Страница:
– Дьяволы! Мы замечены! Он машет нам шляпой.
Клэр напрягал зрение и, перегнувшись через камни, всматривался вниз.
– Это Висконти! – вскричал он внезапно. – Теперь я хорошо узнаю его. Наверное, он догоняет нас, чтобы присоединиться к нам!
– Но еще вчера, – сказал Мартини, – он наотрез отказался от наших увещеваний.
– Следовательно, он переменил свое мнение.
Клэр снял шляпу и помахал ею над головой в ответ на сигналы догоняющего итальянца. Через несколько минут тот поднялся наверх и рухнул на камни, изнемогая от усталости.
– Я уже отчаялся поймать вас до перекрестка. Тогда я не нашел бы вас, потому что мне неизвестен дальнейший путь, – говорил он, едва отдышавшись, обращаясь преимущественно к Клэру.
– У меня есть прекрасный план этой местности, который передал мне Муки от мистера Куинслея. Я убежал, никому не сказав о своем намерении, продолжал Висконти. – Еще вчера я был далек от этой мысли, но после вашего ухода меня одолели сомнения, а тут еще эта пропажа адской машинки! У нас все учащаются преступления. Кому понадобилась адская машинка, одна из отнятых у Зона? Помните, мистер Клэр, я показывал вам их в лаборатории института?
Англичанин сидел отвернувшись. При этом вопросе он понимающе кивнул.
– Какой черт мог похитить это дьявольское изобретение? – воскликнул Мартини. – Тут недолго до беды.
– Эта пропажа показалась мне крайне подозрительной, – продолжал Висконти, – и тогда я вспомнил ваши слова, мистер Клэр, когда вы убеждали меня и мистера Чартнея покинуть вместе с вами Долину. Вы говорили нам об ужасах, которые могут произойти здесь, пугали нас преступлениями, которые так участились за последнее время… Наконец, на меня подействовала ваша решительность, ваш патриотизм. В самом деле, кому же грозит здешний милитаризм, как не нам, людям старого мира, и можем ли мы содействовать его процветанию?
Клэр повернулся к говорившему.
– Поздравляю вас, синьор Висконти. Будет время, когда вы не раз вспомните, как правильно поступили сегодня утром. Мартини беспокойно спросил:
– Не может ли ваш внезапный побег, мой дорогой соотечественник, вызвать негодование мистера Куинслея?
– Не беспокойтесь, – прервал его Висконти, – я сделал так, что мое отсутствие будет открыто только тогда, когда оно не испортит ваших планов.
– Мы отдохнули, теперь необходимо продолжать путь. Прошу заметить, господа, что мы должны точно следовать намеченному мною плану. Всякое запоздание – равносильно гибели, – твердым голосом сказал англичанин, поднимаясь с места. – Итак, в дорогу!
Четверо мужчин карабкались в гору с тем, чтобы до наступления ночи достигнуть верхушки хребта, по которому они могли выбраться на плато за туннелем. Там их могла ожидать засада, поставленная Максом Куинслеем.
Едва солнце зашло за горы, как в узком ущелье сразу стало темно и холодно. Короткие сумерки быстро уступали место приближающейся ночи. Зажглась одинокая звезда. Выплыла луна. Из-под ног путешественников, стремительно спускающихся с крутого ската горы, сыпались камни. Неутомимый Клэр значительно опередил всех и то и дело, оборачиваясь назад, торопил утомленных товарищей.
– Скорее, скорее, господа, мы должны были быть у моста еще вчера.
Мартини делал невероятные усилия, чтобы не сесть. Ноги отказывались ему служить. Он возмущался:
– Не понимаю, зачем такая спешка? Что может случиться, если мы придем на несколько часов позже?
Висконти остановился.
– Я должен перевести дух.
Герье, молчавший все время и двигавшийся, как автомат, замедлил шаг и хотел было сесть. Клэр резко закричал:
– Предупреждаю вас: каждый час опоздания может стоить нам жизни.
– Уж не думаете ли вы, что за нами идет погоня? – воскликнул Мартини.
– Если верно, что мы находимся в часе пути от места переправы, то какие могут быть опасения, мистер Клэр? – спросил Висконти.
– Повторяю то, что уже много раз говорил: на пятые сутки, в полночь, мы должны быть далеко, на той стороне ущелья. Никаких дальнейших расспросов! Никто не знает, что может задержать нас на переправе. Кто хочет остаться невредимым, должен превозмочь усталость. – Голос Клэра был сух и серьезен, в нем звучала твердая, непреклонная воля, и все повиновались.
– Вперед, вперед, – подбадривали они друг друга в то время, как темная фигура спускавшегося впереди англичанина смешивалась уже с надвигающимся мраком. Луна закрылась непроницаемой тучей, идти стало еще труднее.
Вместо часа шли уже более двух. Перед путешественниками вырос новый подъем, которого, по расчетам, не должно было быть.
Клэр остановился. Следовавшие за ним нагнали его. Мартини и Висконти уже давно выказывали свое нетерпение и теперь перешли к прямому бунту.
– Черт возьми, я не машина, я больше не могу! Если мне грозит опасность, я готов, а так у меня лопнет сердце, – ворчал Мартини.
– А я думаю, что представление об опасности сильно преувеличено, добавил Висконти.
– Может быть, в самом деле, – вставил Герье, – нам лучше пообождать здесь до зари? Несомненно, мы заблудились.
– Кто может разыскать нас в этой дьявольской темноте? – снова раздраженно сказал Мартини.
– Мы должны во что бы то ни стало быть на той стороне пропасти раньше, чем часы пробьют полночь, – резко сказал Клэр. – Оставайтесь здесь и отдыхайте, я попробую поискать утерянное нами направление. Все от того, что тучи так внезапно закрыли луну… Я рассчитывал на светлую ночь. Синьор Мартини, вы должны зажечь ваш электрический фонарик и направить его так, чтобы я мог вас найти.
Темный силуэт англичанина потонул во мраке. Оставшиеся растянулись на земле, теснее прижимаясь друг к другу, чтобы согреться.
Маленькая огненная точка фонарика кидала короткий пучок света. Мертвая тишина не нарушалась ни одним звуком.
