В ресторане был на удивление богатый ассортимент табачных изделий, и я с шиком достал пачку «Кэмэл».
   – Я тоже хочу, – жалобно пропищала Мурзилка.
   – Я всегда считал, что моя жена ни в коем случае не должна курить, – прокомментировал я. – Маленькая, ну что я могу сделать? Вот заберут нас обоих. Придется тебе бросить.
   – Тогда ты не кури, – капризно ответила она.
   – Миленькая! Но я же не собираюсь бросать! Так ты уж постарайся привыкнуть к своей незавидной доле.
   Мурзик обиделась, а я, чтобы отвлечь ее, начал с главного:
   – Вот только теперь я понял, каким хорошим человеком был Леонид Ильич!
   – Скорей всего мы узнали, какая сволочь этот Суслов! – отпарировала Мурзилка. – И если мы здесь останемся навсегда, то я не выдержу и повешусь!
   – И ты собираешься меня бросить одного?
   – А чего тебе-то? Я ведь плохая злобная Мурзилка, а ты уважаемый человек – орденоносец! Ты без жены не останешься!
   – А почем ты знаешь, может у них тут каждый второй орденоносец, а каждый первый – зек!
   – Которого ты умудрился изловить в Воркуте?
   – А-а! Не сыпь мне соль на рану! Как вспомню, что после отпуска придется в забой, так сразу же начинаю сочувствовать организаторам контрреволюции!
   – Я без забоя сейчас их здесь всех перестреляла б!
   – Будешь кабанеть, то при данной политической обстановке я с тобой разведусь.
   – Ты женись сначала на мне!
   – А вот это ты брось! Как бы ты меня ни любила, то есть я хочу сказать не любила, а спать тебе со мной придется по-настоящему! Инфракрасные объективы – не такая уж фантастика, а гнить до конца своих дней в лагерях из-за твоей блажи я не хочу!
   – Ничего себе блажь!..
   – Слушай, Мурзик, я конечно понимаю, что тогда я с тобой переспал пару раз на халяву и твое отношение ко мне в корне изменилось, но ведь ты не девочка и в данной ситуации ломаться просто глупо.
   – Только из-за того, что по чьему-то дурацкому желанию я должна с тобой лечь в постель, я ни за что не буду делать этого! Ты меня знаешь!
   – К сожалению, я тебя на самом деле знаю. Эх, один черт ехать в Воркуту! Вольным-невольным, а забоя мне не миновать. Правильно, Мурзик! Ни фига! Хоть полчаса, а мы все же будем свободными от чьей-то злой воли. А потом и умереть не страшно, – сказал в сердцах я и громко запел:
   «Вихри враждебные веют над нами!»
   На нас стали оглядываться прохожие и, наверное, от того, что я пел красиво и с чувством, или же усмотрев в этом новые веяния, они стали, по-моему, тихо мне подпевать.
   Мурзик, испугавшись последствий назревающих революционных настроений масс, зашипела:
   – Замолчи! Рожа!
   – А чего ты испугалась, все равно нас утром возьмут! Лучше уж сейчас, чем после ночного позора!!!
   – Замолчи, а то я и в правду с тобой не лягу!
   – Все, я молчу, – прошептал я, но Мурзик еще долго злилась, слыша время от времени из уст представителей народа текст «Варшавянки».
   – Димик? Может, это все нам приснилось? – спросила меня Мурзик.
   – Если бы.
   – Но ведь посмотри по сторонам. Москва ведь прежняя. И люди такие же. Может они просто пошутили? Может у них тут игра такая!
   – Я бы с удовольствием поверил бы в игру, но ты же видела наши новые документы? «Разрешение на въезд в Москву» и т. д.?
   – Слушай! А откуда взялись эти чемоданы?
   – Откуда? Мы же с тобой вместе нажимали красный огонек.
   – Да… Кажется ты прав… А откуда в них наши документы?
   – Да… Вопрос конечно интересный! Ведь и костюмчик пришелся мне в пору. А ведь до сих пор я ни одного костюма себе не мог купить в магазине. Все приходилось шить на заказ.
   – Мне страшно, Димик.
   – Мне тоже страшно, за тебя.
   – Что вообще с нами происходит?
   – Знаешь, я недавно прочел роман братанов Стругацких «Отверженные» или как там… И вот там кто-то, вроде инопланетян, проводил глобальный эксперимент над людьми. Они собрали со всей Земли недовольных жизнью людей и, обеспечив их более-менее сносно, предоставили им вариться в собственном соку… Короче, дали им свободу действий на свободной территории, а сами наблюдали за ними…
   – Ты хочешь сказать, что над нами кто-то экспериментирует?
