Страница:
— Вот так подарок! — сказал Саша и прибавил звук.
— Ага, смотри, сейчас тебя покажут.
В этот момент как раз закончили беседовать с директором, и в кадре появились до боли знакомые выработки и техника. Эффектные кадры сопровождались не менее весомым комментарием: «На руднике только что введена в эксплуатацию новая система оптимизации планирования работ фирмы „Докомо Ай-Ти“. По утверждениям компании-разработчика, эта система более совершенна, чем аналогичная, используемая на заводах Тойота в Японии».
Тема показалась интересной, и друзья смотрели во все глаза на иностранного вида господ в белых касках с серебристыми полосами, что-то обсуждающих на фоне огромных мониторов с замысловатыми схемами.
— Ни фига себе! — прошептал Саша. — Да там дюймов, наверно, по тридцать… Что они на схемах показывают? Всё наше оборудование, что ли, в реальном времени?
«Наша цель — добиться оптимальной эксплуатации каждой единицы оборудования на руднике, наиболее эффективного использования потенциала каждого сотрудника, обеспечения прозрачности всех этапов технологического процесса в точном соответствии с нуждами оперативного управления, — почти без акцента вещал господин. — Это направление, я имею в виду оперативно-диспетчерское управление, традиционно является наиболее слабым звеном не только российских, но и зарубежных рудников. Но мы можем отметить, что уже сейчас приближаемся к намеченному уровню эффективности…»
Боря тоже не отрываясь смотрел на экран. «Да уж! Такие события и у нас происходят! — думал он. — А мы только понаслышке знаем».
— Представляешь себе, как круто! — сказал он Саше. — Постепенно превращаемся в передовую компанию.
— Думаешь? — не разделил Саша оптимизма товарища. — А как же грязища на выработках, неработающее управление стрелками или доисторические электровозы?
— Ну, извини, — возразил Боря, — ведь у нас свои особенности, свои условия, традиции… Не ждёшь же ты, что у нас тут создадут рудник такой же, как где-нибудь в Иокогаме?
— Ты думаешь, в Иокогаме есть рудники? — парировал всезнающий Саша.
— Да фиг с ней, с Иокогамой. Наливай лучше, — Борис сегодня был не склонен спорить.
— Нет, подожди, — не успокаивался Саша. — Что ты мелешь? Какая передовая компания? Ты что, не помнишь, как тебя две недели назад гоняли по горизонтам? Как мы теряем целые смены из-за ошибок руководства? Нет, я ничего не скажу, точно спланировать работу такого большого производства очень сложно. Но и говорить, что у нас передовая компания, тоже не стоит. Бардак, он бардак и есть, сколько не делай репортажей про обратное…
Сложно сказать почему, но слова товарища совсем не убедили нашего героя. Перед глазами у него мелькали кадры хроники, величественные машины, огромные мониторы, и на душе от этого становилось тепло и уютно.
Саша продолжал что-то с жаром доказывать, но потом заметил, что друг его не слушает, решил, что тот перебрал коньяку и махнул рукой:
— Хватит нам этих новостей. Давай посмотрим что-нибудь… Вот, хотя бы, это.
Когда на экране замелькали кадры первой части давно до оскомины надоевшего фильма «Матрица», Боря удивился странному выбору друга и потихоньку начал выходить из состояния прострации. Друзья выпили ещё и стали наблюдать за хорошо известным сюжетом, постепенно увлекаясь историей о революции машин и подвигах Нео. Так прошло ещё почти два часа. Вначале Саша бодро комментировал события, потом постепенно затих и молча смотрел на экран. Борису тоже нравилось наблюдать за борьбой кучки последних из людей с Матрицей. Распространяющийся по организму коньячный спирт вызывал эйфорию и просветлял сознание. «Ты знаешь, что первая Матрица была разработана идеальным миром для людей, миром без страданий, где все были бы счастливы? Всё окончилось катастрофой…» — говорил один из героев. Временами нашему герою казалось, что это он бежит по нарисованному городу, а Тринити — это Люда…
Когда фильм закончился, Боря понял, что пока он ещё в состоянии ходить — надо идти домой.
— Пойду я, наверно… Спасибо.
— На здоровье, — ответил Саша, — хорошо посидели…
Боря пошёл одеваться.
— Вот представляешь. Живут люди, борются с Матрицей, — пошутил Саша. — А мы вынуждены каждый день ходить на работу. Зарабатывать непосильным трудом на хлеб насущный.
— И ждать, пока кто-нибудь освободит нас из Матрицы, — улыбнулся Боря.
— Нет, ну ты прикинь! — не успокаивался хозяин вечеринки. — Что, если и правда мы погружены в коконы, а всё наше предназначение — давать энергию бездушной машине?
— Ага, а братья Вачовские — борцы с Матрицей, — подхватил идею обувающийся Борис. — Сделали фильм, чтобы довести до человечества правду и дать нам надежду.
Саша в ответ довольно улыбнулся. Но когда Боря уже выходил, вдруг посерьёзнел и сказал:
— А знаешь? Мне вот иногда кажется, что эта идея, она не так уж и далека от истины. Помнишь? «Это твой последний шанс. Примешь синюю пилюлю — история окончится, ты проснёшься в собственной постели и будешь верить во всё что хочешь. Примешь красную пилюлю — останешься в стране чудес. И я покажу тебе, как глубоко ведёт кроличья нора». Придёт ли кто-нибудь к нам, чтобы предложить такой выбор?
Боря понял, что друг его здорово перебрал, и если он тут же не уйдёт, то всё может закончиться продолжением праздника. Улыбнулся, подал руку:
— Давай… Если что, может на выходных ко мне с Мариной? Заставлю Люду что-нибудь приготовить…
— Не с Мариной, а с Марьяной! Я ж тебе говорил, — ответил Саша с досадой. — Это такая козочка! С Украины откуда-то…
Кивнув утвердительно, Боря неуверенным шагом ушёл ловить такси.
Когда он вернулся, все уже готовились ко сну. За отсутствием места в комнате отдыха было решено перебазироваться в зал депо и ложиться спать на стеллажах, сейфах и прочем подходящем для этого инвентаре. Туда же перенесли и все три дежурных фонаря, решив оставить на ночь вообще один.
Заряда одного фонаря хватало обычно на работу в течение десяти часов. Он имел лампочку с двумя спиралями — чтобы не остаться без света, в случае перегорания одной из них. По прикидкам, светильников, включаемых в режиме экономии, хватило бы ещё на следующий день. Что делать дальше — никто не представлял, да и ни к чему это было сейчас.
