Ильин Андрей. Картонный воин

   Который в общей сложности отправил на тот свет шестьдесят пять человек! Вернее, теперь уже больше, потому что плюс водитель сожженной машины — шестьдесят шесть, плюс пытавшийся отстреливаться охранник — шестьдесят семь, плюс объект — шестьдесят восемь... И... очень бы хотелось сказать, что расчет окончен, но только вряд ли он окончен. Потому что это не кто-нибудь — потому что это Иванов!

Глава тридцатая

   Большой Начальник изучал материалы уголовного дела. Того самого дела. Заказанного им дела.
   Он прочитал протокол осмотра места происшествия, изучил схемы и акты судебно-медицинских, дактилоскопических и баллистических экспертиз, взглянул на фотографии остова машины и останков людей. Фотографии трупов он рассматривал с особым вниманием. Он всегда боялся мертвецов, но всегда интересовался ими. Когда в далеком детстве он жил в деревне под Вологдой, он специально ходил на все похороны и, протиснувшись поближе к гробу, жадно всматривался в лица почивших односельчан. А ночью ему снились кошмары. Теперь он на похороны не ходил, теперь он похороны организовывал. Но когда видел трупы, его охватывало то, детское еще, любопытство и тот, детский, страх.
   Большой Начальник пересмотрел фотографии три раза. Вот этот дочерна обугленный кусок мяса он хорошо знал. При жизни знал. Когда-то он вознес его из грязи в князи, а теперь низверг обратно. И вовсе не за двойную игру с акционированием горно-металлургического комбината, как подумают многие. И не за финансовые махинации, которые тот проворачивал, прикрываясь его именем. И даже не за контакты с конкурирующей фирмой... Просто на него выпал жребий. Кто-то все равно должен был погибнуть — он или кто-то другой — не важно.
   А все дело в том, что в последнее время Большой Начальник стал терять свои позиции. Нет, внешне ничего не изменилось, внешне все было очень благополучно — он занимал те же самые должности, был вхож в те же самые кабинеты, не слезал с экрана телевизора, а денег так стало даже прибывать. Но дело было не в должностях и наградах, дело было в мелочах, которые для придворной челяди были барометром успешности того или иного чиновника. Его чуть реже стали допускать к трону, менее внимательно слушать, реже цитировать и ставить в пример. А неделю назад в одно из подчиненных ему ведомств пришли аудиторы Счетной палаты для “проведения плановой проверки”. Пять лет не проверяли, а тут вдруг очередь подошла! Может быть, случайно, а может быть, нет.
   И сразу же его созданная немереными трудами и деньгами империя зашаталась. Провалились или были отложены “до лучших времен” несколько сделок. Ушел в отставку его человек из Генеральной прокуратуры. Запросились в отпуска сразу несколько его компаньонов. По курилкам и кабинетам поползли слухи о его возможной отставке. Правда, такие слухи и раньше бывали, но сразу прекращались после совместной охоты или неформальной встречи с Самим. Надо бы и теперь организовать охоту или рыбалку. Но до того пресечь разговоры и панические настроения, продемонстрировав свою силу.
   Как?
   Как уже продемонстрировал... Наказав виновных. По самой верхней планке наказав. И кто стал этим козлом отпущения — не суть важно. Важно, чтобы всем стало страшно. Чтобы все поняли, что с отступниками он церемониться не будет. И еще поняли, раз он не боится идти на крайние меры, значит, все еще в силе!
   История крушения империй и история падения сильных мира сего учит, что всякий бунт должен подавляться в самом начале и не уговорами и угрозами, а огнем и мечом. Должен топиться в крови! Даже если это еще не бунт, а лишь настроения...
   И первая кровь уже пролилась!
   И очень хорошо, что акцию устрашения провел не какой-нибудь безвестный киллер, а Иванов. Это — марка, как раньше Знак качества. Это тот союзник, которого испугаются все.
   Большой Начальник закрыл последнюю страницу уголовного дела. И распорядился вызвать к себе следователя. Он занимал достаточно высокий пост, чтобы иметь возможность затребовать, себе любой интересующий его документ и пригласить любого нужного ему человека. Тем более что убили пусть не самого близкого, но все равно очень хорошего его знакомого, о чем все знали.
   Следователь прибежал через час, прибежал “на полусогнутых”.