   – Очень похоже. Уж больно это не похоже на случайность. И машинка срабатывает только когда она у тебя в руке, а я нажимаю. И эти чемоданы, очень похожие на «сухой паек». И вообще все слишком заорганизовано!
   – Слушай! А ведь мы так до конца и не посмотрели, что в них лежит.
   – Придем и посмотрим. Но я уверен, что в них есть все необходимое для нашего нормального здесь существования! И мы конечно сделали большую ошибку, что сразу их не разобрали! У меня есть чувство, что там помимо обиходных вещей лежит что-то вроде твоего кулона, и будем молить Бога, чтобы у нас не было сейчас там обыска.
   – Кому мы нужны!
   – Не скажи! Мы ведь не знаем их порядки. Может они всех обыскивают?
   Мурзик за время нашего пребывания здесь довольно заметно изменилась и, кажется, преждевременно повзрослела. Правда, она от этого не стала менее красивой.
   Мы некоторое время гуляли в Александровском саду под ручку молча, и без слов понимали, о чем каждый думает.
   – Димик! А зачем нужен этот эксперимент? – первым нарушила молчание Мурзилка. – И почему именно над нами?
   – Понимаешь, мы здесь чужие и в то же время свои. Что-то вроде объективных судей. Мы знаем меру вещей и можем сравнить для местных жителей несравнимое. По-видимому, преследуется несколько целей. Оценить данный мир свежим взглядом, возможно, при помощи нас внести в него изменения, но скорей всего главная цель – это как мы с тобой будем себя вести в этой ситуации…
   – Ну и как, ты думаешь, мы себя ведем?
   – Как нам подсказывает совесть.
   – А как она подсказывает? Бабку-то забрали.
   – Ну, тут слишком риторический вопрос… «Что Бог ни делает, то к лучшему!» Уж больно милая старушка нам попалась. И знаешь, умом понимаешь, что именно от таких и идут все беды, а все равно ее жалко.
   – И мне тоже…
   – Ладно, Мурзик, пойдем к нашим чемоданам, и я очень тебя прошу, будь осторожна, а то если с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу.
   – Если с тобой – я тоже…
   – И давай постараемся, чтобы наши экспериментаторы не имели повода заподозрить нас в скотстве.
   – Шиш им с маслом!
   В чемоданах было все… местного производства. И как мне показалось, в них уже кто-то рылся. Правда сделано это было профессионально и почти незаметно: или делали они это регулярно, или мы были под «колпаком». Но нам нечего было выбирать и наконец нельзя же жить вечно под постоянным страхом?
   Хотя я страшно боялся за Мурзика, то бесстрашие было не от того, что я знал цель этого эксперимента (как раз это знание наоборот вселяло слишком большое чувство опасности), а потому, что слишком противно идти на поводу у всякой сволочи, которая по воле судеб, а скорей по чистой случайности получила власть!
   На дне моего баула были деньги и, судя по нашему обеду в ресторане, довольно приличная сумма, хотя на нее нельзя было купить этот весь мир.
   Из подозрительного я обнаружил лишь транзисторный приемник «Россия», потому что никогда не горел большим желанием слушать «голоса», а раз нам его подсунули, значит с какой-то целью. Я его включил и внимательно покрутил на всех диапазонах, но ничего подозрительного или же сверхъестественного он не выдал, и славу Богу. Зазвучи из него что-нибудь типа «Асмолова» или «Дипеш Мода», коих не могло существовать в 79-м году, нам была бы крышка! А так – обыкновенный приемник. Я отложил его в сторону, решив с ним плотней разобраться где-нибудь в тихом парке.
   Подошло время идти на политчас. Что это такое – меня очень интересовало, и я с нетерпением повел своего Мурзика в красный уголок. Так уже собралось довольно много народу, населявшего наше крыло гостиницы.
   Действие было поставлено с умом и ненавязчиво, но довольно убедительно внушало преимущества существовавшего здесь строя.
   Сначала выступил лектор с краткой информацией, после чего были показаны видеоновости с полей страны и из-за рубежа (я с удивлением обнаружил, что был использован отечественный кассетный видеомагнитофон!).
   Из отечественной информации я вынес, что она ничем не отличается от того, что я мог слышать у себя дома в аналогичном году, только вместо постоянного упоминания имени Брежнева намного реже звучало имя Суслова.