Так прошло около получаса. Усталые путники молчали, охваченные тупым безразличием.
Непроглядная туча на небе стала редеть. Луна снова вынырнула на простор и залила своим спокойным светом всю местность. Сияющая снежная вершина вздымалась над темным откосом ближайшей горы. Герье приподнял голову.
– Эта ледниковая цепь – за пропастью. Мы где-то около переправы.
– Так где же пропал мистер Клэр? Если мы должны торопиться, то, мне кажется, именно теперь, при луне нас легко могут заметить. – Мартини сел, потом встал.
Издали раздался громкий призыв:
– Сюда, сюда, я нашел дорогу!
– Однако хорошо же он соблюдает осторожность, – заметил Висконти. Кричит так, что проснулись горы! Послушайте, как раздается здесь эхо.
– Не пойму, зачем мистеру Клэру пугать нас? – сказал Мартини. – Мне кажется, он чего-то не договаривает.
– Сюда, сюда! – раздавалось впереди. – Прошу идти как можно скорее!
Легкие кружева облаков прикрыли луну, свет ее заметно потускнел. Внизу зияла черная пропасть. На той стороне виднелась маленькая хибарка, от которой была натянута через ущелье веревка.
Клэр был уже у переправы. Седла, в котором они должны были переправиться на ту сторону, как и следовало ожидать, здесь не было. Бодрствующих существ около хижины нельзя было рассмотреть.
Англичанин выхватил из кармана револьвер и несколько раз выстрелил в воздух. Грохот потряс ущелье, но, тем не менее, никого не разбудил на той стороне.
– Неужели эти мерзавцы, – воскликнул Клэр, – оставили переправу? Или, быть может, они так спят, что мы не сможем их разбудить? Это ужасно! Уже одиннадцать!
Голос его и движения явно показывали сильное беспокойство. Он снова зарядил револьвер и стал стрелять раз за разом. Наконец, зоркие глаза Висконти заметили что-то темное, копошащееся на льду около избушки.
– Они проснулись, – закричал он весело. – Но не думаете ли вы, мистер Клэр, что, испуганные вашими выстрелами, они убегут от нас вместо того, чтобы помочь нам?
– Сони, проклятые сони! – закричал Клэр, приставив ко рту руки: Немедленно подавайте сюда седло! Это я и мсье Герье возвращаемся обратно. С нами наши друзья.
Эта фраза была повторена им несколько раз по-английски и на туземном наречии.
На той стороне у веревки собралась кучка людей. Но потребовался целый ассортимент ругательств со стороны энергичного англичанина, чтобы заставить их действовать. Седло заскользило на блоке по веревке и, наконец, коснулось обрыва, на котором стояли в ожидании наши друзья.
– Скорее, скорее! – торопил их Клэр.
Он переехал последним.
Ступив на лед, он увидел Герье, лежавшего на снегу. Около него стоял на коленях Мартини с бледным, взволнованным лицом.
– Что случилось?
– Ему стало дурно. Волнение и усталость сломили беднягу. Можно только удивляться, что он так долго превозмогал себя, – пояснил Висконти с раздражением.
Несмотря на протесты англичанина и на увещевания немедленно пуститься в путь, Мартини и Висконти внесли Герье в хижину.
Клэр, испустив проклятие, вынул из кармана часы.
– Без четверти двенадцать, – воскликнул он. – Может быть, через четверть часа…
Он не успел договорить – страшный подземный толчок свалил людей с ног. Оглушительный грохот пронесся по горам, по ущелью. Свет погас. Хижину тряхнуло и понесло куда-то вниз. Как будто увлекаемая бешеным потоком, она вертелась, подпрыгивала, трещала, готовая рассыпаться, и, наконец, повернулась на бок и опрокинулась.
Мартини казалось, что он лежит на дне моря. В зеленой воде плавают рыбы. Громадный осьминог подполз к нему и стал душить в своих страшных объятиях. Выпученные глаза при этом смотрели прямо в лицо итальянцу. «Что, Филиппе, не удался вам вторичный побег?» Мартини хотел вырваться, но не мог. Кости трещали в тисках чудовища. И все же ценой невероятных усилий Мартини освободился. Что-то тяжелое давило на него, руки были в чем-то холодном и клейком.
«Где я? – думал Мартини. – Что со мной случилось? Я как будто жив, лежу не на морском дне. Да, мы перебрались через мост… Лачужка рухнула. Но что значил этот потрясающий грохот? Землетрясение? Может быть, я погребен под обвалом, мне предстоит ужасная смерть?»
Он облился холодным потом. Он попытался сориентироваться в пространстве. Разводя руками, наткнулся на что-то мягкое. Вздрогнул: несомненно, рядом с ним лежал человек. Живой или мертвый? Он нащупал лицо своего соседа. Тот не шевельнулся. Боже, неужели мертвый?! Борода, усы… Это Рене.
– Рене, Рене! – закричал Мартини, но голос его раздавался глухо, как будто он говорил в подушку. Кончики пальцев протянутой руки упирались во что-то волосатое. Это шкуры, образующие стены хижины; ее искорежило, но она не раздавлена. Значит, есть надежда выбраться, стоит только освободиться от навалившейся на ноги тяжести.
Мартини попробовал двинуть ногами, и вдруг почувствовал в них резкую боль.
«Может быть, ног у меня нет?» – подумал он с ужасом, и ему представились лужи крови и куски разорванного мяса; сердце у него резко и больно сжалось. Но нет, ноги он чувствует. Да, они целы.
После долгих усилий итальянцу удалось высвободиться от навалившегося на него груза. Он вспомнил о большом охотничьем ноже, который был у него в кармане. Он достал этот нож и прорезал им дыру в нависшей над ним шкуре. Мех сразу треснул, едва нож дотронулся до него. Мартини увидел над собой небо, усыпанное блестящими звездами. Холодный воздух оживил в его сердце новые надежды.
«В самом деле, я жив и, кажется, не особенно пострадал», – подумал он вслух. Он услышал рядом слабый стон.
– Рене, Рене, дорогой! – закричал он радостно.
