Страница:
Через полчаса я уже подъезжал к деревянной развалюхе на окраине, в которой должен был проживать Миклухин. Я решил, что глупо останавливаться на полпути и был полон решимости довести начатое расследование до конца.
Как ни странно, все события, которые произошли со мной за эти дни вызвали во мне новый интерес к жизни.
Я ощущал себя Шерлок-Холмсом, Ниро-Вульфом и всеми своими любимыми с детства персонажами детективной литературы одновременно. Шутки шутками, но я всерьез почувствовал новый прилив сил. Я понял. что мне интересно заниматься любительским расследованием не только из-за озабоченности судьбой внучки своего научного руководителя, но меня увлекал сам процесс. Как, впрочем, и в бизнесе, и в сексе.
Итак, на очереди у нас Миклухин.
В ответ на мой стук в дверь, из халупы раздались дикие выкрики:
– Не пущу! Никого никогда не пущу! Оставьте же меня, наконец, в покое.
Я прислушался. Судя по тембру голоса, это был довольно молодой человек, явно неуравновешенного темперамента.
Ох уж эти мне артистические личности, мать их Терпсихору так и разэтак! Как дети, право же. К каждому особый подход, бережное отношение... А сами слова в простоте не скажут, хорошо если по морде не получишь...
– Я хотел бы поговорить с господином Миклухиным! – прокричал я в щелку.
– В-вон! – взвизгнул голос. – Думаете, что если я шизофреник, то со мной можно обходиться, как собакой?! О-о, вы все у меня еще попляшете!
– Попляшете? – повторил я. – Хм, ну это мы еще посмотрим.
Вернувшись к машине, я вынул сотку и поставил на автодозвон телефон Антона Чехова.
После двух «занято» мне повезло.
– Понимаешь, тут то ли псих, то ли не псих забаррикадировался, – посвятил я Антона в свои проблемы. – Может быть, человеку нужно помочь.
– В смысле?
– Ну, проведать, что ли, – пояснил я. – Фамилия Миклухин. Сможешь выяснить, где он наблюдался?
Антон смог. Он не только сделал запрос в компьютерный центр областной медслужбы, но и обещал выкроить время из своего обеденного перерыва для посещения Миклухина. Я терпеливо ждал в машине, не выпуская из поля зрения дверь деревянной развалюхи.
– Вот и я, – помахал мне Антон, вылезая из подъехавшей машины. – Слушай, а ведь ты оказался прав, того наркомана действительно убрали. Милиция, впрочем, решила не открывать дела, чтобы не портить свои показатели. Решили списать на передозировку. Мы тогда так скомканно растались, а я ведь хотел...
– Да-да, Антон, я все прекрасно помню, – заверил я его, полагая, что мой старый знакомый все же решился о чем-то меня попросить. – Но давай чуть позже, а? Все, что от меня зависит, сделаю, чем могу – помогу. Сейчас давай разберемся с Миклухиным.
Чехов перебросил мне халат и мы направились к жилищу таинственного танцовщика.
– Я из неврологического диспансера по поводу снятия с учета, – громко заявил Чехов, когда в ответ на его стук послышались душераздирающие вопли.
– Ах, это совсем другое дело, – мгновенно откликнулся Миклухин и распахнул перед нами дверь. – Милости прошу. Извините, так сказать, за неучтивый прием.
На парне был замшевый поношенный халат и тапочки на босу ногу. Дымя ментоловой сигаретой из дешевых сортов, он периодически подергивал себя за мочку уха, словно проверяя, на месте ли его локатор.
Пока Миклухин суетился, расставляя стулья Чехов прошептал мне так, чтобы танцор не услышал:
– Его едва не упекли в психушку в перестройку. Тогда с «голубыми» еще боролись и пытались лечить. Вот болваны, правда? Потом у парня были проблемы при поступлении в училище, а потом его и оттуда выжили. Сейчас пришло время снимать с учета, да у наших врачей руки никак не дойдут. Так что с твоей подачи мы это дело ускорим.
Антон изложил обрадованному Миклухину его теперешний статус. Тот мгновенно расцвел и даже не стал заводить речь о морально-материальной компенсации задним числом за причиненный ущерб.
– А меня больше не положат в больницу? – озабоченно интересовался Миклухин. – Я больше не буду ходить в ненормальных?
Чехов заверил его, что все будет очень хорошо и никто больше не сможет упрекать Миклухина в его психической несостоятельности.
– Ни в коем случае, – подтвердил я. – Кстати, вот вам небольшая компенсация от меня лично.
Три «франклина» легли на пыльную поверхность тумбочки. Миклухин удивленно посмотрел на меня, но решил, что выяснить кто я такой не стоит.
– Можете считать меня завзятым театралом, – предложил я ему версию, – впрочем, это не имеет значения. Скажите-ка мне лучше, ваш друг, высокий такой, вместе с вами работает?
– Стас? – скривился Миклухин. – Я с этим подонком больше не общаюсь. Сегодня утром я сказал ему последние слова. А он на работу поехал, стучать. Черт, ведь сегодня представление, как бы не подгадил. Хотите, дам вам пригласительный? Это не положено, но я добыл бланки для знакомых. Всегда приятно, когда в зале есть истинные ценители. Нас, настоящих артистов мало, а эти мальчишки – тьфу, дешевка.
И он протянул уже знакомую мне красную картонку с эмблемой клуба. Это был пропуск на одно лицо, помеченный сегодняшним числом.
– Да, вот еще что, – добавил Миклухин. – Публику будут впускать не как обычно, а с торца казино, через служебный вход.
– Окей, – спрятал я в карман бумажку. – Возьму с собой бинокль, чтобы получше все рассмотреть.
Чехов между тем торопился. Его перерыв подходил к концу и ждал очередной вызов. Антон лишь помахал мне рукой – мол, свидимся, город маленький и нырнул к себе в «скорую».
Да и мне нужно было спешить – со мной связались из конторы и попросили срочно приехать. Когда я был уже на месте, оказалось, что проблемы не столь уж велики, но решить их мог только я. Отстрелявшись, я сказал что сегодня меня больше не будет и отчалил.
Уже в дверях я столкнулся с Артамоновым.
– А я к вам, Сергей Радимович, – весело сказал он. – Уделите мне минуточку?
Я еще не успел ответить, а он поспешил торопливо добавить, боясь нарваться на отказ:
– Понимаете, решил заехать наудачу и, раз застал, то, может быть, мы все-таки... – бормотал он, умоляюще глядя мне в глаза.
