Ильин Андрей. Картонный воин

   — Я рад, что мог быть вам полезен, — проникновенно сказал Большой Начальник.
   Он был доволен — он провернул очень выгодную сделку, расплатившись за “котел” — “котлом”. За нужный ему “котел” — не менее нужным ему “котлом”. Он умудрился одним выстрелом убить двух зайцев — убить отщепенцев и предателей и убить Юрия Антоновича. Который пока еще был жив, но лишь де юре жив. А де факте...
   Потому что если за дело берется такой специалист, как Иванов, то можно смело заказывать оркестр, заказывать гроб и заказывать место на кладбище. Так как очень скоро они пригодятся...

Глава сорок третья

   Этого дерева раньше не было. Еще вчера не было. А сегодня утром оно вдруг выросло. За одну ночь выросло, как в сказке, минуя все фазы роста. Р-раз, и вылезло словно из-под земли...
   Вы говорите, так не бывает? А я уверяю вас, что бывает! Что еще и не такое бывает! Когда кому-нибудь нужно, чтобы было...
   Дерево было большим и было гнилым. Вверх тянулся толстый, покрытый пятнами мха ствол, от ствола отходили в стороны обломанные сучья, на сучьях кое-где сохранились высохшие ветки. Дерево было идеально вписано в окружающий пейзаж и не вызывало никаких подозрений. Дерево как дерево...
   Но не дерево...
   Пятнадцать часов назад, поздней ночью, в этот неприметный на вид лесок вошел взвод солдат. Тридцать, как на подбор, бойцов, одетых не в привычные гимнастерки и шинели, а в темные спортивные костюмы и маскнакидки. Бойцы бесшумно разбежались по лесу. Бесшумно, потому что на ногах у них были не сапоги и не форменные ботинки, а легкие кроссовки, обернутые поверх темной тканью. Бойцы разбежались по местности и залегли на тропинках и дорогах, накрывшись сверху “мохнатыми”, с вплетением настоящей травы и листвы маскхалатами. Залегли — и пропали, мгновенно слившись с окружающей местностью.
   Но залегли не все.
   Под прикрытием охранения отделение бойцов вышло на опушку. Быстро собрали разбросанные там и сям сухие ветки и другой лесной сор. Остро заточенными саперными лопатками, словно ножом, взрезали почву, подняли, отвалили в сторону большие листы дерна. Развернули сшитые из плотного брезента мешки. Врезались лопатками в грунт. Один боец кидал — двое держали мешок.
   Работали быстро, постоянно сменяя друг друга. Лопатки мелькали, как ковши угольного комбайна.
   Наполненные мешки бросали на спину и бежали через лесок к противоположной опушке, где на грунтовке стоял тентованный “Урал” с выключенными подфарниками. Бросали мешки внутрь и бежали обратно.
   Смена...
   В образовавшуюся яму прыгал новый боец, который, в максимально быстром темпе работая лопаткой, наполнял очередной мешок и подавал его наверх. Наполнял еще один и выбирался сам, чтобы отдышаться, уступая место свежему землекопу.
   Конвейер работал четко и слаженно.
   Метр.
   Два.
   Два с половиной...
   В нижней части яму расширили до полутора метров, прокопали с боку входной тоннель, другой его конец закрыв крышкой, выполненной в форме “пня”. Стенки закрепили, обложив досками, которые расперли сверху и снизу. На полу рассыпали порошок, который должен был отпугивать мышей и прочих лесных грызунов. По периметру ямы в грунт вкопали специальные алюминиевые лапы, к которым прикрепили силовой каркас. На каркас “надели” принесенное из машины “дерево”, которое, хоть и выглядело как натуральное, на самом деле было изготовленным из стеклопластика муляжом, обернутым настоящей корой, на которую был наклеен настоящий мох.
   Дерн положили на место, случайно оброненные комки земли нашли и подняли, собранные вначале сухие ветки и сор положили туда, откуда их взяли. И появилось в лесу еще одно дерево... Такое же, как остальные деревья... Но не дерево, а “изделие номер...”, предназначенное для проведения “технической слежки за удаленными объектами...”
   Технари вытянули из “ствола” замаскированный кабель, присоединили к “маме” выходного кабеля “папу”-кабель, идущий к ноутбуку настройки, и оживили систему.
   — Первая камера...