   А вот зарубежная информация показала, что дела в мире обстоят намного хуже, чем были тогда у нас: конфликтов было больше, и критика капитализма была жестче.
   После просмотра опять выступил лектор с комментариями, что подтвердило мои наблюдения, и я даже задал вопрос, попросив поподробней рассказать как дела обстоят в Афганистане, на что получил ответ, что в связи с непрекращающейся войной между Китаем и Индией, наша «оккупация» (термин мой) Афганистана является единственной альтернативой вмешательства в его суверенные дела со стороны американских наймитов в лице Пакистана и Ирана.
   Вот так-то!
   После ужина мы с Мурзиком смотрели телевизор и получили массу удовольствия от лицезрения знакомых артистов в незнакомых постановках. В десять вечера мы отошли ко сну.
   Утром, после завтрака мы с Мурзиком поехали в Кузминки, и вот здесь я и открыл тайну «России».
   Вскрыв крышку приемника, я сразу же увидел приклеенную на магнит динамика бумажку с надписью – «Здесь!». Я потрогал магнит и обнаружил, что его верхняя часть легко отвинчивается. Внутри оказалось гнездо, в которое можно было вставить стандартный «гробик» микросхемы.
   Там же я нашел инструкцию… из которой следовало, что достаточно засунуть в гнездо «ножками» вниз любой операционный усилитель на тридцать секунд (например К553УДЗ), как он превращался в идеальный фильтр с автоматическим избавлением от помех. К тому же после этого микросхема могла работать от любого напряжения питания – от одного вольта и выше. Стабилизация выполнялась внутри нее тоже автоматически.
   В инструкции была схема, показывающая, где устанавливать эту микросхему в любом приемнике или телевизоре. Надо было разорвать цепь после гетеродина и подсоединить образовавшиеся провода на вход и выход микросхемы. К двум другим определенным «ножкам» надо было подсоединить, как я уже отмечал, любое питание – и все. Всего четыре проводка – и ваш приемник начинал принимать любые станции мира, и ни одна «глушилка» не срабатывала. В телевизоре эта манипуляция позволяла принимать даже Америку! И самое удивительное, что все передачи переводились на русский язык!
   В инструкции также говорилось, что в приемнике уже установлена такая микросхема, и достаточно поставить в определенном положении антенну, как она включалась. Также пояснялось, что «хитрый» магнит по переделке микросхем не нуждается во внешнем питании, так как использует энергию земного тяготения!
   Вот так приемничек нам подсунул мой второй интеллект!
   Я собрал приемник обратно (предварительно отклеив бумажку с магнита и сжег ее вместе с инструкцией!) и, подозвав Мурзилку, включил его…
   Мама-мия!
   Более чистого воспроизведения я никогда не слышал. И все вещали только по-русски. Вот когда я узнал истинное положение вещей в этом мире.
   Оказывается, ни о какой разрядке и не слышали!
   Шукшин с Высоцким эмигрировали, были живы и пока здоровы.
   В СССР осуществлялась программа СОИ, а США, устав нас призывать заморозить ее, вовсю искало ей противодействие.
   В Чернобыле заканчивали ввод в строй шестого реактора, а в США правил второй срок Рональд Рейган.
   Мы сидели с Мурзиком и слушали с открытыми ртами.
   – Вот тебе последнее подтверждение моих слов, – промолвил я, обняв Мурзика. – Нам подан не просто знак, а мы фактически поставлены перед выбором: воспользоваться этой бомбой замедленного действия и разрушить этот мир или же испугаться и уничтожить эту машину. В первом случае нас ждет почет и уважение, во втором – стыд и позор. Понятно?
   Мурзилка непонимающе замотала головой.
   – Какая же ты бестолковая! Простые вещи не можешь осознать. В первом случае нас с уважением возьмут под белы ручки и с почетом посадят, а во втором случае мы с позором зарежем эту золотоносную курицу и со стыдом проживем остатки своих лет в этом болоте, где целоваться публично можно только на собственной свадьбе под крики «горько», а чтобы навестить свою двоюродную маму, к несчастью проживающую в другом городе, необходимо решение Совмина.
   Мурзик долго «переваривала» эти перспективы и прикидывала «Баш на баш?!» и, наконец, прикинув «хвост к носу», предложила:
   – Давай вернемся домой.
   Я с интересом на нее посмотрел, поразившись нетривиальности движения ее мысли.
   – Каким же образом?
   Мурзик достала кулон и показала его мне.
