Иванов Александр. Сеть дронов

   Ну, так, и что же мне делать дальше? Считать эту, издевательскую тираду Корчмаря ответом, или нет?
   — Ну, что замолчал, конспиратор? О жизни своей, пропащей, думаешь? — Корчмарь вышел из-под навеса с верстаком и направился в сторону входа в «Карчму». — Ну, идём внутрь, раз уж пришел, гостенёк дорогой. Будет тебе сейчас и банька, и кофе, и «какава с чаем»…
   И он потопал, не оборачиваясь. Громадный, чёрный паук, с почти человеческим торсом и почти человеческими руками. Как же мы выглядим уродливо, если вдуматься. Все эти кентавры, богомолы, рыси и пауки. Все эти «головоглазы» и рейнджеры, старатели и сталкеры, граберы и друиды… Делать нам, что ли нечего, что толчемся мы здесь, на Острове, на этой громадной, древней, военной игрушке человека. Хорошо хоть, не убиваем ни кого всерьёз, как деды наши. И прадеды наши. И деды прадедов…
   … И в глазах у него потемнело, и он вяло потряс головой, и стукнул себя по обручу, и чей-то голос неслышно сказал — «свет», и он ещё раз стукнул, и всё пришло в норму. Как обычно светило утреннее Солнце, плыли по небу тонкие серые тучки, бухнул в отдалении взрыв мины — всё как обычно на Острове. А дома, сквозь островную реальность, прорвался звук, сработавшей во дворе, сигнализации на автомобиле. Реально и то и это. И вот на нём эти две реальности сходятся и переплетаются так, что сразу и не разберёшь, кто ты на самом деле — человек или дрон. Так, кто у нас глючит — дрон или я, или, может, компьютер?
   А Корчмарь, меж тем, скрылся в широком, тёмном проёме так и не оглянувшись. И Алекс, понурив голову и шаркая четырьмя своими лапами, поплёлся следом.
   Изнутри «Карчма» казалась значительно больше, чем снаружи. Сразу за входом находилось большое овальное помещение, которое Корчмарь, непонятно почему, называл Залом Совещаний. Здесь спокойно могло разом разместиться два десятка крупных дронов. Кроме круглого самодельного, стоящего по середине, стола, в Зале ничего не было. Два иллюминатора, расположенные симметрично от входа, глядели во двор. А в потолке, сквозь, забранный в грубую, самодельную решетку, кусок бронестекла от вертолёта, виднелось небо. Противоположно от входа две двери, закрывающиеся металлическими створками, уводили в разные стороны — правая, по лестнице на второй этаж, там находился наблюдательный пункт, с которого открывается красивый вид на море и Среднеземную Факторию. Левая — вниз, туда, где располагалась мастерская Корчмаря, со стендом диагностики и рабочим местом. В дальнем углу мастерской находились так же две двери — одна, бронированная с автоматическим замком, вела в обширный склад, а вторая — в аккумуляторную, с небольшим дизельным генератором. Все стены мастерской были увешены инструментами и различными запасными частями. Здесь не было окон, а всё освещение состояло из четырёх старых автомобильных фар, подвешенных к потолку. В углу висел переносной ретранслятор — стены мастерской, почти сплошь состоящие из бронеплит, экранировали радио-поле островной сети.
   Алекс бывал здесь много раз — парковал дрона, чинился, торговал с Корчмарём разным хабаром, а в последнее время заходил и просто так — поболтать с хозяином. Отношения их постепенно установились почти дружеские, хотя дружить оба не умели и особо к этому не стремились. В какое русло повернут эти отношения сейчас, Алекс даже не пытался предположить. Громадный чёрный паук ждал его у стенда диагностики:
   — А подойди-ка сюда, дружок, я тебе сделаю профилактику. Что-то вид твой мне не нравится. Небось, перегружал опорно-двигательную систему? И аккумулятор истощил. И шаг у тебя неровный, похоже, дрон глючит. Подходи, подходи, не бойся. Вот так. А сейчас, будь любезен, выруби антивирус, чтобы он мне не мешал тестировать. Затем, минут через пять, прервёшь связь, выключишь компьютер и погуляешь минут тридцать, пока я всё отстрою. Затем включишь компьютер с выключенным антивирусом, чтобы не сбить мне тест-программу, войдёшь в сеть, и мы доведём профилактику до конца. Ты всё понял, сокол мой ясный? «Ну и рожа у него, кошмар, да и только!»
