Ильин Андрей. Картонный воин

   Не повезло, гараж должен был быть пустым! Но всего предусмотреть нельзя.
   — Руки за голову! — гаркнули охранники.
   А вот это зря. Зря что за голову. Эта команда устаревшая, теперь таких не дают! Видно, давно служили ребята.
   Иванов заложил руки за затылок. И слегка приподнял плечи и немного, как будто испугавшись, втянул голову.
   Комбинезон пополз вверх по телу.
   — Не шевелись!
   Задравшийся воротник коснулся больших пальцев сцепленных рук. Осторожно, стараясь прикрывать головой движение кистей рук, Иванов нащупал метательные ножи. Тихо потянул их вверх.
   Охранники подходить близко не стали, остановились метрах в трех. Это было нехорошо, если бы они подошли вплотную, они бы не могли стрелять, мешая друг другу.
   — Повернись к нам!
   — Иванов повернулся. Повернулся под свет закрепленного на потолке светильника.
   — Оружие еще есть?
   Иванов отрицательно покачал головой. Один из охранников внимательно вглядывался в его лицо. Так внимательно, что даже сделал шаг навстречу.
   — Так это же... Это же... Это же Иванов! — ахнул он.
   — Какой Иванов? — спросили его приятели.
   — Тот самый Иванов! Киллер!
   Охранники вздрогнули, инстинктивно отступили на шаг и вскинули приспущенное было оружие. Дальше тянуть было невозможно!
   — Ой! — сказал Иванов. — Я не могу стоять. Меня ранили.
   И стал заваливаться набок, чтобы прислониться к стене, и наклоняться вперед.
   — Стоять!! — рявкнул один из охранников, хотя надо было не орать, надо было стрелять на поражение.
   Но Иванов падал, и стрелять они не решились. Они попались на его уловку. Легко попались!
   Резко выдернув ножи, Иванов метнул их во врагов. Две черные молнии мелькнули в воздухе и нашли цели. Нож, брошенный правой рукой, вошел охраннику с автоматом и потому самому опасному в глаз. Второй нож вонзился в грудь его соседу.
   Но Иванов не смотрел, куда они попали и попали ли вообще, наблюдать результат своей работы, стоя перед стволами взведенного на тебя оружия, смертельная роскошь.
   Он рухнул на пол, в падении прыгнув как можно дальше вперед, стараясь подкатиться под ноги врагов.
   Он все сделал правильно, и сделал вовремя! Убитый наповал охранник с автоматом успел-таки нажать на спусковой крючок. Короткая очередь ударила в то место, где только что стоял Иванов. Но она была уже не опасна, потому что прошла выше него и потому что была последней. Настоящую угрозу представлял собой лишь третий — единственный живой и не раненый охранник. Но он, как видно, растерялся... И этого малого мгновения растерянности Иванову хватило...
   Стрелять во врага из пистолета или метать нож он не мог — все равно бы не успел. Пока их нащупаешь, пока вытащишь... Палец, лежащий на спусковом крючке, совершит свое действие быстрее.
   Здесь поздно искать оружие, здесь надо действовать тем, что есть. Действовать руками и ногами.
   Не вставая с пола, Иванов резко выгнулся и выбросил вперед ноги. Каблук правого ботинка впечатался противнику в живот. И одновременно другой ногой Иванов ударил по руке с пистолетом, отбрасывая его в сторону.
   Грохнул выстрел! Но пуля ушла мимо, ушла в стену.
   Охранник охнул и согнулся. Но он все еще был опасен!
   Иванов резко согнулся и ударил врага кулаком в лицо. Тот обмяк и обрушился на него всем телом.
   Готов!
   Три только что пытавшихся взять его в плен охранника были обезврежены. Один — мертв. Другой, с ножом в груди, еще шевелился и стонал. Последний лежал мешком — то ли умер, то ли просто потерял сознание. Разбираться с ними было некогда. И добивать некогда. Где-то там наверху, на первом этаже и на лестнице, ведущей в подвал, слышались неясные крики и топот.