   Первая камера была смонтирована в одном из пустотелых, направленных на объект суков. В другом суку помещалась другая камера.
   — Разверни картинку.
   На экране возникли какие-то неясные электрические огни. Огни объекта.
   — Чуть левее.
   Картинка поползла влево.
   — Теперь вторую...
   Вторую и третью камеры настроили на “крупняки”, сориентировав на интересующие внутри объекта отдельные строения.
   — Камеры в порядке. Теперь антенна. Антенна располагалась внутри “ствола” и предназначалась для перехвата радиотелефонных разговоров.
   — Антенна активизирована...
   На экране ноутбука, в левом нижнем углу, загорелся красным значок антенны.
   Система функционировала в штатном режиме. Если случится какая-нибудь поломка, то можно будет пробраться к смонтированной внутри дерева аппаратуре по прокопанному лазу.
   — Все нормально.
   “Папу” выдернули из “мамы”, ноутбук закрыли.
   — Всем эвакуация, — распорядился командир подразделения, отвечавшего за монтаж оборудования.
   После чего бойцы бесшумно рассредоточились по местности, растворившись в темноте ночного леса. Машина с грунтом, не включая огней, тронулась по проселкам к ближайшему водоему, где можно было “утопить” сваленные в кузов мешки. Последними ушли бойцы охранения, предварительно убедившись в отсутствии в округе посторонних людей.
   Когда взошло солнце, на опушке леса стояло дерево.
   Внутри дерева, на специальной подставке, лежали друг на друге три ноутбука с выключенными экранами. С выключенными, потому что смотреть на них было некому. К портам ноутбуков подходили различные кабели, снизу — от стоящих под ними блоков батарей, которые могли обеспечить двухмесячную непрерывную работу комплекса, сверху — от видеокамер и направленных антенн. Внутри ноутбуков тихо шелестели обдувающие процессоры вентиляторы и шуршали заполняемые информацией жесткие диски.
   Вот кто-то прошел по объекту, переместившись из зоны “А” в зону “Б”, и был зафиксирован несколькими работающими в различных масштабах камерами. Общий план — небольшая, передвигающаяся по территории фигурка, позволяющая отследить маршрут движения. Средний — тоже ростовая фигура, но уже с деталями и с более-менее различимым лицом. Крупный план — хорошо читаемое и пригодное для идентификации лицо. На крупный план идущий “нарвался” сам, приблизившись к интересующей слежку зоне...
   Зуммер.
   Не здесь зуммер, там зуммер, на территории базы. Зуммер мобильного телефона.
   Еще зуммер.
   Еще…
   Наконец сигнал был услышан. Был услышан абонентом, которому назначался. И был “услышан” направленной антенной.
   — Але, кто это?.. — сказал голос.
   И в виде звукового файла был записан на жесткий диск...
   Через несколько суток по лесу, на опушке которого стояло неприметное, никогда здесь не росшее дерево, прогуливался “грибник”. Почему-то прогуливался глубокой ночью. Причем прогуливался не один, а в компании с другими, вооруженными короткоствольными автоматами “грибниками”. На глаза которых были надвинуты приборы ночного видения, наверное, чтобы в темноте сыроежку не пропустить.
   Шли они издалека и потому притомились. Отчего решили отдохнуть. Один — присев возле того самого дерева. Остальные — лежа на животах в мокрой траве и придорожной грязи, накрывшись маскхалатами.
   “Грибник” сунул руку в сумку, нащупал не термос или бутерброд, а нащупал переносной компьютер. С помощью которого, через выносной инфракрасный порт соединился с ноутбуками, находящимися внутри дерева, прошел систему опознания “свой — чужой” и слил гигабайты сархивированных “картинок” и телефонных разговоров на свой диск...
   Через несколько часов переписанный на “сидюшники” материал ушел на просмотр. Двадцать четыре часа наблюдений были самым тщательным образом отсмотрены, все кадры с прибывающими и убывающими машинами, с передвигающимися по территории людьми отсеяны, обработаны с помощью фото— и видеоредакторов, разнесены по отдельным папкам и распечатаны на лазерных принтерах.
   Номерные знаки машин сверены по спискам ГАИ.
   Портреты людей отданы на идентификацию-Номер девять...
   “Номер девять” был опознан раньше, а потому новые фотографии были лишь добавлены к старым.
   Номер двенадцать.
