– Ладно, парень, – сказала я, – если ты с меня слезешь, я тебя покормлю.
Может, Боб и не понимал слов, но он всегда чутко улавливал намерение, когда речь касалась кормежки. Он поставил уши торчком, глаза заблестели, и в долю секунды он соскочил с кровати и принялся танцевать вокруг со счастливой мордой.
Я насыпала в миску собачьей еды и тщетно поискала, нет ли чего поесть человеку. Ничего. Ни хлопьев, ни мюслей, ни засохшей булочки. Мама всегда давала мне пакет с едой, но, когда я уходила от родителей, мои мысли были заняты Лореттой Риччи, и пакет с едой так и остался на кухонном столе.
– Только взгляни, – обратилась я к Бобу, – какая я плохая хозяйка.
Боб посмотрел на меня так, будто хотел сказать: «Послушайте, леди, вы накормили меня, а это совсем неплохо».
Я влезла в джинсы, надела сапоги, нацепила куртку прямо поверх ночной рубашки и взяла Боба на поводок. В хорошем темпе мы спустились по лестнице, залезли в машину и направились к дому моей старинной врагини Джойс Барнхардт. Таким образом, мне не придется подбирать за Бобом дерьмо, и я сделаю полезное дело. Так мне, во всяком случае, казалось. Несколько лет назад я застала Джойс с моим мужем (теперь бывшим) на моем собственном обеденном столе, так что время от времени я плачу ей сторицей за ее обходительность.
Джойс жила в четверти мили от меня, но пейзаж за окном разительно изменился. Джойс получала хорошие алименты от своих бывших мужей. Более того, муж номер три так жаждал от нее избавиться, что оставил ей полностью выкупленный дом. Дом был большой, с обширным участком земли и солидными соседями. Выстроен он был из красного кирпича, а портик над входной дверью поддерживали белые колонны. Некая смесь пантеона и китча. В районе насчет собак существовали строгие законы, так что мы с Бобом посещали Джойс только под покровом темноты. Или, как в данном случае, ранним утром, пока еще все спят.
Я остановилась, не доезжая полквартала до дома Джойс. Мы с Бобом тихонько пробрались на ее главную лужайку, Боб сделал свои дела, мы осторожно вернулись к машине и поехали в «Макдоналдс». Каждое благое дело должно быть вознаграждено. Я съела яичницу и выпила кофе, Боб получил яичницу и ванильный молочный коктейль.
После всех этих дел мы немного притомились. Дома Боб прилег подремать, а я пошла в душ. Смазала волосы гелем и уложила их мелкими кудряшками. Накрасила ресницы, подвела глаза и подкрасила губы. Я пока еще не решила ни одной проблемы, но выглядела чертовски неплохо.
Через полчаса мы с Бобом вплыли в контору Винни, готовые к работе.
– Ох-ох, – вздохнула Лула, – Боб снова при деле. – Она наклонилась и почесала Боба за ухом. – Привет, Боб, как дела?
– Мы все еще разыскиваем Эдди Дечуча, – сказала я. – Кто-нибудь знает, где живет его племянник Рональд?
Конни записала пару адресов на листке бумаги и протянула его мне.
– У Рональда дом на Черри-стрит, но в такое время он, скорее всего, на работе. Он руководит асфальтовой фирмой. Это на Франт-стрит, около реки.
Я сунула листок в карман, наклонилась к Конни и тихо спросила:
– На улицах ничего не слышно про Даги Купера?
– В смысле? – поинтересовалась Конни.
– В смысле, что он пропал.
Дверь в кабинет Винни распахнулась, и оттуда высунулась его голова.
– Что значит пропал?
Я взглянула на Винни.
– Как ты умудрился услышать? Я шептала, а дверь к тебе была закрыта.
– У меня уши в заднице, – сказал Винни. – Я все слышу.
Конни пробежала пальцами по краю стола.
– Чтоб тебя черт побрал, – сказала она, – снова «жучок» поставил. – Она высыпала из стакана карандаши, порылась в ящиках и вывалила содержимое сумки на стол. – Где ты, маленький поганец?
– Никаких «жучков», – заметил Винни. – Говорю тебе, у меня прекрасные уши. Как радары.
Конни нашла «жучок», прикрепленный снизу к телефону. Она вырвала его и раздавила рукояткой пистолета. Затем положила пистолет назад в сумку, а «жучок» швырнула в мусорную корзину.
– Эй, – сказал Винни, – это же имущество фирмы.
– Так что насчет Даги? – спросила Лула. – Он разве не должен явиться в суд?
– Лунатик сказал, что он собирался вчера смотреть борьбу у Даги по телевизору с большим экраном, но Даги так и не появился. Лунатик боится, что с ним что-то случилось.
– Я бы не упустила шанс посмотреть на этих борцов в коротких эластичных трусах на большом экране, – заметила Лула. – Представляю, что за зрелище!
Мы с Конни с ней согласились. Девушка должна быть сумасшедшей, чтобы упустить шанс взглянуть на все эти мясные оковалки на большом экране.
– Я ничего не слышала, – сказала Конни, – но я поспрашиваю.
В это мгновение дверь с грохотом распахнулась, и в приемную влетела Джойс Барнхардт. Рыжие волосы взбиты до немыслимой высоты, брюки туго обтягивают задницу, а блузка расстегнута почти до пупа, демонстрируя черный лифчик и много еще чего. Глаза густо обведены черным, на ресницах тонна туши.
Боб стремительно укрылся под стол Конни, а Винни нырнул в кабинет и запер дверь. Некоторое время назад Винни, после консультации со своим ненасытным дружком, согласился нанять Джойс агентом. Дружок до сих пор этому радовался, но остальные части тела Винни не имели понятия, что делать с Джойс.
– Винни, ах ты урод, я видела, как ты уполз в свой кабинет. Выходи немедленно, черт тебя побери, – заорала Джойс.
– Приятно видеть тебя в таком хорошем настроении, – заметила Лула.
– Какой-то пес снова сделал свои дела на моей лужайке. Уже второй раз за эту неделю.
– Наверное, без этого не обойтись, если выбираешь себе поклонников в приюте для бездомных животных, – невозмутимо сказала Лула.
– Не заходи слишком далеко, толстуха.
Лула сузила глаза.
– Кто назвал меня толстухой? Еще раз назовешь меня толстухой, я тебе всю морду расквашу.
– Толстуха, толстозадая, кусок сала…
Лула бросилась на Джойс, обе свалились на пол, царапаясь и стараясь выдрать друг у друга побольше волос. Боб под столом не шелохнулся. Винни прятался в кабинете. Конни выжидательно стояла в сторонке, потом вдруг приблизилась к Джойс и приложилась к ее заду электрошоковым пистолетом. Джойс взвизгнула и застыла.
– Я в первый раз пользуюсь этой штукой, – призналась Конни. – Довольно любопытно.
