Страница:
Он встал с лежанки, на которую его накануне заботливо уложили товарищи. Голова после вчерашнего не болела, но в ней ощущалась та пустота, которая возникает обычно после достижения определённой степени опьянения. И ещё — жутко хотелось пить. Он перешагнул через спящих прямо на полу ребят, подошёл к столу, налил воды, осмотрел поле боя. Веры не было. Виктора тоже. Это вызвало у него смутную тревогу, но через несколько секунд он услышал её голос с улицы. Выпив воды, он нашёл пропажу возле ручья, занятую мытьём посуды в компании с Евой и хозяином сторожки. Вера весело ему помахала и вернулась к своему занятию. С удивлением Андрей словил себя на мысли, что впервые видит такой энтузиазм жены при мытье посуды. Лицо её порозовело, глаза блестели, руки ожесточённо тёрли дно кастрюли. И выглядела она в этот момент вполне довольным жизнью человеком.
На второй день рыбу уже не ловили, ходили по окрестностям, собирали ягоды с грибами. Андрей с удивлением узнал, что есть на свете места, где не растут ядовитые грибы. Друзья вполне серьёзно утверждали, что под Морильском дело так и обстоит. А здесь, как оказалось, всё же есть один. После того, как Виктор об этом рассказал, он тут же и показал его. Гриб напоминал заросшую паутиной поганку, так как имел пластины грязно-лилового цвета, покрытые какой-то волокнистой субстанцией, напоминающей паутину. Ещё он имел странный запах, напоминающий о земле. Подержав его в руках, Андрей поморщился и подумал, что и без предупреждения не стал бы собирать такие.
Всё обо всём знающий Никита из отдела «Т» недолго поизучав гриб, сказал его русское название и по латыни. Андрей хмыкнул и пошёл дальше.
Вдоволь насобирав грибов, устроили обед, на котором уже почти не пили. Как сказал Виктор, народ подобрался хлипковатый. После обеда переехали на другую сторону залива и поднялись к водопадам. Андрей убедился, что места действительно заповедные, когда смотритель показал им в бинокль гнездо с орлом и орлёнком, а через несколько минут — прячущуюся за камнями молодую росомаху.
Когда возвращались назад, снова начался дождь, и все промокли до нитки. Но по приезду Виктор быстро соорудил баньку, так что никто, в итоге, даже не простудился. После бани сидели на крыльце, отгоняли последних августовских комаров и ели арбуз.
Всё кончилось очень быстро и прозаично. Рано утром прилетел вертолёт и увёз полусонных диортамовцев из сказки.
Последующие два месяца В-вы жили душа в душу, находясь под впечатлением от поездки. Но лето в Морильске — очень короткое. Вот так съездить на природу, учитывая занятость Андрея, можно было не чаще одного-двух раз в году.
Возможно, всё было бы по-другому, если бы у них появился ребёнок. Но Вера почему-то не беременела. Через год после переезда супруги пошли на приём к врачу. Но серьёзно ими заниматься не стали, сделав анализы, возможно, только для вида и ничего аномального не найдя.
— Ещё через полгода приходите, тогда посмотрим, — сказал дружелюбно улыбаясь в усы пожилой врач, выходец с Кавказа.
— Больше я к нему не пойду, — заявила Вера, как только вышли из кабинета, — он своей жене ребёнка сделать не сможет, не то, что заниматься лечением бесплодия.
Не совсем понимая категоричность оценки жены, Андрей, тем не менее, и сам понимал, что нормального специалиста здесь вряд ли найдёшь. Но делать было нечего, и пришлось ждать ещё почти год, чтобы заняться этим в отпуске.
В Москве тоже ничего толком не прояснилось. Их обследовали, по словам тестя, в самой лучшей по этим вопросам клинике, но никаких нарушений не нашли. Оба супруга были абсолютно здоровы.
— И, судя по всему, обладающими совершенно нормальной фертильностью, — сказала врач маме Веры, которая вместе с ними пришла на заключительную встречу. Андрея при этом слегка передернуло от липкого слова. — Это сейчас иногда бывает. Не принимайте близко к сердцу. Пусть хорошо отдохнут, развеются. Неплохо умеренно заниматься спортом. И уверена, через несколько месяцев всё у них получится.
Так и сделали. Но проходили месяцы, а на репродуктивном фронте В-вых перемены не наступали… Это, наверно, и было основной причиной напряжённости в их отношениях, которая возникла в тот памятный год.
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Часть 3
Глава 1
На второй день рыбу уже не ловили, ходили по окрестностям, собирали ягоды с грибами. Андрей с удивлением узнал, что есть на свете места, где не растут ядовитые грибы. Друзья вполне серьёзно утверждали, что под Морильском дело так и обстоит. А здесь, как оказалось, всё же есть один. После того, как Виктор об этом рассказал, он тут же и показал его. Гриб напоминал заросшую паутиной поганку, так как имел пластины грязно-лилового цвета, покрытые какой-то волокнистой субстанцией, напоминающей паутину. Ещё он имел странный запах, напоминающий о земле. Подержав его в руках, Андрей поморщился и подумал, что и без предупреждения не стал бы собирать такие.
Всё обо всём знающий Никита из отдела «Т» недолго поизучав гриб, сказал его русское название и по латыни. Андрей хмыкнул и пошёл дальше.
Вдоволь насобирав грибов, устроили обед, на котором уже почти не пили. Как сказал Виктор, народ подобрался хлипковатый. После обеда переехали на другую сторону залива и поднялись к водопадам. Андрей убедился, что места действительно заповедные, когда смотритель показал им в бинокль гнездо с орлом и орлёнком, а через несколько минут — прячущуюся за камнями молодую росомаху.
Когда возвращались назад, снова начался дождь, и все промокли до нитки. Но по приезду Виктор быстро соорудил баньку, так что никто, в итоге, даже не простудился. После бани сидели на крыльце, отгоняли последних августовских комаров и ели арбуз.