– Прошу, – коротко ответил я, указывая рукой на дверь своего кабинета.
Артамонов быстро взял себя в руки и довольно внятно изложил суть своего дела. Он говорил как человек, который недавно очень резко поднялся и теперь прилагает все силы, чтобы подняться еще выше. Тогда, на втором этаже в ресторане он выглядел гораздо менее презентабельно.
– В общем, я прошу вашего поручительства за этот кредит, – закончил он. – Все, что я вам только что изложил, должно свидетельствовать о моей платежеспособности. Более того, скоро я намерен значительно расширить свое дело.
– А ваш компаньон? – поинтересовался я. – У него дела идут так же хорошо, как и у вас?
– Вы имеете в виду Завадского? – улыбнулся Артамонов. – Это уже можно не обсуждать.
– Что вы имеете в виду? – медленно, словно взвешивая каждое слово, спросил я.
– А разве вы не в курсе, что он арестован? – удивился Артамонов. – В общем, мой компаньон с сегодняшнего утра находится за решеткой. Похоже, что он в свое время помог собственной жене отправиться на тот свет. А она, кстати, была довольно состоятельной особой. Поговаривали, что Завадские собираются разводиться. А этом случае он бы остался ни с чем. Тогда дело списали на каких-то непойманных бомжей и на этом успокоились. Но сейчас выяснились кое-какие новые обстоятельства...
– Кто занимается делом вашего компаньона? – жестко спросил я.
Артамонов назвал фамилию следователя – им оказался тот же человек, который занимался делом Нины Соколовой. Адвокатом Завадского был назначен Ривкин.
– Очень опытный юрист, – похвалил его Артамонов, – съел в своем деле целый собачий питомник. Так что, надеюсь, Завадский получит не очень много. А если вы насчет репутации фирмы, то не беспокойтесь, мы расширяемся под новым названием и Завадским там уже не пахнет.
– Вот что, – привстал я с кресла, давая понять, что наш разговор закончен, – я, как вы понимаете, тут не один, хоть и главный. Мне необходимо ознакомить с вашим предложением руководящих работников «Ледокола» и мы все вместе примем совместное решение, о котором вы будете извещены.
Когда Артамонов уже откланялся и был готов закрыть за собой дверь, я «обрадовал» его, бросив вдогонку:
– Как только мы посовещаемся, то позвоним вам. Не советую возлагать больших надежд, я вовсе не уверен, что фирма решит пойти вам навстречу.
...Господин Ривкин выглядел очень плохо. Адвокат словно бы постарел лет на десять за то недолгое время, что мы с ним не виделись.
– Я старый больной человек, – ответил он на мой вопрос о Завадском. – Я не хочу себе никаких неприятностей. Давайте каждый из нас будет заниматься своим делом и не встревать в чужие.
– Завадский в данный момент – это мое дело, – веско сказал я. – Господин Ривкин, ну я же понимаю, что вам заплатили за то, чтобы вы не очень усердствовали в защите своего клиента.
Та интонация, с которой Артамонов назвал фамилию Ривкина свидетельствовала для меня о многом. Еще бы – самый лучший юрист в городе защищает Завадского. Казалось бы – никаких вопросов, лучшего варианта нельзя и предположить. Но я понял, что именно здесь Завадского может подстерегать очень неприятный сюрприз.
Моя речь не произвели впечатления на Ривкина. Он с печальной улыбкой продолжал качать головой, отказываясь говорить со мной на эту тему.
– Оставим в стороне этику, – пустил я в ход последний козырь. – Я дам вам гораздо больше, чем вы уже получили. Скажите мне, кто вас нанял, что инкриминируют Завадскому и что можно для него сделать.
Ривкин скривил рот.
– Заплатили мне, господин Паратов, не так много. как хотелось бы, если говорить честно. Раза в два меньше, чем я рассчитывал.
– Ну так помножьте полученную вами сумму на три и выкладывайте, – предложил я.
– Вообще-то я не перепродаюсь, таков уж мой принцип, – пошевелил бровями Ривкин. – Хотя, с другой стороны... В общем, со мной беседовал Артамонов. Говорил, что Завадский будет сидеть в любом случае и чтобы я не усердствовал. Так сказать, участвовал в деле лишь своим именем. Намекал, что на Завадского уже кое-что есть и будет еще больше. Принес такие деньги, каких у него нет.
– Почему вы так думаете?
Ривкин лишь подал плечами:
– Он же все пустил на расширение. Сорок минут меня утомлял своими рассказами. Так что делайте выводы, сударь. Если у Артамонова нет денег, а они у него есть, то откуда они у него?
...Этот день был для меня богат на неприятные сюрпризы. Только я вышел от Ривкина, как затренькала моя сотка. На удивление, оказалось, что звонил мне Антон Чехов.
– А ты, оказывается, приносишь несчастья, – с сарказмом произнес врач. – Помнишь того танцора в деревянном домике?
– Миклухина? А что такое? – встревожился я.
– Газом отравился, – ответил Чехов. – Через полчаса после нашего визита. Вот такие пироги. Черт их разберет, этих артистов. Кстати, ты у меня халат упер.
Я договорился о месте встречи и медленно поехал в центр города к бульвару Свободы. На душе у меня было так мерзко, что я с горя зашел в собственный же супермаркет и купил литровую бутылку виски в коллекционном отделе.
Когда Антоша Чехов постучался в окно моего автомобиля, я приканчивал уже третью дозу, наливая жидкость прямо в пробку.
– Помянем? – мрачно предложил я импровизированный сосуд своему приятелю.
Антон опрокинул в себя «джек-дениэлс» и удивленно поцокал языком.
– Никогда не думал, что виски может быть таким вкусным, – проговорил он. – Я как-то раз пил, не помню какой сорт, так была чистая сивуха.
– Все дело в рецепте приготовления, – пояснил я. – Этот напиток выращивается в специальных бочках, ручная работа. Американцы намеренно не хотят выпускать «джека» в фабричных условиях – пропадет аромат. Хотя, честно говоря, мне это пойло уже начинает приедаться. Я бы с большим удовольствием сейчас принял бы на грудь кедровника или настойку ягеля – помнишь, когда нас командировали в Якутск, мы там налегали на кедровник? Да где в нашем городе найдешь такую настойку...
Я вернул халат Антону и для очистки совести поинтересовался:
– Ты говорил, что ко мне есть какой-то разговор?
Чехов как-то сразу замялся и, скомкав халат, начал вылезать из машины.
– Как-нибудь в другой раз, – проговорил он. – Мы же еще встретимся?
