Хупер Кей. У мужчин свои секреты

   — Возможно. — Он бросил взгляд на лежащие перед ним документы. — Послушай, это все срочно? Мне нужно ненадолго уехать.
   — Подождет до завтра. — Мерси нахмурилась. — Я что-то не помню в твоем расписании никакой встречи на сегодня.
   — Я условился о ней утром. — Ник встал и, обогнув стол, подошел к ней. Когда же Мерси повернулась к нему, он провел кончиками пальцев по ее шее, потом наклонился и поцеловал, не обращая никакого внимания на незапертую дверь.
   А может быть, я зря волнуюсь, подумала Мерси, у которой от наслаждения закружилась голова, а перед глазами все поплыло. В конце концов, у Ника прекрасно работает интуиция, шестое чувство или что там есть У финансистов…
   Тем временем Ник прошептал хрипло:
   — Верь мне, Мерси. Я на самом деле знаю, что делаю.
   — Я верю тебе, Ник. Ну, конечно, верю…
   — Правда? — Он принялся ласкать ее шею. — Тогда почему ты так беспокоишься?
   — Потому что… А откуда ты знаешь, что я беспокоюсь?
   — Знаю.
   Он сказал это так уверенно, что Мерси вздрогнула. А она-то считала, что прекрасно владеет собой!
   Ник рассмеялся своим глухим, гортанным смехом и, снова поцеловав ее, отступил на шаг назад.
   — Могу я оставить тебя в лавочке вместо себя? — спросил он. — Часа на два, не больше?
   — Разумеется, — не колеблясь ответила Мерси. Но не успел Ник выйти из кабинета, как под влиянием минутного порыва в ее голове возникло неожиданное решение. Потянувшись к селектору, Мерси попросила Лей Вильяме держать оборону и отвечать на звонки; сама же она, на секунду заглянув к себе в кабинет за сумкой, спустилась вниз, на стоянку.
   Мерси вовсе не была уверена, что ей удастся следовать за Ником так, чтобы он ничего не заподозрил, однако она была полна решимости хотя бы попытаться. Ник просил верить ему, и Мерси ответила, что вполне ему доверяет, однако это было не совсем так. В последнее время Ник, несмотря на всю свою железную выдержку и безупречное самообладание, казался ей озабоченным. Он вел непонятные телефонные разговоры, а то вдруг срывался с места, чтобы отправиться на деловую встречу, назначенную якобы в последний момент и потому не успевшую попасть в ежедневник. По вечерам он часами работал с компьютером, а на ее вопросы отвечал невпопад или вовсе отмалчивался. Правда, Ник всегда был скрытен, но тут он превзошел самого себя, и Мерси, едва сдерживавшая природное любопытство, решила, что должна что-то предпринять хотя бы ради Рэчел.
   Рэчел грозила опасность. Мерси была в этом совершенно уверена, ибо два странных происшествия, случившихся с ее подругой, не казались ей случайными. Мерси было достаточно собственной интуиции и того необъяснимого факта, что Николас, столь очевидно выигрывавший в случае смерти Рэчел, не отреагировал на эти происшествия. Он не встревожился, не предпринял никаких мер по обеспечению безопасности Рэчел, чего Мерси втайне от него ожидала, и не пытался оправдываться, доказывая свою непричастность к двум покушениям, что он должен был сделать, если бы был в чем-то замешан.
   Впрочем, в его возможную причастность к покушениям на Рэчел Мерси не верила, хотя слова, сказанные
   Ником кому-то вскоре после второго из них, по-прежнему не давали ей покоя.
   «Вы обоср…сь», — сказал Ник тогда. Что он имел в виду? И кто мог ему звонить?
   Нет, поняла Мерси, любить и доверять — это две совсем разные вещи.
 
   Рэчел и Эдам были так заняты разборкой бумаг, что не захотели даже спуститься в столовую, и Фиона подала им обед прямо в кабинет. Но к половине третьего они оба настолько выдохлись, что Эдам сказал: «Стоп!»