   С номером двенадцать тоже все было более или менее ясно. На номер двенадцать была накоплена целая картотека, потому что он только и делал, что болтался туда-сюда по территории объекта, попадая в объективы видеокамер.
   Номер семь...
   Здесь для полной уверенности не хватало кое-каких деталей лица. Теперь они получены, и можно не сомневаться...
   Номер девятнадцать.
   И сразу за ним номер двадцать и номер двадцать один...
   Эти трое проходили по видеофрагментам вместе и до сего дня оставались неузнанными, потому что лица их были смазаны и были перекрыты плечами и головами номеров четырнадцать, пятнадцать и шестнадцать...
   Новые снимки были сделаны в ином ракурсе и добавляли деталей. На этот раз неизвестных никто не перекрывал, на этот раз обычно заслоняющие их головы и плечи оказались сзади. Правда, качество исходников было неважным, но все же...
   Узнать человека по снимку, сделанному с более чем полукилометрового расстояния, ночью, при неудачном освещении или в непогоду непросто. А неспециалисту просто невозможно. Но людей с видеозаписи опознавали не обычные люди, а высококлассные профессионалы. Они не раскладывали по полу сотни фотографий и не ползали по ним на коленях, сличая лица. Они “обработали” портреты на компьютере, создав их математические модели на основании двух десятков наиболее характерных для европеоидных рас антропометрических промеров. С помощью специальных формул перевели изображение на язык цифр и сравнивали уже не портреты, а их числовое выражение.
   Компьютер мгновенно отсеял тысячи хранящихся в его памяти лиц, которые не проходили по тем или иным параметрам, и выделил и собрал в отдельную папку те, что были схожи. Дальше начиналась “ручная” работа, которую компьютеру передоверить было нельзя.
   Эксперты выводили на экран прошедшие “математический отсев” лица и лица с сидиромов и сравнивали их друг с другом.
   Нет, этот непохож.
   И этот тоже.
   И этот...
   Основные промеры могут совпадать до сотых долей, но это еще ничего не значит. Вряд ли переведенные в “цифру” люди окажутся потерявшимися в младенчестве и не знающими друг о друге однояйцовыми близнецами. Одинаковое до долей миллиметра расстояние между глазницами и совпадающая до микрон длина носа сами по себе еще ничего не значат. Кроме основных, учитываемых программой параметров, есть еще сотни индивидуальных черт, “рисующих” человеческое лицо.
   Нет.
   Тоже нет.
   Нет...
   А вот это может быть...
   “Подозрительное” лицо уменьшалось или увеличивалось до требуемых размеров, разворачивалось в нужном ракурсе и накладывалось на оригинал.
   Есть... Практически полное совпадение!
   Но это было еще не все.
   Оба встретившихся на экране монитора лица перемещались в программу идентификации для проведения более тщательной проверки. Одно было из объединенной электронной картотеки работников силовых ведомств. Другое — с доставленного неизвестно откуда, неизвестно кем и не вашего ума в связи с чем — сидирома.
   Лица крутились так и сяк, накладывались, совмещались, увеличивались, “разбирались” на отдельные детали и линии, “собирались” вновь...
   Да, все верно. Теперь можно утверждать с вероятностью девяносто восемь и семьдесят пять сотых процента, что эти два лица не два лица, а одно лицо, принадлежащее...
   Кому конкретно принадлежит идентифицированное лицо, устанавливали уже не эти, уже другие эксперты, которые расшифровывали присвоенный анонимной фотографии код.
   Ого!..
   Лицо с последней видеозаписи принадлежало не кому-нибудь, а действующему генералу Федеральной Службы Безопасности Трофимову. О чем было составлено официальное заключение, скрепленное подписями экспертов, проводивших идентификацию.
   НП “Дерево” сработало! Сработало лучше, чем НП “Церковь”. Потому что располагалось ближе к базе, чем церковь, и располагалось с противоположной стороны. При наблюдении с которой люди, подходившие к строению, где, по предположению аналитиков, находился замаскированный вход в подземный бункер, поворачивались к объективам в фас...
   Второе лицо, бывшее на распечатках рядом с генералом Трофимовым, было тоже установлено. Это было лицо его первого заместителя — майора ФСБ Проскурина.