Боб выполз из-под стола, чтобы взглянуть на умолкнувшую Джойс.
– И давно Боб у тебя? – спросила Лула, поднимаясь на ноги.
– Он у меня ночевал.
– Полагаю, к куче на лужайке Джойс он имел самое прямое отношение?
– Все возможно.
– Насколько возможно? На десять процентов? На пятьдесят?
Мы посмотрели вниз на Джойс. Она уже начала дергаться, так что Конни приложилась к ней еще раз шоковым пистолетом.
– Понимаешь, я ненавижу собирать собачье дерьмо… – честно призналась я.
– Ха! – воскликнула Лула. – Я так и знала!
Конни угостила Боба плюшкой из стоящей на столе коробки.
– Какой славный мальчик!
Глава 3
Может, Боб и не понимал слов, но он всегда чутко улавливал намерение, когда речь касалась кормежки. Он поставил уши торчком, глаза заблестели, и в долю секунды он соскочил с кровати и принялся танцевать вокруг со счастливой мордой.
Я насыпала в миску собачьей еды и тщетно поискала, нет ли чего поесть человеку. Ничего. Ни хлопьев, ни мюслей, ни засохшей булочки. Мама всегда давала мне пакет с едой, но, когда я уходила от родителей, мои мысли были заняты Лореттой Риччи, и пакет с едой так и остался на кухонном столе.
– Только взгляни, – обратилась я к Бобу, – какая я плохая хозяйка.
Боб посмотрел на меня так, будто хотел сказать: «Послушайте, леди, вы накормили меня, а это совсем неплохо».
Я влезла в джинсы, надела сапоги, нацепила куртку прямо поверх ночной рубашки и взяла Боба на поводок. В хорошем темпе мы спустились по лестнице, залезли в машину и направились к дому моей старинной врагини Джойс Барнхардт. Таким образом, мне не придется подбирать за Бобом дерьмо, и я сделаю полезное дело. Так мне, во всяком случае, казалось. Несколько лет назад я застала Джойс с моим мужем (теперь бывшим) на моем собственном обеденном столе, так что время от времени я плачу ей сторицей за ее обходительность.
Джойс жила в четверти мили от меня, но пейзаж за окном разительно изменился. Джойс получала хорошие алименты от своих бывших мужей. Более того, муж номер три так жаждал от нее избавиться, что оставил ей полностью выкупленный дом. Дом был большой, с обширным участком земли и солидными соседями. Выстроен он был из красного кирпича, а портик над входной дверью поддерживали белые колонны. Некая смесь пантеона и китча. В районе насчет собак существовали строгие законы, так что мы с Бобом посещали Джойс только под покровом темноты. Или, как в данном случае, ранним утром, пока еще все спят.
Я остановилась, не доезжая полквартала до дома Джойс. Мы с Бобом тихонько пробрались на ее главную лужайку, Боб сделал свои дела, мы осторожно вернулись к машине и поехали в «Макдоналдс». Каждое благое дело должно быть вознаграждено. Я съела яичницу и выпила кофе, Боб получил яичницу и ванильный молочный коктейль.
После всех этих дел мы немного притомились. Дома Боб прилег подремать, а я пошла в душ. Смазала волосы гелем и уложила их мелкими кудряшками. Накрасила ресницы, подвела глаза и подкрасила губы. Я пока еще не решила ни одной проблемы, но выглядела чертовски неплохо.
Через полчаса мы с Бобом вплыли в контору Винни, готовые к работе.
– Ох-ох, – вздохнула Лула, – Боб снова при деле. – Она наклонилась и почесала Боба за ухом. – Привет, Боб, как дела?
– Мы все еще разыскиваем Эдди Дечуча, – сказала я. – Кто-нибудь знает, где живет его племянник Рональд?
Конни записала пару адресов на листке бумаги и протянула его мне.
– У Рональда дом на Черри-стрит, но в такое время он, скорее всего, на работе. Он руководит асфальтовой фирмой. Это на Франт-стрит, около реки.
Я сунула листок в карман, наклонилась к Конни и тихо спросила:
– На улицах ничего не слышно про Даги Купера?
– В смысле? – поинтересовалась Конни.
– В смысле, что он пропал.
Дверь в кабинет Винни распахнулась, и оттуда высунулась его голова.
– Что значит пропал?
Я взглянула на Винни.
– Как ты умудрился услышать? Я шептала, а дверь к тебе была закрыта.
– У меня уши в заднице, – сказал Винни. – Я все слышу.
Конни пробежала пальцами по краю стола.
– Чтоб тебя черт побрал, – сказала она, – снова «жучок» поставил. – Она высыпала из стакана карандаши, порылась в ящиках и вывалила содержимое сумки на стол. – Где ты, маленький поганец?
– Никаких «жучков», – заметил Винни. – Говорю тебе, у меня прекрасные уши. Как радары.
Конни нашла «жучок», прикрепленный снизу к телефону. Она вырвала его и раздавила рукояткой пистолета. Затем положила пистолет назад в сумку, а «жучок» швырнула в мусорную корзину.
– Эй, – сказал Винни, – это же имущество фирмы.
– Так что насчет Даги? – спросила Лула. – Он разве не должен явиться в суд?
– Лунатик сказал, что он собирался вчера смотреть борьбу у Даги по телевизору с большим экраном, но Даги так и не появился. Лунатик боится, что с ним что-то случилось.
– Я бы не упустила шанс посмотреть на этих борцов в коротких эластичных трусах на большом экране, – заметила Лула. – Представляю, что за зрелище!
Мы с Конни с ней согласились. Девушка должна быть сумасшедшей, чтобы упустить шанс взглянуть на все эти мясные оковалки на большом экране.
– Я ничего не слышала, – сказала Конни, – но я поспрашиваю.
В это мгновение дверь с грохотом распахнулась, и в приемную влетела Джойс Барнхардт. Рыжие волосы взбиты до немыслимой высоты, брюки туго обтягивают задницу, а блузка расстегнута почти до пупа, демонстрируя черный лифчик и много еще чего. Глаза густо обведены черным, на ресницах тонна туши.
Боб стремительно укрылся под стол Конни, а Винни нырнул в кабинет и запер дверь. Некоторое время назад Винни, после консультации со своим ненасытным дружком, согласился нанять Джойс агентом. Дружок до сих пор этому радовался, но остальные части тела Винни не имели понятия, что делать с Джойс.
– Винни, ах ты урод, я видела, как ты уполз в свой кабинет. Выходи немедленно, черт тебя побери, – заорала Джойс.
– Приятно видеть тебя в таком хорошем настроении, – заметила Лула.
– Какой-то пес снова сделал свои дела на моей лужайке. Уже второй раз за эту неделю.
– Наверное, без этого не обойтись, если выбираешь себе поклонников в приюте для бездомных животных, – невозмутимо сказала Лула.
– Не заходи слишком далеко, толстуха.
Лула сузила глаза.