   — Понял, не совсем ещё дурак. Вырубить антивирус и погулять.
   — Ну, на счёт дурака, спорный вопрос, но пока не будем его дискутировать. Давай, вырубай своего цербера.
   Алекс, поковырялся в настройках доктора, вырубил спайдер гвард, и минут пять следил за работой Корчмаря, как тот подключает его дрона к стенду и запускает диагностические программы. Странно, раньше он не требовал отключения антивируса, может, новые какие-то проверки появились? Корчмарь, меж тем замахал ему рукой — отключайся. И он, прервав связь, отключил компьютер.
   В комнате было тихо. Непривычно тихо. Был даже слышен уличный шум, прерываемый сигналами машин. Он посидел, неуверенно оглядывая комнату. На улице были низкие мокрые тучи, и в комнате царил лёгкий дневной полумрак. Тахта, телевизор, книжный шкаф… На глаза попался учебник английского. А-а-а… потом…
   Сегодня он слегка переспал — с вечера уснул рано, а встал, наоборот, поздно — около девяти. Всё-таки он вчера сильно устал, в моральном плане. Сначала спохватился — на работу опоздал! Затем, вспомнив, что находится в принудительном отпуске и может играть на компьютере целый день, повалялся на диване, где вчера и уснул, ещё с полчаса. Затем, не спеша, встал, привёл себя и диван в порядок. Умылся, позавтракал, чем бог послал, а именно, ломтиками колбасы и сыра с хлебом, отложив окорочки на обед. И войдя в дрона, отправился к Корчмарю. Откуда его, собственно, сейчас и турнули. Запудрив предварительно мозги, какими-то «тюбингами»… А пойду-ка я в парк. Подышу и развеюсь, может пудру сдует…
   Он оделся и спустился на улицу. Опять с неба сыпала морось, и был полдень. Выйдя со двора и перейдя улицу, он вошёл в сквер, вытянутый вдоль реки. Все газоны и дорожки были сплошь усыпаны листьями, и вдалеке, по этим листьям, по направлению к нему, бежал чёрный дрон.
   Алекс сбился с шага, и в глазах у него потемнело, но уже через секунду, он понял, что это обычная дворняжка… Мама моя… Это уже точно я глючу. Ещё не хватало мне розовых слонов увидеть, для полного счастья. Он постоял, прикрыв глаза и глубоко дыша. Затем подошёл к «своему» месту у набережной, прислонился к влажному граниту, и загляделся на, подернутую лёгкой рябью, медленную, серо-стальную воду реки.
   В голове у него была приятная пустота, а над тополиной рощей на противоположном берегу, суматошно нарезали круги «галкающие» галки. Так он и стоял, прислоняясь. И дождь всё моросил. И галки всё летали. И шуршали, проносящиеся машины за спиной. И время передышки подошло к концу. Ну, вот и всё, глотнул мирного воздуха — и снова в бой. И он вздохнул полной грудью, задержав дыхание. Прохладный, влажный речной воздух пах рыбой, тиной и слегка бензиновой копотью. Обычный городской воздух, у самой обычной городской реки. Всё, иду… Выходя из сквера, он оглянулся. Мокрая, лохматая дворняжка сидела возле урны, и задней лапой чесала себе за ухом, и была абсолютно не похожа на дрона.
   Дома, как всегда, повесил кепку на рога, а куртку на дверь и, отметившись в унитазовом заведении и помыв руки, сел за комп. Включил, дождался загрузки, проверил — отрублен ли антивирус. Отрублен. Надел обруч и перчатки. Посидел в нерешительности, шевеля пальцами, и… ткнул иконку «Остров».