   – Давай нажмем зеленый огонек. Мы его повторно не нажимали.
   – И ты думаешь, мы окажемся дома? – засомневался я.
   – Может быть… – нерешительно прозвучал ответ.
   – А если мы окажемся еще в худшем мире?
   – Ну, хуже уже некуда! – решительно сказала она, видимо намекая на невозможность здесь целоваться вдоволь в любое время суток и в произвольном месте дислокации.
   – Нет, – твердо сказал я, – я на это не могу решиться.
   – Слабо?
   – Слабо! – подтвердил я. – Мы оставим этот вариант на «худой конец». Я думаю, что тот, кто организовал это шоу, ждет от нас решительных и конструктивных действий, а возврат домой в свете проведения вышеназванного эксперимента несет в себе обструкционистские тенденции!
   – Ты вещаешь как газета «Правда»!
   – Я не вещаю, а констатирую!
   – И что ты предлагаешь?
   – Понимаешь, решать придется только тебе, а я буду именно предлагать варианты решений.
   – Давай, валяй, предлагай, злобный Димик.
   Я поставил на землю приемник и закурил.
   – Эта адская машина позволяет в течение восьмичасового рабочего дня выпускать примерно восемьсот супермикросхем, если каждую из них продавать хотя бы за червонец, это будет семь тысяч рублей чистой прибыли. На каждый вложенный в дело рубль будет девять рублей дохода! Это при условии продажи по минимальной цене, заметь.
   – И где ты собираешься взять столько микросхем?
   – Хороший вопрос, – сказал я и затушил окурок. – Где взять, где взять? Купить!
   – Где купить?
   – Еще лучше вопрос. У «Пионера».
   – А ты уверен, что здесь поощряется воровство?
   – Возможно, ты права, что несуны здесь не в фаворе. Значит надо купить их официально в неликвидах.
   – А кто их тебе продаст?
   – Тоже верно. Есть магазины радиодеталей, вот через них и закупить на заводах большие партии микросхем. К тому же, как я понял из инструкции, годятся совсем бракованные, лишь бы был корпус с полупроводниковым кристаллом внутри, и нам такую продукцию на любом заводе-изготовителе продадут и еще спасибо скажут.
   – Допустим, – продолжила допрос Мурзик, – но кто этим займется? Уж не ты ли сам собираешься мотаться по стране при существующей пропускной системе?
   – Правильно. Меня тут же загребут. Но ты забыла, что здесь должен существовать другой Димик, которому сейчас двадцать один год и на все наплевать.
   – Ты хочешь сказать, что ты его уговоришь смотаться?
   – Конечно же нет. Он, я в этом уверен, никуда не собирается сматываться, но он будет не против заработать на этом немного денег, и потом у него есть кое-какие друзья.
   – Ну, предположим, друзья ему помогут…
   – Не предположим, а я уверен, что друзья ему помогут.
   – Но за какие деньги они купят эти микросхемы?
   – Одна микросхема стоит 50 копеек, а у нас с тобой в чемоданах лежит двадцать тысяч рублей.
   – Девятнадцать тысяч девятьсот семьдесят пять рублей!
   – А куда делся четвертной?
   – Я купила «Шанель № 5».
   – Транжирка!
   – Гнус!
   – Продолжаем разговор. На наши «чемоданные» можно купить сорок тысяч микросхем и продать их оптом за четыреста тысяч.
   – А кто их купит?
   – Любая радиомастерская, понемногу, конечно!
   – А дальше что?
   – Дальше наш юный Димик положит в кубышку двести тысяч, а на остальные закупит четыреста тысяч микросхем.
   – И продаст их за четыре миллиона.
   – Ага!
   – И его не загребут?
   Я почесал правой рукой левое ухо через макушку и с неохотой признал, что Мурзилка иногда бывает не в меру прозорливой.
   – Ну, мы еще более детально рассмотрим операцию по сбыту микросхем.
   – Ладно, предположим все пройдет нормально, он заработает кучу денег и получится, что вся эта затея с нашими мытарствами была организована только за этим?
   – Да нет! Микросхемы пустят в дело, то есть вставят в телевизоры и в приемники, и народ узнает правду.
   – И что дальше?
   – Эпоха гласности! Плюрализм мнений!
   – Пять лет каторги с конфискацией имущества!
   – Да ладно тебе. Всех не пересажаешь. А потом достаточно выпустить этого джина из бутылки – и процесс станет необратимым.
   – Мы его из бутылки, а нас в Бутырку?!
   – А мы на кнопочку, да на зеленую.