– Кто назвал меня толстухой? Еще раз назовешь меня толстухой, я тебе всю морду расквашу.
– Толстуха, толстозадая, кусок сала…
Лула бросилась на Джойс, обе свалились на пол, царапаясь и стараясь выдрать друг у друга побольше волос. Боб под столом не шелохнулся. Винни прятался в кабинете. Конни выжидательно стояла в сторонке, потом вдруг приблизилась к Джойс и приложилась к ее заду электрошоковым пистолетом. Джойс взвизгнула и застыла.
– Я в первый раз пользуюсь этой штукой, – призналась Конни. – Довольно любопытно.
Боб выполз из-под стола, чтобы взглянуть на умолкнувшую Джойс.
– И давно Боб у тебя? – спросила Лула, поднимаясь на ноги.
– Он у меня ночевал.
– Полагаю, к куче на лужайке Джойс он имел самое прямое отношение?
– Все возможно.
– Насколько возможно? На десять процентов? На пятьдесят?
Мы посмотрели вниз на Джойс. Она уже начала дергаться, так что Конни приложилась к ней еще раз шоковым пистолетом.
– Понимаешь, я ненавижу собирать собачье дерьмо… – честно призналась я.
– Ха! – воскликнула Лула. – Я так и знала!
Конни угостила Боба плюшкой из стоящей на столе коробки.
– Какой славный мальчик!
Глава 3
– Раз Боб так себя хорошо проявил, а я в прекрасном настроении, я могу помочь тебе поискать Эдди Дечуча, – сказала Лула.
Волосы ее после сражения с Джойс стояли дыбом, к тому же одна пуговица на блузке оказалась оторванной. Она была немного не в себе и выглядела впечатляюще, так что, пожалуй, имело смысл взять ее с собой.
Джойс все еще валялась на полу, но уже открыла один глаз и шевелила пальцами. Лучше нам с Лулой и Бобом убраться подальше, пока она не открыла второй глаз.
– А ты тоже так считаешь? – поинтересовалась Лула, когда мы все уже сидели в машине и ехали по Франт-стрит. – Я действительно толстая?
С виду нельзя было сказать, что Лула жирная. Она казалась сбитой крепко. Как сарделька. Но очень крупная сарделька.
– Не то чтобы толстая, – заметила я. – Скорее большая.
– И у меня совсем нет целлюлита.
Тоже правда. Откуда целлюлит на сардельке?
Я проехала на запад по Гамильтон-авеню к реке и дальше на Франт-стрит.
Лула сидела впереди, а Боб сзади, высунув голову в окно. Глаза прищурены, уши развеваются на ветру. Светило солнце, еще пара градусов в плюсе, и можно было считать, что наступила весна. Если бы не Лоретта Риччи, я бы наплевала на поиски Эдди и поехала бы к морю. Но тот факт, что мне вскоре следовало внести очередной взнос за «Хонду», вынуждал меня направить машину в сторону асфальтовой компании.
Найти их было легко все по тому же асфальту. Офис оказался крошечным. Зато гараж – огромным. Асфальтоукладчик, похожий на бегемота, сидел на цепи в гараже вместе с другими измазанными черной смолой агрегатами.
Я поставила машину на улице, заперла ее вместе с Бобом, а сама в сопровождении Лулы направилась в офис. Мне нужен был управляющий. Обнаружила же я Рональда Дечуча, играющего в карты с тремя парнями. Всем было за сорок, одеты в будничную одежду – слаксы и рубашки на трех пуговицах. Не похожи на рабочих, но и на клерков тоже. Их бы по телевизору показать, так все в Нью-Джерси знали бы, как одеваться.
Они играли в карты на шатком столе и сидели на складных металлических стульях. На столе лежала кучка денег, и никто не обрадовался нашему появлению.
Дечуч казался молодым вариантом своего дяди плюс равномерно распределенные шестьдесят фунтов. Он положил карты на стол рубашкой вверх и встал.
– Чем я могу вам помочь, дамы?
Я представилась и объяснила, что ищу Эдди.
Все сидящие за столом улыбнулись.
– Этот Дечуч, – сказал один из мужчин, – это нечто. Я слышал, вы вдвоем сидели в гостиной, когда он выпрыгнул из окна спальни.
Все дружно рассмеялись.
– Если бы вы знали Чучи, вы бы присмотрели за окнами, – сказал Рональд. – Он в свое время из многих окон повыпрыгивал. Однажды его застали в спальне Флоренс Зельцер. Муж Фло, Джо Половик, вернулся домой, увидел, как Чучи выпрыгивает из окна, и выстрелил ему… как бы это сказать… в заднее место.
Крупный мужик с большим животом откинулся на стуле.
– Джо после этого исчез.
– Вот как? – удивилась Лула. – Что же с ним случилось?
Мужик поднял руки ладонями вверх.
– Никто не знает. Бывает.
Что верно, то верно.
– Так кто-нибудь из вас видел Чучи? Кто-нибудь знает, где он?
– Можно заглянуть в его клуб, – сказал Рональд.
Мы все знали точно, что там его нет.
Я положила на стол визитку.
– Если что-нибудь придет в голову.
Рональд улыбнулся.
– Мне уже кое-что пришло в голову.
Угу.
– Этот Рональд – слизняк, – сказала Лула, когда мы сели в машину. – Смотрел на тебя так, будто ты ленч.
Я невольно вздрогнула и поехала прочь. Может, моя мама и Морелли правы, мне надо поискать другую работу. Или вообще не работать. Выйти замуж за Морелли и стать домашней хозяйкой, как моя идеальная сестра Валери. Я могу родить пару ребятишек и проводить дни за раскрашиванием картинок и чтением сказок про паровые экскаваторы и маленьких медведей.
– Может, и ничего, – заметила я, – мне нравятся паровые экскаваторы.
– Ну, еще бы, – заметила Лула. – Ты это о чем?
– Детские книжки. Помнишь книжку про паровой экскаватор?
– Когда я была маленькой, у меня никаких книжек не было, – призналась Лула.
Я пересекла Брод-стрит и поехала назад в Бург. Мне хотелось поговорить с Анжелой Маргуччи и хотя бы взглянуть на дом Эдди. Как правило, в поисках сбежавших мне помогали их родственники и друзья. В случае с Эдди на это не приходилось рассчитывать. У них мозги были устроены по-другому.
Я остановилась перед домом Анжелы и сказала Бобу, что вернусь через минуту. Мы с Лулой прошли всего лишь полпути до дома, как Боб принялся лаять в машине. Он не любил, когда его оставляли одного. И он знал, что насчет минуты я наврала.
– Надо же, как громко он гавкает, – заметила Лула. – У меня уже голова трещит.
Анжела высунула голову из дверей.
– Кто тут так шумит?
– Это Боб, – объяснила Лула. – Ему не нравится, когда его оставляют в машине.
Анжела просияла.
– Собака! Какая прелесть. Я обожаю собак.