   — Хорошо, — согласилась Рэчел, разминая затекшую шею.
   Поднявшись с дивана, Эдам обогнул стол и протянул ей обе руки, помогая встать с дивана.
   — Почему бы нам не пойти в сад? — предложил он. Выпустив его руки, Рэчел отступила в сторону, так как близость Эдама слишком сильно на нее действовала. Каждый раз, когда они случайно оказывались рядом, она начинала чувствовать исходившую от него дикую, с трудом сдерживаемую силу. Рэчел не понимала, почему это происходит, но инстинктивно старалась сохранять некоторую дистанцию.
   Рэчел вдруг осознала, что они молчат, пожалуй, слишком долго, и поспешила возобновить разговор.
   — В сад так в сад, — сказала она небрежно. — Туда можно пройти через черный ход и, если нам не помешает вся эта мебель, я покажу тебе дом. За домом у нас настоящие джунгли, но мне там очень нравится. Признаться, я не очень люблю подстриженные лужайки.
   — Идет, — согласился Эдам.
   Они вышли в коридор, и Рэчел заперла кабинет, спрятав ключ в карман джинсов,
   — Ты всегда его закрываешь? — поинтересовался Эдам.
   — Нет, — ответила Рэчел. — Обычно заперты бывают только ящики стола, но, поскольку мы оставили… бумаги на виду, дверь лучше закрыть. На всякий случай.
   Эдам одобрил ее кивком головы.
   — Это разумно. Кто знает, что еще может быть в этих бумагах.
   Спустившись на первый этаж, они наткнулись на настоящую баррикаду из мебели. Пока они преодолевали ее, на шум из своей комнаты выглянул дядя Рэчел. С Эдамом Кэмерон уже встречался, поэтому, поприветствовав его кивком, он принялся жаловаться Рэчел на Дарби Ллойд.
   — Эта твоя, с позволения сказать, подруга, — заявил он, — нашла в подвале конторку красного дерева и два шведских бюро. Когда я хотел заглянуть в ящики, она не разрешила — сказала, что на это нужно твое разрешение.
   — Дарби всего лишь выполняет мое распоряжение, — ответила Рэчел примирительным тоном. — Я сказала ей, чтобы все содержимое сундуков, шкафов и ящиков она временно упаковывала в коробки. С этими вещами мы разберемся потом — сейчас у меня просто нет на это времени. И потом, то, что десятилетиями валялось без всякой пользы, несомненно, может подождать еще пару месяцев.
   Эти слова, похоже, удовлетворили Кэмерона, который, однако, счел нужным сказать:
   — Я все боюсь, что Дарби выбросит что-нибудь ценное, приняв это за мусор.
   — Ты же знаешь, что Дарби никогда этого не сделает, — упрекнула его Рэчел.
   Донесшийся из подвала глухой удар, сопровождавшийся треском ломавшегося дерева, заставил Кэмерона страдальчески поморщиться.
   — Хочешь, спустимся вниз и посмотрим, что Дарби превратила в дрова для растопки, или все-таки пойдем в сад? — спросил он у Рэчел.
   Та пожала плечами.
   — Честно говоря, мне уже надоело разбирать мебель и старые сундуки. Дядя Кэм, сходи, пожалуйста, вниз и посмотри, что там случилось.
   — Твой дядя выглядит расстроенным, — заметил Эдам, когда Кэмерон ушел, а они с Рэчел, преодолев мебельную баррикаду, двинулись по коридору, ведущему в глубь дома.
   Рэчел вздохнула.
   — Я знаю, все это очень ему не по душе, — сказала она. — Одна мысль о том, что нашей фамильной мебелью распоряжается кто-то, кто не имеет отношение к семейству Грант, приводит его в ужас. Дядя считает, что это — нарушение фамильной традиции, и в чем-то он прав. Но мне не хочется хранить старую мебель в доме или сдавать ее на хранение. Продать мебель через фирму Дарби — это самый разумный выход. В конце концов, она моя школьная подруга, и я вполне ей доверяю. Кстати, папа в свое время помог Дарби основать свое дело. Как и тебе…
   Она осеклась, испугавшись, что допустила бестактность, но Эдам, похоже, пропустил ее последние слова мимо ушей.