Вода уже закончилась, но пока никто ещё не испытывал настолько сильной жажды, чтобы пить шахтную воду. Терпели.
Борис с комфортом расположился на капоте одного из трёх электровозов, находившихся в зале. Засыпая, он лежал на спине, смотрел на свод, тускло подсвеченный тремя хлипкими лучами, на таинственные косые тени светильников, бесполезно висящих под потолком, и размышлял о суетности мира, об измельчании нравов, о том, что люди стали неспособны на самостоятельные поступки. Потом его посетила Люда. Сверкнула искорками чёрных глаз, обдала запахом своих волшебных волос, улыбнулась и сказала, что зря он переживает и всё будет хорошо. Но оставаться не стала, поцеловала в щёку и ушла в темноту, покачивая бёдрами.
Глава 18
Глава 19
Глава 20
— Ага, смотри, сейчас тебя покажут.
В этот момент как раз закончили беседовать с директором, и в кадре появились до боли знакомые выработки и техника. Эффектные кадры сопровождались не менее весомым комментарием: «На руднике только что введена в эксплуатацию новая система оптимизации планирования работ фирмы „Докомо Ай-Ти“. По утверждениям компании-разработчика, эта система более совершенна, чем аналогичная, используемая на заводах Тойота в Японии».
Тема показалась интересной, и друзья смотрели во все глаза на иностранного вида господ в белых касках с серебристыми полосами, что-то обсуждающих на фоне огромных мониторов с замысловатыми схемами.
— Ни фига себе! — прошептал Саша. — Да там дюймов, наверно, по тридцать… Что они на схемах показывают? Всё наше оборудование, что ли, в реальном времени?
«Наша цель — добиться оптимальной эксплуатации каждой единицы оборудования на руднике, наиболее эффективного использования потенциала каждого сотрудника, обеспечения прозрачности всех этапов технологического процесса в точном соответствии с нуждами оперативного управления, — почти без акцента вещал господин. — Это направление, я имею в виду оперативно-диспетчерское управление, традиционно является наиболее слабым звеном не только российских, но и зарубежных рудников. Но мы можем отметить, что уже сейчас приближаемся к намеченному уровню эффективности…»
Боря тоже не отрываясь смотрел на экран. «Да уж! Такие события и у нас происходят! — думал он. — А мы только понаслышке знаем».
— Представляешь себе, как круто! — сказал он Саше. — Постепенно превращаемся в передовую компанию.
— Думаешь? — не разделил Саша оптимизма товарища. — А как же грязища на выработках, неработающее управление стрелками или доисторические электровозы?
— Ну, извини, — возразил Боря, — ведь у нас свои особенности, свои условия, традиции… Не ждёшь же ты, что у нас тут создадут рудник такой же, как где-нибудь в Иокогаме?
— Ты думаешь, в Иокогаме есть рудники? — парировал всезнающий Саша.
— Да фиг с ней, с Иокогамой. Наливай лучше, — Борис сегодня был не склонен спорить.
— Нет, подожди, — не успокаивался Саша. — Что ты мелешь? Какая передовая компания? Ты что, не помнишь, как тебя две недели назад гоняли по горизонтам? Как мы теряем целые смены из-за ошибок руководства? Нет, я ничего не скажу, точно спланировать работу такого большого производства очень сложно. Но и говорить, что у нас передовая компания, тоже не стоит. Бардак, он бардак и есть, сколько не делай репортажей про обратное…
Сложно сказать почему, но слова товарища совсем не убедили нашего героя. Перед глазами у него мелькали кадры хроники, величественные машины, огромные мониторы, и на душе от этого становилось тепло и уютно.
Саша продолжал что-то с жаром доказывать, но потом заметил, что друг его не слушает, решил, что тот перебрал коньяку и махнул рукой:
— Хватит нам этих новостей. Давай посмотрим что-нибудь… Вот, хотя бы, это.
Когда на экране замелькали кадры первой части давно до оскомины надоевшего фильма «Матрица», Боря удивился странному выбору друга и потихоньку начал выходить из состояния прострации. Друзья выпили ещё и стали наблюдать за хорошо известным сюжетом, постепенно увлекаясь историей о революции машин и подвигах Нео. Так прошло ещё почти два часа. Вначале Саша бодро комментировал события, потом постепенно затих и молча смотрел на экран. Борису тоже нравилось наблюдать за борьбой кучки последних из людей с Матрицей. Распространяющийся по организму коньячный спирт вызывал эйфорию и просветлял сознание. «Ты знаешь, что первая Матрица была разработана идеальным миром для людей, миром без страданий, где все были бы счастливы? Всё окончилось катастрофой…» — говорил один из героев. Временами нашему герою казалось, что это он бежит по нарисованному городу, а Тринити — это Люда…
Когда фильм закончился, Боря понял, что пока он ещё в состоянии ходить — надо идти домой.
— Пойду я, наверно… Спасибо.
— На здоровье, — ответил Саша, — хорошо посидели…
Боря пошёл одеваться.
— Вот представляешь. Живут люди, борются с Матрицей, — пошутил Саша. — А мы вынуждены каждый день ходить на работу. Зарабатывать непосильным трудом на хлеб насущный.
— И ждать, пока кто-нибудь освободит нас из Матрицы, — улыбнулся Боря.
— Нет, ну ты прикинь! — не успокаивался хозяин вечеринки. — Что, если и правда мы погружены в коконы, а всё наше предназначение — давать энергию бездушной машине?
— Ага, а братья Вачовские — борцы с Матрицей, — подхватил идею обувающийся Борис. — Сделали фильм, чтобы довести до человечества правду и дать нам надежду.
Саша в ответ довольно улыбнулся. Но когда Боря уже выходил, вдруг посерьёзнел и сказал:
— А знаешь? Мне вот иногда кажется, что эта идея, она не так уж и далека от истины. Помнишь? «Это твой последний шанс. Примешь синюю пилюлю — история окончится, ты проснёшься в собственной постели и будешь верить во всё что хочешь. Примешь красную пилюлю — останешься в стране чудес. И я покажу тебе, как глубоко ведёт кроличья нора». Придёт ли кто-нибудь к нам, чтобы предложить такой выбор?