   Иванов выбрался из-под упавшего на него охранника, нащупал еще один карман, выдернул из него дымовую шашку.
   Так им будет ориентироваться сложнее. Так он выгадает еще несколько десятков секунд.
   Он дернул за пусковой шнур и швырнул шашку к двери.
   Черный дым пополз по коридору, застилая все вокруг.
   Вперед!
   В гараже никого не было.
   Где-то здесь, сбоку, должен быть ящик с ключами от машин.
   Вот он!
   В ящике висел на гвоздике лишь один ключ. Интересно, от какой он машины?
   Машин в гараже было немного, но все равно было несколько. Перебирать все было некогда. Нужно было сообразить...
   Скорее всего вон тот “УАЗ”. Он служит у них для хозяйственных нужд, и потому к нему должны иметь доступ все и в любой момент.
   Иванов подбежал к “уазику”, рванул на себя дверцу и, не забираясь внутрь, ткнул ключ в скважину замка зажигания. Повернул. Мотор отозвался.
   Есть!
   Он прыгнул внутрь.
   Но не поехал к выходу, наоборот, сдал назад, сдал так резко, что ударился бампером о стену. Теперь его прикрывал “Мерседес” и еще какая-то машина впереди. Теперь он мог сохранить колеса...
   Иванов нащупал два последних неопустошенных кармана. В карманах были гранаты. На этот раз не слезоточивые и не дымовые, на этот раз боевые — РГДэшки.
   Он выдернул чеку из одной и тут же из другой и бросил их вперед, через машины, к воротам. Гранаты, подпрыгивая на бетоне, подкатились под ворота.
   Иванов завалился на сиденье, под прикрытие мотора.
   Ахнули два подряд, практически слившиеся в один, взрывы. Осколки хлестанули по передку “уазика”, выбивая ветровое стекло. Но это был пустяк, главное, чтобы не колеса!
   Иванов резко вжал в пол педаль, набирая скорость.
   Взревев мотором, “уазик” сорвался с места, резко набирая скорость. С разгону врезался бампером в ворота, вышибая их наружу. Изрешеченное осколками железо не выдержало напора. В рванье железа “уазик” выскочил на улицу. Впереди были еще одни ворота, и довольно массивные ворота, но и разогнаться здесь, во дворе, можно было сильнее, чем в замкнутом пространстве гаража.
   Иванов вцепился в руль, приготовившись к удару, и, не обращая внимания на отчаянно ревущий мотор, направил машину к воротам.
   Кажется, откуда-то сбоку по нему стреляли из пистолета, но отвлекаться на выстрелы было невозможно.
   На скорости шестьдесят километров в час “уазик” врубился в железо ворот. Иванова бросило грудью на руль так, что хрустнули ребра. Но путь был свободен! Сорванные с петель ворота подпрыгнули вверх и обрушились на машину, сминая крышу и капот. Еще десять или двадцать метров “уазик” волок их на себе, пока они не свалились на дорогу.
   Теперь вперед!
   Но в это мгновение сзади, со второго этажа дома ударила автоматная очередь. Пули прошили кабину и просвистели возле самого уха Иванова. Тот, кто стрелял, стрелял не вдогонку, стрелял прицельно, и, значит, следующая очередь могла попасть в цель — попасть в водителя.
   Иванов вильнул вправо и тут же влево. В уцелевшее зеркало заднего вида он заметил в одном из окон пульсирующие огненные вспышки.
   Уйти из-под огня он не мог! Сейчас на повороте придется сбросить скорость и подставить бок, быстро сообразил Иванов. Эти несколько секунд автоматчик сможет стрелять, как в тире, стрелять прицельно, по открытому пулям водительскому месту. От этих очередей мотором не прикроешься!
   Нужно сбить его с прицела! Единственно, что можно сделать, это попытаться сбить его с прицела!..