– Филиппе, это вы? Что с нами случилось? – прозвучал слабый шепот. – На меня что-то страшно давит сверху, освободите меня, Филиппе.
Итальянец встал, наполовину вылез в проделанное отверстие. Луна зашла, но света звезд было достаточно, чтобы увидеть склоны высоких гор, тесно сходящихся с трех сторон, и, широкую лавину льда, ползущего с высоты в глубокую впадину, куда была сброшена разбитая полураздавленная хибарка. Местность казалась совершенно незнакомой, и Мартини издал громкий крик удивления.
– Рене, мы, кажется, далеко уплыли по льду. Мы только чудом спаслись. Что сталось с другими? Где Клэр, Висконти, где наши проводники и носильщики? Неужели все погибли?
Потребовалось много усилий и сообразительности, чтобы помочь полузасыпанному Герье выбраться из хижины.
Мартини сел на доску рядом со своим другом и, осторожно ощупывая его, спросил:
– Вы чувствуете себя очень слабым?
– Холодный воздух действует на меня прекрасно, и я скоро совершенно оправлюсь, – отвечал Герье, рассматривая свою руку, по которой бежала струйка крови.
– Вы ранены?
– Да, здесь, над кистью, глубокая ссадина.
– Ничего, мы с вами отделались пустяками. Теперь, дорогой Рене, я сделаю вам перевязку и приступлю к обследованию хижины. Может быть, нам удастся помочь еще кому-нибудь?
– Через несколько минут, Филиппе, я буду в состоянии помочь вам, сказал Герье.
– Э, – воскликнул Мартини, – у вас вырван порядочный кусок кожи. У меня, к счастью, есть бинт и стерильная вата, и я кое-что смыслю в медицине.
Окончив перевязку, Мартини зажег электрический фонарик и принялся осматривать хибарку.
Тонкие деревянные подпорки, поддерживающие стены и крышу, были поломаны, доски пола разбиты в щепы, ящики с кладью раздавлены; куски льда, прорвавшие меховые стены, смешивались с обломками дерева и обрывками шкур.
– Тут, кажется, нет никого, – проговорил маленький итальянец и вдруг вздрогнул. Среди льда и снега он увидел окровавленные ноги. Туловища не было видно. По обуви он догадался, что это – Клэр.
– Кажется, помощь тут не нужна, – прошептал он. Но, тем не менее, вылез из хижины и принялся ее разбирать.
Когда звезды потускнели и восток окрасился нежными розовыми красками зари, друзьям удалось освободить из-под развалин тело погибшего товарища. Голова, его была разбита, грудь продавлена глыбой льда… В глубоком унынии стояли Мартини и Герье около изуродованного трупа.
– Бедный Джон, – тихо проговорил француз. – Вы были таким жизнерадостным, энергичным, сильным, и вот погибли. Было бы лучше, если бы на вашем месте лежал я. Все равно моя жизнь кончена.
Прошло много дней, прежде чем Мартини и Герье добрались до жилых мест. Местность изменилась до неузнаваемости. Громадные скалы рухнули, и всюду образовались гигантские оползни. Ледники поползли вниз, в долины, сметая на своем пути все. В горах погибло немало людей, много скота. Целые деревни были стерты с лица земли.
Местные власти снарядили несколько экспедиций на помощь пострадавшим от землетрясения, – ибо все сейсмические станции Европы и Азии отметили необычайно сильные толчки, эпицентр которых находился в Северных Гималаях.
Когда Мартини увидел на склоне горы строения небольшого поселка, он пришел в такую неописуемую радость, что заразил ею и Герье.
– Мне приятно видеть вас таким веселым, – произнес тот с легкой улыбкой на бледном задумчивом лице.
– Мы еще поживем, дружище! – воскликнул итальянец, похлопав своего спутника по плечу. – Теперь я могу сказать, что мы избавились от Куинслея и от всех ужасов Долины Новой Жизни. Постараемся забыть ее, как будто все это был сон – тяжелый, долгий сон.
– Нет, Филиппе, я не смогу пережить ударов, которые послала мне судьба.
Они заметили приближающуюся к ним группу туземцев, впереди которых шел англичанин в военной форме.
Начались расспросы.
Чиновник отвел их в помещение, где они могли отдохнуть после перенесенных страданий. Была снаряжена экспедиция за телом Клэра и за розыском Висконти, хотя ни у кого не было ни малейшей надежды на то, что он остался жив: по-видимому, и проводники, и носильщики, и злополучный итальянец, так неохотно оставивший Долину, погибли при катастрофе, тела их затерты во льдах.
Вечером в маленькой каморке бедного домика Мартини разложил перед собою вещи, вынутые из карманов несчастного Клэра. Тут была фотокарточка красивой молодой мисс, тут были золотые часы с помятой крышкой, револьвер, бумажник, набитый банковыми билетами, и записная книжка, изорванная и залитая кровью хозяина. Мартини рассматривал эти вещи, и взор его туманился от набегавших слез.
– Они убеждены, что было землетрясение! Нет, нет, тысячу раз нет! шептал он. – Какое, к черту, землетрясение! Конечно, это был ужасный взрыв в Долине Новой Жизни. Что там случилось? Кто это сделал?
– Вы говорите взрыв, Филиппе? – вскочил Герье. – В таком случае этот взрыв произведен руками мистера Клэра! Вы помните, что он говорил? Не напрасно он торопил нас вплоть до веревочного моста!
Мартини уставился круглыми черными глазами на своего товарища.
– Да, да, он почему-то считал особенно опасным время около полуночи. Вы помните, он посмотрел на часы, когда было без четверти двенадцать, и в этот момент земля вздрогнула, и мы полетели вниз? Впрочем, вы этого не можете помнить, потому что вы тогда были без чувств.
– Неужели добрый, отзывчивый Джон, такой культурный, просвещенный, мог решиться на это преступление?
Мартини перелистывал записную книжку Клэра.