   Корчмарь сразу заметил, что Алекс вошёл, но ничего не сказал, только слегка скосил на него, свои выпуклые стеклянные глаза с фиолетовым отливом, и продолжил завершение профилактики. Ещё минут пять он повозился, запуская разные профилактические программы, от которых у Алекса рябило в глазах, и противно зудело в ухе. Затем он удовлетворённо хмыкнул, опять косо взглянул на него, и вырубил, наконец, настроечный стенд:
   — Ну, слава Богу, минут двадцать мы продержаться сможем, — непонятно сказал он. — А теперь, голубь, мы потолкуем… Вот скажи мне, друже, о чём ты мечтаешь?
   — То есть? — не понял Алекс.
   — Ну, в чём состоит главная цель твоей жизни?
   — Я не понимаю, что ты хочешь…
   — Да что тут не понять? — Корчмарь внезапно разозлился, — к чему ты стремишься и чего ты хочешь достичь в своей, такой короткой, жизни? Ради чего ты живёшь, в конце концов?
   — Глупость какая-то… Живу и живу, тебе-то что?
   — Понимаешь ли, дорогой Алекс, — сказал Корчмарь ангельским голоском, — свинья тоже, живёт себе и живёт. Пока её не прирежут и не сделают из неё колбасу. Чем-то ты должен от неё отличаться? Вот я и спрашиваю, о чем ты мечтаешь и к чему стремишься в этой жизни, чтобы я мог отличить тебя от этой свиньи.
   — Не понимаю… Зачем тебе это нужно-то?
   — Чтобы отличать тебя от свиньи!!! — взревел Корчмарь. — Есть у тебя мечта или нет?! Тебя этот вопрос ставит в тупик — ты что, никогда не думал на эту тему?! Никогда не мечтал, о высоких материях и идеалах?! Никогда не задумывался о цели своего бренного существования?! О смысле жизни?! За каким хреном тогда ты вообще живёшь?!!
   Алекс растерялся. Корчмарь, конечно, отличался вздорным характером, но такой ярости с его стороны, он не наблюдал никогда. Чёрный паук, как последний псих, орал на него, добиваясь непонятно чего.
   — Ну, вот смотри, — внезапно успокоившись, сказал Корчмарь. — Когда я был молод, мы мечтали о многом — о космосе, о далёких планетах, о мире во всём мире. О том, чтобы всем людям на Земле жилось хорошо, чтобы не было войн. Чтобы построить справедливое общество, где нет обиженых и угнетеных… Это была наша главная мечта. Ради неё мы жили, работали, искали… Даже умирали. А вот ты, ради чего готов сражаться и умирать? Ответь мне, уважь старика. Он заметно волновался — лапы его невпопад подёргивались, а руки дрожали.
   — Нет, нет! Всё в порядке. Не надо отключать… Инъекцию? Да, пожалуйста. Только не надо отключать, я уже успокоился… Благодарю вас, мне уже гораздо лучше… Не отключайте только. Я потом сам всё отключу, когда засыпать стану…
   Алекс не сразу понял, что говорят не с ним. Видать Корчмарь общался с кем-то вне сети, такое нечасто, но случалось. Бывало, что из дронов внезапно начинала литься музыка, или раздавались посторонние голоса — когда человек находился в сети дронов, жизнь вокруг него не застывала. Хотя все и стремились оградить своё жизненное пространство у компьютера с максимальной возможностью.
   Корчмарь глубоко дышал, закрыв глаза. Алекс ждал, он действительно не понимал, что так взъярило Корчмаря. Дался ему этот смысл жизни. Живу себе и живу. Работаю, учусь. На компьютере играю. Чего еще надо-то? Вот институт закончу, может, инженером стану. Буду ходить по бригадам табели проверять. Зарплата будет больше, куплю новый, крутой комп. В ипотеку квартиру, в кредит машину. Женюсь. Может быть. Это что — разве не мечта? Корчмарь открыл глаза:
   — Сколько мне лет?
   — Сколько что? — ошарашено, спросил Алекс. — То есть, зачем тебе это надо, что бы я знал?
   — Сначала ответь на вопрос, товарищ — сколько мне, по-твоему, лет?
   — Э-э-э…, - Алекс вспомнил Серого Шока, — ну, я думаю — пятьдесят…
   — Восемьдесят два. Будет. Через пару месяцев, — Корчмарь замер, выдерживая паузу. При этом он продолжал коситься на Алекса и делал непонятные движения челюстями, словно что-то жевал.