   Не отрывая левой руки от руля, Иванов правой нашарил пистолет, взвел большим пальцем курок и развернулся корпусом назад.
   Он снова увидел бьющийся в окне огонь. Выровнял машину, вскинул пистолет и, ловя в прицел проем окна, выстрелил — раз, второй, третий!..
   Он опустошил обойму, не зная, попал или нет. Он пытался попасть, но с такого расстояния, на ходу, это было бы большой удачей. Но он должен был попасть в проем окна, и услышавший взвизг пуль стрелок мог испугаться, сбиться с прицела или даже залечь. Пусть на несколько секунд, пусть хоть на десять Секунд... За десять секунд можно успеть вписаться в поворот...
   Вот он!
   Иванов нажал на тормоз. Завизжали вцепившиеся в асфальт колеса. Машину занесло, но он смог ее выровнять.
   Поворот!
   Автомат молчал!
   Иванов снова вжал в пол педаль газа, насилуя мотор. “Уазик” рванулся вперед. Справа мелькнули какие-то огни...
   Сто пятьдесят метров до первого знака, автоматически вспомнил он.
   Вот он, знак!
   Еще триста метров...
   Второй знак!
   Поворот на грунтовку.
   Иванов вывернул руль, сворачивая на малоприметную дорогу. Въехал в лес и пропал.
   Вряд ли кто-нибудь сюда сунется. Вряд ли кто-нибудь вообще обращал внимание на этот проселок. Погоня, если она будет, проедет мимо. Проедет догонять беглеца по шоссе.
   Иванов проехал еще триста метров и остановился.
   Отсюда ему нужно было идти пешком. Еще почти восемьсот метров пешком.
   Он вытащил компас и пошел сквозь кусты, наблюдая за движением магнитной стрелки. Он пытался выдерживать курс сто двадцать градусов.
   Лес кончился. Впереди было большое поле.
   Он пересек его и на опушке небольшого перелеска увидел светлое пятно. Это была легковушка. Белая “Нива”.
   Они!
   Он прошел еще несколько метров и нырнул в распахнутую дверцу.
   — Поехали!
   Машина сорвалась с места. Иванов обессиленно лежал на заднем сиденье, тяжело дыша.
   — Как все прошло? — спросил голос из темноты.
   — Штатно.
   Наверное, штатно, раз он здесь, раз он не убит. Когда въехали на шоссе, не на то шоссе, на совсем другое шоссе, в кабине на несколько секунд вспыхнул свет.
   — Что у тебя с лицом?
   — А что? Ранен?
   — Да нет, не ранен. У тебя скула поползла.
   Иванов взглянул в зеркало заднего вида. На его правой скуле была содрана и собрана валиком накладка.
   Ax ты черт! Это, наверное, когда он таранил машиной ворота...
   — Где оружие?
   — Пистолет-пулемет в подвале, возле гаража.
   — Ты его не лапал?
   — Нет, я все время был в перчатках.
   — А пистолет?
   — С собой.
   — Ты же должен был его сбросить!
   — Если бы я его бросил, то был бы сейчас покойником!
   — Ладно, бросим где-нибудь в городе. А ты пока снимай свой макияж. Скоро пост ГАИ.
   Иванов схватил себя за волосы и дернул их вверх. Волосы подались. Потому что это были не волосы, а парик. Который в точности, цветом, густотой и формой, соответствовал шевелюре Иванова.
   Теперь нос.
   Дернул себя за нос.
   Нос сошел разом. Нос был бутафорский, наклеенный поверх натурального. Но был совершенно как “живой”.
   Глаза.
   Из глаз были вытащены и выброшены в окно контактные линзы, менявшие их цвет. На цвет глаз Иванова.
   Ну а что касается остального — ушей, лба, формы глазниц, абриса черепа, то они были примерно такие, как у Иванова. Потому что именно такого исполнителя и искали. Долго искали. И еле-еле нашли.