– Тут подробное описание всего, что-то вроде дневника. Особенно полно описаны приборы и различные машины. Вот ваша военная гусеница, вот подвижная крепость, с чертежами и объяснением. Дальше ничего нельзя разобрать, все разодрано, испачкано… Э, тут, кажется, дело идет о складе радиоактивных веществ! Вот еще несколько строк: «…если радиоактивные вещества могут распадаться в любом количестве и в любое время, то с помощью их можно…» Дальше я ничего не могу разобрать.
– Без сомнения, Джон взорвал склад радиоактивных веществ! Вы помните, Филиппе, из физического института Висконти пропала адская машина? Ее можно было устанавливать с помощью особого прибора на любой срок! Макс Куинслей подослал в Высокую Долину верного слугу, чтобы сгубить Роберта, а может быть, и Анжелику… Я убежден, что Клэр воспользовался одной из этих машинок – и погубил, может быть, всю Долину. – Герье, обессиленный, опустился на кровать.
Солнце почти зашло. В комнате стало темно. Мартини сидел над вещами Клэра, подперев голову рукой. Вдруг он громко сказал:
– Бюро осведомлении! – Он помолчал и, обернувшись к Герье, спросил: Вы слышали, Рене, что-нибудь об этом пресловутом учреждении? О нем ходит много басен и ничего не известно доподлинно… Однако, вполне возможно, мистер Клэр принадлежал к этому бюро, которое знало о многом, о Долине в том числе, и семье Куинслеев…
Герье не слушал старого друга. Голову его сверлила мысль о том, что Клэр убил и Анжелику вместе с другими жителями Долины Новой Жизни. И именно он, Герье, привел туда Клэра…
ЭПИЛОГ
Клэр напрягал зрение и, перегнувшись через камни, всматривался вниз.
– Это Висконти! – вскричал он внезапно. – Теперь я хорошо узнаю его. Наверное, он догоняет нас, чтобы присоединиться к нам!
– Но еще вчера, – сказал Мартини, – он наотрез отказался от наших увещеваний.
– Следовательно, он переменил свое мнение.
Клэр снял шляпу и помахал ею над головой в ответ на сигналы догоняющего итальянца. Через несколько минут тот поднялся наверх и рухнул на камни, изнемогая от усталости.
– Я уже отчаялся поймать вас до перекрестка. Тогда я не нашел бы вас, потому что мне неизвестен дальнейший путь, – говорил он, едва отдышавшись, обращаясь преимущественно к Клэру.
– У меня есть прекрасный план этой местности, который передал мне Муки от мистера Куинслея. Я убежал, никому не сказав о своем намерении, продолжал Висконти. – Еще вчера я был далек от этой мысли, но после вашего ухода меня одолели сомнения, а тут еще эта пропажа адской машинки! У нас все учащаются преступления. Кому понадобилась адская машинка, одна из отнятых у Зона? Помните, мистер Клэр, я показывал вам их в лаборатории института?
Англичанин сидел отвернувшись. При этом вопросе он понимающе кивнул.
– Какой черт мог похитить это дьявольское изобретение? – воскликнул Мартини. – Тут недолго до беды.
– Эта пропажа показалась мне крайне подозрительной, – продолжал Висконти, – и тогда я вспомнил ваши слова, мистер Клэр, когда вы убеждали меня и мистера Чартнея покинуть вместе с вами Долину. Вы говорили нам об ужасах, которые могут произойти здесь, пугали нас преступлениями, которые так участились за последнее время… Наконец, на меня подействовала ваша решительность, ваш патриотизм. В самом деле, кому же грозит здешний милитаризм, как не нам, людям старого мира, и можем ли мы содействовать его процветанию?
Клэр повернулся к говорившему.
– Поздравляю вас, синьор Висконти. Будет время, когда вы не раз вспомните, как правильно поступили сегодня утром. Мартини беспокойно спросил:
– Не может ли ваш внезапный побег, мой дорогой соотечественник, вызвать негодование мистера Куинслея?
– Не беспокойтесь, – прервал его Висконти, – я сделал так, что мое отсутствие будет открыто только тогда, когда оно не испортит ваших планов.
– Мы отдохнули, теперь необходимо продолжать путь. Прошу заметить, господа, что мы должны точно следовать намеченному мною плану. Всякое запоздание – равносильно гибели, – твердым голосом сказал англичанин, поднимаясь с места. – Итак, в дорогу!
Четверо мужчин карабкались в гору с тем, чтобы до наступления ночи достигнуть верхушки хребта, по которому они могли выбраться на плато за туннелем. Там их могла ожидать засада, поставленная Максом Куинслеем.
Едва солнце зашло за горы, как в узком ущелье сразу стало темно и холодно. Короткие сумерки быстро уступали место приближающейся ночи. Зажглась одинокая звезда. Выплыла луна. Из-под ног путешественников, стремительно спускающихся с крутого ската горы, сыпались камни. Неутомимый Клэр значительно опередил всех и то и дело, оборачиваясь назад, торопил утомленных товарищей.
– Скорее, скорее, господа, мы должны были быть у моста еще вчера.
Мартини делал невероятные усилия, чтобы не сесть. Ноги отказывались ему служить. Он возмущался:
– Не понимаю, зачем такая спешка? Что может случиться, если мы придем на несколько часов позже?
Висконти остановился.
– Я должен перевести дух.
Герье, молчавший все время и двигавшийся, как автомат, замедлил шаг и хотел было сесть. Клэр резко закричал:
– Предупреждаю вас: каждый час опоздания может стоить нам жизни.
– Уж не думаете ли вы, что за нами идет погоня? – воскликнул Мартини.
– Если верно, что мы находимся в часе пути от места переправы, то какие могут быть опасения, мистер Клэр? – спросил Висконти.
– Повторяю то, что уже много раз говорил: на пятые сутки, в полночь, мы должны быть далеко, на той стороне ущелья. Никаких дальнейших расспросов! Никто не знает, что может задержать нас на переправе. Кто хочет остаться невредимым, должен превозмочь усталость. – Голос Клэра был сух и серьезен, в нем звучала твердая, непреклонная воля, и все повиновались.
– Вперед, вперед, – подбадривали они друг друга в то время, как темная фигура спускавшегося впереди англичанина смешивалась уже с надвигающимся мраком. Луна закрылась непроницаемой тучей, идти стало еще труднее.