– Конечно, о чем речь, – заверил я его, снова наполняя «рюмочку».
На самом деле у меня не было такой уверенности.
$ 8
$ 9
$ 10
Как ни странно, все события, которые произошли со мной за эти дни вызвали во мне новый интерес к жизни.
Я ощущал себя Шерлок-Холмсом, Ниро-Вульфом и всеми своими любимыми с детства персонажами детективной литературы одновременно. Шутки шутками, но я всерьез почувствовал новый прилив сил. Я понял. что мне интересно заниматься любительским расследованием не только из-за озабоченности судьбой внучки своего научного руководителя, но меня увлекал сам процесс. Как, впрочем, и в бизнесе, и в сексе.
Итак, на очереди у нас Миклухин.
В ответ на мой стук в дверь, из халупы раздались дикие выкрики:
– Не пущу! Никого никогда не пущу! Оставьте же меня, наконец, в покое.
Я прислушался. Судя по тембру голоса, это был довольно молодой человек, явно неуравновешенного темперамента.
Ох уж эти мне артистические личности, мать их Терпсихору так и разэтак! Как дети, право же. К каждому особый подход, бережное отношение... А сами слова в простоте не скажут, хорошо если по морде не получишь...
– Я хотел бы поговорить с господином Миклухиным! – прокричал я в щелку.
– В-вон! – взвизгнул голос. – Думаете, что если я шизофреник, то со мной можно обходиться, как собакой?! О-о, вы все у меня еще попляшете!
– Попляшете? – повторил я. – Хм, ну это мы еще посмотрим.
Вернувшись к машине, я вынул сотку и поставил на автодозвон телефон Антона Чехова.
После двух «занято» мне повезло.
– Понимаешь, тут то ли псих, то ли не псих забаррикадировался, – посвятил я Антона в свои проблемы. – Может быть, человеку нужно помочь.
– В смысле?
– Ну, проведать, что ли, – пояснил я. – Фамилия Миклухин. Сможешь выяснить, где он наблюдался?
Антон смог. Он не только сделал запрос в компьютерный центр областной медслужбы, но и обещал выкроить время из своего обеденного перерыва для посещения Миклухина. Я терпеливо ждал в машине, не выпуская из поля зрения дверь деревянной развалюхи.
– Вот и я, – помахал мне Антон, вылезая из подъехавшей машины. – Слушай, а ведь ты оказался прав, того наркомана действительно убрали. Милиция, впрочем, решила не открывать дела, чтобы не портить свои показатели. Решили списать на передозировку. Мы тогда так скомканно растались, а я ведь хотел...
– Да-да, Антон, я все прекрасно помню, – заверил я его, полагая, что мой старый знакомый все же решился о чем-то меня попросить. – Но давай чуть позже, а? Все, что от меня зависит, сделаю, чем могу – помогу. Сейчас давай разберемся с Миклухиным.
Чехов перебросил мне халат и мы направились к жилищу таинственного танцовщика.
– Я из неврологического диспансера по поводу снятия с учета, – громко заявил Чехов, когда в ответ на его стук послышались душераздирающие вопли.
– Ах, это совсем другое дело, – мгновенно откликнулся Миклухин и распахнул перед нами дверь. – Милости прошу. Извините, так сказать, за неучтивый прием.
На парне был замшевый поношенный халат и тапочки на босу ногу. Дымя ментоловой сигаретой из дешевых сортов, он периодически подергивал себя за мочку уха, словно проверяя, на месте ли его локатор.
Пока Миклухин суетился, расставляя стулья Чехов прошептал мне так, чтобы танцор не услышал:
– Его едва не упекли в психушку в перестройку. Тогда с «голубыми» еще боролись и пытались лечить. Вот болваны, правда? Потом у парня были проблемы при поступлении в училище, а потом его и оттуда выжили. Сейчас пришло время снимать с учета, да у наших врачей руки никак не дойдут. Так что с твоей подачи мы это дело ускорим.
Антон изложил обрадованному Миклухину его теперешний статус. Тот мгновенно расцвел и даже не стал заводить речь о морально-материальной компенсации задним числом за причиненный ущерб.
– А меня больше не положат в больницу? – озабоченно интересовался Миклухин. – Я больше не буду ходить в ненормальных?
Чехов заверил его, что все будет очень хорошо и никто больше не сможет упрекать Миклухина в его психической несостоятельности.
– Ни в коем случае, – подтвердил я. – Кстати, вот вам небольшая компенсация от меня лично.
Три «франклина» легли на пыльную поверхность тумбочки. Миклухин удивленно посмотрел на меня, но решил, что выяснить кто я такой не стоит.
– Можете считать меня завзятым театралом, – предложил я ему версию, – впрочем, это не имеет значения. Скажите-ка мне лучше, ваш друг, высокий такой, вместе с вами работает?
– Стас? – скривился Миклухин. – Я с этим подонком больше не общаюсь. Сегодня утром я сказал ему последние слова. А он на работу поехал, стучать. Черт, ведь сегодня представление, как бы не подгадил. Хотите, дам вам пригласительный? Это не положено, но я добыл бланки для знакомых. Всегда приятно, когда в зале есть истинные ценители. Нас, настоящих артистов мало, а эти мальчишки – тьфу, дешевка.
И он протянул уже знакомую мне красную картонку с эмблемой клуба. Это был пропуск на одно лицо, помеченный сегодняшним числом.
– Да, вот еще что, – добавил Миклухин. – Публику будут впускать не как обычно, а с торца казино, через служебный вход.
– Окей, – спрятал я в карман бумажку. – Возьму с собой бинокль, чтобы получше все рассмотреть.
Чехов между тем торопился. Его перерыв подходил к концу и ждал очередной вызов. Антон лишь помахал мне рукой – мол, свидимся, город маленький и нырнул к себе в «скорую».
Да и мне нужно было спешить – со мной связались из конторы и попросили срочно приехать. Когда я был уже на месте, оказалось, что проблемы не столь уж велики, но решить их мог только я. Отстрелявшись, я сказал что сегодня меня больше не будет и отчалил.
Уже в дверях я столкнулся с Артамоновым.
– А я к вам, Сергей Радимович, – весело сказал он. – Уделите мне минуточку?
Я еще не успел ответить, а он поспешил торопливо добавить, боясь нарваться на отказ:
– Понимаете, решил заехать наудачу и, раз застал, то, может быть, мы все-таки... – бормотал он, умоляюще глядя мне в глаза.
– Прошу, – коротко ответил я, указывая рукой на дверь своего кабинета.