Боря понял, что друг его здорово перебрал, и если он тут же не уйдёт, то всё может закончиться продолжением праздника. Улыбнулся, подал руку:
— Давай… Если что, может на выходных ко мне с Мариной? Заставлю Люду что-нибудь приготовить…
— Не с Мариной, а с Марьяной! Я ж тебе говорил, — ответил Саша с досадой. — Это такая козочка! С Украины откуда-то…
Кивнув утвердительно, Боря неуверенным шагом ушёл ловить такси.
* * *
В этот момент Боря сумел преодолеть оцепенение, потянулся с мечтательной улыбкой, включил фонарь и пошёл назад к депо.Когда он вернулся, все уже готовились ко сну. За отсутствием места в комнате отдыха было решено перебазироваться в зал депо и ложиться спать на стеллажах, сейфах и прочем подходящем для этого инвентаре. Туда же перенесли и все три дежурных фонаря, решив оставить на ночь вообще один.
Заряда одного фонаря хватало обычно на работу в течение десяти часов. Он имел лампочку с двумя спиралями — чтобы не остаться без света, в случае перегорания одной из них. По прикидкам, светильников, включаемых в режиме экономии, хватило бы ещё на следующий день. Что делать дальше — никто не представлял, да и ни к чему это было сейчас.
Вода уже закончилась, но пока никто ещё не испытывал настолько сильной жажды, чтобы пить шахтную воду. Терпели.
Борис с комфортом расположился на капоте одного из трёх электровозов, находившихся в зале. Засыпая, он лежал на спине, смотрел на свод, тускло подсвеченный тремя хлипкими лучами, на таинственные косые тени светильников, бесполезно висящих под потолком, и размышлял о суетности мира, об измельчании нравов, о том, что люди стали неспособны на самостоятельные поступки. Потом его посетила Люда. Сверкнула искорками чёрных глаз, обдала запахом своих волшебных волос, улыбнулась и сказала, что зря он переживает и всё будет хорошо. Но оставаться не стала, поцеловала в щёку и ушла в темноту, покачивая бёдрами.
Глава 18
Утро второго дня не принесло особых новостей. Все проснулись тихие и угрюмые. Хотелось пить, у двух человек пошла кровь из носа.
Люди вяло разбрелись по залу и прилежащим выработкам. Кто-то ел, кто-то курил, невзирая на отсутствие вентиляции и опасность взрыва метана. Из-за этого возникла очередная потасовка: Михалыч не выдержал и спустил собак на курильщиков. Они ответили ему тем же, отстаивая своё право получать, возможно, последнее удовольствие. Но перебранка постепенно утихла. Видимо, никому не хотелось даже ругаться. Курить всё же стали выходить на ближайшую выработку.
Боря чувствовал себя как выжатый лимон, даже хуже: тело было словно из ваты, в ушах звенело, почему-то болели глаза. Хотелось лежать и ни о чём не думать.
Всех захлестнула унылая волна апатии. Время от времени кто-нибудь подходил к телефону и вяло снимал трубку, надеясь услышать гудок. Но она молчала. Так же, как и вчера.
Из посторонних почти никто не заходил. Михалыч не заговаривал о походе на ствол и к перемычке, но следил за тем, чтобы ежечасно менялись дежурные фонари. Это давалось ему с трудом, так как некоторые из фонарей начали подавать признаки скорого конца, и хозяева отказывались их включать, понимая, что останутся без возможности передвижения. Чтобы обеспечить хоть какое-то освещение, приходилось заставлять включать фонари других. Но и те начинали возмущаться, прекрасно понимая, что их тоже вскоре постигнет участь коллег с подсевшими светильниками.
— Вот возьми и сам включи свой, — без особой злобы и азарта говорил двухметровый гигант Женя, числившийся слесарем, но выполнявший, в основном, обязанности помощника мастера. Обладая когда-то атлетическим телосложением, он быстро превращался в типичного толстяка, на которого всё тяжелее было подобрать спецодежду. Но при этом не терял добродушия, присущего всем крупным мужчинам. Товарищи шутили, что его не переводят в машинисты только потому, что он не помещается в кабине электровоза. На самом деле всё было проще. Не обладая способностями ни в каком занятии, требующем участия рук, он был просто незаменим в улаживании хозяйственных вопросов участка. Обычно он редко ездил в шахту, но в тот неудачный день как раз спустился вместе со всеми.
Михалыч неспроста обратился именно к Жене, надеясь, что человек, которому он покровительствует, подаст пример лояльности.
— Так ведь мне нужен фонарь! Вдруг надо будет идти на ствол? — пытался убедить он Женю.
— Нужен, нужен… Он всем нужен! Если мой не сядет, я и сам схожу на ствол, — отвечал Женя. — Возьми лучше у кого другого. Например… у Борьки возьми.
Борис, услышав своё имя, на секунду вышел из ступора и послал товарищей по несчастью туда, куда издавна посылают на Руси оппонентов, не желая размениваться на другие доводы. Больше его не беспокоили.
Вода давно закончилась, и нужно было что-то решать. Все понимали, что найти её надо обязательно. Борис страдал от жажды меньше других, так как обнаружил утром в своём припарке свежий огурец и тут же его съел.
Кто-то вспомнил, что в старой камере перегруза материалов есть озерцо, образовавшееся в яме для песка. Вода в нём кристально прозрачная, поэтому, наверняка, чистая. Проходя мимо, мужики шутили, что неплохо бы запустить туда какую-нибудь рыбу — обязательно выживет.
Решили, что надо отправить туда людей, набрать воду в канистры. Заодно узнать новости на соседних участках. Быстро снарядили команду из трёх человек — по количеству имевшихся канистр. Возглавил её Женя, почувствовавший, видимо, неловкость после перепалки с Михалычем.
Через полчаса мужики вернулись с водой без Жени, который решил забежать к взрывникам, узнать новости.
Вода была действительно прозрачной, почти без запаха, но с небольшим посторонним привкусом глины (если читатель пробовал глину на вкус) и ржавчины. Почти все попробовали этого эликсира жизни и признали вполне удовлетворительным.
Борис тоже попробовал из любопытства. Привкус и правда был. Не сказать, что особенно сильный, но довольно противный. Наш герой решил для себя, что без крайней необходимости пить такую воду не станет.
Прошло ещё около получаса. Все снова стали впадать в оцепенение. Боря подумал, что все сейчас озабочены одной мыслью: удастся ли им когда-нибудь увидеть солнечный свет, своих близких, травку и прочее (кому что дороже)? Перспектива быть похороненными здесь заживо казалась теперь вполне реальной. А осознание этого вряд ли может прибавить кому-либо присутствия духа.