   — Хотелось бы мне знать, — задумчиво проговорил он, — почему его так интересует содержимое этих бюро и конторки?
   — Наверное, потому, — ответила Рэчел, — что буквально на днях один из людей Дарби нашел в старом буфете украшенное бриллиантами кольцо для салфеток, которое относится к тридцатым годам прошлого века. Я даже боюсь его оценивать — Дарби говорит, что это чрезвычайно редкая вещь и может стоить целое состояние.
   Эдам тихонько рассмеялся.
   — Значит, каждый старый комод в этом доме — потенциальный сундук с сокровищами из «Тысячи и одной ночи»?
   — Для дяди Кэма — да. Он всегда любил всякие укромные уголки, так что для него это — настоящая охота за сокровищами.
   — Теперь куда? — спросил Эдам, когда они дошли до конца коридора, куда выходило сразу несколько дверей. При этом он простым и естественным жестом взял Рэчел за руку, и она не отняла ее.
   — Пройдем через террасу, — решила она, стараясь не сосредоточиваться на ощущениях, которые вызвала в ней это прикосновение. — Фиона уже в кухне, и, если мы ее потревожим, то нам на ужин достанутся одни угольки.
   Застекленная задняя терраса — просторная, светлая, заставленная горшками и кадками с цветущими растениями, — служила также летней столовой. Пройдя через нее и спустившись по ступенькам входа, Эдам и Рэчел оказались на небольшой лужайке, откуда вела к реке извилистая тропа, вымощенная покрывшимися мхом обломками кирпичей. По обеим сторонам ее росли давно не стриженные кустарники. За высокой кирпичной стеной усадьбы виднелись кроны могучих деревьев, отрезавшие сад от внешнего мира и создававшие дополнительную иллюзию уединения.
   — Как здесь хорошо! — вырвалось у Эдама. — Как в лесу.
   — У наших соседей сады гораздо более ухоженные, — ответила Рэчел. — Когда-то и наш сад был таким, но ведь его заложили больше двухсот лет назад. Насколько я знаю, мой дед и отец время от времени нанимали кого-то, чтобы срубить погибшие деревья да расчистить тропинки, когда они слишком зарастали. Но мне здесь нравится. Во всяком случае, я не собираюсь ничего менять. Правда, я люблю цветы, особенно желтые розы, но их можно посадить и перед домом.
   О желтых розах Рэчел упомянула не случайно. У нее были кое-какие подозрения насчет своего спутника, но если он и знал что-то, то не подал виду.
   — Да, — согласился Эдам. — В этой запущенности есть что-то чарующее.
   Несколько секунд они шли молча, все больше углубляясь в заросли шиповника и тубероз. Потом Эдам неожиданно сказал:
   — Расскажи мне о Томасе, Рэчел.
   Рэчел, застигнутая врасплох, даже остановилась от удивления.
   — О Томе? Но зачем тебе?
   — Я прошу тебя!
   — Но ты говорил, что отец рассказывал тебе о Томе.
   — Да, но ведь он не был в него влюблен.
   Рэчел почти вырвала руку, которую Эдам продолжал держать в своей.
   — Я не собираюсь!..
   — Рэчел!.. — Его рука слегка коснулась щеки Рэчел. — Я обещал, что не стану торопить тебя и сдержу слово, но… Мне нужно слышать, как ты говоришь о нем.
   — Зачем тебе это?
   — Потому что Том много для тебя значил. Потому что я так похож на него, а мне нужно, чтобы ты знала: я — это не он, не Томас Шеридан.
   Рэчел повернулась и медленно пошла дальше по тропе. Не чувствуя более его руки, она внезапно испытала острое чувство потери, и это заставило ее уступить.
   — Хорошо, — сказала она бесцветным голосом. — Что именно ты хотел узнать?