Лула открыла дверь машины, и Боб вырвался на волю. Он стремглав кинулся к Анжеле, поставил лапы ей на грудь, сбил с ног.
– Вы ничего не сломали? – спросила Лула, поднимая сидящую на земле Анжелу.
– Не думаю, – ответила она. – У меня в груди стабилизатор ритма, а также стальные и тефлоновые тазобедренные и коленные суставы. Единственное, чего мне следует бояться, так это молнии и чтоб меня не сунули в микроволновку.
Размышления об Анжеле и микроволновой печи напомнили мне о Гензеле и Гретель, которым грозил такой же кошмар. Еще я задумалась о ненадежности хлебных крошек для обозначения пути назад. В результате я додумалась до того, что мое положение еще хуже, чем у Гензеля и Гретель, поскольку Эдди не оставил мне даже хлебных крошек.
– Полагаю, вы не видели Эдди? – спросила я у Анжелы. – Он ведь не возвращался домой? И не звонил, не просил полить его цветы?
– Нет. Ни звука от Эдди. Наверное, он единственный в Бурге, кто мне сегодня не звонил. Мой телефон раскалился от звонков. Все хотят узнать что-нибудь о бедной Лоретте.
– У Эдди часто бывают гости?
– Иногда заходят мужчины. Зигги Гарви и Бенни Колуччи. И пара других.
– А у кого из них белый «Кадиллак»?
– Эдди ездит на белом «Кадиллаке». Его машина сломалась, вот он и взял «Кадиллак» у кого-то взаймы. Не знаю, у кого. Он оставляет его в переулке за гаражом.
– Лоретта Риччи часто заходила?
– Насколько мне известно, это было в первый раз. Лоретта добровольно участвовала в программе «Доставка продуктов пожилым людям». Я думаю, ей кто-нибудь сказал, что Эдди в депрессии и неправильно питается. Или сам Эдди подключился к программе. Хотя на Эдди это не похоже.
– Вы видели, как Лоретта уезжала?
– Как уезжала, не видела, но заметила, что машины больше нет. Она пробыла в доме примерно час.
– А как насчет выстрелов? – спросила Лула. – Вы не слышали, как в нее стреляли? Может, она кричала?
– Я никаких криков не слышала, – ответила Анжела. – Видите ли, моя мать глуха, как фонарный столб. Когда она включает телевизор, здесь вообще ничего не слышно. А телевизор включен с шести до одиннадцати. Вы не хотите кусочек кофейного торта? Я купила в кондитерской очень хороший, с миндалем.
Я поблагодарила Анжелу за любезное предложение, но объяснила, что мы с Бобом на работе.
Мы вышли от Анжелы и прошли на другую половину дома. Естественно, ходить туда не разрешалось, территория все еще была опоясана желтой лентой, говорящей о незаконченном расследовании. Но полицейских, охраняющих дом или сарай, не замечалось, поэтому я предположила, что они как следует поработали вчера, собрав все улики.
– Раз там до сих пор лента, – заметила Лула, – то, наверное, туда нечего соваться.
– Полиции это не понравится, – согласилась я.
– Ну, вообще-то мы были здесь вчера. Там кругом полно наших отпечатков.
– Ты считаешь, ничего страшного, если мы туда войдем сегодня?
– Ничего страшного, если никто не узнает, – сказала Лула.
– К тому же у меня есть ключ, так что мы и не вламываемся вовсе. – Беда в том, что ключ этот я вроде как стащила.
В качестве охотницы за сбежавшими преступниками я имела право войти в дом подследственного, если у меня имелись основания считать, что он там находится. Если дело повернется скверно, я не сомневалась, что смогу привести достаточно веские доводы. Может, у меня и не хватает опыта и навыков, но наврать я могу с три короба.
– Наверное, стоит посмотреть, действительно ли это ключ от дома Эдди, – предложила Лула. – Просто проверить.
Я только сунула ключ в замочную скважину, как дверь открылась.
– Черт, – изумилась Лула. – Смотри, что вышло. Дверь-то открыта.
Мы ввалились в темную переднюю, и я закрыла и изнутри заперла дверь на ключ.
– Ты стой на стреме, – велела я Луле. – Я не хочу, чтобы нас здесь застала полиция или Эдди.
– Можешь на меня положиться, – заверила меня Лула. – Тут я большой специалист.
Я начала с кухни, заглянула во все ящики и полки, просмотрела бумаги на буфете. Я шла по стопам Гензеля и Гретель, искала хлебные крошки, чтобы знать, в какую сторону двигаться. Я надеялась наткнуться на номер телефона, накорябанный на салфетке, или карту с яркой оранжевой стрелой, указывающей на местный мотель. Нашла же я только самые обычные кухонные предметы. У Эдди имелись ножи и вилки, глубокие и мелкие тарелки, купленные еще миссис Дечуч. Грязной посуды нигде не видно. Все убрано в буфет. Кое-какая еда в холодильнике. Гораздо больше, чем у меня. Маленький пакет молока, грудка индейки, яйца, пачка масла и всякие приправы.
Я заглянула в туалет на первом этаже, в гостиную и столовую. Заглянула в платяной шкаф и пошарила по карманам, а Лула тем временем наблюдала за улицей в щель между шторами.
Я забралась на второй этаж и обшарила спальни, все еще надеясь найти хлебные крошки. Все постели были аккуратно застелены. В главной спальне на столике лежал журнал с кроссвордами. Никаких хлебных крошек. Я прошла в ванную комнату. Чистая раковина. Чистая ванна. Шкафчик, доверху набитый лекарствами: упаковки с аспирином, снотворными таблетками; таблетки, снижающие кислотность; ополаскиватель для рта, мазь от геморроя.
Окно над ванной было открыто. Я встала на край ванны и выглянула. Чучи вполне мог удрать этим путем. Я слезла с ванны и вышла в холл. Стояла и думала о Лоретте Риччи. Никаких ее следов в доме. Ни пятен крови. Ни признаков борьбы. Дом был на редкость чист и прибран. Я и вчера это заметила, когда пробегала по нему в поисках Эдди.
Никаких записей в блокноте у телефона. Никаких коробков спичек из ресторанов в кухне. Нет разбросанных по полу носков. Даже грязного белья в корзине нет. Господи, откуда мне знать? Возможно, старики в депрессии становятся необычайно аккуратными. Или Дечуч провел всю ночь, отскабливая кровь с полов, и все перестирал. В результате – никаких хлебных крошек.
Я вернулась в гостиную и с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться. Осталось еще одно место, куда стоило заглянуть. Подвал. Фу! Подвалы в таких домах обычно темные и страшные, там полно старья и паутины.
– Что же, – сказала я Луле, – похоже, теперь мне придется заглянуть в подвал.
– Ладно, – согласилась она. – На горизонте пока чисто.
Я открыла дверь в подвал и щелкнула выключателем. Выщербленные деревянные ступени, серый цементный пол, полки в паутине и таинственные пугающие звуки. Все как положено.