   «Ого, то есть ОГО, подумал Алекс, если ещё окажется, что он хранит свой мозг в стеклянной банке, то я точно, умом тронусь».
   — Простите, я не знал…
   — Да не парься, чувак! В наших отношениях это ни чего не меняет. Возраст — понятие…, - он неопределённо повертел пальцами, — … относительное. Не успеешь оглянуться, как самому будет столько же.
   «Спасибо, я как-то не тороплюсь, подумал Алекс. Восемьдесят два. О-хре-неть.»
   — Извини, что я затеял весь этот… разговор. Просто хотелось лучше понять тебя. Что тобой движет. О чём ты мечтаешь, к чему стремишься. Ничего не получается, жаль. Прямо как с моими правнуками — такие же оболтусы. Кроме компьютерных игрушек и музыки своей дурацкой, ни чего знать не хотят… Видать, и ты такой же… Ну, вот, если по-честному, чем ты занимаешься на Острове? Граберством, в чистом виде граберством. Сейчас вот людей грабанул. Обидел их, до глубины души. Вон они, какие бабки, за твою душу пропащую, предлагают.
   — Почему — граберством? — удивился Алекс. — Всем известно, что «головоглазы» гады и сволочи…
   — А, что, по-твоему, грабя гада, ты становишься лучше его?
   — Нет, ну, почему, лучше? То есть, да, конечно лучше… То есть, почему грабя? — Алекс почувствовал, что запутывается, — они сами всех грабят, бессовестно…
   — А ты, стало быть, с совестью грабишь.
   — Нет! То есть, я не граблю, а …
   — А, что?
   — Ну, ты меня совсем запутал! То есть, вы меня запутали, совсем …
   — Нет, дорогой, это у тебя в голове путаница полная. Цели в жизни ты не имеешь. По крайней мере, не сумел убедить меня в обратном. Живешь себе и живёшь. По воле волн. Ты вот, даже не можешь определить, чем ты занимаешься на данный момент. Или, может, боишься назвать вещи своими именами? Вот ты можешь сказать, что ты украл у них, в последний раз?
   — Ну… они увели у военных одну вещь… А я хотел её вернуть.
   — В твоих словах не чувствуется уверенности в своей правоте. Ладно. Не буду на тебя давить. Извини за наезд, Алекс. Я сегодня не в духе… Старики… они такие… въедливые. Вечно они молодёжь осуждают. А надо себя осуждать. Это мы виноваты, что вы такими стали. Родители всегда в ответе за детей…
   — Мы вот тоже были не сахар, в своё время — и рок-н-рол, и танцульки, и брюки стильные — дудочкой, и ссоры с родителями. Всё было. Вот только мечтали мы о многом и стремились к высокому. Много работали, постоянно учились… А сейчас наше поколение уходит, выгорает постепенно… Сгорело наше поколение, осыпалась трупами окалина, угольки остались… Вот, и хотелось мне знать, что не зря мы жизнь прожили, что дело наше не умрёт, найдётся кто-то, кто знамя наше подхватит. Не всё, к сожалению, получилось, но кое-чего мы, всё-таки, добились. Ну, вот, например, то, что ты сейчас находишься здесь, это есть воплощение одной великой мечты…
   Было время, с другом моим, Кузнецом, мы работали в одной «ЛАвочке», кхе … Секретно всё тогда было, ужас! Да и сейчас, ни чего толком рассказывать нельзя. Но, кое-что я тебе всё же расскажу. Будем надеяться, что защита ещё протянет немного. В общем, участвовали мы в разработке первых управляемых космических роботов, способных перемещаться по поверхности далёких планет. Ну, в первую очередь, нашей целью был, конечно, Марс, но, как первая ступень, была выбрана Луна. Не наш выбор, но, что делать? Мы во всём зависели от воли руководства, время такое тогда было, сам должен понимать. Работали мы с очень большой отдачей, и с ещё большей энергией. Спорили дико, бывало, чуть до драки не доходило — всё же вновь тогда было. Ни опыта, ни у кого, ни знаний, одна теория голая, да мечты смутные, навеянные фантастическими романами великих утопистов. Ну, вот, к примеру, какое шасси лучше взять за основу — колёсное, или гусеничное? Столько копий было поломано, не сосчитать. Победило колесо. Вот-де, проще оно и надёжней. Да вот только с гусеницей, в кратере Луноход бы не забуксовал — пропёр бы пыром, никто бы и не заметил… Да-а-а… Что уж сейчас-то говорить? Ну, да это я так, в качестве отступления.