Артамонов быстро взял себя в руки и довольно внятно изложил суть своего дела. Он говорил как человек, который недавно очень резко поднялся и теперь прилагает все силы, чтобы подняться еще выше. Тогда, на втором этаже в ресторане он выглядел гораздо менее презентабельно.
– В общем, я прошу вашего поручительства за этот кредит, – закончил он. – Все, что я вам только что изложил, должно свидетельствовать о моей платежеспособности. Более того, скоро я намерен значительно расширить свое дело.
– А ваш компаньон? – поинтересовался я. – У него дела идут так же хорошо, как и у вас?
– Вы имеете в виду Завадского? – улыбнулся Артамонов. – Это уже можно не обсуждать.
– Что вы имеете в виду? – медленно, словно взвешивая каждое слово, спросил я.
– А разве вы не в курсе, что он арестован? – удивился Артамонов. – В общем, мой компаньон с сегодняшнего утра находится за решеткой. Похоже, что он в свое время помог собственной жене отправиться на тот свет. А она, кстати, была довольно состоятельной особой. Поговаривали, что Завадские собираются разводиться. А этом случае он бы остался ни с чем. Тогда дело списали на каких-то непойманных бомжей и на этом успокоились. Но сейчас выяснились кое-какие новые обстоятельства...
– Кто занимается делом вашего компаньона? – жестко спросил я.
Артамонов назвал фамилию следователя – им оказался тот же человек, который занимался делом Нины Соколовой. Адвокатом Завадского был назначен Ривкин.
– Очень опытный юрист, – похвалил его Артамонов, – съел в своем деле целый собачий питомник. Так что, надеюсь, Завадский получит не очень много. А если вы насчет репутации фирмы, то не беспокойтесь, мы расширяемся под новым названием и Завадским там уже не пахнет.
– Вот что, – привстал я с кресла, давая понять, что наш разговор закончен, – я, как вы понимаете, тут не один, хоть и главный. Мне необходимо ознакомить с вашим предложением руководящих работников «Ледокола» и мы все вместе примем совместное решение, о котором вы будете извещены.
Когда Артамонов уже откланялся и был готов закрыть за собой дверь, я «обрадовал» его, бросив вдогонку:
– Как только мы посовещаемся, то позвоним вам. Не советую возлагать больших надежд, я вовсе не уверен, что фирма решит пойти вам навстречу.
...Господин Ривкин выглядел очень плохо. Адвокат словно бы постарел лет на десять за то недолгое время, что мы с ним не виделись.
– Я старый больной человек, – ответил он на мой вопрос о Завадском. – Я не хочу себе никаких неприятностей. Давайте каждый из нас будет заниматься своим делом и не встревать в чужие.
– Завадский в данный момент – это мое дело, – веско сказал я. – Господин Ривкин, ну я же понимаю, что вам заплатили за то, чтобы вы не очень усердствовали в защите своего клиента.
Та интонация, с которой Артамонов назвал фамилию Ривкина свидетельствовала для меня о многом. Еще бы – самый лучший юрист в городе защищает Завадского. Казалось бы – никаких вопросов, лучшего варианта нельзя и предположить. Но я понял, что именно здесь Завадского может подстерегать очень неприятный сюрприз.
Моя речь не произвели впечатления на Ривкина. Он с печальной улыбкой продолжал качать головой, отказываясь говорить со мной на эту тему.
– Оставим в стороне этику, – пустил я в ход последний козырь. – Я дам вам гораздо больше, чем вы уже получили. Скажите мне, кто вас нанял, что инкриминируют Завадскому и что можно для него сделать.
Ривкин скривил рот.
– Заплатили мне, господин Паратов, не так много. как хотелось бы, если говорить честно. Раза в два меньше, чем я рассчитывал.
– Ну так помножьте полученную вами сумму на три и выкладывайте, – предложил я.
– Вообще-то я не перепродаюсь, таков уж мой принцип, – пошевелил бровями Ривкин. – Хотя, с другой стороны... В общем, со мной беседовал Артамонов. Говорил, что Завадский будет сидеть в любом случае и чтобы я не усердствовал. Так сказать, участвовал в деле лишь своим именем. Намекал, что на Завадского уже кое-что есть и будет еще больше. Принес такие деньги, каких у него нет.
– Почему вы так думаете?
Ривкин лишь подал плечами:
– Он же все пустил на расширение. Сорок минут меня утомлял своими рассказами. Так что делайте выводы, сударь. Если у Артамонова нет денег, а они у него есть, то откуда они у него?
...Этот день был для меня богат на неприятные сюрпризы. Только я вышел от Ривкина, как затренькала моя сотка. На удивление, оказалось, что звонил мне Антон Чехов.
– А ты, оказывается, приносишь несчастья, – с сарказмом произнес врач. – Помнишь того танцора в деревянном домике?
– Миклухина? А что такое? – встревожился я.
– Газом отравился, – ответил Чехов. – Через полчаса после нашего визита. Вот такие пироги. Черт их разберет, этих артистов. Кстати, ты у меня халат упер.
Я договорился о месте встречи и медленно поехал в центр города к бульвару Свободы. На душе у меня было так мерзко, что я с горя зашел в собственный же супермаркет и купил литровую бутылку виски в коллекционном отделе.
Когда Антоша Чехов постучался в окно моего автомобиля, я приканчивал уже третью дозу, наливая жидкость прямо в пробку.
– Помянем? – мрачно предложил я импровизированный сосуд своему приятелю.
Антон опрокинул в себя «джек-дениэлс» и удивленно поцокал языком.
– Никогда не думал, что виски может быть таким вкусным, – проговорил он. – Я как-то раз пил, не помню какой сорт, так была чистая сивуха.
– Все дело в рецепте приготовления, – пояснил я. – Этот напиток выращивается в специальных бочках, ручная работа. Американцы намеренно не хотят выпускать «джека» в фабричных условиях – пропадет аромат. Хотя, честно говоря, мне это пойло уже начинает приедаться. Я бы с большим удовольствием сейчас принял бы на грудь кедровника или настойку ягеля – помнишь, когда нас командировали в Якутск, мы там налегали на кедровник? Да где в нашем городе найдешь такую настойку...
Я вернул халат Антону и для очистки совести поинтересовался:
– Ты говорил, что ко мне есть какой-то разговор?
Чехов как-то сразу замялся и, скомкав халат, начал вылезать из машины.
– Как-нибудь в другой раз, – проговорил он. – Мы же еще встретимся?