Всё кончилось очень быстро и прозаично. Рано утром прилетел вертолёт и увёз полусонных диортамовцев из сказки.
Последующие два месяца В-вы жили душа в душу, находясь под впечатлением от поездки. Но лето в Морильске — очень короткое. Вот так съездить на природу, учитывая занятость Андрея, можно было не чаще одного-двух раз в году.
Возможно, всё было бы по-другому, если бы у них появился ребёнок. Но Вера почему-то не беременела. Через год после переезда супруги пошли на приём к врачу. Но серьёзно ими заниматься не стали, сделав анализы, возможно, только для вида и ничего аномального не найдя.
— Ещё через полгода приходите, тогда посмотрим, — сказал дружелюбно улыбаясь в усы пожилой врач, выходец с Кавказа.
— Больше я к нему не пойду, — заявила Вера, как только вышли из кабинета, — он своей жене ребёнка сделать не сможет, не то, что заниматься лечением бесплодия.
Не совсем понимая категоричность оценки жены, Андрей, тем не менее, и сам понимал, что нормального специалиста здесь вряд ли найдёшь. Но делать было нечего, и пришлось ждать ещё почти год, чтобы заняться этим в отпуске.
В Москве тоже ничего толком не прояснилось. Их обследовали, по словам тестя, в самой лучшей по этим вопросам клинике, но никаких нарушений не нашли. Оба супруга были абсолютно здоровы.
— И, судя по всему, обладающими совершенно нормальной фертильностью, — сказала врач маме Веры, которая вместе с ними пришла на заключительную встречу. Андрея при этом слегка передернуло от липкого слова. — Это сейчас иногда бывает. Не принимайте близко к сердцу. Пусть хорошо отдохнут, развеются. Неплохо умеренно заниматься спортом. И уверена, через несколько месяцев всё у них получится.
Так и сделали. Но проходили месяцы, а на репродуктивном фронте В-вых перемены не наступали… Это, наверно, и было основной причиной напряжённости в их отношениях, которая возникла в тот памятный год.
Глава 20
Снова пришли Косик с Олесей, и снова с тортом. Но в этот раз хозяин не остался в долгу — сам наготовил угощений из тех продуктов, которые сам хорошо переносил. Правда, спиртного Борис не припас, так как с недавних пор перестал его уважать. Ребят это, судя по всему, особенно не расстроило. Они отдали должное угощению, весело набросившись на еду.
— Ну как самочувствие? — завела разговор Олеся.
— Ничего, — последовал обстоятельный ответ.
— Что думаете о нашем разговоре? — не сдавалась девушка. — Наверно, он вывел вас из равновесия. Возможно, вы не поверили тому, что мы вам рассказали. Но, по-моему, у вас и так достаточно информации, чтобы убедиться в нашей правоте.
Косик делал вид, что разговор его не касается. Он уписывал за обе щёки салат, и как раз на этих словах взялся за тушёный картофель с грибами.
— Зачем вам это надо? — наконец спросил Борис. — Знать самим, просвещать меня…
— Знаете?… Я сам нередко задаю этот вопрос… — попытался ответить спринтер.
— Если я правильно понял, — продолжал наступление Борис, — всё наше общество управляется какой-то полумифической силовой структурой, которая завладела не только властью, но и мышлением людей. Вы боретесь с ней?
— Нет, что вы, — улыбнулась Олеся. — Просто мы о ней знаем. А теперь знаете и вы. На счёт власти мы вам ничего не говорили. Там всё не так просто. А по поводу мифичности — решайте сами… Ещё помните о погоне и попытке кодирования?
— Хотя, кончено, вы ещё практически ничего не знаете, — добавил спринтер. — Но если хотите узнать больше, вам надо встретиться с Аркадием Денисовичем.
— С Аркадием Денисовичем? — спросил Боря, вдруг снова вспомнивший про сектантов, и от этого ему стало немного смешно. — Это тоже один из просвещённых?
— Это человек, который проверит вас на детекторе лжи. И если решит, что вы не представляете для нас угрозы, сможет рассказать вам много интересного.
— А-а, понятно! — сказал Борис. Его никогда не проверяли на полиграфе, но что это такое, он, конечно же, знал. — И когда же я смогу с ним встретится?
— Да хоть сейчас. Согласны?
— Согласен… Конспираторы!
Косик позвонил по сотовому, и через несколько минут в прихожей раздался звонок. Аркадий Денисович оказался пожилым усатым мужчиной высокого для своего поколения роста. Одет он был в элегантное пальто, а также носил казавшуюся старомодной в двадцать первом веке шляпу. Тёплый и добродушный взгляд прятавшихся за кустистыми бровями светлых глаз оттенялся морщинками, которые делали его похожим на дедушку Бориса, которого тот видел только на фотографиях. У нашего героя возникло стойкое ощущение, что когда-то он уже видел этого человека. Но он так и не вспомнил где.
После приветствий и церемонии знакомства все прошли в зал. Был извлечён обычный ноутбук, к которому быстро подключили чёрную коробку. К ней подсоединили несколько проводов с датчиками, их предстояло надеть Борису, а также ещё две какие-то небольшие коробочки.
Оказалось, что заговорщики хотят ещё сделать анализ крови. Борис не стал протестовать и через минуту Олеся с Косиком ушли на кухню, унося пробирку. Судя по всему, процедура была заранее оговорена, поэтому дальше наш герой остался наедине с Аркадием Денисовичем. Слаженность действий вызвала у него некоторое беспокойство, причину которого он вряд ли смог бы объяснить. Возможно, его тревожило то, что эти манипуляции ещё больше разрушали его версию об утопичности рассказа Косика.
Аркадий Денисович быстро установил датчики, не произнеся ни единого слова, и процедура проверки началась.