   Главной-то нашей мечтой было дать человеку возможность, сидя у себя дома, в тёплом кресле исследовать чужие планеты. С чувством, с толком, с расстановкой. Пробы грунта, воздуха, геологические, геодезические, то есть, планетологические и планетодезические изыскания. Разведка мест высадки, разведка мест строительства будущих космодромов и городов. Поиск жизни, наконец. Да, это была великая мечта. И мы её почти достигли. Не наша вина, что нас прервали на самом взлёте… Мы своё дело делали честно… Корчмарь помолчал и провёл рукой по окулярам, словно смахивая слезу.
   — Сейчас я стар. И Кузнец стар. Десять лет назад, кстати, мы вместе строили эту хибару. Было нас тогда двенадцать человек, — он хмыкнул, — двенадцать «К». Половина на гусеницах, половина на колёсах. Дроны тогда намного проще были. Только-только начали разрабатывать устройство обратной связи, то, что сейчас является обручем. Непростое оно. Обратная связь, брат, вещь сурьёзная! Так просто не даётся. Я, конечно, сам участия в разработке не принимал, не мой это профиль, я всё больше по механике, но в курсе меня, ребятки наши молодые, держали. Он хмыкнул и шмыгнул носом, словно саркастически ухмыльнулся.
   — Ну, это для меня они молодые, а для тебя, может, и старые. Тебе ведь, лет семнадцать-восемнадцать, не больше? Итак, короче. Вроде, всем известно, что обруч — интерфейс прямой и обратной связи с дроном. Чувства дрона — твои чувства, а действия дрона — твои действия. Всё просто. Но. Но! Не всё. Он устало зевнул:
   — В сон тянет, зараза, после успокоительных ихних. Ладно, сейчас доскажу и вздремну, чуток… А непросто то, что, оказывается, есть ряд побочных эффектов, от этой обратной связи, до конца неясных. Ну, вот, например: выяснилось, что бесовский интерфейс сей, стимулирующее действие на мозговую деятельность оказывает. И весьма сильную. Затормаживает эффект старения мозга. Вот мы с Кузнецом, давно уж… Да, да! Девять лет, как на привязи сидим, а трезвость мысли не утратили. Более того, весьма активно в новых разработках дроноделания участвуем. Только, ты учти, не для широких кругов эта информация. Грифа секретности на ней не стоит, но и болтать, особо, не следует. Я бы тебе и слова не сказал, да ведь ты у нас почти что коллега. С паролем пришел, хоть и с таким, недоделанным… Подвиг разведчика, блин горелый…
   И он засмеялся, а потом сразу закашлял. Ну, вот, сейчас опять «тюбингами» обзываться начнёт, решил Алекс, но Корчмарь не оправдал его догадок. Он явно успокоился — ноги не дёргались, руки перестали дрожать. Смахнув ещё раз невидимую слезинку с глаз, и глубоко и облегчённо вздохнув, он продолжил обычным своим голосом, только чуть более мягким:
   — Ты уж извини меня, Алекс. Я, как и все старики, ворчлив неумеренно. Это всё оттого, что жизнь уходит, а жить-то, всё ещё хочется. И работать хочется, и с тобой вот тут, на Острове, баланду травить хочется, на море поглядаючи… А ещё этот гад, чьи остатки под навесом валяются, завёл меня с утра, не в меру. Я ведь не садист какой, я бы его не стал сильно прижимать. Ну, спихнул бы его с обрывчика, и всё. Ну, сломал бы он себе пару ходулек, так парковка рядом, починился бы. Может, я бы и починил, они ко мне часто обращаются, за подмогой. Так он ведь, сволочь такая, как я его послал, отсюда подальше, начал мне права качать — дескать, все вы, русские, алкаши и оккупанты. Всех вас, нас, то есть, надо за железным занавесом запереть, и к нам, к ним, то есть, к цивилизованным людям, не пускать. И ещё чего-то приплёл, про своих могучих друзей. Ну, тут я ему, бошку-то и свернул… Имел я его, вместе с друзьями его могучими… Погорячился, конечно. Зря это, не стоило так, на шавку всякую, нервы тратить…
   А тут ещё ты подходишь, с паролем этим, дешевым. Вот я и окрысился. С этим паролем у нас, в основном, лохи приходят, коих развести надо, и восвояси отправить — кого пинком под зад, по тропе, а кого и швырком с обрыва, на камушки. Кибер у нас изобретателен, по этой части. Тоже наш, один из двенадцати. Да-а-а… Молоды были мы тогда, и амбициозны. Вот ответь мне, кто такие — три кита — три «К» в нашей науке? — спросил он неожиданно.