   — Вы расследуете это убийство? — спросил Большой Начальник.
   — Так точно! — отрапортовал следователь. — Преступник уже установлен. Это некто Иванов Иван Иванович.
   — Он был один? — поинтересовался Большой Начальник, стараясь выяснить, что известно следствию.
   — Так точно — один. Хотя не исключено, что у него был сообщник среди охраны или обслуживающего персонала гаража, который сообщил ему о выезде потерпевшего.
   Эта версия Большого Начальника вполне устраивала.
   — Как вы оцениваете степень его профессиональной выучки? — спросил он, интересуясь возможностями Иванова, о которых был наслышан, но в которых хотел убедиться.
   — Как самые высокие, — честно ответил следователь. — Он профессионал высочайшей квалификации.
   — Почему вы так считаете? — потребовал подробности Большой Начальник.
   — Он стрелял с сорока с лишним метров и не промахнулся ни разу. Все пули попали в цель! Так возможно стрелять либо с упора, либо обладая особыми способностями. Мы попытались разыграть сценарий покушения в тире, используя изъятое с места преступления оружие. Из десяти специально отобранных стрелков лишь один смог поразить все цели. Но он мастер спорта международного класса по пулевой стрельбе и чемпион международных полицейских соревнований. К тому же он стрелял в “тепличных” условиях — в тире, ничего не опасаясь и никуда не спеша, имея возможность тщательно прицелиться. Преступник же действовал в боевых — на улице, под встречными выстрелами, при этом даже не пытаясь залечь или спрятаться за какое-нибудь препятствие. При этом он стрелял то с правой, то с левой руки и все равно ни разу не промахнулся.
   Следователь явно восхищался способностями убийцы.
   — Кроме того, по показаниям свидетелей, он после каждого выстрела усмехался.
   — Как усмехался? — не понял, о чем он говорит, Большой Начальник.
   — Вот так усмехался, — состроил жутковатую гримасу милиционер. — Стрелял и усмехался.
   Большой Начальник живо представил нарисованную следователем картинку — стоящего в полный рост, под градом пуль, Иванова, стреляющего попеременно то с правой, то с левой руки и при этом злобно ухмыляющегося...
   — Но, возможно, он улыбался, потому что был нетрезв, — пояснил следователь.
   Большой Начальник удивился еще больше.
   — Он был пьян?!
   — Ну не то чтобы... — замялся милиционер. — Но вообще-то... Дело в том, что за несколько минут до начала акции он выпил пять бутылок темного пива без закуски.
   — Он что, алкоголик?
   — Вряд ли. Алкоголики так не стреляют. Пять бутылок выпитого пива никак не повлияли на меткость его стрельбы. Это, конечно, удивительно, но это факт.
   Это была новость, о которой Большому Начальнику не доложили. Может, алкоголь помогает ему расслабиться? Или убийство людей для него стало такой обыденностью, что он позволяет себе перед этим делом, как перед любовным свиданием, пропустить рюмочку-другую? Но тогда у него действительно железные нервы!
   — Вы нашли его? — на всякий случай спросил Большой Начальник.
   Следователь потупил взор. Он даже не сказал — найдем. До него было столько следователей, которые искали этого Иванова и не нашли, схлопотав выговора, понижения в должности и инфаркты, что надеяться на удачу глупо.
   — Мы приложим все усилия, — невнятно пробормотал следователь, не веря сам себе. Хотя больших усилий прилагать было не нужно, так как человек, который мог подсказать ему, где находится Иванов, был рядом. Но этот человек следователю ничего не сказал — сказал Петру Петровичу.
   — Позаботьтесь о том, чтобы заинтересованные лица узнали, что Иванов работает на меня, — распорядился он.
   Имена “заинтересованных лиц” Большой Начальник не назвал. Петр Петрович прекрасно знал, кому и что нужно сказать, чтобы об этом узнали все, кому следует знать.
   Он молча кивнул и вышел.
   Джокер был разыгран, и был разыгран блестяще. Джокер бил всех козырей, бил как куропаток из револьвера сорок пятого калибра.
   Джокером в этой игре был Иванов!
   Он гарантировал самый высокий КПД испуга. Более подходящей фигуры для задуманной Большим Начальником комбинации в России найти было невозможно. Потому что более авторитетного и удачливого киллера в России не было!
