака; это произошло, когда их жены однажды встретились в дачном поселке и даже на несколько дней подружились, пока не произошел этот инцидент, раз и навсегда оборвавший эти отношения); плюс сюда же до кучи таинственный взрыв автомашины (Завадский клялся, что без видимых причин), и постоянные ссоры с собственным сыном Денисом.
Кстати, оказалось, что я слегка преувеличил его возраст при нашей первой встрече – Денису не так давно стукнуло восемнадцать.
Парень учился в дорогой английской спецшколе, но уже больше месяца не посещал занятия и, вроде бы, устроился куда-то работать. Денис был вполне сформировавшийся раздолбай, по словам Завадского, хотя папаша и признавал, что не уделяет ему должного времени и внимания из-за загруженности делами.
А наутро меня разбудил звонок Завадского, который взволнованным голосом поведал мне о том, что Денис исчез.
– Это что, в первый раз? – поинтересовался я. – Знаешь, с молодежью это бывает...
– Разумеется, – сухо подтвердил Завадский. – Но у меня есть особые основания для беспокойства.
– По телефону не стоит, – перебил я его. – Давай лучше совпадем.
Через четверть часа я сидел с Завадским в том же «Тристане», где вчера мы расстались.
– Дело в том, что вместе с Денисом исчез мой пистолет, – проговорил Завадский.
– Разрешение есть?
– Откуда? – ответил вопросом на вопрос Завадский. – Купил после смерти жены. На всякий случай. Уверен, что ствол чистый.
– Ай-яй-яй, – покачал я головой, – как же так можно... Небось, держал в столе, а не в сейфе?
Завадский кивнул.
– Есть какие-нибудь мысли по этому поводу? – спросил я. – Только давай без экивоков, ладно? Подчас интуиция подсказывает самое правильное решение, даже если оно кажется совершенно фантастическим.
– Это Артамонов, – немедленно отозвался Завадский. – Я в этом почти уверен, но, сам понимаешь, никаких доказательств у меня нет. Как-то раз я ездил к Артамонову на склады и краем уха слышал, как он говорил прорабу, что если будут наезжать – хватать эту шпану и запирать в отсеки до приезда милиции. Тогда шли бурные разборки, связанные с переделом сфер влияния и можно было ожидать всего, что угодно. Ну, я и смекнул, что арендуемые помещения Артамонов может использовать не только по их прямому назначению. А что, очень удобно...
– Старый друг – это самый опасный враг, – медленно проговорил я, обмозговывая ситуацию. – Думаю, что кое-что смогу предпринять. Ты пока утрясай свой земельный вопрос и готовь бумажки. Кстати, советую ограничиться для Сидоренко разовым взносом, нежели платить процент каждый месяц. Сейчас такой момент, что он будет вынужден согласиться, так что не упускай случая.
Расставшись с Завадским, я поехал на работу и пахал как вол три часа – как-никак на календаре был понедельник. А потом...
Если бы кто-нибудь из моих знакомых увидел меня в послеобеденное время в этот день, то решил бы, что кто-то из нас двоих сумасшедший. Причем, выбор был бы сделан явно в мою пользу.
Уже к четырем часам утра вся бригада грузчиков была пьяна. Как народ может квасить с таким усердием, употреблять внутрь такую гадость и при этом сохранять некоторые мыслительные способности да еще и вдобавок работать – до сих пор осталось для меня тайной.
Я словно бы переродился.
Сначала, конечно, пришлось туговато – и портвейн не в то горло шел, и шкаф я поцарапал («Нехай», – лишь махнул рукой раскосый прораб), и, стыдно сказать, едва не вырвало после килек в томате и каких-то пирожков с непонятной начинкой, которая почему-то называлась словом «мясо».
Но между вторым и третьим перекурами – то есть второй и третьей водярой (между перекурами пили портвейн) и вышеописанного закусона что-то во мне переключилось.
И солнышко по-другому засияло, и время как-то весело пошло, так что к концу рабочего дня я уже был готов отправиться с бутылкой чернил за пазухой в свою хрущобу под бок к жене, которая сначала на тебя наорет, а потом все же приласкает. Потому что как же иначе? Она – жена, а ты – кормилец. Какой-никакой, а мужик.
Но ни хрущобы, ни оруще-ласкающей жены у меня не было, а были лишь проблемы. Причем, чужие, на которые я подписался после разговора с профессором Соколовым.