   — Все, что ты сочтешь возможным рассказать мне.
   Рэчел вздохнула.
   — Я полюбила его еще тогда, когда мне было лет десять… Ты это хотел услышать?
   — Да, если это правда.
   — Это правда. — Рэчел сделала паузу: грудь ее стиснуло словно тисками, и ей пришлось перевести дух. — Между нами было почти десять лет разницы. Когда я начинала учиться, Том как раз заканчивал школу, но это нам не помешало. Во всяком случае, я никогда ни с кем другим не встречалась. Когда мне исполнилось восемнадцать, мы официально объявили о нашей помолвке, но Том настоял, чтобы я по крайней мере год отучилась в колледже, прежде чем мы поженимся. Я поступила в колледж, но жила здесь, в этом доме, и мы виделись каждые выходные… Я не любила его работу, — неожиданно добавила она.
   — Он был летчиком, не так ли?
   — Да. Том работал в транспортной авиационной компании, которая находилась… до сих пор находится здесь, в Ричмонде. Он говорил, что это совсем не опасно, но…
   — Но ты не верила?
   Рэчел пожала плечами, но в ее голосе прозвучали напряженные нотки.
   — У меня, как и у всякой девятнадцатилетней девушки, было сильно развито воображение. Я часто воображала себе всякие ужасы. Один или два раза я был почти уверена, что ему только чудом удалось выпутаться из каких-то опасных ситуаций, но наверняка я ничего не знала, а Том все время отшучивался.
   Она снова немного помолчала, потом продолжила — уже чуть более спокойно:
   — В общем, я ужасно беспокоилась. Когда Тому исполнилось двадцать девять, я даже подарила ему золотой медальон с изображением святого Христофора. Мне сказали, что святой Христофор покровительствует летчикам. Я только велела нанести на медальон наши инициалы, а внутрь вставила свою фотографию. Мн казалось, что так Том будет чаще вспоминать обо мне и не станет рисковать зря, но… Ни моя фотография, ни святой Христофор не сумели его спасти. Его самолет упал где-то в джунглях несколько месяцев спустя.
   Еще некоторое время они шли молча, потом Эдам негромко сказал:
   — И твое сердце умерло вместе с ним, Рэчел?
   — Да. Я думала, что — да.
   Они остановились, повернувшись друг к другу, Эдам снова коснулся кончиками пальцев ее лица. Но на этот раз он не спешил убрать руку.
   — Думала… А теперь?
   Рэчел не отвечала. Эдам тоже не произносил ни слова, но в их молчании было такое напряжение, такие тревога и ожидание, что казалось, будто весь сад тоже затих и затаил дыхание.
   Наконец Рэчел пришла в себя и порывисто отпрянула. Это ее инстинктивное движение сделало слова излишними, однако она зачем-то их произнесла:
   — Я… не знаю, — запинаясь пробормотала она. — Просто не знаю, Эдам!
   Эдам кивнул, но его спокойствие показалось Рэчел напускным.
   — Но я так похож на него, — сказал он ровным голосом.
   — И это сходство не исчезнет, — напомнила она. — Ты похож на Тома, но ты — не он. Том умер. И я это знаю.
   — Но ты еще не простилась с ним, не так ли? Ответа на этот вопрос Эдам дожидаться не стал. Вместо этого он снова взял Рэчел за руку и медленно повел ее дальше по тропе. На протяжении нескольких минут оба молчали.
   Рэчел первой возобновила разговор.
   — Послушай, Эдам… — начала она неуверенно.
   — Что?
   — Я хочу тебе сказать… На протяжении долгого времени я действительно не верила, что Том умер, что он никогда не вернется. Он снился мне каждую ночь, и это длилось годами. Каждый раз Томас как будто хотел сказать мне что-то, но либо я его не слышала, либо… либо с ним случалось что-то… страшное. Прошло довольно много времени, прежде чем я поняла, что он пытался сказать мне «прощай». Потом сны вдруг прекратились.