— Нигде ничего не жмёт, не мешает? — поинтересовался гость. — Сядьте поудобнее, расслабьтесь. Я буду задавать вопросы, а от вас требуется просто на них отвечать. Не могу призывать вас говорить правду, можете отвечать всё что угодно — дело ваше. Впрочем, всё и так будет видно. В общем, начнём. Вас зовут Борис Алексеевич Быков?
— Да.
— Вы родом из Брянска?
— Нет.
— Из Серпухова?
— Да.
— Вы разговариваете на японском.
— Нет.
— В Морильск приехали в 1995 году?
— Нет.
— У вас есть девушка?
— Есть.
— Она живёт в Морильске?
— Да…
И так далее. Вопросы задавались ровным без эмоций голосом, с внушительным, секунд в десять, интервалом. При этом Аркадий Денисович не смотрел на него, разглядывая что-то скрытое от испытуемого. Борису было интересно узнать: смотрит он на список вопросов или так внимательно изучает показания датчиков? Вначале он тщательно взвешивал слова при каждом ответе, но постепенно это стало надоедать, и он продолжал отвечать на вопросы автоматически, сам больше думая о Люде.
— Ну как самочувствие? — завела разговор Олеся.
— Ничего, — последовал обстоятельный ответ.
— Что думаете о нашем разговоре? — не сдавалась девушка. — Наверно, он вывел вас из равновесия. Возможно, вы не поверили тому, что мы вам рассказали. Но, по-моему, у вас и так достаточно информации, чтобы убедиться в нашей правоте.
Косик делал вид, что разговор его не касается. Он уписывал за обе щёки салат, и как раз на этих словах взялся за тушёный картофель с грибами.
— Зачем вам это надо? — наконец спросил Борис. — Знать самим, просвещать меня…
— Знаете?… Я сам нередко задаю этот вопрос… — попытался ответить спринтер.
— Если я правильно понял, — продолжал наступление Борис, — всё наше общество управляется какой-то полумифической силовой структурой, которая завладела не только властью, но и мышлением людей. Вы боретесь с ней?
— Нет, что вы, — улыбнулась Олеся. — Просто мы о ней знаем. А теперь знаете и вы. На счёт власти мы вам ничего не говорили. Там всё не так просто. А по поводу мифичности — решайте сами… Ещё помните о погоне и попытке кодирования?
— Хотя, кончено, вы ещё практически ничего не знаете, — добавил спринтер. — Но если хотите узнать больше, вам надо встретиться с Аркадием Денисовичем.
— С Аркадием Денисовичем? — спросил Боря, вдруг снова вспомнивший про сектантов, и от этого ему стало немного смешно. — Это тоже один из просвещённых?
— Это человек, который проверит вас на детекторе лжи. И если решит, что вы не представляете для нас угрозы, сможет рассказать вам много интересного.
— А-а, понятно! — сказал Борис. Его никогда не проверяли на полиграфе, но что это такое, он, конечно же, знал. — И когда же я смогу с ним встретится?
— Да хоть сейчас. Согласны?
— Согласен… Конспираторы!
Косик позвонил по сотовому, и через несколько минут в прихожей раздался звонок. Аркадий Денисович оказался пожилым усатым мужчиной высокого для своего поколения роста. Одет он был в элегантное пальто, а также носил казавшуюся старомодной в двадцать первом веке шляпу. Тёплый и добродушный взгляд прятавшихся за кустистыми бровями светлых глаз оттенялся морщинками, которые делали его похожим на дедушку Бориса, которого тот видел только на фотографиях. У нашего героя возникло стойкое ощущение, что когда-то он уже видел этого человека. Но он так и не вспомнил где.
После приветствий и церемонии знакомства все прошли в зал. Был извлечён обычный ноутбук, к которому быстро подключили чёрную коробку. К ней подсоединили несколько проводов с датчиками, их предстояло надеть Борису, а также ещё две какие-то небольшие коробочки.
Оказалось, что заговорщики хотят ещё сделать анализ крови. Борис не стал протестовать и через минуту Олеся с Косиком ушли на кухню, унося пробирку. Судя по всему, процедура была заранее оговорена, поэтому дальше наш герой остался наедине с Аркадием Денисовичем. Слаженность действий вызвала у него некоторое беспокойство, причину которого он вряд ли смог бы объяснить. Возможно, его тревожило то, что эти манипуляции ещё больше разрушали его версию об утопичности рассказа Косика.
Аркадий Денисович быстро установил датчики, не произнеся ни единого слова, и процедура проверки началась.
— Нигде ничего не жмёт, не мешает? — поинтересовался гость. — Сядьте поудобнее, расслабьтесь. Я буду задавать вопросы, а от вас требуется просто на них отвечать. Не могу призывать вас говорить правду, можете отвечать всё что угодно — дело ваше. Впрочем, всё и так будет видно. В общем, начнём. Вас зовут Борис Алексеевич Быков?
— Да.
— Вы родом из Брянска?
— Нет.
— Из Серпухова?
— Да.
— Вы разговариваете на японском.
— Нет.
— В Морильск приехали в 1995 году?
— Нет.
— У вас есть девушка?
— Есть.
— Она живёт в Морильске?
— Да…
И так далее. Вопросы задавались ровным без эмоций голосом, с внушительным, секунд в десять, интервалом. При этом Аркадий Денисович не смотрел на него, разглядывая что-то скрытое от испытуемого. Борису было интересно узнать: смотрит он на список вопросов или так внимательно изучает показания датчиков? Вначале он тщательно взвешивал слова при каждом ответе, но постепенно это стало надоедать, и он продолжал отвечать на вопросы автоматически, сам больше думая о Люде.
Глава 21
Несмотря на некоторое обострение отношений в семье В-ых, нельзя было сказать, что их семейная жизнь приближалась к катастрофе. Что касается Андрея, у него всё продолжало складываться как нельзя лучше. На третий год работы начальство стало его выделять. После одной из проверок, он первым в истории филиала получил благодарность из московского Управления. Ближе к зиме его отправили на курсы повышения квалификации в Ростов. А через месяц после возвращения — назначили начальником отдела «А».