   — Уф, — сказал Лжеиванов, освободившись от навязанного ему образа. — Теперь бы в баню и напиться...
   Белая “Нива” миновала пост ГАИ и еще один пост и, никем не остановленная и никем не замеченная, въехала в город...
   — С тетушкой плохо. Тетушка умерла, — сообщил майор Проскурин генералу Трофимову, позвонив ему со случайного телефона-автомата.
   — А как это перенесли родственники? — поинтересовался генерал.
   — Родственники, слава богу, живы и здоровы. Правда, они так давно виделись, что даже друг друга не узнали...
   Генерал Трофимов вздохнул облегченно — объект зачищен, исполнитель не убит и не ранен и себя не раскрыл. Раскрыт — Иванов!
   Он не хотел участвовать в акции. И не участвовал в акции. Хотя... Хотя все-таки участвовал!
   Приказ был выполнен. Выполнен так, что не подкопаешься. Но так, что не обрадуешься...

Глава тридцать девятая

   Дом был большой, но в доме было не протиснуться. Десятки милиционеров в форме с погонами капитанов, майоров и подполковников и столько же людей в штатском бродили по коридорам, перешагивая через трупы.
   — Труп номер четыре, мужчина лет тридцати — тридцати пяти, лежит на спине, головой в сторону лестницы... — бубнил следователь, описывающий место преступления.
   У трупа номер четыре из-под подбородка торчало оперение толстой черной стрелы. Противоположная часть стрелы торчала по другую сторону шеи.
   Смерть трупа номер четыре была очень романтичной и навевала воспоминания о детских книжках про пиратов и крестоносцев с их черными метками, рыцарскими турнирами и стрелами Робин Гуда.
   — Из чего это его так? — удивлялись проходившие мимо милиционеры, больше привыкшие к огнестрельным и колото-резаным ранениям.
   — Вон из той штуки, — кивал следователь на стол, где, завернутый в целлофановую пленку, лежал короткий спортивный арбалет, брошенный за ненадобностью преступником.
   — Красивая вещица! — восхищались милиционеры.
   И шли дальше. Туда, где лежали трупы номер пять и номер шесть...
   На первом этаже, в комнате охраны, где были установлены мониторы слежения, в кресле отсутствующего охранника сидел полковник, руководивший следственной группой.
   По одному из мониторов шел боевик. Отечественный. Тот, что несколько часов назад случайно сняла камера, установленная в коридоре первого этажа.
   По экрану бегал какой-то человек в черном, в руках у него был автомат, из которого беспрерывно вылетали искры.
   — Ну-ка давай сначала, — попросил полковник. Пленку отмотали назад.
   — Можно начинать?
   — Валяй.
   На экране возник длинный коридор с частью проема в стене, ведущего на лестницу второго этажа. Несколько десятков секунд в коридоре ничего не происходило. Но потом, откуда-то сбоку, в объектив влез человек в темном спортивном костюме. И быстро пошел к лестнице.
   Потом он скрылся за стеной и тут же вывалился из-за нее, размахивая руками...
   Никаких звуков слышно не было — аппаратура слежения записывала только изображение.
   Человек в спортивном костюме отлетел еще на пару шагов и рухнул на пол.
   Это был труп номер четыре, который и теперь лежал там, где упал.
   И тут же рядом с трупом номер четыре возник еще один человек, и тоже в спортивном костюме. В руках у него был пистолет. Он бежал в сторону лестницы, но добежать не успел. В проеме мелькнула какая-то тень, вспыхнули два быстрых, слившихся в один, огонька, и человек упал. Было видно, как он схватился за левую сторону груди, и как на спине у него лопнула ткань куртки.
   Этот охранник тоже упал. Но этот был не пронумерован и на первом этаже не лежал, потому что его увезла “Скорая помощь”.
   — Давай дальше.
   Человек, заваливший охранника, шагнул в коридор.
   — Замедли.