   А вот третье лицо... Третье лицо идентифицировать сразу не удалось, а удалось лишь полтора месяца спустя. Для чего пришлось повозиться, перебрав все картотеки ФСБ, Министерства внутренних дел, Министерства обороны, погранслужбы, налоговой полиции и прочих силовых ведомств. И все равно не удалось найти! Но совершенно неожиданно удалось найти в милицейских архивах, где хранятся данные на особо опасных и находящихся в розыске преступников. И сразу после этого найти в картотеке Интерпола. И в Национальной полицейской картотеке Франции. И в криминальной картотеке Германии. И...
   Третьим, запечатленным камерой наблюдения лицом было лицо особо опасного убийцы, террориста и маньяка Иванова Ивана Ивановича, давно и безуспешно разыскиваемого российским Министерством внутренних дел, Интерполом и полицией половины европейских государств за совершение нескольких десятков особо тяжких преступлений.
   Это был именно он — Иванов!
   А вот как он оказался в компании генерала ФСБ и майора ФСБ, на территории бывшей ракетной части стратегического назначения и зачем оказался, было совершенно непонятно. Но было очень интересно!
   Ну просто очень!..

Глава сорок четвертая

   В кабинете Генерального продюсера Первого общенационального телевизионного канала зазуммерил телефон. Не простой телефон — самый дальний телефон, оттуда телефон. Тот, что со времен Сталина на номенклатурном сленге называют ВЧ.
   Генеральный снял трубку и взял под козырек.
   — Хочу выразить вам признательность за вчерашнюю передачу, — сказал хорошо знакомый, потому что часто звучащий в новостных и политических передачах голос. — Не совсем согласен с интерпретацией высказанных мною суждений, но в целом получилось остро и злободневно. Молодцы.
   — Спасибо, — сказал Генеральный продюсер, вкладывая в благодарность всю возможную сердечность.
   Далее, по установившемуся обычаю, должны были последовать пожелания и рекомендации.
   Которые последовали.
   — В целом, мы довольны работой вашего канала. Пауза.
   — Но есть мнение, что нашему зрителю нужна некоторая психологическая встряска, которая отвлечет его от мелких бытовых неурядиц, таких, как безденежье, безработица, рост цен, инфляция, политическая нестабильность и национальные войны. Что-нибудь на криминальную тему, может быть, даже о похождениях маньяка или серийного убийцы.
   Поданный в правильной тональности материал сможет убедить рядового зрителя, что на самом деле все обстоит не так плохо, как кажется. Ведь все познается в сравнении. Например, в сравнении с ощущениями жертвы, попавшей в руки серийного убийцы. Как вы думаете?
   — Да, конечно, я думаю точно так же, — поддакнул Генеральный.
   — Здесь важно избежать мелкотемья. Это должно быть масштабное, где-то даже эпическое полотно на примере одного, может быть, двух наиболее одиозных фигур современного преступного мира. Вы ведь, кажется, уже делали нечто подобное?
   — Да, у нас проходил материал о нескольких известных преступниках — Сильвестре, Салонике, Русском Монстре...
   — Да, помню — Русский Монстр. Кажется, передача о нем имела большой резонанс в обществе? Нам даже коллективные письма граждан приходили с просьбой обуздать кровавого маньяка. Может быть, имеет смысл раскрыть эту тему шире? Заодно и правоохранительным органам поможем, ведь этот Монстр, кажется, все еще на свободе?
   — Да, к сожалению, на свободе.
   — Тогда давайте на его кандидатуре и остановимся.
   — Но-о...
   — О материальной стороне вопроса можете не беспокоиться. Я думаю, мы сможем вам выделить под этот проект какие-нибудь средства. Как под социальный заказ.
   Деньги были выделены. И были выделены не маленькие. Это был тот редкий случай, когда творческая группа не испытывала финансовых проблем. И, значит, никаких проблем.
   Начали по хорошо накатанной схеме — начали с биографии.
   — Он родился в обычной советской семье и в детстве ничем не выделялся среди сверстников, — доверительно сообщил присутствующим ведущий. — Мы нашли няню, которая работала в детском саду, куда ходил тогда еще безвестный Ваня Иванов.
   Камера наехала на няню.
   — Расскажите, каким вы запомнили будущего рецидивиста и убийцу? Может быть, вы замечали какие-нибудь отклонения в его психике?
   — Ну что вы, в саду Ваня был очень добрым, тихим и скромным мальчиком — никого не обижал, ни с кем не дрался, — вспоминала бывшая детсадовская нянечка, можно сказать, на своих руках вынянчившая Русского Монстра. — Я его очень любила. Его все очень любили...