Такой итог трёхлетней работы был вполне логичен. Ведь, по большому счёту, специалистов с соответствующим образованием в филиале было всего ничего. Большинство сотрудников, за исключением отдела «Т», были, по сути, людьми случайными, попавшими в Организацию, в основном, из «органов». В отделе же «Т» работали люди, хоть и посвящённые, но — теоретики, мало смыслившие в реальной оперативной работе. Учёные, они и есть учёные, что с них взять? В общем, прямая дорога была Андрею лет через пять-семь в начальники филиала со всеми вытекающими.
Постепенно и Вера стала втягиваться в провинциальную морильскую жизнь, у неё начали появляться интересы, выходящие за рамки дома и работы. Одним из таких интересов оказалась журналистика. Жена одного из сослуживцев Андрея, Лена, была корректором в местной газете. В том самом «Морильском времени», у которого к моменту описываемых событий сложился первый юбилей. Была ли она хорошим корректором, история умалчивает. Но кроме всего прочего, она пыталась писать статьи для родной газеты. А уж это точно получалось у неё из рук вон плохо. Бедная женщина страдала от безудержной иронии мужа по поводу качества своей продукции. А иногда и получала «обратную связь» от знакомых, которые тоже не упускали возможности указать полноватой и нескладной Лене на какую-нибудь очередную ошибку в статейке. Да и как было не посмеяться, если кобальтовый цех однажды переименован в кабельтовый? Если монтажный пролёт по злой иронии судьбы превратился в манжетный? Ну не была техническая тематика коньком Лены! Не удивительно, что женщина, обучавшаяся на учителя русского языка и литературы, ничего не смыслила в металлургии цветных металлов. Хотя и в том, что её поставили в редакции на производственное направление, тоже ничего удивительного — в небольшом коллективе многие совмещали свои прямые обязанности с написанием статей. Писали кто о чём мог, либо, о чём попросит Главный. И всё было бы неплохо, если бы статьи проходили хорошего корректора. Но корректором была она сама, так что все эти ляпы проходили в печать.
Однажды Лене потребовалось написать статью о шоу-балете «Торус», осчастливившем их город гастролями. Она сделала набросок и попросила подругу его подредактировать.
Начав вечером читать статью, Вера быстро поняла, что просто редактированием здесь не обойтись. Информация о группе была почерпнута из Интернета и не совсем правильно понята Леной. Познания же в танцевальном искусстве просто удручали. Поэтому Вера за вечер написала собственную статью, которую Лене пришлось поневоле представить редактору вместо своей. Статья понравилась и получила после публикации самые лестные отзывы.
Так вот неожиданно проявился у Веры журналистский талант. После написания ещё нескольких статей, ей предложили стать внештатным корреспондентом газеты. Писала, в основном, на околокультурные темы и всё меньше проявляла недовольство жизнью в городе. Со временем её журналистский авторитет всё больше укреплялся. И это, в общем, вполне закономерно — в редакции она была единственным человеком с образованием в области культуры и искусства. Буквально все статьи её проходили «на ура», да и самой ей было интересно. Поэтому за несколько месяцев до описываемых событий Вера уволилась из школы искусств и стала заниматься только журналистикой. Это было менее утомительно, чем работа преподавателя хореографии, и гораздо более увлекательно.
Новое занятие жены вполне устраивало Андрея. Он с радостью наблюдал, как она втягивается в провинциальную жизнь. Ведь Вера по простоте душевной считала, что они могут, при желании, в любой момент уволиться и уехать в родную Москву. Она думала, что Андрей работает в обычном ФСБ, и не знала, что в Организации самоопределение сотрудников невозможно. Андрея беспокоило, что если она утвердится в своём желании, то по отношению к ней нужно будет провести полагающиеся оперативные мероприятия. Он любил жену, и старался всячески оберегать от воздействия, которому были подвержены все жители города. Даже всесильные родственники Веры не знали, в какое болото она попала… И Андрей надеялся, что они об этом никогда не узнают.
Такой итог трёхлетней работы был вполне логичен. Ведь, по большому счёту, специалистов с соответствующим образованием в филиале было всего ничего. Большинство сотрудников, за исключением отдела «Т», были, по сути, людьми случайными, попавшими в Организацию, в основном, из «органов». В отделе же «Т» работали люди, хоть и посвящённые, но — теоретики, мало смыслившие в реальной оперативной работе. Учёные, они и есть учёные, что с них взять? В общем, прямая дорога была Андрею лет через пять-семь в начальники филиала со всеми вытекающими.
Постепенно и Вера стала втягиваться в провинциальную морильскую жизнь, у неё начали появляться интересы, выходящие за рамки дома и работы. Одним из таких интересов оказалась журналистика. Жена одного из сослуживцев Андрея, Лена, была корректором в местной газете. В том самом «Морильском времени», у которого к моменту описываемых событий сложился первый юбилей. Была ли она хорошим корректором, история умалчивает. Но кроме всего прочего, она пыталась писать статьи для родной газеты. А уж это точно получалось у неё из рук вон плохо. Бедная женщина страдала от безудержной иронии мужа по поводу качества своей продукции. А иногда и получала «обратную связь» от знакомых, которые тоже не упускали возможности указать полноватой и нескладной Лене на какую-нибудь очередную ошибку в статейке. Да и как было не посмеяться, если кобальтовый цех однажды переименован в кабельтовый? Если монтажный пролёт по злой иронии судьбы превратился в манжетный? Ну не была техническая тематика коньком Лены! Не удивительно, что женщина, обучавшаяся на учителя русского языка и литературы, ничего не смыслила в металлургии цветных металлов. Хотя и в том, что её поставили в редакции на производственное направление, тоже ничего удивительного — в небольшом коллективе многие совмещали свои прямые обязанности с написанием статей. Писали кто о чём мог, либо, о чём попросит Главный. И всё было бы неплохо, если бы статьи проходили хорошего корректора. Но корректором была она сама, так что все эти ляпы проходили в печать.
