Страница:
– Только для того, чтобы пресечь действия бандитов, – с достоинством ответил Боров. – И, как видите, отчасти мне это удалось... Лишь с этой целью я делал вид, что вошел с ними в долю...
– Если ты, скотина, хотел пресечь преступление, то почему попросту не заложил их еще на «Транзите»? – ядовито поинтересовалась миссис Шарбогард.
– Попробовали бы вы сами так сделать, мадемуазель... – многозначительно парировал столь необоснованное обвинение Боров. – На «Транзите» все мы ходили у Папы под колпаком.
– Капитан остался на Брошенной живым или в виде э-э... трупа? – осведомился молчавший все это время Лемье.
У него был самый озабоченный вид из всех присутствующих: состояние и поведение Марго стали предметом его почти панического состояния. Кошка, видимо, перенесла жестокий шок – она забилась под стол и, крупно дрожа, сопротивлялась всем увещеваниям и призывам – лишь изредка испуская премерзкие звуки, выражавшие крайнюю степень отчаяния.
– Живым, – заверил его Боров. – Но он скрывается. Там есть много мест, где можно укрыться надолго... Он будет контактировать только со мной.
– Мы можем связаться с капитаном по радио, чтобы получить от него... гм... консультацию по управлению кораблем? – стараясь не обращать внимания на то и дело возникающую перепалку между допрашиваемым и третьими лицами, спросил Кай – больше для проформы.
– Вы же слышали, что сказал этот ваш... – Эрни опасливо глянул на Русти – Радио выведено из строя... Клаус... Короче, бандиты сняли частотные генераторы. И то ли унесли с собой на дело, то ли спрятали здесь – на «Леди»...
– За каким же дьяволом? – почти не шепелявя, но с огромной досадой в голосе осведомился Русти
– А за таким, что не доверяли они мне... – пожал плечами Боров.
И тут же покривился от боли. По части нынешнего состояния его боков постарались неразлучные ныне, некогда разлученные близнецы – Ник и Питер.
– Кстати, – произнес он мстительно, – не надейтесь, что ваше сообщение о том, что вы изменяете курс и идете по вызову на помощь «Леди», поймано на буе. Так же, как и наш SOS. «Леди» сигналила не в белый свет как в копеечку, а узконаправленным лучом – в вашу сторону – и только. И при этом – вы, должно быть, не придали этому значения – «Леди» находилась между вами и буем. Так что ваш рапорт мы... они – бандиты – перекрыли другим своим направленным лучом – шумовым. А без радио нас будут искать неопределенно долго.
И еще раз все стихли.
– Ну не так уж неопределенно, а, скажем, недели две, – с неуверенным оптимизмом предположил Русти. – Вон «Королеву Звезд» как раз примерно за такой срок и сыскали.
Произнося это, он вспомнил, правда, что сыскали «Королеву» столь быстро в основном потому, что радиоактивное облако из ее взорвавшегося реактора, кометным хвостом тянувшееся за мертвым кораблем, само по себе служило неплохим сигналом.
И вообще – лучше бы ему было не поминать к ночи «Королеву Звезд». Та история все еще была памятна многим.
– Итак? – Мрачный, словно тысяча висельников, доктор Сандерс движением головы делегировал полномочия резюмировать столь содержательную беседу и распоряжаться в сложившейся ситуации Федеральному Следователю.
Тот глянул на него, на хранящего внимательное и тоже угрюмое молчание Мадера, окинул взглядом собравшихся и определил.
– Я попрошу вас, господа Сандерс и Маддер, расквартировать Миссию в свободных помещениях судна. И вообще – определиться с точки зрения наших запасов пиши и ресурсов жизнеобеспечения. Вам с этим поможет мистер Раусхорн – как только мы пристроим нашего гостеприимного э-э хозяина в помещение с запорами покрепче. Чуть попозже мы с ним побеседуем не столь э-э конспективно. Затем собираемся здесь – в кают-компании – и распределяем обязанности. Необходимо будет прочесать корабль на предмет спрятанных деталей от передатчика или как-то отремонтировать его, установить дежурство в рубке и на кухне. И пусть еще кто-нибудь непрерывно сражается с этим – со Шпили. Рано или поздно – он сдастся.
Русти вздохнул. С сомнением и надеждой.
Впрочем, удача не шла ему сегодня. Если честно говорить, то он почти не смотрел на выпадавший ему при сдаче расклад и только морщился в ответ на плоские шутки и прибауточки, на которые был горазд Шпили. У боцмана голова болела о своем.
Мигрень эта началась, когда он снял с умолкшего теперь на неопределенное время принтера последнюю осмысленную распечатку, сделанную уже где-то перед самым абордажем «Констеллейшн», – текущий отчет по состоянию бортовых систем «Леди».
«Как только Русти прочел ту цидульку и вник в ее смысл – рассказывал Хенки, – так он аж позеленел весь и даже как бы пупырышками пошел – что твой корнишон. Потом сорвал проклятую бумагу с каретки и в карман поскорей засунул – озираясь, чтоб не увидел кто... И из-за того, что прочитал он в бумажке этой у него карты, что называется, из рук валились. Благо что они были на экране...»
– Да... – заключил подошедший к «рабочему месту» боцмана сзади док Сандерс. – Я вижу, ваше же, так сказать, порождение на вас действует крайне деморализующе... Вы напрасно пытаетесь крыть бубновый валет шестеркой крестей...
– Это еще посмотрим – кто тут «порождение», – скептически заметил Шпилли с экрана. – И вообще – сгинь и не подсказывай тут, старый козел...
– С бубей ходить надо, – тут же посоветовала заинтересовавшаяся партией миссис Шарбогард.
– Господи, с каких бубей! – возмутился случившийся тут как тут Лемье. – У него же – одна мелочь. Тем более что козыри у вас – червы...
– А еще раз подсказки будут – колодой по носу, – угрюмо предупредил Шпилли. – И «винт» – на хрен!..
– Мне кажется, вас надо подменить, – вздохнул док Сандерс. – По-моему, Ник с трудом подавляет зуд в кончиках пальцев...