Кого-то стошнило, и он побежал впотьмах к выходу, пытаясь с помощью волевого усилия и руки замедлить естественный процесс. Борис отметил, что его совершенно не тошнит, правда, начинала болеть голова в области затылка. В воздухе постепенно усиливался запах аммиака и нефтепродуктов.
Люди вяло разбрелись по залу и прилежащим выработкам. Кто-то ел, кто-то курил, невзирая на отсутствие вентиляции и опасность взрыва метана. Из-за этого возникла очередная потасовка: Михалыч не выдержал и спустил собак на курильщиков. Они ответили ему тем же, отстаивая своё право получать, возможно, последнее удовольствие. Но перебранка постепенно утихла. Видимо, никому не хотелось даже ругаться. Курить всё же стали выходить на ближайшую выработку.
Боря чувствовал себя как выжатый лимон, даже хуже: тело было словно из ваты, в ушах звенело, почему-то болели глаза. Хотелось лежать и ни о чём не думать.
Всех захлестнула унылая волна апатии. Время от времени кто-нибудь подходил к телефону и вяло снимал трубку, надеясь услышать гудок. Но она молчала. Так же, как и вчера.
Из посторонних почти никто не заходил. Михалыч не заговаривал о походе на ствол и к перемычке, но следил за тем, чтобы ежечасно менялись дежурные фонари. Это давалось ему с трудом, так как некоторые из фонарей начали подавать признаки скорого конца, и хозяева отказывались их включать, понимая, что останутся без возможности передвижения. Чтобы обеспечить хоть какое-то освещение, приходилось заставлять включать фонари других. Но и те начинали возмущаться, прекрасно понимая, что их тоже вскоре постигнет участь коллег с подсевшими светильниками.
— Вот возьми и сам включи свой, — без особой злобы и азарта говорил двухметровый гигант Женя, числившийся слесарем, но выполнявший, в основном, обязанности помощника мастера. Обладая когда-то атлетическим телосложением, он быстро превращался в типичного толстяка, на которого всё тяжелее было подобрать спецодежду. Но при этом не терял добродушия, присущего всем крупным мужчинам. Товарищи шутили, что его не переводят в машинисты только потому, что он не помещается в кабине электровоза. На самом деле всё было проще. Не обладая способностями ни в каком занятии, требующем участия рук, он был просто незаменим в улаживании хозяйственных вопросов участка. Обычно он редко ездил в шахту, но в тот неудачный день как раз спустился вместе со всеми.
Михалыч неспроста обратился именно к Жене, надеясь, что человек, которому он покровительствует, подаст пример лояльности.
— Так ведь мне нужен фонарь! Вдруг надо будет идти на ствол? — пытался убедить он Женю.
— Нужен, нужен… Он всем нужен! Если мой не сядет, я и сам схожу на ствол, — отвечал Женя. — Возьми лучше у кого другого. Например… у Борьки возьми.
Борис, услышав своё имя, на секунду вышел из ступора и послал товарищей по несчастью туда, куда издавна посылают на Руси оппонентов, не желая размениваться на другие доводы. Больше его не беспокоили.
Вода давно закончилась, и нужно было что-то решать. Все понимали, что найти её надо обязательно. Борис страдал от жажды меньше других, так как обнаружил утром в своём припарке свежий огурец и тут же его съел.
Кто-то вспомнил, что в старой камере перегруза материалов есть озерцо, образовавшееся в яме для песка. Вода в нём кристально прозрачная, поэтому, наверняка, чистая. Проходя мимо, мужики шутили, что неплохо бы запустить туда какую-нибудь рыбу — обязательно выживет.
Решили, что надо отправить туда людей, набрать воду в канистры. Заодно узнать новости на соседних участках. Быстро снарядили команду из трёх человек — по количеству имевшихся канистр. Возглавил её Женя, почувствовавший, видимо, неловкость после перепалки с Михалычем.
Через полчаса мужики вернулись с водой без Жени, который решил забежать к взрывникам, узнать новости.
Вода была действительно прозрачной, почти без запаха, но с небольшим посторонним привкусом глины (если читатель пробовал глину на вкус) и ржавчины. Почти все попробовали этого эликсира жизни и признали вполне удовлетворительным.
Борис тоже попробовал из любопытства. Привкус и правда был. Не сказать, что особенно сильный, но довольно противный. Наш герой решил для себя, что без крайней необходимости пить такую воду не станет.
Прошло ещё около получаса. Все снова стали впадать в оцепенение. Боря подумал, что все сейчас озабочены одной мыслью: удастся ли им когда-нибудь увидеть солнечный свет, своих близких, травку и прочее (кому что дороже)? Перспектива быть похороненными здесь заживо казалась теперь вполне реальной. А осознание этого вряд ли может прибавить кому-либо присутствия духа.
Кого-то стошнило, и он побежал впотьмах к выходу, пытаясь с помощью волевого усилия и руки замедлить естественный процесс. Борис отметил, что его совершенно не тошнит, правда, начинала болеть голова в области затылка. В воздухе постепенно усиливался запах аммиака и нефтепродуктов.
Глава 19
Неожиданно вбежал Женя.
— Господа, ваше спасение пришло! — закричал он.
Эта фраза взволновала всех. В полумраке зала стали подниматься головы, обращённые в сторону говорящего.
— Что, земля объявилась? — спросил кто-то из темноты сиплым голосом.
Земля не объявилась. В смысле, на связь никто не вышел и с поверхности не спустился. Женя принёс рецепт очистки воды, добытый у взрывников. Оказывается, он ходил к ним не только за новостями, но и узнать, что те думают по поводу возможности взрыва ворот на сбойке. Взрывники его не порадовали. Оказалось, что этот вариант уже давно ими обсуждался, как единственный способ самостоятельно подняться наверх, но был признан нереальным.
— Дело в том, — сказали они ему, — что у нас в основном взрывчатка, предназначенная для разрушения пород. У неё совсем другие свойства, чем, например, у пластида. Да и того потребовалось бы немалое количество, учитывая, что каждые ворота весят тонны три, не меньше.
Гораздо проще, учитывая специфику имеющегося оборудования, было бы взорвать породы возле ворот, обойти их. Но и это невозможно. Для этого потребовалось бы пробурить несколько десятков метров шпуров — небольших скважин для закладки взрывчатки. А с этим как раз проблема. Все имеющиеся буровые установки питаются либо от электроэнергии, либо от сжатого воздуха. Но и то, и другое отсутствует. В общем, глухой вариант.