– Что-нибудь не так? – крикнула Лула. – Страшно?
– Угу. Я не хочу туда спускаться.
– Так это всего лишь подвал, – резонно заметила Лула.
– Тогда, может, ты спустишься?
– Нет уж! Ненавижу подвалы. Страшно.
– У тебя есть пистолет?
– Наивный вопрос!
Я взяла у Лулы пистолет и осторожно спустилась по ступенькам. Что я буду делать с пистолетом, я себе не представляла. Может, пристрелю паука.
В подвале стояли стиральная машина и сушка. На доске с крючками висели инструменты – отвертки, молотки, разводные ключи. Рабочий стол с тисками. Похоже, ко всему этому никто давно не прикасался. В углу сложены картонные коробки. Закрыты, но не запечатаны. Лента, которой они были заклеены, валялась на полу. Я заглянула в пару коробок. Елочные украшения, книги, коробка с формами для выпечки и посудина для запеканки. Никаких хлебных крошек.
Я поднялась по ступенькам и закрыла за собой дверь подвала. Лула все еще смотрела в окно.
– Ой-ой, – сказала она.
– В чем дело? – Как же я ненавидела это ее «ой-ой».
– Полицейская машина подъехала.
О, черт!
Я схватила Боба за поводок, и мы втроем кинулись к двери черного хода. Выбежали из дома и обогнули полянку, которая служила двориком для Анжелы. Лула открыла дверь дома, и мы ввалились внутрь.
Анжела и ее мать сидели за кухонным столом и пили кофе с тортом.
– Помогите! Полиция! – завопила мать Анжелы, когда мы появились на кухне.
– Это Стефани, – крикнула Анжела на ухо матери. – Ты помнишь Стефани?
– Кого?
– Стефани!
– Что ей надо?
– Мы передумали насчет торта, – сказала я, выдвигая стул и садясь.
– Что? – завопила мать Анжелы. – Что она говорит?
– Торт, – закричала Анжела в ответ. – Они хотят торта.
– Ради бога, дай им торт, пока они нас не пристрелили.
Мы с Лулой одновременно взглянули на пистолет в моей руке.
– Может, лучше его убрать, – заметила Лула. – Не хотелось бы, чтобы старая леди испачкала свои брюки.
Я отдала пистолет Луле и взяла кусок торта.
– Не беспокойтесь, – закричала я, – это не настоящий пистолет.
– Мне он показался вполне настоящим, – заорала в ответ мать Анжелы. – Похож на «глок» сорокового калибра, четырнадцатизарядный. Таким пистолетом можно проделать хорошую дыру в голове у человека. У меня когда-то был такой же, но я сменила его на ружье, когда глаза начали сдавать.
В заднюю дверь постучали, и мы все вздрогнули. Это оказался Костанца.
– Мы тут патрулируем окрестности, проезжали мимо и заметили твою машину, – сказал Карл, откусывая от куска торта в моей руке. – Решили убедиться, что вы не задумали ничего противозаконного… например, нарушить картину преступления.
– Кто, я?
Карл улыбнулся и ушел, унося с собой мой кусок торта.
Мы все повернулись к столу, на котором стояло пустое блюдо из-под торта.
– Милостивый боже, – удивилась Анжела, – тут был целый торт. Что, черт побери, могло с ним случиться?
Мы с Лулой обменялись взглядами. Морда Боба была перепачкана белой глазурью.
– Нам все равно пора, – заторопилась я, таща Боба за собой к входной двери. – Позвоните мне, если услышите что-нибудь об Эдди.
– Ничего мы с тобой не выяснили, – сказала Лула, когда мы ехали по дороге. – Ничего не узнали об Эдди.
– Он покупает индюшачью грудку у Джиовичинни, – заметила я.
– И что ты этим хочешь сказать? Мы должны повесить на наш крючок индюшачью грудку в качестве наживки?
– Нет, я хочу сказать, что этот человек всю жизнь прожил в Бурге и не привык ездить куда-то еще. Он где-то здесь, разъезжает в белом «Кадиллаке». Надо его поискать. – Знай я номер машины, было бы куда легче. Я бы попросила свою приятельницу Норму посмотреть, что есть в компьютере по белым «Кадиллакам», но я не знала, и задача, таким образом, очень осложнялась.
Я высадила Лулу у конторы и поехала разыскивать Лунатика. Он и Даги обычно проводили дни перед телевизором с чипсами на коленях. Иногда они обделывали не слишком законные делишки. Я подозревала, что этот источник дохода вскоре иссякнет, и Лунатику с Даги придется жить значительно скромнее.
Я остановилась перед домом Лунатика. Мы с Бобом прошли к двери и постучали. Дверь открыл Хью Коза и улыбнулся мне. Хью Коза и Зеро Барта жили в одной квартире с Лунатиком. Хорошие парни, но, как и Лунатик, они существовали в другом измерении.
– Дружок, привет! – сказал Хью.
– Я ищу Лунатика.
– Он в доме Даги. Решил постирать, а у Даги есть машина. У него есть все.
Я проехала короткое расстояние до дома Даги и припарковала машину. Я могла бы и пешком пройтись, но это было бы не в духе Джерси.
– Привет, дружок, – сказал Лунатик, когда я постучала в дверь. – Рад видеть тебя и Боба. Ми каса су каса. Ну, на самом деле это каса Даги, но я не знаю, как это сказать по-испански.
На нем был еще один суперкостюм. На этот раз зеленый и без буквы на груди. В нем он походил на соленый огурец.
– Спасаешь мир? – поинтересовалась я.
– Нет, стираю.
– О Даги что-нибудь слышал?
– Ничего, дружок. Ни звука.
Из прихожей дверь вела в гостиную, где ничего, кроме дивана, кресла, торшера и телевизора с большим экраном, не было. Показывали фильм с Бобом Ньюартом.
– Они постоянно устраивают просмотры классических фильмов, – сказал Лунатик. – Просто блеск!
– Итак, – сказала я, оглядывая комнату, – Даги никогда раньше вот так не исчезал?
– За время нашего знакомства, нет.
– А у Даги есть подружка?
Лунатик тупо смотрел на меня. Как будто я задала слишком сложный вопрос.
– Подружка, – наконец сказала он. – Вау, никогда не думал, что у Даги может быть подружка. Я его никогда не видел с девицей.
– А бойфренд?
– Не думаю, что и такой есть. Понимаешь, Даги, он… как бы это сказать… самодостаточен.
– Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Куда Даги пошел, когда исчез?
– Он не сказал.
– Уехал на машине?
– Ага. Взял «Бэтмобиль».
– А как этот «Бэтмобиль» выглядит?
– Как черная «Корветт». Я поездил по округе, поискал, но ничего не нашел.
– Думаю, тебе стоит заявить об этом в полицию.
– Ни за что! У Даги тогда будут неприятности по поводу залога.