Однажды Лене потребовалось написать статью о шоу-балете «Торус», осчастливившем их город гастролями. Она сделала набросок и попросила подругу его подредактировать.
Начав вечером читать статью, Вера быстро поняла, что просто редактированием здесь не обойтись. Информация о группе была почерпнута из Интернета и не совсем правильно понята Леной. Познания же в танцевальном искусстве просто удручали. Поэтому Вера за вечер написала собственную статью, которую Лене пришлось поневоле представить редактору вместо своей. Статья понравилась и получила после публикации самые лестные отзывы.
Так вот неожиданно проявился у Веры журналистский талант. После написания ещё нескольких статей, ей предложили стать внештатным корреспондентом газеты. Писала, в основном, на околокультурные темы и всё меньше проявляла недовольство жизнью в городе. Со временем её журналистский авторитет всё больше укреплялся. И это, в общем, вполне закономерно — в редакции она была единственным человеком с образованием в области культуры и искусства. Буквально все статьи её проходили «на ура», да и самой ей было интересно. Поэтому за несколько месяцев до описываемых событий Вера уволилась из школы искусств и стала заниматься только журналистикой. Это было менее утомительно, чем работа преподавателя хореографии, и гораздо более увлекательно.
Новое занятие жены вполне устраивало Андрея. Он с радостью наблюдал, как она втягивается в провинциальную жизнь. Ведь Вера по простоте душевной считала, что они могут, при желании, в любой момент уволиться и уехать в родную Москву. Она думала, что Андрей работает в обычном ФСБ, и не знала, что в Организации самоопределение сотрудников невозможно. Андрея беспокоило, что если она утвердится в своём желании, то по отношению к ней нужно будет провести полагающиеся оперативные мероприятия. Он любил жену, и старался всячески оберегать от воздействия, которому были подвержены все жители города. Даже всесильные родственники Веры не знали, в какое болото она попала… И Андрей надеялся, что они об этом никогда не узнают.
Глава 22
Приблизительно через полчаса проверка на полиграфе закончилась. Аркадий Денисович попросил дать ему несколько минут на обработку данных, и Борис ушёл на кухню, где тихо, словно мыши, сидели ребята. Когда он вошёл, те обратили к нему вопросительные взгляды, но Боря только пожал плечами, улыбнулся и поставил разогревать чахохбили.
Гости продолжали молчать, наблюдая за манипуляциями хозяина, а встретившись с ним глазами, виновато улыбались. Борис не решался спросить о результатах анализа крови, считая, что те сами знают, когда и что говорить. Впрочем, он даже не знал, что за анализы проводили над его физиологической жидкостью.
Минут через десять Аркадий Денисович позвал ребят в зал. Что там происходило, Борис не понял, но через несколько минут вошли все сразу.
— Ну что ж, Борис, могу вас поздравить, — сообщил мужчина с улыбкой. — Вы прошли проверку. Теперь вы один из нас. Во всяком случае, у нас не осталось на этот счёт никаких сомнений.
— Вэлкам ту зэ клаб, — добавил, подмигивая, Косик с жутким акцентом.
— Да вы присаживайтесь к столу, — ответил на это слегка засмущавшийся Боря, — хороший повод отметить. Я как чувствовал, наготовил на целый взвод. Наверно потому что сам с утра был сильно голоден.
Аркадий Денисович улыбнулся и достал небольшую плоскую бутылку французского коньяка.
— А не будет тошнить? — по-простому спросил Боря.
— Вот мы сейчас и проверим, — улыбнулся тот. — От этого, вообще, не должно.
Впрочем, наш герой уже и сам заметил, что на импортные спиртные напитки реакции почти не возникает.
После этого разговор зашёл о странном заболевании Бориса и способах воздействия на людей. Наконец-то наш герой выяснил для себя самое главное: пресловутый препарат даётся практически всем. Называется он, как уже ему было известно, — триколитрон. Или, правильнее, — триколитроновая серия, потому что на самом деле препаратов несколько. Использование любых формул триколитрона снижает раздражительность, повышает внушаемость и позволяет управлять людьми с помощью специальных средств кодирования, с которыми Борис имел счастливую возможность познакомиться. Способы попадания триколитрона в организм — самые различные. Это зависит от места проживания, образа жизни и многих других факторов. В основном, с водой, в том числе и с той, что течёт из крана, с пищей. Есть массовые препараты, их добавляют в продукты, кроме замороженных, так как те разрушаются при низких температурах. Существуют и такие модификации, которые используются для более интенсивного воздействия, позволяющие в короткий срок сделать человека абсолютно управляемым, выполняющим любые команды. Причём, при мягких способах кодирования, он будет находиться в полном сознании и считать, что поступает по доброй воле и собственному убеждению.
— Что самое интересное, — рассказывал Аркадий Денисович, — эти ребята почему-то не поняли, что вы не поддались действию нейрофонического кодирования.
— У меня, честно говоря, крыша хорошо поехала. Мне даже казалось, что всё это происходит не со мной.
— Ну да! То, как вы вели себя, было очень похоже на нормальную реакцию. Статичная поза, отсутствие мимики, односложные ответы на вопросы… Это и спасло Косика.
Постепенно из разговора Борис понял, что кроме этих трёх посвящённых имеются и другие люди, не подверженные воздействию препарата. Когда попросил рассказать ему об этом, Аркадий Денисович сказал, что он обо всём узнает в своё время.
Дальше беседа перешла на темы более заурядные, например, на кулинарию и способы очистки продуктов. Основными способами были замораживание и фильтрация. Причём ребята посоветовали замораживать всё, включая напитки. Напитки, даже, — в первую очередь, потому что с ними в организм поступает больше всего триколитрона.