— Но вода у них есть, — с подъёмом сообщил, наконец, Женя, — для её очистки они додумались использовать… Угадайте что?
Никто не захотел отгадывать.
— Угольные патроны от «спасателей»!
Взгляд у всех слушателей потеплел. Действительно, многие знали, что в красных коробочках респираторов есть угольный патрон, предназначенный для подсушивания вдыхаемого воздуха. Это нужно чтобы специальный реагент, очищающий воздух от угарного газа, не выходил преждевременно из строя во влажной атмосфере шахты.
Коллектив оживился. Послышались хлопки отрываемых предохранительных колец и характерный хруст коробок, открываемых, как водится, сильным ударом о колено. Патроны таились под стальными крышками, но оказались вполне доступны, если воспользоваться пассатижами. Они представляли собой плоские овальные пластиковые коробочки с отверстиями, закрытыми дополнительно мелкой стальной сеткой, чтобы угольный порошок не высыпался. Конструкция словно специально разрабатывалась для очистки воды. Через патрон удобно было лить воду, а трёхкратное пропускание её через уголь полностью устраняло привкус.
Попробовав так и эдак, решили, что удобнее всего однократно пропускать воду через батарею из четырёх патронов, соединённых изолентой. С этого момента проблема воды была решена, очистка поставлена на поток. Оказалось, что у смены имеется немалый запас «спасателей». Почти у каждого кроме собственного имелись старые, когда-либо забытые в шахте. Эти красные коробочки имели сравнительно небольшой срок эксплуатации, поэтому в ламповой обычно без проблем выдавали новые взамен потерянных.
Настроение у всех заметно поднялось. Несколько человек снова собрались в комнате отдыха. В воздухе запахло пищей, стали слышны оживлённые разговоры. Начали придумывать, как в их ситуации можно выбраться на поверхность. Большинство идей было связано со сбойкой. Предлагали попробовать дёрнуть ворота тяжёлой ПДМ, протаранить их, взрывать до упора, пока не удастся разрушить. Но опытные коллеги быстро опровергали все эти варианты. Дёрнуть и протаранить было совершенно нереально — ворота сделаны на совесть. Взрывать много тоже нельзя. Во-первых, кислорода мало, вентиляции нет, после каждого взрыва будут накапливаться токсические продукты, так что уже после двух-трёх взрывов на всём девятисотом горизонте находиться будет попросту невозможно. Во-вторых, кровля возле сбойки была довольно слабой — её и так уже несколько раз переукрепляли. Взрывы могут вызвать обрушение и засыпать выход, сделав его ещё более недоступным.
Борис тоже от нечего делать предположил, что если сверху опустить на лебёдке длинный канат, то на нём можно будет потихоньку поднимать людей. Все согласились, что мысль замечательная, с той лишь оговоркой: никак невозможно доставить наверх одного-единственного человека, который нашёл бы и настроил лебёдку. Да и найти канат длиной более километра — тоже проблема.
Потом ещё долго сидели и разговаривали. Зашёл какой-то немолодой мужик в синей куртке, поздоровался с Михалычем, посидел, подивился способу очистки воды, когда уходил, забыл начатую бутылку минералки.
К Борису тоже вернулось присутствие духа, но вместе с этим всё сильнее болела голова. Боль из затылка постепенно распространилась на правую часть черепной коробки, стала пульсировать и мешать, вызывая раздражение. «Хорошо бы какую-нибудь таблетку», — подумал он. Но таблетки не было. Можно было спросить товарищей, но тут он вспомнил, что можно просто сходить в медпункт.
Подземные медпункты были на всех рудниках. В них круглосуточно работали фельдшера женского пола, обычно ничем не занятые, кроме наведения порядка и выдачи таблеток. Конечно, в случае травм и несчастных случаев они оказывались на переднем фронте. А иначе зачем бы они были нужны?
«Конечно, её могло не оказаться в шахте, либо она ушла на какой-то участок, чтобы не сидеть одной, — рассуждал про себя Борис. — Но ведь сколько можно тут сидеть? Хоть прогуляюсь».
Фонарь уже начал тускнеть, но идти ещё было можно. Медпункт располагался всего в двух сотнях метров от базы, неподалёку от ствола. Дверь была закрыта, свет не пробивался, медпункт казался пустым.
Борис постучал. Потом ещё постучал. Потом ещё. Через минуту, когда он уже собирался уходить, за дверями послышался шорох, и тихий женский голос спросил его о цели его визита.
— Здравствуйте, — крикнул он, — голова заболела! Таблеточку не дадите?
— А вы кто? — раздался вопрос после паузы.
— Боря меня зовут, с электровозного участка.
— Вы один?
— Да, конечно… — недоумённо ответил он. — А вы кого-то боитесь?
Вместо ответа дверь приоткрылась, и посетителя осветил луч света. В дверях стояла на удивление субтильная молоденькая девушка, резко отличавшаяся от полновесных матрон, обычно дежуривших здесь. В темноте Борис сумел рассмотреть миловидное слегка скуластое личико с остреньким подбородком, выразительные глаза с не менее выразительными кругами под ними. «Хотя круги, это, наверно, из-за освещения», — подумал он.
— Не знаю, всех боюсь, — робко ответила девушка и виновато улыбнулась.
Борису она определённо понравилась. После нескольких минут общения выяснилось, что девушку зовут Надя. Она проработала всего месяц, выходить куда-нибудь боится, да и шахту знает ещё плохо. Воды у неё хватает, так как имеется небольшой бак для обработки ран и прочих медицинских нужд, но еды нет совсем — закончилась. Вначале аварии возле медпункта собралось много людей, но её не беспокоили. Сегодня же с утра вообще никто не появляется. Так что общалась она до этого момента только с женщиной-стволовой, обитавшей неподалёку. От неё же узнавала новости.
Приняв предложенную таблетку и посидев несколько минут, Борис собрался уходить.
— Хотите, принесу поесть? У нас еды хватает.
— Можно, только немного, — снова засмущалась Надя.
Награждённый пачкой таблеток от головной боли, Борис ушёл.
По дороге ему встретились несколько идущих навстречу рабочих, а в самом депо царило заметное оживление.
— Господа, ваше спасение пришло! — закричал он.
Эта фраза взволновала всех. В полумраке зала стали подниматься головы, обращённые в сторону говорящего.