У меня возникло неприятное предчувствие. Лунатик явно нервничал, а такое с ним случалось нечасто. Обычно Лунатик пребывает в задумчивом настроении.
– Что-то еще происходит, – сказала я. – Почему бы тебе мне не рассказать?
– Эй, дружок, ничего, честное слово.
Может, я сумасшедшая, но мне нравится Даги. Пусть он жулик и интриган, но он нормальный жулик и интриган. А теперь он исчез, и у меня появился этот противный холодок внутри.
– Как насчет семьи Даги? Ты с кем-нибудь из его родственников разговаривал? – спросила я.
– Нет, дружок, они все где-то в Арканзасе. Дагстер редко про них вспоминает.
– У Даги есть телефонная книжка?
Волосы ее после сражения с Джойс стояли дыбом, к тому же одна пуговица на блузке оказалась оторванной. Она была немного не в себе и выглядела впечатляюще, так что, пожалуй, имело смысл взять ее с собой.
Джойс все еще валялась на полу, но уже открыла один глаз и шевелила пальцами. Лучше нам с Лулой и Бобом убраться подальше, пока она не открыла второй глаз.
– А ты тоже так считаешь? – поинтересовалась Лула, когда мы все уже сидели в машине и ехали по Франт-стрит. – Я действительно толстая?
С виду нельзя было сказать, что Лула жирная. Она казалась сбитой крепко. Как сарделька. Но очень крупная сарделька.
– Не то чтобы толстая, – заметила я. – Скорее большая.
– И у меня совсем нет целлюлита.
Тоже правда. Откуда целлюлит на сардельке?
Я проехала на запад по Гамильтон-авеню к реке и дальше на Франт-стрит.
Лула сидела впереди, а Боб сзади, высунув голову в окно. Глаза прищурены, уши развеваются на ветру. Светило солнце, еще пара градусов в плюсе, и можно было считать, что наступила весна. Если бы не Лоретта Риччи, я бы наплевала на поиски Эдди и поехала бы к морю. Но тот факт, что мне вскоре следовало внести очередной взнос за «Хонду», вынуждал меня направить машину в сторону асфальтовой компании.
Найти их было легко все по тому же асфальту. Офис оказался крошечным. Зато гараж – огромным. Асфальтоукладчик, похожий на бегемота, сидел на цепи в гараже вместе с другими измазанными черной смолой агрегатами.
Я поставила машину на улице, заперла ее вместе с Бобом, а сама в сопровождении Лулы направилась в офис. Мне нужен был управляющий. Обнаружила же я Рональда Дечуча, играющего в карты с тремя парнями. Всем было за сорок, одеты в будничную одежду – слаксы и рубашки на трех пуговицах. Не похожи на рабочих, но и на клерков тоже. Их бы по телевизору показать, так все в Нью-Джерси знали бы, как одеваться.
Они играли в карты на шатком столе и сидели на складных металлических стульях. На столе лежала кучка денег, и никто не обрадовался нашему появлению.
Дечуч казался молодым вариантом своего дяди плюс равномерно распределенные шестьдесят фунтов. Он положил карты на стол рубашкой вверх и встал.
– Чем я могу вам помочь, дамы?
Я представилась и объяснила, что ищу Эдди.
Все сидящие за столом улыбнулись.
– Этот Дечуч, – сказал один из мужчин, – это нечто. Я слышал, вы вдвоем сидели в гостиной, когда он выпрыгнул из окна спальни.
Все дружно рассмеялись.
– Если бы вы знали Чучи, вы бы присмотрели за окнами, – сказал Рональд. – Он в свое время из многих окон повыпрыгивал. Однажды его застали в спальне Флоренс Зельцер. Муж Фло, Джо Половик, вернулся домой, увидел, как Чучи выпрыгивает из окна, и выстрелил ему… как бы это сказать… в заднее место.
Крупный мужик с большим животом откинулся на стуле.
– Джо после этого исчез.
– Вот как? – удивилась Лула. – Что же с ним случилось?
Мужик поднял руки ладонями вверх.
– Никто не знает. Бывает.
Что верно, то верно.
– Так кто-нибудь из вас видел Чучи? Кто-нибудь знает, где он?
– Можно заглянуть в его клуб, – сказал Рональд.
Мы все знали точно, что там его нет.
Я положила на стол визитку.
– Если что-нибудь придет в голову.
Рональд улыбнулся.
– Мне уже кое-что пришло в голову.
Угу.
– Этот Рональд – слизняк, – сказала Лула, когда мы сели в машину. – Смотрел на тебя так, будто ты ленч.
Я невольно вздрогнула и поехала прочь. Может, моя мама и Морелли правы, мне надо поискать другую работу. Или вообще не работать. Выйти замуж за Морелли и стать домашней хозяйкой, как моя идеальная сестра Валери. Я могу родить пару ребятишек и проводить дни за раскрашиванием картинок и чтением сказок про паровые экскаваторы и маленьких медведей.
– Может, и ничего, – заметила я, – мне нравятся паровые экскаваторы.
– Ну, еще бы, – заметила Лула. – Ты это о чем?
– Детские книжки. Помнишь книжку про паровой экскаватор?
– Когда я была маленькой, у меня никаких книжек не было, – призналась Лула.
Я пересекла Брод-стрит и поехала назад в Бург. Мне хотелось поговорить с Анжелой Маргуччи и хотя бы взглянуть на дом Эдди. Как правило, в поисках сбежавших мне помогали их родственники и друзья. В случае с Эдди на это не приходилось рассчитывать. У них мозги были устроены по-другому.
Я остановилась перед домом Анжелы и сказала Бобу, что вернусь через минуту. Мы с Лулой прошли всего лишь полпути до дома, как Боб принялся лаять в машине. Он не любил, когда его оставляли одного. И он знал, что насчет минуты я наврала.
– Надо же, как громко он гавкает, – заметила Лула. – У меня уже голова трещит.
Анжела высунула голову из дверей.
– Кто тут так шумит?
– Это Боб, – объяснила Лула. – Ему не нравится, когда его оставляют в машине.
Анжела просияла.
– Собака! Какая прелесть. Я обожаю собак.
Лула открыла дверь машины, и Боб вырвался на волю. Он стремглав кинулся к Анжеле, поставил лапы ей на грудь, сбил с ног.
– Вы ничего не сломали? – спросила Лула, поднимая сидящую на земле Анжелу.
– Не думаю, – ответила она. – У меня в груди стабилизатор ритма, а также стальные и тефлоновые тазобедренные и коленные суставы. Единственное, чего мне следует бояться, так это молнии и чтоб меня не сунули в микроволновку.
Размышления об Анжеле и микроволновой печи напомнили мне о Гензеле и Гретель, которым грозил такой же кошмар. Еще я задумалась о ненадежности хлебных крошек для обозначения пути назад. В результате я додумалась до того, что мое положение еще хуже, чем у Гензеля и Гретель, поскольку Эдди не оставил мне даже хлебных крошек.