Эта его реплика вызвала в рядах Миссии легкое оживление. Дело было связано, видимо, с каким-то неизвестным Русти комическим обстоятельством. А Ник Финнеган действительно – не отрываясь, даже несколько побледнев, наблюдал за неумело разыгрываемой Русти партией и характерным жестом потирал упомянутые доком кончики пальцев.
– Вы же знаете... – вспыхнул он.
Русти впервые увидел, как краснеют альбиносы.
– Я лучше буду меняться с кем-нибудь вахтой по кухне...
– Ну-ну – я шучу, – поспешил успокоить его Сандерс. – Для вас, Ник, – конечно же – исключение...
– Дайте-ка сяду я... Вы тут совсем скисли, – миссис Шарбогард, с нетерпением потирая руки, заменила охотно передавшего ей карты Русти.
Ник – впервые Русти видел его проявляющим нервозность – рывком встал и, буркнув нечто вроде того, что желает всем присутствующим приятных сновидений, ему же завтра рано вставать на дежурство, быстрыми шагами удалился из отсека.
– Господи! Как вы не понимаете? – неожиданно подала голос занятая до той поры попытками скормить вконец загнанной и офонаревшей от валерьянки Марго крошки бисквита мисс Ульцер. – Это же просто садизм! Изощренный садизм! Никто и никогда не переиграет этого вашего Шпилли, и мы будем висеть над дурацким Фомальгаутом до тех пор, пока на Нимейе все не свихнутся окончательно и не перебьют друг друга! А у меня там работает племянница. По контракту. Только что закончила колледж! Боже мой! Наше положение – безвыходно! Нас не отыщут во веки веков! Решат, что мы просто не вышли из Подпространства...
– Уймитесь, мисс... – неприятным, скрипучим голосом остановил поток ее излияний Колдун. – Наш друг, – он коротким жестом указал на Русти, – заверяет нас, что Шпилли никогда не передергивает... Ну а если положение и впрямь станет безнадежным... – тут Маддер опустил взгляд на по-прежнему прикованный к его руке кейс, – то я попробую... Я попробую сделать его менее безнадежным. И Бога ради, прекратите крошить на ковер...
На минуту все – и даже, кажется, Шпилли – воззрились на Колдуна. Но тот, ничем не означив какого-либо желания продолжать разговор, поднялся с места и, пожелав всем приятных сновидений, удалился.
Окончательно обалдевший от событий этих не самых спокойных в его жизни суток и твердо решивший, что утро вечера мудренее, Русти последовал примеру дока Маддера.
– Так вы в карты не играете, гошподин Флаэрти? – спросил он у молчаливого альбиноса, произведенного им «де-факто» в собутыльники – У меня был один жнакомый – на «Георгии Победоношце» – навигатор по имени Михаил... Он вот тоже – карты в руки – ни-ни. То ли из баптистов был, то ли из этих... штароверов... Обштоятельный мужик – хотя и по фамилии Шебутной. «Шебутной» – это по-рушшки ожначает што-то вроде «рашторопный», в шмышле – наоборот. Шложное, одним шловом, понятие... Один раж только, говорят, в карты глянул – и то: кэпу Тоцкому шерез плечо – когда он в плену на Харуре с Кривым Шайтаном на жизнь и швободу твоего экипажа в «покер» режалшя. Туг уж у каждого в рашкладе интереш был, шоглашитешь, миштер. «Дурень, – говорит, – вот ровно, как миссис Шарбогард давеча. – Ш бубей ходи! И што же – кэп его пошлушал и отыграл-таки кораблик швой назад, да и Шайтана шамого еще чуть без шганов не оштавил... А Майкл так год потом грех жамаливал – вше поштом да молениями. Ребята от него вше дожнавались: как это он про бубны допер, ешли шроду карт в руки не брал? Одного джину на него бочку извели – на разговение – так нет! Кремень мужик: так и не призналшя. „Божье, – говорит, – Шлово мне было“. Вот так, жначит. А вы тоже из этих?
Тут Русти скосился на налитую стопку и кашлянул. В образ истово верующего страстотерпца сей предмет как-то не вписывался... Разве что – на разговение...
Ник, проследив его взгляд, молча подхватил емкость со стола и, буркнув «Прозит!» – отсалютовал ею боцману и опрокинул в себя. Русти последовал его примеру.
Принятая толика живительной влаги сообщила угрюмому молчуну чуток разговорчивости.
– Нет, я не баптист, – сообщил он, раз уж все равно пришлось раскрыть рот, чтобы поместить в него закуску. – Протестант – по крещению. А вообще-то – безразличен к таким материям... Пусть доказательством бытия Божия занимаются те, кому за это деньги платят... А что до карт – извините, офицер, – у меня с ними связаны неприятные воспоминания. Чисто личного характера...
– Ну – ижвините, миштер, ешли я жадел ваши щувштва... – придав своему голосу должную глубину, процедил боцман.
Такой прием обычно сразу заставлял собеседника ощутить себя бесчувственным злодеем, причинившим старшему интенданту Раусхорну своими психологическими вывертами море страданий.
Сработало и сейчас.
Николас Флаэрти зарделся – второй раз за этот вечер – и снова налил сливовицы – себе и Русти.
– Видите ли, мистер Раусхорн, – подумав, начал он, – азарт карточных игроков – это, пожалуй, самый большой недостаток мой и моего брата – Питера... Вы, наверное, уже слышали от кого-нибудь нашу с ним историю?
Русти кивком подтвердил это предположение и с достоинством отпил сливовицы.
– Только вот, в отличие от меня, Пит и до сих пор не прочь перекинуться в картишки, а для меня это развлечение – теперь навек под запретом. Видите ли, когда я еще только стажировался в Службе, мне пришлось как-то быть ночным дежурным в полевом госпитале на Седых Лунах. Служба любит именно там «обкатывать» новичков. И действительно – там уж действительно с человеком случается все, что только может случиться...
Именно там я и проспал атаку москомортов. Знаете – такие твари – не больше обычного комара. Только укус у них смертелен. Мы всю ночь дулись в «преф» – затягивает, знаете ли. Нет, я вовремя вставал из-за стола, делал обход, проверял состояние больных и аппаратуры. Но к утру меня сморило – и перед сдачей дежурства я не проверил. Не проконтролировал систему «электрозанавеса», одним словом. Она постоянно включалась на ночь и в предрассветные часы – когда моски особенно активны...