— Что, земля объявилась? — спросил кто-то из темноты сиплым голосом.
Земля не объявилась. В смысле, на связь никто не вышел и с поверхности не спустился. Женя принёс рецепт очистки воды, добытый у взрывников. Оказывается, он ходил к ним не только за новостями, но и узнать, что те думают по поводу возможности взрыва ворот на сбойке. Взрывники его не порадовали. Оказалось, что этот вариант уже давно ими обсуждался, как единственный способ самостоятельно подняться наверх, но был признан нереальным.
— Дело в том, — сказали они ему, — что у нас в основном взрывчатка, предназначенная для разрушения пород. У неё совсем другие свойства, чем, например, у пластида. Да и того потребовалось бы немалое количество, учитывая, что каждые ворота весят тонны три, не меньше.
Гораздо проще, учитывая специфику имеющегося оборудования, было бы взорвать породы возле ворот, обойти их. Но и это невозможно. Для этого потребовалось бы пробурить несколько десятков метров шпуров — небольших скважин для закладки взрывчатки. А с этим как раз проблема. Все имеющиеся буровые установки питаются либо от электроэнергии, либо от сжатого воздуха. Но и то, и другое отсутствует. В общем, глухой вариант.
— Но вода у них есть, — с подъёмом сообщил, наконец, Женя, — для её очистки они додумались использовать… Угадайте что?
Никто не захотел отгадывать.
— Угольные патроны от «спасателей»!
Взгляд у всех слушателей потеплел. Действительно, многие знали, что в красных коробочках респираторов есть угольный патрон, предназначенный для подсушивания вдыхаемого воздуха. Это нужно чтобы специальный реагент, очищающий воздух от угарного газа, не выходил преждевременно из строя во влажной атмосфере шахты.
Коллектив оживился. Послышались хлопки отрываемых предохранительных колец и характерный хруст коробок, открываемых, как водится, сильным ударом о колено. Патроны таились под стальными крышками, но оказались вполне доступны, если воспользоваться пассатижами. Они представляли собой плоские овальные пластиковые коробочки с отверстиями, закрытыми дополнительно мелкой стальной сеткой, чтобы угольный порошок не высыпался. Конструкция словно специально разрабатывалась для очистки воды. Через патрон удобно было лить воду, а трёхкратное пропускание её через уголь полностью устраняло привкус.
Попробовав так и эдак, решили, что удобнее всего однократно пропускать воду через батарею из четырёх патронов, соединённых изолентой. С этого момента проблема воды была решена, очистка поставлена на поток. Оказалось, что у смены имеется немалый запас «спасателей». Почти у каждого кроме собственного имелись старые, когда-либо забытые в шахте. Эти красные коробочки имели сравнительно небольшой срок эксплуатации, поэтому в ламповой обычно без проблем выдавали новые взамен потерянных.
Настроение у всех заметно поднялось. Несколько человек снова собрались в комнате отдыха. В воздухе запахло пищей, стали слышны оживлённые разговоры. Начали придумывать, как в их ситуации можно выбраться на поверхность. Большинство идей было связано со сбойкой. Предлагали попробовать дёрнуть ворота тяжёлой ПДМ, протаранить их, взрывать до упора, пока не удастся разрушить. Но опытные коллеги быстро опровергали все эти варианты. Дёрнуть и протаранить было совершенно нереально — ворота сделаны на совесть. Взрывать много тоже нельзя. Во-первых, кислорода мало, вентиляции нет, после каждого взрыва будут накапливаться токсические продукты, так что уже после двух-трёх взрывов на всём девятисотом горизонте находиться будет попросту невозможно. Во-вторых, кровля возле сбойки была довольно слабой — её и так уже несколько раз переукрепляли. Взрывы могут вызвать обрушение и засыпать выход, сделав его ещё более недоступным.
Борис тоже от нечего делать предположил, что если сверху опустить на лебёдке длинный канат, то на нём можно будет потихоньку поднимать людей. Все согласились, что мысль замечательная, с той лишь оговоркой: никак невозможно доставить наверх одного-единственного человека, который нашёл бы и настроил лебёдку. Да и найти канат длиной более километра — тоже проблема.
Потом ещё долго сидели и разговаривали. Зашёл какой-то немолодой мужик в синей куртке, поздоровался с Михалычем, посидел, подивился способу очистки воды, когда уходил, забыл начатую бутылку минералки.
К Борису тоже вернулось присутствие духа, но вместе с этим всё сильнее болела голова. Боль из затылка постепенно распространилась на правую часть черепной коробки, стала пульсировать и мешать, вызывая раздражение. «Хорошо бы какую-нибудь таблетку», — подумал он. Но таблетки не было. Можно было спросить товарищей, но тут он вспомнил, что можно просто сходить в медпункт.
Подземные медпункты были на всех рудниках. В них круглосуточно работали фельдшера женского пола, обычно ничем не занятые, кроме наведения порядка и выдачи таблеток. Конечно, в случае травм и несчастных случаев они оказывались на переднем фронте. А иначе зачем бы они были нужны?
«Конечно, её могло не оказаться в шахте, либо она ушла на какой-то участок, чтобы не сидеть одной, — рассуждал про себя Борис. — Но ведь сколько можно тут сидеть? Хоть прогуляюсь».
Фонарь уже начал тускнеть, но идти ещё было можно. Медпункт располагался всего в двух сотнях метров от базы, неподалёку от ствола. Дверь была закрыта, свет не пробивался, медпункт казался пустым.
Борис постучал. Потом ещё постучал. Потом ещё. Через минуту, когда он уже собирался уходить, за дверями послышался шорох, и тихий женский голос спросил его о цели его визита.
— Здравствуйте, — крикнул он, — голова заболела! Таблеточку не дадите?
— А вы кто? — раздался вопрос после паузы.
— Боря меня зовут, с электровозного участка.
— Вы один?
— Да, конечно… — недоумённо ответил он. — А вы кого-то боитесь?
Вместо ответа дверь приоткрылась, и посетителя осветил луч света. В дверях стояла на удивление субтильная молоденькая девушка, резко отличавшаяся от полновесных матрон, обычно дежуривших здесь. В темноте Борис сумел рассмотреть миловидное слегка скуластое личико с остреньким подбородком, выразительные глаза с не менее выразительными кругами под ними. «Хотя круги, это, наверно, из-за освещения», — подумал он.