И мало-помалу кое-что начало проясняться у меня в голове.
Даже и не знаю, действию каких факторов следует приписать это просветление – то ли сотрясенным мозгам, то ли массированному действию на серое вещество странной субстанции жуткого цвета и запаха, которую мои коллеги называют словом «вино».
Домой я добрел переулками, сторонясь людных мест и озираясь по сторонам. На удачу никто на пути мне не повстречался и я пробрался в свой особняк незамеченным.
Уф, теперь можно и передохнуть. Ни на еду, ни на спиртное я смотреть не мог, душа пела, голова была абсолютно пуста, спину ломило.
Еще бы – двенадцать польских гарнитуров выгрузил. И зачем народ покупает такую гадость?
Раскинувшись на кушетке (она одна стоила дороже, чем все эти польские деревяшки вместе взятые), я тупо смотрел на обои противоположной стены и прикидывал, не напрасно ли я ввязался в эту авантюру.
По всему выходило, что не зря. Дело в том, что при всем моем знании жизни, существовали некие области, куда просто так, навскидку я не мог бы проникнуть.
Узнать, кто выиграет в конкурсе на очередное приватизируемое предприятие? Скажу еще до того, как будут определены претенденты.
Уточнить сроки развала того или иного банка? Не смешите меня, любому дураку и так ясно.
Результаты местных выборов? С точностью до десятых долей процента, особенно сейчас.
А вот что касается неких частностей, то тут дело гораздо более тонкое.
Я поверил Завадскому, что к исчезновению Дениса с отцовской пушкой причастен его недобросовестный партнер Артамонов, тянувший дело с освоением земельного участка и дотянувший до возникновения там базарчика. Не сомневаюсь, что за медлительность у нас тоже платят, и едва ли не больше, чем за быстроту.
Более того, я прекрасно помнил, что Денис в оба глаза наблюдал за встречей своего Артамонова с Завадским и я мог предположить, что для подозрений у Завадского есть некоторые основания.
Так вот, Артамонов занимался мебельными поставками. Основное его хозяйство было расположено на складах, которые занимали собой площадь в добрых несколько сотен квадратных метров и были арендованы у железной дороги – чтобы разгружать вагоны с соединенными между собой деревяшками, которые почему-то назывались словом «мебель» так сказать, не отходя от кассы.
Чутье подсказывало мне, что Денис находится в одном из этих многочисленных помещений. Подкупать складских работников было в данной ситуации довольно опасным. Разумеется, я мог бы тряхнуть мошной и выяснить все, что мне надо, но я боялся спугнуть «птичку в клетке». Короче, я решил рискнуть и ринулся в это предприятие как обманутая гусаром крестьяночка в обмут со скалы – повинуясь зову души и очертя голову.
И, как оказалось, отнюдь не напрасно.
Помимо общеоздоровительного влияния физического труда на мое отвыкшее от подобного обращения тело (не будете же вы сравнивать теннис раз в две недели с легализовавшимися бандитами с разгрузкой мебельных гарнитуров) и общения с простыми людьми на заросшую коростой от постоянных контактов с братьями-бизнесменами душу, я, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, кое-что выяснил.
Плату грузчики на складах получали ежедневно в размере тридцати трех тысяч рублей. Понятно, что эта сумма тотчас же отправлялась на битву с зеленым змием и гипотетическим женам в гипотетических хрущобах перепадало не так уж много. С утра шла складчина со вчерашних заначек, а вечером устраивалась складчина с получки.
Мы немного посидели в китайском ресторанчике, потом переместились в «Царскую охоту», где он попытался выпасть в осадок, но уже к полуночи в «Тристане» (якобы французская кухня с армянскими официантами) дало себя знать дыхание номер четыре и мы расстались друзьями.
За время нашего последелового общения я смог узнать массу сведений о самом Завадском, о его друзьях и недругах, а также о его семейных проблемах.
Последний раздел заинтересовал меня больше всего. Оказывается, мы с Завадским были коллегами по несчастью – то есть вдовцами.
Но если моя Ольга умерла при родах (а вслед за ней и дочка, которая видела эту грешную землю всего четыре дня), то Завадский потерял жену не так давно при довольно жутких обстоятельствах.
Она была убита неизвестными на даче год назад. Сам Завадский с Денисом в это время находились в городе, узнали о происшедшем только через несколько дней.