   Эдам внимательно посмотрел на нее, но его взгляд и лицо были непроницаемы. Наконец он сказал:
   — Я понимаю,Рэчел…
   — Понимаешь? — Рэчел удивленно вскинула на него глаза. — А вот я не понимаю. Во всяком случае — не совсем понимаю.
   Эдам ничего не ответил. Лишь минуту спустя, когда они снова тронулись по тропе, делавшей крутой поворот, он вдруг остановился как вкопанный и воскликнул:
   — А это еще что такое?!
   Рэчел бросила на него удивленный взгляд.
   — Это наша калитка. Разве ты не знал, что из сада есть второй выход? Тропа идет дальше и заканчивается у берега реки.
   Эдам с интересом рассматривал высокую калитку из почерневшего кованого железа, за которой начиналась заросшая извилистая тропа, пропадавшая между деревьями уже в нескольких шагах.
   — Еще один выход? — пробормотал он наконец, и Рэчел снова удивилась тому, какой странный у него голос.
   — Калитку можно найти, только если знаешь, где искать, — ответила она. — В последнее время деревья так разрослись, что калитку не видно ни от дома, ни от реки. Что-нибудь не так?
   — Нет, нет, все в порядке, — поспешно ответил он и повел Рэчел обратно к дому.
   Прогулку по саду они закончили в молчании. Лишь когда они уже подходили к веранде, Рэчел снова заговорила:
   — Ты, наверное, думаешь, что можешь заменить Тома? Так вот, это не так, Эдам.
   — Что ж, я очень рад, — ответил он рассеянно.
   — Ты мне не веришь? — спросила она.
   — Я не верю, что ты окончательно рассталась с Томом. До тех пор, пока этого не произойдет, ни ты, ни я не можем быть ни в чем уверены.
   Рэчел ничего не ответила, но руки не отняла. И она продолжала держать Эдама под руку, когда они вошли в дом и наткнулись на Фиону, которая давно их разыскивала.
   — Мистер Грэм уже четверть часа ждет вас в малой гостиной, мисс, — сказала она и с осуждением поджала губы. — Он привез вам на подпись какие-то документы.
   — Что ж, если Грэм может позволить себе ждать, значит, он никуда не торопится, — спокойно заметила Рэчел.
   Фиона презрительно фыркнула и, бросив на Эдама настороженный взгляд, удалилась.
   И меньше чем через пять минут они уже входили в малую гостиную, причем Рэчел по-прежнему держала Эдама под руку.
   — Вы оба знаете о существовании друг друга, но официально не представлены, — начала Рэчел. — Это мистер Грэм Беккет, адвокат моего отца, а теперь и мой. А это…
   — Человек, который тебе лгал! — не дал ей договорить Грэм.

Глава 9

   Мерси довольно скоро поняла, что Николас Росс направляется в самую неспокойную часть города, и это не могло ее не встревожить.
   С большим трудом Мерси удавалось следовать за Россом в своем маленьком автомобильчике, держась при этом так, чтобы Ник ее не заметил. В центре города с его оживленным движением ей это еще удавалось, когда же они добрались до окраинных районов, где улицы были практически пусты, ей пришлось еще увеличить разделявшее их расстояние, и все же Мерси боялась, что Ник может ее обнаружить.
   Наконец большой черный седан Ника затормозил. Мерси припарковалась в полуквартале от него и заглушила мотор. Пригнувшись за рулем, она стала наблюдать.
   Минут десять ничего не происходило. Потом из темных дверей какого-то сооружения, похожего на склад, появился высокий, неряшливо одетый мужчина, черт лица которого Мерси разглядеть не могла. Открыв дверцу, он сел в машину Ника.
   Мерси готова была отдать годовую зарплату за то, чтобы стать мухой в салоне черного седана. Увы, ей оставалось только терпеливо ждать, что произойдет дальше.
   Таинственная встреча продолжалась недолго. Минут через пять незнакомец вышел из машины и исчез в дверях. Ник тут же тронулся дальше, и Мерси последовала за ним.