— Не знаю, всех боюсь, — робко ответила девушка и виновато улыбнулась.
Борису она определённо понравилась. После нескольких минут общения выяснилось, что девушку зовут Надя. Она проработала всего месяц, выходить куда-нибудь боится, да и шахту знает ещё плохо. Воды у неё хватает, так как имеется небольшой бак для обработки ран и прочих медицинских нужд, но еды нет совсем — закончилась. Вначале аварии возле медпункта собралось много людей, но её не беспокоили. Сегодня же с утра вообще никто не появляется. Так что общалась она до этого момента только с женщиной-стволовой, обитавшей неподалёку. От неё же узнавала новости.
Приняв предложенную таблетку и посидев несколько минут, Борис собрался уходить.
— Хотите, принесу поесть? У нас еды хватает.
— Можно, только немного, — снова засмущалась Надя.
Награждённый пачкой таблеток от головной боли, Борис ушёл.
По дороге ему встретились несколько идущих навстречу рабочих, а в самом депо царило заметное оживление.
Глава 20
«Наконец-то связь дали», — обрадовался Боря. Но причина оживления была другой, хоть и тоже приятной: на участке самоходного оборудования научились заряжать аккумуляторы.
Для этого использовались аккумуляторы ПДМ. Оказывается, вначале пэ-дэ-эмщики оборудовали у себя на базе вполне сносное освещение с помощью специальных светильников, в обычное время использовавшихся для ремонта. Они питались от огромных аккумуляторов подземных автомобилей. Когда аккумулятор начинал садиться, его можно было зарядить от автомобильного генератора, запустив двигатель. Но через какое-то время личные фонари начали гаснуть даже у редко включавших их машинистов. Тогда кто-то и догадался подключить фонари к аккумуляторам машин. Причём, для нормальной зарядки требовалось не менее четырёх фонарей, подключённых последовательно. Впрочем, местные Кулибины быстро придумали способы подключения и меньшего числа шахтных светильников, например, заменяя недостающие в цепочке фонари нагрузочными сопротивлениями от сварочных аппаратов. Об открытии быстро узнали соседи, потом слух распространился по всей шахте. На участок потянулись многочисленные паломники со связками севших фонарей. Это внимание не очень обрадовало владельцев машин, но, тем не менее, они никому не отказывали.
Услышав о новости, Борис не стал медлить. Быстро захватил поесть и побежал в сторону клетевого ствола. В голове после таблетки немного прояснилось, зато фонарь был при смерти. Стараясь в полутьме ступать мягко, на носок, чтобы вовремя отреагировать на невидимое препятствие, он подошёл к медпункту.
На этот раз дверь открылась сразу.
— Что?… Что случилось? Почему все забегали? — шёпотом спросила Надя.
— Ничего не случилось. Пэ-дэ-эмщики всем фонари заряжают, — ответил Боря и рассказал, что знал сам.
— Боренька, зарядите мой фонарь, а?
— Конечно, заряжу. А то пойдёмте вместе?
— Нет, можно я останусь?
— Но почему? Вас кто-то обидит? — спросил он, не понимая, что два дня без душа и зеркала — достаточная причина для девушки, чтобы никуда не идти.
— Да никто не обидит. Просто я устала и хочу есть.
— Так ведь заряжаться будет часа три, не меньше.
— Ничего, я посплю…
В зале было светло и оживлённо. Аккумуляторы снимали с машин и переносили на один из стеллажей, подключая к ним гирлянды фонарей. Где-то рядом был слышен гул работающего двигателя. В воздухе пахло выхлопными газами, но в душной атмосфере шахты на такие мелочи, наверно, уже никто не обращал внимания.
Возле стеллажа стояли несколько человек и наблюдали, как невысокий круглоголовый мужичок ловко орудует проводами, подключая фонари.
— Взрывники притащили моток провода, — пояснил, слегка картавя, молодой парень чуть выше Бориса ростом, которого тот знал только в лицо.
Круглоголовый молча забрал у Бори фонари и подключил их вместо двух снятых.
— Девять-восемь-семь и шестнадцать-двадцать, забирайте! — зычным голосом крикнул он, переставляя заряженные фонари на соседний стеллаж.
— Ещё нашли амперметр, по нему проверяют, насколько зарядились, — доверительным голосом сказал картавый, — правда, приходится часто переключать. Зато сразу видно, если ток меньше пол-ампера, значит можно снимать.
Борису не хотелось поддерживать разговор, и он отошёл в сторонку. В углу на огромном колесе сидели человек шесть горняков и играли в карты, передавая их за неимением ровной поверхности в руки друг другу. Ещё добрых два десятка человек располагались в разных концах зала, убивая время разговорами. Несколько коренных обитателей зала с неудовольствием прошли мимо — их вовсе не радовало обилие гостей.
Несмотря на сверкнувшую надежду счастливого исхода и знакомство с Надей, настроение нашего героя всё же постепенно портилось. Он не мог сказать, в чём причина, но всё раздражало его, ничего не нравилось. То, что до сих пор сверху не вышли на связь, начало казаться совсем недопустимым и просто ненормальным. Он присел на какой-то чурбак и закрыл глаза. Голова уже не болела, но злость на то, что вторые сутки находится на этом острове безысходности, не давала ему успокоиться. Время замедлило свой ход. Кто-то подошёл к нему, о чем-то спросил. Борис что-то ответил и снова провалился в полубессознательное состояние. Потом из темноты подошла Надя. Она была в сером полотняном платье. Молча постояла, покачала головой и ушла. Через какое-то время снова пришла, всё так же молча потрогала лоб, потом наклонилась, прикоснулась к нему губами. Борис хотел взять её за руку, но не смог — конечности не слушались. Надя выпрямилась, улыбнулась и потрепала волосы.
Проснулся Борис от грохота. В зал в клочьях дыма заезжала какая-то машина. Постепенно вспомнив, где находится, Борис встал, размялся, посмотрел на часы: четвёртое апреля, седьмой час вечера. Подошёл к столу, на котором обнаружил среди заряженных фонарей свои.
В голове было мутно и, вообще, очень душно. Вышел на квершлаг, рассчитывая освежиться на ветерке, но потом вспомнил, что ветерка сейчас нигде нет. Увидев рядом телефонный аппарат, поднял трубку, но там было такое же молчание, как и раньше.