Вместо часа шли уже более двух. Перед путешественниками вырос новый подъем, которого, по расчетам, не должно было быть.
Клэр остановился. Следовавшие за ним нагнали его. Мартини и Висконти уже давно выказывали свое нетерпение и теперь перешли к прямому бунту.
– Черт возьми, я не машина, я больше не могу! Если мне грозит опасность, я готов, а так у меня лопнет сердце, – ворчал Мартини.
– А я думаю, что представление об опасности сильно преувеличено, добавил Висконти.
– Может быть, в самом деле, – вставил Герье, – нам лучше пообождать здесь до зари? Несомненно, мы заблудились.
– Кто может разыскать нас в этой дьявольской темноте? – снова раздраженно сказал Мартини.
– Мы должны во что бы то ни стало быть на той стороне пропасти раньше, чем часы пробьют полночь, – резко сказал Клэр. – Оставайтесь здесь и отдыхайте, я попробую поискать утерянное нами направление. Все от того, что тучи так внезапно закрыли луну… Я рассчитывал на светлую ночь. Синьор Мартини, вы должны зажечь ваш электрический фонарик и направить его так, чтобы я мог вас найти.
Темный силуэт англичанина потонул во мраке. Оставшиеся растянулись на земле, теснее прижимаясь друг к другу, чтобы согреться.
Маленькая огненная точка фонарика кидала короткий пучок света. Мертвая тишина не нарушалась ни одним звуком.
Так прошло около получаса. Усталые путники молчали, охваченные тупым безразличием.
Непроглядная туча на небе стала редеть. Луна снова вынырнула на простор и залила своим спокойным светом всю местность. Сияющая снежная вершина вздымалась над темным откосом ближайшей горы. Герье приподнял голову.
– Эта ледниковая цепь – за пропастью. Мы где-то около переправы.
– Так где же пропал мистер Клэр? Если мы должны торопиться, то, мне кажется, именно теперь, при луне нас легко могут заметить. – Мартини сел, потом встал.
Издали раздался громкий призыв:
– Сюда, сюда, я нашел дорогу!
– Однако хорошо же он соблюдает осторожность, – заметил Висконти. Кричит так, что проснулись горы! Послушайте, как раздается здесь эхо.
– Не пойму, зачем мистеру Клэру пугать нас? – сказал Мартини. – Мне кажется, он чего-то не договаривает.
– Сюда, сюда! – раздавалось впереди. – Прошу идти как можно скорее!
Легкие кружева облаков прикрыли луну, свет ее заметно потускнел. Внизу зияла черная пропасть. На той стороне виднелась маленькая хибарка, от которой была натянута через ущелье веревка.
Клэр был уже у переправы. Седла, в котором они должны были переправиться на ту сторону, как и следовало ожидать, здесь не было. Бодрствующих существ около хижины нельзя было рассмотреть.
Англичанин выхватил из кармана револьвер и несколько раз выстрелил в воздух. Грохот потряс ущелье, но, тем не менее, никого не разбудил на той стороне.
– Неужели эти мерзавцы, – воскликнул Клэр, – оставили переправу? Или, быть может, они так спят, что мы не сможем их разбудить? Это ужасно! Уже одиннадцать!
Голос его и движения явно показывали сильное беспокойство. Он снова зарядил револьвер и стал стрелять раз за разом. Наконец, зоркие глаза Висконти заметили что-то темное, копошащееся на льду около избушки.
– Они проснулись, – закричал он весело. – Но не думаете ли вы, мистер Клэр, что, испуганные вашими выстрелами, они убегут от нас вместо того, чтобы помочь нам?
– Сони, проклятые сони! – закричал Клэр, приставив ко рту руки: Немедленно подавайте сюда седло! Это я и мсье Герье возвращаемся обратно. С нами наши друзья.
Эта фраза была повторена им несколько раз по-английски и на туземном наречии.
На той стороне у веревки собралась кучка людей. Но потребовался целый ассортимент ругательств со стороны энергичного англичанина, чтобы заставить их действовать. Седло заскользило на блоке по веревке и, наконец, коснулось обрыва, на котором стояли в ожидании наши друзья.
– Скорее, скорее! – торопил их Клэр.
Он переехал последним.
Ступив на лед, он увидел Герье, лежавшего на снегу. Около него стоял на коленях Мартини с бледным, взволнованным лицом.
– Что случилось?
– Ему стало дурно. Волнение и усталость сломили беднягу. Можно только удивляться, что он так долго превозмогал себя, – пояснил Висконти с раздражением.
Несмотря на протесты англичанина и на увещевания немедленно пуститься в путь, Мартини и Висконти внесли Герье в хижину.
Клэр, испустив проклятие, вынул из кармана часы.
– Без четверти двенадцать, – воскликнул он. – Может быть, через четверть часа…
Он не успел договорить – страшный подземный толчок свалил людей с ног. Оглушительный грохот пронесся по горам, по ущелью. Свет погас. Хижину тряхнуло и понесло куда-то вниз. Как будто увлекаемая бешеным потоком, она вертелась, подпрыгивала, трещала, готовая рассыпаться, и, наконец, повернулась на бок и опрокинулась.
Мартини казалось, что он лежит на дне моря. В зеленой воде плавают рыбы. Громадный осьминог подполз к нему и стал душить в своих страшных объятиях. Выпученные глаза при этом смотрели прямо в лицо итальянцу. «Что, Филиппе, не удался вам вторичный побег?» Мартини хотел вырваться, но не мог. Кости трещали в тисках чудовища. И все же ценой невероятных усилий Мартини освободился. Что-то тяжелое давило на него, руки были в чем-то холодном и клейком.
«Где я? – думал Мартини. – Что со мной случилось? Я как будто жив, лежу не на морском дне. Да, мы перебрались через мост… Лачужка рухнула. Но что значил этот потрясающий грохот? Землетрясение? Может быть, я погребен под обвалом, мне предстоит ужасная смерть?»
Он облился холодным потом. Он попытался сориентироваться в пространстве. Разводя руками, наткнулся на что-то мягкое. Вздрогнул: несомненно, рядом с ним лежал человек. Живой или мертвый? Он нащупал лицо своего соседа. Тот не шевельнулся. Боже, неужели мертвый?! Борода, усы… Это Рене.