По всей видимости, кто-то из ходячих больных – из новичков, которые еще, как говорится, пороху не нюхали на Лунах, наверное, вырубил «занавеску». Когда она работает – духота и, знаете, запах... Горит мелкая мошка... Ну, там, разумеется, имелись предупреждающие надписи, предохранители... Но этот несчастный со всем этим благополучно справился. Ну а моски, как им и положено, налетели на рассвете. Шестеро погибших – как на зло, все – из палаты выздоравливающих... Меня признали невиновным – ограничились тем, что аннулировали стаж, загнали на Ведьмины равнины, – но я-то знаю, кто виноват. И что виновато...
Оба помолчали.
– Вы, пожалуй, шлишком штроги к шебе, миштер Флаэрти... – утешающе заметил Русти, наливая по третьей.
Но на этот раз не достиг того психологического эффекта, на который рассчитывал: Ник прикрыл свою стопку ладонью и, еще раз сославшись на необходимость раннего подъема завтра, оставил Русти наедине со сливовицей.
Та иссякла довольно быстро, проявив затем свои – весьма дурные – качества: всю ночь собравшийся было по-человечески выспаться перед принятием важных решений Русти то кемарил судорожным полусном, то просыпался в холодном поту, стряхивая с физиономии пригрезившихся ему в изобилии москомортов...
– Но почему, Генриетта? – Доктор Сандерс воззрился на свою подчиненную словно отец семейства на непослушную дочь, истомившую его бесконечными капризами. – Если ваши э-э... религиозные традиции не позволяют вам есть свинину, то вы могли бы заранее попросить боцмана приготовить вам, ну, скажем, хороший говяжий ростбиф.
– При чем тут религия, доктор?! Я ведь, кажется, предупреждала вас еще на «Транзите», что я вегетарианка и не употребляю мяса. Вы только посмотрите на это! – Она ткнула вилкой в свою тарелку. – Здесь же сплошной холестерин с канцерогенами в придачу. А уж про содержание жирных кислот я вообще молчу!
– Боже мой, с того времени, когда мы с вами на «Транзите» беседовали на кулинарные темы, произошли некоторые события, которые немного заслонили в моей памяти наш разговор... – с грустью произнес в признание своей вины и в свое же оправдание руководитель Миссии. – Что касается холестерина, то...
– «Кто умножает познание, тот умножает и скорбь», дорогая, – уплетая вторую порцию свиной отбивной, бодро процитировала Большую Книгу госпожа Шарбогард. – Бросьте вы свои причуды к такой-то матери и ешьте что вам дают. У меня лично после всей этой заварухи с абордажем в Открытом Космосе прорезался зверский аппетит.
– Лучше буду голодать, чем изменю своим принципам, – демонстративно выходя из-за стола, заявила капризная Генриетта. – Человек есть то, что он ест!
– Как знаете, милочка, – флегматично проигнорировала оскорбительный намек ее коллега, перекладывая нетронутый эскалоп в свою тарелку. – В «Савое», согласна, готовят получше, но мы с вами не в том положении, когда можно привередничать.
В каком они действительно находятся положении, знал или считал, что знает, только Русти. Знал и молча рассматривал свою порцию мяса, которая не вызывала у него ни малейшего аппетита, несмотря на румяную корочку и богатые жизнерадостным холестерином нежные жировые прослойки. На холестерин ему было наплевать. Ничего не лезло Русти в желудок, потому что Русти знал, что желудок этот скоро станет желудком покойника. Слишком – по его мнению – скоро.
Усевшийся напротив него явно оптимистически настроенный Лемье сообщил боцману, что честно отработал свои четыре часа у терминала, пытаясь обдуть Шпилли, проиграл шесть партий и был этим очень доволен, так как по всем правилам статистики так не бывает, и, следовательно, следующую партию он непременно выиграет. Еще он был доволен тем, что у кошечки наконец восстановилось нормальное пищеварение.
– Это корабль на нее так подействовал, – радостно чирикал лягушатник, уписывая гарнир. – Особенно ей невзлюбилась та кабина, что по жребию досталась мне. Пришлось ее хорошенько вымыть и опрыснуть дезодорантом – кошечка сразу перестала грустить.
При мысли о кошечке у Русти начались колики.
Он встал и, поставив свою тарелку в холодильник нетронутой, проследовал к выходу из кают-компании. За его спиной док Сандерс строго выговаривал Лемье, что вымыть кошечку и обрызгать ее дезодорантом следовало бы еще намедни, так как корабль уже провонял этой животиной насквозь, а рассудительный Флаэрти уточнял, что мыл и опрыскивал Жак скорее всего не кошку, а помещение. Лемье же сделал Русти ручкой и радостно крикнул вдогонку.
– Не забудьте, что через часок ваша очередь забавляться со Шпили. Не продуйте ему своего «краба» с фуражки.
Русти не ответил ничего.
– Послушайте, боцман, – крикнул Питер не оборачиваясь, – Русти он уже узнавал по шагам. – Вы, говорят, обожаете «Блэк-джек». Не подмените ли меня? У меня эта игра разжигает нездоровый азарт, – он вздохнул. – Еще мать ругала за это пристрастие. Раньше – мать, теперь – брат.
– Потерпите немного, – сочувственно посоветовал ему Русти, – мне надо покормить и выгулять нашего пленника. И побеседовать кое с кем.
Боров встретил его, не поднимаясь с лежанки, – кислой улыбкой и неточно посланной в глаз косточкой от маслины. Русти утерся и запустил в Борова пакетом с причитающимся тому харчем, метя по лбу.
– Вставай, бандюга! – скомандовал он. – Пора на горшок!
На горшке Боров провел немало времени в кают-компании успел закончиться обед, и мимо боцмана проследовала принципиально вегетарианская Генриетта, которой услужливый Лемье скармливал в награду за принятые страдания неведомо откуда взявшееся яблоко, а затем док Сандерс, что-то оживленно обсуждавший с Федеральным Следователем. В каюту этого последнего и направился Русти, сдав Борова под наблюдение занявшего свой пост в радиорубке Флаэрти – для отбывания принудительных работ по установлению связи с внешним миром.