– Конечно, о чем речь, – заверил я его, снова наполняя «рюмочку».
На самом деле у меня не было такой уверенности.
$ 8
В этот вечер казино выглядело как-то особенно по-домашнему. Посетителей было немного, сквозь окна ресторана на втором этаже виднелись пустые столики. Впрочем, туда поднялся один очень важный клиент – новый главный мент города генерал Тараканенко. Вряд ли это был банкет, наверное, просто чиновник решил нанести визит вежливости с тем, чтобы подружиться с полезными людьми и под это дело ужраться в расслабляющей обстановке.
Объявленное на полночь трансшоу тоже не привлекло много народа. Из салона своей машины (на этот раз я заказал в прокате обычный двести тридцатый мерс, чтобы не бросаться в глаза) я насчитал всего сорок-пятьдесят человек, которые прошли в здание через вход, о котором говорил мне покойный Миклухин.
Напротив входа на другой стороне улицы располагалось кафе. Я обратил внимание на то, что человек, сидящий за столиком у окна слишком уж часто вертит головой и тоже высматривает входящих.
А когда я напряг глаза и сфокусировал взгляд, то определил, что в забегаловке находится не кто иной, как мой старый знакомый Денис Завадский.
Такого шанса я просто не мог упустить и, запахнувшись поглубже в пальто, натянув шарф на рот и подняв воротник, вылез из машины и быстрым шагом направился в кафе.
Завидев меня, Денис даже не попытался убежать. Он был явно не в форме – посеревшие губы дрожали, руки ходили ходуном, стакан с полуостывшим кофе он был вынужден подносить ко рту, держа его в обеих ладонях. Пиджак слева слегка оттопыривался – скорее всего во внутреннем кармане лежал отцовский пистолет.
– Ты выглядишь как потасканный мерзавец, а не как старшеклассник, – сказал я, присаживаясь рядом.
– Плевать, – отозвался Денис, не отрывая взгляд от окна. – Мне плохо. И будет еще хуже, если вы не найдете Стаса. У меня ломка, понятно вам или нет?
– Теоретически, – сухо ответил я. – Где ты был все это время?
Денис сбивчиво поведал о том как, убежав от меня, направился ночью к Насте и добился от нее угрозами убежища – отнял ключ от дачи, где и просидел все это время. Настя поддалась на его уговоры, потому что Денис пригрозил кое-что рассказать Настиным родителям – оказывается, Мокроусова была любовницей Усольцева, чем и объяснилось ее присутствие в казино в этот вечер.
– Сидел один, спал, – тупо говорил Денис, пытаясь унять нервную дрожь. – Дача недалеко от города, я там в детстве бывал, с Нинкой Соколовой там же и познакомился, они через остановку жили. Давно все это было... Думал отлежаться, в себя придти, надеялся, что все пройдет. Но, выходит, что это сильнее меня. Нужна доза.
– Так пойди и возьми, – пожал я плечами.
– Боюсь, – честно признался Денис. – Наверняка Настя рассказала Усольцеву, что я сбежал. Иначе почему она снова не пришла с едой и новой дозой?
Я прикинул время-расстояние и, снова посмотрев на часы, предложил следующий вариант:
– Сейчас едем к цирку. Дам денег, возьмешь себе дозу у хачиков, а по дороге кое-что мне расскажешь. Потом я отвезу тебя домой и ты оттуда не будешь высовывать носа. Договорились?
Денис кивнул, не веря своему счастью.
...Через полчаса мы сидели на аллее возле фонтана и Денис заканчивал свой рассказ, начатый в машине. Теперь он уже мог говорить более спокойно:
– Они ведь хотели, чтобы я дал показания на отца. Закрыли в этом гараже с кокаином, подсунули эту шлюху. А когда вы пришли и все это произошло, во мне что-то перевернулось и я решил бежать куда глаза глядят. Но сейчас я уже готов на все.
– Где я могу найти Стаса?
– В клубе сейчас начнется эта бодяга с танцульками – транс-шоу, публика будет в зале, там же и все главные. Значит, можно будет пройти незамеченным в отсек слева от зала. В комнате номер три обычно сидит Стас. Если там его нет, значит он в зале. Расскажите ему, как мне было плохо! Пусть привезет что-нибудь на утро!
Когда я проезжал мимо клуба, намереваясь отвезти Дениса домой, он вдруг заупрямился и наотрез отказался возвращаться в родные стены.
– Можно я вас здесь подожду? – попросил он. – Честное слово, меня никто не увидит, буду сидет тихо, как мышка. Не могу я сейчас быть один дома, не могу и все.
– Ладно, – пожал я плечами. – Только если что – пеняй на себя.
Я предъявил на входе один из своих пригласительных и без труда проник в заведение. Шоу интересовало меня в последнюю очередь, я прошел мимо зала и уже направлялся по лестнице на третий этаж, как мне на пути вдруг попался Усольцев.
Он был явно напуган моим появлением, лепетал что-то про недавний досадный инцидент – так он называл убийство – и особо упирал на то, что избавил меня от неприятных разбирательств с милицией.
– На что вы намекаете? – грозно спросил я. – Меня не было в комнате, когда прозвучали выстрелы, это может подтвердить служитель, который направлялся к нам по вызову.
Тут Усольцев окончательно смешался и стал то ли извиняться, то ли что-то объяснять, вконец запутался и, умоляюще глядя на меня, пригласил выпить мировую.
Я еще не успел отказаться, а он уже пригласил официанта и что-то зашептал ему на ухо. Тот кивнул и быстро удалился с тем, чтобы вернуться через секунду с подносом, на котором стояли две рюмки, наполненные желтоватой жидкостью.
– Это что еще такое? – удивленно спросил я, глядя на пузатенькие сосуды.
– Специальная партия с севера, – похвалился Усольцев. – Настойка кедровника, экспортный товар.
Объявленное на полночь трансшоу тоже не привлекло много народа. Из салона своей машины (на этот раз я заказал в прокате обычный двести тридцатый мерс, чтобы не бросаться в глаза) я насчитал всего сорок-пятьдесят человек, которые прошли в здание через вход, о котором говорил мне покойный Миклухин.
Напротив входа на другой стороне улицы располагалось кафе. Я обратил внимание на то, что человек, сидящий за столиком у окна слишком уж часто вертит головой и тоже высматривает входящих.
А когда я напряг глаза и сфокусировал взгляд, то определил, что в забегаловке находится не кто иной, как мой старый знакомый Денис Завадский.