   Следующий шаг незнакомец в комбинезоне делал очень долго. Теперь было хорошо видно, что у него в руках оружие.
   — Пистолет-пулемет. Похоже на “узи”, — сказал полковник. — Ну-ка промотай еще немножко.
   Пленка поползла вперед. Незнакомец завершил свой бесконечный шаг, припечатав подошву ботинка к полу, и начал поднимать вторую ногу.
   — Ну-ка дай увеличение.
   Лицо незнакомца стало расти и приближаться, постепенно заполняя экран.
   — Стоп. Кадр замер.
   В этом ракурсе преступника было видно лучше всего — он попал в свет находящегося чуть впереди и над ним светильника.
   — Знакомая физиономия, — задумчиво сказал полковник. — Ну очень знакомая! Никто его не знает?
   Присутствующие согласно закивали. Лицо действительно было знакомым. Где-то они его уже видели... Но где?..
   — Ладно, поехали дальше.
   Остановившийся было незнакомец сделал следующий шаг и еще один. И стал поворачиваться влево. Теперь его лица видно не было, потому что камера оказалась сбоку.
   Незнакомец уходил, смещаясь к левой стороне монитора.
   Вдруг на стене против его головы стала крошиться и отлетать кусками штукатурка. Это были выпущенные кем-то за пределами экрана пули.
   Незнакомец стал медленно приседать и заваливаться на бок. Одновременно на срезе дула пистолета-пулемета затрепетало короткое пламя.
   — Отменная реакция, — заметил кто-то. Пока незнакомец падал, пистолет-пулемет стрелял. А вот в стену пули больше не попадали. Потому что там, за пределами экрана, был еще один потерпевший, который тоже не проходил по номеру, так как остался жив. Он получил три пули в корпус и был отправлен в реанимацию.
   — Дальше.
   Дальше показывать было нечего. Незнакомец вскочил на ноги, сделал несколько шагов и пропал с экрана.
   — Давай сначала...
   В дежурку вошел милиционер. Он тащил, обхватив перед собой руками, какие-то тряпки.
   — Что это? — спросил его полковник.
   — Парашют, — ответил милиционер. — Нашли его на крыше.
   — Они что, сюда десант выбросили? — удивился полковник.
   Милиционер пожал плечами.
   — Там еще обвязка была и веревка.
   — Какая обвязка?
   — Альпинистская.
   Картина преступления постепенно прояснялась.
   — Значит, я думаю, дело обстояло так, — сказал полковник. — Их сбросили с пролетающего над поселком самолета, и они спустились на крышу на парашютах...
   — Там был только один парашют, — перебил его милиционер.
   — Он что, один, что ли, был? — спросил сам себя полковник. И тут же засомневался: — Значит, плохо искали! Обшарьте всю крышу и все окрестности, там должны быть еще парашюты!
   — Есть! — козырнул милиционер. И побежал на крышу.
   — Значит, они спустились на крышу на парашютах, потом по веревке в дом. Прошли по третьему этажу... На третьем этаже никто ничего не слышал? — — Никак нет.
   — Прошли по третьему этажу, спустились по лестнице на второй... Там, на посту, был охранник. Его они убрали без шума, — полковник ткнул себя указательным пальцем под кадык. — Из арбалета. И пошли дальше.
   Дальше были апартаменты потерпевшего. В апартаментах, в холле перед спальней милиционеры нашли труп телохранителя. Он сидел на кресле с тремя дырками в груди. Возле кресла валялся пистолет, которым он так и не успел воспользоваться.
   Кучно стреляет, невольно отмечали милиционеры.
   В спальне тоже был труп — труп хозяина виллы. С двумя пулями в боку и одной в голове. Причем в голову стреляли в упор, что было понятно без всякой экспертизы, по обожженной вокруг раны коже. По всей видимости, выстрел в голову был контрольный. Несмотря на поднятый шум, преступник не побежал, а задержался, чтобы гарантированно добить потерпевшего, что свидетельствовало о его профессионализме и о том, что он пришел в дом именно за этим трупом.