С фильтрацией тоже оказалось не всё так просто. Обычные фильтры для воды, по словам гостей, содержали собственные заряды препарата, так что на выходе получалась очищенная вода, содержащая иногда ещё больше триколитрона, чем на входе. Как Борис и догадывался, есть продукты, не содержащие или почти не содержащие этой добавки, например, некоторые импортные фрукты, яйца, мороженное.
Гости рассказали также о том, как люди становятся невосприимчивыми к препарату.
— Во-первых, есть очень небольшое количество людей, практически не реагирующих на массовые марки триколитрона. Их часто выявляют и применяют к ним более действенные средства.
— В принципе, — добавил по этому поводу Косик, — для хозяев мира не так уж и страшно, если небольшой процент населения будет им неподконтролен. Тем не менее, таких людей постепенно становится всё меньше. Существуют способы выявления подобных отклонений под видом различных процедур во время медкомиссий и тому подобных мероприятий.
Во-вторых, начали появляться люди, которые, как и Борис, не выносят препарат.
— Вот и Олеся тоже такая, — поспешно добавил Косик.
Девушка смущённо улыбнулась.
— Только её не столько тошнит, сколько болит голова, — продолжал парень, не обращая внимания на замешательство, которое вызвали у девушки его слова. — Но это уже не суть.
— Да-да, — сказал Аркадий Денисович с улыбкой, — она — наш тестер продуктов… Ну и, наконец, есть люди, которым другие посвящённые помогли выбраться из триколитроновой зависимости. Наш Косик как раз такой.
Тут наступила очередь спринтера заняться углублённым изучением рисунка на скатерти.
Каждый новый факт вызывал у Бориса десятки новых вопросов. Он с трудом удерживался от того, чтобы не перебивать Аркадия Денисовича после каждой фразы.
— Ну хорошо, — сказал он наконец, — а в чём же конечная цель вашей борьбы? К чему вы стремитесь?
— Не всё сразу, молодой человек. Не всё сразу, — ответил Аркадий Денисович и встал из-за стола.
Напоследок договорились, что Борис придёт на следующих выходных в гости к Аркадию Денисовичу.
— А как называется структура, которая это всё реализует? — спросил Борис у уходящих гостей. — Кто за ним гнался?
— В кулуарах его называют не иначе как Диортам, — ответил Аркадий Денисович отчего-то нахмурившись.
Гости продолжали молчать, наблюдая за манипуляциями хозяина, а встретившись с ним глазами, виновато улыбались. Борис не решался спросить о результатах анализа крови, считая, что те сами знают, когда и что говорить. Впрочем, он даже не знал, что за анализы проводили над его физиологической жидкостью.
Минут через десять Аркадий Денисович позвал ребят в зал. Что там происходило, Борис не понял, но через несколько минут вошли все сразу.
— Ну что ж, Борис, могу вас поздравить, — сообщил мужчина с улыбкой. — Вы прошли проверку. Теперь вы один из нас. Во всяком случае, у нас не осталось на этот счёт никаких сомнений.
— Вэлкам ту зэ клаб, — добавил, подмигивая, Косик с жутким акцентом.
— Да вы присаживайтесь к столу, — ответил на это слегка засмущавшийся Боря, — хороший повод отметить. Я как чувствовал, наготовил на целый взвод. Наверно потому что сам с утра был сильно голоден.
Аркадий Денисович улыбнулся и достал небольшую плоскую бутылку французского коньяка.
— А не будет тошнить? — по-простому спросил Боря.
— Вот мы сейчас и проверим, — улыбнулся тот. — От этого, вообще, не должно.
Впрочем, наш герой уже и сам заметил, что на импортные спиртные напитки реакции почти не возникает.
После этого разговор зашёл о странном заболевании Бориса и способах воздействия на людей. Наконец-то наш герой выяснил для себя самое главное: пресловутый препарат даётся практически всем. Называется он, как уже ему было известно, — триколитрон. Или, правильнее, — триколитроновая серия, потому что на самом деле препаратов несколько. Использование любых формул триколитрона снижает раздражительность, повышает внушаемость и позволяет управлять людьми с помощью специальных средств кодирования, с которыми Борис имел счастливую возможность познакомиться. Способы попадания триколитрона в организм — самые различные. Это зависит от места проживания, образа жизни и многих других факторов. В основном, с водой, в том числе и с той, что течёт из крана, с пищей. Есть массовые препараты, их добавляют в продукты, кроме замороженных, так как те разрушаются при низких температурах. Существуют и такие модификации, которые используются для более интенсивного воздействия, позволяющие в короткий срок сделать человека абсолютно управляемым, выполняющим любые команды. Причём, при мягких способах кодирования, он будет находиться в полном сознании и считать, что поступает по доброй воле и собственному убеждению.
— Что самое интересное, — рассказывал Аркадий Денисович, — эти ребята почему-то не поняли, что вы не поддались действию нейрофонического кодирования.
— У меня, честно говоря, крыша хорошо поехала. Мне даже казалось, что всё это происходит не со мной.
— Ну да! То, как вы вели себя, было очень похоже на нормальную реакцию. Статичная поза, отсутствие мимики, односложные ответы на вопросы… Это и спасло Косика.
Постепенно из разговора Борис понял, что кроме этих трёх посвящённых имеются и другие люди, не подверженные воздействию препарата. Когда попросил рассказать ему об этом, Аркадий Денисович сказал, что он обо всём узнает в своё время.
Дальше беседа перешла на темы более заурядные, например, на кулинарию и способы очистки продуктов. Основными способами были замораживание и фильтрация. Причём ребята посоветовали замораживать всё, включая напитки. Напитки, даже, — в первую очередь, потому что с ними в организм поступает больше всего триколитрона.
С фильтрацией тоже оказалось не всё так просто. Обычные фильтры для воды, по словам гостей, содержали собственные заряды препарата, так что на выходе получалась очищенная вода, содержащая иногда ещё больше триколитрона, чем на входе. Как Борис и догадывался, есть продукты, не содержащие или почти не содержащие этой добавки, например, некоторые импортные фрукты, яйца, мороженное.