   “Теперь никто не дернется, — удовлетворенно думал Большой Начальник. — От Иванова телами телохранителей не прикрыться. Он кого угодно и где угодно достанет. А чтобы они не испытывали напрасных иллюзий, нужно позаботиться о том, чтобы все узнали подробности его биографии. Узнали количество отправленных им на тот свет жертв. И узнали, что он перед тем, как прихлопнуть троих человек так запросто, позволяет себе принять пять бутылочек пива...

Глава тридцать первая

   — Ваш приятель нашелся, — сообщил знакомый гражданина Королькова по теннисному клубу радостную весть.
   — Какой знакомый? — удивился Папа.
   — Тот, кого вы просили найти, — напомнил теннисист, бывший за пределами клуба генералом и заместителем начальника Следственного управления. — Иванов.
   Папа напрягся, но вида не подал.
   — Где он?
   — В России.
   — Как в России?! Вы же говорили, что пограничники его не пропустят. Вы же хотели переговорить с их начальством!
   — Я переговорил — они обещали, что сделают все от них зависящее. И сделали — провели дополнительный инструктаж, разослали ориентировки... Но он все равно просочился.
   — А как же тогда насчет границ, которые на замке? — напомнил Корольков фразу, когда-то произнесенную милицейским начальником.
   — Ну, значит, он подобрал к этому замку ключик!
   — Каким образом?
   — Не знаю. Через пропускные пункты он не проходил, по крайней мере никто на него похожий не проходил.
   Иванов был неуловим и был всепроникающ, как радиация. Его не останавливали заборы тюрем и границы государств, его не могли поймать российское МВД, французская полиция и Интерпол. Он проходил сквозь кордоны и облавы, как вода сквозь песок. Он умыл ментов, как, может, никто до него не умывал, но почему-то это не радовало гражданина Королькова по кличке Папа. А наоборот — сильно напрягало.
   Иванов был в России, и поэтому чувствовать себя в безопасности он не мог...
   — Вы его поймали? — с надеждой спросил Корольков.
   — Увы, — развел руками милицейский начальник.
   — А почему тогда вы решили, что он вернулся в Россию?
   — Потому что он завалил на улице Мичурина трех человек.
   — Точно он? — переспросил Папа.
   — На орудии преступления были обнаружены его отпечатки пальцев. Кроме того, его опознали свидетели.
   — Кого он замочил? — спросил Папа. Генерал назвал фамилию. Незнакомую фамилию.
   — Он стрелял там, как ковбой в прериях, — сказал милиционер. — Стоял в рост, как на параде, дырявил потерпевших и ухмылялся.
   Да, это было очень похоже на Иванова. Похоже, Иванов вернулся на Родину не для того, чтобы отдыхать.
   — Сколько вам нужно денег, чтобы найти его? — поставил вопрос ребром Папа.
   — Ну... я не знаю, — замялся милицейский генерал, прикидывая в уме, сколько можно запросить, чтобы не выйти за рамки, но и не продешевить. Но это был тот случай, когда выйти за рамки он не мог, потому что Папа был готов платить больше, чем раньше. Был готов платить любые деньги.
   Корольков давно не боялся ментов, не боялся прокуратуры и почти не боялся чекистов. Он стал уважаемым членом общества, купившим себе право на покой. Стоило оно недешево, но в отличие от особняков, “Мерседесов” и телок это был тот товар, за который имело смысл платить. И вот теперь покоя не стало. С Ивановым договориться он не мог. С единственным не мог!
   Если он, после того что было, не залег на дно, а рискнул вернуться в Россию, то, значит, ему очень нужно было вернуться. Ну очень!
   Зачем?
   Вряд ли, чтобы отлежаться и зализать раны — с такими “бабками” зализывать раны можно и где-нибудь на Канарах или Майорке. Он приехал, чтобы убрать бывших своих конкурентов, знавших о партийном золоте. Тех, что ещё по недоразумению остались в живых.
   Для чего их убирать теперь, когда он получил доступ к деньгам?
   Это как раз просто — чтобы иметь гарантии, что они не проболтаются о происхождении его капиталов. Не стукнут на него в органы. Те три жмура с улицы Мичурина тоже наверняка что-то знали и потому умерли первыми. Но вряд ли последними...