   – А из кулона выскочит птичка и скажет нам «Ку-ку».
   – Ну, я так не играю. Мы все сделали по сценарию и нам за это «ку-ку?» А потом, нам ведь никто не может помешать смотаться отсюдова сразу же после того, как мы передадим ему приемник.
   – Ага! Мы ему его отдадим, проинструктируем, кулон не сработает, и мы останемся здесь без денег и без приемничка.
   – А мы его у него заберем обратно.
   – Так он тебе и отдаст.
   – Ну, тогда он с нами поделится деньгами.
   – Это ты-то поделишься?
   – Вот это я могу точно гарантировать, что деньгами он с нами поделиться. Я его знаю.
   – Хоть это-то утешает! – грустно вздохнула Мурзилка.
   – Ну как ты, согласна с моим планом? – спросил ее я.
   – Можно попробовать, только не надо спешить и надо все еще раз продумать поточней.
   – Маленькая, – с умилением произнес я, – я всегда подозревал, что под истинно ангельским и непорочным твоим обликом скрывается настоящая аферистка.
   – Гнус!
   Бац! Бум! Дзинь!
   К моему дому мы подъехали на такси, но вышли чуть не доезжая до него. Обойдя дворами, мы подошли с тыльной стороны, куда выходили окна моей квартиры. По моему расчету, в это воскресное утро я должен быть дома, а мать должна была отдыхать где-нибудь на природе. Но я все же решил подстраховаться и выполнил полный комплект разведывательных манипуляций.
   Войдя в скверик, мы с Мурзиком уставились на мой балкон. На балконе сидел я собственной персоной и курил козью ножку. Одет я был буднично и по-домашнему – в одних семейных трусах и даже в скверик достигал запах куримой мной махорки. Мурзик сильно сжала мою ладонь и засопела.
   – Ты чего? – спросил я.
   – Два Димика… – ответила мне Мурзилка, и я понял, что только сейчас она поверила, что мы на самом деле провалились во Время.
   – Не боись, он тоже хороший, – успокоил ее я.
   – Если он такой же хороший, как и ты, то мне страшно, – сказала Мурзилка и отпустила мою руку.
   – Если я до сих пор тебя не съел, то он тоже не съест, – подбодрил ее я, а Димик на балконе смачно сплюнул вниз и начал громко с кем-то ругаться в квартире.
   – Там кто-то еще есть?
   – Ну, судя по ругани, это не мать. Давай, сходи и разведай, а я постою выше этажом.
   – А что я должна спросить у него?
   – Спроси мою мать и по нахалке постарайся зайти в квартиру посмотреть кто там есть.
   Разработав этот коварный виртуозный план, мы отправились на встречу с моей молодостью. Стоя на шестом этаже, я услышал, как Мурзилка вошла в квартиру и минут пять не появлялась. Меня уже посетило беспокойство за ее сохранность, как вдруг я услышал звук открываемой двери и ее голос:
   – Димик, иди сюда.
   В квартире меня ожидал сюрприз, от которого мне чуть не стало плохо.
   Димик продолжал сидеть на балконе, судя по клубам дыма и крикам: «Ну, кого там черт еще принес?», а посреди комнаты стояла моя бывшая первая семнадцатилетняя жена…
   Я с ней познакомился летом 1979 года, и мы только начали с ней жить. Я, конечно, помнил, что она была очень даже ничего, и даже по прошествии стольких лет продолжал с теплом и грустью о ней вспоминать, но увидев вновь юной и почти непорочной, я был поражен ее красотой, и забытое, а вернее даже стертое временем чувство опять нахлынуло на меня…
   Мы стояли друг против друга: с одной стороны я и Мурзик, с другой – молодые.
   Молодой я и моя бывшая жена молча глядели на нас. Меня они, конечно же, сразу же узнали, так как я на лицо почти не изменился и, в принципе, не так уж сильно растолстел.
   Димик посерьезнел, видимо предчувствуя, что явление так похожего на него «бугая» с довольно симпатичной девушкой внесет в его жизнь ощутимые перемены.
   Мурзик с огромным интересом рассматривала мою бывшую суженую и меня помолодевшего и по инерции строила обоим глазки, что в ее понимании было сделать приветливое лицо.
   Моя бывшая смотрела не столько на меня, видимо, приняв меня за неизвестного старшего брата, а все больше на Мурзилку. В ее глазах была ревность и решительность.