Гости рассказали также о том, как люди становятся невосприимчивыми к препарату.
— Во-первых, есть очень небольшое количество людей, практически не реагирующих на массовые марки триколитрона. Их часто выявляют и применяют к ним более действенные средства.
— В принципе, — добавил по этому поводу Косик, — для хозяев мира не так уж и страшно, если небольшой процент населения будет им неподконтролен. Тем не менее, таких людей постепенно становится всё меньше. Существуют способы выявления подобных отклонений под видом различных процедур во время медкомиссий и тому подобных мероприятий.
Во-вторых, начали появляться люди, которые, как и Борис, не выносят препарат.
— Вот и Олеся тоже такая, — поспешно добавил Косик.
Девушка смущённо улыбнулась.
— Только её не столько тошнит, сколько болит голова, — продолжал парень, не обращая внимания на замешательство, которое вызвали у девушки его слова. — Но это уже не суть.
— Да-да, — сказал Аркадий Денисович с улыбкой, — она — наш тестер продуктов… Ну и, наконец, есть люди, которым другие посвящённые помогли выбраться из триколитроновой зависимости. Наш Косик как раз такой.
Тут наступила очередь спринтера заняться углублённым изучением рисунка на скатерти.
Каждый новый факт вызывал у Бориса десятки новых вопросов. Он с трудом удерживался от того, чтобы не перебивать Аркадия Денисовича после каждой фразы.
— Ну хорошо, — сказал он наконец, — а в чём же конечная цель вашей борьбы? К чему вы стремитесь?
— Не всё сразу, молодой человек. Не всё сразу, — ответил Аркадий Денисович и встал из-за стола.
Напоследок договорились, что Борис придёт на следующих выходных в гости к Аркадию Денисовичу.
— А как называется структура, которая это всё реализует? — спросил Борис у уходящих гостей. — Кто за ним гнался?
— В кулуарах его называют не иначе как Диортам, — ответил Аркадий Денисович отчего-то нахмурившись.
Глава 23
Власть предержащие давно заметили, что люди посредственные являются лучшими членами общества, его опорой и гарантом стабильности. Они живут в рамках социальных стереотипов, предсказуемы и хорошо управляемы. Такие, конечно, не откроют новый химический элемент, да и теорию относительности разработают совсем другие. Зато они поддерживают рынки товаров массового потребления, редко участвуют в антиправительственных выступлениях и исправно платят налоги.
В общем, руководство любой страны всегда балансировало между желанием иметь граждан неординарных и посредственных. Первые давали надежду на прогресс, на прорыв в любых областях, которыми занимались. Но одновременно они являлись и фактором нестабильности. Никто не мог поручиться, что их острый ум и деятельная натура не будут направлены на то, что пойдёт вразрез с планами государственных мужей и интересами страны.
А если учесть, что далеко не каждый неординарный человек реализует свой талант и принесёт в своей области весомую пользу, то можно понять историческую нелюбовь власти к талантам. Поэтому неудивительно, что в разных странах существовали структуры, которые разными путями пытались решить эту проблему. А именно — сделать дестабилизирующий элемент общества более управляемым, сохранив при этом его созидательный потенциал. В разные времена пытались решать это разными методами. Заводили цензуру и тайную полицию, проводили акты устрашения типа гражданской или просто казни, эксплуатировали религию и патриотические чувства — перечень применявшихся методов и приёмов был бы очень длинным, вряд ли здесь стоит углубляться в эту тематику.
Многие дальновидные лидеры считали это важнейшей задачей, понимая, что страна, которой первой удалось бы решить проблему полного контроля над людьми, могла претендовать на мировое лидерство. Этот вопрос часто рассматривался как залог выживания государства. К нему пытались подходить с разных сторон. В странах Восточной Азии эксплуатировали естественные психологические и социальные установки. В Америке наиболее популярны были разработки в области внушения через средства масс-медиа. В соцстранах практиковались специфические методы социального программирования идеологической направленности. Но извечная мечта вершителей судеб оставалась недостижимой — человеческая масса оставалась упрямой и своевольной. Небольшой процент активных индивидов портил всю статистику и будоражил массы.
… Так продолжалось до осени 1976 года.
В общем, руководство любой страны всегда балансировало между желанием иметь граждан неординарных и посредственных. Первые давали надежду на прогресс, на прорыв в любых областях, которыми занимались. Но одновременно они являлись и фактором нестабильности. Никто не мог поручиться, что их острый ум и деятельная натура не будут направлены на то, что пойдёт вразрез с планами государственных мужей и интересами страны.
А если учесть, что далеко не каждый неординарный человек реализует свой талант и принесёт в своей области весомую пользу, то можно понять историческую нелюбовь власти к талантам. Поэтому неудивительно, что в разных странах существовали структуры, которые разными путями пытались решить эту проблему. А именно — сделать дестабилизирующий элемент общества более управляемым, сохранив при этом его созидательный потенциал. В разные времена пытались решать это разными методами. Заводили цензуру и тайную полицию, проводили акты устрашения типа гражданской или просто казни, эксплуатировали религию и патриотические чувства — перечень применявшихся методов и приёмов был бы очень длинным, вряд ли здесь стоит углубляться в эту тематику.
Многие дальновидные лидеры считали это важнейшей задачей, понимая, что страна, которой первой удалось бы решить проблему полного контроля над людьми, могла претендовать на мировое лидерство. Этот вопрос часто рассматривался как залог выживания государства. К нему пытались подходить с разных сторон. В странах Восточной Азии эксплуатировали естественные психологические и социальные установки. В Америке наиболее популярны были разработки в области внушения через средства масс-медиа. В соцстранах практиковались специфические методы социального программирования идеологической направленности. Но извечная мечта вершителей судеб оставалась недостижимой — человеческая масса оставалась упрямой и своевольной. Небольшой процент активных индивидов портил всю статистику и будоражил массы.