   Он рубит хвосты, чтобы не вступать в конфликт с государством, которое может надумать отсудить принадлежавшие партии деньги. Или вернуть силой. С целым государством Иванов не справится, целое государство не зажмуришь. Хотя... Хотя Иванов может...
   Откупиться от Иванова было нельзя — он имел денег больше, чем его враги. Напугать — невозможно, он ничего не боялся. Разжалобить — безнадежно, он не знал жалости.
   Спастись от Иванова можно было, только упредив Иванова. Только убив его первым.
   — Я дам денег столько, сколько нужно, — сказал Папа, видя, что мент менжуется, — сколько нужно для того, чтобы его найти...

Глава тридцать вторая

   Большой Начальник встретил Иванова стоя. Встретил как равного себе.
   — Я восхищен вашим профессионализмом, — сказал он.
   — Да ладно, подумаешь, ерунда какая, — застеснялся Иванов. — Вы попросили — я сделал...
   На этот раз Иванов не отнекивался и не пытался списать все на других. На этот раз он был уверен, что это сделал он. Потому что стрелял и видел, что попадал! Собственными глазами видел, как пули разбивали стекла и пробивали отверстия в обшивке.
   Он не испытывал чувства вины по поводу того, что отправил на тот свет нескольких человек, он давно уже привык играть роль убийцы и свыкся со своим новым амплуа. Живя последнее время в среде профессионалов, где отношение к смерти совсем иное, чем у обывателей, где допустимо распоряжаться чужими жизнями и рисковать своей, он перестал воспринимать убийство как преступление и как трагедию, а воспринимал как инструмент достижения цели. Он привык к чужим смертям, как привыкают врачи и солдаты.
   — Хочу выразить вам свою искреннюю признательность, — поблагодарил Большой Начальник, протягивая пакет.
   В пакете были деньги — гонорар за хорошо сделанную работу.
   Большой Начальник тоже не испытывал угрызений совести, расплачиваясь за смерть. Он тоже привык оперировать жизнями людей как средством. Большая политика требует больших жертв и приучает относиться к ним легко. Что значит ликвидация одного из мешающих тебе конкурентов, когда можно на совершенно законном основании единым росчерком пера обречь на смерть несколько десятков тысяч своих сограждан, организовав небольшую гражданскую войну. Или не выплатить зарплату половине страны, лишив средств к существованию миллионы. Или поднять цены на лекарства... Чистеньким в таком деле все равно не остаться. Тот, кто хочет остаться чистым, уходит сразу. Остальные принимают условия игры, привыкают мыслить большими категориями — естественной убылью народонаселения, боевыми потерями, демографическими провалами и прочими отвлеченными терминами, которые по сути своей есть смерть...
   — Но это еще не все, — сказал Большой Начальник. И улыбнулся. — У меня к вам есть еще одна небольшая просьба...
   Просьба была типичная — нужно было ликвидировать одного человечка. На котором шапка загорелась.
   После выстрелов на улице Мичурина в империи Большого Начальника начались подвижки — кто-то испугался и стал ластиться к нему, как нашкодившая кошка, доказывая свою любовь и преданность, а кто-то... Кое-кто стал защищаться.
   Люди из службы безопасности, те, что квартировали на территории бывшей ракетной базы, доложили, что по двум из отслеживаемых ими адресам началась какая-то интенсивная возня — нанятые бригады строителей надстраивали на полметра заборы, по углам и где только возможно устанавливались видеокамеры и системы сигнализации, заметно увеличилась охрана, объекты резко сократили число деловых встреч и практически перестали выходить из своих ставших похожих на крепости особняков.
   Все это свидетельствовало о том, что их рыльца в пушку. Впрочем, это полбеды, потому что у всех в пушку. Гораздо хуже, что они, зная свою вину, не желают нести Хозяину повинные головы и на всякий случай укрепляют свои позиции, готовясь к войне. Они испугались, но они истолковали испуг не в сторону примирения.
   Это снова был бунт и был более опасный, чем тот, первый. Тогда дело ограничивалось тихим саботажем, закулисной возней и попытками контактов с конкурентами, а это уже был вызов. Если брошенную перчатку не поднять, то преданные зашатаются, а колеблющиеся побегут.
   Вот как все получилось...
   Большой Начальник решился на провокацию, которая дала результат, и даже больший, чем он рассчитывал. Опухоль измены, которая разъедала его империю, оказалась больше, чем он предполагал, и, значит, требовалось применение более радикальных методов лечения. Оперативных методов.