Расследование зашло в тупик. Предполагали ограбление – по дачному участку, невзирая на оплачиваемую жильцами охрану изредка делала набеги шпана из расположенного неподалеку поселка и вяло грабила нехитрые пожитки, оставшиеся с лета. А Завадские привыкли жить за городом до поздней осени и вот, видимо женщина оказалась в нужное время в нужном месте с точностью до наоборот.
И вообще у Завадского в последнее время все как-то не ладилось. Урегулированный конфликт с землей был лишь частью его проблем.
Здесь имели место и трения с партнерами (об Артамонове Завадский отзывался в самых крепких выражениях), и нелюбовь к предпринимателю со стороны нынешнего вице-губернатора (кавказец Завадских перекусил пополам кошку Сергачева, – не лицо кавказской национальности, разумеется, а собака; это произошло, когда их жены однажды встретились в дачном поселке и даже на несколько дней подружились, пока не произошел этот инцидент, раз и навсегда оборвавший эти отношения); плюс сюда же до кучи таинственный взрыв автомашины (Завадский клялся, что без видимых причин), и постоянные ссоры с собственным сыном Денисом.
Кстати, оказалось, что я слегка преувеличил его возраст при нашей первой встрече – Денису не так давно стукнуло восемнадцать.
Парень учился в дорогой английской спецшколе, но уже больше месяца не посещал занятия и, вроде бы, устроился куда-то работать. Денис был вполне сформировавшийся раздолбай, по словам Завадского, хотя папаша и признавал, что не уделяет ему должного времени и внимания из-за загруженности делами.
А наутро меня разбудил звонок Завадского, который взволнованным голосом поведал мне о том, что Денис исчез.
– Это что, в первый раз? – поинтересовался я. – Знаешь, с молодежью это бывает...
– Разумеется, – сухо подтвердил Завадский. – Но у меня есть особые основания для беспокойства.
– По телефону не стоит, – перебил я его. – Давай лучше совпадем.
Через четверть часа я сидел с Завадским в том же «Тристане», где вчера мы расстались.
– Дело в том, что вместе с Денисом исчез мой пистолет, – проговорил Завадский.
– Разрешение есть?
– Откуда? – ответил вопросом на вопрос Завадский. – Купил после смерти жены. На всякий случай. Уверен, что ствол чистый.
– Ай-яй-яй, – покачал я головой, – как же так можно... Небось, держал в столе, а не в сейфе?
Завадский кивнул.
– Есть какие-нибудь мысли по этому поводу? – спросил я. – Только давай без экивоков, ладно? Подчас интуиция подсказывает самое правильное решение, даже если оно кажется совершенно фантастическим.
– Это Артамонов, – немедленно отозвался Завадский. – Я в этом почти уверен, но, сам понимаешь, никаких доказательств у меня нет. Как-то раз я ездил к Артамонову на склады и краем уха слышал, как он говорил прорабу, что если будут наезжать – хватать эту шпану и запирать в отсеки до приезда милиции. Тогда шли бурные разборки, связанные с переделом сфер влияния и можно было ожидать всего, что угодно. Ну, я и смекнул, что арендуемые помещения Артамонов может использовать не только по их прямому назначению. А что, очень удобно...
– Старый друг – это самый опасный враг, – медленно проговорил я, обмозговывая ситуацию. – Думаю, что кое-что смогу предпринять. Ты пока утрясай свой земельный вопрос и готовь бумажки. Кстати, советую ограничиться для Сидоренко разовым взносом, нежели платить процент каждый месяц. Сейчас такой момент, что он будет вынужден согласиться, так что не упускай случая.
Расставшись с Завадским, я поехал на работу и пахал как вол три часа – как-никак на календаре был понедельник. А потом...
Если бы кто-нибудь из моих знакомых увидел меня в послеобеденное время в этот день, то решил бы, что кто-то из нас двоих сумасшедший. Причем, выбор был бы сделан явно в мою пользу.
Уже к четырем часам утра вся бригада грузчиков была пьяна. Как народ может квасить с таким усердием, употреблять внутрь такую гадость и при этом сохранять некоторые мыслительные способности да еще и вдобавок работать – до сих пор осталось для меня тайной.
Я словно бы переродился.