   — Э-э-э…, - растерялся Алекс, — слышал когда-то, но… не знаю.
   — Да… Хорошо хоть, не врёшь, не изворачиваешься. А это надо знать. Королёв, Курчатов и Келдыш — гордость не только нашей, но и мировой науки. А ты не знаешь… А вот мы знали. И гордились, и стремились быть, хоть чуть-чуть похожими. В одном бюро работали, ровесники, молодые, вот и назвались как-то, в шутку, двенадцатью «К». Мол, мы не гении, но нас, зато, двенадцать. Сейчас многие уже умерли, а те… далече… А тут, как Остров открылся, я сразу на него и наладился. Как я уже говорил, считаю это воплощением своей мечты. Ребят знакомых встретил, из разработчиков. Молодёжь, все в азарте… Через них и узнал, что некоторые из двенадцати, тоже здесь обретаются. А потом, как старость своё ломать начала, на эксперимент пошел. Вместе с Кузнецом и лежим сейчас. Правда, в разных городах. Одно время вместе кучковались, своих вызвали, кого нашли. Потом ещё помощники приблудились. «Карчму» построили. Подземелье, через вход в капонире, исследовали. Нашли, кстати, погреб с минами и снарядами. Таскали их потихоньку на продажу, а это очень сложно было — склад-то на шестом уровне глубины. Всей бригадой и таска-а-а-а-ли…
   Корчмарь душераздирающе зевнул и посмотрел на Алекса осоловевшими глазами:
   — Ты, это, иди, погуляй… Или дрона брось тут и иди домой. Я сейчас спать буду… Только учти — через полтора часа быть как штык, у Кузнеца на Полигоне. Кибер с тобой говорить хочет, вроде, доволен он твоей работой. Ну, давай-давай, иди, я сейчас всё вырубаю. А за дрона не беспокойся, не тронут его здесь. Я тут всю округу пораспугал, когда этого приблатнутого кончал — очень уж он, орал громко, словно на самом деле…
   Глаза Корчмаря закрылись, дрон его принялся устраиваться в позу покоя, фары-светильники погасли, и у Алекса заморгал желтым цветом индикатор уровня сетевого сигнала. Он опрометью бросился в открытую выходную дверь. Вот, старый маразматик! Отрубил ретранслятор. Будь дверь закрыта, точно бы связь оборвалась.
   Выбежав во двор, он сразу успокоился — индикатор уровня позеленел и перестал моргать. Теперь можно не спешить и утрясти полученную от Корчмаря информацию. Да, весьма забавно мы побеседовали. Точнее — беседовали со мной. Провели, так сказать, среди молодежи воспитательную работу. И кто! Корчмарь — гроза граберов и всяких ротозеев. Страшный отрыватель конечностей и выдиратель ножных суставов. Джек-потрошитель Островного масштаба. И такая загадочно-интересная личность, оказывается. Кто бы мог подумать — восемьдесят два года! А Кузнецу, что, столько же? С ума сойти! Значит байки про мозги в банке, не далеки от истины. Что там, Корчмарь, про стимуляцию мозговой деятельности обратной связью говорил? Что способности улучшаются, и мозг стареть перестаёт, что ли? Да, интересно, нигде я о таком не слышал. Может ещё и жизнь продлевается? Ну, это уж, наверное, вряд ли — уже бы шуму было на всю Землю. Ну, или, на весь Инет, что, по существу, одно и тоже.