– Кое-что похуже, господин Следователь...
Русти обескураженно опустился на предложенное ему место и протянул Каю вчерашнюю распечатку – порядком помявшуюся в его кармане.
– Я не знаток технических терминов... – Кай почесал левую половину своего носа, потом правую. – Но, насколько я понимаю, последнее донесение бортового компьютера, перед тем как милейший Шпилли лишил народ удовольствия общаться с этим прибором, содержит сводку данных о состоянии систем и механизмов «Леди Игрек». На первый взгляд – ничего угрожающего. Нет – вот, выделено шрифтом. В связи с выработкой ресурса некоего э-э элемента бортового м-м конвертера антиплазмы... Это то, что в просторечии называют реактором подпитки – да? Так вот, вскоре этот конвертер будет отключен. Насколько я понимаю, – попробовал пошутить он, – компьютер нам сообщает что за неуплату отключает электричество... Это серьезно?
– Это очень серьезно. Я не пилот. К сожалению. Но судовое хозяйство знать обязан. В реакторе выгорает сегмент отражающей оболочки. Их ставят новые в каждый рейс, но капитан Джон-Ахмед Чикидара просто придурок какой-то. Отправился в дорогу с изношенным отражателем силовой установки. Естественно, автомат его отключит. И нам – крышка. Аккумуляторы протянут еще несколько десятков часов, и мы останемся без единого ампера во всех главных сетях... И заранее предупреждаю ваш вопрос, сэр: в комплекте ЗИПа сектора отражателей с собой никто не возит... А регенератор кислорода на «Леди» – электролизный. Есть аварийный комплект химпатронов, но это – еще на сутки, не больше.
– А снять блокировку с реактора невозможно? – осведомился Каи, понимая, что предлагает полную глупость
– Это точно то же самое яйцо, сэр. Только в профиль. Я в своей жизни видел отражатели, которые выгорали раньше срока гарантии. Но чтобы позже – такого еще не бывало.
– И в таком случае...
– Самое лучшее тогда будет, если реактор рванет. Отмучаемся, считайте, мгновенно. Но он, зараза, скорее всего просто сдохнет. А следом и мы – вы уже поняли от чего. Может, еще облучимся для разнообразия.
– Таким образом... – Кай почесал правую ноздрю.
– Таким образом, я с вашего, господин Следователь, разрешения иду в слесарную кладовку, беру оттуда зубило и начинаю вышибать господину Бишопу зубы по одному. До тех пор, пока радио не заработает на передачу. Поверьте, этому свиному рылу скоро надоест дурачиться. А вы бы тем временем взялись хорошенько за вашего старого знакомого – что обожает щеголять в черных перчатках. Если вчера, когда он сказал, что знает выход, но боится, что выход этот чересчур радикальный, он имел в виду предложить нам всем выпить по чашечке кофе с мышьяком и закусить все это цианидом, то – милости просим, пусть начинает первым. Но мне кажется, он не настолько идиот, чтобы шутить этак вот...
– Думаю, что Бишопу будет достаточно просто уяснить себе ситуацию. Только сделать это следует конфиденциально. Паника нам ни к чему. А относительно господина Маддера – вы правы. Длительная разработка тут неуместна. Я беру его на себя.
Кай встал.
– Как только я закончу с Маддером, ведите Бишопа ко мне. Мы с ним мило побеседуем втроем.
Они вышли в коридор и, коротко кивнув друг другу, разошлись в разные стороны. Перед каютой Маддера Кай остановился и нащупал в кармане брелок – серебряную пулю здоровенного калибра – память об одном смешном деле. Плюнул через левое плечо и костяшками пальцев постучал в дверь.
Колдун выразил свое согласие, коротким жестом указав Федеральному Следователю на сиденье напротив. Сложил кончики пальцев прямо перед собой и через них вперился взглядом в переносицу Кая.
– Вы ведь следуете отнюдь не на Нимейю... – не столько спросил, сколько констатировал Кай. – Ради вас даже программа Броска была модифицирована. И расстаться мы с вами должны были где-то примерно там – на траверсе Брошенной.
– Если бы «Констеллейшн» не погнался за сигналом бедствия, мы расстались бы с вами через несколько часов после того, как закончился первый Бросок, – согласился Маддер.
– Вас должен был забрать «Тюльпан-8». Это рядовой орбитер. Если не считать Брошенной, то больше ему лететь было некуда.
– Вы правы. Я должен был руководить операцией по... м-м... По эвакуации с планеты некоего оборудования... Затем нас должен был забрать... с условленного места встречи нас должен был забрать рейсовый «дальнобойный» корабль...
– Если ты, скотина, хотел пресечь преступление, то почему попросту не заложил их еще на «Транзите»? – ядовито поинтересовалась миссис Шарбогард.
– Попробовали бы вы сами так сделать, мадемуазель... – многозначительно парировал столь необоснованное обвинение Боров. – На «Транзите» все мы ходили у Папы под колпаком.
– Капитан остался на Брошенной живым или в виде э-э... трупа? – осведомился молчавший все это время Лемье.
У него был самый озабоченный вид из всех присутствующих: состояние и поведение Марго стали предметом его почти панического состояния. Кошка, видимо, перенесла жестокий шок – она забилась под стол и, крупно дрожа, сопротивлялась всем увещеваниям и призывам – лишь изредка испуская премерзкие звуки, выражавшие крайнюю степень отчаяния.
– Живым, – заверил его Боров. – Но он скрывается. Там есть много мест, где можно укрыться надолго... Он будет контактировать только со мной.
– Мы можем связаться с капитаном по радио, чтобы получить от него... гм... консультацию по управлению кораблем? – стараясь не обращать внимания на то и дело возникающую перепалку между допрашиваемым и третьими лицами, спросил Кай – больше для проформы.
– Вы же слышали, что сказал этот ваш... – Эрни опасливо глянул на Русти – Радио выведено из строя... Клаус... Короче, бандиты сняли частотные генераторы. И то ли унесли с собой на дело, то ли спрятали здесь – на «Леди»...
– За каким же дьяволом? – почти не шепелявя, но с огромной досадой в голосе осведомился Русти
– А за таким, что не доверяли они мне... – пожал плечами Боров.