   Потому что, сказав “А”, нельзя сразу искать “Я”, нужно проговорить еще несколько десятков букв алфавита. Следующей буквой была “Б”...
   — Вы согласны? — проникновенно спросил Большой Начальник.
   — Ну я не знаю, — замялся было Иванов. Но отступать было поздно. Он уже говорил “да”, раньше говорил и, значит, должен был сказать и теперь.
   — Ну хорошо, я попробую...

Глава тридцать третья

   По небу летела птичка. Летела в гнездо с дождевым червячком в клюве. Червячок извивался, нарушая центровку, отчего птичке приходилось постоянно “подруливать” крыльями и хвостовым оперением. Что утомляло. Поэтому, пролетая над руинами церкви, птичка спланировала вниз и юркнула в небольшую нишу в кирпичной стене, чтобы немного передохнуть. Здесь ее никто не мог достать...
   Экран потух...
   “Черт возьми! — выругался про себя “оператор”. — Неужели система слетела?..”
   Но ноутбук работал, хотя на экране вместо привычного изображения шевелилось какое-то серое расплывчатое пятно.
   Может, камера барахлит?..
   Пятно двигалось и подпрыгивало. С такого рода помехами “оператор” дела еще не имел и поэтому идентифицировать их не мог.
   Может, это вирус?..
   Птичка с червяком развернулась к стене и увидела отблескивающий синевой объектив.
   Что это такое? Может, что-то съедобное?
   Птичка приблизилась и тюкнула в стекло клювом...
   Серое пятно посреди экрана уплотнилось, в его середине проступила какая-то черная точка, и камера дернулась.
   Так это же... это же, похоже, птица! Ну точно — птица!
   Синее стеклышко было несъедобно, отчего птичка мгновенно утратила к нему интерес.
   Вот ведь принесла ее нелегкая! Как будто другого места не нашлось... Теперь, того и гляди, гнездо вить начнет и птенцов высиживать...
   И что с ней делать?..
   Согнать птицу с места, размахивая руками, крича и бросаясь камнями, “оператор” не мог, так как не имел права высовываться из убежища.
   Меж тем обрыв “картинки” составил уже секунд сорок, что будет замечено, будет доложено, и по поводу чего будут сделаны оргвыводы.
   Нужно было что-то делать, хотя что можно сделать, если птичка сидит там, а ты здесь!
   А что, если?..
   “Оператор” вывел на экран панель управления камерой и сдвинул до упора один из виртуальных рычажков...
   На высоте двадцати с лишним метров практически неслышно заработал микромоторчик, прокрутил ось, на которую была посажена мелкозубчатая шестерня, шестерня сцепилась с другой шестерней, провернулась, сделав один полный, еще один и еще полоборота. Видеокамера поползла вбок.
   Птичка насторожилась, глядя на зашевелившееся стекло.
   Объектив дошел до крайнего положения и тут же пополз назад.
   Синее стеклышко было живым! И хотя не имело лап, когтей и клыков, все равно могло быть опасным!
   Птичка испуганно вспорхнула, выронив из клюва земляного червяка.
   На экран вернулась привычная картинка — забор, дорожки, клумбы, домики, КПП. Под поднятый шлагбаум КПП въезжала легковая машина.
   “Оператор” сделал “наезд”.
   Машина приблизилась. Это была знакомая машина, которая частенько въезжала и частенько выезжала с территории бывшей ракетной части. Это была “дежурная машина”.
   За ней следовал огромный, как автобус, джип. Который тоже частенько выезжал с территории части.
   Машина объехала часть по периметру и остановилась возле небольшого домика. Но из машины никто не вышел. Не вышел до тех пор, пока рядом не остановился джип.
   Разом распахнулись все дверцы. Из джипа выскочили четыре или пять добрых молодцев, которые со всех сторон обступили “дежурку”. Только после этого оттуда вышли люди. Вначале с двух сторон двое таких же молодцов, потом две фигуры чуть пониже и пожиже. Люди из джипа окружили их и повели к крыльцу домика. Судя по всему, те двое были охраняемыми объектами, а обступившие их молодцы охраной.