… Так продолжалось до осени 1976 года.
Часть 3
Наносить добро и причинять радость
Глава 1
Небольшой заводик, расположенный в Челябинской области, выпускал электронные медицинские приборы. Размещался он в старых кирпичных корпусах постройки 1912 года. Рядом жил своей жизнью сонный тридцатитысячный городок К, интересовавшийся заводом лишь постольку, поскольку тот обеспечивал городу несколько сотен рабочих мест.
Заводик дышал на ладан, существуя только благодаря плановой системе хозяйствования. Но страна заботилась о своей промышленности, и в средине 60-х годов завод обзавёлся огромным по местным меркам административно-производственным комплексом из стекла и бетона. Было закуплено новое оборудование, и он стал способен выпускать гораздо более широкий спектр приборов, чем установки УВЧ-терапии. Это давало надежду на возрождение предприятия и благополучие городка.
Наступали новые времена. Постепенно завод был оснащен по последнему слову науки и техники. Появились такие экзотические службы как отдел организации труда и заработной платы, проектное бюро и лаборатория медицинских исследований. После того как в городе были ударными темпами построены два пятиэтажных дома для специалистов, детский сад, кинотеатр и универмаг, перемены ощутили даже горожане, которые никак не были связаны с заводом. Стали появляться специалисты из самого Свердловска и даже Москвы! Городок встрепенулся и начал оживать. Приезжие привозили свои привычки, столичную моду и свежий ветер перемен. Дальше — больше. Начали разбивать парк, строить Дворец культуры, школу и больницу, по размерам не очень уступающую новому заводскому корпусу.
Это было каким-то чудом! Горожане, ошеломлённые, ходили по просторным коридорам новой поликлиники и пытались убедить себя, что это и есть наступление светлого будущего, скорый приход которого обещал бывший генсек несколько лет назад. Теперь, если требовалось кого-то положить в стационар, не нужно было отправлять его в райцентр — в распоряжении врачей здесь же имелась своя больница, оборудованная на уровне столичных медицинских центров. Построена она была явно на вырост, так как по количеству койко-мест почти в два раза превышала районную.
Реальную подоплёку происходящего знали в городе только несколько человек, если, конечно, не считать работников новой заводской лаборатории медицинских исследований. Эта лаборатория на самом деле была ни чем иным, как военным исследовательским центром, специализирующимся на разработке боевых отравляющих веществ. Но не обыкновенных, а скрытого действия, позволяющих незаметно воздействовать на физическое и психическое состояние врага.
Лаборатория была хорошо засекречена, как и полагается такому учреждению. Даже директор и главный инженер завода точно не знали, чем она занимается. Она была полностью автономным подразделением, что объяснили его руководителям строго медицинским её профилем, и, соответственно, медицинской подчинённостью. А чтобы им совсем уж неповадно было выяснять, что за чудо занимает у них целое крыло здания с отдельным входом и собственной охраной, в высоком кабинете под большим секретом сообщили, что лаборатория испытывает, кроме прочего, новый прибор по лечению лучевой болезни. Курирует разработку военное ведомство, поэтому интересоваться её работой не нужно, а свои разработки она будет предоставлять сама по мере необходимости.
Заводик дышал на ладан, существуя только благодаря плановой системе хозяйствования. Но страна заботилась о своей промышленности, и в средине 60-х годов завод обзавёлся огромным по местным меркам административно-производственным комплексом из стекла и бетона. Было закуплено новое оборудование, и он стал способен выпускать гораздо более широкий спектр приборов, чем установки УВЧ-терапии. Это давало надежду на возрождение предприятия и благополучие городка.
Наступали новые времена. Постепенно завод был оснащен по последнему слову науки и техники. Появились такие экзотические службы как отдел организации труда и заработной платы, проектное бюро и лаборатория медицинских исследований. После того как в городе были ударными темпами построены два пятиэтажных дома для специалистов, детский сад, кинотеатр и универмаг, перемены ощутили даже горожане, которые никак не были связаны с заводом. Стали появляться специалисты из самого Свердловска и даже Москвы! Городок встрепенулся и начал оживать. Приезжие привозили свои привычки, столичную моду и свежий ветер перемен. Дальше — больше. Начали разбивать парк, строить Дворец культуры, школу и больницу, по размерам не очень уступающую новому заводскому корпусу.
Это было каким-то чудом! Горожане, ошеломлённые, ходили по просторным коридорам новой поликлиники и пытались убедить себя, что это и есть наступление светлого будущего, скорый приход которого обещал бывший генсек несколько лет назад. Теперь, если требовалось кого-то положить в стационар, не нужно было отправлять его в райцентр — в распоряжении врачей здесь же имелась своя больница, оборудованная на уровне столичных медицинских центров. Построена она была явно на вырост, так как по количеству койко-мест почти в два раза превышала районную.
Реальную подоплёку происходящего знали в городе только несколько человек, если, конечно, не считать работников новой заводской лаборатории медицинских исследований. Эта лаборатория на самом деле была ни чем иным, как военным исследовательским центром, специализирующимся на разработке боевых отравляющих веществ. Но не обыкновенных, а скрытого действия, позволяющих незаметно воздействовать на физическое и психическое состояние врага.
Лаборатория была хорошо засекречена, как и полагается такому учреждению. Даже директор и главный инженер завода точно не знали, чем она занимается. Она была полностью автономным подразделением, что объяснили его руководителям строго медицинским её профилем, и, соответственно, медицинской подчинённостью. А чтобы им совсем уж неповадно было выяснять, что за чудо занимает у них целое крыло здания с отдельным входом и собственной охраной, в высоком кабинете под большим секретом сообщили, что лаборатория испытывает, кроме прочего, новый прибор по лечению лучевой болезни. Курирует разработку военное ведомство, поэтому интересоваться её работой не нужно, а свои разработки она будет предоставлять сама по мере необходимости.