И тут же покривился от боли. По части нынешнего состояния его боков постарались неразлучные ныне, некогда разлученные близнецы – Ник и Питер.
– Кстати, – произнес он мстительно, – не надейтесь, что ваше сообщение о том, что вы изменяете курс и идете по вызову на помощь «Леди», поймано на буе. Так же, как и наш SOS. «Леди» сигналила не в белый свет как в копеечку, а узконаправленным лучом – в вашу сторону – и только. И при этом – вы, должно быть, не придали этому значения – «Леди» находилась между вами и буем. Так что ваш рапорт мы... они – бандиты – перекрыли другим своим направленным лучом – шумовым. А без радио нас будут искать неопределенно долго.
И еще раз все стихли.
– Ну не так уж неопределенно, а, скажем, недели две, – с неуверенным оптимизмом предположил Русти. – Вон «Королеву Звезд» как раз примерно за такой срок и сыскали.
Произнося это, он вспомнил, правда, что сыскали «Королеву» столь быстро в основном потому, что радиоактивное облако из ее взорвавшегося реактора, кометным хвостом тянувшееся за мертвым кораблем, само по себе служило неплохим сигналом.
И вообще – лучше бы ему было не поминать к ночи «Королеву Звезд». Та история все еще была памятна многим.
– Итак? – Мрачный, словно тысяча висельников, доктор Сандерс движением головы делегировал полномочия резюмировать столь содержательную беседу и распоряжаться в сложившейся ситуации Федеральному Следователю.
Тот глянул на него, на хранящего внимательное и тоже угрюмое молчание Мадера, окинул взглядом собравшихся и определил.
– Я попрошу вас, господа Сандерс и Маддер, расквартировать Миссию в свободных помещениях судна. И вообще – определиться с точки зрения наших запасов пиши и ресурсов жизнеобеспечения. Вам с этим поможет мистер Раусхорн – как только мы пристроим нашего гостеприимного э-э хозяина в помещение с запорами покрепче. Чуть попозже мы с ним побеседуем не столь э-э конспективно. Затем собираемся здесь – в кают-компании – и распределяем обязанности. Необходимо будет прочесать корабль на предмет спрятанных деталей от передатчика или как-то отремонтировать его, установить дежурство в рубке и на кухне. И пусть еще кто-нибудь непрерывно сражается с этим – со Шпили. Рано или поздно – он сдастся.
Русти вздохнул. С сомнением и надеждой.
* * *
Собрались все часа через два. Лемье был до крайности озабочен – Марго наотрез отказывалась принимать корабельную пищу и с трудом пережила вселение в выделенный для Жана бокс. Когда же он в процессе уборки вытянул какими-то идиотами оставленный под доставшейся ему противоперегрузочной лежанкой ящик с разнокалиберными шарикоподшипниками – таскают же разные чудаки в Космос такую вот ерунду, – с Марго началась настоящая кошачья истерика, унять которую не смогло и невиданное количество валерьянки из корабельного медбокса. Обеим женщинам хлопоты по уборке и возня с кошкой пошли на пользу – мирские заботы вытеснили из их сознания трансцедентальный ужас перед одиночеством в бездне Космоса. Оба профессора – и Сандерс, и Маддер – были невозмутимо спокойны. За карты – в наказание за грехи – был посажен Русти.Впрочем, удача не шла ему сегодня. Если честно говорить, то он почти не смотрел на выпадавший ему при сдаче расклад и только морщился в ответ на плоские шутки и прибауточки, на которые был горазд Шпили. У боцмана голова болела о своем.
Мигрень эта началась, когда он снял с умолкшего теперь на неопределенное время принтера последнюю осмысленную распечатку, сделанную уже где-то перед самым абордажем «Констеллейшн», – текущий отчет по состоянию бортовых систем «Леди».
«Как только Русти прочел ту цидульку и вник в ее смысл – рассказывал Хенки, – так он аж позеленел весь и даже как бы пупырышками пошел – что твой корнишон. Потом сорвал проклятую бумагу с каретки и в карман поскорей засунул – озираясь, чтоб не увидел кто... И из-за того, что прочитал он в бумажке этой у него карты, что называется, из рук валились. Благо что они были на экране...»
– Да... – заключил подошедший к «рабочему месту» боцмана сзади док Сандерс. – Я вижу, ваше же, так сказать, порождение на вас действует крайне деморализующе... Вы напрасно пытаетесь крыть бубновый валет шестеркой крестей...
– Это еще посмотрим – кто тут «порождение», – скептически заметил Шпилли с экрана. – И вообще – сгинь и не подсказывай тут, старый козел...
– С бубей ходить надо, – тут же посоветовала заинтересовавшаяся партией миссис Шарбогард.
– Господи, с каких бубей! – возмутился случившийся тут как тут Лемье. – У него же – одна мелочь. Тем более что козыри у вас – червы...
– А еще раз подсказки будут – колодой по носу, – угрюмо предупредил Шпилли. – И «винт» – на хрен!..
– Мне кажется, вас надо подменить, – вздохнул док Сандерс. – По-моему, Ник с трудом подавляет зуд в кончиках пальцев...
Эта его реплика вызвала в рядах Миссии легкое оживление. Дело было связано, видимо, с каким-то неизвестным Русти комическим обстоятельством. А Ник Финнеган действительно – не отрываясь, даже несколько побледнев, наблюдал за неумело разыгрываемой Русти партией и характерным жестом потирал упомянутые доком кончики пальцев.
– Вы же знаете... – вспыхнул он.
Русти впервые увидел, как краснеют альбиносы.
– Я лучше буду меняться с кем-нибудь вахтой по кухне...
– Ну-ну – я шучу, – поспешил успокоить его Сандерс. – Для вас, Ник, – конечно же – исключение...
– Дайте-ка сяду я... Вы тут совсем скисли, – миссис Шарбогард, с нетерпением потирая руки, заменила охотно передавшего ей карты Русти.
Ник – впервые Русти видел его проявляющим нервозность – рывком встал и, буркнув нечто вроде того, что желает всем присутствующим приятных сновидений, ему же завтра рано вставать на дежурство, быстрыми шагами удалился из отсека.