   — Нет, так не пойдет, — забраковало отснятый материал телевизионное руководство. — Мы же не о каком-нибудь там Пушкине рассказываем. Кому нужны эти сопли и слюни?
   Сценарий переписывали и вручали нянечке.
   — Есть никому не интересная правда отдельно взятого человека и есть правда социально значимого явления, — популярно объясняли ей. — Если вы не в состоянии выучить текст, мы наймем на вашу роль профессиональную актрису.
   Нянечка соглашалась выучить роль и даже учила, но все равно путалась, называя Русского Монстра то милым мальчиком, то Ванечкой, то ангелочком.
   Пришлось заменять нянечку статисткой.
   — Это был очень агрессивный ребенок, — вспомнила прошлое нянечка-статистка. — Он отрывал плюшевым мишкам лапы и головы, потрошил поролоновых крокодилов и мартышек, давил жуков и мух, задирал детей и нянечек, а когда ему воспитатели делали замечание, грязно ругался и обещал, когда вырастет, “выпустить им наружу кишки”.
   — Вот это гораздо лучше, — одобрило новую художественную концепцию телевизионное руководство. — Только нужно оживить воспоминания конкретными биографическими эпизодами.
   — Однажды Иван подглядывал за моющейся в душе поварихой, — припомнила нянечка. — Я проходила мимо и сказала, что так делать нельзя. Но он даже не оторвался от замочной скважины, а обозвал меня скотиной и другими нецензурными словами, а когда я попыталась его схватить, ударил головой в живот, уронил на пол и укусил за плечо, вот сюда... Я тогда очень испугалась, я была уверена, что он способен схватить меня зубами за горло и перегрызть сонную артерию...
   Расстроенная воспоминаниями “нянечка” зарыдала и забилась в истерике, вспоминая ужасные годы работы в детсаде.
   — Мы лишь пытаемся исследовать социально-психологические корни преступлений, потрясших Россию, — пояснил ведущий позицию творческого коллектива передачи. — Поэтому воспоминания очевидцев могут показаться зрителю шокирующими. Но мы намеренно используем лишь самые безобидные из известных нам эпизодов.
   Лженянечка выла, рвала на себе волосы и валилась грудью на стол. Ассистенты режиссера били ее по щекам и отпаивали валерьянкой.
   — Спасибо, снято.
   Ассистенты отошли, нянечка мгновенно успокоилась и стала поправлять размазанный макияж и перемигиваться с операторами.
   Далее пошел школьный эпизод...
   В школе Русский Монстр показал свое истинное лицо в полной мере. Он не учил математику и русский язык, совершенно не читал классику, но хвалил на уроке литературы Раскольникова, сожалея, что тот не изрубил всех жителей дома и всех встретившихся на пути прохожих, чтобы не оставлять свидетелей, и не изнасиловал старушку-процентщицу с сестрой, с которых все равно бы не убыло Лишившаяся чувств учительница литературы, придя в себя, накричала на него за неверное истолкование произведений Достоевского, на что Иванов — сказал ей: “Заткнись, кошелка” — и показал выточенную из напильника финку.
   Приглашенные в студию одноклассники и одноклассницы дружно вспоминали, как он их бил и отбирал карманные деньги, которые тратил на покупку кнопок и мебельных гвоздей, которые подкладывал на стулья соученикам.
   — Но неужели у него не было никаких положительных качеств? — вслух поражался ведущий.
   — Ну почему, были, например, он никогда не мучил животных. Вообще никогда! Он убивал их сразу...
   — На последней фразе дайте портрет Иванова, — попросил режиссер.
   На монитор вывели портрет Иванова.
   — Что это? — возмутился режиссер. На портрете был розовощекий, лопоухий, веселый и в общем-целом довольно симпатичный мальчик.
   — Его школьная фотография.
   — И вы думаете, что зритель поверит, что он способен был перекусить горло нянечке? Отредактируйте фото.
   За портрет взялись ретушеры. Они слегка заострили Иванову уши, чтобы он чуть-чуть смахивал на вампира, подвели черным глаза, улыбку перекосили и исказили, превратив в зловещую ухмылку, губы чуть вывернули, чтобы были видны зубы. Получился вполне уродливый, злобный, на все готовый маленький монстрик.
   Портрет художественному руководству понравился.
   Не понравился в рекламном отделе.