– Полагаю, вы не видели Эдди? – спросила я у Анжелы. – Он ведь не возвращался домой? И не звонил, не просил полить его цветы?
– Нет. Ни звука от Эдди. Наверное, он единственный в Бурге, кто мне сегодня не звонил. Мой телефон раскалился от звонков. Все хотят узнать что-нибудь о бедной Лоретте.
– У Эдди часто бывают гости?
– Иногда заходят мужчины. Зигги Гарви и Бенни Колуччи. И пара других.
– А у кого из них белый «Кадиллак»?
– Эдди ездит на белом «Кадиллаке». Его машина сломалась, вот он и взял «Кадиллак» у кого-то взаймы. Не знаю, у кого. Он оставляет его в переулке за гаражом.
– Лоретта Риччи часто заходила?
– Насколько мне известно, это было в первый раз. Лоретта добровольно участвовала в программе «Доставка продуктов пожилым людям». Я думаю, ей кто-нибудь сказал, что Эдди в депрессии и неправильно питается. Или сам Эдди подключился к программе. Хотя на Эдди это не похоже.
– Вы видели, как Лоретта уезжала?
– Как уезжала, не видела, но заметила, что машины больше нет. Она пробыла в доме примерно час.
– А как насчет выстрелов? – спросила Лула. – Вы не слышали, как в нее стреляли? Может, она кричала?
– Я никаких криков не слышала, – ответила Анжела. – Видите ли, моя мать глуха, как фонарный столб. Когда она включает телевизор, здесь вообще ничего не слышно. А телевизор включен с шести до одиннадцати. Вы не хотите кусочек кофейного торта? Я купила в кондитерской очень хороший, с миндалем.
Я поблагодарила Анжелу за любезное предложение, но объяснила, что мы с Бобом на работе.
Мы вышли от Анжелы и прошли на другую половину дома. Естественно, ходить туда не разрешалось, территория все еще была опоясана желтой лентой, говорящей о незаконченном расследовании. Но полицейских, охраняющих дом или сарай, не замечалось, поэтому я предположила, что они как следует поработали вчера, собрав все улики.
– Раз там до сих пор лента, – заметила Лула, – то, наверное, туда нечего соваться.
– Полиции это не понравится, – согласилась я.
– Ну, вообще-то мы были здесь вчера. Там кругом полно наших отпечатков.
– Ты считаешь, ничего страшного, если мы туда войдем сегодня?
– Ничего страшного, если никто не узнает, – сказала Лула.
– К тому же у меня есть ключ, так что мы и не вламываемся вовсе. – Беда в том, что ключ этот я вроде как стащила.
В качестве охотницы за сбежавшими преступниками я имела право войти в дом подследственного, если у меня имелись основания считать, что он там находится. Если дело повернется скверно, я не сомневалась, что смогу привести достаточно веские доводы. Может, у меня и не хватает опыта и навыков, но наврать я могу с три короба.
– Наверное, стоит посмотреть, действительно ли это ключ от дома Эдди, – предложила Лула. – Просто проверить.
Я только сунула ключ в замочную скважину, как дверь открылась.
– Черт, – изумилась Лула. – Смотри, что вышло. Дверь-то открыта.
Мы ввалились в темную переднюю, и я закрыла и изнутри заперла дверь на ключ.
– Ты стой на стреме, – велела я Луле. – Я не хочу, чтобы нас здесь застала полиция или Эдди.
– Можешь на меня положиться, – заверила меня Лула. – Тут я большой специалист.
Я начала с кухни, заглянула во все ящики и полки, просмотрела бумаги на буфете. Я шла по стопам Гензеля и Гретель, искала хлебные крошки, чтобы знать, в какую сторону двигаться. Я надеялась наткнуться на номер телефона, накорябанный на салфетке, или карту с яркой оранжевой стрелой, указывающей на местный мотель. Нашла же я только самые обычные кухонные предметы. У Эдди имелись ножи и вилки, глубокие и мелкие тарелки, купленные еще миссис Дечуч. Грязной посуды нигде не видно. Все убрано в буфет. Кое-какая еда в холодильнике. Гораздо больше, чем у меня. Маленький пакет молока, грудка индейки, яйца, пачка масла и всякие приправы.
Я заглянула в туалет на первом этаже, в гостиную и столовую. Заглянула в платяной шкаф и пошарила по карманам, а Лула тем временем наблюдала за улицей в щель между шторами.
Я забралась на второй этаж и обшарила спальни, все еще надеясь найти хлебные крошки. Все постели были аккуратно застелены. В главной спальне на столике лежал журнал с кроссвордами. Никаких хлебных крошек. Я прошла в ванную комнату. Чистая раковина. Чистая ванна. Шкафчик, доверху набитый лекарствами: упаковки с аспирином, снотворными таблетками; таблетки, снижающие кислотность; ополаскиватель для рта, мазь от геморроя.
Окно над ванной было открыто. Я встала на край ванны и выглянула. Чучи вполне мог удрать этим путем. Я слезла с ванны и вышла в холл. Стояла и думала о Лоретте Риччи. Никаких ее следов в доме. Ни пятен крови. Ни признаков борьбы. Дом был на редкость чист и прибран. Я и вчера это заметила, когда пробегала по нему в поисках Эдди.
Никаких записей в блокноте у телефона. Никаких коробков спичек из ресторанов в кухне. Нет разбросанных по полу носков. Даже грязного белья в корзине нет. Господи, откуда мне знать? Возможно, старики в депрессии становятся необычайно аккуратными. Или Дечуч провел всю ночь, отскабливая кровь с полов, и все перестирал. В результате – никаких хлебных крошек.
Я вернулась в гостиную и с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться. Осталось еще одно место, куда стоило заглянуть. Подвал. Фу! Подвалы в таких домах обычно темные и страшные, там полно старья и паутины.
– Что же, – сказала я Луле, – похоже, теперь мне придется заглянуть в подвал.
– Ладно, – согласилась она. – На горизонте пока чисто.
Я открыла дверь в подвал и щелкнула выключателем. Выщербленные деревянные ступени, серый цементный пол, полки в паутине и таинственные пугающие звуки. Все как положено.
– Что-нибудь не так? – крикнула Лула. – Страшно?
– Угу. Я не хочу туда спускаться.
– Так это всего лишь подвал, – резонно заметила Лула.
– Тогда, может, ты спустишься?
– Нет уж! Ненавижу подвалы. Страшно.
– У тебя есть пистолет?
– Наивный вопрос!
Я взяла у Лулы пистолет и осторожно спустилась по ступенькам. Что я буду делать с пистолетом, я себе не представляла. Может, пристрелю паука.