   — Что ты задумал?.. — бормотала она, внимательно следя за маневрами большой черной машины. — Что у тебя на уме, черт побери?!
   Однако события последующего часа нисколько не приблизили ее к разгадке. Еще дважды Ник встречался с какими-то таинственными личностями, одетыми чуть ли не в лохмотья, которые словно призраки возникали из темных подворотен и снова исчезали. Эти встречи продолжались немного дольше, чем первая. Мерси все больше терялась в догадках.
   Ей было ясно только одно — Николас Росс что-то затевает.
   Вне себя от досады и разочарования, Мерси последовала за Ником еще к одному заброшенному складу. Забыв об осторожности, она припарковала свою машину всего в полусотне ярдов позади его седана.
   Она ожидала, что сейчас из подворотни появится очередная подозрительная личность, однако на этот раз Ник сам вышел из машины и, даже не оглядевшись по сторонам, скрылся в здании.
   Мерси даже не видела, как он открывал дверь — он просто исчез, как исчезали те, с кем Ник встречался сегодня.
   В растерянности Мерси побарабанила пальцами по рулю, раздумывая о том, не вылезти ли ей из машины и не последовать ли за Ником. Что толку сидеть и гадать, в чем тут дело, рассуждала она. Раз уж она взялась следить за ним, значит, нужно идти до конца…
   Мерси уже готова была осуществить свое намерение, когда пассажирская дверца ее машины резко распахнулась.
   — Привет, любимая. Тебе не надоело столько времени гоняться за мной? — спросил Ник, с шумом опускаясь на сиденье.
 
   — Эдам лгал? В чем? — дрогнувшим голосом спросила Рэчел.
   — Возможно — во всем, — ответил адвокат голосом, в котором звучало мрачное удовлетворение. — Я узнал, что он сидел в тюрьме. Твой приятель провел за решеткой целых пять лет.
   — Но я никогда не спрашивала его, сидел ли он в тюрьме, — возразила Рэчел. — В чем же тут обман?
   — Рэчел, ради бога!
   — И все-таки скажи, в чем он мне солгал.
   Эдам с легкой улыбкой покосился на нее. Усадив Рэчел на диван перед камином, он встал возле каминной полки и повернулся к адвокату.
   — Расскажи ей остальное, — предложил он.
   Эти простые слова, очевидно, сбили Грэма с толку, так как он неожиданно замялся.
   — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал он наконец.
   — Прекрасно понимаешь! Расскажи Рэчел, что за преступление я совершил и где именно я отбывал срок. — Эдам сунул руки в карманы и прислонился спиной к мраморной полке камина.
   Рэчел в недоумении и тревоге переводила взгляд с адвоката на Эдама и обратно.
   Впервые в жизни она видела человека, который сидел в тюрьме.
   — Итак? — повернулась Рэчел к Грэму.
   — Он сидел в тюрьме в Южной Америке, — нехотя сказал адвокат.
   — А мое преступление?.. — напомнил Эдам.
   — Преступление против государства, — сквозь зубы процедил Грэм.
   Рэчел не поняла, что означает эта формулировка и какое государство имел в виду Грэм. Эдам объяснил. Повернувшись к ней, он слегка прищурил глаза и сказал:
   — В Южной Америке этой статьей широко пользуются все новоявленные диктаторы, пришедшие к власти вследствие государственного переворота. Сторонников свергнутого режима обвиняют в преступлениях перед государством и народом и отправляют в тюрьму.
   Я приехал в Сан-Кристо через неделю после того, как в этой стране произошел государственный переворот. К власти пришли военные, и мне поручили помочь в ликвидации нескольких промышленных предприятий, принадлежащих американцам. Они, однако, были уже объявлены народным достоянием, и, поскольку я пытался возражать, то сразу же попал в разряд врагов революции. — Эдам ухмыльнулся. — Все остальное было просто. Суд продолжался ровно пять минут. Я получил пожизненный срок и вышел на свободу только благодаря тому, что пять лет спустя в Сан-Кристо произошел новый переворот. Диктатор был убит, а новый очень хотел дружить с Соединенными Штатами. Меня тут же выпустили на свободу и отправили домой.