   — Нет, так не пойдет, — покачали головой специалисты по виртуальной рекламе, которым вменялось в обязанность отсматривать и использовать в рекламных целях каждый идущий в эфир кадр. — Во-первых, зачерните ему зубы. Отрицательный типаж не может иметь такие белые зубы. Отрицательный типаж должен иметь черные, кривые, кариесные зубы, кровоточащие десны и гримасу мучительной зубной боли на лице, чтобы контрастировать с героями рекламы паст и щеток, подспудно внушая зрителям мысль о необходимости покупки средств личной гигиены. И обязательно упомяните в тексте, что он в детстве не любил чистить зубы. Не забывайте, что скрытая реклама более действенна, чем явная, так как о ней зритель не догадывается и телевизор не выключает.
   Эпизод с нянечкой переписали. Теперь нянечка вспомнила, что мальчик Ваня, в дальнейшем ставший маньяком, убийцей и полным бякой, никогда не чистил зубки, отчего у него изо рта пахло, как из помойного ведра, что нянечка особо остро почуяла, когда он пытался перекусить ей сонную артерию.
   — Вот теперь совсем другое дело, — одобрили поправки рекламщики. — Но прическа... Сейчас на нашем канале пойдет масштабная рекламная кампания шампуней и средств ухода за волосами. У вашего Иванова очень хорошие волосы. Это никуда не годно. У него должны быть редкие, сальные, свалявшиеся, секущиеся волосы с обильной перхотью, чтобы вызывать у зрителя неприязнь и ярко выраженное желание походить не на него, а на персонажей рекламы.
   Иванову проредили, сваляли и посекли волосы, густо обсыпав их перхотью, превратив в антипода рекламных моделей, чтобы каждый мог понять, что отвратительные на вид убийцы и маньяки потому убийцы и маньяки, что не покупают зубных паст, не моют головы двумя в одном шампунями и не следят за собой.
   На чем, казалось бы, рекламоспособность образа Иванова должна была исчерпаться. Но не исчерпалась...
   — У нас тут проплачена заявка на рекламу женских прокладок двух фасонов — с крылышками и бескрылые, — сообщили рекламщики. — Хорошо бы еще каким-нибудь образом обыграть данный товар в контексте вашей передачи.
   — Да вы что! Он же все-таки мужчина! — возмутился режиссер. — Куда я ему присобачу эти ваши прокладки?
   — Да, действительно... Но ведь он не просто мужчина, он маньяк и, значит, может иметь какие-нибудь отклонения в психике, — нашли выход из положения рекламщики. — Например, иногда, готовясь к очередному кровавому преступлению, он мог надевать женскую одежду. И тогда ему без прокладок не обойтись.
   — Да вы совсем с ума спятили! — совершенно рассвирепел режиссер.
   Но за два процента с дохода и три ящика презентационных прокладок для жены от производителя сдался. Прокладки решили обыграть в качестве дополнительных стелек для ботинок, используемых Ивановым во время холодных и мокрых осенних засад, подчеркнув, что его ногам было всегда сухо и тепло.
   Далее шел типовой телевизионный набор — сигареты, жвачка и мобильные телефоны... Отчего массовке было предложено поминутно перекуривать, беспрерывно жевать резинку и болтать по мобильникам, восхищаясь тарифами и роумингом.
   На чем с детством, отрочеством и юностью было покончено.
   Вторая серия была посвящена собственно деятельности Иванова и была щедро проиллюстрирована разнообразными трупами потерпевших.
   — На то, что мы вам сейчас покажем, невозможно смотреть без содрогания, — предупредил ведущий. И, выдержав зловещую паузу, предложил убрать от экранов детей, беременных женщин, больных-сердечников, психически неуравновешенных членов семьи и всех, кого только возможно. Чем добился многократного повышения зрительского интереса к передаче, потому что к телевизорам, побросав все дела, сломя голову бежали дети, беременные и сердечники.
   — Надеюсь, что все, кто должен был уйти, ушел? — спросил ведущий с экрана, подразумевая строго обратное — что тот, кто должен был прибежать на его зов, уже прибежал. — Тогда смотрите.
   Мрачным фоном зазвучала напряженная, заимствованная из фильмов ужасов музыка. Ведущий демонстративно отвернулся от монитора и прикрыл глаза ладонью. Зрители, напирая друг на друга, лезли к телевизорам.