   Кроме трупа номер один, прибывшая на место преступления оперативная группа нашла в углу за шторой испуганную чуть не до смерти женщину. Совершенно голую женщину. Которая ничего вразумительного объяснить не могла, а только рыдала и просила отвести ее домой. Судя по всему, она находилась в момент совершения преступления в спальне и могла видеть преступника в лицо.
   — Ну-ка приведите сюда эту бабу, — потребовал полковник.
   Даму привели. Дама была заревана, на ее лице, возле виска, багровел огромный синяк.
   — Это он тебя? — спросил полковник, показывая на синяк.
   — Он! — кивнула женщина и захлюпала носом.
   — Эй, погоди! — прикрикнул полковник. — Погоди плакать! Наплачешься еще.
   Дама попыталась взять себя в руки, но у нее это плохо получалось.
   — Посмотри на экран, — попросил полковник. Дама посмотрела.
   На мониторе было крупно выведено лицо преступника.
   — Это он?
   — Да, он! Это он стрелял... Убил!.. И меня!..
   — Он был один?
   — Кто? — растерялась дама.
   — Тот, кто убил твоего любовника. Вот он, — ткнул полковник пальцем в экран. — Он был один?
   — Да, один! — уверенно заявила дама.
   — Точно?
   — Да...
   Странно. И тут один. По коридору прошел один, потому что больше камера никого не зафиксировала. В спальне был один. И парашют тоже один.
   Неужели?!.
   В то, что преступник действовал в одиночку, верилось с трудом. Забраться одному, без страховки, в дом, где на каждом шагу вооруженная охрана?.. Это надо быть очень отчаянным человеком.
   И тем не менее... Тем не менее, никаких следов проникновения в дом кого-нибудь еще обнаружено не было — парашют один, обвязка одна, пистолет-пулемет и арбалет тоже в единственном числе. Свидетели утверждают, что видели одного преступника, что подтверждает видеозапись.
   Ну что — получается, что он обошелся без помощников?
   Полковник почесал в затылке и поднялся на второй этаж.
   На втором этаже, возле одного из окон, лежал еще один труп с огнестрельными ранениями в голову. Возле трупа валялись автомат “АКМ”, куча стреляных гильз и опустошенный рожок.
   — Вам, кажется, есть что нам сказать? — спросил полковник одного из уцелевших охранников, который считал, что знает, что здесь произошло.
   — Да, есть.
   Свидетелю было что сообщить следствию, потому что он был непосредственным и чуть ли не единственным уцелевшим участником событий. Свидетель рассказал, что преступник забросал первый этаж и подвал гранатами со слезоточивым газом и дымовыми шашками, под их прикрытием проник в гараж, захватил одну из машин — дежурный “уазик”, расчистил взрывом выезд, выехал на территорию, как следует разогнался, таранил въездные ворота, снеся их к чертовой матери с петель, и скрылся в неизвестном направлении.
   — А этот? — показал следователь на лежащий возле окна труп.
   — Это Мишка, — сказал охранник. — Он быстрее нас сообразил, что почем, схватил автомат и побежал на второй этаж. Ну то есть сюда...
   “Зря Мишка был такой сообразительный, — подумал про себя полковник. — Был бы менее сообразительным, остался бы живым”.
   — Он выбил стекло и сразу стал стрелять в машину.
   — Из вот этого автомата? — кивнул полковник на автомат.
   — Ну да, из этого, — согласился охранник.
   — И ни разу не попал? — уточнил полковник.
   — Ну я не знаю, — засомневался охранник.
   — Ну хорошо, спрошу по-другому ...Он стрелял из автомата. Судя по всему, очень активно стрелял, — показал полковник на разбросанные гильзы. — А машина тем не менее ехала? Так?
   — Ну да, ехала.