Такого шанса я просто не мог упустить и, запахнувшись поглубже в пальто, натянув шарф на рот и подняв воротник, вылез из машины и быстрым шагом направился в кафе.
Завидев меня, Денис даже не попытался убежать. Он был явно не в форме – посеревшие губы дрожали, руки ходили ходуном, стакан с полуостывшим кофе он был вынужден подносить ко рту, держа его в обеих ладонях. Пиджак слева слегка оттопыривался – скорее всего во внутреннем кармане лежал отцовский пистолет.
– Ты выглядишь как потасканный мерзавец, а не как старшеклассник, – сказал я, присаживаясь рядом.
– Плевать, – отозвался Денис, не отрывая взгляд от окна. – Мне плохо. И будет еще хуже, если вы не найдете Стаса. У меня ломка, понятно вам или нет?
– Теоретически, – сухо ответил я. – Где ты был все это время?
Денис сбивчиво поведал о том как, убежав от меня, направился ночью к Насте и добился от нее угрозами убежища – отнял ключ от дачи, где и просидел все это время. Настя поддалась на его уговоры, потому что Денис пригрозил кое-что рассказать Настиным родителям – оказывается, Мокроусова была любовницей Усольцева, чем и объяснилось ее присутствие в казино в этот вечер.
– Сидел один, спал, – тупо говорил Денис, пытаясь унять нервную дрожь. – Дача недалеко от города, я там в детстве бывал, с Нинкой Соколовой там же и познакомился, они через остановку жили. Давно все это было... Думал отлежаться, в себя придти, надеялся, что все пройдет. Но, выходит, что это сильнее меня. Нужна доза.
– Так пойди и возьми, – пожал я плечами.
– Боюсь, – честно признался Денис. – Наверняка Настя рассказала Усольцеву, что я сбежал. Иначе почему она снова не пришла с едой и новой дозой?
Я прикинул время-расстояние и, снова посмотрев на часы, предложил следующий вариант:
– Сейчас едем к цирку. Дам денег, возьмешь себе дозу у хачиков, а по дороге кое-что мне расскажешь. Потом я отвезу тебя домой и ты оттуда не будешь высовывать носа. Договорились?
Денис кивнул, не веря своему счастью.
...Через полчаса мы сидели на аллее возле фонтана и Денис заканчивал свой рассказ, начатый в машине. Теперь он уже мог говорить более спокойно:
– Они ведь хотели, чтобы я дал показания на отца. Закрыли в этом гараже с кокаином, подсунули эту шлюху. А когда вы пришли и все это произошло, во мне что-то перевернулось и я решил бежать куда глаза глядят. Но сейчас я уже готов на все.
– Где я могу найти Стаса?
– В клубе сейчас начнется эта бодяга с танцульками – транс-шоу, публика будет в зале, там же и все главные. Значит, можно будет пройти незамеченным в отсек слева от зала. В комнате номер три обычно сидит Стас. Если там его нет, значит он в зале. Расскажите ему, как мне было плохо! Пусть привезет что-нибудь на утро!
Когда я проезжал мимо клуба, намереваясь отвезти Дениса домой, он вдруг заупрямился и наотрез отказался возвращаться в родные стены.
– Можно я вас здесь подожду? – попросил он. – Честное слово, меня никто не увидит, буду сидет тихо, как мышка. Не могу я сейчас быть один дома, не могу и все.
– Ладно, – пожал я плечами. – Только если что – пеняй на себя.
Я предъявил на входе один из своих пригласительных и без труда проник в заведение. Шоу интересовало меня в последнюю очередь, я прошел мимо зала и уже направлялся по лестнице на третий этаж, как мне на пути вдруг попался Усольцев.
Он был явно напуган моим появлением, лепетал что-то про недавний досадный инцидент – так он называл убийство – и особо упирал на то, что избавил меня от неприятных разбирательств с милицией.
– На что вы намекаете? – грозно спросил я. – Меня не было в комнате, когда прозвучали выстрелы, это может подтвердить служитель, который направлялся к нам по вызову.
Тут Усольцев окончательно смешался и стал то ли извиняться, то ли что-то объяснять, вконец запутался и, умоляюще глядя на меня, пригласил выпить мировую.
Я еще не успел отказаться, а он уже пригласил официанта и что-то зашептал ему на ухо. Тот кивнул и быстро удалился с тем, чтобы вернуться через секунду с подносом, на котором стояли две рюмки, наполненные желтоватой жидкостью.
– Это что еще такое? – удивленно спросил я, глядя на пузатенькие сосуды.
– Специальная партия с севера, – похвалился Усольцев. – Настойка кедровника, экспортный товар.
$ 9
И вот тут я все понял.
$ 10
– Кедровника? – переспросил я. – Прекрасно. Это именно то, что нужно. Ваше здоровье, дорогой Усольцев!
Опрокинув в себя рюмку пахучего напитка, я промакнул губы салфеткой и, улыбнувшись Усольцеву, стал подниматься по лестнице.
В темном зале уже шло представление и стоило мне отодвинуть занавеску на входе, как возле меня тотчас же возник строгий служитель с фонариком и, посветив мне на пригласительный, предложил занять любое из свободных мест. Я выбрал столик недалеко от входа.
Собственно, я не собирался здесь долго задерживаться, В мою задачу входило быстро просканировать зал на предмет обнаружения Стаса. Это затруднялось из-за слабого освещения, скрывавшего большую часть помещения в полумраке.
На сцене извивались в умопомрачительных акробатических этюдах двойники известных эстрадных певиц. Шоу было намеренно скандальным (я припомнил судебные процессы в столице по защите чести и достоинства после одного из подобных представлений). Помимо неизбежного ажиотажа, связанного с тем, что женские роли исполняли мужчины, в шоу присутствовала и известная доля юмора.
Так, когда «Людмила Зыкина» стала исполнять жесткий стриптиз, публика откликнулась аплодисментами. Я даже слегка увлекся и когда у меня за спиной шевельнулась портьера, сначала на обратил на это особого внимания.
Но когда служитель второй раз строго попросил вновь пришедшего предъявить пригласительный, я обернулся и увидел Дениса. Очевидно, парень не высидел в своем убежище и решил сам найти Стаса, чтобы вытребовать у него очередную дозу, чтобы обеспечить себе спокойный завтрашний день. А может быть, просто захотел догнаться. Денис был настолько плох, что туго соображал. Ему в голову не приходило, что получить от Стаса он может нечто совсем другое – нож или пулю.