   Я же смотрел, как это ни странно, все больше на себя, и невозможно I объяснить, что я в этот момент испытывал, так как меня может понять только тот, кто встречался сам с собой, а таких, по-моему, никогда не было на этом свете.
   – Здравствуйте! – наконец разрушил тишину я и протянул сам себе руку. – Давайте знакомиться. Это Анжела, – кивнул я на Мурзика. – А это будущая Димина жена Марина!
   Мурзик и бывшая моя жена, не сговариваясь, поперхнулись и начали гнусно друг другу улыбаться. Димик крепко пожал мне руку и хотел было открыть рот, но я его опередил:
   – Пока девочки знакомятся, пойдем, Димик, покурим на балкон.
   Димик подтянул трусы и решительно направился на место прежней дислокации. Мы закурили мой «Кэмел», и Димик наконец спросил:
   – Кто ты?
   – Я – это ты, но только из будущего.
   Димик был большим любителем фантастики, и поэтому необычайное сходство не оставило ни малейшего шанса для сомнений. Приняв услышанное за аксиому, продолжал:
   – А кто такая Анжела?
   – Моя подружка.
   – А как же Маринка?
   – Ты с ней разведешься через год после свадьбы, и случится это в 1981 году.
   – Почему?
   – Из-за жилья.
   – Но я должен прописаться к ней в комнату. Тогда там будет прописано четверо, и нам должны дать квартиру.
   – Ты не успеешь прописаться, как поссоришься с ее матерью.
   – Да, мамаша у нее еще та…
   – Дочура вся в нее.
   – Правда?
   – Не слушай меня, она очень хорошая девочка, и очень тебя любит.
   – Правда?
   – И развод тебе не будет давать…
   Мы опять помолчали некоторое время. Стоя в дверях балкона, я разглядывал свою «бывшую» квартиру, стараясь найти какие-либо отличия от того, что было в мое время.
   Ничего, во всяком случае явно бросающегося в глаза, я не заметил, а вот встреча с давно утраченными вещами пробудила во мне забытые воспоминания, которые были прерваны донесшимся с кухни смехом моих любимых.
   – И с какой целью вы сюда прилетели? – спросил меня Димик, и в его хитрых глазах засветилась огромная надежда на извлечение всевозможных заманчивых выгод.
   – Мы здесь оказались случайно, – разочаровал и озадачил я его, – и вообще мы нуждаемся в твоей помощи.
   – В какой?
   – Я не уверен, что мы сможем отсюда вырваться, но в любом случае ты должен провернуть одну финансовую операцию, которая принесет тебе кучу денег, а у нас появится маленькая, но возможность смыться отсюда, тем более что ваш мир отличается от нашего, и мне здесь не очень нравится.
   – А у вас лучше?
   – Не знаю как насчет лучше, но у вас здесь намного хуже.
   – А роботы у вас есть?
   Я на секунду замешкался, придумывая, что бы ему такое соврать. А он не терял зря времени и выспрашивал у меня:
   – А на Марс слетали? (Я вспомнил «Челленджер»). Рак победили? (Какой тут рак, когда уже СПИД). А может, у вас уже коммунизм?
   – У нас сейчас перестройка.
   – А что это за зверь?
   Я тут же пожалел, что со мной нет любого номера нашей «Правды». Дать бы ему почитать, вот бы он удивился!
   – Перестройка – это… сахар и мыло по карточкам, бутылка водки – червонец, пачка «Мальборо» – пятнашка, колбаса – радиоактивная, национальная резня, проституция, бандитизм, наркомания, безработица…
   – Да ладно тебе… – прошептал Димик и аж подавился.
   – А по телевизору по всем программам одни ансамбли, голые бабы и попы.
   – И так по всей территории Китайской народной республики? – подыграл мне Димик, но я заметил, что у него волосы начинают вставать дыбом.
   – Ну, ладно, – сказал я, через силу приняв решение соврать самому себе, – я пошутил. У нас все нормально, и водка по-прежнему – 3, 62.
   – А ты думаешь, я тебе поверил? – теперь начал врать Димик. – Водка – червонец! Кто ж ее будет тогда брать?
   – Да, здесь я ляпнул не подумавши… – констатировал я и почесал затылок.
   – Ты еще скажи, что мы завязли в Афганистане, как американцы во Вьетнаме, лет на десять, и ничего не добьемся?
   – Конечно же, нет! Наша армия непобедима, и потом ведь была разрядка?
   – А что такое разрядка? – спросил меня Димик.
   Я наморщил лоб и вдруг понял, что мне нечего ему ответить.