– Рене, Рене! – закричал Мартини, но голос его раздавался глухо, как будто он говорил в подушку. Кончики пальцев протянутой руки упирались во что-то волосатое. Это шкуры, образующие стены хижины; ее искорежило, но она не раздавлена. Значит, есть надежда выбраться, стоит только освободиться от навалившейся на ноги тяжести.
Мартини попробовал двинуть ногами, и вдруг почувствовал в них резкую боль.
«Может быть, ног у меня нет?» – подумал он с ужасом, и ему представились лужи крови и куски разорванного мяса; сердце у него резко и больно сжалось. Но нет, ноги он чувствует. Да, они целы.
После долгих усилий итальянцу удалось высвободиться от навалившегося на него груза. Он вспомнил о большом охотничьем ноже, который был у него в кармане. Он достал этот нож и прорезал им дыру в нависшей над ним шкуре. Мех сразу треснул, едва нож дотронулся до него. Мартини увидел над собой небо, усыпанное блестящими звездами. Холодный воздух оживил в его сердце новые надежды.
«В самом деле, я жив и, кажется, не особенно пострадал», – подумал он вслух. Он услышал рядом слабый стон.
– Рене, Рене, дорогой! – закричал он радостно.
– Филиппе, это вы? Что с нами случилось? – прозвучал слабый шепот. – На меня что-то страшно давит сверху, освободите меня, Филиппе.
Итальянец встал, наполовину вылез в проделанное отверстие. Луна зашла, но света звезд было достаточно, чтобы увидеть склоны высоких гор, тесно сходящихся с трех сторон, и, широкую лавину льда, ползущего с высоты в глубокую впадину, куда была сброшена разбитая полураздавленная хибарка. Местность казалась совершенно незнакомой, и Мартини издал громкий крик удивления.
– Рене, мы, кажется, далеко уплыли по льду. Мы только чудом спаслись. Что сталось с другими? Где Клэр, Висконти, где наши проводники и носильщики? Неужели все погибли?
Потребовалось много усилий и сообразительности, чтобы помочь полузасыпанному Герье выбраться из хижины.
Мартини сел на доску рядом со своим другом и, осторожно ощупывая его, спросил:
– Вы чувствуете себя очень слабым?
– Холодный воздух действует на меня прекрасно, и я скоро совершенно оправлюсь, – отвечал Герье, рассматривая свою руку, по которой бежала струйка крови.
– Вы ранены?
– Да, здесь, над кистью, глубокая ссадина.
– Ничего, мы с вами отделались пустяками. Теперь, дорогой Рене, я сделаю вам перевязку и приступлю к обследованию хижины. Может быть, нам удастся помочь еще кому-нибудь?
– Через несколько минут, Филиппе, я буду в состоянии помочь вам, сказал Герье.
– Э, – воскликнул Мартини, – у вас вырван порядочный кусок кожи. У меня, к счастью, есть бинт и стерильная вата, и я кое-что смыслю в медицине.
Окончив перевязку, Мартини зажег электрический фонарик и принялся осматривать хибарку.
Тонкие деревянные подпорки, поддерживающие стены и крышу, были поломаны, доски пола разбиты в щепы, ящики с кладью раздавлены; куски льда, прорвавшие меховые стены, смешивались с обломками дерева и обрывками шкур.
– Тут, кажется, нет никого, – проговорил маленький итальянец и вдруг вздрогнул. Среди льда и снега он увидел окровавленные ноги. Туловища не было видно. По обуви он догадался, что это – Клэр.
– Кажется, помощь тут не нужна, – прошептал он. Но, тем не менее, вылез из хижины и принялся ее разбирать.
Когда звезды потускнели и восток окрасился нежными розовыми красками зари, друзьям удалось освободить из-под развалин тело погибшего товарища. Голова, его была разбита, грудь продавлена глыбой льда… В глубоком унынии стояли Мартини и Герье около изуродованного трупа.
– Бедный Джон, – тихо проговорил француз. – Вы были таким жизнерадостным, энергичным, сильным, и вот погибли. Было бы лучше, если бы на вашем месте лежал я. Все равно моя жизнь кончена.
Прошло много дней, прежде чем Мартини и Герье добрались до жилых мест. Местность изменилась до неузнаваемости. Громадные скалы рухнули, и всюду образовались гигантские оползни. Ледники поползли вниз, в долины, сметая на своем пути все. В горах погибло немало людей, много скота. Целые деревни были стерты с лица земли.
Местные власти снарядили несколько экспедиций на помощь пострадавшим от землетрясения, – ибо все сейсмические станции Европы и Азии отметили необычайно сильные толчки, эпицентр которых находился в Северных Гималаях.
Когда Мартини увидел на склоне горы строения небольшого поселка, он пришел в такую неописуемую радость, что заразил ею и Герье.
– Мне приятно видеть вас таким веселым, – произнес тот с легкой улыбкой на бледном задумчивом лице.
– Мы еще поживем, дружище! – воскликнул итальянец, похлопав своего спутника по плечу. – Теперь я могу сказать, что мы избавились от Куинслея и от всех ужасов Долины Новой Жизни. Постараемся забыть ее, как будто все это был сон – тяжелый, долгий сон.
– Нет, Филиппе, я не смогу пережить ударов, которые послала мне судьба.
Они заметили приближающуюся к ним группу туземцев, впереди которых шел англичанин в военной форме.
Начались расспросы.
Чиновник отвел их в помещение, где они могли отдохнуть после перенесенных страданий. Была снаряжена экспедиция за телом Клэра и за розыском Висконти, хотя ни у кого не было ни малейшей надежды на то, что он остался жив: по-видимому, и проводники, и носильщики, и злополучный итальянец, так неохотно оставивший Долину, погибли при катастрофе, тела их затерты во льдах.
Вечером в маленькой каморке бедного домика Мартини разложил перед собою вещи, вынутые из карманов несчастного Клэра. Тут была фотокарточка красивой молодой мисс, тут были золотые часы с помятой крышкой, револьвер, бумажник, набитый банковыми билетами, и записная книжка, изорванная и залитая кровью хозяина. Мартини рассматривал эти вещи, и взор его туманился от набегавших слез.