Денис на реагировал на вопрошания служителя и быстро оглядывал зал, следуя глазами за круговыми движениями розового прожектора. Убедившись, что Стаса в зале нет, он едва не заплакал и быстро побежал прочь.
Эта сцена не осталась без внимания. Я заметил, как в глубине зала один мужчина в красном пиджаке что-то говоря по рации, торопливо пробирался к выходу. Тут же за ним последовал второй тип точно в таком же пиджаке.
Я тихо встал со своего места и, немного задержавшись у ближайшего столика, вышел из зала и свернул по коридору налево. Шаги людей, искавших Дениса, уже утихали в противоположном направлении – в отличие от этих в красном я знал, куда направляется Денис – парень успел назвать мне в кафе номер комнаты.
Денис даже не потрудился закрыть за собой дверь. Парень стоял спиной ко входу, вытянув перед собой руку с пистолетом и держал на прицеле высокого человека лет двадцати пяти – того самого, что я видел вместе с Денисом на дискотеке в Ледовом дворце.
– Зачем тебе кайф, ведь ты уже покойник, – с улыбкой говорил Стас, когда я вошел.
Увидев меня, он весело улыбнулся и снова посмотрел на Дениса.
– Опусти пушку, сейчас сюда придут люди из охраны, – проговорил он.
– Черта с два, – спокойно присел я в кресло и закурил. – Для них я по-прежнему остаюсь в зале.
– Вот как? – тотчас же насторожился Стас. – Это еще почему?
Вместо ответа я достал связку ключей и продемонстрировал ее всем присутствующим.
Глаза Стаса мгновенно круглились, а рот слегка приоткрылся.
Я понял, что правильно поступил, незаметно опустив брелок почетного гостя с драгоценным попугаем в карман мужика, сидевшего рядом с моим столиком. Кажется, это был секретарь духовной семинарии, приехавший недавно вместе с новым архиереем. Теперь подслушивающее устройство, замаскированное в брелоке будет покоиться в его одежде и на какое-то время собьет с толку «слухачей».
Денис, между тем, продолжал держать Стаса на мушке. Большим пальцем он опустил предохранитель и, тяжело вздохнув, принялся медленно давить указательным пальцем на спусковой курок.
– Не-ет! – дико завопил Стас. – Там! Там возьми, за зеркалом в пакете!
Но как только Денис повернул голову к трюмо, словно она мгновенно намагнитилась, Стас попытался броситься к нему и вывернуть руку с пистолетом.
И почему все думают, что новые русские умеют только говорить глупости, швырять деньги налево и направо (большей частью, все же, налево) и ковырять в ухе антенной сотового телефона?
Стас явно не рассчитывал встретить на своем пути мой кулак. Как-никак у меня за плечами есть кой-какое спортивное прошлое и в мое время из десяти боев я выигрывал шесть с половиной.
Пока Стас охал и проверял на ощупь на месте ли его челюсть, Денис уже слазил за зеркало, ничего там, разумеется, не нашел и сейчас с безумной улыбкой шел к Стасу, намереваясь довести начатое дело – нажимание на курок ослабевшими пальцами – до конца.
– Денис, – Стас умоляюще прижал руку к груди, а в другой дрожал протянутый Денису пакетик, – пожалуйста, не надо!
– Надо, – продолжал настаивать Денис, хотя пакет все же взял. Завадский слегка обернулся ко мне, продолжая держать в поле зрения Стаса. – Помогите мне, пожалуйста, его связать. У меня есть к нему кой-какие счеты.
Когда конечности Стаса были присобачены к мебели скотчем, Денис высыпал себе в рот содержимое пакетика, запил из горлышка графина водой, снова поставил пистолет на предохранитель и начал бить Стаса рукояткой по лицу.
– За что ты его? – поинтересовался я, наблюдая за этой сценой.
– Он убил Настю, – мрачно пояснил Денис. – А мне в ней было так хорошо, она была такая мокрая внутри...
– Мне велел Усольцев, – оправдывался Стас, уворачиваясь от редких, но сильных ударов.
– А с какой стати вы решили подставить Соколову? – спросил я, затягиваясь сигаретой.
Получалось, что я как бы участвую в допросе – Денис изливает душу в побоях, а я, под шумок уточняю кое-какие неясные мне до сих пор детали. Кой-каким временем мы располагали и, пока Денис не утомился, мне удалось выяснить следующие факты.
Вопросы я задавал вразбивку, Стас отвечал на них тоже не в полном объеме, так что мне приходилось часто возвращаться в одному и тому же событию, рассматривая его с разных сторон.
В конце концов, я попытался систематизировать добытые под пыткой сведения, добавил то, что знал всегда, узнал недавно и то, о чем только догадывался. Вот что у меня получилось.
Оказывается, интрига с профессорской внучкой Ниной Соколовой – это лишь ход в очень длинной и сложной игре, которую затеяли Усольцев с Артамоновым при молчаливой поддержке нынешнего вице-губернатора.
Компаньон Завадского Артамонов как-то раз обратил внимание на тот факт, что в случае смерти одного из соучредителей или в случае невозможности исполнять таковым свои обязанности его доля в фирме переходит ко второму соучредителю. Как раз к этому времени Завадский начал отходить от дел, потрясенный неожиданной смертью жены и Артамонов вынужден был взвалить основной груз дел на себя.
Артамонов знал о давней и прочной неприязни вице-губернатора к Завадскому и дал понять Сергачеву, что не прочь разделаться со своим компаньоном. Сергачев дал добро и посоветовал Артамонову обратиться к Усольцеву, своему дальнему родственнику, который и заправлял делами всего «комбината наслаждений», оставляя на долю формального владельца – Плешакова – почетный груз представительства на всякого рода важных тусовках.
Опрокинув в себя рюмку пахучего напитка, я промакнул губы салфеткой и, улыбнувшись Усольцеву, стал подниматься по лестнице.
В темном зале уже шло представление и стоило мне отодвинуть занавеску на входе, как возле меня тотчас же возник строгий служитель с фонариком и, посветив мне на пригласительный, предложил занять любое из свободных мест. Я выбрал столик недалеко от входа.
Собственно, я не собирался здесь долго задерживаться, В мою задачу входило быстро просканировать зал на предмет обнаружения Стаса. Это затруднялось из-за слабого освещения, скрывавшего большую часть помещения в полумраке.
На сцене извивались в умопомрачительных акробатических этюдах двойники известных эстрадных певиц. Шоу было намеренно скандальным (я припомнил судебные процессы в столице по защите чести и достоинства после одного из подобных представлений). Помимо неизбежного ажиотажа, связанного с тем, что женские роли исполняли мужчины, в шоу присутствовала и известная доля юмора.