– Господи! Как вы не понимаете? – неожиданно подала голос занятая до той поры попытками скормить вконец загнанной и офонаревшей от валерьянки Марго крошки бисквита мисс Ульцер. – Это же просто садизм! Изощренный садизм! Никто и никогда не переиграет этого вашего Шпилли, и мы будем висеть над дурацким Фомальгаутом до тех пор, пока на Нимейе все не свихнутся окончательно и не перебьют друг друга! А у меня там работает племянница. По контракту. Только что закончила колледж! Боже мой! Наше положение – безвыходно! Нас не отыщут во веки веков! Решат, что мы просто не вышли из Подпространства...
– Уймитесь, мисс... – неприятным, скрипучим голосом остановил поток ее излияний Колдун. – Наш друг, – он коротким жестом указал на Русти, – заверяет нас, что Шпилли никогда не передергивает... Ну а если положение и впрямь станет безнадежным... – тут Маддер опустил взгляд на по-прежнему прикованный к его руке кейс, – то я попробую... Я попробую сделать его менее безнадежным. И Бога ради, прекратите крошить на ковер...
На минуту все – и даже, кажется, Шпилли – воззрились на Колдуна. Но тот, ничем не означив какого-либо желания продолжать разговор, поднялся с места и, пожелав всем приятных сновидений, удалился.
Окончательно обалдевший от событий этих не самых спокойных в его жизни суток и твердо решивший, что утро вечера мудренее, Русти последовал примеру дока Маддера.
* * *
Дойдя до крохотного – словно на детей рассчитанного – камбуза, он застал там Ника, задумчиво сидящего перед рюмкой сливовицы: «Леди» была основательно загружена спиртным – прямо-таки летучий винный погребок какой-то, что, однако, было и неудивительно, учитывая перевозимый ею контингент пассажиров последнего рейса. Русти молча уместился на второе свободное место за откинутым разделочным столиком, взял свободную – хрустальную вроде емкость и нацедил и себе немного «огненной воды». На строение у него было из рук вон.– Так вы в карты не играете, гошподин Флаэрти? – спросил он у молчаливого альбиноса, произведенного им «де-факто» в собутыльники – У меня был один жнакомый – на «Георгии Победоношце» – навигатор по имени Михаил... Он вот тоже – карты в руки – ни-ни. То ли из баптистов был, то ли из этих... штароверов... Обштоятельный мужик – хотя и по фамилии Шебутной. «Шебутной» – это по-рушшки ожначает што-то вроде «рашторопный», в шмышле – наоборот. Шложное, одним шловом, понятие... Один раж только, говорят, в карты глянул – и то: кэпу Тоцкому шерез плечо – когда он в плену на Харуре с Кривым Шайтаном на жизнь и швободу твоего экипажа в «покер» режалшя. Туг уж у каждого в рашкладе интереш был, шоглашитешь, миштер. «Дурень, – говорит, – вот ровно, как миссис Шарбогард давеча. – Ш бубей ходи! И што же – кэп его пошлушал и отыграл-таки кораблик швой назад, да и Шайтана шамого еще чуть без шганов не оштавил... А Майкл так год потом грех жамаливал – вше поштом да молениями. Ребята от него вше дожнавались: как это он про бубны допер, ешли шроду карт в руки не брал? Одного джину на него бочку извели – на разговение – так нет! Кремень мужик: так и не призналшя. „Божье, – говорит, – Шлово мне было“. Вот так, жначит. А вы тоже из этих?
Тут Русти скосился на налитую стопку и кашлянул. В образ истово верующего страстотерпца сей предмет как-то не вписывался... Разве что – на разговение...
Ник, проследив его взгляд, молча подхватил емкость со стола и, буркнув «Прозит!» – отсалютовал ею боцману и опрокинул в себя. Русти последовал его примеру.
Принятая толика живительной влаги сообщила угрюмому молчуну чуток разговорчивости.
– Нет, я не баптист, – сообщил он, раз уж все равно пришлось раскрыть рот, чтобы поместить в него закуску. – Протестант – по крещению. А вообще-то – безразличен к таким материям... Пусть доказательством бытия Божия занимаются те, кому за это деньги платят... А что до карт – извините, офицер, – у меня с ними связаны неприятные воспоминания. Чисто личного характера...
– Ну – ижвините, миштер, ешли я жадел ваши щувштва... – придав своему голосу должную глубину, процедил боцман.
Такой прием обычно сразу заставлял собеседника ощутить себя бесчувственным злодеем, причинившим старшему интенданту Раусхорну своими психологическими вывертами море страданий.
Сработало и сейчас.
Николас Флаэрти зарделся – второй раз за этот вечер – и снова налил сливовицы – себе и Русти.
– Видите ли, мистер Раусхорн, – подумав, начал он, – азарт карточных игроков – это, пожалуй, самый большой недостаток мой и моего брата – Питера... Вы, наверное, уже слышали от кого-нибудь нашу с ним историю?
Русти кивком подтвердил это предположение и с достоинством отпил сливовицы.
– Только вот, в отличие от меня, Пит и до сих пор не прочь перекинуться в картишки, а для меня это развлечение – теперь навек под запретом. Видите ли, когда я еще только стажировался в Службе, мне пришлось как-то быть ночным дежурным в полевом госпитале на Седых Лунах. Служба любит именно там «обкатывать» новичков. И действительно – там уж действительно с человеком случается все, что только может случиться...
Именно там я и проспал атаку москомортов. Знаете – такие твари – не больше обычного комара. Только укус у них смертелен. Мы всю ночь дулись в «преф» – затягивает, знаете ли. Нет, я вовремя вставал из-за стола, делал обход, проверял состояние больных и аппаратуры. Но к утру меня сморило – и перед сдачей дежурства я не проверил. Не проконтролировал систему «электрозанавеса», одним словом. Она постоянно включалась на ночь и в предрассветные часы – когда моски особенно активны...
По всей видимости, кто-то из ходячих больных – из новичков, которые еще, как говорится, пороху не нюхали на Лунах, наверное, вырубил «занавеску». Когда она работает – духота и, знаете, запах... Горит мелкая мошка... Ну, там, разумеется, имелись предупреждающие надписи, предохранители... Но этот несчастный со всем этим благополучно справился. Ну а моски, как им и положено, налетели на рассвете. Шестеро погибших – как на зло, все – из палаты выздоравливающих... Меня признали невиновным – ограничились тем, что аннулировали стаж, загнали на Ведьмины равнины, – но я-то знаю, кто виноват. И что виновато...