– Они убеждены, что было землетрясение! Нет, нет, тысячу раз нет! шептал он. – Какое, к черту, землетрясение! Конечно, это был ужасный взрыв в Долине Новой Жизни. Что там случилось? Кто это сделал?
– Вы говорите взрыв, Филиппе? – вскочил Герье. – В таком случае этот взрыв произведен руками мистера Клэра! Вы помните, что он говорил? Не напрасно он торопил нас вплоть до веревочного моста!
Мартини уставился круглыми черными глазами на своего товарища.
– Да, да, он почему-то считал особенно опасным время около полуночи. Вы помните, он посмотрел на часы, когда было без четверти двенадцать, и в этот момент земля вздрогнула, и мы полетели вниз? Впрочем, вы этого не можете помнить, потому что вы тогда были без чувств.
– Неужели добрый, отзывчивый Джон, такой культурный, просвещенный, мог решиться на это преступление?
Мартини перелистывал записную книжку Клэра.
– Тут подробное описание всего, что-то вроде дневника. Особенно полно описаны приборы и различные машины. Вот ваша военная гусеница, вот подвижная крепость, с чертежами и объяснением. Дальше ничего нельзя разобрать, все разодрано, испачкано… Э, тут, кажется, дело идет о складе радиоактивных веществ! Вот еще несколько строк: «…если радиоактивные вещества могут распадаться в любом количестве и в любое время, то с помощью их можно…» Дальше я ничего не могу разобрать.
– Без сомнения, Джон взорвал склад радиоактивных веществ! Вы помните, Филиппе, из физического института Висконти пропала адская машина? Ее можно было устанавливать с помощью особого прибора на любой срок! Макс Куинслей подослал в Высокую Долину верного слугу, чтобы сгубить Роберта, а может быть, и Анжелику… Я убежден, что Клэр воспользовался одной из этих машинок – и погубил, может быть, всю Долину. – Герье, обессиленный, опустился на кровать.
Солнце почти зашло. В комнате стало темно. Мартини сидел над вещами Клэра, подперев голову рукой. Вдруг он громко сказал:
– Бюро осведомлении! – Он помолчал и, обернувшись к Герье, спросил: Вы слышали, Рене, что-нибудь об этом пресловутом учреждении? О нем ходит много басен и ничего не известно доподлинно… Однако, вполне возможно, мистер Клэр принадлежал к этому бюро, которое знало о многом, о Долине в том числе, и семье Куинслеев…
Герье не слушал старого друга. Голову его сверлила мысль о том, что Клэр убил и Анжелику вместе с другими жителями Долины Новой Жизни. И именно он, Герье, привел туда Клэра…
ЭПИЛОГ
Странные совпадения бывают в жизни! Через два года после того, как я вернулся с Дальнего Востока и сдал в производство рукопись, переданную мне французским путешественником на пароходе компании Messageries Maritimes, я оказался на сказочно чудесном побережье Генуэзского залива, которое называется Восточной Ривьерой, и остановился в отеле в небольшом городке Рапалло. На другой день я предпринял поездку на автомобиле по прекрасному шоссе, проложенному у самого моря, на выдающуюся точку полуострова Портофино. Маленькие высокие домики этого местечка смотрелись прямо в воду закрытой бухточки, а позади них возвышалась лесистая горная цепь с белеющими на ней маленькими виллами и домиками поселян.
Я оставил автомобиль и прошел сначала к маяку, где волны моря разбивались о скалы, потом поднялся наверх и долго бродил среди виноградников и садов с апельсиновыми и лимонными деревьями, на которых под горячим южным солнцем спели ярко-желтые и оранжевые плоды. Я утомился и медленно возвращался назад. Было жарко; воздух, насыщенный ароматами цветов и пряностей, начинал раздражать меня.
На дороге показалось кресло на колесах. Его катила пожилая дама. В кресле сидел невысокого роста полный седеющий господин. В левой руке он держал шляпу, которой обмахивал свое покрасневшее от жары смуглое лицо, правая рука безжизненно свешивалась вдоль тела. Нога покоилась на подножье кресла, и видно было, что она парализована. Рот был перекошен, нижняя губа несколько отвисла, левый глаз слезился. Дама часто останавливала кресло, вытирала больному лицо.
Поравнявшись с этим экипажем, я услышал, как она сказала:
– Я говорила вам, Филиппе, что вы не должны ездить на кладбище. Всякое волнение опасно для вас, а свежая могила Рене не могла вас не растрогать…
Я остановился удивленный. Эти имена заставили меня вспомнить героев рукописи, порученной моим заботам. Я невольно замедлил шаги и слышал, как разбитый параличом итальянец, с трудом ворочая языком, сказал:
– Отчего, сестра, должен я бояться всякого волнения? Уж не думаешь ли ты, что смерть хуже того, что случилось со мной? Больной, старый – разве я хочу жить? Я охотно последую за своим другом Рене Герье туда, где нет ни вздохов, ни печали и откуда нет возврата.
– Полно, полно, Филиппе. – Дама остановила кресло против дома, на дощечке которого было выгравировано: «Вилла Роза Мария Мартини».
Сомнений не было, дом принадлежал сестре Филиппе Мартини, а предо мною в кресле был он сам, знаменитый итальянский ученый, описанный Рене Герье в его рукописи под названием «Долина Новой Жизни».
Признаюсь, я не мог удержаться, чтобы не познакомиться с этим человеком. Каким образом Мартини удалось убежать из Долины? Или Герье побывал там снова, после нашей встречи с ним в Индийском океане? В таком случае, я могу узнать продолжение всей этой истории, так сильно смахивающей на вымысел. Меня очень заинтересовала судьба Анжелики Гаро, Куинслея и всех других.
Я подошел и представился. Я рассказал о своем знакомстве с покойным французским инженером и сообщил, что уже выходит в свет книга, в которой описаны все приключения Герье.
Мартини удивленно смотрел на меня; он казался потрясенным.