Так, когда «Людмила Зыкина» стала исполнять жесткий стриптиз, публика откликнулась аплодисментами. Я даже слегка увлекся и когда у меня за спиной шевельнулась портьера, сначала на обратил на это особого внимания.
Но когда служитель второй раз строго попросил вновь пришедшего предъявить пригласительный, я обернулся и увидел Дениса. Очевидно, парень не высидел в своем убежище и решил сам найти Стаса, чтобы вытребовать у него очередную дозу, чтобы обеспечить себе спокойный завтрашний день. А может быть, просто захотел догнаться. Денис был настолько плох, что туго соображал. Ему в голову не приходило, что получить от Стаса он может нечто совсем другое – нож или пулю.
Денис на реагировал на вопрошания служителя и быстро оглядывал зал, следуя глазами за круговыми движениями розового прожектора. Убедившись, что Стаса в зале нет, он едва не заплакал и быстро побежал прочь.
Эта сцена не осталась без внимания. Я заметил, как в глубине зала один мужчина в красном пиджаке что-то говоря по рации, торопливо пробирался к выходу. Тут же за ним последовал второй тип точно в таком же пиджаке.
Я тихо встал со своего места и, немного задержавшись у ближайшего столика, вышел из зала и свернул по коридору налево. Шаги людей, искавших Дениса, уже утихали в противоположном направлении – в отличие от этих в красном я знал, куда направляется Денис – парень успел назвать мне в кафе номер комнаты.
Денис даже не потрудился закрыть за собой дверь. Парень стоял спиной ко входу, вытянув перед собой руку с пистолетом и держал на прицеле высокого человека лет двадцати пяти – того самого, что я видел вместе с Денисом на дискотеке в Ледовом дворце.
– Зачем тебе кайф, ведь ты уже покойник, – с улыбкой говорил Стас, когда я вошел.
Увидев меня, он весело улыбнулся и снова посмотрел на Дениса.
– Опусти пушку, сейчас сюда придут люди из охраны, – проговорил он.
– Черта с два, – спокойно присел я в кресло и закурил. – Для них я по-прежнему остаюсь в зале.
– Вот как? – тотчас же насторожился Стас. – Это еще почему?
Вместо ответа я достал связку ключей и продемонстрировал ее всем присутствующим.
Глаза Стаса мгновенно круглились, а рот слегка приоткрылся.
Я понял, что правильно поступил, незаметно опустив брелок почетного гостя с драгоценным попугаем в карман мужика, сидевшего рядом с моим столиком. Кажется, это был секретарь духовной семинарии, приехавший недавно вместе с новым архиереем. Теперь подслушивающее устройство, замаскированное в брелоке будет покоиться в его одежде и на какое-то время собьет с толку «слухачей».
Денис, между тем, продолжал держать Стаса на мушке. Большим пальцем он опустил предохранитель и, тяжело вздохнув, принялся медленно давить указательным пальцем на спусковой курок.
– Не-ет! – дико завопил Стас. – Там! Там возьми, за зеркалом в пакете!
Но как только Денис повернул голову к трюмо, словно она мгновенно намагнитилась, Стас попытался броситься к нему и вывернуть руку с пистолетом.
И почему все думают, что новые русские умеют только говорить глупости, швырять деньги налево и направо (большей частью, все же, налево) и ковырять в ухе антенной сотового телефона?
Стас явно не рассчитывал встретить на своем пути мой кулак. Как-никак у меня за плечами есть кой-какое спортивное прошлое и в мое время из десяти боев я выигрывал шесть с половиной.
Пока Стас охал и проверял на ощупь на месте ли его челюсть, Денис уже слазил за зеркало, ничего там, разумеется, не нашел и сейчас с безумной улыбкой шел к Стасу, намереваясь довести начатое дело – нажимание на курок ослабевшими пальцами – до конца.
– Денис, – Стас умоляюще прижал руку к груди, а в другой дрожал протянутый Денису пакетик, – пожалуйста, не надо!
– Надо, – продолжал настаивать Денис, хотя пакет все же взял. Завадский слегка обернулся ко мне, продолжая держать в поле зрения Стаса. – Помогите мне, пожалуйста, его связать. У меня есть к нему кой-какие счеты.
Когда конечности Стаса были присобачены к мебели скотчем, Денис высыпал себе в рот содержимое пакетика, запил из горлышка графина водой, снова поставил пистолет на предохранитель и начал бить Стаса рукояткой по лицу.
– За что ты его? – поинтересовался я, наблюдая за этой сценой.
– Он убил Настю, – мрачно пояснил Денис. – А мне в ней было так хорошо, она была такая мокрая внутри...
– Мне велел Усольцев, – оправдывался Стас, уворачиваясь от редких, но сильных ударов.
– А с какой стати вы решили подставить Соколову? – спросил я, затягиваясь сигаретой.
Получалось, что я как бы участвую в допросе – Денис изливает душу в побоях, а я, под шумок уточняю кое-какие неясные мне до сих пор детали. Кой-каким временем мы располагали и, пока Денис не утомился, мне удалось выяснить следующие факты.
Вопросы я задавал вразбивку, Стас отвечал на них тоже не в полном объеме, так что мне приходилось часто возвращаться в одному и тому же событию, рассматривая его с разных сторон.
В конце концов, я попытался систематизировать добытые под пыткой сведения, добавил то, что знал всегда, узнал недавно и то, о чем только догадывался. Вот что у меня получилось.
Оказывается, интрига с профессорской внучкой Ниной Соколовой – это лишь ход в очень длинной и сложной игре, которую затеяли Усольцев с Артамоновым при молчаливой поддержке нынешнего вице-губернатора.
Компаньон Завадского Артамонов как-то раз обратил внимание на тот факт, что в случае смерти одного из соучредителей или в случае невозможности исполнять таковым свои обязанности его доля в фирме переходит ко второму соучредителю. Как раз к этому времени Завадский начал отходить от дел, потрясенный неожиданной смертью жены и Артамонов вынужден был взвалить основной груз дел на себя.
Артамонов знал о давней и прочной неприязни вице-губернатора к Завадскому и дал понять Сергачеву, что не прочь разделаться со своим компаньоном. Сергачев дал добро и посоветовал Артамонову обратиться к Усольцеву, своему дальнему родственнику, который и заправлял делами всего «комбината наслаждений», оставляя на долю формального владельца – Плешакова – почетный груз представительства на всякого рода важных тусовках.