Оба помолчали.
– Вы, пожалуй, шлишком штроги к шебе, миштер Флаэрти... – утешающе заметил Русти, наливая по третьей.
Но на этот раз не достиг того психологического эффекта, на который рассчитывал: Ник прикрыл свою стопку ладонью и, еще раз сославшись на необходимость раннего подъема завтра, оставил Русти наедине со сливовицей.
Та иссякла довольно быстро, проявив затем свои – весьма дурные – качества: всю ночь собравшийся было по-человечески выспаться перед принятием важных решений Русти то кемарил судорожным полусном, то просыпался в холодном поту, стряхивая с физиономии пригрезившихся ему в изобилии москомортов...
* * *
– Так что и спать Русти в ту ночь не спал, и бодрствовать не бодрствовал... За ночь – даже лицом осунулся и всю шепелявость от распухших губ у него как рукой сняло. – Хенки примерился и аккуратно наполнил кружку собеседника, не забыв и о себе. – Ну вот – едва продрав глаза, Русти долго пытался понять, на каком свете он находится или, по крайней мере, на каком корабле. Вспомнив, на каком, черт бы его – этот корабль – побрал, он вскочил и, отмывшись от остатков ледяного пота, которым обливался всю ночь, отправился проверять на «Леди» все, что имело отношение к той бумажке, которую вчера торопливо, чтобы никто не заметил, он сунул в карман. Проведенная проверка довела его до ручки. Дела обстояли плачевно – плачевнее некуда... Приготовление завтрака для всей честной компании, которое ему выпало по наспех составленному графику, заняло у боцмана минимальное время, тем более что после вчерашних треволнений к завтраку в кают-компанию все тянулись поодиночке и в основном молчали, приветствуя друг друга лишь полусонными кивками. А вот за обедом его кулинарные достижения подверглись жестоким поношениям со стороны пребывавшей не в духе мисс Генриетты.* * *
– Я не могу есть ЭТО! – Доктор Ульцер с таким отвращением отодвинула от себя стандартный эскалоп, полчаса назад извлеченный Русти из корабельного морозильника и в меру прожаренный в гриле микроволновки, словно это был, по меньшей мере, фаллос пожилого павиана в соусе из змеиного яда.– Но почему, Генриетта? – Доктор Сандерс воззрился на свою подчиненную словно отец семейства на непослушную дочь, истомившую его бесконечными капризами. – Если ваши э-э... религиозные традиции не позволяют вам есть свинину, то вы могли бы заранее попросить боцмана приготовить вам, ну, скажем, хороший говяжий ростбиф.
– При чем тут религия, доктор?! Я ведь, кажется, предупреждала вас еще на «Транзите», что я вегетарианка и не употребляю мяса. Вы только посмотрите на это! – Она ткнула вилкой в свою тарелку. – Здесь же сплошной холестерин с канцерогенами в придачу. А уж про содержание жирных кислот я вообще молчу!
– Боже мой, с того времени, когда мы с вами на «Транзите» беседовали на кулинарные темы, произошли некоторые события, которые немного заслонили в моей памяти наш разговор... – с грустью произнес в признание своей вины и в свое же оправдание руководитель Миссии. – Что касается холестерина, то...
– «Кто умножает познание, тот умножает и скорбь», дорогая, – уплетая вторую порцию свиной отбивной, бодро процитировала Большую Книгу госпожа Шарбогард. – Бросьте вы свои причуды к такой-то матери и ешьте что вам дают. У меня лично после всей этой заварухи с абордажем в Открытом Космосе прорезался зверский аппетит.
– Лучше буду голодать, чем изменю своим принципам, – демонстративно выходя из-за стола, заявила капризная Генриетта. – Человек есть то, что он ест!
– Как знаете, милочка, – флегматично проигнорировала оскорбительный намек ее коллега, перекладывая нетронутый эскалоп в свою тарелку. – В «Савое», согласна, готовят получше, но мы с вами не в том положении, когда можно привередничать.
В каком они действительно находятся положении, знал или считал, что знает, только Русти. Знал и молча рассматривал свою порцию мяса, которая не вызывала у него ни малейшего аппетита, несмотря на румяную корочку и богатые жизнерадостным холестерином нежные жировые прослойки. На холестерин ему было наплевать. Ничего не лезло Русти в желудок, потому что Русти знал, что желудок этот скоро станет желудком покойника. Слишком – по его мнению – скоро.
Усевшийся напротив него явно оптимистически настроенный Лемье сообщил боцману, что честно отработал свои четыре часа у терминала, пытаясь обдуть Шпилли, проиграл шесть партий и был этим очень доволен, так как по всем правилам статистики так не бывает, и, следовательно, следующую партию он непременно выиграет. Еще он был доволен тем, что у кошечки наконец восстановилось нормальное пищеварение.
– Это корабль на нее так подействовал, – радостно чирикал лягушатник, уписывая гарнир. – Особенно ей невзлюбилась та кабина, что по жребию досталась мне. Пришлось ее хорошенько вымыть и опрыснуть дезодорантом – кошечка сразу перестала грустить.
При мысли о кошечке у Русти начались колики.
Он встал и, поставив свою тарелку в холодильник нетронутой, проследовал к выходу из кают-компании. За его спиной док Сандерс строго выговаривал Лемье, что вымыть кошечку и обрызгать ее дезодорантом следовало бы еще намедни, так как корабль уже провонял этой животиной насквозь, а рассудительный Флаэрти уточнял, что мыл и опрыскивал Жак скорее всего не кошку, а помещение. Лемье же сделал Русти ручкой и радостно крикнул вдогонку.
– Не забудьте, что через часок ваша очередь забавляться со Шпили. Не продуйте ему своего «краба» с фуражки.
Русти не ответил ничего.