Вскоре он был возле медпункта. Фонари светили весёлым белым светом, Надежда обрадовалась и долго о чём-то щебетала. Он вполуха слушал о какой-то Свете, которая отговаривала идти её сюда работать, всё больше удивляясь, насколько более беззаботными все стали буквально за несколько часов. Научились очищать воду и заряжать фонари? Но ведь это не спасение. И если оно не придёт, то через несколько дней, ну пусть даже не дней, а недель, все погибнут. Неужели никто этого не понимает? Все довольны, словно кто-то разом отключил у них в мозгу тумблер страха. И произошло это незадолго до того, как он ушёл в медпункт. Ну, когда приходил этот незнакомый мужик в новой синей робе. Может, это как-то с ним связано?
Для этого использовались аккумуляторы ПДМ. Оказывается, вначале пэ-дэ-эмщики оборудовали у себя на базе вполне сносное освещение с помощью специальных светильников, в обычное время использовавшихся для ремонта. Они питались от огромных аккумуляторов подземных автомобилей. Когда аккумулятор начинал садиться, его можно было зарядить от автомобильного генератора, запустив двигатель. Но через какое-то время личные фонари начали гаснуть даже у редко включавших их машинистов. Тогда кто-то и догадался подключить фонари к аккумуляторам машин. Причём, для нормальной зарядки требовалось не менее четырёх фонарей, подключённых последовательно. Впрочем, местные Кулибины быстро придумали способы подключения и меньшего числа шахтных светильников, например, заменяя недостающие в цепочке фонари нагрузочными сопротивлениями от сварочных аппаратов. Об открытии быстро узнали соседи, потом слух распространился по всей шахте. На участок потянулись многочисленные паломники со связками севших фонарей. Это внимание не очень обрадовало владельцев машин, но, тем не менее, они никому не отказывали.
Услышав о новости, Борис не стал медлить. Быстро захватил поесть и побежал в сторону клетевого ствола. В голове после таблетки немного прояснилось, зато фонарь был при смерти. Стараясь в полутьме ступать мягко, на носок, чтобы вовремя отреагировать на невидимое препятствие, он подошёл к медпункту.
На этот раз дверь открылась сразу.
— Что?… Что случилось? Почему все забегали? — шёпотом спросила Надя.
— Ничего не случилось. Пэ-дэ-эмщики всем фонари заряжают, — ответил Боря и рассказал, что знал сам.
— Боренька, зарядите мой фонарь, а?
— Конечно, заряжу. А то пойдёмте вместе?
— Нет, можно я останусь?
— Но почему? Вас кто-то обидит? — спросил он, не понимая, что два дня без душа и зеркала — достаточная причина для девушки, чтобы никуда не идти.
— Да никто не обидит. Просто я устала и хочу есть.
— Так ведь заряжаться будет часа три, не меньше.
— Ничего, я посплю…
В зале было светло и оживлённо. Аккумуляторы снимали с машин и переносили на один из стеллажей, подключая к ним гирлянды фонарей. Где-то рядом был слышен гул работающего двигателя. В воздухе пахло выхлопными газами, но в душной атмосфере шахты на такие мелочи, наверно, уже никто не обращал внимания.
Возле стеллажа стояли несколько человек и наблюдали, как невысокий круглоголовый мужичок ловко орудует проводами, подключая фонари.
— Взрывники притащили моток провода, — пояснил, слегка картавя, молодой парень чуть выше Бориса ростом, которого тот знал только в лицо.
Круглоголовый молча забрал у Бори фонари и подключил их вместо двух снятых.
— Девять-восемь-семь и шестнадцать-двадцать, забирайте! — зычным голосом крикнул он, переставляя заряженные фонари на соседний стеллаж.
— Ещё нашли амперметр, по нему проверяют, насколько зарядились, — доверительным голосом сказал картавый, — правда, приходится часто переключать. Зато сразу видно, если ток меньше пол-ампера, значит можно снимать.
Борису не хотелось поддерживать разговор, и он отошёл в сторонку. В углу на огромном колесе сидели человек шесть горняков и играли в карты, передавая их за неимением ровной поверхности в руки друг другу. Ещё добрых два десятка человек располагались в разных концах зала, убивая время разговорами. Несколько коренных обитателей зала с неудовольствием прошли мимо — их вовсе не радовало обилие гостей.
Несмотря на сверкнувшую надежду счастливого исхода и знакомство с Надей, настроение нашего героя всё же постепенно портилось. Он не мог сказать, в чём причина, но всё раздражало его, ничего не нравилось. То, что до сих пор сверху не вышли на связь, начало казаться совсем недопустимым и просто ненормальным. Он присел на какой-то чурбак и закрыл глаза. Голова уже не болела, но злость на то, что вторые сутки находится на этом острове безысходности, не давала ему успокоиться. Время замедлило свой ход. Кто-то подошёл к нему, о чем-то спросил. Борис что-то ответил и снова провалился в полубессознательное состояние. Потом из темноты подошла Надя. Она была в сером полотняном платье. Молча постояла, покачала головой и ушла. Через какое-то время снова пришла, всё так же молча потрогала лоб, потом наклонилась, прикоснулась к нему губами. Борис хотел взять её за руку, но не смог — конечности не слушались. Надя выпрямилась, улыбнулась и потрепала волосы.
Проснулся Борис от грохота. В зал в клочьях дыма заезжала какая-то машина. Постепенно вспомнив, где находится, Борис встал, размялся, посмотрел на часы: четвёртое апреля, седьмой час вечера. Подошёл к столу, на котором обнаружил среди заряженных фонарей свои.
В голове было мутно и, вообще, очень душно. Вышел на квершлаг, рассчитывая освежиться на ветерке, но потом вспомнил, что ветерка сейчас нигде нет. Увидев рядом телефонный аппарат, поднял трубку, но там было такое же молчание, как и раньше.
Вскоре он был возле медпункта. Фонари светили весёлым белым светом, Надежда обрадовалась и долго о чём-то щебетала. Он вполуха слушал о какой-то Свете, которая отговаривала идти её сюда работать, всё больше удивляясь, насколько более беззаботными все стали буквально за несколько часов. Научились очищать воду и заряжать фонари? Но ведь это не спасение. И если оно не придёт, то через несколько дней, ну пусть даже не дней, а недель, все погибнут. Неужели никто этого не понимает? Все довольны, словно кто-то разом отключил у них в мозгу тумблер страха. И произошло это незадолго до того, как он ушёл в медпункт. Ну, когда приходил этот незнакомый мужик в новой синей робе. Может, это как-то с ним связано?