В подвале стояли стиральная машина и сушка. На доске с крючками висели инструменты – отвертки, молотки, разводные ключи. Рабочий стол с тисками. Похоже, ко всему этому никто давно не прикасался. В углу сложены картонные коробки. Закрыты, но не запечатаны. Лента, которой они были заклеены, валялась на полу. Я заглянула в пару коробок. Елочные украшения, книги, коробка с формами для выпечки и посудина для запеканки. Никаких хлебных крошек.
Я поднялась по ступенькам и закрыла за собой дверь подвала. Лула все еще смотрела в окно.
– Ой-ой, – сказала она.
– В чем дело? – Как же я ненавидела это ее «ой-ой».
– Полицейская машина подъехала.
О, черт!
Я схватила Боба за поводок, и мы втроем кинулись к двери черного хода. Выбежали из дома и обогнули полянку, которая служила двориком для Анжелы. Лула открыла дверь дома, и мы ввалились внутрь.
Анжела и ее мать сидели за кухонным столом и пили кофе с тортом.
– Помогите! Полиция! – завопила мать Анжелы, когда мы появились на кухне.
– Это Стефани, – крикнула Анжела на ухо матери. – Ты помнишь Стефани?
– Кого?
– Стефани!
– Что ей надо?
– Мы передумали насчет торта, – сказала я, выдвигая стул и садясь.
– Что? – завопила мать Анжелы. – Что она говорит?
– Торт, – закричала Анжела в ответ. – Они хотят торта.
– Ради бога, дай им торт, пока они нас не пристрелили.
Мы с Лулой одновременно взглянули на пистолет в моей руке.
– Может, лучше его убрать, – заметила Лула. – Не хотелось бы, чтобы старая леди испачкала свои брюки.
Я отдала пистолет Луле и взяла кусок торта.
– Не беспокойтесь, – закричала я, – это не настоящий пистолет.
– Мне он показался вполне настоящим, – заорала в ответ мать Анжелы. – Похож на «глок» сорокового калибра, четырнадцатизарядный. Таким пистолетом можно проделать хорошую дыру в голове у человека. У меня когда-то был такой же, но я сменила его на ружье, когда глаза начали сдавать.
В заднюю дверь постучали, и мы все вздрогнули. Это оказался Костанца.
– Мы тут патрулируем окрестности, проезжали мимо и заметили твою машину, – сказал Карл, откусывая от куска торта в моей руке. – Решили убедиться, что вы не задумали ничего противозаконного… например, нарушить картину преступления.
– Кто, я?
Карл улыбнулся и ушел, унося с собой мой кусок торта.
Мы все повернулись к столу, на котором стояло пустое блюдо из-под торта.
– Милостивый боже, – удивилась Анжела, – тут был целый торт. Что, черт побери, могло с ним случиться?
Мы с Лулой обменялись взглядами. Морда Боба была перепачкана белой глазурью.
– Нам все равно пора, – заторопилась я, таща Боба за собой к входной двери. – Позвоните мне, если услышите что-нибудь об Эдди.
– Ничего мы с тобой не выяснили, – сказала Лула, когда мы ехали по дороге. – Ничего не узнали об Эдди.
– Он покупает индюшачью грудку у Джиовичинни, – заметила я.
– И что ты этим хочешь сказать? Мы должны повесить на наш крючок индюшачью грудку в качестве наживки?
– Нет, я хочу сказать, что этот человек всю жизнь прожил в Бурге и не привык ездить куда-то еще. Он где-то здесь, разъезжает в белом «Кадиллаке». Надо его поискать. – Знай я номер машины, было бы куда легче. Я бы попросила свою приятельницу Норму посмотреть, что есть в компьютере по белым «Кадиллакам», но я не знала, и задача, таким образом, очень осложнялась.
Я высадила Лулу у конторы и поехала разыскивать Лунатика. Он и Даги обычно проводили дни перед телевизором с чипсами на коленях. Иногда они обделывали не слишком законные делишки. Я подозревала, что этот источник дохода вскоре иссякнет, и Лунатику с Даги придется жить значительно скромнее.
Я остановилась перед домом Лунатика. Мы с Бобом прошли к двери и постучали. Дверь открыл Хью Коза и улыбнулся мне. Хью Коза и Зеро Барта жили в одной квартире с Лунатиком. Хорошие парни, но, как и Лунатик, они существовали в другом измерении.
– Дружок, привет! – сказал Хью.
– Я ищу Лунатика.
– Он в доме Даги. Решил постирать, а у Даги есть машина. У него есть все.
Я проехала короткое расстояние до дома Даги и припарковала машину. Я могла бы и пешком пройтись, но это было бы не в духе Джерси.
– Привет, дружок, – сказал Лунатик, когда я постучала в дверь. – Рад видеть тебя и Боба. Ми каса су каса. Ну, на самом деле это каса Даги, но я не знаю, как это сказать по-испански.
На нем был еще один суперкостюм. На этот раз зеленый и без буквы на груди. В нем он походил на соленый огурец.
– Спасаешь мир? – поинтересовалась я.
– Нет, стираю.
– О Даги что-нибудь слышал?
– Ничего, дружок. Ни звука.
Из прихожей дверь вела в гостиную, где ничего, кроме дивана, кресла, торшера и телевизора с большим экраном, не было. Показывали фильм с Бобом Ньюартом.
– Они постоянно устраивают просмотры классических фильмов, – сказал Лунатик. – Просто блеск!
– Итак, – сказала я, оглядывая комнату, – Даги никогда раньше вот так не исчезал?
– За время нашего знакомства, нет.
– А у Даги есть подружка?
Лунатик тупо смотрел на меня. Как будто я задала слишком сложный вопрос.
– Подружка, – наконец сказала он. – Вау, никогда не думал, что у Даги может быть подружка. Я его никогда не видел с девицей.
– А бойфренд?
– Не думаю, что и такой есть. Понимаешь, Даги, он… как бы это сказать… самодостаточен.
– Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Куда Даги пошел, когда исчез?
– Он не сказал.
– Уехал на машине?
– Ага. Взял «Бэтмобиль».
– А как этот «Бэтмобиль» выглядит?
– Как черная «Корветт». Я поездил по округе, поискал, но ничего не нашел.
– Думаю, тебе стоит заявить об этом в полицию.
– Ни за что! У Даги тогда будут неприятности по поводу залога.
У меня возникло неприятное предчувствие. Лунатик явно нервничал, а такое с ним случалось нечасто. Обычно Лунатик пребывает в задумчивом настроении.
– Что-то еще происходит, – сказала я. – Почему бы тебе мне не рассказать?
– Эй, дружок, ничего, честное слово.
Может, я сумасшедшая, но мне нравится Даги. Пусть он жулик и интриган, но он нормальный жулик и интриган. А теперь он исчез, и у меня появился этот противный холодок внутри.
– Как насчет семьи Даги? Ты с кем-нибудь из его родственников разговаривал? – спросила я.
– Нет, дружок, они все где-то в Арканзасе. Дагстер редко про них вспоминает.
– У Даги есть телефонная книжка?