   С этими словами Эдам повернулся к Беккету.
   — Вот и все, дружище. В этом все мое преступление.
   Адвокат нахмурился.
   — Послушай, Рэчел, — начал Грэм.
   — Ты, кажется, привез мне на подпись договор с агентством недвижимости? — перебила его Рэчел. — Как это любезно с твоей стороны, Грэм! Надеюсь, там все в порядке?
   — В полном порядке, Рэчел. — Адвокат подавил вздох.
   — Вот и хорошо. Я подпишу договор сейчас, а ты, если тебе не трудно, забрось его на обратном пути в агентство, хорошо? Мне не хотелось бы просить тебя об этом, но, в конце концов, ты сам настоял на том, чтобы я пореже выезжала в город.
   Она специально избрала такой тон — спокойный, вежливый, но в то же время властный, — чтобы избежать новой дискуссии с адвокатом. Спор с ним мог привести только к тому, что Рэчел начала бы оправдывать и защищать Эдама, а это было совершенно ни к чему. Грэм и так был вне себя.
   Адвокат бросил на Эдама взгляд, полный ненависти, и, открыв свой щегольской кейс, выложил на журнальный столик три экземпляра договора об аренде. Но стоило только Рэчел достать ручку, как он снова попытался ее уговорить.
   — Послушай, Рэчел, — сказал Грэм доверительным тоном, когда, склонившись вместе с ней над бумагами, он показывал ей, где именно она должна поставить свою подпись. — Дело не в том, сколько он просидел в тюрьме и где. Главное, что, кроме нескольких отрывочных фактов, мне не удалось узнать о его прошлом решительно ничего. Это наводит на мысль о том, что информация была уничтожена сознательно. Но самое неприятное заключается в том, что мы знаем о нем только то, что он сам нам рассказывает. А в твоих обстоятельствах полагаться на слова, не подкрепленные никакими фактами, равносильно самоубийству. Откуда ты знаешь, может, он только и ждет, чтобы ему поверили?..
   Рэчел быстро подписала все экземпляры договора и вернула их адвокату.
   — Спасибо, что оказал мне эту любезность, — сказала она. — Что касается остального… Что ты мне посоветуешь?
   — Не доверяй ему.
   Рэчел бросила взгляд на Эдама, которыйсо скучающим видом отошел к окну, потом снова повернулась к адвокату:
   — Хорошо, я… подумаю.
   — Рэчел!
   — Что — Рэчел?! Что еще я могу сказать? Эдам оказался в южноамериканской тюрьме за преступление, которого не совершал. Когда он вернулся, то сумел убедить человека, которого мы с тобой оба любили и уважали, ссудить его деньгами для организации собственного дела. И вот теперь, пять лет спустя, его компания процветает, а деньги, которые Эдам был должен, вот-вот вернутся ко мне в полном…
   — Это он так говорит, — перебил Грэм.
   Рэчел беспомощно обернулась на Эдама. Он подошел ближе и явно прислушивался к разговору, но молчал, словно все это его не касалось. Рэчел покачала головой.
   — Пусть так. Эдам действительно еще не вернул эти деньги, однако это ничего не значит. Ты, со своей стороны, тоже не привел ни одного доказательства, что его обещание — ложь. Ты не объяснил, зачем ему могло понадобиться обманывать меня, не назвал ни одной мало-мальски убедительной причины, по которой я не должна ему доверять. Единственные твои аргументы — это твои личные подозрения, но я их не разделяю.
   — Я могу объяснить тебе, почему ты настроена именно так, а не иначе, — произнес адвокат. Он старался казаться спокойным, однако ему это плохо удавалось, хотя он призвал на помощь всю свою профессиональную выдержку. — Тебе хочется верить ему, потому что он похож на Тома. В Томе ты никогда не сомневалась, и вот теперь свое отношение к нему ты переносишь на мистера Делафилда. А он этим пользуется.