   И «Карчма». Алекс оглянулся на здание, и с новым интересом, стал его рассматривать. Представилось, как десять лет назад, старые дроны, старые во всех смыслах, строили её. Как на старых шасси таскали деревья и камни, железки разные, и прочий хлам. Как резали плазменными резаками и скрепляли всю конструкцию гвоздями и сваркой, цементом и тросами. И при этом, ещё добычей мин с большой глубины занимались. И при этом, научные разработки в области дроностроения… Чувствовалась в этом, какая-то основательность, целеустремлённость, капитальность мышления и труда. «Да, были люди в наше время… богатыри, не мы».
   Надо же, Кузнец, такой спокойный, прямо-таки, домашний трудяга, лазил за минами на шестой уровень галерей подземелий. Небось, и ловушки с огнемётами взламывал, и пулемёты выворачивал. И с граберами сражался, они уже тогда были. И ему уже столько лет. А друг мой Серый Шок, на пятидесяти сломался. А он, Алекс, из-за Чёрного дрона какого-то, истерики разводит да в шпионов играется.
   И стало ему обидно за Серого Шока. Обидно за себя, за свои стенания вокруг Чёрного дрона. Даже за дурацких «головоглазов» обидно. Что ж, выходит, что мы ничего серьёзного в жизни сделать не можем? Только в игры компьютерные и умеем играться? Мечты у нас великой нет, цели в жизни тоже? Только на колбасу и годимся, как те свиньи, что не знают, зачем живут? Да, да, подумал он со злостью, есть в этом правда. Вон у меня, почти все сокурсники только о тёпленьких местечках и мечтают, что бы после выпуска устроиться и жить себе припеваючи. И на работе, у мужиков, только и разговоров, кто, что себе купил, да какая у него крутая тачка — с правым рулём, вау! Конечно, люди они простые, как и их желания. Нельзя их за это осуждать… Их! Сам себя перебил Алекс, а меня? Я-то ведь один в один, как все. И ничем я ото всех них не отличаюсь.
   Вот, ну никогда он на это внимания не обращал, и не думал даже на такие темы — жил себе и жил. Как свинья.
   Пока на Остров не попал. Здесь, правда, тоже, всякое бывало. И опять прав Корчмарь — граберством он и занимается, всё последнее время, только «головоглазов» и шерстит. Не один, правда. С Педро Кротом. А вот интересно, что раньше произошло — я к «головоглазам» сам ходить стал, или только после того, как с ним познакомился? Что-то этот момент в его памяти слабо прорисовывается…
   Некоторое время он размышлял, стоя недалеко от входа в Карчму. И, с превеликим прискорбием, вынужден был себе признаться, что именно Педро, именно этот Крот чёртов, раскрутил его как пацана, и вовлёк в этот, столь непрезентабельный, но столь доходный бизнес. И, если быть честным с собой до конца, а надо признать, это не всегда удаётся, то выходило, что этот… педрило кротяцкое, использовал его на полную катушку. Сначала обучил, натаскал. Неплохо, надо сказать, научил дроном своим владеть — драться, скрываться и драпать. Схапать и драпать — его девиз. Незаметно так, научил, вкрадчиво. А затем начал всякие наводочки подбрасывать.
   Интересная фишка получается — он, Алекс, на него, практически работал. Тот ему наводку — глазастики вчера караван сталкерский грабанули, говорят с крутыми артефактами, у Белого ручья всё свалили, охраняют. А он, как щенок радостный, прётся на Белый ручей, выслеживает, вынюхивает, кокает садюгу-Стингера дубиной по кумполу, и уводит у граберов, замечательный серебряный походный офицерский столовый набор, времён Первой мировой. И в зубах, виляя хвостом, притаскивает к Кротяре, и радуется при этом, как последний придурок, что его хвалят, что им гордятся… Деньги, правда, потом пополам. Информация стоит денег, не правда ли, Алехандро?