* * *
В приборном отсеке все так же, как до обеда, маячил белый затылок Финнегана и подмигивал с экрана осточертевший всем Шпилли.– Послушайте, боцман, – крикнул Питер не оборачиваясь, – Русти он уже узнавал по шагам. – Вы, говорят, обожаете «Блэк-джек». Не подмените ли меня? У меня эта игра разжигает нездоровый азарт, – он вздохнул. – Еще мать ругала за это пристрастие. Раньше – мать, теперь – брат.
– Потерпите немного, – сочувственно посоветовал ему Русти, – мне надо покормить и выгулять нашего пленника. И побеседовать кое с кем.
Боров встретил его, не поднимаясь с лежанки, – кислой улыбкой и неточно посланной в глаз косточкой от маслины. Русти утерся и запустил в Борова пакетом с причитающимся тому харчем, метя по лбу.
– Вставай, бандюга! – скомандовал он. – Пора на горшок!
На горшке Боров провел немало времени в кают-компании успел закончиться обед, и мимо боцмана проследовала принципиально вегетарианская Генриетта, которой услужливый Лемье скармливал в награду за принятые страдания неведомо откуда взявшееся яблоко, а затем док Сандерс, что-то оживленно обсуждавший с Федеральным Следователем. В каюту этого последнего и направился Русти, сдав Борова под наблюдение занявшего свой пост в радиорубке Флаэрти – для отбывания принудительных работ по установлению связи с внешним миром.
* * *
– Я ждал вас, боцман, – Кай кивнул на кресло у стола, а сам присел на противоперегрузочную лежанку. – Вы и куска в рот не взяли за обедом. Да и за завтраком кисло выглядели. Не обнаружили ли вы на кухне пустой пузырек из-под крысиного яда?– Кое-что похуже, господин Следователь...
Русти обескураженно опустился на предложенное ему место и протянул Каю вчерашнюю распечатку – порядком помявшуюся в его кармане.
– Я не знаток технических терминов... – Кай почесал левую половину своего носа, потом правую. – Но, насколько я понимаю, последнее донесение бортового компьютера, перед тем как милейший Шпилли лишил народ удовольствия общаться с этим прибором, содержит сводку данных о состоянии систем и механизмов «Леди Игрек». На первый взгляд – ничего угрожающего. Нет – вот, выделено шрифтом. В связи с выработкой ресурса некоего э-э элемента бортового м-м конвертера антиплазмы... Это то, что в просторечии называют реактором подпитки – да? Так вот, вскоре этот конвертер будет отключен. Насколько я понимаю, – попробовал пошутить он, – компьютер нам сообщает что за неуплату отключает электричество... Это серьезно?
– Это очень серьезно. Я не пилот. К сожалению. Но судовое хозяйство знать обязан. В реакторе выгорает сегмент отражающей оболочки. Их ставят новые в каждый рейс, но капитан Джон-Ахмед Чикидара просто придурок какой-то. Отправился в дорогу с изношенным отражателем силовой установки. Естественно, автомат его отключит. И нам – крышка. Аккумуляторы протянут еще несколько десятков часов, и мы останемся без единого ампера во всех главных сетях... И заранее предупреждаю ваш вопрос, сэр: в комплекте ЗИПа сектора отражателей с собой никто не возит... А регенератор кислорода на «Леди» – электролизный. Есть аварийный комплект химпатронов, но это – еще на сутки, не больше.
– А снять блокировку с реактора невозможно? – осведомился Каи, понимая, что предлагает полную глупость
– Это точно то же самое яйцо, сэр. Только в профиль. Я в своей жизни видел отражатели, которые выгорали раньше срока гарантии. Но чтобы позже – такого еще не бывало.
– И в таком случае...
– Самое лучшее тогда будет, если реактор рванет. Отмучаемся, считайте, мгновенно. Но он, зараза, скорее всего просто сдохнет. А следом и мы – вы уже поняли от чего. Может, еще облучимся для разнообразия.
– Таким образом... – Кай почесал правую ноздрю.
– Таким образом, я с вашего, господин Следователь, разрешения иду в слесарную кладовку, беру оттуда зубило и начинаю вышибать господину Бишопу зубы по одному. До тех пор, пока радио не заработает на передачу. Поверьте, этому свиному рылу скоро надоест дурачиться. А вы бы тем временем взялись хорошенько за вашего старого знакомого – что обожает щеголять в черных перчатках. Если вчера, когда он сказал, что знает выход, но боится, что выход этот чересчур радикальный, он имел в виду предложить нам всем выпить по чашечке кофе с мышьяком и закусить все это цианидом, то – милости просим, пусть начинает первым. Но мне кажется, он не настолько идиот, чтобы шутить этак вот...
– Думаю, что Бишопу будет достаточно просто уяснить себе ситуацию. Только сделать это следует конфиденциально. Паника нам ни к чему. А относительно господина Маддера – вы правы. Длительная разработка тут неуместна. Я беру его на себя.
Кай встал.
– Как только я закончу с Маддером, ведите Бишопа ко мне. Мы с ним мило побеседуем втроем.
Они вышли в коридор и, коротко кивнув друг другу, разошлись в разные стороны. Перед каютой Маддера Кай остановился и нащупал в кармане брелок – серебряную пулю здоровенного калибра – память об одном смешном деле. Плюнул через левое плечо и костяшками пальцев постучал в дверь.
* * *
– Нам давно уже стоило обсудить между собой кое-что.Колдун выразил свое согласие, коротким жестом указав Федеральному Следователю на сиденье напротив. Сложил кончики пальцев прямо перед собой и через них вперился взглядом в переносицу Кая.
– Вы ведь следуете отнюдь не на Нимейю... – не столько спросил, сколько констатировал Кай. – Ради вас даже программа Броска была модифицирована. И расстаться мы с вами должны были где-то примерно там – на траверсе Брошенной.
– Если бы «Констеллейшн» не погнался за сигналом бедствия, мы расстались бы с вами через несколько часов после того, как закончился первый Бросок, – согласился Маддер.
– Вас должен был забрать «Тюльпан-8». Это рядовой орбитер. Если не считать Брошенной, то больше ему лететь было некуда.
– Вы правы. Я должен был руководить операцией по... м-м... По эвакуации с планеты некоего оборудования... Затем нас должен был забрать... с условленного места встречи нас должен был забрать рейсовый «дальнобойный» корабль...