– Рене передал вам рукопись? – сказал он наконец. – Почему он утаил от меня это? Когда мы с ним были здоровы, мы часто предавались воспоминаниям и многое успели записать, чтобы потом, после своей смерти, потомство узнало о наших приключениях.
Синьора Мартини перебила наш разговор приглашением зайти в дом. Там, в беседке, оплетенной вьющимися розами, полной сладкого аромата этих прелестных цветов, Мартини разложил перед собою на круглом столе листы, исписанные крупным неровным почерком:
– Вот мои записки. Они составлены мною по памяти и со слов моего умершего друга. Они далеко не полны, не отделаны и, конечно, в таком виде не годятся для печати. Когда бедный Рене погибал – у него развилась скоротечная чахотка, – я потерял надежду окончить начатый нами труд, а теперь, после удара, постигшего меня, даже забыл об этих записках. – Mapтини собрал со стола разрозненные листы и, передавая их мне, добавил: – Если вы издали первую часть записок Рене Герье, то, может быть, найдете возможным обработать этот материал и издать его в виде второй части, хотя, по правде сказать, в ней сам Герье играет очень малую роль. Я не боюсь, что мое имя будет фигурировать на страницах книги, мне осталось уже недолго жить.
Синьора Мария очень беспокоилась, что ее брат утомился разговором со мною. Весь вид ее говорил об этом. Я распрощался.
Через три дня, когда я опять был в Портофино и проходил по дороге мимо «Вилла Роза», навстречу мне попалась траурная процессия. За гробом шла печальная синьора Мария.
Я узнал от сопровождавших, что Филиппе Мартини умер два дня тому назад.
Таким образом, слепой случай дважды столкнул меня с лицами, которые передали мне рукописи, касающиеся одного и того же загадочного уголка земли.
Я оставил автомобиль и прошел сначала к маяку, где волны моря разбивались о скалы, потом поднялся наверх и долго бродил среди виноградников и садов с апельсиновыми и лимонными деревьями, на которых под горячим южным солнцем спели ярко-желтые и оранжевые плоды. Я утомился и медленно возвращался назад. Было жарко; воздух, насыщенный ароматами цветов и пряностей, начинал раздражать меня.
На дороге показалось кресло на колесах. Его катила пожилая дама. В кресле сидел невысокого роста полный седеющий господин. В левой руке он держал шляпу, которой обмахивал свое покрасневшее от жары смуглое лицо, правая рука безжизненно свешивалась вдоль тела. Нога покоилась на подножье кресла, и видно было, что она парализована. Рот был перекошен, нижняя губа несколько отвисла, левый глаз слезился. Дама часто останавливала кресло, вытирала больному лицо.
Поравнявшись с этим экипажем, я услышал, как она сказала:
– Я говорила вам, Филиппе, что вы не должны ездить на кладбище. Всякое волнение опасно для вас, а свежая могила Рене не могла вас не растрогать…
Я остановился удивленный. Эти имена заставили меня вспомнить героев рукописи, порученной моим заботам. Я невольно замедлил шаги и слышал, как разбитый параличом итальянец, с трудом ворочая языком, сказал:
– Отчего, сестра, должен я бояться всякого волнения? Уж не думаешь ли ты, что смерть хуже того, что случилось со мной? Больной, старый – разве я хочу жить? Я охотно последую за своим другом Рене Герье туда, где нет ни вздохов, ни печали и откуда нет возврата.
– Полно, полно, Филиппе. – Дама остановила кресло против дома, на дощечке которого было выгравировано: «Вилла Роза Мария Мартини».
Сомнений не было, дом принадлежал сестре Филиппе Мартини, а предо мною в кресле был он сам, знаменитый итальянский ученый, описанный Рене Герье в его рукописи под названием «Долина Новой Жизни».
Признаюсь, я не мог удержаться, чтобы не познакомиться с этим человеком. Каким образом Мартини удалось убежать из Долины? Или Герье побывал там снова, после нашей встречи с ним в Индийском океане? В таком случае, я могу узнать продолжение всей этой истории, так сильно смахивающей на вымысел. Меня очень заинтересовала судьба Анжелики Гаро, Куинслея и всех других.
Я подошел и представился. Я рассказал о своем знакомстве с покойным французским инженером и сообщил, что уже выходит в свет книга, в которой описаны все приключения Герье.
Мартини удивленно смотрел на меня; он казался потрясенным.
– Рене передал вам рукопись? – сказал он наконец. – Почему он утаил от меня это? Когда мы с ним были здоровы, мы часто предавались воспоминаниям и многое успели записать, чтобы потом, после своей смерти, потомство узнало о наших приключениях.
Синьора Мартини перебила наш разговор приглашением зайти в дом. Там, в беседке, оплетенной вьющимися розами, полной сладкого аромата этих прелестных цветов, Мартини разложил перед собою на круглом столе листы, исписанные крупным неровным почерком:
– Вот мои записки. Они составлены мною по памяти и со слов моего умершего друга. Они далеко не полны, не отделаны и, конечно, в таком виде не годятся для печати. Когда бедный Рене погибал – у него развилась скоротечная чахотка, – я потерял надежду окончить начатый нами труд, а теперь, после удара, постигшего меня, даже забыл об этих записках. – Mapтини собрал со стола разрозненные листы и, передавая их мне, добавил: – Если вы издали первую часть записок Рене Герье, то, может быть, найдете возможным обработать этот материал и издать его в виде второй части, хотя, по правде сказать, в ней сам Герье играет очень малую роль. Я не боюсь, что мое имя будет фигурировать на страницах книги, мне осталось уже недолго жить.
Синьора Мария очень беспокоилась, что ее брат утомился разговором со мною. Весь вид ее говорил об этом. Я распрощался.
Через три дня, когда я опять был в Портофино и проходил по дороге мимо «Вилла Роза», навстречу мне попалась траурная процессия. За гробом шла печальная синьора Мария.
Я узнал от сопровождавших, что Филиппе Мартини умер два дня тому назад.
Таким образом, слепой случай дважды столкнул меня с лицами, которые передали мне рукописи, касающиеся одного и того же загадочного уголка земли.