Сначала, конечно, пришлось туговато – и портвейн не в то горло шел, и шкаф я поцарапал («Нехай», – лишь махнул рукой раскосый прораб), и, стыдно сказать, едва не вырвало после килек в томате и каких-то пирожков с непонятной начинкой, которая почему-то называлась словом «мясо».
Но между вторым и третьим перекурами – то есть второй и третьей водярой (между перекурами пили портвейн) и вышеописанного закусона что-то во мне переключилось.
И солнышко по-другому засияло, и время как-то весело пошло, так что к концу рабочего дня я уже был готов отправиться с бутылкой чернил за пазухой в свою хрущобу под бок к жене, которая сначала на тебя наорет, а потом все же приласкает. Потому что как же иначе? Она – жена, а ты – кормилец. Какой-никакой, а мужик.
Но ни хрущобы, ни оруще-ласкающей жены у меня не было, а были лишь проблемы. Причем, чужие, на которые я подписался после разговора с профессором Соколовым.
И мало-помалу кое-что начало проясняться у меня в голове.
Даже и не знаю, действию каких факторов следует приписать это просветление – то ли сотрясенным мозгам, то ли массированному действию на серое вещество странной субстанции жуткого цвета и запаха, которую мои коллеги называют словом «вино».
Домой я добрел переулками, сторонясь людных мест и озираясь по сторонам. На удачу никто на пути мне не повстречался и я пробрался в свой особняк незамеченным.
Уф, теперь можно и передохнуть. Ни на еду, ни на спиртное я смотреть не мог, душа пела, голова была абсолютно пуста, спину ломило.
Еще бы – двенадцать польских гарнитуров выгрузил. И зачем народ покупает такую гадость?
Раскинувшись на кушетке (она одна стоила дороже, чем все эти польские деревяшки вместе взятые), я тупо смотрел на обои противоположной стены и прикидывал, не напрасно ли я ввязался в эту авантюру.
По всему выходило, что не зря. Дело в том, что при всем моем знании жизни, существовали некие области, куда просто так, навскидку я не мог бы проникнуть.
Узнать, кто выиграет в конкурсе на очередное приватизируемое предприятие? Скажу еще до того, как будут определены претенденты.
Уточнить сроки развала того или иного банка? Не смешите меня, любому дураку и так ясно.
Результаты местных выборов? С точностью до десятых долей процента, особенно сейчас.
А вот что касается неких частностей, то тут дело гораздо более тонкое.
Я поверил Завадскому, что к исчезновению Дениса с отцовской пушкой причастен его недобросовестный партнер Артамонов, тянувший дело с освоением земельного участка и дотянувший до возникновения там базарчика. Не сомневаюсь, что за медлительность у нас тоже платят, и едва ли не больше, чем за быстроту.
Более того, я прекрасно помнил, что Денис в оба глаза наблюдал за встречей своего Артамонова с Завадским и я мог предположить, что для подозрений у Завадского есть некоторые основания.
Так вот, Артамонов занимался мебельными поставками. Основное его хозяйство было расположено на складах, которые занимали собой площадь в добрых несколько сотен квадратных метров и были арендованы у железной дороги – чтобы разгружать вагоны с соединенными между собой деревяшками, которые почему-то назывались словом «мебель» так сказать, не отходя от кассы.
Чутье подсказывало мне, что Денис находится в одном из этих многочисленных помещений. Подкупать складских работников было в данной ситуации довольно опасным. Разумеется, я мог бы тряхнуть мошной и выяснить все, что мне надо, но я боялся спугнуть «птичку в клетке». Короче, я решил рискнуть и ринулся в это предприятие как обманутая гусаром крестьяночка в обмут со скалы – повинуясь зову души и очертя голову.
И, как оказалось, отнюдь не напрасно.
Помимо общеоздоровительного влияния физического труда на мое отвыкшее от подобного обращения тело (не будете же вы сравнивать теннис раз в две недели с легализовавшимися бандитами с разгрузкой мебельных гарнитуров) и общения с простыми людьми на заросшую коростой от постоянных контактов с братьями-бизнесменами душу, я, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, кое-что выяснил.
Плату грузчики на складах получали ежедневно в размере тридцати трех тысяч рублей. Понятно, что эта сумма тотчас же отправлялась на битву с зеленым змием и гипотетическим женам в гипотетических хрущобах перепадало не так уж много. С утра шла складчина со вчерашних заначек, а вечером устраивалась складчина с получки.