   “Оператор” дал максимально возможное увеличение. Фигуры стали быстро расти и заполнять собой экран. Но рассмотреть объекты было невозможно, так как их постоянно заслоняли и перекрывали головы и плечи охраны. Установленная на церквушке “техника” позволяла снять с расстояния в несколько километров пуговицу на пиджаке, но пока не умела снимать сквозь головы.
   “Оператор” снова перешел на “средний план”, чтобы попытаться найти брешь в сомкнутых рядах охраны и “зафиксировать” на мониторе лица. Но “щелей” охрана не допускала. Добры молодцы плотно перекрывали охраняемые объекты, закрывая их от посторонних взглядов.
   Приехавшие подошли к домику и столпились возле двери.
   “Интересно, как они там все собираются поместиться?” — удивился про себя “оператор”.
   Домик был махонький, как типовая деревенская баня — едва ли три на три метра, а визитеров было больше десятка, и каждый как платяной шкаф.
   Шедший впереди охранник рванул на себя дверь, и все вошли внутрь. И все как-то вместились — никто обратно не выпал.
   “Странно... — подумал про себя “оператор”. — Если это баня, то они там не на полках должны лежать, а друг на дружке, как шпроты в банке...”
   Но размышлять о странностях наблюдаемого чужого бытия “оператору” было не по чину — его дело было ловить в объектив любые перемещения на объекте, укрупнять кадры, наводить на резкость и сбрасывать информацию в папки.
   Что он и делал.
   А те, кому положено было отсматривать и анализировать материал, делали свое.
   Стоп...
   Перед шлагбаумом замерла машина.
   Хорошо знакомая машина с давно установленным номерным знаком. Который ничего не прояснял, так как был записан на двоюродную тетю троюродного племянника ярославского дядюшки — слабоумного ветерана первой отечественной войны, который подтверждал, что дал кому-то какую-то доверенность, но кому и какую совершенно не помнил.
   В хвост первой машины пристроился джип, тоже с давно сканированным номером, который так же никуда не привел. Этот номер был хоть и номер, но был липовый, потому что ГАИ не выдавался и ни по каким документам не проходил. Равно как сам джип, который никогда не покупался, границу не пересекал, техосмотры не проходил, но тем не менее преспокойно ездил себе туда-сюда по российским проселкам с регулярностью рейсового автобуса.
   Машины одна за другой въехали на охраняемую территорию.
   “Просмотрщик” отмотал несколько десятков пустых кадров, отчего машины резко набрали от КПП скорость и понеслись, как болиды “Формулы-1”.
   Теперь замедление...
   Машины остановились возле неприметного домика, по поводу которого у “просмотрщиков” тоже были вопросы. Потому что домик при своих скромных размерах был безразмерный и был способен вместить десятки жильцов, которые оставались в нем часами, а то и днями.
   Из машин вышли люди. Вышли очень неудачно, окружив и перекрыв собой две выбравшиеся с заднего сиденья первой машины фигуры.
   Интересно, от кого они их загораживают?
   От взглядов камер?..
   Нет, вряд ли. Обнаружить слежку, ведущуюся на таком расстоянии, не зная о ней, невозможно.
   Но тем не менее они их явно страхуют! Причем внутри охраняемой, куда никто посторонний попасть не может, территории.
   Неужели от своих охраняют? Вернее, закрывают. Закрывают, чтобы никто их не мог увидеть и узнать...
   Это предположение имело смысл проверить.
   На еще одном, соседнем компьютере “Просмотрщик” отсмотрел второй доставленный ему сидиром. Второй диск хранил видеоизображение, снятое второй, закрепленной на колокольне церкви камерой. Вторая камера работала на общих планах — то есть сканировала всю территорию объекта, фиксируя любые перемещения.
   “Просмотрщик” отмотал изображение до нужного времени. Снова увидел две миновавшие КПП машины, но теперь на них внимания не обращал, а обращал на территорию бывшей ракетной части.
   Нет, никаких перемещений. Никто ниоткуда не выходил, никуда не шел и из окон не высовывался.
   Интересно, так было всегда?
   “Просмотрщик” перебрал архивы и нашел интересующий его диск. Дело в том, что машины к этому домику подъезжали не в первый раз. В третий или в четвертый раз. И каждый раз картина была та же самая — здоровенные охранники выпрыгивали из джипа и вставали живой стеной, загораживая квадратными спинами привезенных пассажиров.