   — Значит, он стрелял из автомата и не смог попасть, а тот, кто в машине, стрелял из...
   Полковник подошел к стене, к одной из многочисленных пробоин, подцепил пальцем и выковырнул из дыры деформированную пулю.
   — А он, судя по пуле, стрелял из девятимиллиметрового пистолета. И попал! С... — полковник примерно прикинул расстояние, — с семидесяти — семидесяти пяти метров. Из двигающегося автомобиля! В прикрытого подоконником стрелка! Который садил в него длинными очередями из автомата... Вам не кажется это странным? Этот, — показал он на покойного Мишку, — не мог попасть из автомата, находясь почти в идеальных для стрельбы условиях. А тот бабахнул из пистолета, из которого в тире в мишень не всегда попадешь, — и наповал? Или, может быть, к нам в гости приехал Терминатор-2?
   Охранник растерянно пожал плечами.
   — Вы сами-то верите, что можно одной рукой рулить, а другой стрелять на поражение? Охранник снова пожал плечами.
   — Вот и я сомневаюсь, — сказал полковник.
   Хотя сомневаться было трудно, потому что в стене против окна были выбоины из-под угодивших в нее пуль. А в них и под стеной валялись сами смятые о кирпич пули. А две не валялись, потому что находились в голове не в меру сообразительного охранника Мишки.
   Но ведь откуда-то эти пули взялись!
   И, судя по всему, взялись с улицы, потому что Мишка лежит вплотную к окну и вряд ли в него кто-нибудь стрелял в падении с крыши.
   Полковник подошел к стене и, встав рядом с пробоинами, так, чтобы голова находилась на их уровне, посмотрел через окно на улицу.
   То место, которое он видел, и было местом, откуда предположительно велся огонь. Стрелять с более близкого расстояния невозможно, потому что будет мешать подоконник.
   Да, минимум семьдесят — семьдесят пять метров. А может, и все восемьдесят!..
   Ни черта себе! Это каким нужно быть снайпером, чтобы с такого расстояния, на мотающемся из стороны в сторону “уазике”, попасть хотя бы даже в стену этого дома! А он попал не в стену, он попал в окно, положив пули в круг чуть больше полутора метров! И положив охранника!..
   Выходит, свидетель рассказал правду?..
   Нет, не может быть!
   Ну не может!..
   — Ладно, я пошел в подвал, — сказал полковник.
   Там, в подвале, был еще один труп. Труп под номером пять. Он лежал в коридоре между лестницей и гаражом. Он погиб не от пули и не от арбалетной стрелы. Он погиб еще страшнее. У трупа номер пять из правой глазницы торчала рукоять ножа. Не простого ножа, а метательного ножа, который используется в спецназе, но который теперь можно купить в любом охотничьем магазине.
   Полковник подошел к трупу и склонился над ним.
   Нож вошел очень глубоко, вошел почти весь. Из глазницы торчал только самый кончик ручки.
   Это ж с какой силой он его метнул?! Просто удивительно! Чтобы так кидать ножи, надо не один год тренироваться.
   Но этот нож был не единственным ножом. Был еще один, тоже метательный, засаженный в грудь другому охраннику. Тому повезло больше, он, когда его отправляли в больницу, был еще жив. Чуть жив.
   Для третьего охранника у преступника ножа не нашлось. Третьего охранника он обезвредил, используя приемы рукопашного боя. По крайней мере, тот так утверждает. Он отделался легче всех — он отделался ушибами внутренних органов и расквашенной физиономией.
   — Где тот, которого он кулаками уделал? — спросил полковник.
   — В гостиной на втором этаже. Ему там врачи первую помощь оказывают.
   — Оказали?
   — Наверное.
   — Ну тогда тащи его сюда.
   “Уделанного” охранника привели в подвал.
   — Он вот здесь стоял, а мы вот здесь, — показал охранник. — Мы ему крикнули: “Руки вверх!”, он поднял, а потом сказал, что ранен, и стал падать.